CC BY
232
Таирова Н.М
Коррупция как социальное явление: историко-философские и политологические аспекты
W __Л,
мировом мысли и практики*
Таирова Нэлли Михайловна
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург) Доцент кафедры истории и политологии Кандидат исторических наук, доцент [email protected]
РЕФЕРАТ
В статье автор иллюстрирует методы и рациональные действия исполнительной власти в борьбе с коррупцией в начале XX в. (на примере правления президента США В. Вильсона), концептуально раскрывает усложненное современное понимание феномена коррупции, опираясь на работы выдающихся немецких социологов М. Вебера и Г. Зимме-ля, американского экономиста Т. Веблена.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
коррупция, господство чиновников, политическая коррупция, мафия, коррумпированность политических отношений, лидер-джентльмен, лидер-пребендарий, лидер-предприниматель, денежная культура, коррумпированные деньги, престижное потребление
Tairova N. M.
Corruption as Social Phenomenon: Historical, Philosophical and Politological Aspects of World Thought and Practice
Tairova Nelly Mikhailovna
North-West Institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public
Administration (Saint-Petersburg, Russian Federation)
Associate Professor of the Chair of History and Political Science
PhD in History, Associate Professor
ABSTRACT
In the article the author illustrates methods and rational actions of executive power in fight against corruption at the beginning of the XXth century (on the example of board of the U. S. President W. Wilson), conceptually opens the complicated modern understanding of a phenomenon of corruption, relying on works of outstanding German sociologists M. Weber and G. Simmel, and the American economist T. Veblen.
KEYWORDS
corruption, domination of officials, political corruption, mafia, corruption of the political relations, the leading gentleman, the leader-prebendary, the leading businessman, the monetary culture, the corrupted money, prestigious consumption
В начале XX в. в США количественно возрос бюрократический аппарат по сравнению с момента возникновения Конституции: вместо 126 служащих исполнительной власти в Вашингтоне в 1909 г. число служащих федеральной службы увеличивается до 372 379, в сферу влияния которых входили финансы, национальная безопасность и почта [5]. В период правления (1913-1921 гг.) 28-го президента Томаса
* Окончание. Начало см. в журнале «Управленческое консультирование» (№ 1, с. 98-108 и № 2, с. 159-169, за 2014 г.).
о о
5 Вудро Вильсона (1856-1924) функции правительства стали более сложными и н более научно обоснованными. Вильсон был первым и единственным профессором-^ президентом и последним президентом, который был свидетелем Гражданской V войны. Его программа деятельности на государственном посту в теоретическом ^ плане являлась наиболее подготовленной к борьбе с коррупцией. Так, еще в 1887 г. ^ В. Вильсон опубликовал статью «Изучение администрации», а будучи губернатором о Нью-Джерси в 1910 г. побудил региональных законодателей принять Антитрестовый о закон, направленный на ограничение произвола корпорации. Несмотря на то что И его отец был рабовладельцем и служил капелланом в армии конфедератов, В. Вильсон был сторонником А. Линкольна и выступал против сегрегации в федеральных учреждениях, хотя по своим взглядам относил себя к приверженцам англосаксонского превосходства.
Концептуально мыслящий государственный деятель, Вильсон отвечал прогрессивному духу американской элиты, главной целью которой было искоренение политической коррупции и внедрение нового законодательства. Реформаторская платформа В. Вильсона «Новая программа», направленная на сохранение стабильности в обществе, включала интересы малого и среднего бизнеса, рабочих и фермеров, что в свою очередь позволило В. Вильсону развивать социально-экономический прогресс в стране. Значимой новацией стала реорганизация банковского законодательства. Он вносит в Конгресс 23 ноября 1913 г. законопроект, который лишал банки Штатов возможности денежной эмиссии. Это право предоставлялось Федеральной резервной системе, подконтрольной президенту. В стране со времен Гражданской войны денежное обращение производили 7000 банков, контролируемых Уолл-стрит. В ходу были золотые и серебряные монеты, сертификаты, зеленые купюры национального банка. Иными словами, закон о Федеральной резервной системе исключил коррумпированность банкиров, а государство приобрело функции регулирования и контроля над всей банковской системой, что предотвратило финансовый кризис.
