CC BY
182
12 (24) - 2009
Корпоративные отношения
КОРПОРАТИВНЫЕ СТРУКТУРЫ В РАЗЛИЧНЫХ МОДЕЛЯХ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ: ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ
И РАЗВИТИЯ*
в. А. ЦВЕТКОВ,
член-корреспондент РАН, доктор экономических наук, профессор, заместитель директора Институт проблем рынка РАН, г. Москва E-mail: tsvetkov@cemi. rssi. ru
В статье рассмотрены основные институциональные особенности организации крупного бизнеса через призму сравнительной эффективности англосаксонской (американской), континентальной (германской) и японской моделей рыночной экономики. Особое внимание уделено исследованию характерных тенденций форм организации, построения и перспектив развития корпоративных структур, способам финансирования производственной деятельности, механизмам аккумулирования и размещения капитала, роли финансовых организаций в вопросах корпоративной собственности и управления. Рассмотрены вопросы, связанные с анализом многообразия эффективных вариантов создания группировки предприятий, с характером отношений между промышленными предприятиями и банками.
Ключевые слова: корпорация, управление, корпоративный, отношения, структура, акционер, собственник, менеджер, государство.
Хозяйственный механизм России вряд ли корректно соотносить с теми или иными группами стран с развитым рыночным хозяйством. Для нас более важен вопрос о том, в какой мере практика такого развития приемлема к сегодняшней России, с большими трудностями ищущей дорогу к форми-
* Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект 09-02-00078а.
рованию конкурентоспособной экономики, базирующейся на перспективных формах организации и управления народным хозяйством.
Внося качественные изменения в организацию промышленного сектора, банковской системы, изменяя регулирование товарных и финансовых рынков по образцу наиболее эффективных систем, России предстоит преодолеть за десятилетия или даже за годы тот путь, который страны авангарда прокладывали в течение столетий.
При решении столь сложных и многогранных задач представляется важным на основе изучения международного опыта обратиться к поиску новых источников развития на основе более прочной взаимосвязи между макро- и микроуровнем. При этом особое внимание следует уделить исследованию характерных тенденций форм организации, построения и перспектив развития корпоративных структур, способам финансирования производственной деятельности (прежде всего механизмам аккумулирования и размещения капитала), роли финансовых организаций в вопросах корпоративной собственности и управления. Особого внимания заслуживают вопросы, связанные с анализом многообразия эффективных вариантов создания группировки предприятий, с характером отношений между промышленными предприятиями и банками.
В целом обращение к международному опыту диктуется решением проблемы выбора трансплантанта, стратегии и технологии трансплантации и, конечно же, определения роли государства в трансплантационных процессах. Это является частным случаем проблемы импорта (или трансплантации) институтов1 из одной экономической среды в другую, менее развитую.
При этом, если внимательно присмотреться к успешным примерам перехода от крайней отсталости к положению новых индустриальных лидеров за последние полвека, нетрудно убедиться в том, что они как раз не повторяли всех этапов развития, пройденных прежде развитыми странами, а перескакивали эти этапы, «приклеивались» к самому современному уровню и самым передовым тенденциям развития. Более того, в определенной степени сами сумели стать законодателями моды в методах управления и организации.
Возможно, пора считать это новой закономерностью, свойственной ушедшему XX и новому XXI вв.: отсталые страны, вступая на путь прогресса, не должны повторять этапы, отделяющие их от развитых стран. В прошлые века закономерность была в обратном: любая страна проходила общие для всех этапы.
Проведем рассмотрение основных институциональных особенностей организации крупного бизнеса через призму сравнительной эффективности англосаксонской (американской), континентальной (германской) и японской моделей рыночной эко-номики2. Такой подход, с одной стороны, позволит преодолеть упрощенные представления о многообразии вариантов современной рыночной экономики. С другой стороны, поможет найти такую страну-экспортера, чьи формальные институты конгруэнтны с неформальными институтами страны-импортера. То есть в случае развития событий в российской экономике по неблагоприятному сценарию возможное решение могло бы заключаться в смене образцов импортируемых институтов, например американской модели на германскую, японскую или наоборот.
1Процесс заимствования институтов, развившихся в иной институциональной среде, назовем трансплантация, или импорт институтов. Термин «трансплантант» применяется в англоязычной литературе уже более 30 лет. Впервые он был введен французским политологом Б. Бади.
