CC BY
88^революция и гражданская война в россии: осмысление столетия_
Протоиерей Владимир Игнатюк, денисов Андрей Анатольевич «Крестный путь Священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского»
удк 261.7
-Х--88-23-Л.--"К"
крестный путь священномученика серафима
(звездинского), епископа дмитровского
Протоиерей Владимир Игнатюк, Духовник Омской духовной семинарии А. А. Денисов, студент Омской духовной семинарии
Аннотация. Статья посвящена рассмотрению крестного жизненного пути епископа Серафима (Звездинского) через призму старческого служения, которое пронизывало всю духовную деятельность священномученика. В работе также выявляются причины становления в эпоху гонений на РПЦ старчества в миру. Ключевые слова: Священномученик, старец, старчество в мир, монашеский институт, монашество в миру, святитель, гонения на церковь, духовные чада.
way of the cross of the holy martyr serafim (zvezdinski), bishop of dmitrov
Protopriest Vladimir Ignatyuk, Father confessor of Omsk orthodox theological Seminary A.A. Denisov, a student of Omsk orthodox theological Seminary
abstract . the article deals with the life path of the cross of Bishop Seraphim (Zvezdinskiy) through the prism of elder's service that permeates the entire spiritual activity of the holy Martyr. the paper also identifies the causes of the formation of elders living in the secular world in the era of persecution of the Russian orthodox Church. Key words: Martyr; elder; elders in the secular world; the monastic institution; a monk in the world, saint, persecution of the church; spiritual children.
О 2000 году юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви | постановил прославить для общенародного почитания в лике святых Со-УЩДбор новомучеников и исповедников российских XX века. От Московской епархии был канонизирован как священномученик Серафим Звездинский, епископ Дмитровский. Но воздать достодолжное почитание его святым мощам до сих пор не представляется возможным, так местонахождение честных останков святителя до сих пор неизвестно.
Согласно протоколу заседания тройки при Управлении НКВД по Омской области от 23 августа 1937 г. епископ Серафим Звездинский был обвинен в том, что находясь в ссылке в г. Ишиме, не прекратил своей контрреволюционной деятельности, поэтому тройка приговорила его к расстрелу. 26 августа 1937 г. приговор был приведен в исполнение.
По данным справки Регионального Управления ФСБ РФ по Тюменской области от 7 февраля 1997 г. «в материалах уголовного дела данных о месте захоронения нет, однако документально подтверждено, что массовые захоронения в г. Омске проводились на территории, прилегающей к концу улицы имени 20-летия РККА, которая до настоящего времени не сохранилась, попав в зону застройки» [2, с 583]. Речь в справке идет, видимо, о захоронении святителя на бывшем Казачьем кладбище в
№ 1, 2017 (2)
Омске, которое в годы советской власти постепенно приходило в упадок и застраивалось жилыми домами и лечебными учреждениями. В настоящее время от старого Казачьего кладбища остался лишь небольшой участок, на котором располагается возрожденный в 2005 г. храм Всех святых.
В будущем, возможно, святые мощи новомученика будут обретены, но сейчас этот вопрос нам придется оставить на Божие произволение. Гораздо более насущной задачей является увековечивание памяти святителя. Ведь до сих пор в Омске нет ни памятников, ни памятных досок, посвященных священномученику Серафиму (Звездинскому). Довольно редко, к сожалению, проводятся научные конференции или выставки, которые могли бы помочь лучше узнать о земном пути и мученической кончине на омской земле выдающегося архиерея. Лишь в 2015 г. святитель был включен в Собор святых Омской митрополии. Приходится констатировать, что, к сожалению, нового омского святого мало знают и потому не оказывают должного почитания.
Такая ситуация, по нашему убеждению, связана с тем, что мы пока не осознали весь масштаб величия личности епископа Серафима (Звездинского), которого уже при жизни почитали за святого подвижника и человека высоких дарований. Действительно, святитель достоин почитания не только за свой исповеднический подвиг и мученическую смерть христа ради, но и за строгую аскетическую жизнь, наполненную многочасовыми молитвами и ежедневным совершением Божественной Литургии, которую епископ неизменно служил во всех своих ссылках и скитаниях. Епископ Серафим (Звездинский) был человеком святой жизни и настоящим монахом.
