CC BY
336
УДК 94(470+571); 069(091)
Флейман Евгений Александрович
доктор исторических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
Шипилов Александр Дмитриевич
кандидат исторических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
КОСТРОМСКОЕ НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО ПО ИЗУЧЕНИЮ МЕСТНОГО КРАЯ
(1912-1930)
Статья посвящена известному в российской провинции общественному краеведческому объединению. В центре внимания авторов — вопросы становления и развития Костромского научного общества.
Ключевые слова: региональная история, музейное и архивное дело, краеведческие организации, общественные объединения.
а 1917 года в России научных обществен-!ых организаций с задачами комплексного исследования края - в полном еведческих - было немного. К ним относились Петровское общество исследователей астраханского края (1872), Общество изучения амурского края (1887), Общество изучения Тобольской губернии (1890), Общество любителей исследований Алтая (1891), Архангельское общество по изучению русского Севера (1908), Общество изучения Смоленской губернии (1908), Вологодское общество изучения северного края (1909) и Костромское научное общество по изучению местного края (1912).
Сотрудниками «обществ» являлись учителя, агрономы, чиновники, врачи, художники, студенты, учащиеся - весь спектр провинциальной интеллигенции. Среди участников встречались крестьяне и рабочие. Впрочем, их были единицы: фабричный и земледельческий труд не располагал к систематическим научным занятиям. Добровольность, отсутствие ограничений по социальной, религиозной и профессиональной принадлежности, свобода в выборе научных занятий были важнейшими принципами этих организаций. Основную причину их устройства ясно определил В.И. Смирнов - один из учредителей Костромского научного общества по изучению местного края (далее -КНОИМК): «Потребность в изучении природы и жизни нашего края давно назрела. Между тем, разрозненность и часто беспомощное положение отдельных лиц, желающих изучать родной край, представляет большие затруднения для успешности занятий. Отсюда - настоятельная нужда в учреждении такого общества, которое объединяло бы всех желающих работать в данном направлении» [12].
Первое организационное собрание КНОИМК состоялось 5 мая 1912 г. Учредители в составе 32 человек избрали правление и утвердили Устав [1].
К 1917 году в обществе состояло 387 действительных членов и 54 кандидата, в том числе 10 членов Солигаличского, 23 - Чухломского и 10 - Вет-лужского отделений. Таким образом, за четыре с половиной года число участников этой организа-
ции увеличилось с 32 человек (май 1912 г.) до 441 (конец 1917 г.), то есть почти в 14 раз.
У истоков КНОИМК стояли краеведы, имена которых вошли в историю Костромского края: И. А. Рязановский. В. И. Смирнов, В.Н. Кларк, А.К. Ковальковский, И.П. Пауль, И.М. Рубинский. С первых же лет в работе общества приняли участие видные российские исследователи и общественные деятели Г.Ф. Морозов, Е.Ф. Дюбюк, А. А. Языков, П.И. Бирюков, Е.А. Жадовский, Н.Д. Кондратьев, В.А. Апушкин. Здесь же начинал свою научную карьеру Н.Д. Кондратьев (1892-1938). Свои первые краеведческие изыскания он посвятил истории кинешемских раскольников. Статьи помещены на страницах «Известий Архангельского общества русского Севера» под названием «Взыскующие града» (1912, №5) и «Кризис веры» (1913, № 3). В 1913 г. для обсуждения на одном из собраний КНОИМК он подготовил доклад «Раскол, его дух и современная культура». Другим, но уже более серьезным исследованием Н.Д. Кондратьева стала книга по истории и современному состоянию хозяйства Кинешемско-го уезда и роли в его развитии земства [18].
