CC BY
253
УДК 343.983 ББК 67.5
Научная специальность 12.00.12 — криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
DOI 10.24411 /2073-0454-2019-10221 © И.О. Перепечина, 2019
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ДНК-АНАЛИЗА: ВЫХОД ЗА ТРАДИЦИОННЫЕ РАМКИ
Ирина Олеговна Перепечина, профессор кафедры криминалистики юридического факультета, доктор медицинских наук Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (119991, Москва, Ленинские горы, д. 1) E-mail: smi-100@mail.ru
Аннотация. Показаны новые возможности молекулярно-генетических технологий, позволяющие расширить круг задач по сравнению с традиционным, идентификационным, форматом их использования в криминалистике. Рассматриваются проблемы, с которыми сопряжено использование для криминалистических целей высокочувствительных методов ДНК-анализа.
Ключевые слова: ДНК-анализ, ДНК-идентификация, РНК-анализ, контактная ДНК, перенос ДНК, контаминация, реконструктивный подход.
FORENSIC METHODS OF DNA-ANALYSIS: BEYOND THE TRADITIONAL FRAMEWORK
Irina O. Perepechina, professor of department of criminalistics of law department, doctor of medical sciences Lomonosov Moscow State University (119991, Moscow, Leninskie gory, d. 1) E-mail: smi-100@mail.ru
Annotation. The article deals with the new possibilities of molecular genetic technologies, which allow to expand the range of tasks in comparison with the traditional, identification, format of their forensic use. The problems of forensic application of high-sensitivity methods of DNA-analysis are discussed.
Keywords: DNA-analysis, DNA-identification, RNA-analysis, contact DNA, DNA transfer, contamination, reconstructive approach.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Перепечина И.О. Криминалистические методы ДНК-анализа: выход за традиционные рамки. Вестник Московского университета МВД России. 2019;(4): 191—194.
Собирание, исследование и оценка доказательств, используемых для квалификации деяний, связанных с причинением вреда жизни и здоровью человека, имеют особую значимость. Важнейшими источниками криминалистически значимой информации при расследовании такого рода преступлений являются следы биологического происхождения.
В серии работ, посвященных криминалистической реконструкции обстоятельств происшествия, например1, мы исследовали ряд аспектов, касающихся многостороннего, комплексного исследования следов биологического происхождения. При этом, говоря о реконструировании, мы не ограничивали этот процесс лишь рамками специально поставленной задачи криминалистической реконструкции, полагая, что и в других случаях важен как таковой интегрированный, реконструктивный подход к оценке данных, обязательная практика их осмысления с учетом механизмов следообразования и в контексте произошедшего события2. В данной статье мы продолжим эту тему, рассмотрев в указанном аспекте новые возможности молекулярно-генетических тех-
нологий, а также проблемы, с которыми связано использование высокочувствительных методов ДНК-анализа в настоящее время.
Прежде всего, следует отметить, что, по мере дальнейшей разработки молекулярно-генетических
1 Перепечина И.О. Реконструкция обстоятельств происшествия на основе анализа следов крови // Теория и практика судебной экспертизы: международный опыт, проблемы, перспективы: Сб. науч. тр. I Междунар. форума (7-8 июня 2017 г.). М.: Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, 2017. С. 276-281; Perepechina I.O. Crime stain as a complex source of forensic information: the relevance of the integrated view // J. Forensic Res., 2015. V. 6. № 5. P. 76; Perepechina I.O. Body fluid stain as a forensic object: in the shadow of enormous achievements in DNA analysis other essential aspects of the examination can be eclipsed // Proc. of the 27th Congress of the International Society for Forensic Genetics. August 28 — September 2, 2017, Seoul, Republic of Korea. P. 399-400; Perepechina I.O. Crime stain as a forensic object: some essential aspects of examination Forensic Science International: Genetics Supplement Series (2017).
