Исторический журнал: научные исследования
Правильная ссылка на статью:
Долидович О.М., Мариненко Л.Е., Ревякина Д.О. — Крестьянка и советская власть в Енисейской губернии в годы нэпа // Исторический журнал: научные исследования. - 2024. - № 1. DOI: 10.7256/2454-0609.2024.1.68710 EDN: OTKGSF URL: https//nbpublish.com1lbrary_read_article.ptp?id=68710
Крестьянка и советская власть в Енисейской губернии в годы нэпа
Долидович Олеся Михайловна
ORCID: 0000-0003-3364-1528 доктор исторических наук
доцент кафедры истории России, мировых и региональных цивилизаций, Сибирский федеральный
университет
660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, проспект Свободный, 79
И dolidovich@mail.ru Мариненко Людмила Евгеньевна
ORCID: 0000-0003-2385-2567 кандидат исторических наук
доцент, кафедра истории России, мировых и региональных цивилизаций, Сибирский федеральный
университет
660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, проспект Свободный, 79
И velichinskaya.lyudmila@mail.ru
Ревякина Дарья Олеговна
бакалавр, кафедра истории России, мировых и региональных цивилизаций, Сибирский федеральный
университет
660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, проспект Свободный, 79
И yexxijxx13@gmail.com
Статья из рубрики "Эволюции, реформы, революции"
DOI:
10.7256/2454-0609.2024.1.68710
EDN:
OTKGSF
Дата направления статьи в редакцию:
15-10-2023
Аннотация: Рассматривается работа советской власти с крестьянками Енисейской губернии в годы нэпа. Исследование выполнено на основе документов Государственного архива Красноярского края. Сбор, систематизация, обобщение данных и выстраивание повествования осуществлялись авторами на основе проблемно-хронологического метода. Историко-генетический метод применен для анализа деятельности женотделов с 1920 г. по 1929 г., акцент сделан на первом, самом сложном этапе их создания и начала работы (до середины 1920-х гг.), когда советское правительство выводило страну из острого политического и экономического кризиса после Гражданской войны, интервенции и военного коммунизма. Историко-системный метод сделал возможным рассмотрение работы женотделов по вовлечению женщин в общественное производство и политическую жизнь в контексте происходивших в стране изменений и социально-экономических условий Енисейской губернии. На основе сравнительно-исторического метода сопоставлены задачи и их практическое воплощение в области женского вопроса. Показано, что в условиях экономической разрухи после Первой мировой и Гражданской войн, голода, массовых эпидемий жесткая налоговая политика советской власти в среде восточносибирского крестьянства вызывала рост антибольшевистских настроений. Опыт работы женотделов с крестьянками в 1920-е гг. показал, что без решения неотложных экономических и социальных проблем общества (массовая безграмотность, отсутствие современных промышленных отраслей, техническая отсталость в сельском хозяйстве, ручной труд, низкий уровень жизни и др.) трансформация положения женщины, ее вовлечение в общественно-политическую жизнь были невозможны. Стало очевидно, что такого рода масштабная задача могла решаться лишь постепенно с повышением образовательного уровня населения, квалификации и профессионального уровня женщин, решением многих бытовых вопросов. Все эти задачи были связаны с необходимостью модернизации экономики государства.
Ключевые слова:
волостной организатор, Восточная Сибирь, делегатка, Енисейская губерния, женотдел, женский вопрос, крестьянка, неграмотность населения, нэп, продразверстка
Первоочередными задачами новой экономической политики (нэпа) являлось восстановление сельскохозяйственного производства после семи лет Первой мировой и Гражданской войн, восполнение дефицита самых необходимых продуктов питания. В направлявшихся в регионы циркулярах ЦК РКП (б) подчеркивалась важность работы с крестьянками: «Перед крестьянством чрезвычайно важные задания, от выполнения которых зависит экономическое и политическое положение Советской Республики. Отделы должны серьезное внимание уделить работе среди крестьянок. Вся работа, и организационная и агитационная в них должна концентрироваться вокруг задач
поднятия сельского хозяйства, и в частности сейчас вокруг посевной кампании» [1, л 20]. Одновременно власть форсировала курс на вовлечение женщин в общественно-политическую жизнь страны с целью усиления политического влияния на отсталые массы крестьянок.
