CC BY
77
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 5-6, с. 315-321
315
УДК 343.98
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О ЛИЧНОСТИ СВИДЕТЕЛЯ: К ВОПРОСУ ФОРМИРОВАНИЯ ЧАСТНОЙ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
© 2015 г. О.А. Славгородская
Саратовская государственная юридическая академия, Саратов
slavkur-htc@yandex.ru
Повтупела в р1дакцею 10.10.2015
Освещается вопрос формирования криминалистического учения о личности свидетеля. Рассматриваются гносеологические и теоретические предпосылки, обусловливающие расширение круга частных криминалистических теорий. Определяются возможности включения криминалистического учения о личности свидетеля в систему частной криминалистической теории о личности.
Клюр1вые влова: информация, криминалистическое учение о личности, общая криминалистическая теория, свидетель, частная криминалистическая теория.
Совершенствование криминалистических средств и методов борьбы с преступностью по-прежнему предопределяет основное направление развития криминалистики. При разработке рекомендаций, имеющих прикладной характер, их создание базируется на теоретическом фундаменте, основой которого служит общая криминалистическая теория. Общая теория, составляя базис криминалистических разработок и исследований, включает в свою структуру частные криминалистические теории, отражающие уровень развития фундаментальных основ науки, соответственно решаемых задач гносеологического и правоприменительного характера.
Отражением интенсивности развития криминалистики и выражением ее ключевых тенденций является активное формирование частных криминалистических теорий. Количество появившихся за последние годы частных криминалистических теорий является лучшим тому подтверждением. Объяснение происходящим процессам можно дать исходя из понимания сформированности фундаментальных основ общей теории криминалистики и назревших практических потребностей, требующих углубленного изучения отдельных направлений. В совокупности происходящие процессы характеризуют продолжение структурированности криминалистики, что, несомненно, свидетельствует об основательности существующей теоретической базы и служит основанием выделения в качестве ее особенностей в работах теоретиков права. «Среди юридических наук идея о различении общего и частного уровней научного знания в наибольшей степени воспринята в криминалистике» [1].
Дальнейшее совершенствование системы частных криминалистических теорий как уровня научного знания базируется на соответствии ряду требований, сформулированных профессором Р. С. Белкиным посредством выделения следующих условий: 1) потребности практики борьбы с преступностью; 2) появление знания нового уровня; 3) дальнейшее развитие общей теории криминалистики; 4) развитие самих частных криминалистических теорий.
Заложенные Р.С. Белкиным критерии возможности дальнейшего развития криминалистики, а именно ее общей теории в направлении увеличения числа частных криминалистических теорий, находят посредством соответствия указанным критериям свое практическое воплощение. Развитие научного знания, опирающееся на существующие в практической деятельности закономерности, позволяет совершенствовать теоретические основы криминалистики. Все происходящие изменения в рамках гносеологических процессов базируются на устоявшемся фундаменте. «Совершенно очевидно, что создание новой частной криминалистической теории предполагает не только фиксацию новых фактов и даже не только установление эмпирических зависимостей между фактами, но и объяснение этих зависимостей» [2, с. 9-10]. Объяснение взаимосвязей и зависимостей невозможно в отсутствие сформировавшейся теории. Частные криминалистические теории выступают своеобразным индикатором, поскольку продолжающееся развитие теоретических основ криминалистики является подтверждением ее востребованности и состоятельности.
Однако реализация в уголовном судопроизводстве самых современных достижений криминалистической мысли будет успешной толь-
ко в случае определения единого вектора движения науки и практики. Возможности использования в процессе расследования достижений криминалистики неразрывно связаны с определением места науки в практике расследования преступлений. К сожалению, следует констатировать факт существования определенного разрыва между современными криминалистическими разработками и внедрением их в практику расследования преступлений. Характерным примером может служить работа следователя со свидетелями в процессе расследования. В последнее время все устойчивее наблюдается тенденция игнорирования тактических приемов и рекомендаций при производстве допроса свидетеля. Применительно к допросу свидетеля практически изжил себя как таковой свободный рассказ, а присутствует вопросно-ответная форма ведения допроса.