Стремясь сформировать «общество равных возможностей», Вильсон расширил избирательные права граждан, предоставив эти права и женщинам; ввел прямые выборы в Сенат; учредил прогрессивную шкалу налогообложения доходов на основе XVI поправки к Конституции; установил закон о Федеральной торговой комиссии (ФТК) со статусом независимого правительственного ведомства. Главными целями ФТК являлись противодействие недобросовестной конкуренции, предотвращение практики принудительной монополизации и защита интересов потребителей. Антитрестовый закон был направлен на возрождение свободного предпринимательства и равных возможностей в бизнесе. ФТК наделялась совместно с Министерством юстиции полномочиями вести с нарушителями закона согласительные переговоры, в случае же отказа применять административные иски. В бизнес-деятельности устанавливались правила игры и личная ответственность. Незаконными объявлялись соглашения по принципу «перекрестный директорат», когда одно и то же лицо могло возглавить две или более компании, при этом создавая видимость игры в конкуренцию. Возможности этого закона были далеко идущие и способствовали легализации деятельности рабочих профсоюзов и крестьянских организаций. Им предоставлялись права в проведении пикетов, бойкотов, мирных забастовок и коллективных переговоров. По характеристике АФТ антитрестовый закон для американцев стал Великой хартией труда.
Как известно, 18 января 1918 г. президент В. Вильсон провозглашает свои знаменитые 14 пунктов, направленные на борьбу за прогрессивный мир. С этого момента он признанный государственный деятель не только в США, но и в планетарном масштабе. На основе 14 пунктов В. Вильсона Германия 3 октября 1918 г. просила мира у стран Антанты, с которыми Вильсон осуществлял дружественные
отношения, а также поддерживал их военную интервенцию в России, внутри кото- g рой в разгаре была Гражданская война. Он выступил за осуществление междуна- ^ родного общественного контроля за мировыми процессами и предложил создание ^ организации Лиги Наций, для которой разработал проект устава. За миротворческие ï усилия В. Вильсон стал лауреатом Нобелевской премии 1919 г. Между тем кон- ^ фликт, возникший в Сенате в ноябре 1919 г., показал, что президент не является s кумиром для сенаторов и, отказавшись от уступок республиканцам, В. Вильсон о потерпел неудачу. Сенат отклонил (1919, 1920 гг.) ратификацию Версальского до- о говора и отказался выступать гарантом Версальского договора и Лиги Наций. И
В том же 1919 г. началась битва Вильсона с деловыми кругами США по поводу сухого закона, который был поддержан большей частью монополистов. Под лозунгом «американизма» и «спасения Америки» промышленные концерны субсидировали антиалкогольную кампанию и выступили за сухой закон. Еще в 1917 г. была принята XVIII поправка, или, как ее назвали, закон Волстеда, которую одобрили две палаты Конгресса, а сам закон был принят в 1919 г. Конгресс проигнорировал отрицательное отношение к этому вопросу президента Вильсона, руководствуясь прежде всего тем, что промышленники были заинтересованы в прибыли от громадных военных заказов и необходимости в этой связи повышения производительности труда. Следует отметить, что запрет на алкоголь начался не в 1919-м, а в 1914 г. Правила сухого закона приняли 15 штатов, а в период Первой мировой войны 36 штатов из 48 (3/4 части) считались сухими. В стране перед Первой мировой войной существовали антигерманские настроения: немцы — пивовары, поэтому не следует хлеб переводить на пиво; даже в Законодательные собрания избирались «сухие» депутаты. Однако сухой закон породил в стране широкое распространение подпольного изготовления алкогольных напитков, начался разгул коррупции, взяточничества и ганстеризма. Крупные политические чиновники предоставляли контрабандному «бизнесу» свободу действий, получая «дары» от торговцев алкоголем (ежегодно взятки составляли 2 млн долл.). Практика законодательства и государственных чиновников не отвечала требованиям президента В. Вильсона, она все более походила на формулу Р. Клитгаарда: Коррупция + Свободные действия — Подотчетность. В США появились банды мафии, занимающиеся производством алкогольных напитков (напр., в Чикаго действовала банда Алькапоне). Подпольное производство алкоголя породило и собственный суд, автономно решающий споры между враждующими семьями. Однако с каждым годом число сторонников сухого закона уменьшалось, так как среди населения сравнительно быстро росла смертность. И хотя бесславная XVIII поправка к Конституции была принята в период правления президента В. Вильсона, лично он к ней относился отрицательно и наложил вето на сухой закон, предвидя, что она породит дорогостоящие методы борьбы с коррупцией. С XVIII поправкой было покончено навсегда лишь при правлении президента Ф. Рузвельта в 1933 г. Сухой закон действовал в США на протяжении 14 лет.