Особое значение этот вопрос имел в Восточной Сибири, где крестьянское население преобладало. Так, в 1926 г. в Красноярском, Минусинском, Канском, Ачинском и
Хакасском округах Енисейской губернии проживало 1 578 122 чел., из них горожан -167 044 чел. (10,5 %), крестьян - 1 411 078 чел. (89,5 %). В городах женщины составляли 83 600 чел. (11,3 %), в сельской местности - 713 515 чел. (50,5 %), в целом по региону - 797 115 (50,5 %) [2, с- 21-22, 50-551.
Известные деятельницы советского женского движения в своих работах отражали задачи государства в отношении крестьянок и работы женотделов. Так, А. М. Коллонтай, заведовавшая Женотделом при ЦК РКП(б) (в 1920-1921 гг.), писала, что советская власть закрепила за женщинами полное политическое и гражданское равноправие. Однако в первые годы как работницы, так и крестьянки относились к власти враждебно, не будучи способными осознать, что она принесла женщине освобождение. Задача женотделов заключалась в вовлечении женщин в активное строительство нового
будущего [3, с- 314].
В более поздний период в историографии подчеркивалась чрезвычайная сложность этой задачи. Так, П. М. Чирков отмечал, что в начале 1920-х гг. крестьяне составляли 85 % населения, и даже в 1939 г., когда полным ходом шла широкомасштабная индустриализация, в деревне проживало 68 % населения. Образовательный и культурный уровень крестьянок оставался низким, они были распылены по мелким населенным пунктам, расположенным далеко друг от друга, крепко привязаны к хозяйству и семье патриархального типа. На селе существовал дефицит кадров, которые могли бы вести работу среди женщин. Причем, чтобы установить контакт с крестьянками и приобрести авторитет, сотрудницам женотделов требовалось обладать специальными
знаниями в области сельскохозяйственного производства [4, с~ 45,].
В современных исследованиях анализируется роль женотделов в решении социальных проблем молодого советского государства - ликвидации неграмотности среди
населения, защите детства, охране материнства и младенчества и т.д. [5, 61. Анализ работы женотделов с крестьянками показывает, что вовлечение крестьянок в сельские советы, волисполкомы, кооперацию происходило медленно. Значительную роль в этом играла традиционность нравов в деревне и сопротивление мужчин продвижению женщин
во властные и общественные структуры [7, с- 85-87"1. и, тем не менее, 1920-е гг. стали важной вехой, когда происходило повышение статуса женщин в социально-политической сфере, накопление опыта взаимодействия с органами представительной власти. Именно на основе этого опыта вырабатывалась дальнейшая стратегия власти относительно женщин [8, с- 59-651.
На материалах Западной Сибири М. В. Васеха констатировала, что в изучаемый период советской власти не удалось добиться заметных результатов в вопросе ликвидации безграмотности ни среди взрослых крестьянок, ни среди сельских девочек школьного возраста. А без этого нельзя было говорить о других формах работы - вовлечении их в общественно-политическую жизнь, назначении на руководящие должности, и в целом менять роль и место женщины в обществе [9, с' 1551.
Высоко оценивает роль женотделов Восточной Сибири Л. А. Шевченко, поскольку они многое сделали для повышения политический активности женщин, роста грамотности, профессионализма. Вопрос о работе среди крестьянок являлся чрезвычайно актуальным, поскольку приходилось иметь дело с огромной массой безграмотных и малограмотных, аполитичных, религиозных женщин ЦШ.
В статье о работе советской власти среди женщин коренных северных народов Сибири в
ранний советский период (с 1918 г. до начала 1930-х гг.) И. Саблин и М. Савельева показали, что изменения были довольно скромными, и, тем не менее, женщины начали осваивать виды занятости, которые прежде считались только мужскими (например, охота) самостоятельно зарабатывать, получать образование участвовать в общественной жизни. Увеличивалась социальная мобильность женщин, гендерные отношения стали менее ассиметричными
В целом опыт реализации государственной политики в отношении крестьянки (в том числе внедрение новых моделей поведения в семье и общественно-политической сфере, создание и работа женотделов, повышение образовательного уровня женщин, охрана материнства и младенчества и др.) на материалах Восточной Сибири относится к числу малоисследованных вопросов в историографии.
Целью настоящей статьи является анализ работы женотделов Енисейской губернии с крестьянками в годы нэпа, которая осуществлялась как часть реализации масштабного советского проекта по изменению положения женщин в общественной и произ в о дс тв е нно й сфе ра х.
Исследование базируется на материалах Государственного архива Красноярского края (ГАКК). В фондах П-1 «Енисейский губернский комитет РКП (б)» и П-4 «Красноярский уездный комитет РКП (б)» хранится делопроизводственная документация губернского и уездных женотделов: отчеты о работе с крестьянками, протоколы конференций и собраний, информационные сводки, циркулярные указания и письма Сибирского бюро ЦК РКП (б) (Сиббюро) по вопросам работы среди женщин.
