CC BY
67
УДК 343.9 ББК 67.51
В.И. Селивёрстов
КОРРЕКЦИЯ ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ:
МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ
Аннотация: В научно-теоретической модели Общей части УИК РФ цели обеспечения исправления осуждённых придан приоритетный характер. Предлагается закрепить условие, при выполнении которого достижение данных целей будет социально оправданно и эффективно. Речь идёт о соблюдении прав человека при исполнении наказаний и иных мер уголовно-правового характера.
Ключевые слова: уголовное наказание; цели уголовно-исполнительного законодательства; исправление осуждённых; научно-теоретическая модель Общей части УИК РФ.
VI. Seliverstov
CORRECTION OF THE GOAL OF CRIMINAL PUNISHMENT IN THE FORM OF IMPRISONMENT: MYTH OR REALITY
Summary: In the scientific and theoretical model of the General part of the Criminal executive code of the Russian Federation the goal of ensuring the correction of convicts is given priority. It is proposed to consolidate the condition, in the implementation of which the achievement of these goals will be socially justified and effective. It is about respecting human rights while executing punishments and other criminal law measures.
Key words: criminal punishment; goals of the criminal executive legislation; correction of convicts; scientific and theoretical model of the General part of the Criminal executive code.
В последнее время в теории уголовного и уголовно-исполнительного права, а также в криминологии идёт обсуждение целевой направленности такого социально-правового феномена, как уголовное наказание в виде лишения свободы. Особый интерес вызывает одна из целей - исправление осуждённых. При этом всю палитру мнений по данному вопросу можно объединить в три группы.
Первая группа - учёные, придерживающиеся традиционной точки зрения о необходимости постановки перед уголовным наказанием, включая и лишение свободы, цели исправления осуждённого (ст. 43 УК РФ). Представители этой группы выступают и за сохранение цели исправления осуждённых в уголовно-исполнительном законодательстве (ст. 1 УИК РФ).
Во вторую группу входят представители российской науки, считающие по различным основаниям, которые будут проанализированы ниже, что цель уголовного наказания в виде исправления осуждённых является излишней. Как правило, они полагают достаточ-
ной постановку цели предупреждения преступлений, а исправление осуждённых может рассматриваться в качестве одного из средств достижения этой цели [8, с. 129-134].
Третья группа включает в себя учёных и правозащитников, которые не отрицают целевой направленности наказания на развитие личности осуждённого, но считают наиболее терминологически правильным называть такую цель ре социализацией осуждённого или реинтеграцией его в общество.
Несколько отличную позицию в отношении цели реституции потерпевшего и схожую применительно к цели ресоциализа-ции осуждённых занимает Д.А. Шестаков, считающий, что уголовно-правовым мерам противодействия преступности в условиях сегодняшнего и завтрашнего дня должны быть присущи следующие функции: 1) удержание лица, совершившего преступление, от возобновления подобного (функция защиты человека), 2) реституция (восстановление положения потерпевшего), 3) ресоциализация виновного [12, с. 27].
Активизации таких дискуссий послужило незавидное состояние дел в сфере исполнения лишения свободы, заключающееся в явных провалах реформы уголовно-исполнительной системы России, расцвете криминальных проявлений в местах лишения свободы, нарушении прав человека при отбывании лишения свободы, определённой деградации персонала и т.п. Как пишет Л.Б. Смирнов, «исправительная колония утратила свой исправительный потенциал. В том виде, в каком она есть, не способна достигать целей, ставящихся перед таким наказанием как лишение свободы. Современная колония переродилась, стала опасной для осуждённых и общества, способствует воспроизводству преступности: разлагающе действует на человека, порождает жестокие формы насилия и унижения личности, способствует коррупции» [11].