При этом сильный аскетический дух, присущий личности святителя, не помешал ему заниматься научной и преподавательской деятельностью. Несколько лет после окончания семинарии он преподавал историю Церкви и гомилетику в Вифанской и Московской духовных семинариях. До революции епископ также успел написать целый ряд богословских трудов, которые не утратили своего значения и в настоящее время. В частности, он написал работу «Иноческий быт в описании преподобного Нила Синайского», в которой проанализировал различные формы монашеского устроения: монашество отшельническое, монашество общежительное, старчество, странничество. Особо следует отметить его труд «Ангелы», описывающий ангельский мир по учению Православной Церкви, поскольку это произведение, наряду с творением Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии», является одним из немногих посвященных этому разделу догматического богословия. Ну и наконец, большое значение имеет книга святителя «хлеб Небесный», составленная из проповедей о Божественной Литургии, произнесенных в 1926-1927 гг. в маленькой церкви Диве-евского Свято-Троицкого монастыря, у гроба преподобного батюшки Серафима Саровского. В этой работе епископ не только описывает историю становления службы Божественной Литургии и ее состав, но, самое главное, богословски раскрывает духовный смысл службы и ее спасительное значение для православных христиан [8]. Таким образом, в данном произведении святитель предстает как крупный литургист, обладающий как глубокими теоретическими знаниями о Божественной Литургии, так и имеющий большой практический опыт совершения службы. С учетом дефицита качественных современных учебников по литургике книга «хлеб Небесный» может стать для современных людей путеводной нитью, позволяющей приблизиться к тайне Божественной Литургии.
змуа&УЗЛ^ 83 Гб
■^революция и гражданская война в россии: осмысление столетия_
Протоиерей Владимир Игнатюк, денисов Андрей Анатольевич «Крестный путь Священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского»
В настоящей статье мы не ставим себе целью подробно описать все грани личности выдающего святителя. Такая масштабная задача еще ждет своих исследователей. Для нас важно показать, что епископ Серафим (Звездинский) был очень незаурядным человеком, который оставил после себя богатое духовное наследие, которое нам только еще предстоит освоить. Главной же задачей данной работы является рассмотрение крестного жизненного пути архиерея через призму старческого служения, которое пронизывало всю духовную деятельность святителя.
Еще при жизни епископа Серафима (Звездинского) многие священники, монахи и миряне считали его старцем. Для иллюстрации этого факта приведем свидетельство духовного чада святителя инокини Параскевы (Матиешиной), которая в 2000 г. была причислена к лику исповедников. В дневнике матушки сохранилась такая запись: «Молитвами святого Старца моего, доброго окормителя и мудрого водителя на многоволненном пути житейского моря, я теперь благодушествую и пою: утвердися сердце мое во Господе. Теперь Господь показал мне, как мудро вел меня от тьмы к свету отец мой. Радуюсь и благодарю Бога, давшего мне столь мудрого Авву, благодарю Старца своего, что вел меня так, а не иначе, хотя признаюсь, весьма было трудно и болезненно, когда Господин мой Старец так беспощадно лишал пищи мое самолю-бие...Теперь я смотрю, как трудно остаться верным чадом отцу своему, духовному окормителю, когда он с корнем вырывает самолюбие, когда он распинает или умерв-щляет ветхого человека: на этом пути не выдержит ни один падший сын Адамов, если не поддержит Десница свыше молитвами Старца» [2, 602-603].
Текст дневника свидетельствует, что инокиня Параскева (как, видимо, и многие другие духовные чада святителя) воспринимала епископа Серафима (Звездинского) как духоносного старца, который, являясь проводником Божьей Воли, может направить свою духовную дочь истинным путем, постоянно оказывая молитвенную поддержку. В словах инокини чувствуется глубочайшая вера в своего наставника, который был вовсе не склонен угождать своим духовным детям, безжалостно обнажая их греховные страсти и немощи, врачуя и наказуя пасомых. В письме Екатерине Ануровой епископ Серафим (Звездинский) считает своей обязанностью наложить на свою духовную дочь епитимью, что, в свою очередь, свидетельствует об осознанном следовании святителя путем старческого служения: «Твоя тягота после исповеди, во-первых, от непонимания, во-вторых, от гордости. Изволь за это три раза со вниманием прочитать 15-ю главу Луки, после каждого раза клади пять поклонов с молитвой Иисусовой. После чего из золотой головки любимой дочки тяжелый свинец будет исторгнут. Любящий отец» [2, 392].