2В ряде исследований для описаний моделей организации ры-
ночной (читай капиталистической) экономики используются другие названия, но суть объекта изучения от этого не меняется: модель акционерного капитализма (англосаксонского или американского), модель банковского капитализма (континентальная или германская), модель семейного капитализма (чаще всего корейская или японская).
Одновременно в условиях переходного периода опыт западных стран в организации управления государственным сектором промышленности представляет для России не меньший интерес, чем чисто рыночные структуры. Поэтому рассмотрим также наиболее характерные примеры государственного участия в корпоративном бизнесе.
Англосаксонская (американская) модель рыночной экономики. Специфическая особенность англосаксонской (американской) модели рыночной экономики (США, Великобритания, Канада, Швейцария и др.) — это независимые промышленные фирмы, обслуживаемые крупными банками, объединенными через фондовый рынок институциональными инвесторами (т. е. финансирование промышленного сектора базируется на рынке ценных бумаг).
Исторически это связано с тем, что изначально высокий уровень развития промышленных корпораций, надежность акций которых не вызывала сомнений, во многом облегчил привлечение дополнительного капитала. Поэтому практически отпадала необходимость в долгосрочном банковском кредитовании. Промышленные предприятия увеличивали капитал главным образом за счет новых эмиссий акций. Функции банков сводились лишь к аккумулированию сбережений, предоставлению краткосрочных кредитов, осуществлению на внешнем рынке операций с ценными бумагами, но без непосредственного участия в управлении предприятиями.
Одновременно на интеграционные процессы между банковским и промышленным капиталом оказало большое влияние антимонопольное законодательство. Если более точно — принцип строгого разграничения финансового и производственного секторов экономики3. В соответствии с антимонопольным законодательством кредитно-банковские учреждения жестко ограничены в формировании портфеля вложений и возможностях контроля корпораций.
Другой отличительной особенностью современной американской модели является практи-
3Прямой запрет для банков владеть акциями нефинансовых компаний был установлен после кризиса 1929 г. как реакция на массовые спекуляции банков с ценными бумагами компаний. Поэтому данный запрет устранил одну из важнейших областей для возникновения конфликта интересов: банк, владеющий акциями нефинансовой компании, перестает быть беспристрастным поставщиком финансовых ресурсов на рынок и становится заинтересованным в подавлении конкурентов «своей» компании. В результате банки перестают выполнять функции финансовой инфраструктуры и становятся ядрами образования финансовой олигархии.
чески полное отсутствие бизнес-групп4. Иногда это объясняют особыми чертами американского (или даже англосаксонского) права. Однако изучение истории корпоративного бизнеса в США показывает, что в своем развитии американская система прошла через этапы как семейного, так и банковского капитализма. Многоуровневые корпоративные структуры появились в США во второй половине XIX в. и получили значительное распространение в начале XX в. Многие из них имели до десяти уровней и включали десятки и сотни компаний.
Другой, не менее важной, отличительной особенностью стран с англосаксонской моделью является значительная степень распыленности (раздробленности) акционерного капитала крупнейших корпораций. У типичной американской корпорации много собственников, каждый из которых владеет сравнительно небольшой долей корпоративного капитала. Поэтому огромное количество компаний не имеет в своих реестрах ни одного индивидуального или институционального акционера, чья доля составляла бы более одного процента от совокупного капитала. В большинстве крупных компаний количество акционеров исчисляется сотнями тысяч и миллионами, а самые крупные пакеты акций — единицами процентов5. В результате ни одна из групп акционеров не может предъявить особых прав на управление компанией.
В этих условиях ликвидный рынок корпоративных акций становится одним из факторов внешнего контроля деятельности корпораций и поддержания эффективности. Ликвидность американского рынка в первую очередь обусловлена достаточно высоким уровнем развития «экономической демократии», которая стала целенаправленно насаждаться в США после Великой депрессии 1929 г. Ее важнейшим элементом является информационная открытость бизнеса6, высокий объем обязательной ежеквартальной и годовой отчетности, которые доступны не только правительственным ведомствам, акционерам и участникам рынка ценных бумаг, но и любому желающему.
4Фирмы, прошедшие листинг на бирже, как правило, не владеют на постоянной основе акциями других фирм, имеющих листинг на бирже.