Значение свободного рассказа априори предполагало возможность установления круга полной осведомленности свидетеля обо всей информационно-содержательной стороне расследуемого события, исключая возможность определения рамок и устраняя возможность, при точечном исследовании поля знания свидетеля, выпадения определенных областей, о которых лицо, производящее расследование, не было осведомлено. Помимо этого свободный рассказ позволяет свидетелю выстраивать наиболее удобную линию повествования и таким образом активизировать мыслительные процессы, увеличивая интенсивность припоминания всех известных обстоятельств. Отсутствие в практике ведения допроса свидетелей свободного рассказа снижает его содержательное наполнение и негативно сказывается на эффективности как процесса доказывания, так и процесса расследования в целом. И это только один из штрихов к «портрету» типичного допроса свидетеля.
Причем процесс появившейся своеобразной пропасти между наукой и практикой носит двухсторонний характер. Со стороны теоретического упущения следует отметить, что в настоящее время отсутствует разработанное и сформировавшееся криминалистическое учение о личности свидетеля. И это несмотря на то, что обоснованность существования данной частной криминалистической теории является неотъемлемой частью объективной реальности и обусловливается совокупностью ряда факторов.
Участие свидетеля в расследовании преступлений имеет долгую историю существования, начиная с древнейших правовых памятников, донесших до нас сведения о привлечении лиц в качестве свидетелей при установлении различ-
ных фактов цивилистического характера, и, конечно же, при расследовании преступлений.
В то же время длительность участия свидетелей в качестве участников уголовного судопроизводства незначительно изменила возможности получения от лиц, располагающих определенными сведениями относительно события преступления, наиболее полной и объективной информации.
Обращение к работам известных отечественных ученых показывает, что, несмотря на все достижения научно-технического прогресса, мы не слишком далеко продвинулись в развитии методики получения достоверных свидетельских показаний. Так, в работах профессора Г. С. Фельдштейна можно встретить утверждение, поражающее своей актуальностью и злободневностью, несмотря на прошедшее столетие с момента его написания: «надо признать, что свидетельские показания чрезвычайно несовершенны, но это единственный возможный путь в современном процессе в деле выяснения материальной истины. Ложь свидетельских показаний это факт, с которым нужно бороться и с которым приходится считаться, но уйти с этого пути нельзя, так как в таком случае процесс лишился бы практической почвы и суд не имел бы средств для открытия истины» [3, с. 278].
Рассматривая отсутствие существенных изменений в деле получения достоверных свидетельских показаний, следует отметить, что ключевую роль в сложившейся ситуации играет теоретический вакуум, выражающийся в отрицании необходимости формирования криминалистического учения о личности свидетеля как частной криминалистической теории.
Изучение личности свидетеля должно осуществляться на базе теоретических разработок криминалистического изучения личности в целом. К сожалению, до настоящего времени подобная система не сложилась как целостная и единая.
Одной из ключевых причин отсутствия сформировавшихся основ данного учения в первую очередь является своеобразный «приговор», вынесенный профессором Р.С. Белкиным в отношении необходимости выделения в качестве самостоятельной теории криминалистического учения о личности.
В свое время профессор Р.С. Белкин посчитал преждевременной возможность разработки в качестве частной криминалистической теории криминалистического учения о личности, считая, что криминалистическим ее составляющим является изучение только: а) соматических и психофизиологических свойств личности, данные о которых используются в целях розыска и идентификации; б) соматических и психофи-
зиологических свойств личности, определяющих и проявляющихся в способе совершения преступления; в) методики изучения личности участников процесса следователем и судом, т. е. методов и правил изучения личности в практических целях [2, с. 35].