Изучая изнутри административную деятельность, В. Вильсон как последовательный теоретик разрабатывает подходы к организации рациональной бюрократии. Господство и произвол чиновников в решениях экономических и политических вопросов приводили к продажности, взяточничеству и протекции. Рассматривая коррупцию как социальное явление, еще до своего избрания президентом, В. Вильсон опубликовал свой труд «Study of administration» (1887), где указал пути совершенствования административно-управленческой системы с учетом научных достижений и рациональных процедур в мировом масштабе. Главной посылкой его теории было господство установленных демократических процедур, регламентирующих деятельность чиновников, наличие профессионализма у государственных служащих и управляющего центра в любой системе правления, а также структурное сходство всех современных правительств и отделение управления от политики.
< В Германии к концепции организации рациональной бюрократии, аналогично н учению В. Вильсона, в XX в. подошел немецкий ученый Макс Вебер (1864-1920). ^ Он признавал, что в основе любого государственного устройства лежит господство V чиновников, зарекомендовавшее себя в выполнении не только ведомственных за-^ дач, но и в проявлении чувства долга, компетентности и способности к решению ^ организационных проблем. Вебер считал, что рациональные действия чиновников о должны быть основаны на легитимности, а не на преданности одной личности о правителя (типа Бисмарка) [2, с. 164, 170]. То есть чиновничество должно показать не только свое профессиональное знание, но и проявить так называемое служебное знание, доступное чиновнику лишь при выполнении ведомственных правил и процедур. Между тем «служебное знание» не может быть «тайным», напротив, оно должно быть подвергнуто со стороны нации и ее парламента как техническому, так и политическому контролю [2, с. 172-173]. Но при этом М. Вебер полагал, что политические цели не есть вопросы профессионального характера для чиновника, в его кредо включена мысль, что «профессиональный чиновник не должен определять политику, основываясь лишь на своей специальности» [2, с. 170, 174], объясняя, что бюрократия может эффективно служить при любом политическом хозяине, не вмешиваясь в политику.