На творческую работу был направлен не только устав КНОИМК, но и целая система научных и просветительских учреждений в самой его структуре. Одним из структурных звеньев являлась библиотека. Основой для ее создания стало собрание книг из бывшего кружка «Любителей естествознания» в количестве 1 тыс. 199 экземпляров. Одновременно правление общества обратилось к различным научным организациям России с просьбой присылать в его адрес книги, в которых содержались бы сведения о Костромском крае. В ответ откликнулись земские учреждения Костромской губернии, Русское географическое общество, Комиссия по изучению естественных производительных сил России, Российское археологическое общество, некоторые архивные комиссии. В свою очередь КНОИМК отправляло этим учреждениям собственные печатные «Труды» и литературу. Так устанавливались творческие контакты между научными организациями со схожими целями и задачами.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2014
© Флейман Е.А., Шипилов А.Д., 2014
Еще до учреждения общества в газете «Наша костромская жизнь» В.И. Смирнов объявил: «Одной из задач общества будет создание в Костроме центрального естественно-исторического музея, в котором было бы по возможности полно сосредоточено и сохранялось все то, что имеет отношение к природе костромского края, к быту и хозяйственной деятельности населения». Энтомологическая коллекция ученика гимназии Н. Беляева, геологическое собрание Д.Н. Сизова, фольклорный материал К.Д. Кудряшова и Е.С. Каллистовой легли в основу будущего краеведческого музея. С 1915 г. приток предметов в музей приобрел систематический характер.
Говоря о музее как центре всей краеведческой работы, В.И. Смирнов стремился заинтересовать в его создании не только специалистов, но и широкую общественность: «Каждый из нас, при желании оказать содействие в устройстве музея, может внести свою посильную дань. Здесь представляется полная свобода в выборе материала. Пусть он будет случайный, сырой. Нечего пока говорить о целых коллекциях и планомерных собраниях... Все присылаемое в музей, всякое содействие будут приняты с благодарностью и обогатят музей драгоценными материалами, которые в своей совокупности могут быть небесполезны для изучения России вообще...» [2, оп. 1. Д. 83. Л. 1].
Регулярное поступление материала в музей поставило перед правлением в 1915 г. вопрос об учреждении специального денежного фонда для покупки дома. Через несколько лет на юбилейном собрании общества 18 мая 1922 г. В.И. Смирнов вспоминал: «Чрезвычайно трогательно в настоящее время просматривать подписные листы, щедро разосланные тогда повсюду, на которых население края буквально копейками отмечало свои лепты. Этим путем была собрана достаточная сумма, чтобы купить в Костроме дом» [13].
Средства для покупки дома были собраны, однако от приобретения пришлось отказаться, так как открылись иные перспективы. Они были связаны с передачей в собственность городу Романовского музея. Этот музей принадлежал губернской ученой архивной комиссии и размещался в специальном помещении. Большинство коллекций Романовского музея имела монархическое содержание, а потому после февральских событий 1917 г. его деятельность была прекращена. Через некоторое время встал вопрос о передаче музея в распоряжение КНОИМК.
Целесообразность такого подхода была очевидной. КНОИМК являлось той организацией, которой можно было бы доверить музей с достаточной гарантией сохранения музейных ценностей и правильного использования самого здания. В ходатайстве КНОИМК о передаче музея в его ведение со всей определенностью утверждалось, что «обще-
ство сознает безусловную необходимость в развитии музея, в увеличении его научно-образовательного значения:
а) чтобы музей продолжал быть хранилищем предметов и коллекций архива и библиотеки...;
б) чтобы предметы и коллекции, находящиеся в музее... подверглись научной систематизации и определению;
в) чтобы музей мог, с одной стороны, облегчить изучение костромского края различного рода учеными специалистами, а с другой стороны, мог служить к распространению естественно-исторических знаний, историко-археологических, этнографических и других сведений о крае» [9].