Возможность создания криминалистического учения о личности как частной криминалистической теории не отрицалась категорически в отношении создания учения о личности как обвиняемого, так и иных участников уголовного судопроизводства, а представлялась проблемной только в определенный временной период. В этой же работе профессор Р. С. Белкин отметил присущее всем частным криминалистическим теориям свойство изменяемости как качественно, так и количественно.
Необходимо отметить, что с учетом временного периода, прошедшего с момента выхода работы и накопившегося материала, составляющего основу для формирования криминалистического учения о личности, вопрос относительно состоятельности ее как новой частной криминалистической теории претерпел изменения и в качественном и в количественном направлении.
Обоснованность существования криминалистического учения о личности доказана имеющимися научными работами. В числе работ, посвященных вопросам криминалистического учения о личности, в различных аспектах следует выделить работы Н.Т. Ведерникова, В.А. Жбанкова, Н.М. Игнатовой, Ф.В. Глазырина, А.П. Гуськовой, Е.Б. Кургузкиной, М.А. Лушечкиной, И.А. Макаренко, А.Б. Сахарова, П.П. Цветкова.
Кроме того, появились новые научные основы для расширения потенциала исследования личности, основанные на достижениях естественных и технических наук и позволяющие полноценно использовать накопленный потенциал только при наличии теоретических основ их внедрения и использования в практической деятельности.
Подтверждает необходимость расширения числа частных криминалистических теорий и тот факт, что в свое время Р.С. Белкин не рассматривал криминалистическую профилактику как частную криминалистическую теорию, однако в настоящее время в структуре общей теории криминалистики самостоятельно выделена криминалистическая профилактика [4]. И это не единственное изменение, что, несомненно, свидетельствует о фактическом увеличении количества частных криминалистических теорий. Именно об этом идет речь, когда к направлениям развития криминалистики как науки ученые относят «пополнение системы частных криминалистических теорий новыми за счет творческого исполь-
зования ею достижений фундаментальных и прикладных наук» [5, с. 87].
Особенно необходимо отметить, что обоснованность возникновения частных криминалистических теорий не может происходить без поверки их на соответствие четким критериям, положенным в основу научной теории. Каждая научная теория берет свое начало с постановки проблемы, требующей своего разрешения. «Любое исследование состоит в обнаружении, формулировке и решении проблем» [6, с. 9]. Решение проблемы может иметь различные по своему значению последствия, однако вне зависимости от полученного результата «само знание является духовным, человеческим освоением действительности» [7, с. 29].
Следовательно, результат, полученный в процессе формирования научной теории, должен иметь широкий спектр объяснения существующих закономерностей. Обоснованием возникновения научной теории служит накопленный материал прикладного характера, требующего своего методологического объяснения. Все указанные положения в полной мере распространяются на построение частных криминалистических теорий. Развитие криминалистики идет по пути расширения, за счет появления и формирования частных криминалистических теорий, в том числе и новых. «Криминалистика состоит из нескольких взаимосвязанных и взаимообусловленных подсистем, она активно развивается, реагируя на изменения криминальной и криминалистической практики, и она открыта для включения в нее новых направлений, средств, приемов и методов, основанных на познании вновь открываемых закономерностей движения уголовно-релевантной информации и результатов их проявлений» [8, с. 29]. Особенность разработки частных криминалистических теорий состоит в том, что базисом для них является общая теория криминалистики, в которой отражается во всей полноте результат познания криминалистикой своего предмета [9, с. 390].
Рассматривая криминалистическое учение о личности в качестве частной криминалистической теории, необходимо отметить, что многообразие исследуемых объектов позволяет констатировать целесообразность выделения внутри данной теории ряда взаимосвязанных элементов. Следует вести речь о существовании общетеоретических основ криминалистического учения о личности и структурных элементов, представляющих учение о личности отдельных участников уголовного судопроизводства: обвиняемого, потерпевшего, свидетеля. Совокупность указанных элементов составит содержание криминалистического изучения личности.