2 Перепечина И.О. Следы крови как источник криминалистически значимой информации при реконструкции события преступления: Сб. науч. трудов XIII Междунар. конф. «Криминалистика и судебная экспертология: наука, обучение, практика». Ч. 1. (14-16 сентября 2017 г.). Вильнюс, 2017. С. 277-292.
методов, привычное для их использования фокусирование исключительно на вопросах идентификации личности уступает место решению более емких в информационном отношении задач. Так, одна из траекторий развития данных технологий привела к разработке молекулярных подходов, позволяющих устанавливать природу идентифицируемых объектов. Определение природы следов — происхождение их за счет крови, спермы, слюны и т.д., — а также, в ряде случаев, уточнение их регионального происхождения, проводится и в рамках традиционной методологии. Например, региональное происхождение следов крови обычно устанавливается с помощью цитологического метода (позволяющего выявить в следах крови наличие клеточных элементов, характер ных для различных источников кровотечения), биохимических методов и др. Вопрос о региональном происхождении крови в следах чаще всего возникает в связи с установлением возможности носового кровотечения, дифференцирования периферической и менструальной крови, установлением наличия в следах крови фрагментов тканей мозга, печени и т.д. В зависимости от случая, установление того или иного регионального происхождения следов крови может служить подтверждением определенной версии о их происхождении, связанном или не связанном с травмой, а также с иными обстоятельствами. С использованием для этих целей молекулярно-генетических технологий — методы РНК-анализа (исследование мРНК и микроРНК), определение уровней ДНК-метилирования, идентификация видов микроорганизмов3, — появились новые грани в решении соответствующих задач, что существенно обогатило арсенал криминалистических методов.
И даже в тех случаях, когда проведенным исследованием решить поставленную задачу не удалось, однако идея представляется продуктивной, дальнейшие исследования в этом направлении заслуживают внимания. Так, В. В^еЫ и соавт.4 предприняли попытку дифференцирования следов рук с разными механизмами следообразования (названными авторами «плотным захватом», «случайным касанием» и «личным использованием»). Авторы исходили из того, что действия, соответствующие указанным механизмам, имеют разную интенсивность и продолжительность, и, таким образом, оставшийся в результате этих действий клеточный материал может соответствовать разной глубине эпидермиса. Поскольку, как было ранее установлено, разные эпидермальные слои имеют различимые биомаркерные профили, авторы изучили, можно ли по мРНК, соответствующим разным эпидермальным слоям, дифференцировать разные типы контакта. Хотя сделать это в данном исследовании не удалось, идея, несомненно, нетривиальна.
Указанные выше молекулярно-генетические методы оказались полезными и для решения целого ряда вопросов иного плана: установления причины смерти5, давности наступления смерти6, времени причинения повреждений7, дифференцирования искусственно синтезированной ДНК от ДНК естественного происхождения8, прижизненных и посмертных ожогов9 и др.
Необходимо отметить, что ограничение задач исследования объекта лишь идентификационными не только не позволяет использовать весь методический потенциал, но и может вести к неверному пониманию обстоятельств, при которых образовались следы. Результатом может быть формирование ошибочных следственных версий о сущности и деталях события, а затем и ошибка в доказывании10.
Актуальность этого тем более велика, что в настоящее время, наряду с традиционными следами, природа которых в ходе экспертизы устанавливается (кровь, слюна и т.д.), эксперты все чаще сообщают в своих заключениях об исследовании так называемых «генетических» или «биологических» следов, нередко без установления их природы. В таких условиях доказывание относимости следов к конкретному уголовному делу представляют проблему, тем не менее, результаты этих исследований фигурируют в заключениях, служащих судебными доказательствами11. Следует сказать, что в рамках традиционного экспертного алгоритма решение вопроса идентификационного характера, даже на уровне установления групповой принадлежности, без четко установленной природы иссле-
3 Sijen T. Molecular approaches for forensic cell type identification: on mRNA, miRNA, DNA methylation and microbial markers // Forensic Science International: Genetics, 2015. V. 18. P. 21-32.