К январю 1920 г. отрядам Красной Армии удалось освободить территорию Енисейской губернии от колчаковских войск. Однако внутренняя обстановка еще длительный период времени продолжала оставаться сложной и напряженной. Крестьяне лишилась лошадей и скота, значительно сократились посевные площади, упала урожайность зерновых, многие села были сожжены, свирепствовала эпидемия тифа. В уездах вспыхивали антисоветские крестьянские мятежи, орудовали вооруженные банды («Комитет Красноярской организации объединенных», «Красноярская боевая группа», отряды И. Н. Соловьева, Родионова и др.) [12, с 42-671.
В этих обстоятельствах началось формирование местных структур советского государственного и партийного аппарата. Высшими органами власти на региональном уровне являлись губернские, уездные и волостные советы. Они избирали исполнительные комитеты, в структуре которых был президиум, осуществлявший общее руководство, а также отраслевые отделы для текущей работы (народного хозяйства, здравоохранения, социального обеспечения и др.). Кроме того, создавались разнообразные постоянные и временные комиссии. Председатели, заместители председателей, секретари и сотрудники исполкомов избирались на съездах советов. Все большее значение с течением времени приобретали местные комитеты партии большевиков. К середине 1920-х гг. важнейшие вопросы социально-экономического развития, в том числе кадровые решения, принимались на губернских партийных конференциях. При назначении на руководящие посты во все государственные структуры приоритет имели большевики.
Одновременно в структуре местных партийных комитетов организовывались отделы по работе среди женщин (женотделы). В течение ноября 1920 г. - января 1921 г. был создан губернский женотдел (губженотдел), затем по одному женотделу в каждом из 5 уездов (уженотделы). В составе губженотдела была предусмотрена ставка заведующей,
секретаря и двух инструкторов, в уездных отделах - заведующей и по одному инструктору, всего 14 сотрудниц на губернию. С началом нэпа в стране было проведено масштабное сокращение административно-управленческого аппарата с целью изыскания средств на восстановление экономики. В результате в уездных женотделах осталось
только по одной заведующей, в губженотделе - заведующая и инструктор Г13, л~ 27].
Деятельность женотделов планировалась по широкому ряду направлений: продвижение женщин в советские и партийные органы власти (сельские и городские советы, исполкомы и др.), профсоюзы, кооперацию, крестьянские комитеты взаимопомощи, борьба с женской безработицей и проституцией, ликвидация неграмотности и развитие женского профессионально-технического образования, пропаганда и агитация (показательные политсуды, митинги, собрания коммунисток и др.). Одной из основных организационных форм работы стали беспартийные женские конференции.
В сельской местности представителями женотделов являлись волостные организаторы (волорганизаторы). Ставку волорганизатора не включали в штаты партийных комитетов, зарплата выплачивалась из «местных средств», поэтому его либо вводили в штат волостного исполкома, либо содержали за счет средств самообложения (как учителя). Волорганизотор привлекал крестьянок к активному участию во всех мероприятиях сельских комитетов (посевных и ударных кампаниях, оказанию общественной помощи красноармейцам, ликвидации безграмотности и т.д.) и выполнял поручения уездных женотделов (по созданию фондов матери и ребенка при комитетах взаимопомощи, созыву делегатских собраний и т.д.). Всего в Сибири в 1923 г. насчитывалось 196 волорганизаторов на 806 волостей, из них в Енисейской губернии - 46 на 164 волости Г14. л. 43 об.1.
Приступая к практической реализации указанных выше задач, женотделы столкнулись с общим негативным отношением в крестьянской среде к советской власти. Главной причиной этого являлась налоговая политика государства. Еще в период военного коммунизма продразверстка и другие налоги (трудгужналог, подворно-подоходный и др.) воспринимались крестьянами враждебно. С переходом к нэпу партийные и советские органы направили усилия на взимание продналога, и процесс этот зачастую сопровождался репрессиями, арестами, применением оружия, злоупотреблениями ответственных лиц. В помощь сотрудникам сельсоветов и волисполкомов направлялись отряды Красной Армии, части особого назначения, милиция. Во многих местностях крестьяне отвечали сокращением посевных площадей, поголовья скота и террором в отношении представителей советской власти. В целях нормализации внутриполитической обстановки большевики были вынуждены пойти на уменьшение и упорядочивание налогообложения, кроме того, важной задачей нэпа стало усиление агитационно-пропагандисткой работы Г15, л- 621.