«Однако прежде чем констатировать пополнение системы новым элементом - новой частной криминалистической теорией, - необходимо оценить такое теоретическое построение с точки зрения наличия у него признаков теории: общего предмета, обладающего определенной целостностью, и обоснованности с научной точки зрения» [2, с. 30].
Выделяя предмет криминалистического изучения личности применительно к криминалистической тактике, М.А. Лушечкина определила в своей работе «Криминалистическое изучение личности в тактике расследования» три задачи, подлежащие разрешению. Первая задача носит идентификационно-поисковый характер и решается на основе выявления индивидуальных свойств преступника и жертвы преступления, отобразившихся вовне в виде материальных и идеальных следов. Вторая задача криминалистического изучения личности представляет собой изучение личности как объекта тактического воздействия. Изучение личности в целях криминалистической профилактики - третье направление изучения личности в криминалистике.
В то же время автор данного исследования не сужает применения возможностей криминалистического изучения личности только рамками криминалистической тактики. Речь идет о более широкой сфере. «Проблема криминалистического изучения личности носит комплексный характер и должна рассматриваться как в общей теории криминалистики, так и в разделах криминалистической техники, тактики и криминалистической методики расследования отдельных видов преступлений. Подход к проблеме изучения личности в криминалистике должен базироваться на концепциях информационной и ситуационной природы криминальной и криминалистической деятельности» [10, с. 16-17].
Следовательно, как и любое криминалистическое учение, учение о личности в целом и учение о личности свидетеля должно базироваться на общепризнанном понимании предмета криминалистики.
Говоря о предмете криминалистики применительно к возможности самостоятельного формирования криминалистического учения о личности свидетеля, необходимо отметить, что в понятии предмета криминалистики как науки «о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений» [11, с. 59] находят непосредственное отражение ба-
зовые положения основных направлений по изучению личности свидетеля.
Рассмотрим элементы предмета криминалистики применительно к изучению личности свидетеля.
Первая закономерность - закономерность механизма преступления. «Механизм преступления - сложная динамическая система, определяющая содержание преступной деятельности. Включает: субъекта преступления; отношение субъекта преступления к своим действиям, их последствиям и соучастникам; предмет посягательства; способ преступления (как система детерминированных действий); преступный результат; обстановку преступления (место, время и др.); поведение и действия лиц, оказавшихся случайными участниками события; обстоятельства, способствующие или препятствующие преступной деятельности; связи и отношения между действиями (способом преступления) и преступным результатом, между участниками события и др.» [12, с. 119]. В закономерности механизма преступления включены в качестве составных элементов поведение и действия лиц, случайно вовлеченных в событие преступления. К числу таких лиц и относятся свидетели-очевидцы. Следовательно, изучение поведения и действий свидетелей предопределены в качестве одной из закономерностей криминалистики.
Следующая закономерность - возникновения информации о преступлении и его участниках - также самым непосредственным образом связана с изучением личности свидетеля. Свидетель является носителем информации о событии преступления посредством сохранения в памяти запечалившегося отображения. Совокупность действий, направленных на познание процессов восприятия и запечатления информации при образовании идеальных следов преступления в сознании очевидцев преступления, -еще одна закономерность, составляющая содержание предмета криминалистики, изучение которой непосредственно связано с возможностями изучения личности свидетеля. И третья группа закономерностей, ориентированная на работу с доказательственной информацией, также непосредственно связана с возможностями актуализации процессов воспоминания и воспроизведения информации свидетелями, ориентирована на разработку приемов установления психологического контакта, разработку средств распознавания лжи, и, несомненно, направлена на свидетелей.
Оценивая возможность наиболее полноценного использования свидетельских показаний в процессе расследования преступлений, невозможно ограничить использование их только
деятельностью на стадии предварительного следствия. Судебное следствие невозможно представить без активного участия в нем свидетелей. В развивающейся в настоящее время тактике судебного следствия находится место для рекомендации по производству судебного допроса свидетелей, по обеспечению единства линии поведения свидетеля, как на предварительном следствии, так и в суде, а также по решению при помощи разработанных в криминалистике рекомендаций мер по обеспечению безопасности свидетелей при рассмотрении дела в суде.