Политика — это борьба за власть и участие в управлении [2, с. 156], а чиновничество — служба, т. е. профессиональная деятельность. Это понятие М. Вебера определило фактически императив квалификации действий чиновничества. Однако, организационно являясь независимой от внешнего влияния других политических институтов и основываясь лишь на своих «служебных знаниях», бюрократия действительно может превратиться в неконтролируемую «тайную» организацию и в конечном итоге использовать иерархию своего места в личных целях. М. Вебер первый исследует коррупцию с позиций функционального подхода, указывая на ее приемлемость в отношениях административной и политической элиты. Так, Вебер определяет задачи парламента в его контролирующей функции над чиновничеством, подчеркивая положение чиновников к избранному народом представительству: политики должны служить противовесом господству чиновников, ибо у последних проявляется склонность к неконтролируемой свободе. И прежде всего его тревожит монополизация министерских должностей в целях продвижения по службе и создания общественного мнения в интересах неконтролируемого чиновничества. Такая ситуация приводит к власти безответственных и посредственных личностей. Чиновничьи должности в администрации, как и парламентские места, могут занять бездарности, которые попадают на «теплые местечки» благодаря патронируемости сверху (напр., из центра партии или центра чиновников). В этом случае теневой стороной коррупции является безответственный (неофициальный) патронаж, поскольку он благоприятствует и представляет общественности посредственность. Как правило, следствием такого господства консервативных чиновников, по мнению М. Вебера, в этой системе является подкуп. Ведомственный патронаж определяется не политиками и партиями, которых можно было бы призвать к публичной ответственности, а личными связями, начинающимися еще в студенческих корпорациях. Такой тип инкорпорации в административную систему М. Вебер называет «капиталистической рекомендацией» [2, с. 192]. Именно крупный капитализм (кайзеровская Германия) Вебер подозревает в поставке «глупого невежества» в публичные структуры управления, стоящего за сохранение неконтролируемого господства чиновников [2, с. 192-193]. Каков же должен быть образ современного чиновника? М. Вебер представляет его соответственно рациональной технике — профессионально вышколенным и специализированным работником. Однако и этот факт не исключает коррупцию. Он полагает, что коррупция возникает в том случае, если профессионально вышколенный и специализированный чиновник воцаряется
на своем месте, а его власть становится нерушимой, в связи с чем вся организа- < ция жизнеобеспечения людей приспосабливается к результатам работы чиновника ^ [2, с. 142]. ^
Вместе с тем М. Вебер пытается отделить коррупцию от демократии, считая, что ^ у коррупции нет ничего общего с демократией и она связана лишь с чиновничьей ^ службой и теми отношениями, которые она воспроизводит для своего господства. s Следовательно, коррупция не тождественна демократии, скорее она показатель о конвенциональных и реляционных отношений бюрократии, выраженных в ценностях о той или иной политической культуры общества.
Используя формулировки М. Вебера, можно сказать, что у коррупции нет родины, но ее носительницей является бюрократия, которая, достигнув своего господства, может исчезнуть лишь с гибелью культуры [2, с. 141]. Коррупция, где бы она не возникала — в США или в Германии, чужда получившим университетское образование профессиональным чиновникам. Если перевести с английского понятие civil service (по М. Веберу), то зародившуюся «гражданскую службу» возможно представить в качестве сервиса, т. е. услуги гражданам. Не случайно чиновников называют слугами народа и Государства (по аналогии: клир — это слуги народа и Бога), а сервисная культура всегда будет ассоциироваться с гражданской службой чиновников.
Господство «для народа» и взаимодействие с ним возвысит спрос на гражданскую службу, а главное исчезнет диктатура чиновника-коррупционера, а само государство, наконец, приобретет суверенитет и самоуправление народа.
Что касается политической стороны (парламентаризма, политических партий и политических лидеров), то и здесь каждый из этих политических институтов определенно ведет свой диалог в политике и не может не создавать своего лица в коррумпированности политических отношений. Так, Вебер отмечает, что парламенты служат представительствами тех, кто порабощен средствами бюрократии. Однако действия парламента ограничены формой соглашения посредством принятия определенных актов публичной власти. После принятия решения парламент не может влиять на администрацию и даже исключен из позитивного участия в политическом руководстве. Поэтому парламент может проводить и проводит «негативную» политику, т. е. противостоит администрации как враждебная сила и это противостояние как раз открывает нишу для различного рода незаконных действий и противодействий со стороны парламента и администрации.
Парламент может занять своего рода положение «начальствующего государства», а администрация в свою очередь сделать его в глазах избирателей политически немощным. Борьба происходит не только вокруг объективных противоречий, но и за личную власть. Охота за должностями происходит тайно и распространена лишь на нижние должности, что на самом деле не способствует ответственности за исход деятельности личности. С другой стороны, администрация рассчитывает на отсутствие контролируемости своей личной деятельности с учетом того, что она за это будет платить деньги влиятельным партиям, участвующим в патронаже «теплых местечек» [2, с. 153-157]. М. Вебер объясняет далее, что возникает притягательность к той партии, которая обладает доминирующими позициями в парламенте и может выдвигать членов партии с лидерскими качествами, изменять статьи в бюджетной системе, удовлетворять интересы избирателей этой партии. Бесспорно, сила привлекательности партии в том, что она может «раздобыть» для протеже партийных боссов «теплые местечки». И, как следствие всех политических дел, М. Вебера интересует вопрос о политическом лидерстве и механизме выдвижения лидеров в политику.