15 января 1918 г. были приняты «Условия взаимоотношений города и КНОИМК в вопросе о Музее местного края», согласно которым все имущество и коллекции бывшей ученой архивной комиссии и Романовского музея передавались в распоряжение КНОИМК. В условиях, между тем, оговаривалось, что КНОИМК без ведома городских властей не может отчуждать, передавать или обменивать коллекции. Двойственностъ такой позиции вскоре сказалась на судьбе музейного фонда КНОИМК. В 1919 г. все коллекции музея КНОИМК, за исключением тех, которые являлись его собственностью, были национализированы и составили основу государственного губернского музея.
Для того чтобы представить разнообразный характер музейного материала, обладателем которого некоторое время было КНОИМК, следует несколько слов сказать о музейной коллекции ученой архивной комиссии. В результате более чем 30-летней работы архивной комиссии в ее фондах сконцентрировались рукописи ХУ1-Х1Х вв. в количестве 25 тыс. экземпляров, 2 тыс. 800 археологических предметов - результат раскопок курганов и городищ, 597 предметов этнографического характера, 450 предметов церковной старины, многочисленная нумизматическая коллекция, а также произведения изобразительного искусства. Библиотека архивной комиссии состояла из собственной ее библиотеки, а также книжных собраний Н.П. Грам-матина (2 тыс. 150 книг), Н.Н. Селифонтова (5 тыс. 173 книги) [9].
Интерес для современных историков представляют методы сбора КНОИМК документального материала. В 1912 г. его правление приступило к разработке и распространению пособий и руководств по сбору документов («Этнографической программы», «Программы для собирания произведений народной словесности», «Программы для собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка»). В 1914 г. Общество издало «Предварительные указания к изучению Костромской губернии», которые состояли из нескольких разделов. Один из них был посвящен изучению материального и духовного
быта костромского крестьянства. Здесь же давались рекомендации по сбору сведений о народных обычаях крестьян, особенностях религиозного воззрения, нравах, играх, средствах, употребляемых в народной медицине.
Анкеты, руководства и программы рассылались на места в течение нескольких лет, что обеспечивало систематическое поступление ответов. Корреспондентами, как правило, были учителя школ, священники, агрономы, врачи. Корреспонденции положили начало созданию архива КНОИМК. Назовем лишь некоторые материалы, нашедшие в то время место в архиве: В.В. Баскаков - частушки (90 наименований) из Сойкино Нерехтского уезда и Безгачево Костромского уезда; А. Голубев - народные песни (90) из Сальниково и Климово Со-лигаличского узда; Н. Любимов - загадки (54), частушки (10) из Славново Костромского уезда; И.Д. Преображенский - частушки (514) из Костромского уезда; Е.Ф. Троицкая - частушки (1210) из Махновской волости Юрьевецкого уезда; К.П. Завойко - частушки (317) из Спиринской волости Ветлужского уезда, его собственные рукописи «Временные жилища крестьян Костромской губернии» и «В костромских лесах на Ветлуге-реке»; М.М. Зимин - загадки (21), частушки (247) из Ко-вернинской и Скоробогатовской волостей Макарь-евского уезда; Л.А. Парийский - письма В.Г. Короленко; Г.Г. Еремин - собственная рукопись «Грозы. Наблюдения гроз в г. Костроме в период с 1915 по 1918»; Н.В. Марин - рукопись первой половины XIX в. из Болсунского архива усадьбы «Погорь» Солигаличского уезда; Д. Павлов - собственная рукопись «Экономическая сторона мисковского хмелеводства» (с. Мисково Костромского уезда); Д.П. Дементьев - запись обрядов из с. Петушиха Варнавинского уезда.
Как видно, география присылаемых записей, рукописей и старинных документов была весьма широка - от губернского центра до самых окраин губернии. Присылаемый материал отличался разнообразием и по тематике.
Изменившиеся политические условия в результате революционных событий октября 1917 года повлияли на состояние науки в регионах. Стремясь решить крупномасштабные задачи в сфере культуры и экономики, новая власть достаточно высоко оценивала потенциал краеведения, как одно из направлений исследовательской работы в регионах.