Приведенные цитаты характеризуют отношения, которые сложились у епископа Серафима (Звездинского) со своими духовными чадами, как отношения семейные, родственные, поэтому неслучайно святитель называет себя «любящим отцом». Только родство в этой семье было основано не на крови, а на духовной связи. По своему характеру эти отношения внутри общины старца сильно напоминают «покаяльные семьи» о. Алексея и о. Сергия Мечевых, которые примерно в это же время сложились в Москве. Одно это уже указывает на неслучайный характер старческого служения святителя Серафима (Звездинского) за пределами монастырских стен.
Однако, как же возможно старчество в миру? Этот вопрос представляет серьезную богословскую проблему, но от ответа на него зависит понимание сущности старческого служения епископа Серафима (Звездинского). В современном словаре
старчество определяется как «монашеский институт, основанный на духовном руководстве старца (монаха-наставника) аскетической практикой послушника» [10, 450]. Таким образом, современные ученые настаивают, что старчество - это исключительная монашеская практика.
Такой же точки зрения, в общем-то, придерживался и сам святитель, в своей работе «Иноческий быт в описании преподобного Нила Синайского» он представляет традиционный взгляд на природу старчества: «Старцы принимали под свое руководство новоначальных иноков, «едва начинающих борение», давали им назидательные советы, как противостоять страстям. Усовершивши того или другого инока в добродетелях еще в общежитии, старец вел своего ученика далее по пути духовной, подвижнической жизни; он принимал его в отшельничество, руководя его и на этом новом пути» [2, 155].
Однако этот классический образ старчества не соответствует жизненным и духовным реалиям Х1Х-ХХ вв., когда старческое служение приобрело новые формы. В многочисленных исследованиях уже достаточно описан и проанализирован феномен старчества Оптиной Пустыни. Оптинские старцы, несмотря на свои духовные дарования, по характеру старческого служения не были похожи на суровых древних старцев, окормляющих небольшой круг избранных послушников. Знаменитые отцы Макарий, Амвросий, Анатолий, Варсонофий, Нектарий и другие наставляли очень широкий круг паломников, который приходил в монастырь. По преимуществу это были миряне, которые, не удовлетворяясь духовным состоянием приходского духовенства, шли на исповедь к старцам, предавая себя им в ученичество.
Таким образом, оптинские старцы не столько окормляли иноков, сколько мирян. Этот факт уже в XIX веке вызывал большое смущение как в ортодоксальном монашестве, так и среди белого духовенства. Алесей Беглов в своей работе «Старчество в церковной традиции» описывает, что некоторые правящие архиереи даже пытались бороться с этими «старческими нововведениями», рассматривая их как нарушение древних традиций. Многие оптинские старцы испытали на себе гонения со стороны духовных и светских властей, но, тем не менее, от старческого служения не отказались [1]. Все они в настоящее время канонизированы и это означает, что церковь приняла и освятила их старчество.
В XX в. старчество вышло за пределы монастырей. Если оптинские старцы XIX в. принимали приходящих к ним мирян, то в следующем столетии сами старцы оказались в гуще мира, а старческая практика перестала быть инструментом исключительно монашеского руководства. Среди белого духовенства появились выдающиеся примеры старческого руководства на приходах. Одним из самых ярких представителей этого нового феномена был святой праведный Иоанн Кронштадтский Чудотворец, который явил пример настоящего подвижничества в суете городской жизни. Святые отцы Алексей и Сергей Мечевы лишь продолжили становление новой традиции старчества. В этом ряду старчество епископа Серафима (Звездинского) уже не кажется странным и случайным.