О необходимости изучения личности свидетеля применительно к судебной деятельности писал в своих работах еще профессор С.И. Вик-торский. В его представлении свидетельские показания могут рассматриваться в качестве доказательств при соблюдении следующих трех условий: «1) фактическая для свидетеля возможность знать предмет показания, что зависит от степени близости к событию, о котором он повествует, и от обстановки, в которой он находился (например, ночное время и т.д.), 2) способность свидетеля понять и изложить им указанное (например, степень близорукости, развитость, память, речистость), и 3) желание или, вернее, хотение свидетеля сказать правду, что стоит в зависимости от его отношений к участвующим в процессе, его прежней деятельности и качеств (например, он уже ранее судился за лжесвидетельство) и т. д.» . Исходя из этого далее делается вывод: «ясно отсюда, как для суда и сторон важно знать, изучить свидетеля» [13, с. 279].
Естественно изучение личности в представлении С.И. Викторского имело достаточно ограниченные возможности, хотя он обращал внимание на то, что подобные действия происходят не только непосредственно в зале судебных заседаний.
В работе профессора Л.Е. Владимирова также были даны рекомендации, по которым судье надлежало оценивать показания свидетеля с точки зрения их достоверности: «Если свидетель, в рассказе об обстоятельствах, которые по самому свойству дела он должен бы был вос-приять, сам себе противоречит или изобличается во лжи, то решение вопроса о том, насколько достоверность показаний уничтожается или только уменьшается и в других пунктах, предоставляется усмотрению судьи. Неправильные показания или противоречия свидетеля, по обстоятельствам, которые могли ускользнуть от его внимания, равным образом колебания и нерешительное поведение при даче показания, если нет удовлетворительного объяснения упомянутых недостатков, превращает свидетельство в подозрительное показание» [14, с. 67].
В целом Л. Е. Владимиров достаточно критично относился к возможностям использования свидетельских показаний в качестве доказательств, указывая на отсутствие четких критериев достоверности свидетелей и возможности добросовестных ошибок, вызывающих у судей сомнения и требующих при всех сложностях вырабатывать из подобного сырого материала истину [14, с. 349-350].
Следовательно, можно вести речь о том, что эмпирический материал, обосновывающий необходимость изучения личности свидетеля, начал накапливаться задолго до того, как стало возможным вести речь о необходимости существования криминалистического изучения личности свидетеля как самостоятельного учения.
Пренебрежение к исследованию личности свидетеля чревато отставанием и в наращивании потенциала получения криминалистически значимой информации.
Одной из проблем является отстраненность восприятия информации, получаемой от свидетелей, в процессе расследования, как возможно объективной и полной. Процессу фиксации информации, хранящейся в сознании свидетеля, не уделяется достаточного внимания, и акцентируется оно преимущественно на информации, получаемой с материальных носителей. В связи с чем формируется и соответствующий подход к пониманию фиксации информации.
Так, по мнению А.В. Холопова, «процесс фиксации информации в уголовном судопроизводстве представляет собой регламентируемую уголовно-процессуальным законом систему действий познавательной деятельности следователя и других уполномоченных лиц, направленную на формирование информационной модели преступления, путем переноса, запечатле-ния и сохранения индивидуальных свойств и признаков исследуемых объектов, с использованием научно-технических средств и методов, снижающих влияние субъективных факторов, искажающих доказательственную информацию» [15, с. 149]. Очевидно, что при всей актуальности разработки приемов и теоретического обоснования теории о фиксации доказательственной информации автор абсолютно исключает из положений формирующейся теории основы возможности фиксации информации, хранящейся в памяти потерпевших, свидетелей преступления. Отказ от продолжения работы с так называемыми «идеальными следами» преступления негативным образом влияет на возможности получения доказательственной информации.