В стране ощущался недостаток квалифицированных работников. В отчете Российской ассоциации научно-исследовательских институтов (РАНИОН) за 1921-1923 годы признавалось, что «новая Советская Россия обладает в 2-3 раза меньшим запасом научных сил, чем имела Россия самодержавная» [8]. Главными причинами назывались эмиграция части ученых, приостановка подготовки научных работников и их тяжелое материальное состояние.
Несмотря на непростую политическую и экономическую ситуацию в стране, деятельность большинства научных обществ не прекращалась. Адап-тационность их оказалась выше, нежели государственных учреждений, в силу самой сущности этих общественных объединений, созданных на демократической основе, на основе научного интереса, а не служебной и формальной обязанности. Более того, в декабре 1912 года в Москве состоялась Всероссийская краеведческая конференция, на которой А.В. Луначарский высказал идею планомерности краеведческой работы, так как «наша гигантская необъятная страна была плохо изучена и теперь мало известна ее подлинному хозяину, трудовому народу. Нужно эту работу поставить как можно тщательнее во всех областях...» [4, оп. 2. Д. 33. Л. 37]. По его словам, исследовательскую работу в регионах «могут выполнить на девять десятых местные научные общества краеведения» [4, оп. 2. Д. 33. Л. 1].
Еще до конференции, в Наркомпросе РСФСР утверждали, что развитие научной деятельности «особенно сильно проявилось в провинции, где, начиная с 1918 года, возникает целый ряд научных и научно-художественных обществ и учреждений. Нет почти губернии, где бы не возникало такого общества или учреждения, иногда с целым рядом уездных отделений» [4, оп. 2. Д. 27. Л. 14].
Схожая ситуация наблюдалась и в Костромской губернии, где одним из показателей популярности краеведения стал количественный рост участников КНОИМК. За период 1917 - первая половина 1918 года численность Общества возросла с 364 человек до 441 человека, а в 1928 году достигла 787. По признанию Центрального Бюро Краеведения, КНОИМК являлось наиболее значительным краеведческим объединением в России как по количественному составу, так и по объему выполненных работ [3, оп. 5. Д. 2. Л. 29]. На особую роль организации краеведческого движения в губернии претендовали съезды и конференции. Один из таких форумов состоялся в Галиче 15-17 июня 1924 года с участием представителей почти всех уездов Костромской губернии. Многие доклады имели практическое значение для экономики региона [17]. Научные вопросы обсуждались и на общих собраниях КНОИМК с заслушиванием и обсуждением на них докладов [14].
После революционных событий 1917 года именно Общество первым высказало озабоченность по поводу критического состояния объектов культуры и истории в губернии. А когда возникла система государственных органов, опытные специалисты и знатоки из Общества приняли участие в работе.
Началась работа и по сохранению сооружений мемориального значения. Предприняли первые шаги по сбережению литературного мемориала «Щелыково», где долгое время жил и работал драматург А.Н. Островский. Взяли на государствен-
ный учет такие видные памятники гражданской архитектуры в Костроме, как «Пожарная каланча», «Гауптвахта», «Дом сенатора Борщева».
Многие городские сооружения историко-культурного значения требовали реставрации. Созданная из сотрудников КНОИМК экспертная комиссия после осмотра «Гауптвахты» потребовала ее ремонта. Тогда провели элементарные реставрационные работы, укрепили поврежденные временем и погодой части лепных украшений.
Объектом внимания стали и бывшие дворянские усадьбы, архитектура которых свидетельствовала о мастерстве зодчих, а предметы быта бывших владельцев представляли ценность для музеев.
