CC BY
21
Вестник ПСТГУ
Городилова Татьяна Сергеевна, канд. филос. наук,
доцент кафедры культурологии, социологии и философии Вятского государственного университета Российская Федерация, 610000 г. Киров, ул. Ленина, 111
gtspost@yandex.ru
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2020. Вып. 89. С. 113-128
DOI: 10.15382/sturI202089.113-128
ORCID: 0000-0003-1837-1515
Ходырева Ольга Владимировна, канд. культурологии, доцент кафедры культурологии, социологии и философии Вятского государственного университета Российская Федерация, 610000 г. Киров, ул. Ленина, 111
olgadesatkova@yandex.ru
ORCID: 0000-0002-2677-7382
Крестный ход как опыт
РЕЛИГИОЗНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ
Т. С. Городилова, О. В. Ходырева
Аннотация: Статья посвящена изучению опыта пешего паломничества в составе Великорецкого крестного хода как фактора укрепления религиозной идентичности человека. В основе методологии исследования лежит междисциплинарный подход. Эмпирические данные были получены в ходе глубинных интервью с воцерковленными паломниками и проанализированы с точки зрения влияния крестного хода на процесс развития их религиозного самосознания. Изучается структура сознания верующих с помощью феноменологического анализа, в котором использовались положения феноменологии религии Ф. Хайлера. Метод «концентрических кругов» Хайлера и его реконструкция структуры священного мира позволили сделать вывод о том, что интенциональность сознания паломников связана с восприятием институциональных аспектов великорецкой традиции. Участие в крестном ходе рассматривается паломниками как «прорыв реальности», поскольку священный мир крестного хода противопоставляется повседневности и обыденным практикам. Обнаруживается тесная взаимосвязь между отношением к предметам религиозного культа и религиозным самоопределением личности. Несмотря на то что большинство участников крестного хода много внимания уделяют внешним сторонам религиозности, погружаясь в практику крестного хода, они начинают глубже осмыслять конкретные вопросы веры, греха и искупления, практической нравственности. В итоге это приводит их к переживанию единения со священным и религиозному самопознанию, а опыт крестного хода способствует эмоциональной интенсификации их чувства принадлежности к православию. Анализ интервью показал, что описание паломниками событий крестного хода, религиозной атрибутики дается не столько на основании «свидетельств глаза», сколько на основании мыслительных конструктов. Именно интенциональность сознания верующих определяет восприятие священных объектов. Их содержание связано с рациональным и мистическим аспектами религиозных представлений паломников. Движение от институциональных элементов религии (мира внешних проявлений священного) к рациональным (к святому в мире духовных представлений) и, наконец,
к мистическому измерению святости позволяет использовать инструментарий не только социологических, но и философских методов, применяемых к исследованию религиозной идентичности.
Ключевые слова: религиозная идентичность, Великорецкий крестный ход, паломничество, феноменология религии, социология религии, Ф. Хайлер, метод «концентрических кругов».
Одной из проблем современной России, унаследованной от господствовавшего в Советском Союзе атеистического мировоззрения, стала утрата религиозной идентичности. Россияне формируют ее, как правило, исходя из самостоятельно приобретаемого опыта, не имея возможности опираться на унаследованную от родителей религиозность. С одной стороны, это приводит к отсутствию у верующих связи с конфессиональной традицией и элементарных знаний1. С другой стороны, их вера — это уже не «слепое» следование обычаям предков, а осознанный выбор человека. Многие люди, считающие себя «практикующими верующими» (вне зависимости от конфессиональной принадлежности), подчеркивают ценность именно индивидуального самоопределения в противовес институциональным требованиям религии. Поэтому и религиозная практика воспринимается ими как персональный путь, а функция религиозной общины сводится к помощи на этом пути. Как отмечают А. Агаджанян и К. Русселе, сегодня «образу православия как grand recit противостоит... многообразие его применений в соответствии с индивидуальными логиками идентичности»2. С другой стороны, православие неизменно остается «одним из базисных оснований самоидентификации россиян», на что указывают многочисленные исследования3.
Примером подобного восприятия религии и ее предписаний может служить опыт паломников, участвующих в Великорецком крестном ходе, который ежегодно проходит в Кировской области с 3 по 8 июня. Его история начинается в 1383 г., когда, согласно преданию, была обретена чудотворная икона святителя Николая на берегу реки Великой, неподалеку от села Великорецкого Вятской губернии4. В настоящий момент число участников достигает 50 тыс. человек, а в 2017 г. торжественную литургию в с. Великорецком возглавил патриарх Кирилл.
Актуальность изучения данной паломнической практики объясняется тем, что научные исследования, как правило, сосредоточены на изучении феномена
1 См.: Мчедлова Е. М. Разноаспектность результатов социологического исследования религиозности россиян (2010—2012) // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 2015. № 1. С. 127-137.
2 Агаджанян А., Русселе К. Религиозные практики и общественные процессы в России // Религиозные практики в современной России: сб. статей / под ред. К. Русселе, А. Агаджаняна. М., 2006.
3 См.: Православие и современность: проблемы секуляризма и постсекуляризма: колл. монография. М.; Орел; Ливны, 2015. С. 28; Синелина Ю. Ю. Новые тенденции в религиозном сознании и поведении россиян // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 2013. № 1. С. 76-77.
4 См.: Дудин А. Великорецкий крестный ход. Вятка, 2012; Балыбердин А. Великорецкая икона Святителя Николая: История и современность. Вятка, 2008; Анисимова Л. Крестный ход в Вятской губернии // Общество. Живая Россия. 2008. № 07 (75). С. 106-107.