Согласно стратегии социалистического государства мелкотоварное крестьянское хозяйство должно было исчезнуть в ближайшей перспективе, оно стремилось к полному огосударствлению земли и созданию крупных коллективных хозяйств. Крестьяне враждебно воспринимали идеи создания коммун, обобществления инвентаря и скота, новых форм организации труда. Определенное значение имела специфика Сибири: большинство крестьян здесь относились к категории середняков, без резкого разделения на бедняков и кулаков. От Октябрьской революции они не получили практически ничего, тогда как в европейской части страны обрели землю в результате ликвидации помещичьего хозяйства
В Первой мировой и Гражданской войнах погибло много мужчин, хозяйства стали возглавлять женщины. Положение таких хозяйств стало двойственным - тяжелый характер труда сближал их с рабочими и беднотой, наличие собственных средств производства - с кулаками. К советской власти они относились со страхом и недоверием. Многие крестьянки разорялись и переходили в категорию батрачек. Батрачки, будучи самой угнетенной категорией населения в деревне, являлись неграмотными и неспособными осознать смысл новой советской политики в отношении женщин.
В начальный период нэпа женские конференции в селах проходили в крайне напряженной атмосфере. Так, на беспартийной женской конференции в Даурском районе 1 января 1923 г. присутствовало 35 женщин. Заседание вела заведующая Ачинским уездным женотделом Селиванова. Обсуждались следующие вопросы: международное и внутреннее положение страны, задачи женотдела, сельскохозяйственная кооперация. При обращении к внутренней политике, Селиванова объясняла смысл и задачи введения продналога, единовременного общегражданского налога и других сборов. Ее выступление вызвало целый шквал возмущенных реплик крестьянок: «У нас взяли масло, хлеб, яйца, говорили, что дадут плуги, серпы и прочее, но затем потребовали еще деньги - по 16 миллионов с лошади. Дальше говорили, отдай корову, и в расчете будем. А теперь с нас опять жмут. Заплатили страховку, налог просят денежный с главы дома, да ведь не у каждой есть хозяин»; «Давай масла, яйца и прочее, отобрали оружие, дробовики, поставили женщину наравне с мужчиной и вымогают все. Куриц взяли, перо взяли. Да и дети молоко все съели. Детей родить, а где нам все взять?»; «Где женщина возьмет миллионы? Какая это советская власть, если хлеба посеять - больше никогда не расплатишься и будешь сидеть в тюрьме. Семян нет, сеять нечего, налог требуется - душа вон, а должна платить. Лошадь пропала - а все равно в списке»; «Мой муж калека, сын недавно пришел со службы, что я буду платить? Пять человек детей, где я возьму миллионы?» Даже те крестьянки, которые сами помогали красноармейцам, мужья которых служили в рядах Красной Армии, были глубоко разочарованы политикой большевиков: «Мы все отдали советской власти, а она теперь жмет нас». Селиванова разъясняла, что в экономических проблемах страны виновата Первая мировая и Гражданская войны. Если кто-то из крестьян оказался в тяжелом материальном положении, следовало обращаться в комитеты взаимопомощи, однако многие бедняки являлись лентяями, которые не хотели работать. В ответ на это раздались возмущенные крики: «Что ты врешь?» Далее Селиванова призывала вступать в кооперацию. Крестьянки высказывались против, поскольку в кооператив нужно было платить денежные взносы: «Не нужна нам кооперация, лучше у спекулянтов купить». При обсуждении задач женотдела, Селиванова объясняла, что советская власть уравняла мужчин и женщин в правах, однако крестьянки не обрадовались: «Нельзя мужчину сравнить с женщиной, потому что мы носим детей». Далее участницы конференции обратили внимание то, что Селиванова приехала в хорошей шубе, и ей пришлось оправдываться, дескать, шуба с чужого плеча, она ее одолжила. Согласно протоколу, закрылась конференция под пение «Интернационала» [17, л 10].
