CC BY
0УДК 94(574)
DOI: 10.24412/2070-9773-2024-8-69-76
Дата поступления (Submitted) 23.07.2024
Дата принятия к печати (Accepted) 09.08.2024
Крестьянские вооруженные выступления и повстанческие движения в Казахстане 1929-1931 гг.
АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ КОЗЛОВ
кандидат исторических наук, доцент кафедры военно-политической работы в войсках (силах) Военного института физической культуры 194044, Россия, Санкт-Петербург, Большой Сампсониевский проспект, д. 63 e-mail: petrovich 138@yandex.ru
Аннотация. Статья посвящена проблеме крестьянских вооруженных выступлений и повстанческих движений, вызванных резким поворотом в аграрной политике большевиков в конце 1920-х -начале 1930-х гг., охвативших всю страну. В ряде регионов сопротивление крестьянства оказалась наиболее упорным. К таким регионам, безусловно, относится Казахстан, имевший свою специфику развития.
Особенностью Казахстана являлось, то, что решение сложных социально-политических проблем происходило здесь на фоне национальных противоречий и межэтнических конфликтов. Анализ крестьянских вооруженных выступлений и повстанческих движений 1929-1931-х гг. в Казахстане требует дифференцированного подхода. Первые вооруженные выступления, поводом для которых послужили передел сенокосных и пахотных угодий и конфискация скота у наиболее зажиточной части аула, были инспирированы байской верхушкой, использовавшей родовые связи для защиты своих узкоклановых интересов. С переходом к форсированной коллективизации, раскулачиванию и седентаризации, вооруженные крестьянские выступления действительно сделались массовыми и охватили не только аул, но и переселенческую деревню, и казачью станицу. Вместе с тем, по мнению автора, крестьянские выступления и повстанческие движения 1929-1931 гг. в Казахстане с большой натяжкой можно назвать антисоветскими, как это порой делается в современной казахстанской историографии. Скорее они были направлены против мероприятий советской власти конкретного периода, ставящих своей целью насильственное разрушение вековых устоев жизни и хозяйствования крестьян. Не случайно, что в некоторых регионах, где повстанцам на время удавалось установить свою власть, они сохраняли советские институты. К сожалению, в ряде случаев выступления принимали антирусскую направленность, так как именно с русским населением коренные жители ассоциировали происходящие в их жизни перемены. Но были и другие примеры, когда коренное и переселенческое крестьянство выступало консолидировано.
Ключевые слова: Казахстан, крестьянские вооруженные выступления, повстанческие движения, седентаризация, форсированная коллективизация, бай, крестьянство, аул, переселенческая деревня
The 1929-1931 Peasant Armed Uprisings and Insurrectionary
Movements in Kazakhstan
ALEXANDR PETROVICH KOZLOV
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Military-Political Work in the Armed Forces Department, Military Institute of Physical Training 194044, Russian Federation, St. Petersburg, Bolshoy Sampsonievskiy
Prospect, 63. е-mail: petrovich 138@yandex.ru
Abstract. The article is devoted to the peasant armed demonstrations and insurgent movements problem caused by a quick turn in the Bolsheviks agrarian policy in the late 1920s - early 1930s, which swept the whole country. In a number of regions, the peasantry resistance proved to be the most stubborn. Kazakhstan, which had its own development specifics, certainly belongs to such regions.
The peculiarity of Kazakhstan was that the complex socio-political problems solution took place here against the background of national and ethnic conflicts. The analysis of peasant armed demonstrations and
insurrectionary movements in 1929-1931 in Kazakhstan requires a differentiated approach. The first armed demonstrations, the reason for which was the redistribution of hay and arable lands and the livestock confiscation from the most prosperous village part, were inspired by the bai elite, who used family ties to protect their narrow clan interests. With the transition to forced collectivization, dekulakization and sedentarization, the armed peasant demonstrations really became massive and covered not only the village, but also the resettlement village and the Cossack village. At the same time, according to the author, the 1929-1931 peasant uprisings and insurrectionary movements in Kazakhstan can be called anti-Soviet with a great stretch, as is sometimes done in modern Kazakh historiography. Rather, they were directed against the specific period Soviet government measures, aiming at the life and farming of peasants' age-old foundations violent destruction. It is no coincidence that in a number of regions where the rebels managed to establish their power for a while, they retained Soviet institutions. Unfortunately, in some cases, the uprisings took on an anti-Russian character, since it was with the Russian population that the indigenous people associated the changes taking place in their lives. But there were other examples when the indigenous and resettlement peasantry acted in a consolidated manner.