паломничества в целом, а такая его разновидность, как крестный ход, чаще всего становится предметом историко-культурного описания5. Кроме того, есть необходимость исследовать не только опыт современного воспроизведения многовековой религиозной традиции, но и индивидуальную мотивацию верующих, характеризующую их религиозную идентичность. Как известно, она предполагает осмысление человеком своей вероисповедной принадлежности, которая определяет его систему ценностей и модели поведения. Она обеспечивает экзистенциальное самопознание, помогая ответить на вопрос о сущности человека, определить свой жизненный путь и в то же время помогает интеграции с сообществом единоверцев, поскольку через обращение к вере человек обретает чувство включенности в коллективную религиозную жизнь.
Анализ идентификационных мотивов стал основой изучения паломников — участников Великорецкого крестного хода. Исследование опиралось на материал 20 глубинных, полуструктурированных интервью, проведенных в 2018 и 2019 гг. В содержании статьи анализируются данные, полученные только от во-церковленных паломников6, которые составили половину от опрошенных. Данный принцип формирования теоретической выборки связан с тем, что, по сравнению с остальными участниками, именно воцерковленные люди в большей степени ориентированы на строгое следование правилам крестного хода и в то же время демонстрируют субъективную интерпретацию его целей и этапов.
Большинство воцерковленных информантов, которые рассказывали о своем опыте крестного хода, имеют пять сильных позиций по всем переменным, анализируемым в методике В. Чесноковой. Их объединяет то, что они еженедельно посещают службы в храме, постоянно читают утреннее и вечернее правило, ежемесячно причащаются. Подавляющее большинство соблюдают посты: один из десяти не соблюдает, объясняя это существующими в православии послаблениями, но имея самые сильные позиции по остальным показателям. Один информант соблюдает только некоторые главные посты и не читает Евангелие на регулярной основе при самых сильных показателях по остальным позициям. Шесть информантов оказались опытными паломниками (совершили от 5 до 26 паломничеств), четверо успели поучаствовать лишь в одном-двух крестных ходах. Возрастные отличия между опытными участниками крестного хода
5 См.: Ваторопин А. С., Костина Н. Б., Подергина Е. Е. Трансформация феномена паломничества в современном обществе // Дискуссия. 2017. № 7. С. 54—63; Калужникова Е. А. Паломничество как ритуал // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2: Гуманитарные науки. 2006. № 47. Вып. 12. С. 13—27; Манойлова М. А., Секретарев А. Н. Эмпирическое исследование портрета современного паломника // Вестник Псковского государственного университета. Сер. «Социально-гуманитарные науки». 2016. № 4. С. 183—189.
6 В отечественной науке активно используется индекс воцерковленности (В-индекс), разработанный социологом В. Ф. Чесноковой. Образ жизни православного христианина характеризуется с помощью таких критериев, как частота посещения храма, причащения, регулярность чтения текстов Священного Писания, форма молитвы и пост. Верующие, у которых хотя бы одна из пяти позиций оказалась в списке самых сильных, относятся В. Ф. Чесноковой к категории воцерковленных. Участие в крестном ходе в методике В. Ф. Чесноковой не рассматривалось. Однако этот материал может стать источником дополнительных данных, характеризующих степень воцерковленности современных верующих.
(средний возраст которых 55 лет) и новичками (средний возраст 41 год) не так существенны.
Интервью с паломниками, как правило, обретали характер лейтмотивных, поскольку в них операционализировалась тема православного самоопределения, причин, способствовавших становлению на путь воцерковления в целом, а также причин, побудивших совершить крестный ход, ожиданий респондента от паломничества. Также ряд вопросов был посвящен выявлению способа совершения крестного хода: его организации, значимости ритуала как комплекса символических действий, направленных на священные объекты.
Следует признать, что изучение показателей религиозности сознания имеет немало методологических затруднений, в то время как религиозное поведение гораздо легче дается для фиксации и последующего осмысления. Поэтому в процессе исследования участников Великорецкого крестного хода использовался различный инструментарий. Для оценки уровня воцерковленности эффективной оказалась социологическая методология, в частности описанное выше интервьюирование паломников. Для определения внутренней мотивации и «глубины веры» применялся феноменологический подход, обращающийся именно к внутреннему опыту и феноменам сознания человека.
В. Чеснокова также подчеркивает, что «воцерковление — это добровольное признание человеком влияния Церкви через усвоение установленного в ней образа жизни и образа мыслей»7, при этом именно образ жизни выступает «проводником устойчивого влияния Церкви на человека»8, которое способствует изменениям и на уровне феноменов сознания. Поэтому представляется логичным начинать изучение религиозной идентичности с описания крестного хода как религиозной деятельности.
Как отмечают исследователи, крестный «ход расширяет рамки замкнутого приходского бытия»9, а также «мобилизует местное ядро воцерковленных, дает им чувство общественной значимости (они не только ходят в церковь и что-то там делают в своем кругу, но и несут веру людям, претерпевают страдания на своем пути), что консолидирует (хотя бы на время) прихожан разных храмов. Регулярное повторение хода закрепляет присутствие православных на территории, выбранной для его прохождения»10. Это подчеркивает социокультурную роль крестного хода.
Особое значение многодневного пешего паломничества заключается в том, что такая практика обеспечивает возможность получения религиозного опыта как «переживания встречи со сверхъестественным»11. Это заставляет обратиться к принципам феноменологии религии, исходящей из понимания религиозного
7 Чеснокова В. Ф. Тесным путем: Процесс воцерковления населения России в конце ХХ века. М., 2005. С. 18.
8 Там же.
9 Митрохин Н. Русская Православная Церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М., 2004. С. 327.
10 Там же.
11 Астапов С. Н. Конструирование религиозной идентичности // Манускрипт. 2016. № 10 (72). С. 31.