5В 1988 г. только восемь из 50 крупнейших американских корпораций имели в своих списках владельцев, которым принадлежало 5 % и более акционерного капитала. Только у 13 % крупнейших британских корпораций открытого типа есть крупный акционер (принадлежащий этому акционеру пакет не превышает 25 % капитала).
Значительно выше, чем в Германии или Японии.
Распыленность пакета акций наряду с высоким уровнем развития рынка ценных бумаг имела еще одно важное последствие — большинство акционеров не привязаны к корпорации какими-либо обязательствами, кроме сделанных инвестиций в пакет акций, и оценивают свою вовлеченность в дела корпорации только по размерам выплат дивидендов либо по приросту курсовой стоимости акций. В случае возникновения проблем акции легко меняют своих хозяев, и к власти приходят новые люди. Такая легкость смены собственников имеет важные последствия: в системе разделения властей внутри корпорации акцент смещается в пользу профессионального менеджмента. Но при этом только акционеры корпорации имеют право влиять на принятие стратегических решений и политику организации. Интересы корпорации тождественны интересам ее акционеров как организованной группы. Менеджеры и работники, составляющие нанятую группу и призванные выполнять установки владельцев, в корпорацию не входят. Менеджеры выступают как агенты акционеров, которым делегируются ограниченные права по оперативному управлению корпорацией.
Англосаксонская модель рыночной экономики отводит второстепенную роль государству, которое в соответствии со сложившимися традициями рассматривается как нежелательный элемент корпоративного строительства. На протяжении всей истории и в Англии, и в США государство рассматривалось прежде всего как гарант индивидуальных свобод и порядка, но не как выразитель «коллективной воли нации». Участие государства может быть минимальным и должно ограничиваться лишь установлением «правил игры», одинаковых для всех участников рынка.
В целом в странах с англосаксонской моделью рыночной экономики доминирует (особенно в США) негативное отношение к способности государства играть роль лидера в промышленном развитии страны. И тем не менее следует признать, что усиление государственного вмешательства в жизнь корпораций — это не только европейский, но и мировой процесс.
Континентальная модель рыночной экономики. В странах с континентальной моделью рыночной экономики (континентальная Европа, кроме Великобритании и Швейцарии) заемное банковское финансирование играет приоритетную роль в снабжении промышленности денежными средствами. Исторически это обусловлено тем, что промышленность на начальных стадиях своего развития остро
нуждалась в дополнительных финансовых ресурсах, но была не в состоянии создавать их самостоятельно без финансово-кредитной системы: уровень рентабельности в промышленном производстве был недостаточен для самостоятельного развития (т. е. за счет реинвестирования собственной прибыли). Одновременно финансовые рынки имели сравнительно низкий уровень развития. По этим причинам промышленные предприятия не могли аккумулировать дополнительный капитал путем размещения очередных эмиссий акций среди населения.
С другой стороны, низкий уровень развития фондового рынка значительно ограничил возможности диверсификации вложений. Сбережения трансформировались главным образом в форму краткосрочных и долгосрочных кредитов через сеть коммерческих банков и других сберегательных институтов. При этом значительная доля всех финансовых контрактов была сосредоточена в самих банках, а их кредитная политика прямо направлена на финансирование промышленных корпораций7.
Банки либо непосредственно через систему участия в промышленных корпорациях (в том числе путем приобретения от своего имени дополнительных выпусков акций), либо через учреждение специальных обществ финансирования обеспечили дополнительный приток капитала в производственный сектор экономики8. Более того, банки стали важным звеном и в иных каналах финансирования. Именно они занимаются размещением вновь выпускаемых ценных бумаг, предоставляют брокерские и консультационные услуги при получении корпорациями небанковских, иностранных и правительственных ссуд.
Фактически немецкие банки являются основным источником и «ретранслятором» финансовой энергии. Через банки осуществляются дополнительные связи между компаниями-смежниками, формируются промышленные группы, специализирующиеся на технологически ориентированных отраслях бизнеса. В результате фондовый рынок играет существенно меньшую роль в Европе, чем в странах, использующих англосаксонскую (американскую) модель. Он меньше по своим размерам и менее ликвиден и не может быть универсальным регулятором.
7В Японии в 1970-х гг. на эти цели направлялось 80—90 % кредитных ресурсов, в то время как в США только 40 %.