Дело в том, что после октября 1917 года усадьбы оказались в двойственном положении. С одной стороны, они являлись своеобразным очагом культуры в провинции, с другой - обладали характерными признаками дворянского прошлого. Потому и отношение к имениям дворян, рассыпанным по уездам и волостям, у нового режима было противоречивым. Действенной мерой контроля над имениями и частными домами явилась выдача «охранных грамот», что помогло сберечь многие коллекции картин, скульптур, библиотек, архивов, да и сами здания. Но было много случаев - прямо противоположных, когда имущество прежних владельцев уничтожалось, при этом гибли рукописи, библиотеки, горели особняки. Ненависть к «прежним хозяевам жизни» перенеслась на все, что их окружало.
Такое состояние памятников прошлого, конечно, не могло не вызвать чувства тревоги и опасения за их судьбу у образованных людей из провинции.
Факты невежественного отношения к архитектуре прошлого встречались в России повсеместно. В Костроме некоторые здания бывшего Ипатьевского монастыря были отданы под жилье и разбиты на многочисленные квартиры. Много усилий потребовалось со стороны краеведческой общественности добиться отмены решений городских властей оборудовать здание «Гауптвахты» в центре города под пивную, строительства элеватора на месте памятника XVII века церкви Воскресения на Дебре, пристройке к собору в Галиче деревянной школы, нарушающей архитектурные особенности памятника ХУШ века. Краеведам из Галича удалось отстоять каменную ограду древнего Паисиева монастыря, предназначенную на снос для строительного материала. По настоянию общественности сохранили городской исторический вал, на месте которого намечалось строительство городского сада.
Но чаще всего мнение общественности не принимали во внимание, так как вопрос о существовании того или иного объекта решался в узком бюрократическом кругу.
На рубеже 1920-х - 1930-х годов большинство краеведческих обществ в СССР было закрыто, а их члены подверглись репрессиям. Дело сбережения
национального историко-культурного наследия потеряло в лице краеведческого движения действенную общественную силу.
По итогам съезда значение многих архитектурных памятников было пересмотрено: из 10 тыс. к 1930 году в список подлежащих государственной охране вошли лишь 3 тыс. памятников [16, с. 36]. После съезда в 1931 году число памятников сократилось еще более чем на половину и составило 1 тыс. 200 [16, с. 57].
Страну охватила волна разрушений. Ильинская церковь, закрытая в 1929 году, стала одной из первых жертв в Костроме. В декабре церковные ценности вывезли в антирелигиозный музей, а двух-сотпудовый колокол сбросили на землю. Завершили дело рабочие горкомхоза, расколовшие его со-рокапудовой «бабой». В следующем году основное здание церкви разобрали на кирпич.
В 1930-х в Костроме были разрушены православные храмы: Успенский собор, церкви Ильинская, Знаменская, Троицкая, Салтыковская, Всехс-вятская, Святых Бориса и Глеба и др. Постановление о закрытии церкви Бориса и Глеба горсовет вынес в ноябре 1934 года «по ходатайству студентов Текстильного института», а горкомхоз приступил к разборке сооружения в октябре 1935. При этом предполагалось получить 700 кубометров камня и 2 тыс. штук кирпича [5].
Готической архитектурой отличалась костромская лютеранская кирха, построенная в 60-х годах XIX века. Сегодня о ней напоминает лишь переделанное в спортивный зал сооружение. Община же прекратила свое существование до разрушения кирхи, вероятно, в начале 1920-х годов. Последним пастором был Леонард Кенигсфельд. В 1923 году он эмигрировал в Германию, а в 1945 умер в Потсдаме.
Составной частью работы КНОИМК было сохранение документальных материалов. С 1918 года в каждой губернии создавался свой Центральный архив из различных архивов, разбросанных в губернском центре, уездах и волостях. В Костромской губернии государственные архивные фонды были организованы в 1919 году, и к этой работе удалось привлечь деятелей КНОИМК. По сообщению В.И. Смирнова, в архив КНОИМК еще до учреждения государственного архива «поступила масса отдельных документов Х^-ХХ веков, авторских рукописей и др. И, наконец, поступили целые архивы - вотчинные, различных учреждений и отдельных лиц, собрания писем и прочее. Особенно крупными были архивные поступления в 1917-1918 гг., когда опасность уничтожения архивов заставила Общество принять усиленные меры к их спасению. Было организовано несколько поездок в уезды, в самой Костроме ряд архивов был взят на учет, другие перевезены в более надежные помещения» [11].