опыта как внутреннего переживания «святого», Бога, «неких данностей», трансцендентных нацеленному на них субъективному акту и имманентных созна-нию12. Следовательно, участие верующего в крестном ходе становится кратким опытом интенсивной религиозной жизни, сочетающим в себе индивидуальный поиск идентичности и участие в коллективной жизни православной общины. При этом в Уставе Великорецкого крестного хода подчеркивается, что вся «полнота участия в паломничестве возможна только православным христианам»13, хотя и те, кто, согласно Уставу, «не являются чадами Русской Православной Церкви», могут принять в нем участие.
Поэтому анализ причин, по которым человек пошел в крестный ход и то, как он относится к «правилам его совершения», описанным в Уставе, показывает не только глубину его вовлеченности в жизнь церкви, но и личный опыт понимания сущности религии и переживания встречи со священным. Главной целью этого опыта является «изменение восприятия жизни», поскольку в ходе паломничества его участники начинают ощущать «разрыв с мирской реальностью». При этом географические объекты, явления, предметы, люди и даже физические испытания, с которыми сталкивается паломник, становятся факторами приобщения к священному.
Один из известных вариантов структурирования феноменов священного получил в феноменологии религии название метода «концентрических кругов». Данная концепция была описана немецким религиоведом Ф. Хайлером в 1961 г. в работе «Явления и сущность религии», когда он характеризовал специфику феноменологического метода в религиоведении14. Работа религиозного сознания представлена им в виде нескольких вписанных друг в друга кругов, каждый из которых отвечает за определенный уровень религиозности человека и отражает его движение от внешних проявлений религии к ее сущности, феномену15. В отличие от других феноменологов, Хайлер, как справедливо отмечает В. Винокуров, «не только говорит о структуре священного мира, но и показывает ее»16, используя идеограмму, которая, в свою очередь, позволяет увидеть логику движения сознания верующего от внешних проявлений религиозности к постижению сущности священного. Кроме того, в рамках исследования опыта участников крестного хода, данная схема выступила теоретической базой для более глубокого анализа интервью паломников, рефлексии их переживаний.
12 Гусева О. Ю. Философская феноменология и феноменология религии // Известия Саратовского университета. Т. 8. Сер. «Философия. Психология. Педагогика». 2008. Вып. 1. С. 17.
13 Устав Великорецкого крестного хода. URL: http://velikoretsky-hod.ru/ustav-velikoretskogo-krestnogo-hoda.html (дата обращения: 18.02.2020).
14 Heiler F. Die phänomenologische Methode // Idem. Erscheinungsformen und Wesen der Religion. Stuttgart, 1961. S. 18-22.
15 См.: Пылаев М. А. Западная феноменология религии: теоретико-методологические основания и перспективы построения религиоведения как науки о святом. М., 2006; Винокуров В. В. Введение в феноменологию религии. Религия Древнего Египта: история и феномен. М., 2011; Он же. Структура священного мира в феноменологии религии Фридриха Хайлера // Точки. Puncta. 2010. № 12 (9). С. 175-177.
16 Винокуров В. В. Введение в феноменологию религии... С. 7.
Первый круг в идеограмме представлен священными объектами, действиями, святым человеком и общиной, священным текстом и т. д17. В него включено все то, что относится к миру чувственных феноменов, то есть институциональному элементу религии. Средний круг — это мир духовных представлений и суждений (образы Бога, религиозное воображение), рациональный элемент религии; следующий круг — это круг мистического религиозного опыта, включающего переживаемые чувства (страх, радость, вера, любовь); центр схемы — божественная реальность18.
Применение метода «концентрических кругов» Хайлера позволяет проанализировать не только поведенческие характеристики паломников в Великорец-ком крестном ходе, но и работу их сознания. Первый, внешний круг включает в себя священное пространство (село Великорецкое) и священный текст (житие Николая Мирликийского), святого человека (святителя Николая) и святую общину (православных паломников), священные объекты (икона Николая Чудотворца, река) и священные действия (крестный ход, молитва, исповедь, литургия). В контексте феноменологического подхода это не просто элементы православной жизни, но и те факторы, которые формируют способность верующего видеть в окружающем мире проявления священного.
Священное пространство Великорецкого крестного хода определяется его маршрутом, в который входят Свято-Успенский кафедральный собор и Троицкая церковь г. Кирова — с. Бобино — с. Загарье — с. Монастырское — с. Горо-хово — с. Великорецкое — с. Медяны — пос. Мурыгино — пос. Гирсово — храм иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» г. Кирова — Свято-Успенский кафедральный собор Трифонова мужского монастыря г. Кирова. Этот сухопутный маршрут остается практически неизменным с 1778 г. (раньше ход совершался по рекам). В период с 1930 по 1990 г. Великорецкий крестный ход был запрещен. Однако многими паломниками он совершался в частном порядке без иконы и без официального сопровождения православных служителей.
Сегодня следование этому маршруту его участниками воспринимается как дар, принять который дано не каждому: «А если мне не дано, если я не доросла, не побоюсь сказать, до высот, потому что не просто так идти в крестный ход...»19 и как «путь к Богу»: «...сам путь, он настолько благодатный». Перед крестным ходом паломники получают благословление «на труд по силам», поэтому допускается и возможный выход из хода.
Отсутствие стремления преодолеть весь маршрут высказали только два информанта: «...пока я не ощущаю такой большой потребности». Те, кто заранее планировал пройти лишь часть маршрута, объясняют это невозможностью оставить работу и/или состоянием здоровья (своего или близких), но и они, как правило, заявляют о желании в следующий раз осилить крестный ход полностью.
17 Изображение описываемой схемы и перевод на русский язык также приведен в статье: Самарина Т. С. Феноменология религии Ф. Хайлера // Вестник Волгоградского гос. ун-та. Сер. 7: Философия. 2016. № 2 (32). С. 22-33.