4 Bhoelai B, Jong B, SijenT. Can mRNA markers distinguish traces generated by different types of contact? // Forensic Science International: Genetics Supplement Series, 2013. V. 4, e3-e4.
5 Maeda H., Zhu B.L., Ishikawa T, Michiue T. Forensic molecular pathology of violent deaths // Forensic Sci. Int., 2010. V. 203. P. 83-92.
6 Wang H, Mao J., Li Y, et al. 5 miRNA expression analyze in post-mortem interval (PMI) within 48 h // Forensic Sci. Int.: Genet. Suppl. Ser., 2013. V. 4, e190-e191.
7 Palagummi S, Harbison S, Elliot D, Fleming R. A multiplex analysis of RNA expression during injury healing in human dermal injuries for injury age estimation // Forensic Sci. Int.: Genet. Suppl. Ser., 2013. V. 4, e17-e18.
8 Frumkin D, Wasserstrom A, Davidson A, Grafit A. Authentication of forensic DNA samples // Forensic Sci. Int.: Genet., 2010. V. 4. P. 95-103.
9 Kubo H, Hayashi T, Ago K, et al. Forensic diagnosis of ante-and postmortem burn based on aquaporin-3 gene expression in the skin // Legal Med., 2014, V. 16. P. 128-134.
10 Перепечина И.О. Реконструкция обстоятельств происшествия на основе анализа следов крови. С. 276-281.
11 Перепечина И.О. Возможности и проблемы криминалистического исследования объектов с минимальным количеством ДНК // Материалы V Междунар. науч.-практ. конф. «Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях» (г. Москва, 22-23 января 2015 г.). М.: Проспект, 2015. С. 370-372.
дуемого объекта считалось недопустимым. В настоящее же время судами нередко принимается категорический идентификационный вывод, сделанный в отношении объекта неустановленной природы.
Между тем, с разработкой высокочувствительных методов исследования исключительную важность приобрела проблема, связанная с переносом ДНК. При этом если первичный (прямой) перенос представляет собой попадание ДНК на субстрат непосредственно из источника ее происхождения, что, собственно, и имеет значение для уголовного дела, то вторичный (непрямой), а также последующие переносы (третичный, четвертичный и т.д.) означают дальнейший перенос ДНК с субстрата на субстрат. Потенциальная возможность вторичного и дальнейшего переноса, как правило, находится вне поля зрения участников уголовного судопроизводства.
Увеличивающееся с каждым годом число публикаций, посвященных проблеме переноса ДНК, свидетельствует о том, что среди специалистов ей придается самое серьезное значение. Различные аспекты изучения данной проблемы освещены в целом ряде работ, например, в обстоятельном обзоре G. Meakin и A. Jamieson12. Особенности различных этапов переноса ДНК были изучены V.J. Lehmann и соавт.13. Результаты их исследования представляют интерес, в связи с чем позволим себе довольно подробно изложить ниже их суть.
Было установлено, что то, насколько далеко может переноситься ДНК, зависит во многом от состояния (влажности) объекта, а также от характера субстрата. Если в некоторых случаях перенос ДНК происходит не дальше первичного или вторичного субстрата, то в других перенос ДНК может достигать и шестого субстрата. С плотной и непористой поверхности, такой как стекло, перенос ДНК может происходить дальше, чем перенос с пористой поверхности (хлопчатобумажной ткани). При влажном состоянии крови ДНК переносится дальше, нежели при ее сухом состоянии, а также в случае контактной ДНК, позволяя получать полный генетический профиль и за пределами вторичного переноса. В опытах V.J. Lehmann и соавторов в случае жидкой крови полный профиль ДНК выявлялся вплоть до четвертого субстрата при использовании в качестве субстрата хлопчатобумажной ткани и вплоть до шестого субстрата, если он представлял собой стекло. Заслуживает внимания то, что на стекле полный профиль ДНК выявлялся до шестого субстрата и в случае сухой крови, хотя высота пиков ДНК и не достигала той, которая наблюдалась в случае жидкой крови. При использовании в качестве субстрата хлопчатобумажной ткани полный профиль ДНК следов крови, как и контактной ДНК, обнаруживался только при исследовании
первого субстрата. Иная картина в отношении контактной ДНК наблюдалась при использовании в качестве субстрата стекла: хотя полный генетический профиль при исследовании контактной ДНК наблюдался лишь в случае первичного переноса, парциальный (частичный) профиль ДНК выявлялся вплоть до пятого субстрата. Из полученных данных видно (и это подтверждается многочисленными данными других авторов), что проблема непрямого переноса ДНК весьма актуальна для практики.