Но каковы причины трансформации древнего старчества? Какие факторы могли повлиять на эволюцию древнего монашеского института? Православный философ С.С. Хоружий, развивая идею «народности» русского старчества, пришел к выводу, что существует принципиальное его отличие от старчества древнего. Древнее старчество осуществляет трансляцию традиции во времени и во всей полноте, а в «рус-
№ 1, 2017 (2)
■^революция и гражданская война в россии: осмысление столетия_
Протоиерей Владимир Игнатюк, денисов Андрей Анатольевич «Крестный путь Священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского»
ском старчестве происходит трансляция в социальном пространстве, социуме, и отнюдь не в полноте, а только в избранных, основных элементах, в первую очередь, этических.» [9, 20]. Таким образом, русское старчество стало выполнять некоторые социальные функции, оказывая существенное влияние на общественные процессы в России.
В отличие от многих других исследователей автор не только признает старчество в миру как естественный процесс развития данного феномена, но и рассматривает его как наиболее совершенную форму старческого служения. Старчество в миру в контексте философии Хоружего является необходимым элементом дальнейшей «исихизации социума». Другое дело, что автор совершенно не учитывает потребности самого общества в подобной трансформации, не объясняет, почему именно в последнее время стало возможно старчество в миру.
Несколько метафизический подход к пониманию процессов эволюции духовной жизни предыдущего автора существенно скорректирован в трудах протоиерея Валентина Свенцицкого, который, как и епископ Серафим (Звездинский), неоднократно был арестован и последние три года провел в ссылке в Тракет-Ужете Иркутской области. Не понаслышке знакомый с репрессивной машиной советского государства он изложил в своей книге «Диалоги» идею о возвращении церкви в апостольские времена. Церковь вновь становится гонимой, когда привычные формы церковного устроения становятся нежизнеспособными. Апостольская же церковь была монастырем в миру, поэтому отец Валентин Свенцицкий доказывает необходимость и неизбежность дальнейшей трансформации церковной жизни.
Опираясь на пророческие слова св. Антония Великого, который предсказал исход в будущем монахов из пустыни в города, вызванный всеобщим развращением, автор указывает, что некоторые ревнители и за пределами монастырских стен не соблазнятся, составив монашество в миру: «Оно не будет внешне ограждено от мирских соблазнов, как ограждено было в прежнем монастыре. Эти новые подвижники будут жить в миру, где они «могли бы преступить» и не преступят, могли бы «сотворить зло» и не сотворят. Очевидно, речь идет о близости и доступности соблазнов, легкости, с которой можно «преступить», поддаться им, потому что они тут же, под руками, не за оградой, а в миру, в котором будет жить этот будущий подвижник. И ясно далее, что это будет не общежительное подвижничество, а единоличное, потому что этим подвижническим путем будет идти не «масса стремящихся» к спасению, а отдельные люди. История как бы завершит круг и вновь придет и к гонениям первого века, и к монастырю первоначального христианства» [6, 281-282].
Такой же подход можно применить при анализе эволюции старчества, которое происходит в последние два столетия в России. В условиях нарастающей секуляризации общества, переходящей при советской власти в открытые гонения, русское старчество начинает приобретать облик, характерный для раннего христианства.
С одной стороны, такой вывод кажется неправомерным, так старчества во времена Иисуса Христа не было. Наоборот, старцами в Священном Писании называли иудейских старейшин, которые считались хранителями предания и вместе с фарисеями выступали против нарушения Спасителем привычных норм и правил. Однако в христианском богословии понятие старца было переосмыслено и получило совершенно противоположное толкование. Старец в православии рассматривается как
проводник Воли Божией, как человек, который руководствуется в своей деятельности не формальными предписаниями, а Духом Святым.
В таком контексте прообразом старца является Сам Иисус Христос, а Его ученики - апостолы первыми вступили на путь старческого служения. В ту эпоху христианство было предельно неформально, так еще не существовало устоявшихся церковных канонов и обрядов. Христианство первых веков имело харизматический характер. Наибольший авторитет у верующих имели не пресвитеры, а апостолы и пророки, то есть самые яркие носители Духа Святого.
После того как христианство стало государственной религией Римской империи, церковь оформилась как социальный институт со свойственными ему функциями регламентации и упорядочивания деятельности верующих. В ответ на определенное обмирщение и формализацию церкви христиане, ищущие совершенства, стали удаляться в пустыни для ведения монашеской жизни. Старчество окончательно оформляется в церковный институт именно в монашеской среде. Духоносный монастырский старец стал продолжателем харизматической традиции раннего христианства. Старчество вбирает в себя все три вида христианского служения, которые описал апостол Павел: апостольское, пророческое и учительское.