Информационное содержание идеальных следов состоит в отражении его в сознании лица, воспринимавшего событие преступления или об-
ладающего иной информацией, имеющей значение для расследования мысленного образа происшедшего события. Исследование данных следов имеет долгую историю, и его основы должны использоваться в совокупности с разработками, касающимися изучения личности свидетеля в целях повышения эффективности расследования.
В основе формирования криминалистического учения о личности свидетеля лежит понимание того, что оно основано на теоретическом обосновании единого подхода к существованию так называемых «идеальных следов преступления» как самостоятельного вида следов.
В настоящее время в отношении изучения личности свидетеля на повестку дня выходят вопросы, которые в отечественной науке пока обделены достаточным вниманием, однако потребности практики и сложившийся опыт свидетельствуют о том, что необходимость обращения к исследованию новых направлений по работе с информацией, получаемой от очевидцев преступных действий, - это перспективы самого ближайшего будущего [16].
Следовательно, основы изучения личности свидетеля в целях повышения уровня получения показаний на всех стадиях судопроизводства, заложенные ранее, в настоящее время не потеряли своей актуальности и могут быть использованы посредством осмысления имеющихся разработок в формировании теоретических основ.
Свидетель в качестве носителя информации о событии преступления должен рассматриваться как единое целое, подлежащее криминалистическому исследованию. Событие преступления в результате взаимодействия субъекта и объекта преступления порождает результат отображения в виде материально фиксированных отображений и образов в сознании людей, являющихся потенциальными носителями и источниками криминалистически значимой информации.
Возможность более полного и точного получения той информации, которой располагает свидетель, зависит от различных факторов объективного и субъективного характера и степени прикосновенности к событию преступления.
Всеми указанными обстоятельствами и предопределяется целесообразность и необходимость формирования криминалистического учения о личности свидетеля в качестве струк-
турного элемента частной теории - криминалистического учения о личности.
Список литературы
1. Липень С.В. Проблемы структурирования и развития научного знания // «Lex russica». 2013. № 10. // КонсультантПлюс. 2014. Дата обращения 21.12.2014.
2. Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебн. пос. для вузов в 3 томах. 3-е изд., дополненное. Т. 2. М.: Юристъ, 1997. С. 9-10.
3. Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному процессу. М.: Типолитография В. Рихтер, 1915. 432 с.
4. Яблоков Н.П. Криминалистика: Учебн. для вузов. 2-е изд. перераб. и дополн. М.: Юрайт, 2014. 303 с.
5. Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Рос-синская Е.Р. Криминалистика: Учебн. 4-е изд., перераб. и дополн. М.: Норма: Инфра-М, 2013. 928 с.
6. Карпович В.Н. Проблема, гипотеза, закон. Новосибирск: Наука, 1980. С. 9.
7. Копнин П. В. Диалектика, логика, наука. М.: Наука, 1973. 464 с.
8. Баев О.Я. Введение в курс криминалистики // Воронежские криминалистические чтения / Под ред. О.Я. Баева. Воронеж: Изд-во Воронежск. гос. ун-та, 2000. Вып. 1. 192 с.
9. Белкин Р.С. Курс криминалистики: Учебн. пос. для вузов в 3 томах. 3-е изд., дополненное. Т. 1. М.: Юристъ, 1997. 404 с.
10. Лушечкина М. А. Криминалистическое изучение личности в тактике расследования: Автореф. дис. ... канд. юр. наук. М.: МГЮА, 2002. 26 с.
11. Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Криминалистика. Учебник для вузов. М.: Норма: Инфра, 2000. 990 с.
12. Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. М.: Изд-во БЕК, 1997. 342 с.
13. Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М.: Типография Императорского Московского университета, 1912. 426 с.
14. Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. СПб.: Издание книжного магазина «Законоведение», 1910. 400 с.
15. Холопов А. В. Формирование теории фиксации информации в криминалистике // Криминалистика и судебная экспертиза: наука, обучение, практика / Под общей ред. С. П. Кушниренко. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2012. С. 141-149.