На местах часто не способствовали сбору документов из-за неправильного представления о них, как о ненужном материале. Многие архивы просто уничтожались или расхищались. Сгорели брошенные на произвол судьбы архивы земской управы в Буе. В Чухломе папки с бумагами дореволюционных учреждений валялись на чердаках, а дела полиции выбросили на конюшню. Не удалось спасти рукописи из имения помещиков Базилевских, архив земского начальника Овсова из усадьбы Привольное Варнавинского уезда и архив из усадьбы Вознесенских Галичского уезда. А между тем, в фамильных архивах хранились ценные исторические источники. Их необходимо было сохранить и перевезти в специальные помещения, а для этого направить в отдаленные места уполномоченных или даже целую экспедицию.
После изучения архивных материалов публиковались научные труды. В своем письме в Кострому видный государственный деятель В.Д. Бонч-Бруе-вич сообщал о большом интересе российских ученых к печатным материалам костромичей, рекомендовал шире распространять их «труды» по другим городам России [3, оп. 1. Д. 21. Л. 60].
В общей сложности за 1914-1930 гг. КНОИМК издало 74 сборника статей, 25 из них - отделениями и филиалами в уездах. Подавляющее большинство «трудов» (66) увидело свет в 1920-х годах.
С КНОИМК была тесно связана и музейная деятельность в губернии. Собираемый краеведами материал служил основой для открытия музеев, и в то же время музеи часто становились инициаторами краеведческой работы. Само содержание КНОИМК предполагало создание музейных хранилищ и комплектование их материалом краеведческого свойства. В 1918 году Костромской губис-полком просил КНОИМК помочь в организации коллегии по делам музеев и архива памятников старины. И тогда в ее состав вошли видные деятели КНОИМК: Е.Ф. Дюбюк, Н.Н. Виноградов, А.И. Черницын. Первоочередной задачей стала регистрация и спасение предметов искусства из быв-
ших имений помещиков. По этому поводу руководитель КНОИМК В.И. Смирнов говорил: «Почти несомненно, что в каждом уезде губернии имеются усадьбы, представлявшие если не исторический, то художественный интерес. Государственные органы, не имея средств к сколько-нибудь широкому обследованию памятников искусства и старины, принуждены рассчитывать только на интерес к делу местных культурных работников» [3, оп. 4. Д. 4. Л. 86].
С 1912 по 1927 год КНОИМК осуществило 43 экспедиции за сбором музейного материала. Археолог и этнограф А.А. Спицин, высоко оценивая работу костромичей в этом направлении, отмечал: «В Костроме это дело давнишнее, давшее хорошие результаты. Там уже умеют по телегам, саням, дугам, частям одежды узнавать, из какого уезда крестьянин приехал в город. Там уже не только собраны материалы, но и изданы или подготовлены монографии» [6].
Губернский краеведческий музей был учрежден в 1919 году, и большинство его экспонатов составили коллекции ученой архивной комиссии и КНОИМК. С 1921 по 1927 год в губернии открылись еще 4 музея - в Больших Солях (1921), Галиче (1922), Кологриве (1925), Нерехте (1926). Вплоть до середины 1920-х годов в музейной практике не было такого понятия, как «краеведческий музей», а потому все провинциальные музеи назывались «местными». Но уже с 1918 года была популярной мысль о том, что музеи на местах должны быть обязательно краеведческими, то есть показывать через свои экспонаты своеобразие окружающей историко-культурной и природной среды. По этому поводу В.И. Смирнов рассуждал так: «Какой же тип - специальный или смешанный - должны иметь местный характер. Так как его назначение -дать общую и полную характеристику края или области.