Но до последнего времени старчество не выходило за пределы монастырских стен. И лишь ситуация тотальной секуляризации общества привела к острейшей необходимости реализации внутренней миссии, развертывания старческого служения в миру. Как это не парадоксально, но именно неформальный характер института старчества позволил сохранить живую церковную жизнь в синодальный период и выстоять Русской Православной Церкви в условиях гонений во времена советской власти. Ведь в 20-30-е гг. XX в. церковь как социальный институт в СССР была фактически разрушена.
Десятки тысяч священнослужителей были репрессированы, а многие сами сняли с себя сан и пошли работать в советские учреждения. На свободе оставалось лишь несколько архиереев, поэтому критичным образом нарушилось управление церковной организацией. К концу 30-х гг. в России насчитывалось всего сто действующих храмов. На первый взгляд возникли условия, невозможные для существования церкви, но на самом деле на новом витке исторической спирали лишь повторялась ситуация раннехристианской церкви. Как и две тысячи лет назад, церковь и при гонениях со стороны государства продолжала жить. В условиях парализации официальных структур церкви продолжали существовать неформальные институты (в том числе и старчество), которые отчасти воспроизводили жизнь раннехристианских общин.
Во главе их стояли духоносные наставники, одним из которых и был епископ Серафим (Звездинский). Святитель, по нашему убеждению, являет собой пример архипастыря, который стал носителем раннехристианского духа церкви. Отцы Церкви нам советуют пытаться понять дух своего времени, и святитель, по-видимому, рано осознал, какой путь ему предстоит пройти. Как и епископы первых веков христианства, вступая на стезю архиерейского служения, он готовился не к славе и почестям, а к мученичеству во имя Господа нашего Иисуса Христа.
3 января 1920 г. в своем слове, сказанном при наречении его во епископа града Дмитрова, святитель обозначил две стороны архиерейства: «Один путь - завидный, другой - опасный; один - по-видимому - радостный и просторный, другой - исполненный скорби и тесноты. Первый - внешний, второй - внутренний. Смотрю на пер-
№ 1, 2017 (2)
■^революция и гражданская война в россии: осмысление столетия_
Протоиерей Владимир Игнатюк, денисов Андрей Анатольевич «Крестный путь Священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского»
вый - завидный и вижу то, что всем и каждому видно в епископе: вижу встречи... поклонения, обоняю воню благоухания дыма кадильного... слышу пение и лики «Достойно есть», «Исполла эти деспота», «Да возрадуется душа твоя», вижу облачение... горе подъятые руце с дикирием и трикирием... Слава... слава... честь... честь... Завидная высота, вожделенная! Но ни на этой чести и славе, ни на этих встречах, поклонениях, ни на этих ликах, ни на этой внешней, видимой всем стороне архиерейства, останавливаюсь я своим вниманием. В наши скорбные и тяжкие дни видная для меня становится вторая, далеко не всем видная сторона архиерейства, второй тернистый путь его» [2, 207].
Священномученик Серафим (Звездинский) указывает на Иисуса Христа как на прообраз архиерея. Прибегая к символическому богословию, епископ трактует архиерейское служение через призму страстей Христовых. Иисус Христос был первым Архиереем и своей крестной смертью предначертал изначальные образы и смыслы архиерейства. Крестный путь Господа нашего Иисуса Христа на лобное место и Его распятие епископ Серафим (Звездинский) рассматривает как прообраз пути любого архиерея, который должен воспринимать свое служение как мученичество и видеть в гонениях и позоре со стороны хулителей высшее проявление почестей, которые могут быть оказаны епископу. В своем «Слове» при наречении в епископы тогда еще архимандрит Серафим (Звездинский) так описывает парадоксальное для мира восприятие крестного пути как славы: «Хочу видеть и первую встречу, оказанную Сему Архиерею, Гефсиманский омофор на Себя подъявшему. Хочу видеть и митру, и посох, и облачение Его. «Прииди, - глаголет, - и виждь». Что же вижу? Вижу, «яко воини сплетше венец - терния, возложиша и трость в десницу Его». (Иоанн 19, 1; Мф. 27, 29). Трость... какой драгоценный посох в руках Архиерея Иисуса! Багряная риза... Какое великолепное на Нем облачение! Терновый венец... Какая блестящая митра на Главе, главе Церкви небесной и земной - митра, вместо бриллиантов каплями крови украшенная!.. Хочу слышать: «Исполла эти деспота» Ему петые. Слышу их: «Егда же видеша Его архиереи и слуги прилежах гласы великими, излиха возопиши глаголюще: распни, распни Его». (Иоанн 19, 6; Лк. 23, 23; Мр. 15, 14). Какое дружное единодушие, какое громогласное «Исполла эти деспота» Архиерею Иисусу!... Се, на сей Голгофской кафедре вижу Архиерея Иисуса, благословляющим люди Своя десницею и шуйцею на кресте распростертыми! Се на сем алтаре крестном вижу Архиерея Иисуса, Кровию Своею пишущим и первую архиерейскую резолюцию: «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят» (Лк. 23—34) [2, 208-210].