Одновременно в чрезвычайно сложных политических и социально-экономических условиях (борьбы с остатками белого движения, голода, роста безработицы, миграции населения) советское государство начало выстраивать новую модель социальной политики. При отсутствии средств в бюджете обеспечение малоимущих и нуждающихся в сельской местности основывалось на принципе самопомощи. Таким образом, помимо необходимости уплаты налогов крестьянские хозяйства должны были нести расходы по оказания помощи разным категориям нуждавшихся. В соответствии с декретом от 14 мая
1921 г. создавались крестьянские комитеты взаимопомощи. Они предоставляли приют, уход и пищу престарелым, больным, инвалидам, бездомным, потерявшим трудоспособность красноармейцам, сиротам и др. Фонды комитетов формировались за счет самообложения крестьян. Прежде всего требовалось создать натуральные фонды, так как наличных денег в деревне не было. К 1923 г. в губернии функционировало 67 волостных крестьянских комитетов и 1 372 сельских. В их состав входили бедняки (порядка 80 %) и середняки, кулаков насчитывалось незначительное количество (до 2 %) [18, л. 9; 19, л. 241.
Женотделам предписывалось вовлекать в состав комитетов взаимопомощи крестьянок, особенно жен красноармейцев. Однако долгое время женщины составляли не более 4 % от их актива. Заведующая женотделом Красноярского уезда А. Иванова в отчете за период с октября 1924 г. по май 1925 г. отмечала, что крестьянки в них просто числились номинально, на заседания не приходили, да их и не приглашали. Иванова называла две причины. Во-первых, большое количество детей в семьях, от которых сложно было отлучиться. Во-вторых, фактическое отсутствие у женщины права распоряжаться материальными средствами семьи: «Несмотря на то, что прошло 7 лет со дня Октябрьской революции, крестьянка еще в большинстве находится в экономической зависимости от своего мужа, который считает себя единственным хозяином своего хозяйства» Г2°, л- 129-130 об-1.
Сотрудницы женотделов и волорганизаторы вели широкую разъяснительную работу, объясняли, что уровень налогов высок, в том числе потому, что в продуктах питания нуждались больницы и детские дома. Крестьянки обычно отвечали, что не хотели и не обязаны помогать, такие учреждения должно открывать и содержать государство. Еще более неохотно они откликались на призывы принять участие в сборах средств для оказания «братской помощи международному рабочему классу». Так, в 1923 г. советская власть решала поддержать германский пролетариат, положение которого ухудшилось в связи с политическим и экономическим кризисом. На места рассылались инструкции по организации местных комитетов («ячеек») «Лиги помощи детям трудящихся Германии», которые принимали пожертвования в денежном и натуральном виде, вели агитационную работу на предприятиях и учреждениях. Крестьянки настороженно и без энтузиазма восприняли идею помощи детям германских рабочих. Свои опасения они озвучивали на конференциях и собраниях: «А не будет ли хуже, что мы помогаем Германии? Давно ли
они били наших мужей?» [21, л~ 60 в6'1. И, тем не менее, население Восточной Сибири принимало участие в решении многих острых социальных проблем государства. Так, в августе - октябре 1921 г. в Енисейскую губернию прибыло более 16 000 человек из голодавшего Поволжья. В течение этих трех месяцев было собрано и отправлено в
помощь голодающим 136 640 393 рубля и 12 195 пудов хлеба [22, с' 208-2091.
В результате нехватки средств не удалось наладить работу по охране материнства и младенчества. Енисейский губженотдел намечал создание женских медицинских консультаций, абортных комиссий, полок «Матери и ребенка», летних ясель, однако осуществить лишь некоторые начинания получилось частично и только в городах. В деревне по охматмладу практически ничего сделано не было. В 1922 г. Красноярский уездный женкомитет о перспективах организации ясель в деревне отмечал, что крестьяне не соглашались организовать ясли за счет самообложения: «Там, где крестьянка нуждается, то нужно бы организовать, но средств у населения нет. Где зажиточное крестьянство, то они говорят, «нам не нужны ваши ясли, мы наймем няньку, она будет водиться и все будет делать по дому» [26, л~ 81. В нескольких селах на средства
кооперации организовывались ясли на летний период, но результаты их работы оценивались как «плохие».
В целом за период нэпа женотделам Енисейской губернии не удалось организовать системную работу среди крестьянок по целому ряду причин. К числу таковых, прежде всего, следует отнести крайне низкий уровень грамотности женщин. Сложившаяся к этому времени образовательная система аграрной губернии включала учебные заведения лишь начального и среднего уровней. В 1920 г. занятия посещали 18,6 % детей школьного возраста. Несмотря на дефицит ресурсов, власть предпринимала серьезные меры для развития школьной сети. К концу 1920-х гг. в городах и селах работали начальные, семилетние, девятилетние школы, школа комсомольской молодежи, школа рабочей молодежи и школа-коммуна. Материально-техническое состояние школ находилось в критическом состоянии: здания были разрушены или требовали капитального ремонта, ощущался острейший дефицит книг, учебно-методических пособий, бумаги, карандашей. Не хватало педагогических кадров, наблюдался большой отсев учащихся, которые бросали обучение после 1-3 классов. Крестьяне восстанавливали хозяйство, им требовалась помощь подростков, которых привлекали к самым разным работам (уходу за домашним скотом, обработке огородов, присмотру за младшими детьми и т.д.). Лишь в 1930 г. начался переход к всеобщему начальному образованию в сельской местности и всеобщему семилетнему образованию в городах и рабочих поселках.