18 Heiler F. Erscheinungsformen und Wesen der Religion. S. 19.
19 Далее курсивом приводятся цитаты из интервью участников Великорецкого крестного
хода.
Опыта преодоления всего Великорецкого крестного хода (150 км) совсем не имеет лишь один респондент: «Пусть по силам, вот тебе сегодня, как батюшка говорит, дойти до Макарья, слава Богу, сегодня дойти до Бобино, слава Богу...». Сами информанты интерпретируют такую практику как «проводы». Практически не совершая крестного хода, человек принимает участие в наиболее знаковых событиях. Это шествие к месту первой остановки в с. Макарье и/или первой ночевки в с. Бобино. Обязательной частью такой «программы» является поездка в Великорецкое для участия в главных таинствах и обрядах: «...чувство завершенности у меня бывает, когда я приезжаю.».
Однако большинство информантов хотя бы раз прошли путь полностью. Ве-ликорецкий крестный ход сегодня считается самым трудным, поэтому и половину этого пути преодолеть нелегко. От незапланированного выхода останавливают ответственность перед попутчиком («это предательство»), потребность духовного преодоления («Видимо, пришло это состояние духа, что я могу это выдержать»), стремление оправдать надежды близких и поддержка представителей Церкви.
В системе священных мест крестного хода село Великорецкое является самым значимым — это подтвердили все информанты. Оно воспринимается финальным этапом испытаний и одновременно наградой за их преодоление: «...это удивительное место, когда душа отдыхает... ощущение, когда ты хочешь уйти от этой обыденности. это умиротворенность, которая помогает тебе душевно как-то даже выздороветь... настроить свою душу на более такой гармоничный лад.».
Поэтому восприятие Великорецкого связывается с ощущением истинного, духовного праздника. Для описания его сути один из информантов прибегает к сравнению праздника в Великорецком с городскими массовыми мероприятиями. Отличие их в том, что во время хода «там этот Дух Божий, духовность она прямо в воздухе висит... те же самые люди, с детьми, с семьями, но у них совершенно другое поведение, даже лица другие». Тем самым происходит постепенное отделение религиозного мира от внерелигиозного фона. Внутренние ощущения дополняются свидетельствами о чудесах, являющихся подтверждением благодат-ности места. Многие отмечают, что «почти всегда там бывает радуга, либо там солнышко играет».
Будучи целью паломничества, Великорецкое включает в себя такие священные объекты, как источник, река и храмы. Один из информантов, участвующий в крестном ходе с 1989 г., отмечает, что «было ощущение, что святое само место, даже река», воды которой «сам Никола святит». Сегодня многие паломники окунаются в реке, поскольку купель не вмещает всех желающих.
В годы гонений на православие среди паломников начали распространяться практики языческого происхождения: культ пня, оставшегося от спиленной в советские времена сосны, под которой якобы был найден чудотворный образ. Пень был выкорчеван, но стоящая по соседству сосна и ее корни стали наделяться мистическим значением, поэтому некоторые паломники здесь загадывают желания. Среди информантов «на всякий случай» этот ритуал исполнил только один — новичок в крестном ходе: «Говорят, проползи, тебе хорошо будет. Ну, раз я здесь, как не проползти... Кто говорит — желание исполнится.». Однако большинство воцерковленных паломников следует предписаниям церкви: «Это же
какой-то фанатизм, лазать под этими корнями... Молиться надо в храме». Подобное отношение отражает специфику, которая присуща христианскому сознанию, в котором признается священным и становится объектом почитания именно храм, поскольку в нем можно установить связь с Богом. Природные объекты имеют особый статус только потому, что они приобретают в глазах верующих глубокий духовный смысл и также свидетельствуют о присутствии божественной благодати.
Хайлер, описывая святые места, храму уделяет особое внимание20. Ссылаясь на труды богословов, он анализирует эволюцию отношения к нему верующих: от представлений о храме как доме Бога до понимания того, что «не место называется церковью, не дом, построенный из камня»21, поскольку истинный храм Бога «находится не внутри стен, а в сердце и вере людей, которые в него верят и называются верующими»22. Однако, как отмечает Хайлер, в христианской традиции понимание церкви хоть и предполагает, что это прежде всего община, но это община, которая собирается вокруг алтаря на литургическом празднике23.
Высокий духовный статус имеет еще одно пространство — с. Горохово — «Святая середина Великорецкого крестного хода». Об этом свидетельствует половина информантов. С одной стороны, их удивляет это пустующее село, расположенное «в глуши»: «Я всегда думала, надо же, такое место. Туда на машине не проедешь, как говорится, только на вертолете... Вокруг него ничего нет, все поселения давным-давно стерты с лица земли... А оно стоит, оно есть. И оно, наоборот, еще благоухает... Я была поражена этим местом».
С другой стороны, опыт крестного хода меняет, по признанию паломников, восприятие Горохово, которое становится для них священным местом, поскольку в нем чувствуется присутствие Богородицы. Например, ощущение его святости приходит для одного из информантов, благодаря услышанной здесь легенде о возрождении источника в наши дни: «...приходили два путника, один здесь жил: "...слушай, вот здесь где-то был источник, давай мы его найдем". Второй говорит: "А у меня ни топорика, ничё нету". Подходит женщина, дает топорик, они взяли... Оказывается, Богородица дала. И всё — они нашли источник, он Богородичный. И вот это запало настолько в душу, что для меня это и есть смысл того, что Богородица сама ходила». Знаком «благодатности» места является отпечаток от снятой когда-то иконы Богородицы. Образ проявляется на стене разрушенной церкви Казанской иконы Божьей Матери, и паломники утверждают, что «это не просто так, наверное, это как бы ее отметина какая-то на этом месте, значит, это не простое место, значит, это очень святое место... энергетическое».