Keywords: Kazakhstan, peasant armed demonstrations, insurrectionary movements, sedentarization, forced collectivization, bai, peasantry, aul, resettlement village
Одной из актуальных проблем современной отечественной и зарубежной историографии, связанной с историей коллективизации, является проблема вооруженного сопротивления крестьянства. Крестьянские вооруженные выступления, пик которых приходится на 1929-1931 гг., в той или иной степени охватили всю территорию СССР. Вместе с тем в ряде регионов сопротивление крестьянства было более ожесточенным и имело свои особенности, обусловленные спецификой их социально-экономического, исторического и культурного развития. К числу таких регионов, безусловно, относится Казахстан.
В современной казахстанской историографии проблема вооруженных выступлений и повстанческих движений 1929-1931 гг. достаточно популярна. Исследованию темы посвящены работы Т.О. Омарбекова, К.С. Алдажуманова, Б.С. Жумагулова, Н.С. Байкадамова, Т.К. Аллани-язова, А.С. Таукенова, И. Сариева и других авторов [1, с. 98-115].
Труды казахстанских исследователей вводят в научный оборот большой массив документов, расширяющих источниковую базу изучения темы. Так, например, подсчитано даже число вооруженных крестьянских выступлений в Казахстане в исследуемый период: 3 выступления в 1929 г., 8 - в 1930 г., 14 - в 1931 г., итого - 25 выступлений [1, с. 111].
С одной стороны, не вызывает сомнения, что любые попытки восстановления исторической правды об одном из самых драматичных периодов нашей истории, должны только приветствоваться. С другой стороны, в современной казахстанской историографии наблюдается определенная тенденциозность в трактовке вооруженных крестьянских выступлений 19291931 гг., которые почему-то рассматриваются в общей канве национально-освободительного движения, берущего свое начало еще с дореволюционного времени [1, с. 103].
Обоснованность такого подхода представляется весьма сомнительной. Объективное отно-
шение к истории требует не только всестороннего анализа фактов, но и их интерпретацию как процедуру научного исторического познания. Изучая исторические события, явления и процессы на протяжении длительного временного периода, необходимо учитывать не только их содержание, но и их направленность, динамику, интенсивность изменений, приводящих к появлению новых социально-экономических реалий. В исследуемый период социально-экономические и политические изменения как в стране в целом, так и в Казахстане в частности, были очень динамичны, и носили по-настоящему революционный характер. Линейный нарратив, используемый большинством казахстанских авторов, не учитывает колоссальных социальных трансформаций, произошедших в обществе, например, превращение казахов в титульную нацию в результате обретения Казахстаном государственности. Образование казахской национальной автономии в составе РСФСР, являлось достижением, о котором представители национальной элиты в дореволюционный период могли только мечтать. На значимость этого фактора справедливо указывает член-корреспондент РАЕН Д.А. Аманжолова в своем монографическом исследовании «Советский проект в Казахстане: власть и этничность. 1920-1930-е гг.», делая вывод, что «идея автономизма» оказалась «наивысшим и самым радикальным пунктом в эволюции политических приоритетов казахского образованного слоя в условиях революции и Гражданской войны» [2, с. 29].
Кроме того, вооруженные выступления и повстанческие движения в Казахстане в 1929-1931 гг. затронули не только казахский аул, но не в меньшей степени коснулись переселенческой деревни и казачьей станицы, о которых в исследованиях казахстанских авторов либо вообще не упоминается, либо говорится вскользь. Без ответа остается и вопрос о том, почему серьезные крестьянские выступления отсутствовали в Казахстане в первое десятилетие советской власти, а разразились только на рубеже 20-30-х
гг. прошлого столетия.
Прежде всего, говоря о крестьянских выступлениях 1929-1931 гг., следует отметить их неоднородность. По своему социальному составу, по их географии, по характеру выдвигаемых в них требований, они качественно отличались друг от друга, и не предполагают однозначной оценки. В большинстве случаев выступления действительно представляли собой естественное и справедливое возмущение крестьянства, реагировавшего подобным образом на изменения в аграрной политике советской власти, но иногда за ними стояли представители социальных слоев, которые использовали недовольство масс для достижения своих узкоклановых интересов, прикрываясь при этом лозунгами борьбы за «независимость» и «веру». «Повстанцы» вели себя зачастую как истинные бандиты, терроризировавшие мирных граждан, в значительной степени заслужив своими действиями меткое название, данное им их современниками, - «басмачи».
Первые крупные вооруженные крестьянские восстания, охватившие, прежде всего, коренное население, вспыхнули в Казахстане осенью 1929 г. Большинство исследователей связывает их с социально-экономическими преобразованиями, проведенными советской властью в казахском ауле во второй половине 1920-х гг. - переделом сенокосных и пахотных угодий и конфискацией хозяйств крупных «баев-полуфеодалов» [3, 4, 5]. Передел сельскохозяйственных угодий имел социальную направленность и был осуществлен в интересах экономически слабых групп населения аула [5, с. 120]. Конфискации и переселению подверглись в общей сложности 696 крупных байских хозяйств, у которых было изъято более 125 тысяч голов скота, который был распределен, преимущественно, среди бедняков [6, л. 8 об.].