Одновременно с развитием школьной сети развернулась активная борьба с неграмотностью взрослого населения, эту работу Енисейский губернский отдел народного образования начал весной 1920 г. На базе имевшихся учебных заведений и с привлечением наличного состава педагогов удалось открыть лишь шесть школ грамоты в Красноярске. Под началом Енисейской губернской чрезвычайной комиссии по ликвидации неграмотности к 1923 г. было открыто 39 пунктов обучения взрослых в губернии. С 1924 г. работало местное отделение общества «Долой неграмотность!», члены которого организовывали вечерние школы для взрослых. К концу 1920-х гг. число
неграмотных в крае сократилось почти в 4 раза [23, с- 1521. Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. в среднем по Сибири грамотными были 43,4 % мужчин и 18,8 % женщин. При этом в городах грамотные мужчины составляли 67 %, в сельской
местности - 40 %, женщины 51 % и 14 % соответственно [24, с- 26-271.
Низкий уровень образования (в основном азбучная грамотность или начальное образование) делал женщин неспособными к работе и в самих женотделах. Кроме того, во всех отчетах Губженотдела отмечалась также «слабая» политическая подготовка сотрудниц. Для решения этой проблемы в марте 1921 г. были открыты краткосрочные курсы подготовки работников среди женщин при Губженотделе. Однако в этом же году в Красноярске начали работу губернская и уездная партийные школы, школа подготовки политпросветработников, в которых преподавали сотрудники Губпарткома и Губполитпросвета. Курсы Губженотдела были закрыты, сотрудниц женотделов стали
направлять в уездную партийную школу, где для них было зарезервировано 15 мест с. 251-2521
Кроме того, в женотделах отсутствовали специалисты по работе с представительницами национальных меньшинств, и это также стало серьезной проблемой, потому что в уездах Енисейской губернии существовали татарские, латышские и эстонские поселения. Губженотдел планировал организовать секции национальных меньшинств при делегатских собраниях, вести работу по ликвидации неграмотности среди женщин,
привлекать их к участию в волостных и уездных конференциях. Однако, как правило, женщины в таких деревнях не владели русским языком, были религиозны, разделяли традиционные ценности и беспрекословно подчинялись мужьям, которые запрещали им посещать собрания [25, л- 2].
Вторая причина того, что женотделы не смогли наладить регулярную работу среди крестьянок, заключалась в участии женщин в сельскохозяйственном производстве. В период полевых сельскохозяйственных работ привлечь их на какие-либо собрания или мероприятия не представлялось возможным. Фактически женщины располагали некоторым свободным временем только зимой. Енисейский губернский комитет РКП (б)
подчеркивал: «Крестьянок и силой не заманишь на собрания» [14, л~ 441.
Еще одна причина нерегулярной массовой работы женотделов в деревне - слабая материальная база и финансирование. В женотделах существовал дефицит сотрудниц (одна сотрудница на уезд в условиях огромных расстояний), которые к тому же не имели средств на приобретение литературы и пособий для работы, на командировки по уездам. Например, заведующая Минусинским уездным женотделом Востротина писала в отчете, что в течение 1923 г. ни разу не смогла выехать в уезд, в котором насчитывалось 45 волостей, разбросанных на 145 верст друг от друга [13, л- 25-271.