8Данные об использовании производителями банковских ссуд для приобретения основных фондов варьируются в значитель-
ном режиме: от 12 % до «фактически необходимых».
Одновременно банки вынуждены были совмещать функции долгосрочного кредитования промышленных предприятий с функциями контроля за их деятельностью, так как только в этом случае можно рассчитывать на эффективность использования самих кредитных вложений. Как следствие, коммерческие банки не имели (за редким исключением) и не имеют строгих ограничений в выборе вложений и контроле над деятельностью корпорации.
Отличительной особенностью стран с континентальной моделью является и высокая степень концентрации акционерного капитала при доминировании крупных инвесторов9. В число таких крупных владельцев пакетов акций входят как индивидуальные владельцы, так и финансовые компании, банки, профсоюзы, правительства земель, муниципальные органы и т. п. В большинстве своем эти акционеры воспринимаются как часть корпоративной структуры и имеют дополнительные интересы в корпорациях, в их успешной работе, поэтому они с большим трудом расстаются со своими пакетами акций и предпочитают активно вмешиваться в дела компании в случае возникновения проблем.
Другая важная отличительная особенность данной модели — включение в состав корпорации организованных рабочих.
Закон, принятый в ФРГ в 1976 г., официально закрепляет роль рабочих в структуре корпоративного управления. Он требует, чтобы компании с числом занятых более 2 тыс. чел. имели наблюдательные советы, состоящие на 50 % из представителей акционеров и на 50 % — из рабочих. При этом управляющий персоналом корпорации должен быть членом наблюдательного совета по должности. Сами же члены наблюдательного совета избираются на представительных собраниях акционеров и трудового коллектива. В организациях, имеющих от 500 до 2 тыс. чел., наблюдательные советы могут лишь на треть состоять из рабочих. Эти советы прежде всего призваны контролировать политику компании в отношении занятости и условий труда, но могут высказываться и по другим вопросам корпоративной жизни.
Помимо участия в наблюдательном совете рабочие имеют возможность влиять на политику корпораций опосредованно, через профсоюзы,
9По состоянию на сегодня, большинство немецких и французских компаний имеют по одному крупному акционеру. Среди 170 фирм более чем в 80 % французских компаний и 85 % немецких крупные акционеры являются владельцами более 25 % акций каждый. Есть и варианты, когда один акционер является держателем контрольного пакета.
которые могут участвовать в акционерном капитале корпораций. Таким образом, образуются особые условия взаимодействия между трудом и капиталом, существенно отличные от практики США.
В послевоенные годы в период активного проведения «плана Маршалла» американские специалисты по управлению пытались внедрить в Германии систему коллективных договоров, используемую профсоюзами, как в США, но с удивлением обнаружили, что в этой стране существует другая, основанная на прочных социал-демократических традициях практика взаимоотношений администраций компаний и рабочих. В ее основе лежит не конфронтация между администрацией предприятия и рабочими, а идеология необходимости вырабатывать консенсус. Здесь администрация и рабочие организации связаны в единую команду, которая ориентирована на достижение общественного согласия во имя реализации национальных целей.
Установление консенсуса начинается на национальном уровне, на котором Германская ассоциация промышленников определяет общую политику и стандарты взаимодействия с профсоюзами. Эта деятельность подхватывается отраслевыми ассоциациями. Корпорации в добровольном порядке соглашаются следовать этим установкам, однако к фирмам, отклоняющимся от выполнения принятых стандартов, могут быть применены общественные санкции.
В свою очередь профсоюзы имеют аналогичный механизм выработки единой политики в отношении работодателей. Ключевую роль в нем играет профсоюз металлистов, объединяющий примерно треть «синих воротничков» этой страны. Таким образом, в Германии имеется институциональный механизм, активно включающий представителей труда в управление корпоративными структурами. Аналогичные механизмы существуют в странах Северной Европы и некоторых других.
И, наконец, последняя особенность континентальной модели связана с тем, что деятельность европейских корпораций в большей мере подвержена государственному регулированию, чем деятельность американских или английских корпораций. Социальное партнерство правительства, труда и капитала исторически закреплено в самих структурах управления корпорациями и в законах, регулирующих хозяйственную деятельность во многих европейских странах. Если в США так называемая социальная ответственность бизнеса является чем-то навязанным корпорации извне, то, например, в Германии — это часть корпоративной жизни.