Очевидно, что восприятие места — это своеобразный «эффект сознания» верующего, его попытка выразить невыразимое, понять и объяснить непостижимое, несмотря на то что священное вообще плохо поддается описанию словами. Все свидетельства и о священном, и о мирском имеют источник, прежде
20 Heiler F. Op. cit. S. 131-142.
21 Ibid. S. 136.
22 Ibid.
23 Ibid. S. 141.
всего, в сознании верующего, что принципиально для феноменологического анализа познавательного акта.
Три информанта высказали стремление быть поближе к иконе в крестном ходе, поскольку важно ощущение близости к священному образу: «...мы идем за этой иконой, за которой я бежала всё это время, и никак не могла догнать, а она нас встретила, и мы за ней шли. Сама пришла [икона]. Это было такое чудо, это был апогей всего нашего, наших всех усилий, умозаключений и борьбы духовной и физической.». У Хайлера такое взаимодействие с предметами культа описывается как пример наделения материального мира сверхъестественными свойствами. Неслучайно история многих священных предметов содержит рассказы об их «чудесном обнаружении в лесах, источниках, реках, озерах»24. Легенда о Велико-рецкой иконе святителя Николая также описывает ее чудесное обретение, а верующие считают ее чудотворной.
Следовательно, через священный предмет ими устанавливается метафизическая связь со «святым человеком»: «Встречали не икону как таковую, встречали Николая Угодника»; «Я даже по большому счету-то не самой иконе поклоняюсь, а поклоняюсь именно святителю Николаю». Вера паломников в святого помогает преодолевать и жизненные трудности, и трудности хода, которые зачастую не отделяются друг от друга: «Я поняла, что всё, что я преодолеваю по жизни и преодолеваются трудности во время крестного хода — это только с его помощью».
Таким образом, в опыте участников Великорецкого крестного хода обнаруживается тесная связь между религиозным самоопределением личности и ее отношением к предметам религиозного культа. При изучении религиозной идентичности феноменология интересна именно тем, что она рассматривает проявления святого не только в пространстве, предметном мире, но и в переживаниях человека: «Предметы, слова, символы, действия являются инструментами и факторами, при помощи которых формируется религиозная идентичность»25. Большинство участников крестного хода много внимания уделяют внешним сторонам, в частности религиозной атрибутике. Они берут с собой нагрудные иконы с образом Николая Великорецкого и других важных для них святых. Однако наиболее высоким статусом обладает именно икона св. Николая Чудотворца, являющаяся для паломников смыслообразующим элементом крестного хода («Мы же несем икону»). Это определяет личные духовные практики информантов: они постоянно поют акафист св. Николаю, прикладываются к священному образу, один из них исполнял обряд прохождения под иконой.
В число религиозных действий, признаваемых всеми паломниками в качестве важной личной духовной практики, входит омовение в священном источнике или реке Великой, божественные литургии, совершаемые по пути крестного хода. В целом интервью свидетельствуют о том, что у паломников складываются индивидуальные ритуальные практики пешего паломничества. Это объясняется тем, что не все информанты преодолевают маршрут полностью, невозможностью присутствовать на всех службах из-за массовости крестного хода. Однако
24 Heiler F. Op. cit. S. 116.
25 Крылов А. Н. Религиозная идентичность. Индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве. М., 2014. С. 40.
главные обряды и таинства, совершаемые в Великорецком, исполняются абсолютно всеми: «...там самое главное — на исповедь сходить».
В то же время верующий, углубляясь в практику крестного хода, начинает более глубоко осознавать собственно учение о Боге и творении, христианскую антропологию (включая проблемы нравственности), эсхатологию и учение о спасении. В концепции Хайлера данный религиозный опыт описывается во втором круге схемы «концентрических кругов». Данный круг — это мир духовных переживаний и одновременно рациональный элемент религии, связанный с невидимым Богом и его видимыми делами26.
Интервью показали, что крестный ход для большинства паломников не становится источником глубоких размышлений об абстрактных креационистских и эсхатологических проблемах и понятиях. Чаще всего он побуждает задуматься о конкретных вопросах практической нравственности, греха и искупления: «что можно просить — только спасения». Однако это показывает, как происходит поворот сознания верующего от светского восприятия мира к религиозному его осмыслению. Поэтому в субъективных переживаниях паломников все-таки обнаруживается стремление понять сущностные характеристики священного, которые проявляются в единстве истины, святости, любви.
Поэтому в паломническом нарративе доминирует тема духовного совершенствования. Крестный ход интерпретируется как духовная борьба со страстями, как правило, с гордыней: «...иду на борьбу опять, иду драться, иду воевать»; «Ну, я борюсь, борюсь с собой, со своими страстями, там, своими привычками.». В этом контексте моральные и физические трудности пешего паломничества воспринимаются как искушения. В одном из интервью тема духовного совершенствования дополняется интерпретацией крестного хода как источника духовной силы для позитивного преображения «жизненного мира»: «Дополнительные силы открываются. В плане того, что ты поставил для себя какие-то установки в плане дел, ты их легко делаешь. Даже еще больше сделаешь».
Крестный ход дает возможность общения с близкими по духу людьми, которые съезжаются сюда со всей России: «...любимых всех встретила». В размышлениях о крестном ходе как священном единстве актуализируется образ «святой Руси», проявляющийся в идеях «избранничества. России»27, ее национальной исключительности как хранительницы подлинного христианства, соборности. Реалии современного, светского общества способствуют индивидуализации социальной жизни, тогда как участие в массовом паломничестве способствует переживанию духовного единства: «Здесь настоящая Россия»; «Здесь настолько сплоченность всех, это как кулак, цельный, попробуй его одолеть... Бог только у нас. Мы с ним идем, и он с нами». Поэтому в индивидуальном ритуале одного из информантов «молитва за Россию — самая первая», и одним из смыслов ее паломнической практики стало участие в коллективной миссии духовного очищения «своей земли». Тема родины как священной общности раскрывается также через рассуждение о семейных религиозных святынях и духовных корнях.