За первый отчетный период (ноябрь 1920 г. - январь 1921 г.) сотрудницам Енисейского Губженотдела удалось провести лишь две беспартийные конференции работниц и крестьянок в Красноярске, направить своих представительниц в отделы Народного образования и Здравоохранения Губисполкома, а также на Знаменский стеклоделательный завод. Подготовить волорганизаторов в уездах не получилось [26, л~
Согласно отчетам Енисейского губженотдела для Сибирского бюро ЦК РКП (б) (Сиббюро), в 1921-1922 гг. работа с делегатками в губернии не велась. В результате перевыборов делегаток, происходивших с сентября по ноябрь 1923 г., в Енисейской губернии делегатками стали 936 работниц (69 %) и 423 крестьянки (31 %) (для сравнения: по Сибири в целом насчитывалось порядка 13 326 делегаток, из них 4 127 (31 %) работниц и 9 199 (69 %) крестьянок). Зачастую делегатки в деревне не выбирались, а просто назначались решением сельсовета или волорганизатора. Среди делегаток не была ликвидирована азбучная неграмотность, не проводилось занятий по политграмоте. Многие делегатки так и не приступили к выполнению своих обязанностей, отговариваясь большим количеством детей и занятостью по хозяйству [14, л~ 42 о6,]. В целом сельское население не понимало смысла делегатского движения: «В деревне мужики смеются над нашими делегатками, а мужья бьют» [21, л~ 60 в6'1.
С осени 1923 г. по настоянию Сиббюро женотделы Енисейской губернии попытались усилить работу среди крестьянок. Так, в период с сентября по ноябрь 1923 г. было проведено 186 волостных, 13 уездных и одна губернская конференция при участии порядка 59 000 крестьянок. В дальнейшем вовлечение крестьянок в производственную и общественно-политическую жизнь относилось к числу первоочередных задач всех
местных женотделов [14, л~ 42].
Таким образом, женотделам не удалось наладить системную работу среди крестьянок в 1920-е гг. в Енисейской губернии - аграрном регионе с такими характеристиками, как незначительное развитие промышленного производства, традиционный тип воспроизводства населения (высокая рождаемость и смертность, многодетность, низкая
продолжительность жизни), низкий уровень образования и социальной мобильности, коллективистские установки и религиозность, патриархальные взгляды на роль женщины в семье и обществе.
Попытки осуществить политическую мобилизацию женщин в тяжелых условиях послевоенной разрухи, дефицита кадров и нехватки финансирования женотделов не давали быстрых результатов. Именно в этот период стало очевидно, что повысить участие женщин в общественно-политической жизни только за счет директивных, просветительских и пропагандистских методов невозможно. Такая задача могла быть успешно решена только в рамках осуществления масштабной экономической, социально-демографической и культурной модернизации.
Библиография
1. Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Ф. П-1. Оп. 1. Д. 406.
2. Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. Краткие сводки. Вып.
3. Население СССР. М.: Издание ЦСУ Союза ССР, 1927. 3. Коллонтай А. М. Избранные статьи и речи. М.: Политиздат, 1972.
4. Чирков П. М. Решение женского вопроса в СССР (1917-1937 гг.). М.: Мысль, 1978.
5. Комплеева Л. Ю. Мероприятия Советской власти в области охраны материнства и детства и их влияние на социокультурный облик крестьянства в период нэпа (на примере Среднего Поволжья) // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 468-470.
6. Щербинин П. П. Охрана материнства и младенчества в первое десятилетние Советской власти на Тамбовщине (1918-1928 гг.) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2019. № 179. С. 186-197.
7. Панкова-Козочкина Т. В. Властные устремления российских крестьянок в 1920-х гг. // Власть. 2010. № 10. С. 85-87.
8. Терехина Т. А. Первые шаги женщин Тарского уезда в общественно-политической жизни региона (1921-1922 гг.) // Вагановские чтения. Материалы VII региональной научно-практической конференции, посвященной 420-летию со дня основания г. Тара. 2014. С. 59-65.
9. Васеха М. В. «Крестьянка грамотная»: ликбез в Западной Сибири и конструирование нового паттерна женского поведения в 1920-е гг. // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия «История. Филология». 2018. № 5. С. 150-160.
10. Шевченко Л. А. Деятельность женских организаций в системе Советского общества в 1920-е гг. (на материалах Иркутской губернии) // Вестник Томского государственного университета. История. 2011. № 2 (14). С. 120-123.
11. Sablin I., Savelyeva M. Interspatial gender asymmetries in early Soviet Siberia // Gender, Place and Culture. 2015. Vol. 22. No. 6. Pp. 801-816.
12. МезитЛ. Э. История Красноярского края (1917-1940 гг.). Красноярск: Красноярский государственный педагогический университет, 2001.
13. ГАКК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 414.
14. ГАКК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 816.
15. ГАКК. Ф. П-4. Оп. 1. Д. 273.
16. Бурдина Е. Н. Власть, продразверстка и сибирское крестьянство накануне восстания 1921 г. // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 426. С. 64-73.