Активным районом вооруженных антибольшевистских выступлений в 1929 г. стала Каракалпакия, входившая до 1930 г. на правах автономной области в состав КАССР. По данным ОГПУ на территории Каракалпакской АО действовало множество «контрреволюционных организаций» и повстанческих отрядов, которые придерживались «басмаческой идеологии» времен Гражданской войны. Активизация социальной политики советской власти в ауле, вновь заставила их взяться за оружие и призвать к «священной войне с неверными» [7, л. 40-41].
Согласно материалам ОГПУ, одной из организаций экстремистского толка, действующей на территории области, стала тайная организация, возглавляемая ишаном Абдужалил-Максумом Исматуллаевым. Члены организации готовили восстание в Тахтакупырском районе. Ими заранее были составлены списки, подлежащих уничтожению коммунистов, батраков, учителей. Заговорщики не смогла полностью осуществить свои планы, так как были раскрыты и разгромле-
ны органами внутренних дел. Уцелевшие члены организации 26 сентября 1929 г. собрали совещание в урочище Андат-Коль, на котором обсудили план нападения на Тахтакупыр [7, л. 40-41].
27 сентября 1929 г. в Тахтакупыр, районный центр Каракалпакской АО, с криками «Алла! Алла!» ворвался вооруженный конный отряд, насчитывающий около 30 всадников. Командовал отрядом Барлыкбай Нурумов. Окружив плотным кольцом толпу людей, собравшуюся в выходной день на базарной площади, вооруженные бандиты направили ее к центру города. Были разгромлены здания, в которых находились райкомы ВКП(б) и ВЛКСМ, райисполком, райфинот-дел, «Союз Кошчи», дом народного суда и прочие государственные и общественные учреждения. Уничтожались дела, наряды, окладные листы и списки по сельскохозяйственному налогу. Бандиты стреляли в висевшие внутри административных зданий изображения большевистских вождей. Портреты Карла Маркса и Ленина были выброшены на улицу и растоптаны конскими копытами.
Пытаясь придать восстанию антисоветскую и антирусскую направленность, басмачи перемещались по городу с призывом: «Бей батраков, казаков, русских, громи большевиков!». Над захваченными в плен горожанами жестоко издевались. Прежде чем убить схваченного бандитами корреспондента местной газеты Шимбергена Ибрагимова, ему отрубили руку и вырвали язык. Были убиты: начальник местного отряда коммунаров Дедов; нарследователь Кутлымуратов; служащий Мамбеталиев; инструктор по борьбе с саранчой Сошников; жена рабочего Шпинькова с ее 10-летним сыном; изнасилована, находившаяся на шестом месяце беременности, жена сотрудника местного почтового отделения [7, л. 38].
Банда бесчинствовала в Тахтакупыре четыре часа, до прихода отряда ОГПУ и коммунаров под командованием уполномоченного ККОО ОГПУ по Чимбайскому району Грязнова, которому удалось освободить город. 44 человека, участвовавших в нападении, погромах и убийствах, были арестованы. Задержания и аресты продолжались и после подавления восстания. Организатором восстания, в том числе Исматуллаеву, Нурумову и некоторым другим удалось скрыться [7, л. 39].
К числу выступлений, вызванных недовольством социально-экономическими преобразованиями советской власти в казахском ауле, следует отнести также Батбаккаринское восстание, продолжавшееся с 1 по 9 ноября 1929 г. Поводом к восстанию послужило то, что среди байских хозяйств, подлежащих в Батбаккаринском районе конфискации оказались сородичи А. Жанбосынова, участника антивоенного восстания 1916 г., расстрелянного красноармейцами за его принадлежность к «социально чуждым
элементам» еще в годы Гражданской войны. В аульной среде его имя по-прежнему пользовалось популярностью. Создавшейся ситуацией воспользовалась байская верхушка, поднявшая жителей аула на восстание. Повстанцы захватили районный центр Батбаккары, арестовали руководителей района, сожгли административные здания, разграбили местный кооператив. Отдельные казахские работники районной администрации, включая председателя районного «Союза Кошчи», среди которых были коммунисты и комсомольцы, перешла на сторону восставших. Среди руководителей восстания оказались бывший начальник милиции Наурзумского района Абайдильда Бекжанов, и бывший председатель Тургайского ревкома Ахмадия Смагу-лов. Состоявшийся съезд представителей всех аулов объявил о низложении советской власти и образовании новой, формально сохранив ее структуру. Власть в местных советах переходила к аксакалам, каждый аулсовет должен был мобилизовать по 50 джигитов в повстанческую армию. Формально руководителем восстания, и в этом была дань времени, считался местный активист, безграмотный скотовод Омарбай Бар-маков, провозгласивший себя ханом.
Восставшие планировали захватить города Тургай и Кустанай. Из-за малочисленности участников и плохого вооружения, планы восставших так и не были осуществлены. 9 ноября 1929 г. восстание было подавлено [8].