Из неблагополучного фактического положения дел исходит и один из руководителей нашего государства. В интервью 28 ноября 2011 года Д.А. Медведев применительно к исправительным учреждениям заявил следующее: «Я такую, может, сейчас скажу экстремистскую мысль, но я скажу. Они вообще никогда не работают на исправление. И дело не в том, что они у нас сами по себе не совсем высокого качества, мягко говоря. У нас действительно исправительно-трудовая система, она ещё на 95 процентов советская. А вообще подобного рода наказания редко кого исправляют.
Именно поэтому за последние несколько лет я всё-таки старался проводить несколько иную уголовную политику, когда суровым должно быть наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления. Но в этом случае, когда мы осуждаем людей, расчёт идёт не на исправление, а, скажем честно, на их изоляцию от общества. На то, чтобы они не совершали преступлений, находясь в обычной среде. Что касается исправления, то эта конструкция может применяться только к тем, кто совершил нетяжкие преступления, а, как правило, преступления по неосторожности. Именно туда и должен быть обращён государственный взор» [1].
Оценивая высказывание Д.А. Медведева, отдельные коллеги по научному цеху согласились с тем, что его мысль действительно является экстремистской. На наш взгляд, скорее всего, она является политически незрелой для столь ответственного должностного лица. Данная позиция была озвучена для обосно-
вания решения, закреплённого в принятой 14 октября 2010 года Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года (далее по тексту -Концепция) [9], о переходе на тюремное содержание осуждённых.
Был обозначен срок такого перехода, а Минюстом России определено и точное число открываемых к 2016 году тюрем - 448. Должны были идти и немалые средства на строительство, исчисляемое на официальном уровне в 1,7 триллиона рублей. По неофициальным подсчётам такая тюремная реформа стоила свыше 5 триллионов рублей, поскольку согласно Концепции, предполагалось открытие тюрем, соответствующих международным европейским стандартам. Иначе говоря, речь шла не только о политико-правовом, но и коммерческом проекте, изначально обречённом на провал.
Во-первых, у государства были иные социальные приоритеты, требующие капитальных вложений. В повестке дня стояли реформы системы МВД России и Вооружённых Сил РФ, потребовавшие значительных материальных ресурсов.
Во-вторых, явно провальные сроки строительства такого количества тюрем. Проектирование и строительство только одного нового следственного изолятора «Кресты» в Санкт-Петербурге осуществляется с 2001 года и ещё до сих пор не завершено. Сооружение Крестов сопровождается рядом коррупционных и криминальных скандалов, стоимость строительства выросла почти в два раза, и это не предел.
Таким образом, надежды на получение громадного массива денежных средств, который за столь короткий срок, по примеру схемы с освоением денежных средств, выделенных на закупку электронных браслетов, можно было бы освоить путём вывода их в офшоры, не оправдались. Не помогло ещё одно ущербное положение Концепции, ставящее под сомнение цель исправления осуждённых: выделение среди осуждённых лиц, способных к ре-социализации и не способных к ней.
Исходя из приведённых выше официальных воззрений о неспособности государства исправлять лиц, отбывающих лишение свободы, в Концепции появилось требование чёткого разделения осужденных на лиц, способных к ресоциализации и не способных к ней. Распоряжением Правительства РФ № 1877-р от 23 сентября 2015 года положения Концепции
о переходе на тюремное содержание осуждённых и разделении их на способных и не способных к ресоциализации были исключены.
При этом ресоциализация понималась синонимом слова исправление, которое закреплено в законодательстве в качестве цели уголовного наказания. Иначе говоря, объяснили неспособность государства исправлять осуждённых наличием не способных к исправлению осуждённых. Мы бы и рады исправлять этих лиц, но они неисправимые. Следует привести известные слова казахского философа и просветителя Абая: «Будь в моих руках власть, я бы отрезал язык тому, кто твердит, будто человек неисправим» [5, с. 4].