Епископ Серафим (Звездинский) совершенно сознательно избрал вторую сторону архиерейства, второй тернистый путь, уготованный примером Спасителя. На этот путь он был наставлен своим старцем Алексием (Соловьевым), который однажды, когда епископ Серафим приехал к нему, благословил его прозрачным темно-красным, как кровь, крестом и прочитал тропарь священномученический: «И нравом причастник, и престолом наместник Апостолом быв, деяние обрел еси Богодухно-венне, в видения восход; сего ради слово истины исправления и веры ради пострадал еси даже до крове» [3]. О крестном характере будущего архиерейского служения предупреждали священномученика и высшие церковные руководители. Во время праздничного обеда после архиерейской хиротонии митрополит Сергий (Старго-родский), взяв свою столовую ложку, заметил: «Советую, Владыка, запастись ложкой,
придется Вам в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен» [3]. Все эти пророчества очень скоро сбылись.
Лишь три неполных года епископ Серафим (Звездинский) пробыл в городе Дмитрове. 12 декабря 1922 г. он был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму, где начался его крестный путь. В дальнейшем архиерей прошел много тюремных заключений, которые всегда воспринимал со смирением и благодарностью к Богу. Весной 1923 г. святителя отправили в ссылку в Зырянский край. И вплоть до своей мученической кончины в 1937 г. епископ Серафим (Звездинский) постоянно находился в ссылках. География его крестного мученического пути не может не поражать воображение. Священномученику в своих скитаниях пришлось объездить половину страны. Он был в ссылке в Сибири и Казахстане, Владимирской и Нижегородской областях, а также в Пермском крае.
Но невозможность в полной мере исполнять архиерейские обязанности, не освободила святителя от обязанности окормления своей паствы. Он воспринимал свое епископское место не столько как административную церковную должность, сколько как духовную миссию. Интересно, что долгое время его духовный наставник старец Алексий (Соловьев) из Зосимовой пустыни не благословлял отца Серафима исповедовать, причем этот запрет сохранился даже тогда, когда святитель стал наместником Чудова монастыря в Москве. И только когда старец благословил свое духовное чадо на епископское служение, священномученик Серафим (Звездинский) берет на себя крест окормления вверенной ему паствы. И старец Алесей неслучайно так долго пестовал своего ученика, ведь новому архиерею предстояло продолжать служение своего учителя в самых неблагоприятных условиях гонений на церковь со стороны советской власти.
Епископ Серафим (Звездинский) сразу сумел привлечь к себе самые широкие круги верующих. В годы служения в Дмитрове Владыка даже учредил братство Животворящего Креста Господня, имевшее целью «в молитвенном единении почерпать духовные силы к созиданию своей жизни по заветам Господа нашего Иисуса Христа -служить Христу и во Христе и ради Христа ближнему». Особенно должны стараться братчики проводить в жизнь самую главную Евангельскую заповедь: «Любите друг друга». [7]. К нему на исповедь приходили монахи и миряне, священники и архиереи. По свидетельству его духовного чада и приемной дочери Анны Патриекеевой (в будущем схимонахине Иоанны), такая же картина наблюдалась и в других местах ссылки архиерея (за исключением Ишима). У святителя сложились самые близкие отношения с паствой. Отчасти лишенный административных и хозяйственных попечений старец Серафим много времени находился со своими духовными чадами. Даже спустя много лет он вспоминал, как дмитровские прихожане после каждой службы сопровождали своего епископа до дома. Таким образом, очень быстро между архиереем и паствой сложились по-настоящему евангельские отношения, проникнутые духом раннего христианства, когда церковная иерархия была едина с христианским народом.