Вебер исходит из того, что в политических делах действует «принцип малых чисел» — одерживают верх малые руководящие группы, а ответственность за раз-
< витие общества ложится на определенные личности. Что касается чиновников, н выдвигающихся посредством народных выборов, то здесь существует два демо-^ кратических способа: во-первых, выдвижение лидера посредством локальных кан-i тональных учреждений, где все друг друга знают и успех гарантирован; во-вторых, ^ выдвижение верховного доверенного лица нации по принципу демократического ^ государства. Благодаря этому делению Вебер приходит к неутешительному выво-о ду: к верховной власти редко приходят выдающиеся личности. Как правило, при-о ходят «подходящие», а средний уровень чиновников показывает полную несостоятельность по причине их выдвижения путем «партийного патронажа».
Другой известной концепцией Вебера является концепция легитимности власти, то есть ее легальный тип, основанный на рациональных действиях политиков. Он выделяет два способа делания политики своею профессией в рациональной системе управления западной демократии: либо жить «для политики», либо жить «за счет политики» [3, с. 656].
Интегрируя идеи Вебера в единое целое, можно выделить три типа партийных лидеров, соответствующих этим способам существования в политике: а) лидер-джентльмен (жить для политики) [2, с. 142], б) лидер-пребендарий и в) лидер-предприниматель (жить за счет политики) [3, с. 656]. Так, у лидера-джентльмена нет стремления использовать политическое господство в частных экономических интересах; он независим от доходов, его собственное состояние позволяет занимать место самоуправляемой знати — self government (так называемая английская бюрократия) [2, с. 142]. Как профессиональный политик, он не нуждается в материальном плане и ему нет смысла искать вознаграждения за свою политическую деятельность. Более того, «экономическая безопасность» его существования эмпирически является кардинальным пунктом в служении «делу» (Sache). М. Вебер подчеркивает, что лишь экономически состоятельные люди могут руководить политикой в порядке «почетной деятельности» и лишь тогда в политику смогут прийти «независимые» [3, с. 653-655], т. е. не коррумпированные политические деятели.
Лидер-пребендарий (praebenda c лат. — то, что должно быть дано, доходы и имущество (дома, поместья), предоставляемые привилегированной части католического духовенства за исполнение обязанностей, связанных с занимаемой должностью) является профессиональным политиком, его постоянный источник дохода — политика. Он может быть чистым пребендарием и извлекать нелегальные доходы из пошлин и сборов за свои обязательные действия — чаевые, взятки (нерегулярная форма оплаты) или чиновником на жаловании, получая натуральные доходы — вознаграждения, денежное содержание (твердая форма оплаты) или то и другое вместе.
Лидер-предприниматель (или «кондотьер», или «арендатор», или «босс») во всех своих действиях в руководстве политикой ищет выгоду, расценивает свои издержки как капиталовложения, из которых он должен извлечь доход, используя свое служебное положение (или влияние или твердое жалованье) [3, с. 656]. Бесспорно, партийные лидеры, живущие «за счет» политики, обязаны обеспечивать должностями своих сторонников, поскольку государство рассматривается ими как кормушка, а раздача должностей в качестве пребенды по обеспечению доходными местами. Вследствие бюрократизации государственной службы увеличивается не только рост числа должностей, но и усиливается спрос в партиях на такие должности, как формы гарантированного обеспечения. Такой тенденции, по М. Веберу, должны противостоять рациональность современного чиновничества и превращение его в профессионально подготовленное честное сословие, гарантирующее не допущения многоголовой опасности — чудовищной коррупции.