Мы поддерживаем позицию H.A. Крайно-вой о том, что цели наказания должны быть сформулированы как некий набор идеальных ценностей, которые служат ориентиром в деле противодействия преступности [6, с. 58]. Именно так они и сформулированы в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве. Не всегда эти ценности, выступающие в качестве цели, достижимы, тем более в общественных процессах, коим является исполнение уголовных наказаний. Это не технический процесс по созданию, например, самолёта с заданными техническими характеристиками. Поэтому постановка вопроса об отказе от цели исправления осуждённых по причине фактического неблагоприятного положения в уголовно-исполнительной системе напоминает собою капитуляцию перед криминалом и присущим сегодняшнему дню трудностям, а проще - сдачу на милость врагу.
Методологический подход к тому, чтобы подогнать цель к средствам её достижения, а именно к фактическому положению дел, может в иных сферах привести к неожиданным выводам. Например, в медицине послужить основанием для изменения целей медицинского законодательства и практики здравоохранения. Не секрет, что и врачи нередко не могут вылечить больного. Для такого положения есть много причин: у нас много молодых врачей, множество больных с хроническими заболеваниями, недостаточное материально-техническое оснащение больниц и поликлиник. Так давайте, исходя из фактического положения дел в здравоохранении, уберём цель излечения больных из уставов медицинских учреждений. Тогда и больницы переименуем в морги, а Министерство здравоохранения - в Министерство захоронения.
Цель исправления преступников, независимо от их категорий, должна стоять перед государством и обществом, это политическая цель, свидетельствующая о соответствии государства целям и принципам правового, социального и демократического государства. А то, что на практике она не достижима в полном объёме, так придётся повторить прописную истину из науки управления: на то она и цель, чтобы являться на данном этапе развития недостижимой.
Не можем согласиться и с позицией о замене цели исправления целью частного предупреждения преступлений с ориентацией на суровые карательные элементы в лишении свободы и ужесточение изоляции. Во-первых, в истории развития пенитенциарного (тюремного) дела были эксперименты со строгой изоляцией преступников. Вспомним существовавшие в XIX веке Пенсильванскую (Филадельфийскую) и Оборнскую системы исполнения наказания в США. Одиночное тюремное заключение со строгой изоляцией дало в итоге ряд негативных последствий: суицид среди осуждённых, психические заболевания, потеря социальных связей осуждённых. От этих тюремных систем американцы давно отказались, сохранили лишь отдельные элементы для очень ограниченного числа осуждённых в тюрьмах «супермакс».
Во-вторых, наш отечественный исторический опыт не внушает оптимизма, если мы вернёмся на советский путь развития пенитенциарной системы. Не принесли видимых успехов в противодействии преступности изоляция преступников и направление их в «медвежьи уголки» СССР. В связи с этим не стоит уповать на длительные сроки лишения свободы и направление наиболее опасных преступников в глубинные районы страны.
Дважды войти в одну и ту же реку нельзя. В современных условиях такие решения повлекут для нашего государства достаточно большие материальные, социальные и политические последствия. В качестве последних - конфликтные отношения с Европейским судом по правам человека (далее по тексту -ЕСПЧ) и другими европейскими структурами. Совсем недавно, а именно 7 марта 2017 года, ЕСПЧ принял постановление, в котором констатировал нарушение Россией статей 6 и 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950) в отношении
шестерых осуждённых, направленных для отбывания наказания как раз в отдалённые от места постоянного жительства территории, и присудил с Российской Федерации компенсацию (почти по 5 тысяч евро) в пользу каждого из осуждённых, всего 28 тысяч евро [2].
Если учитывать, что на выплаты по искам ЕСПЧ в бюджете Российской Федерации на 2017 год выделено 600 млн. рублей, то два миллиона из них уже потрачены. А общее количество осуждённых, отбывавших и отбывающих лишение свободы не по месту жительства или осуждения, а в «медвежьих уголках», достаточно велико, только в 2010-2011 годах по программе директора ФСИН России в порядке осуществления сепарации осуждённых было перемещено по стране свыше 150 тысяч осуждённых к лишению свободы.