После ссылок в Зырянский край и Дивеево епископу Серафиму (Звездинскому) пришлось пройти через новое испытание. В 1927 г. была опубликована «Декларация» митрополита Сергия (Старгородского), которую священномученик не поддержал. Под давлением церковных властей и органов НКВД (которые предлагали ему сотрудничество) священномученик Серафим (Звездинский) вынужден был уйти за штат. Но и эти грустные обстоятельства не отвратили старца от своего служения. В
№ 1, 2017 (2)
■^революция и гражданская война в россии: осмысление столетия_
Протоиерей Владимир Игнатюк, денисов Андрей Анатольевич «Крестный путь Священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского»
новых местах ссылок в Меленках во Владимирской области и в Казахстане старец принимал своих духовных чад, вел переписку, которую заботливо сохранила для потомков его келейница Анна Патрикеева, написавшая житие священномученика.
В этом житии Серафим (Звездинский) предстает как благодатный старец, сподобившийся от Бога многочисленных харизматических даров: прозорливости, рассуждения, пророчества, исцеления и духовидения. В письме к матушке Фамари старец признается, что во время нахождения в Бутырской тюрьме в легком сне видел Самого Господа, который вывел его из подвала по высокой винтовой лестнице на широкую светлую площадку и исчез. В истории его жизни было еще несколько видений, которые указывали на духоносный характер подвига подвижника. Но все же ни видения и ни чудотворения сделали из епископа Серафима (Звездинского) человека святой жизни, а его беспримерная любовь к Богу и окормляемой им пастве.
Таким образом, подводя итог нашему исследованию, следует признать, что священномученик Серафим (Звездинский), епископ Дмитровский с 1920 г. нес подвиг старческого служения, который пришелся на период самых страшных гонений в истории Русской Православной Церкви. Несмотря на преследования со стороны советской власти, святитель остался верен своим обетам и вплоть до своей мученической кончины продолжал окормлять своих духовных чад.
Библиографический список:
1. Беглов А.Л. Старчество в церковной традиции // Русская патрология: Материалы Международной научно-богословской конференции. - М.: Московская духовная академия, 2008.
2. Все вы в сердце моем: Жизнеописание и духовное наследие священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского / Сост., предисл. И. Г. Менькова. -М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2007. - 672 с.
3. Житие священномученика Серафима, Епископа Дмитровского, викария Московской епархии // Московские епархиальные ведомости. - 2000. - № 12.
4. Менькова И. Г. «Твой я, Господи!..» Жизненный путь и труды сщмч. Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского. М.: Изд-во ПСГТУ, 2015. - 496 с.
5. Пендикова И. Г., Минин Е. П. Омские святые и подвижники православия // Омский научный вестник. - 2013. - № 5 (122). - С. 216-218.
6. Свенцицкий Валентин, прот. Диалоги: Проповеди, статьи, письма / прот. Валентин Свенцицкий; сост., автор статьи С.В. Чертков. - М.; Православ. Свято-Тихонов. гуманитар. ун-т, 2010. - 522 с.
7. Серафим (Звездинский), епископ Дмитровский: Акафист. Жизнеописание / Сост. А. Трофимов. - М.: Паломник, 2013. - 368 с.
8. Серафим (Звездинский), священномученик. Хлеб Небесный. Проповеди о Божественной Литургии. - М.: УКИНО «Духовное преображение», 2014. - 128 с.
9. Хоружий С. С. Духовные основы русского старчества // Феномен русского старчества: Примеры из духовной практики старцев / Сост. и вступ. Ст. С. С. Хоружего. -М.: Издательский Совет Русской православной церкви, 2006. - С. 3-32.
10. Христианство: Словарь / Под общ. Ред. Л. Н. Митрохина и др. - М.: Республика, 1994. - 559 с.