Возникает вопрос: что же порождает коррупцию и почему на протяжении многих тысячелетий идет нескончаемая борьба с коррупцией? Коррупция как антипод справедливости, она действует в обход установленных правил и стремится нару-
шить функциональный и институциональный смысл общественной жизни. Корруп- g ция — это теневая сторона общественных отношений, где существует не только ^ производство власти, но и господство денег. ^
В начале XX в. выходит программный труд «Философия денег» немецкого социо- ï лога Георга Зиммеля (1858-1918), предметом исследования которого стала денеж- ^ ная культура, в которой деньги занимают центральное место и представляют «чи- s стейший» символ современного общества. Г. Зиммель, как и М. Вебер, рассматри- о вает девиантное поведение в среде государственных служащих, бюрократии. Он о подчеркивает, что именно деньги изменяют характер профессиональной культуры государственного чиновника, а его деятельность становится более обедненной и невежественной по отношению к тем, с кем он контактирует в процессе выполнения своих функциональных обязанностей. Коррупционные возможности делают чиновника, как ни парадоксально, свободным и независимым. В этом случае происходит отчуждение от своей профессии, поскольку в расчет берется только субъективный денежный интерес, а выполнение функций определяется их степенью получения личной выгоды [4]. Такое положение дел складывается по причине того, что деньги, хотя и позволяют функционально существовать отношениям между людьми, однако по существу личной и конструктивной нагрузки между ними могут не затрагивать [6]. Они выступают одновременно, с одной стороны, целью обмена денежного интереса, а с другой — средством для достижения тех целей, которые представляют определенную выгоду. Именно поэтому Г. Зиммель рассматривает коррупцию через призму товарно-денежных отношений как продажность, а ее природу определяет аналогично проституции, объясняя, что природа проституции и природа коррупции становится символом межличностных отношений.
В этом смысле весьма оригинален институциализм американского экономиста Т. Веблена (1857-1929), который в центр своего исследования поставил не рациональность действий (М. Вебер) и не экономического человека (А. Смит, Школа рационального выбора), а «живого» человека с его потребностями. Исходя из понимания термина institution (с лат. — наставления, установления, обычай, порядок), Т. Веблен подчеркивает, что в рыночной экономике под давлением социальных и психологических факторов устанавливаются свои законы, которые и вынуждают потребителя принимать неразумные решения. Отсюда Т. Веблен вводит в научный оборот совершенно новое понятие — «престижное или показное потребление». В экономической науке этот термин получил название «эффекта Веблена» [1].
Согласно Т. Веблену, престижное потребление является характерным признаком «праздного класса», обладающего крупной собственностью, которая приносит этому собственнику демонстративную праздность. Здесь можно выделить два аспекта демонстративной праздности: в экономическом плане — расточительство, завистливое сравнение, преднамеренное снижение производительности; в престижном значении эмблемой праздности могут быть представлены красота женщины и ее внешность, стильная одежда, атрибутом которой признаются обязательное демонстративное ношение высоких каблуков, цилиндров, длинных платьев, что свидетельствует о неспособности потребителя к труду. Следуя концепции Т. Веблена, можно задать риторический вопрос: что же роднит субъекта коррупции и субъекта демонстративной праздности? Прежде всего, следует исходить из того, что эти субъекты не имеют под собой трудовой основы: и тот и другой свою производительную энергию направляют на удовлетворение личных потребностей, в ущерб общественным ценностям. С другой стороны, коррупция и демонстративная праздность тесно связаны с обменом, характерным признаком рынка: коррупционер действует по принципу «ты мне, я тебе», а субъект демонстративной праздности пользуется экономическим императивом «плачу за красоту, по праву получаю максимум удовольствия». Известно, что «Коррупционер» ведет праздную жизнь за счет получения взятки (теневой доход), а «По-
< требитель» — за счет ренты с накопленного капитала (неизвестного происхождения). н Изначально в этих способах (образах жизни) выделяются общие признаки: эффект ^ завистливого сравнения (собственник с малым капиталом испытывает зависть к соб-V ственнику с более крупным капиталом); престижное потребление; стремление к на-^ коплению капитала; получение привилегий не за целесообразный труд, а за демон-^ стративное потребление; погоня за личной выгодой; разрушение моральных качеств о личности; преднамеренное снижение производительности; дискредитация государ-о ственной власти; пренебрежение к закону и т. д.