В-третьих, с изоляцией необходимо экспериментировать очень осторожно, как в отношении осуждённых, так и иных лиц. В 20102011 годах по указанию бывшего директора ФСИН России в исправительных учреждениях была введена система безопасности, предусматривающая установку металлических решёток, отсекающих персонал от осуждённых. В колониях Республики Коми первым делом «посадили» в запираемые железные клетки учителей в классах. Находясь в данных металлических клетках, учителя вели уроки по математике, географии, русскому языку и т.д. После окончания урока инспектор по надзору отпирал клетку и выпускал учителя. Правда, иногда учитель сидел значительно дольше отведённого ему «срока», т.к. инспектор забывал о нём или дела отвлекали.
После возмущения учителей данную систему, например, в Республике Коми, унифицировали: отсекающая решётка поделила класс на две неравные части. В одной, большей по площади, сидят ученики-осуждённые, в другой - меньшей, около классной доски, ведут уроки учителя. Остальное, в том числе посадка учителя и его освобождение, оставалось без изменения. Лишь в 2014 году внедрение данной системы безопасности приостановили, но не отменили. Это первая ласточка отказа от цели исправления осуждённых в угоду лишь их изоляции. Изоляции от учителей, наставников, мастеров производственного обучения, от тех, кто должен зародить в осуждённом определённые надежды на пра-вопослушный образ жизни, дать ему знания
и профессию. Если бы этот процесс изолирования не остановили, следом бы последовала изоляция осуждённых и медицинских работников, прокуроров, судей, представителей персонала, шефов, членов общественных наблюдательных комиссий путём размещения в разных клетках и т.п.
Мы согласны с тем, что есть трудности в осуществлении исправительной функции в уголовно-исполнительной системе России. Но так ли они серьёзны и так ли фатально влияют на конечные результаты деятельности исправительных учреждений? Обычно ссылаются на некую статистику рецидива после освобождения от отбывания лишения свободы, заявляя почти о стопроцентном рецидиве. Следует развеять эти научные фантазии, независимо от того, умышленно или по неосторожности авторов они возникли.
Системы измерения постпенитенциарного рецидива преступлений после отбытия лишения свободы в России не существует, хотя во времена СССР она успешно функционировала. Поэтому вывод о том, что цель исправления фактически не достигается в деятельности исправительных учреждений сделан лишь на основе эмоций и приблизительных оценок. Отдельные региональные исследования постпенитенциарного рецидива проводятся российскими учёными. Последнее исследование проводил в 2007-2011 годах Юридический институт Томского госуниверситета в Томской и Кемеровской областях.
На основе достоверных данных, подтверждённых в федеральном и региональных информационных центрах МВД России, о совершении лицами, освобождёнными из исправительных учреждений из указанных регионов, в течение трёх лет повторных преступлений был зафиксирован рецидив после освобождения из исправительных колоний общего режима (где отбывают наказание менее опасные преступники) - 55,0 %, а из колоний строгого режима (где отбывают наказание более опасные преступники) рецидив составил 29,6 %. Общий рецидив, учитывая распространённость колоний строгого режима, оказался равен 35,0 % [3, с. 6]. Мало того, что рецидив уж не такой всеобщий, стопроцентный, но у лиц, совершивших особо тяжкие преступления, уровень рецидива в два раза ниже. А их предлагали отнести к не способным к ре социализации (исправлению).
Сложность ситуации заключается в том. что признание отдельных категорий осуждённых не способными к ре социализации (исправлению) является частью современной научной доктрины. Эти взгляды бытуют среди специалистов уголовного права и криминологии, отчасти уголовно-исполнительного права. Однако возникает вопрос: «Что же делать с такими осуждёнными?». Содержать в изоляции до конца срока, кормить по европейским нормам, а потом освобождать по отбытию срока, не приложив никаких усилий к их исправлению? Они же не способны исправиться.