Одним из ее важнейших аспектов является проблема контаминации, связанная с загрязнением ДНК объектов в процессе криминалистической деятельности. Насколько распространено это явление, показывает, например, одна из последних работ, красноречиво озаглавленная «Уроки изучения случаев контаминации ДНК в полицейских службах и криминалистических лабораториях в Швейцарии»14. Ее авторы, P. Basset и V. Castella, сообщили о том, что в Швейцарии в период 2011-2015 гг. было выявлено 709 случаев контаминации, что представляет в среднем 11,5 (от 9,6 до 13,4) случаев контаминации в расчете на каждую 1 тыс. генетических профилей, направленных в национальную базу ДНК-данных Швейцарии. При этом в 88% случаев контаминация произошла за счет офицеров полиции и в 12% случаев — за счет сотрудников генетических лабораторий.
В данной работе примечательно многое. Прежде всего, конечно, это большое количество выявленных случаев загрязнений объектов ДНК, имевших место в полицейской и экспертной практике. И если это касается такой страны, как Швейцария, в которой в данной сфере дело поставлено явно далеко не худшим образом, то какова ситуация в тех службах, где придерживаются менее строгих стандартов и значительно меньшее значение придается культуре работы с криминалистическими объектами?
Отметим также, что в комментируемой статье речь идет о случаях, когда контаминация была выявлена благодаря наличию в стране базы ДНК-данных лиц, профессионально связанных с работой с криминалистическими объектами. Для обеспечения максимальной эффективности такая база данных должна включать различные контингенты лиц, а по
12 Meakin G., Jamieson A. DNA transfer: Review and implications for casework // Forensic Science International: Genetics, 2013. V. 7. P. 434-443.
13 Lehmann V.J., Mitchell R.J., Ballantyne K.N., van Oorschot R.A.H. Following the transfer of DNA: how far can it go? // Forensic Science International: Genetics Supplement Series, 2013. V. 4,e53-e54.
14 Basset P., Castella V. Lessons from a study of DNA contaminations from police services and forensic laboratories in Switzerland // Proc. of 27th Congress of the International Society for forensic genetics, August 28 — September 2, 2017, Seoul. P. 123.
своему наполнению быть такой, чтобы позволить осуществлять тотальный контроль за всеми случаями контаминации, обусловленной загрязнением ДНК лиц, осуществляющих криминалистическую деятельность. При несоблюдении этих условий подобного рода случаи могут остаться невыявленными. Можно ли говорить о том, что соответствующий массив информации создан в нашей стране? А также — о создании бесперебойно работающего механизма, предназначенного для пресловутого тотального контроля контаминации? Отечественные данные относительно частоты контаминации нам найти не удалось.