Провинция не может позволить роскошь устроить с исчерпывающей полнотой несколько музеев, например, музей географический, ботанический и т.д. План музея местного края в общих чертах
Таблица 1
Структура Костромского губернского музея
Наименование отделов Количество экспонатов, шт.
Естественно-исторический 1343
Доисторический 36878
Этнографический 2618
Кустарный 1650
Древнерусского искусства 2393
Художественный 271
Историко-революционный 500
Историко-бытовой 1482
Оружейный 614
Нумизматический 1482
Промышленно-экономический 1522
Фонды 1389
Итого в 12 отделах: 52142
рисуется в следующем виде: 1) естественно-исторический отдел; 2) историко-гуманитарный отдел (этнография, археология, история, промыслы); 3) библиотека и архив» [2, оп. 1. Д. 92. Л. 2].
В результате происходили качественные изменения в содержании музейных собраний, что отражалось на структуре музейных экспозиций. Уездные музеи становились в настоящем смысле этого слова краеведческими учреждениями. Краеведческую направленность приобрел и губернский музей в Костроме, о чем свидетельствует структура отделов, приведенная в таблице.
Как видно, большинство отделов губернского музея состояло из предметов, характеризующих особенности костромского края. Исключением были лишь оружейный и нумизматический отделы, экспонаты которых поступили из бывших помещичьих усадеб и к костромскому краю имели косвенное отношение.
КНОИМК развивалось в общем русле краеведческого движения в СССР, а потому не избежало присущих для этого движения трудностей. Уже в середине 1920-х годов появились признаки ограничения творческой инициативы. Попытки изменить тематику краеведческих исследований для «увязки» их с хозяйственным строительством обнаружились на II Всесоюзной краеведческой конференции в 1924 году. На III конференции в 1927 в соответствии с постановлениями правительства эти требования приобрели уже решительный характер. Тогда и произошла смена руководства краеведческим движением. Председателем ЦБК стал П.Г. Смидович, имевший большой партийный стаж и опыт государственной работы. Бывший же председатель академик С.Ф. Ольденбург, как и многие другие представители старшего поколения ученых, краеведческое движение понимали как широкую общественную деятельность с целью развития культуры и научного миропонимания у населения, а не только как способ разрешения народнохозяйственных проблем.
Вопрос о том, по какому пути пойдет краеведческое движение дальше, конечно, не был безразличен и рядовым краеведам. Член Солигаличского отделения КНОИМК В.Г. Розепин в статье «Недоуменные вопросы провинциала», опубликованной в журнале «Краеведение», выразил сомнение в правильности введения в научный словарный обиход новых понятий: «Предлагаются центром новые термины "советское краеведение", "производственное краеведение". Такое упорное стремление приставить к "краеведению" какое-либо прилагательное с целью изменить, конечно, теперешнюю сущность краеведческой работы, над практическими работниками на местах, непонятно.
Какой же практический смысл имеет приставка к краеведению слов "советское" и "производственное"?
Если сторонники, приставляя к слову "советское", хотят этим отмежеваться от дооктябрьского краеведения, так на тринадцатом году Октября, пропитавшую России до самых глухих ее мест советской идеологией, называть отдельно какую-либо часть общественной работы "советской" как будто излишне».
Неприемлемым В.Г. Розепин считает и слово «производственное»: «Сторонники этой приставки, насколько нам на местах известно, имеют в виду, чтобы занятия в краеведении математикой, астрономией, археологией и т.п. дисциплинам непременно было бы связано с решением практических, хозяйственных вопросов жизни края. А еще лучше, чтобы краеведы вместо указанных дисциплин занялись бы изучением непосредственно производства и, главным образом, экономики его, как исходного момента, и самих наук. Но такое требование к нам суживает размах краеведческого движения и выбрасывает из орбиты краеведной работы людей с иными субъективными установками» [23].