Хочется напомнить, что в истории нашей страны и других государств были и иные пути обращения с людьми, не способными, например, вписаться в новое пролетарское государство, либо в генофонд арийской расы и т.д. Решались эти проблемы очень просто: нет не способных к изменениям людей - и нет проблемы. Признание такой прослойки осуждённых может приблизить власть к искушению поиска очень «простых» решений в этой сфере.
Рассуждения о том, что «сколько волка не корми, он всё в лес смотрит», «горбатого только могила исправит» хороши на кухне, где после обсуждения каких-либо криминальных новостей нередко люди делают вывод: этого человека не исправить. Но такие «кухонные выводы» опасны в политике, поскольку мы уже имеем печальный опыт разделения людей и массового их уничтожения в годы репрессий. Памятники в регионах России (и не только России) с расстрельными списками напоминают об этом.
Такие выводы опасны и в науке, так как происходит «онаучивание» наиболее радикальных взглядов, в том числе и о необходимости создания для противодействия организованной преступной деятельности «эскадронов смерти», введения практики внесудебных казней и т.д. Поэтому, прежде чем сделать в уголовной и уголовно-исполнительной политике такой крутой поворот, необходимо крепко подумать о его последствиях.
Проблема корректировки целей уголовного наказания была предметом рассмотрения при реализации научного проекта по совершенствованию уголовно-исполнительного законодательства. Решением Учёного совета юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова от 23 декабря 2015 году № 10 открыт
Научно-образовательный центр (НОЦ) «Проблемы уголовно-исполнительного права».
С момента образования в рамках НОЦа началась реализация социально значимого правового проекта: подготовка научно-теоретической модели Общей части нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее по тексту - УИК РФ). К этой довольно сложной творческой работе в январе 2016 года приступил коллектив учёных и практиков в области уголовного и уголовно-исполнительного права, а в мае 2016 года первый вариант научно-теоретической модели Общей части УИК РФ был предметом обсуждения на круглом столе «Проблемы кодификации уголовно-исполнительного законодательства», проходившем в рамках юбилейного X Российского конгресса уголовного права «Криминологические основы уголовного права» (26-27 мая 2016 года, МГУ имени М.В. Ломоносова) [7].
При реализации проекта были использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 17.01.2014 № 11-рп и на основании конкурса, проведённого Движением «Гражданское достоинство». Дополнительную финансовую и организационно-техническую помощь оказал Фонд поддержки социальных инноваций Олега Дерипаски «Вольное дело», а информационную поддержку - Аппарат Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.
В числе других проблем одной из наиболее сложных в рамках разработки научно-теоретической модели Общей части УИК РФ было определение целей уголовно-исполнительного законодательства. Уголовное законодательство во многих положениях является базовым по отношению к уголовно-исполнительному. В нормах уголовного законодательства закреплены цели уголовного наказания (по мнению авторского коллектива, в новом уголовном законодательстве необходимо также закрепление целей иных мер уголовно-правового характера), достижение которых должно обеспечиваться в процессе исполнения (отбывания) уголовных наказаний. Уголовно-исполнительное законодательство должно путём нормативной регламентации обеспечить достижение целей уголовного наказания: восстановление социальной справедливости, а
также исправление осуждённого и предупреждение совершения новых преступлений.
Сохранение цели исправления осуждённых вызвало достаточно бурную дискуссию среди учёных как на стадии разработки научно-теоретической модели, так и во время её обсуждения на круглом столе, проходившем в рамках X Российского конгресса уголовного права в МГУ имени М.В. Ломоносова 26-27 мая 2016 года. При этом предложения о замене «непонятного» (а иногда его и просто называли «советский») термина «исправление» на понятия ре социализация или реинтеграция не нашли поддержки вследствие их применимости исключительно к уголовному наказанию в виде лишения свободы.