Веблен, как и Г. Зиммель, к главным издержкам в обществе относит проституцию, коррупцию, добавляя детский труд. Что же касается появления «праздного класса», то оно ведет, как правило, к оправданности любого спроса — на демонстративное потребление, взяточничество, подкуп, воровство государственной казны. Спрос на элитность порождает не только праздность, но и зависть, что поддерживает в настроениях масс стремление к подражанию и коррумпированности. К сожалению, все это можно отнести к порокам экономической и политической системы.
Основной особенностью коррупционных денег является их не фиксируемая и не значимая для государства и банков оплата специальных денежных и товарно-материальных операций со стороны «дающего» (клиент) и ожидания результата в процессе сделки — со стороны «принимающего» (патрон). Клиентелистские отношения в коррупционном процессе формируются на основе социальных уступок со стороны «патрона», использующего свое статусное положение и ресурсы, предоставленные ему государственным институтом для выполнения определенных профессиональных функций, в личных интересах. Отношения «клиент-патрон», как правило, переходят в обоюдно незаконный сговор, производя скрытые от других глаз взаимодействия с учетом получения для обеих сторон выгоды. По существу, коррупционные деньги обладают множественностью своего содержания и на них можно приобретать элитное имущество, собственность за границей, элитное образование детей, элитные должности, привилегии и т. д. Между тем коррупционные деньги носят венчурный характер, но, будучи нелегальной и противоправной деятельностью, тем не менее они практически опутывают всю систему государственно-политических отношений, определяя власть над человеческими потребностями.
Таким образом, можно утверждать, что на протяжении тысячелетий коррупция занимает умы коронованных монархов, политических деятелей и мыслителей, юристов, экономистов и просто граждан. Многовековая история общественных отношений свидетельствует, что на их коррумпированность всегда воздействовали как материальные, так и моральные факторы. К материальным факторам отнесены коррумпированные преступления в виде «взятки», которая классифицируется как подкуп или продажность должностного лица, казнокрадство или предательство государственных интересов в целях личного обогащения. В этом процессе не важно, кто получает или дает эту взятку — вознаграждение (выгоду) получает и тот и другой, используя свои публичные возможности в частных интересах. В этом случае происходит не столько таинство подкупа, сколько создается миф о непобедимости коррупции. Этот миф создают те, кто причастен к коррупционным преступлениям и способен использовать государственную власть как выгоду. Однако власть и выгода по своим сущностным признакам несовместимые категории, ибо власть вершится во имя добра и блага, а выгода совершается в пределах личного присвоения этого блага ради собственной наживы, нанося материальный и нравственный ущерб государству. Кроме того, очевидно, что к причине возникновения коррупции причастно и само государство: оно становится зависимым от власти нечестивых чиновников и законодателей, в их руках рычаги государственной власти являются не служением, а корпоративным бизнесом.
Что касается влияния моральных факторов на коррумпированность общественных < отношений, то в перечне коррупционных действий числятся такие производные про- ^ дукты социальной жизни, как индивидуальные чувства и качества человека: лесть, ^ зависть, ненависть, неуважение, недоверие, месть, тщеславие, честолюбие, корысто- ^ любие, доносительство. Иначе говоря, в стремлении к роскоши и высокому статусу ^ главным орудием выступают лесть и зависть. Как правило, в ход пускаются раболепие, s чинопоклонство и преподношения подарков, исходящие от нижестоящих должностных о лиц, одновременно ожидающих от вышестоящих своеобразные привилегии в статус- о но-профессиональном положении. Коррупция в этой ситуации попирает такие понятия, как честь, равенство возможностей, компетентность, профессиональная ответственность, благородство, гражданственность. Коррупционер не может стать слугой народа, он служит либо вышестоящему коррупционеру, либо мамоне, как смыслу своей жизни, и никогда не сможет сказать сакральные слова «честь имею».