С участниками восстания расправились жесточайшим образом. По Тахтакупырскому делу привлекли к уголовной ответственности 41 человека, 16 человек из которых были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу, а остальные к различным срокам лишения свободы [9].
По Батбаккаринскому делу арестовали около 500 человек. К высшей мере наказания - смертной казни - были приговорены 115 человек [8].
По-настоящему массовыми крестьянские выступления в Казахстане стали в 1930 г., когда республика оказалась втянутой в вакханалию сплошной коллективизации, сопровождавшейся политикой ликвидации кулачества и байства как классов и насильственной седентаризацией кочевого населения. Наиболее известными и массовыми из них стали Сузакское и Иргизское восстания.
Сузакское восстание продолжалось с 7 по 18 февраля 1930 г. Поводом для выступления в Су-закском районе стал запрет местных властей на совершение религиозных обрядов в священный для мусульман месяц Рамазан. Недовольством населения воспользовалась банда под руководством Султанбека Шолакулы, дислоцировавшаяся в бассейне реки Чу [10, л. 49].
8 февраля 1930 г. банда численностью около 700 человек ворвалась в районный центр и взяла его под свой контроль. Налет был настолько
внезапным, что застал, местных советских и партийных работников прямо за работой. Многим из них это стоило жизни. Были зверски замучены и убиты секретарь райкома ВКП(б), председатель райисполкома, окружные уполномоченные [11, л. 28]. В общей сложности жертвами бандитов стали 24 человека, ещё около 20 человек были взяты в заложники [10, л. 49]. Отдельные советские работники, например, бывший начальник отделения милиции Бейсенбаев, и бывший милиционер Кужак, примкнули к повстанцам [11, л. 28].
Чтобы придать движению «национально-освободительный» характер Шолакулы, провозгласивший себя ханом Султан-Беком, приказал не распространять репрессии на коммунистов и комсомольцев из казахов. Жертвами репрессий стали, таким образом, только «европейцы», в основном русские [12, л. 64].
По свидетельствам повстанцев, сделанным во время допросов после их задержания, местные жители к ним относилось лояльно. Возможно, они их просто боялось. Члены банды были «расквартированы» по домам. Население безропотно содержало их и обеспечивало продовольствием. Помимо пропаганды религиозных и националистических лозунгов, большое влияние на коренное население оказывало распространение слухов о восстановлении ханства в соседних районах, а также грабежи и убийства русского населения [12, л. 64].
В Сузаке была организована мастерская по ремонту и изготовлению огнестрельного оружия. В планы хана входило распространение ханской власти на прилегающие к Сузакскому району территории. Ближайшей целью ставился захват расположенной на Турксибе станции Туркестан [10, л. 49].
Для ликвидации банды из Ташкента по железной дороге, был брошен эскадрон курсантов Объединенной среднеазиатской военной школы имени Ленина. 14 февраля 1930 г., прибыв на станцию Туркестан, эскадрон курсантов соединился с эскадроном отдельного национального кавалерийского дивизиона и двумя комотряда-ми. Численность объединенного отряда составила 273 бойца. Кроме винтовок и сабель отряд был вооружен 3 орудиями, 8 ручными пулеметами и 3 станковыми пулеметами [10, л. 49].
В тот же день, после артподготовки, правительственные силы вошли в Сузак. Застигнутый врасплох Султан-Бек отступил к Чулаккургану. Здесь 16 февраля 1930 г. в результате 4-х часового боя «банда» хана была полностью ликвидирована, потеряв 314 человек убитыми и 315 пленными. Среди убитых числился и сам Султан-Бек [10, л. 49]. Правительственные силы также понесли серьезные потери. Согласно данным, содержащимся в записке члена Казахстанской пропгруппы ЦК Голубничева от 18 февраля 1930 г., за все время боев за Сузак военные потери со-
ветской стороны составили более 100 человек [11, л. 28 об.]. В результате проведенных розыскных мероприятий в степи задержали еще 33-х «бандитов одиночек», у которых конфисковали более 70 лошадей [12, л. 53].
Наиболее массовым восстанием в Казахстане начала 1930-х гг. считается Иргизское восстание, начавшееся 25 февраля 1930 г. в Иргиз-ском районе. Восставшие широко использовали тактику партизанской войны, поэтому долгое время оставались неуязвимыми для правительственных войск, которые не могли нанести им решающего удара. Восставшие действовали небольшими отрядами, стараясь избегать прямых столкновений с отрядами ОГПУ и частями Красной Армии.
По мере наращивания сил восставших, их тактика и приемы ведения боя менялись. Объединившись в более крупные подразделения, восставшие смогли взять под свой контроль значительную территорию. В донесениях, поступавших от местных партийных работников, царила паника. «На больших пространствах в несколько сот километров, например, от Тургая до Аральска, - говорилось в одном из них, - Советской власти и парторганизаций нет» [13, л. 68]. Местами оставалась нетронутой только сеть кооперативов, которую восставшие из-за прагматических соображений не уничтожали [13, л. 68].