26 Heiler F. Op. cit. S. 20-21.
27 Дубниченко В. Ю. Русский православный архетип и русская метафизика. В поисках основ рациональности. Б. м., 2018. С. 24.
Феноменологический подход позволяет показать разные способы осознания реальности паломниками, а через них становится возможным реконструировать разнообразные смыслы реального (крестного хода). Половина респондентов призналась, что первый опыт погружения в мир священного, полученный в Великорецком крестном ходе, привел к изменению системы ценностей, а в одном случае даже образа жизни: «...когда я приехала домой, я стала ходить по городу крестными ходами и уже остановиться не смогла.».
На сознание паломников сильное впечатление производит атмосфера всеобщего единения, добра как одного из признаков «священной общности»: «.крестный ход, наверно, как одна большая семья». Особая атмосфера, отмечаемая всеми паломниками, стала одним из мотивов, заставляющих их обращаться к этой практике снова и снова. С одной стороны, она создается самими участниками крестного хода («ну, они, отзывчивые, добрые»), с другой — оказывает нравственное воздействие на самих информантов: «Приеду — и так летать хочется... я бы всех обняла». Это приводит участников крестного хода к выводам, которые подтверждают истинность богословских положений, например, что Бог есть любовь. В некоторой степени это уже не столько рациональное, сколько мистическое переживание религии, мир высших ценностей, который составляют идеи священной любви, надежды, веры, радости, описываемых Хайлером. В результате данный опыт становится «мостиком» к центру мира священного.
Опыт паломников позволяет через практику крестного хода «открыть Бога» и познать себя в Боге, то есть осуществить религиозную самоидентификацию. Они признают, что пошли, чтобы пережить «интенсивный момент веры». Так, один из информантов отмечает, что до крестного хода «был какой-то упадок»: «.ходила в храм в воскресенье. Я стояла на службе, потом возвращалась домой, как так и надо... Исповедалась, причастилась, пришла домой — и всё, ее [Благодати] нет... Эта суета мирская, разговоры все эти... И руки опускаются понемногу... Зачем молиться каждый день... Всё на спад пошло». Пешее паломничество в Велико-рецкое стало способом вернуть ощущение Бога: «Когда я сходила в крестный ход, моя батарейка зарядилась, и всё дальше пошло нормально. Сейчас думаю, это так страшно отходить от Бога.». Идея преданности Богу, доверия ему и его деяниям описывается Хайлером как важная часть сознания верующего, возникающая в процессе не столько рационального осмысления, сколько мистического опыта вдохновения и просветления28, который и приводит паломника к открытию «личного Бога». Процесс религиозной самоидентификации проявляется в том, что «душа соприкасается с трансцендентной реальностью»29. Однако Хайлер отмечает, что это прикосновение к божественному происходит «в образах, взятых из чувственного мира, из непосредственно доступной среды»30. Так, через путь осознаётся присутствие Бога: «Когда идешь, знаешь, что Он здесь, рядом, и что Он идет с тобой, больше ничего не надо».
Таким образом, поворот внимания верующего к структурам именно религиозного сознания происходит постепенно: опорой, началом этого процесса
28 Heiler F. Op. cit. S. 21.
29 Ibid. S. 553.
30 Ibid.
служат предметы, входящие в первый круг (святые места, культовые предметы) священного мира. Но постепенно, погружаясь в этот «жизненный мир» крестного хода, человек выходит за его пределы и становится возможной его встреча со священным: «.не через литературу, текст, а через настоящее смирение», ведь «это не географическое пространство, не переход от места к месту. <...> идут совершенно другой путь, внутренние изменения, которые ты чувствуешь и по-новому всё видишь и, соответственно, воспринимаешь». Очевидно, что божественная реальность воспринимается через внешние проявления и познается индивидуальным опытом верующего, поэтому размышлений о «Боге неявленном» у наших информантов, не принадлежащих к числу «религиозных виртуозов» и представляющих массовое религиозное сознание, нет. Более того, интервью показывают, что и сам момент «интенсификации веры» может быть мимолетным.
Описание паломниками событий крестного хода, предметов религиозного культа даны не столько на основании «свидетельств глаза», сколько на основании множества мыслительных конструктов, которые в гораздо большей степени повлияли на содержание и восприятие священных объектов, чем сама «объективная реальность». Кроме того, информанты признаются, что возвращение в повседневную жизнь требует времени и «перестройки» сознания: «И когда я приехала — я не могла читать, я не могла слушать радио, не могла смотреть телевизор, т. е. это было как бы совершенно другое пространство». Как отмечает А. Н. Крылов, «феноменология не ставит перед собой задачи сформировать представление о... истинности той или иной религиозной данности. Она представляет религию как попытку человека выразить невыразимое, понять и объяснить непостижимое и принципиально недоступное для рационального осознания»31. Опыт крестного хода дает верующему такую возможность. Он не заменяет собой религиозной социализации, но зачастую производит ощутимый положительный эффект, выражающийся в эмоциональной интенсификации чувства принадлежности к православию: «Икогда я вошла в эту жизнь... тогда началось воцерковление». Феноменологический подход позволяет увидеть в этом религиозном опыте человека не просто психологическое или социальное явление, но прежде всего пример встречи человека со священным. Исследование показало, что именно первоначальное обращение к внешнему, материальному миру религии позволяет верующему в дальнейшем перейти на более глубокий уровень: взаимодействие с сакральными объектами подталкивает сознание осмыслять сущность Бога и вдумчивее относиться к религиозным представлениям и переживаниям.