Более серьёзные аргументы были связаны с фактическим положением дел: недостижением цели исправления осуждённых после отбытия лишения свободы. В.И. Зубкова и Е.В. Середа сделали вывод о том, что «цель исправления в законе прописана декларативно и практически не срабатывает», о чём свидетельствует большой рецидив после освобождения из мест лишения свободы [4, с. 254; 10, с. 263]. Однако, как было отмечено членами авторского коллектива, во-первых, данный вывод сделан применительно к лишению свободы, а цели уголовно-исполнительного законодательства распространятся на все уголовные наказания и иные меры уголовно-правового характера. Во-вторых, как уже было нами ранее отмечено, для вывода о том, что цель исправления не достигается в подавляющем большинстве случаев, необходимы более веские аргументы, основанные на эмпирических исследованиях.
Приведём текстуально научно-теоретическую разработку статьи, регламентирующей цели уголовно-исполнительного законодательства, и дадим небольшие пояснения к ней.
Статья 2. Цели и задачи уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации.
1. Уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации направлено на обеспечение достижения закреплённых уголовным законодательством Российской Федерации целей восстановления социальной справедливости, исправления осуждённых и предупреждения совершения новых преступлений как осуждёнными, так и иными лицами.
2. Обеспечение достижения исправления осуждённых является приоритетной целью
уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации.
3. Уголовно-исполнительное законодательство обеспечивает достижение указанных в части 1 настоящей статьи целей в условиях соблюдении прав и основных свобод человека в процессе исполнения уголовного наказания и иных мер уголовно-правового характера.
4. Задачами уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации являются: регулирование порядка и условий исполнения и отбывания уголовных наказаний; регламентация порядка исполнения иных мер уголовно-правового характера; определение основных средств исправительно-предупре-дительного воздействия на осуждённых и порядка их применения; установление прав, законных интересов и обязанностей субъектов уголовно-исполнительных правоотношений, а также правовых гарантий их реализации.
В научно-теоретической модели Общей части УИК РФ цели обеспечения исправления осуждённых придан приоритетный характер. Такой примат (приоритет) цели исправления объясняется рядом причин.
Во-первых, исправление осуждённых представляет собою наиболее гарантированный способ достижения цели предупреждения совершения новых преступлений. Страх перед новым уголовным наказанием может исчезнуть, а установка на ведение правопослуш-ного образа жизни, подкреплённая не разрушенными или вновь созданными во время отбывания уголовного наказания позитивными социальными связями и ценностями, даёт более продолжительный и стабильный эффект.
Во-вторых, воздержание от совершения новых преступлений не по причине страха перед наказанием, а вследствие произошедших изменений в сознании человека, представляет собою наиболее труднодостижимый и одновременно в большей степени социально полезный и гуманный результат.
В-третьих, поскольку данная норма будет находиться в Общей части УИК РФ, она будет нацеливать законодателя на наиболее полное и приоритетное отражение в нормах Особенной части УИК РФ основных средств исправительного воздействия на осуждённых, применение новых исправительных технологий с одновременным сдерживанием введения дополнительных карательных правоограни-чений.
В-четвёртых, приоритет обеспечения цели исправления осуждённых ориентирует правоприменителя, в первую очередь, персонал учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания и иные меры уголовно-правового характера, на постоянную работу с осуждёнными с целью возвращения их в общество, а не на формальное применение норм уголовно-исполнительного законодательства.
В научно-теоретической модели Общей части УИК РФ при формулировании приоритета достижения цели исправления осуждённых использован термин «обеспечение». Дело в том, что само исправление как результат применения наказания и основных средств исправительного воздействия представляет собою внутренний психологический сдвиг в самом осуждённом. Законодательство не может ставить своей целью само исправление осуждённого, но оно должно своей регламентацией создать условия для достижения данного результата. Данное положение является своеобразной реакцией на известный посту-
лат о том, что «демократически организованное государство не имеет права принудительно улучшать своих граждан».