Идеологическое наступление на краеведческое движение шло параллельно с изменениями в общей партийно-государственной политике. В 1927 году официально была провозглашена культурная революция с привнесенной идеей классовой борьбы. Краеведение стало обвиняться в пропаганде буржуазных идей, но особенно его историко-культурное направление. После сфабрикованного дела о якобы контрреволюционной организации столичных ученых-историков во главе с С.Ф. Платоновым и М.М. Богословским последовали репрессии и в отношении краеведческих организаций в провинции. Время с IV Всероссийской краеведческой конференции (март 1930 г.) до X пленума ЦБК (2528 января 1931 г.) стало периодом «напряженной работы по ликвидации старых обществ» [15]. Впрочем, эта работа началась уже в 1929 году, а в 1930 г. была прекращена деятельность КНОИМК.
Вот выписка из обвинительного заключения следственного дела по КНОИМК в январе 1931 года. Это документ - один из множества других похожих. Он говорит сам за себя и в комментариях не нуждается.
«...Вскрыта и ликвидирована в г. Костроме группа интеллигенции, практически осуществляющая свою к/р деятельность под флагом научного общества и музея. Будучи связанной через руководителя группы В.И. Смирнова с к/р центром в Ленинградском ЦБК, от последнего группа пользовалась идеологическим руководством, получившим преломление:
1. В сознательном отмежевании научно-краеведческой работы от интересов советской общественности.
2. Вредительстве в издательской работе, выразившемся в форме издания идеологически вредных а/с трудов.
3. Вредительстве в музейной работе в виде захламления музея ненужными предметами, покупки безделушек, не имеющих исторического значения, под видом исторических, сохранения отделов дворянского быта и церковного отдела, признанных впоследствии идеологически вредными, в приеме монархической литературы, сохранении и укрытии ее от уничтожения.
4. Бесценные археологические раскопки с собранием десятков тысяч черепков при крупных денежных затратах.
5. Организация постановки публичных а/с характера докладов.
6. Воспитание молодняка КНО, работающего при биологической станции в идеологически вредном духе.
7. А/с агитация, распространение провокационных слухов и пр.» [10].
Библиографический список
1. ГАКО. - Ф. 508. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.
2. ГАКО. Ф. Р-550.
3. ГАКО. Ф. Р-838.
4. ГАРФ. Ф. А-2307.
5. Костромские ведомости. - 1991. - 27 февраля.
6. Краеведение. - 1928. - № 9. - С. 529.
7. Краеведение. - 1929. - № 9. - С. 550-551.
8. Культурное строительство в РСФСР. 19171927. - М.: Советская Россия, 1984. - Т. I. - Ч. 2. Документы и материалы.
9. Материалы КНОИМК из фондов Костромского историко-архитектурного музея-заповедника (далее - КИАМЗ).
10. Муренин Н. Совмещение // Северная правда. - 1989. - 29 октября.
11. Отчет о деятельности КНОИМК за 1922 год. -Кострома, 1923. - С. 26-27.
12. Отчет о деятельности КНОИМК за 1912 год. -Кострома, 1913. - С. 4.
13. Отчет о деятельности КНОИМК за 1933 год. -Кострома, 1923. - С. 28.
14. Подсчитано на основании «Отчетов» о деятельности КНОИМК за 1917-1928 годы.
15. Советское краеведение. - 1932. - № 1. -С. 7-8.
16. Советский музей. - 1932. - № 6.
17. Степанский А.Д. Научные общества и съезды России Х1Х-ХХ вв. и литература вопроса // Источниковедческие и историографические аспекты русской культуры: сб. статей АН СССР. Ин-т истории. - М., 1985.
18. Флейман Е.А. Краеведение в Поволжье. - Кострома: Изд-во Костр. технол. ин-та, 1995. - 214 с.