Заслуживает большого внимания и то, что, как следует из данных указанных авторов, непосредственный контакт между следом и контаминировавшим его лицом имел место далеко не всегда! Он отмечался в 9 из 10 (91%) случаев контаминации, происшедших за счет сотрудников полиции, и лишь в половине (51%) случаев лабораторной контаминации. Столь высокий процент случаев непрямого переноса ДНК в лабораториях авторы объясняют возможностью существования в них «резервуаров ДНК», что требует совершенствования используемых в лабораториях клининговых процедур. Что касается контаминации, которая произошла за счет сотрудников полиции, то, поскольку было установлено, что большинство этих лиц занимались изъятием следов, авторы предположили, что контаминация следов, вероятно, произошла еще на месте происшествия. По их мнению, это говорит о необходимости улучшения техники работы со следами — за счет более частой смены перчаток, систематического использования масок и т.д. Данный вопрос исследовался различными авторами; причинами контаминации на месте происшествия считают также использование дактилоскопических кистей, аппаратуры для фото- и видеосъемки и другого оборудования.
Отметим, что с помощью указанной выше базы данных ДНК можно выявить только контаминацию, обусловленную загрязнением ДНК самого персонала. Если, однако, ненадлежащие действия персонала привели к загрязнению относящего к событию преступления объекта генетическим материалом сравнительных образцов либо к загрязнению объектов с места происшествия между собой, распознать это значительно сложнее. С целью выявления контаминации в исследование должны вводиться соответствующие контрольные образцы, однако с их помощью контаминацию, к сожалению, можно выявить не во всех случаях. Тем не менее, при строжайшем соблюдении всего комплекса антиконтаминационных мер — как превентивных, так и направленных на выявление уже произошедшей контаминации —риск «ошибки пилота» возможно свести к минимуму. Проблема, однако, существенно усугубляется тем, что в реалиях экспертной практики даже
обязательные для исследования контрольные тесты, обеспечивающие выявление контаминации хотя бы в наиболее элементарных случаях, проводятся не всегда, не выполняются и другие необходимые требования.
Картина будет неполной, если не отметить, что даже при идеально организованной работе, соблюдении всех мер антиконтаминационной безопасности, остается потенциальная возможность указанного выше непрямого переноса ДНК с одного субстрата на другой еще до начала осуществления своей деятельности сотрудниками правоохранительных органов, экспертами — в силу иных причин, не связанных с процессом расследования. Преступник был на месте происшествия в перчатках, своих следов рук не оставил, однако после причинения смерти жертве, закрывая входную дверь, случайно (или намеренно) перенес ее ДНК на дверную ручку. После этого дверь была открыта другим лицом, в результате чего на его (или ее) руке могла остаться ДНК жертвы. Дальнейшее зависит от вариантов сценария. Можно ли проследить всю цепочку, связанную с переносом ДНК, и доказать, каким образом она попала на тот или иной объект?
Исследования в данном направлении ведутся весьма интенсивно, и в настоящее время в мировой науке получено уже много данных, которые имеют практическое значение. Представляется также, что, несмотря на сложность проблемы и необходимость ее дальнейшего изучения, наибольшее значение для обеспечения достоверности результатов и правильной их оценки имеет все-таки надлежащее использование технологии — как на экспертном уровне, так и на уровне доказывания. Это включает в себя не только строгое соблюдение принятых в ДНК-идентификации канонов исследования, недопустимость отступления от правил, доказавших свою необходимость, но и понимание проблемных моментов, с которыми сопряжено использование технологии в условиях правоприменения. То, что мы сегодня знаем о переносе ДНК, расширяет границы наших представлений о методе, ни в коей мере не умаляя значение ДНК-идентификации, которая была и остается надежным криминалистическим инструментом, и требуя лишь грамотного выстраивания действий с учетом имеющегося знания.
В заключение отметим, что для современного состояния развития криминалистических молекулярно-генетических методов характерна тенденция к расширению круга задач по сравнению с традиционным, идентификационным, форматом их использования. Выход за традиционные рамки очевидно назрел и в отношении оценки правоприменителем результатов ДНК-идентификации, которые должны рассматриваться с учетом механизма следообразования и ситуационного контекста. При этом следует иметь в виду, в том числе, и такое явление, как перенос ДНК.