16. Козлова Н. Постарайтесь найти живыми // Российская газета. 19 декабря 2014 г. № 289 (6561). С. 10.
References
CRIMINOLOGICAL DOCTRINE OF A WITNESS' PERSONALITY: ON THE QUESTION OF DEVELOPING A PRIVATE CRIMINOLOGICAL THEORY
O.A. Slavgorodskaya
The article focuses on the development of the criminological doctrine of a witness' personality. We consider the epistemological and theoretical premises that cause the expansion of the range of private criminological theories. The possibility of including the criminological doctrine of a witness' personality into the system of the private criminological theory of personality is discussed.
Keywords: information, criminological doctrine of personality, general criminological theory, witness, private criminological theory.
KpuMunanucmmecKoe ynenue o nmnocmu ceudemenn
321
1. Lipen' S.V. Problemy strukturirovaniya i razvitiya nauchnogo znaniya // «Lex russica». 2013. № 10. // Konsul'tantPlyus. 2014. Data obrashcheniya 21.12.2014.
2. Belkin R.S. Kurs kriminalistiki: Uchebn. pos. dlya vuzov v 3 tomah. 3-e izd., dopolnennoe. T. 2. M.: Yurist", 1997. S. 9-10.
3. Fel'dshtejn G.S. Lekcii po ugolovnomu processu. M.: Tipolitografiya V. Rihter, 1915. 432 s.
4. Yablokov N.P. Kriminalistika: Uchebn. dlya vuzov. 2-e izd. pererab. i dopoln. M.: Yurajt, 2014. 303 s.
5. Aver'yanova T.V., Belkin R.S., Koruhov Yu.G., Rossinskaya E.R. Kriminalistika: Uchebn. 4-e izd., pererab. i dopoln. M.: Norma: Infra-M, 2013. 928 s.
6. Karpovich V.N. Problema, gipoteza, zakon. Novosibirsk: Nauka, 1980. S. 9.
7. Kopnin P.V. Dialektika, logika, nauka. M.: Nauka, 1973. 464 s.
8. Baev O.Ya. Vvedenie v kurs kriminalistiki // Vo-ronezhskie kriminalisticheskie chteniya / Pod red. O.Ya. Baeva. Voronezh: Izd-vo Voronezhsk. gos. un-ta, 2000. Vyp. 1. 192 s.
9. Belkin R.S. Kurs kriminalistiki: Uchebn. pos. dlya vuzov v 3 tomah. 3-e izd., dopolnennoe. T. 1. M.: Yurist", 1997. 404 s.
10. Lushechkina M.A. Kriminalisticheskoe izuchenie lichnosti v taktike rassledovaniya: Avtoref. dis. ... kand. yur. nauk. M.: MGYuA, 2002. 26 s.
11. Aver'yanova T.V., Belkin R.S., Koruhov Yu.G., Rossinskaya E.R. Kriminalistika. Uchebnik dlya vuzov. M.: Norma: Infra, 2000. 990 s.
12. Belkin R.S. Kriminalisticheskaya ehnciklopedi-ya. M.: Izd-vo BEK, 1997. 342 s.
13. Viktorskij S.I. Russkij ugolovnyj process. M.: Tipografiya Imperatorskogo Moskovskogo universiteta, 1912. 426 s.
14. Vladimirov L.E. Uchenie ob ugolovnyh doka-zatel'stvah. SPb.: Izdanie knizhnogo magazina «Za-konovedenie», 1910. 400 s.
15. Holopov A.V. Formirovanie teorii fiksacii infor-macii v kriminalistike // Kriminalistika i sudebnaya ehk-spertiza: nauka, obuchenie, praktika / Pod obshchej red. S.P. Kushnirenko. SPb.: Izdatel'skij dom SPbGU, 2012. S. 141-149.
16. Kozlova N. Postarajtes' najti zhivymi // Ros-sijskaya gazeta. 19 dekabrya 2014 g. № 289 (6561). S.
10.