17. ГАКК. Ф. П -1. Оп. 1. Д. 602
18. ГАКК. Ф. П -4. Оп. 1. Д. 395
19. ГАКК. Ф. П -1. Оп. 1. Д. 821
20. ГАКК. Ф. П -4. Оп. 1. Д. 396
21. ГАКК. Ф. П -1. Оп. 1. Д. 408
22. Отчет Енисейского губернского экономического совещания Совету труда и обороны с мая по октябрь 1921 г. Красноярск: Государственная типография, 1922.
23. Быконя Г. Ф., Федорова В. И., Ценюга С. Н. Очерки истории народного образования Красноярского края (XVII - начало XXI вв.). Красноярск: Красноярский государственный педагогический университет им. В. П. Астафьева, 2014.
24. Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. Краткие сводки. Вып. 7. Возраст и грамотность населения СССР. М.: Издание ЦСУ Союза ССР, 1928.
25. ГАКК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 818.
26. ГАКК. Ф. П-4. Оп. 1. Д. 172.
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Современное российское общество большое внимание уделяет равноправию мужчин и женщин, и хотя соотношение заработной платы все ещё отличается в известной степени гендером, тем не менее можно смело говорить не только о юридическом, но и социальном равенстве полов. А ведь этот процесс растянулся не на одно столетие: большую роль здесь сыграли не только преобразования Петра I; советская власть в 1920-1930-е гг. приложила не мало усилий по вовлечению женщин в общественно-политическую деятельность.
Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи предметом которой является взаимоотношение советской власти и крестьянок в нэповский период. Автор ставит своими задачами рассмотреть историографию вопроса, проанализировать роль женотделов в пропаганде среди крестьянства, показать перемены в женской крестьянской массе на примере Енисейской губернии. Работа основана на принципах анализа и синтеза, достоверности, объективности, методологической базой исследования выступает историко-генетический метод, в основе которого по определению академика И.Д. Ковальченко находится «последовательное раскрытие свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет в наибольшей степени приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта», а его отличительными сторонами являются конкретность и описательность.
Научная новизна статьи заключается в самой постановке темы: автор стремится охарактеризовать «работы женотделов Енисейской губернии с крестьянками в годы нэпа, которая осуществлялась как часть реализации масштабного советского проекта по изменению положения женщин в общественной и производственной сферах». Научная новизна статьи заключается также в привлечении архивных материалов. Рассматривая библиографический список статьи, как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя 26 различных источников и исследований, что само по себе говорит о том объёме подготовительной работы, которую проделал ее автор. Источниковая база статьи
представлена как опубликованными статистическими данными, так и документами из фондов Государственного архива Красноярского края. Из используемых исследований укажем на труды П.М. Чиркова, Л.Ю. Комплеевой, Л.А. Шевченко, в центре внимания которых различные аспекты изучения женского вопроса в первые годы Советской власти. Заметим, что библиография обладает важностью как с научной, так и с просветительской точки зрения: после прочтения текста статьи читатели могут обратиться к другим материалам по ее теме. В целом, на наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований способствовало решению стоящих пе ре д а в тором з а да ч.
Стиль написания статьи можно отнести к научному, вместе с тем доступному для понимания не только специалистам, но и широкой читательской аудитории, всем, кто интересуется как тендерными проблемами, в целом, так и женским вопросом в первые годы советской власти, в частности. Апелляция к оппонентам представлена на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой статьи. Структура работы отличается определённой логичностью и последовательностью, в ней можно выделить введение, основную часть, заключение. В начале автор определяет актуальность темы, показывает, что «Деятельность женотделов планировалась по широкому ряду направлений: продвижение женщин в советские и партийные органы власти (сельские и городские советы, исполкомы и др.), профсоюзы, кооперацию, крестьянские комитеты взаимопомощи, борьба с женской безработицей и проституцией, ликвидация неграмотности и развитие женского профессионально-технического образования». На примере Енисейской губернии автор показывает, что слабая материальная база, недостаточное финансирование, незначительное свободное время женщин-крестьянок на фоне вовлечения в сельхозработы не способствовали слаженной работе женотделов. Примечательно, что сельское население часто не видело смысла и в делегатском движении.
Главным выводом статьи является то, что «женотделам не удалось наладить системную работу среди крестьянок в 1920-е гг. в Енисейской губернии»: только директивными методами «повысить участие женщин в общественно-политической жизни» оказалось невозможным.
Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, вызовет читательский интерес, а ее материалы могут быть использованы как в курсах лекций по истории России, так и в различных спецкурсах.
В целом, на наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Исторический журнал: научные исследования».