Несмотря на то что человечество во все времена вырабатывало различного рода преграды коррупции, тем не менее коррумпированность чиновников не смогли остановить даже смертные казни. И вновь звучит риторический вопрос: как же бороться с коррупцией? Ответ находится внутри нравственной и политической системы государства и общества. Государство само утверждает свою идею государственного управления, идею гражданственности и идею ответственности должностных лиц, которым оно вверяет свою собственность и свой суверенитет. В служении государству необходимым условием является выбор служащих в институты власти, ибо они есть официально доверенные лица от государства, принимающие от его имени политические и административные решения. Коррумпированность же на самом деле удел непрофессионалов и корыстных людей, которые злоупотребляют властью, чтобы получить различного рода почести и богатства. Тем самым они преступают закон и совершают коррумпированные преступления против государства. Центральная идея государственной службы должна основываться на формировании квалифицированного государственного деятеля и на приведении государственных служащих к присяге обществу и государству в целом. Служение государству без коррупции — это идеал многих поколений людей и цивилизаций. Искусство политики как раз состоит в том, чтобы вовремя перекрыть каналы доступа к достоянию государства и воспитать в обществе честных и преданных своему государству граждан.
Литература
1. Агапова И. История экономической мысли. Лекция 8. Историческая школа и институализм: [Электронный ресурс]. URL: http://enbv.narod.ru/text/Econom/agapova_iem/ (дата обращения: 7.07.2013).
2. Вебер М. Политические работы (1895-1919) / Пер. с нем. В. М. Скуратова. М.: Праксис, 2003. С. 164, 170.
3. Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем.; Под ред. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. Ч. 3:. Политика как призвание и профессия. С. 656.
4. Зиммель Г. Деньги как социокультурное явление: [Электронный ресурс]. URL: socha5/att/ ua|publ|1-1-0-48 (дата обращения: 23.06.2013).
5. Меньшикова А. А. Содержание и происхождение и судьба концепции административной реформы Франклина Рузвельта (1933-1939): [Электронный ресурс]. URL: http://www.sgu. ru/faculties/historical/sc.publication/historynewtime/new_history_20/19.php (дата обращения: 26.08.2013).
6. Simmel G. The Philosophy of Money 2. L., 1978. Р. 303. References
1. Agapova I. The History of economic thought. Lecture 8. Historical school and institualism [Istoriya ekonomicheskoi mysli. Lektsiya 8. Istoricheskaya shkola i institualizm: [Electronic resource]. URL: http://enbv.narod.ru/text/Econom/agapova_iem/ (address date7.07.2013).
< 2. Weber M. Political works (1895-1919) [Politicheskie raboty (1895-1919)] / Transl. from German > V. M. Skuratov. M.: Praksis, 2003. P. 164, 170.
^ 3. Weber M. The chosen works [Izbrannye proizvedeniya] / Transl. from German; Under the editorship of Yu. N. Davydov; Introduction of P. P. Gaydenko. M.: Progress, 1990. Part 3: Policy as x calling and profession [Chast' 3. Politika kak prizvanie i professiya]. P. 656.
4. Simmel G Money as sociocultural phenomenon [Den'gi kak sotsiokul'turnoe yavlenie]: [Electronic ^ resource]. URL: socha5/att/ua|publ|1-1-0-48 (address date 23.06.2013).
o 5. Menshikova A. A. Contents and origin and destiny of the concept of administrative reform of Franklin Roosevelt (1933-1939) [Soderzhanie i proiskhozhdenie i sud'ba kontseptsii adminis-trativnoi reformy Franklina Ruzvel'ta (1933-1939)]: [Electronic resource]. URL: http://www.sgu. ru/faculties/historical/sc.publication/historynewtime/new_history_20/19.php (address date 26.08.2013).
6. Simmel G. The Philosophy of Money 2. L., 1978. P. 303.