Для подавления восстания в Иргизский район были стянуты серьезные силы, состоящие из регулярных подразделений Красной Армии, войск ОГПУ и коммунистических отрядов. Крупные сражения произошли во второй половине марта 1930 г. В одном из сражений погиб руководитель восстания И. Сатыбалдин. Повстанцы потерпели поражение, но уничтожены не были. Им удалось отступить в Приаральские Каракумы, расположенные к северо-востоку от Аральского моря. Вместе с повстанцами в пустыню откочевали активно поддерживавшие их десятки казахских аулов. По информации начальника 3-го отдела ОГПУ СССР, занимавшегося борьбой с «националистической и восточной контрреволюцией», Т.М. Дьякова от 15 сентября 1930 г., «банда» насчитывала от 10 до 15 тысяч человек. У восставших имелось не менее 50 тысяч голов скота. Отступая из Иргиза, восставшие взяли в плен около 100 человек советских и партийных работников, которых они удерживали в качестве заложников. С ними плохо обращались днем, а на ночь, чтобы предотвратить побег, их заковывали в кандалы [13, л. 68].
Вооруженные силы повстанцев, по разным подсчетам, составляли от 500 до 700 человек. В основу организации войск была положена строгая десятичная система. Испытывая дефицит в оружии и боеприпасах, восставшие лучшие винтовки и патроны раздавали метким стрелкам - «мергенам». Остальное оружие они распределяли между менее опытными бойцами. В атаку
шли мужественно с криком «Алла!», стараясь охватить фланги. Тактика заключается в том, чтобы, обеспечив численное преимущество на отдельных участках, деморализовать противника, окружить его и заставить сложить оружие. Пользуясь хорошим знанием местности, нападали внезапно. В наступление шли сомкнутыми колоннами, с белыми знаменами и штандартами сотен [13, л. 70].
Озлобление с обеих сторон достигло предела. Раненых в плен не брали, добивали на месте. Оказавшихся в плену казахов, служивших в рядах Красной Армии, публично расстреливали, их трупы уродовали, отрезали носы, вспарывали животы. Повстанцы, как правило, в плен не сдавались. Попадая в окружение, бились до последнего и умирали со словами «Аллах!» [13, л. 70 об.].
Несмотря на то, что силы правительственных войск значительно превосходили силы повстанцев, окончательной победы достичь им так и не удалось. В конце апреля 1930 г. начались переговоры [13, л. 71 об.]. Одной из причин, заставившей власть пойти на переговоры с восставшими, являлось обострение обстановки в других округах Казахстана, в том числе в столичном Алма-Атинском округе, многие районы которого тоже оказались охваченными восстанием [12, л. 117].
Для ведения переговоров с восставшими была образована правительственная комиссия, которую возглавил участник антивоенного восстания 1916 г., герой Гражданской войны и один из основателей казахстанской государственности А.Д. Джангильдин.
В качестве условий прекращения борьбы восставшие выдвинули требования: свобода вероисповедания, возвращение конфискованного скота, прекращение насильственной коллективизации, снижение налогов на скот, упразднение практики взимания хлебного налога со скотоводов, амнистия всем участникам восстания, создание из повстанческих аулов особого административного района.
Переговорщики обещали выполнить выдвинутые требования, но после того как восставшие сложили оружие власти грубо нарушили данные обещания. Начались аресты руководителей восстания. Откочевавшие аулы были насильно возвращены в места их прежнего проживания.
Вооруженные выступления крестьян в 1930 г. затронули не только казахское, но и переселенческое население деревни и станицы. Наиболее известным вооруженным выступлением переселенческого населения по степени противостояния и территориальному размаху, считается выступление, произошедшее в Восточном Казахстане в феврале-марте 1930 г.
Согласно оценке ОГПУ, выступление было подготовлено «контрреволюционной повстан-ческо-казачьей организацией», во главе которой стоял Ф.Д. Толстоухов, бывший красный парти-
зан, исключенный из рядов ВКП(б) за несогласие с ее политикой [11, л. 32].
Восстание вспыхнуло 16 февраля 1930 г. Общее число восставших составляло не менее 900 человек. Восстанием было охвачено до 10 сел. В донесениях, поступавших в Москву от органов ОГПУ, сообщалось, что «банда» состояла преимущественно из кулаков и части «насильственно мобилизованных» бедняков и середняков [11, л. 32].
Власти опасались, что восстание может распространиться на города. 25 февраля 1930 г. Усть-Каменогорским райисполкомом было издано распоряжение, обязательное для исполнения всеми гражданами города, объявлявшее город на военном положении в связи с появлением «кулацких банд» [14, л. 9].