Кроме того, предлагается закрепить не только цели уголовно-исполнительного законодательства, но и условие, при выполнении которого достижение данных целей будет социально оправданно и эффективно. Речь идёт о соблюдении прав человека при исполнении наказаний и иных мер уголовно-правового характера. При этом обеспечение соблюдения прав человека является, по сути, самостоятельной целью уголовно-исполнительного законодательства, значимой не только для осуждённых, но и для иных субъектов уголовно-исполнительных правоотношений (потерпевших, родственников осуждённых и т.д.).
Таким образом, именно в этом направлении, представленном в научно-теоретической модели Общей части УИК РФ, на наш взгляд, возможна в перспективе коррекция целепола-гания уголовного наказания в виде лишения свободы.
ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Встреча с журналистами Уральского федерального округа. URL: http://www.kremlin.ru/events/ president/news/13705 (дата обращения: 20.03.2017).
2. Глава СПЧ предложил запретить в России отправлять заключённых в отдалённые колонии. URL: http://www.interfax.ru/russia/552748 (дата обращения: 20.03.2017).
3. Городнянская В.В. Постпенитенциарный рецидив. Монография. Под ред. В.А. Уткина. М., изд-во «Юрлитинформ», 2012.
4. Зубкоеа В.И. К некоторым вопросам научно-теоретической модели Общей части Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации // Общая часть нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации: итоги и обоснования теоретического моделирования. Под науч. ред. д.ю.н., профессора В.И. Селивёрстова. М.: Изд. дом «Юриспруденция», 2017.
5. Концепция проекта «Десять мер по снижению «тюремного населения» (в рамках вывода Казахстана из числа 50 стран, лидирующих по «тюремному населению»). Астана, 2013.
6. Крайнова H.A. Цели уголовного наказания как инструмент современной уголовной политики // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 2 (45). С. 57-60.
7. Общая часть нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации: итоги и обоснования теоретического моделирования. Под науч. ред. д.ю.н., профессора В.И. Селивёрстова. М.: Изд. дом «Юриспруденция», 2017.
8. Орлов В.Н. Уголовное наказание: понятие, цели, система, объекты и субъекты. Монография. М.. МГЮА им. O.E. Кутафина, 2011.
9. Распоряжение Правительства РФ от 14.10.2010 № 1772-р «О Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года» // СЗ РФ. 2010. № 43. Ст. 5544.
10. Середа Е.В. О модели Общей части нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. // Общая часть нового Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации: итоги и обоснования теоретического моделирования. Под науч. ред. д.ю.н., профессора В.И. Селивёрстова. М.: Изд. дом «Юриспруденция», 2017.
11. Смирное Л.Б. Криминологические проблемы уголовного наказания в виде лишения свободы: коррекция целеполагания, принципов и реализации // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2017. № 1 (44). С. 47-52.
12. Шестаков Д.А. Преступность и правосознание в свете российской критической криминологии // Региональные особенности состояния правопорядка, уровня правосознания и защищённости населения.
Волгоград, Московский институт потребительской кооперации. Волгоградский филиал. Юридический факультет. 2003.
REFERENCES
1. Vstrecha s zhurnalistami Ural'skogo federal'nogo okruga. [Meeting with journalists of the Urals Federal District]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/13705 (date of submission: 20.03.2017).
2. Glava SPCH predlozhil zapretit' v Rossii otpravlyat' zaklyuchennykh v otdalennye kolonii. [The head of the HRC suggested prohibiting to send prisoners to remote colonies in Russia]. URL: http://www.interfax.ru/ russia/552748 (date of submission: 20.03.2017).
3. Gorodnyanskaya V.V. Postpenitentsiarniy retsidiv. Monografiya. [Post-penitentiary recidivism. Monograph]. Pod red. VA. Utkina. M., Izd-vo «Yurlitinform», 2012.