Список литературы
Андреева Л. А., Андреева Л. К. Секулярный или постсекулярный мир? Верификация
концепций // Социологические исследования. 2015. № 3. С. 82—88. Анисимова Л. Крестный ход в Вятской губернии // Общество. Живая Россия. 2008. № 07 (75). С. 106-107.
Астапов С. Н. Конструирование религиозной идентичности // Манускрипт. 2016. № 10 (72). С. 29-32.
31 Крылов А. Н. Указ. соч. С. 35.
Балыбердин А. Великорецкая икона Святителя Николая. История и современность. Вятка [Киров]: Буквица, 2008. Ваторопин А. С., Костина Н. Б., Подергина Е. Е. Трансформация феномена паломничества в современном обществе // Дискуссия. 2017. № 7. С. 54—63. Винокуров В. В. Введение в феноменологию религии. Религия Древнего Египта: история
и феномен. М.: Маска, 2011. Винокуров В. В. Структура священного мира в феноменологии религии Фридриха Хай-
лера // Точки. Puncta. 2010. № 12 (9). С. 175-177. Гусева О. Ю. Философская феноменология и феноменология религии // Известия Саратовского университета. Т. 8. Сер. «Философия. Психология. Педагогика». 2008. № 1. С. 16-20.
Дубниченко В. Ю. Русский православный архетип и русская метафизика. В поисках основ рациональности. Б.м.: Издательские решения, 2018. Дудин А. Великорецкий крестный ход. Вятка, 2012.
Калужникова Е. А. Паломничество как ритуал // Известия Уральского государственного
университета. Сер. 2: Гуманитарные науки. 2006. № 47. Вып. 12. С. 13-27. Крылов А. Н. Религиозная идентичность. Индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве. 3-е изд. доп. и перераб. М.: Изд-во ИКАР,
2014.
Манойлова М. А., Секретарев А. Н. Эмпирическое исследование портрета современного паломника // Вестник Псковского государственного университета. Сер. «Социально-гуманитарные науки». 2016. № 4. С. 183-189. Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М.: Новое литературное обозрение, 2004. Мчедлова Е. М. Разноаспектность результатов социологического исследования религиозности россиян (2010-2012) // Вестник Московского ун-та. Сер. 18: Социология и политология. 2015. № 1. С. 127-137. Православие и современность: проблемы секуляризма и постсекуляризма: колл. монография. М.; Орел; Ливны: Изд-во Новоспасского монастыря; НП «Спасское дело»,
2015.
Пылаев М. А. Западная феноменология религии: теоретико-методологические основания и перспективы построения религиоведения как науки о святом. М.: РГГУ, 2006. Религиозные практики в современной России: сб. ст. / под ред. К. Русселе, А. Агажаняна.
М.: Новое издательство, 2006. Самарина Т. С. Феноменология религии Ф. Хайлера // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7: Философия. Социология и социальные технологии.
2016. № 2 (32). С. 22-33.
Синелина Ю. Ю. Новые тенденции в религиозном сознании и поведении россиян // Вестник Московского университета. Сер. 18: Социология и политология. 2013. № 1. С. 76-82.
Устав Великорецкого крестного хода. URL: http://velikoretsky-hod.ru/ustav-velikoretskogo-
krestnogo-hoda.html (дата обращения: 18.02.2020). Чеснокова В. Ф. Тесным путем: Процесс воцерковления населения России в конце
ХХ века. М.: Академический проект, 2005. Heiler F. Erscheinungsformen und Wesender Religion. Stuttgart: Kohlhammer, 1961.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
Candidate of Sciences in Philosophy,
Tatyana Gorodilova,
Associate Professor,
2020. Vol. 89. P. 113-128
DOI: 10.15382/sturI202089.113-128
Department of Cultural Studies, Sociology and
Philosophy,
Vyatka State University,
111 Lenina Str., Kirov 610000, Russian Federation
gtspost@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-1837-1515
Olga Khodyreva, Candidate of Sciences in Cultural Studies, Associate Professor, Department of Cultural Studies, Sociology and
Philosophy, Vyatka State University, 111 Lenina Str., Kirov 610000, Russian Federation olgadesatkova@yandex.ru
ORCID: 0000-0002-2677-7382
Religious procession as an experience of religious
IDENTIFICATION
Abstract: This article deals with the experience of the pedestrian pilgrimage of Velikoretsky Procession as a factor in strengthening the religious identity of a person. The research methodology is based on an interdisciplinary approach. Empirical data has been obtained during in-depth interviews with pilgrims who are regular church goers and has been analysed from the point of view of the influence of the procession on the development of their religious identity. The article studies the structure of the consciousness of believers by means of a phenomenological analysis which uses findings of F. Heiler's phenomenology of religion. F. Heiler's method of "concentric circles" and his reconstruction of the structure of the sacred world have led to the conclusion that the intentionality of the consciousness of pilgrims is connected with the perception of institutional aspects of Velikoretsky tradition. Participation in the procession is viewed by pilgrims as a "breakthrough of reality", since the sacred world of the procession is contrasted with everyday life and everyday routine. There is a close relationship between attitudes towards religious objects and religious self-determination of the individual. Despite the fact that most participants in the procession pay much attention to external sides of religiosity, when they plunge into the practice of the procession, they begin to think more deeply about specific issues of faith, sin, redemption, practical morality. This leads them to experience unity with the sacred and religious self-knowledge. The experience of the religious procession contributes to the emotional intensification of their sense of belonging to Orthodoxy. Analysis of the interviews showed that pilgrims describe the events of the procession and religious attributes not so much on the basis of "eye evidence", but rather on the basis of mental constructs. It is the intentionality of the consciousness of believers that determines the perception of sacred objects.