Восстание было жестко подавлено правительственными войсками и отрядами ОГПУ. К 3 марта 1930 г. было убито 160 человек, ранено - 70 человек, взято в плен - 564 человека, покончило жизнь самоубийством - 3 человека [11, л. 11].
Все крестьянские выступления 1929-1931 гг. потерпели поражение. Причинами поражения восставших исследователи считают недостаточное вооружение и плохую организацию. И все же главной причиной поражения восстаний следует признать отсутствие у крестьян четких целей.
Для понимания проблемы повстанческих крестьянских движений и восстаний в Казахстане большой интерес представляют свидетельства современников тех событий.
По мнению начальника 3-го отдела ОГПУ СССР Т.М. Дьякова, занимавшегося борьбой с националистической и «восточной» контрреволюцией, главной причиной выступления крестьян в кочевых районах являлись «мероприятия местной власти, которая (хотела она этого или нет) сделали все для того, чтобы восстановить против себя основную середняцкую группу населения» [13, л. 67].
Под «мероприятиями местной власти», Дьяков, в первую очередь понимал хлебо- и мясозаготовки, коллективизацию и «оседание». Кроме того, Дьяков считал, что недовольство коренного населения вызывала антирелигиозная составляющая культурной политики советской власти, заключавшаяся в закрытии мечетей, запрете на проведение традиционных праздников и обрядов и др. Неслучайно, наиболее распространенными лозунгами в казахской степи стали лозунги: «Долой коллективизацию!», «Долой оседание!», «Свободу религии!» [13, л. 67].
О настроениях крестьян на юге Казахстана и в Средней Азии можно судить по «Обзору о басмачестве за период с 15 ноября 1929 г. по 15 марта 1930 г.», начальника 4-го (Разведотдела) штаба Среднеазиатского военного округа (САВО) В.О. Соколовского. По его словам, во время «массо-
вых выступлений против мероприятий советской власти» сельские жители выдвигали требования роспуска всех старых и новых колхозов и уничтожения списков, вступивших в колхозы дехкан; возвращения обобществленных наделов земли их прежним владельцам; прекращения политики раскулачивания и высылки баев; отмены запрета на убой рабочего и племенного скота; увольнения из районных исполнительных комитетов всех работающих в них «европейцев» [10, л. 45-50].
Специальная комиссия во главе с заведующим организационно-инструкторским отделом ЦК ВКП(б) Д.А. Булатовым, председателем СНК КАССР У.Д. Исаевым и секретарем Сырдарьин-ского окружкома ВКП(б) Е.И. Гуриным, созданная для выяснения причин восстания в Сузак-ском районе не пришла к консолидированному ответу. Руководители комиссии Гурин и Исаев, отправившиеся 20 февраля 1930 г. в Ташкент с докладом к секретарю Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) И.А. Зеленскому, так и не смогли внятно объяснить последнему причины «недостойного» поведения сузакских «партийцев» и бедняцко-середняцкой национальной части населения [11, л. 28 об.]. В результате они все свели к человеческому фактору. По мнению комиссии, главной причиной допущенных ошибок в округе стал т.н. «шаблонный подход», когда во время плановой командировки секретаря окружкома Е.И. Гурина в Москву, его «замы» проявили «усердие не по разуму» [11, л. 29 об.].
Заместитель начальника политуправления САВО А.И. Жильцов, исследовавший политическое состояние Сузакского района, в сводке, направленной в марте 1930 г. в управление Среднеазиатского военного округа, объяснял произошедшее в районе «байское выступление» тем, что Сузакский район был «слабо советизирован», а «советский аппарат засорен кулацким элементом». По его мнению, только этим можно было объяснить тот факт, что многие представители районной власти, члены ВКП(б) со стажем, включая председателя «Союза Кошчи» и начальника милиции, «срослись с баями» и приняли активное участие в антисоветском восстании, а личным секретарем хана стал комсомолец, получивший образование в Москве. А.И. Жильцов приводит «байские лозунги», с которыми выразили солидарность местные коммунисты и комсомольцы. К числу этих лозунгов относились: «а) отмена всех налогов; б) развитие свободной торговли; в) отмена законов, ограничивающих национально-бытовые особенности казахов; г) развитие индивидуального хозяйства в противовес колхозам» [12, л. 63].
Обращает на себя внимание, что приведенные лозунги, во-первых, носили чисто экономический характер и, во-вторых, не были антисоветскими, так как в них отсутствовала политическая составляющая. Лозунги свидетель-
ствовали скорее о том, что в районе преобладали настроения, сложившиеся в период нэпа, и местной администрации сложно было отказаться от привычной парадигмы мышления, тем более, что официально нэп никто не отменял.