4. Zubkova V.I. K nekotorym voprosam nauchno-teoreticheskoy modeli Obshchey chasti Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii. [On some questions of the scientific and theoretical model of the general part of the Criminal Executive Code of the Russian Federation]. Obshchaya chast'novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii: itogi i obosnovaniya teoreticheskogo modelirovaniya - The general part of the new Criminal Executive Code ofthe Russian Federation: results andjustification oftheoretical modeling. Pod nauch. red. d.yu.n., professora VI. Seliverstova. M.: Izd. dom «Yurisprudentsiya», 2017.
5. Kontseptsiya proekta «Desyat' mer po snizheniyu «tyuremnogo naseleniya» (v ramkah vyvoda Kazakhstana iz chisla 50 stran, lidiruyushchikh po «tyuremnomu naseleniyu»). [The concept of the project «Ten measures to reduce prison population» (within the framework of the withdrawal of Kazakhstan from among the 50 countries leading in «prison population»)]. Astana, 2013.
6. KrainovaN.A. Tseli ugolovnogo nakazaniya kak instrument sovremennoy ugolovnoy politiki. [The purposes of punishment as an instrument of criminal policy]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 2 (45), pp. 57-60.
7. Obshchaya chast' novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii: itogi i obosnovaniya teoreticheskogo modelirovaniya. [The General part of the new Criminal Executive Code of the Russian Federation: results and justification of theoretical modeling]. Pod nauch. red. d.yu.n., professora V.I. Seliverstova. M.: Izd. dom «Yurisprudentsiya», 2017.
8. Orlov V.N. Ugolovnoe nakazaniye: ponyatie, tseli, sistema, ob"ekty i sub"ekty. Monografiya. [Criminal punishment: concept, goals, system, objects and subjects]. M., MGYUA im. O.E. Kutafina, 2011.
9. Rasporyazhenie Pravitel'stva RF ot 14.10.2010 N° 1772-r «O Kontseptsii razvitiya ugolovno-ispolnitel'noy sistemy Rossiyskoy Federatsii do 2020 goda». [Order of the Government of the Russian Federation no. 1772-r as of October 14, 2010 «On the Concept of the development of the criminal xecutive system of the Russian Federation until 2020»]. SZ RF. 2010, no. 43. St. 5544.
10. SeredaE.V O modeli Obshchey chasti novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii. [On the model of the general part of the new Criminal Executive Code of the Russian Federation]. Obshchaya chast' novogo Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossiyskoy Federatsii: itogi i obosnovaniya teoreticheskogo modelirovaniya - The general part of the new Criminal Executive Code of the Russian Federation: results and justification of theoretical modeling. Pod nauch. red. d.yu.n., professora VI. Seliverstova. M.: Izd. dom «Yurisprudentsiya», 2017.
11. Smirnov L.B. Kriminologicheskie problemy ugolovnogo nakazaniya v vide lisheniya svobody: korrektsiya tselepolaganiya, printsipov i realizatsii. [Criminological problems of criminal punishment in the form of imprisonment: correction of goals, principles and implementation]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra -Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2017, no. 1 (44), pp. 47-52.
12. ShestakovD.A. Prestupnost' i pravosoznanie v svete rossiyskoy kriticheskoy kriminologii. [Crime and sense of justice in the light of Russian critical criminology]. Regional'nye osobennosti sostoyaniya pravoporyadka, urovnya pravosoznaniya i zashchishchennosti naseleniya. Volgograd, Moskovskiy institut potrebitel'skoy kooperatsii. Volgogradskiy filial. Yuridicheskiy fakul'tet. 2003.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Вячеслав Иванович Селивёрстов - доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, профессор кафедры уголовного права и криминологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва. Россия); e-mail: [email protected]
INFORMATION ABOUT AUTHOR
Vyacheslav Ivanovich Seliverstov - Doctor of Law, professor; honored scientist of the Russian Federation, Professor of the Department of Criminal Law and Criminology of the Moscow State University named after M.V Lomonosov (Moscow, Russia); e-mail: [email protected]