Т. Gorodilova, О. Khodyreva
Their content is connected with the rational and mystical aspects of religious ideas of the pilgrims. The movement from the institutional elements of religion (the world of external manifestations of the sacred) to the rational (i.e. to the holy in the world of spiritual ideas) and, finally, to the mystical dimension of holiness allows one to use not only the sociological inventory but also philosophical methods in the study of religious identity.
Keywords: religious identity, Velikoretsky procession, pilgrimage, phenomenology of religion, sociology of religion, F. Heiler, method of "concentric circles".
References
Andreeva L., Andreeva L. (2015) "Sekuliarnyi ili postsekuliarnyi mir? Verifikatsiia kontseptsii" [Secular or post-secular world: verification of conceptions]. Sotsiologicheskie issledovaniya, 3, pp. 82-88 (in Russian).
Anisimova L. (2008) "Krestnyi khod v Viatskoi gubernii" [Religious procession in Vyatskaya Gu-berniya]. Obschestvo. Zhivaia Rossija, 75, pp. 106-107 (in Russian).
Astapov S. (2016) "Konstruirovanie religioznoi identichnosti" [Constructing religious identity]. Manuskript, 10 (72), pp. 29-32 (in Russian).
Balyberdin A. (2008) Velikoretskaia ikona Sviatitelya Nikolaia. Istoriia i sovremennost' [Velikoret-skaya icon of St. Nicholas. History and modernity]. Vyatka (in Russian).
Chesnokova V. (2005) Tesnym putem: Protsess votserkovleniia naseleniia Rossii v kontse XX veka [The narrow gate: The process of making the population of Russia religious at the end of the 20th century]. Moscow (in Russian).
Dubnichenko V. (2018) Russkii pravoslavnyi arkhetip i russkaia metafizika. Vpoiskakh osnov ratsional'nosti [Russian Orthodox archetype and Russian metaphysics. In search of the basics of rationality] (in Russian).
Dudin A. (2012) Velikoretskii krestnyi khod [Velikoretsky procession]. Vyatka (in Russian).
Guseva O. (2008) "Filosofskaia fenomenologiia i fenomenologiia religii" [Philosophical phenomenology and phenomenology of religion"]. Izvestiia Saratovskogo universiteta. T. 8. Seriia "Filosofiia. Psikhologiia. Pedagogika", 1, pp. 16-20 (in Russian).
Heiler F. (1961) Erscheinungsformen und Wesender Religion. Stuttgart.
Kaluzhnikova E. (2006) "Palomnichestvo kak ritual" [Pilgrimage as a ritual]. Izvestiia Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta, ser. 2. Gumanitarnye nauki, 12 (47), pp. 13-27 (in Russian).
Krylov A. (2014) Religioznaia identichnost'. Individual'noe i kollektivnoe samosoznanie v post-industrial'nom prostranstve [Religious identity. Individual and collective self-awareness in the post-industrial space]. Moscow (in Russian).
Manoilova M., Sekretarev A. (2016) "Empiricheskoe issledovanie portreta sovremennogo pal-omnika" [An empirical study of the modern pilgrim's image]. Vestnik Pskovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia: Sotsialno-gumanitarnye nauki, 4, pp. 183-189 (in Russian).
Mitrokhin N. (2004) Russkaiapravoslavnaia tserkov': sovremennoe sostoianie i aktual'nyeproblemy [Russian Orthodox Church: Current state and current problems]. Moscow (in Russian).
Mchedlova E. (2015) "Raznoaspektnost' rezul'tatov sotsiologicheskogo issledovaniia religi-oznosti rossiian (2010-2012)" [Variety of aspects of results of a sociological study of religiosity of Russian citizens (2010-2012)]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 18: Sotsiologiia i politologiia, 1, pp. 127-137 (in Russian).
Pylaev M. (2006) Zapadnaia fenomenologiia religii: teoretiko-metodologicheskie osnovaniia iper-spektivy postroeniia religiovedeniia kak nauki o sviatom [Western phenomenology of religion: Theoretical and methodological foundations and prospects for building religious studies as a science of the holy]. Moscow (in Russian).
Pravoslavie i sovremennost':problemy sekuliarizma ipostsekuliarizma (2015) [Orthodoxy and modernity: Problems of secularism and post-secularism]. Moscow; Orel; Livny (in Russian).
Roussell K., Agazhanyan A. (eds) (2006) Religioznye praktiki v sovremennoi Rossii [Religious practices in contemporary Russia]. Moscow (in Russian).
Samarina T. (2016) "Fenomenologiia religii F. Hailera" [Friedrich Heiler's phenomenology of religion]. Vestnik Volgogradskogogosudarstvennogo universiteta. Seriia 7:Filosofiia. Sotsiologiia i sotsial'nye tekhnologii, 2 (32), pp. 22—33 (in Russian).
Sinelina Iu. (2013) "Novye tendentsii v religioznom soznanii i povedenii rossiian" [New trends in religious consciousness and behaviour of Russian citizens]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriia 18: Sotsiologiia ipolitologiia, 1, pp. 76—82 (in Russian).
Vatoropin A., Kostina N., Podergina E. (2017) "Transformatsiia fenomena palomnichestva v sovremennom obschestve" [Transformation of the phenomenon of pilgrimage in the modern society"]. Diskussiia, 7, pp. 54—63 (in Russian).
Vinokurov V. (2011) Vvedenie v fenomenologiiu religii. Religiia Drevnego Egipta: istoriia i fenomen [Introduction to the phenomenology of religion. Religion of Ancient Egypt: The history and the phenomenon]. Moscow (in Russian).
Vinokurov V. (2010) "Struktura sviashchennogo mira v fenomenologii religii Fridrikha Hailera" [The structure of the sacred world in the phenomenology of religion by Friedrich Heiler]. Tochki. Puncta, 12 (9), pp. 175—177 (in Russian).