Тоже можно сказать и о характере выступлений в переселенческой деревне и казачьей станице. Неслучайно, руководителя крестьянского восстания в Восточном Казахстане, Ф.Д. Толсто-ухова в оперсводках характеризовали как человека «эсеровского толка», который окружил себя «родственными по идеологии кулацкими элементами» [11, л. 10]. Требования повстанцев, в известной степени, действительно можно было назвать эсеровскими, что в принципе не выглядит странным, так как партия эсеров была последовательным выразителем интересов крестьянских масс. Требования, изложенные в программных документах организации, а также лозунги, опубликованные в многочисленных листовках и воззваниях, которые распространялись в населенных пунктах, носили агитационную направленность и были рассчитаны на широкие крестьянские массы. Приведем наиболее типичные из них: «Приветствуем власть, дай нам жить!», «Долой коммунистов!», «Долой пятилетку!», «Да здравствует чисто советская власть!», «Долой коллективизацию!», «Да здравствует свободный труд крестьянина!», «Дай отпор варварству!», «Мы не против власти, а против насилия!», «Приветствуем советскую власть, дайте нам жить!» [11, л. 12]. В селе Мягкотихе правительственными войсками был захвачен красный флаг повстанцев с лозунгом «Долой грабежи и колхозы, да здравствует свободный труд!» [11, л. 32].
К осознанию того, что главной причиной массовых выступления крестьянства являются не пресловутые «происки врагов», а ошибки, проводившейся аграрной политики, пришли даже в центральном партийном руководстве республики. В своем докладе VII Краевой конференции о работе Казкрайкома, его секретарь Ф.И. Голо-щекин пришел к выводу, что основной причиной выступлений крестьянства являлись «глубочайшие извращения и ошибки», в том числе: антирелигиозная пропаганда, административное закрытие церквей и мечетей, «использование последних в качестве амбаров, складов и т.п.» и, наконец, самое главное - «ошибки коллективизации» [15, с. 21].
Несмотря на то, что жертвами повстанцев в
Литература и источники
первую очередь становились советские работники и коммунисты, несмотря на то, что порой в районах, контролируемых повстанцами, устанавливались дореволюционные порядки, их с большой натяжкой можно назвать антисоветскими.
Оговорки, сделанные современниками тех событий Т.М. Дьяковым и В.О. Соколовским, о том, что крестьяне выступали не столько против советской власти, сколько против «мероприятий советской власти», имеют весьма существенное значение. Крестьяне выражали, таким образом, свое недовольство против изменений, произошедших в аграрной и социальной политике советской власти на рубеже десятилетий. К сожалению, в национальных регионах эти изменения они ассоциативно связывали с русскими и другими представителями «европейских» этносов, против которых направляли свой гнев, требуя их отстранения от власти. Но были случаи, когда крестьяне, независимо от их национальности, действовали консолидировано. Так во время Батбаккаринского восстания 1929 г., собравшиеся на съезде представители аулов, рассчитывали на серьезную помощь «со стороны кустанай-ских русских (мужиков)» [8].
Одним из руководителей восстания в Каза-линском районе в сентябре 1930 г., наряду с казахом Ишаном Абдуджалиловым, был высланный уральский казак Черников. После своего задержания он показал, что восставшие посылали ходоков для переговоров с уральскими казаками для «соединения и совместных действий» [16, л. 228]. Можно привести и другие примеры, свидетельствующие о солидарности представителей разных национальностей и этнических групп в борьбе против произвола властей, но и приведенных достаточно для вывода о том, что любая этнизация проблемы совершенно неуместна и только препятствует ее объективному решению.
Начиная с 1931 г. основной формой протеста коренного населения, стала откочевка за пределы Казахстана. Кроме того, спаду повстанческого движения, как среди коренного, так и переселенческого населения, способствовал разразившийся в 1932 г. голод и сопровождавшие его эпидемии, а также отток сельского населения в города, где развернулось крупное промышленное строительство, требовавшее рабочих рук, и в совхозы, в которых были созданы более приемлемые, по сравнению с колхозами, условия труда и быта.
1. Алланиязов Т.К. История вооруженных выступлений и повстанческих движений 1929-1931 годов в Казахстане в новейшей литературе (2001-2021 годы) // Исторический курьер. 2022. № 1 (21). С. 98-115.
2. Аманжолова Д.А. Советский проект в Казахстане: власть и этничность. 1920-1930-е гг. М.: Институт российской истории РАН; Центр гуманитарных инициатив, 2019. 480 с.
3. Алланиязов Т.К. «Контрреволюция» в Казахстане: Чимбайский вариант. Алматы: OST-XXI век, 1999. 219 с.
4. Алланиязов Т.К., Таукенов А.С. Последний рубеж защитников номадизма. История вооруженных выступлений и повстанческих движений в Казахстане (1929-1931 годы). Алматы: OST-XXI век, 2009. 424 с.
5. Козлов А.П. Социально-экономические преобразования в казахском доколхозном ауле второй половины 1920-х гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведе-
ние. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 12 (26). Ч. I. С. 118-122.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. З2б0. 0п.10. Д. 3.
7. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 67. Оп. 2. Д. 2203.
8. Аден Аян Дело №702. Как наказали участников восстания в Батпаккаре. - URL: https://e-history.kz/ru/news/ show/4598 (дата обращения: 24.06.2024).
9. Аланиязов Турганбек Вооруженное выступление в Тахтакупыре Каракалпакской автономной области. - URL: https://www.caa-network.org/archives / 24017 / vooruzhennoe-vystuplenie-v-tahtakupyre-karakalpakskoj-avtonomnoj-obfasti (дата обращения: 23.06.2024).
10. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 8296. Оп.1. Д. 35.
11. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 3. Оп. 30. Д. 146.
12. РГАСПИ. Ф. 67. Оп.2. Д. 2203.
13. РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 99.
14. РГАНИ. Ф.3. Оп. 30. Д. 147.
15. Материалы к отчету Казакского Краевого Комитета ВКП(б): На VII Всеказакской Партконференции. Алма-Ата: Казкрайком ВКП (б), 1930. 175 с.
16. РГВА. Ф. 25895. Оп. 1. Д. 711.
References
1. Allaniyazov T.K. Istoriya vooruzhennyh vystuplenij i povstancheskih dvizhenij 1929-1931 godov v Kazahstane v novejshej literature (2001-2021 gody) [The history of armed demonstrations and insurgent movements of 1929-1931 in Kazakhstan in the latest literature (2001-2021)]. Istoricheskij kur'er [The historical courier]. 2022. No. 1 (21). pp. 98-115.
2. Amanzholova D.A. Sovetskij proekt v Kazahstane: vlast' i etnichnost'. 1920-1930-e gg. [Amanzholova D.A. The Soviet project in Kazakhstan: power and ethnicity. The 1920s and 1930s.]. Moscow: Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences; Center for Humanitarian Initiatives Publ., 2019. 480 p.
3. Allaniyazov T.K. «Kontrrevolyuciya» v Kazahstane: Chimbajskij variant ["Counterrevolution" in Kazakhstan: The Chimbai variant]. Almaty: OST-XXI century Publ., 1999. 219 p.
4. Allaniyazov T.K., Taukenov A.S. Poslednij rubezh zashchitnikov nomadizma. Istoriya vooruzhennyh vystuplenij i povstancheskih dvizhenij v Kazahstane (1929-1931 gody) [The last frontier of the defenders of nomadism. The history of armed protests and insurgent movements in Kazakhstan (1929-1931)]. Almaty: OST-XXI century Publ., 2009. 424 p.
5. Kozlov A.P. Social'no-ekonomicheskie preobrazovaniya v kazahskom dokolhoznom aule vtoroj poloviny 1920-h gg. [Socio-economic transformations in the Kazakh pre-kolkhoz village of the second half of the 1920s]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i juridicheskie nauki, kul'turologija i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art history. Questions of theory and practice]. Tambov: Certificate, 2012. No. 12 (26). Part I. pp. 118-122.
6. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF) [The State Archive of the Russian Federation], f. 3260, op.10, d. 3.
7. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii (RGASPI) [Russian State Archive of Social and Political History], f. 67, op. 2, d. 2203.
8. Aden Ayan Delo №702. Kak nakazali uchastnikov vosstaniya v Batpakkare [Aden Ayan Case No. 702. How the participants of the uprising in Batpakkara were punished]. Available at: https://e-history.kz/ru/news/show/4598 (accessed June 23, 2024).
9. Alaniyazov Turganbek Vooruzhennoe vystuplenie v Tahtakupyre Karakalpakskoj avtonomnoj oblasti [Alaniyazov Turganbek Armed demonstration in Takhtakupyr of the Karakalpak Autonomous Region]. Available at: https://www.caa-network.org/archives / 24017 / vooruzhennoe-vystuplenie-v-tahtakupyre-karakalpakskoj-avtonomnoj-oblasti (accessed June 23, 2024).
10. Rossijskij gosudarstvennyj voennyj arhiv (RGVA) [The Russian State Military Archive], f. 8296, op. 1, d. 35.
11. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv novejshej istorii (RGANI) [Russian State Archive of Contemporary History], f.3, op. 30, d. 146.
12. RGASPI [Russian State Archive of Social and Political History], f. 67, op. 2, d. 2203.
13. RGASPI [Russian State Archive of Social and Political History], f. 74, op. 2, d. 99.
14. RGANI [Russian State Archive of Contemporary History], f. 3, op. 30, d. 147.
15. Materialy k otchetu Kazakskogo Kraevogo Komiteta VKP(b): Na VII Vsekazakskoj Partkonferencii [Materials for the report of the Cossack Regional Committee of the CPSU(b): At the VII All-Kazakh Party Conference]. Alma-Ata: Kazkraikom VKP (b), 1930. 175 p.
16. RGVA [The Russian State Military Archive], f. 25895, op. 1, d. 711.
© «Клио», 2024 © Козлов А.П., 2024