Японская модель рыночной экономики. Для более всестороннего анализа японской модели рыночной экономики (Япония, Южная Корея) необходимо сделать небольшой исторический экскурс в прошлое, который позволит более четко понять ее глубинные отличия от рассмотренных ранее моделей.
В период оккупации Японии после окончания Второй мировой войны американские специалисты предприняли меры по утверждению в этой стране демократического общества. В их числе была, во-первых, деконцентрация японской экономики: крупнейшие семейные холдинговые группы дзайбацу (zaibatsu) под давлением американских оккупационных властей были ликвидированы. Во-вторых, внедрение американской (англосаксонской) модели управления (самой открытой и прозрачной, в которой на первом месте стоят интересы массовых акционеров-собственников).
В результате была уничтожена существовавшая ранее национальная модель организации хозяйственной деятельности и де-юре принята модель, в которой акционеры составляют юридическую основу корпорации. Несмотря на полную самоотдачу американских оккупационных властей, англосаксонская модель рыночной экономики не прижилась, а в сочетании с сильной национальной традицией организации жизни общества она дала особую ее разновидность — японскую модель.
Как отмечают японские ученые, преобладающие ценностные установки населения, культурные императивы, господствовавшие в Японии к началу ХХ в., были в значительной мере враждебны этическим основам свободного предпринимательства в его классической форме. Япония восприняла капитализм с Запада в XIX в., но это был капитализм без западной идеологии индивидуализма и экономической свободы.
Прежде всего, существенно иной характер носят представления об отношениях между государством и личностью10. В соответствии с западным подходом между государством и личностью неизбежно должны возникать враждебные отношения, что в свою очередь противоречит традиционной японской концепции «нации как семьи». Основываясь на таком подходе, были разработаны и существенно иные принципы предпринимательской деятельности, определяемые служением общине и государству.
10При этом следует иметь в виду, что согласно конфуцианской традиции «права личности» рассматриваются негативно, как вы-
ражение эгоистичных стремлений в противовес более высокому стремлению к удовлетворению национальных интересов.
Крупные корпорации в ключевых секторах экономики рассматриваются в Японии как организации, которым государство дает возможность вести бизнес и даже получать прибыль, но которые связаны неотъемлемыми обязательствами с обществом и государством. Корпорация для японцев — это не формальная система хозяйственных отношений, а часть общественной жизни, которая построена на тех же статусных отношениях, что и общество в целом. Они существуют во имя тех, кто работает и кого обслуживают эти компании, а не для удовлетворения частных интересов банкиров и акционеров.
Несмотря на то, что в Японии достаточно хорошо развит фондовый рынок, его ликвидность невысока, а существующие традиции и ценностные установки играют более существенную роль, нежели изменение стоимости акций и их движение между возможными собственниками. При этом более 70 % всего акционерного капитала находится в руках институциональных собственников.
Личная уния, клановые и кастовые отношения играют в японских корпорациях по-прежнему достаточно серьезную роль. На укрепление личных отношений между руководителями внутри группы направлена работа целой системы клубов, в которых обсуждаются общая политика группы, основные ценности, разрешаются деловые споры, решаются вопросы назначений и перехода на другую работу.
Таким образом, даже после внедрения корпорации как формы организации бизнеса и акционерного капитала как механизма отношений между участниками рынка японская корпорация оставалась уникальным явлением. Она никогда не рассматривалась японским обществом в качестве независимой системы, а лишь как один из элементов более крупных образований, призванных служить интересам общества.
В целом японская модель организации промышленного комплекса — это уникальное явление, на более подробном рассмотрении которого стоит остановиться более подробно.
Отдельные японские корпорации являются составными «кирпичиками» гигантских образований (сюданов, или деловых групп) п, представляющих собой самодостаточные универсальные многоотраслевые комплексы, образованные по определенным общим принципам. В них входят
"Предшественниками нынешних сюданов до Второй мировой войны были крупнейшие семейные холдинговые группы дзайбацу (zaibatsu).
банки, финансовые, страховые и промышленные компании, торговые фирмы и т. п. Крупнейшими из них являются: «Мицубиси» (Mitsubishi), «Мицуи» (Mitsui), «Сумитомо» (Sumitomo), «Дай-Ити Канге» (Dai-Ichi Kangyo), «Фуе» (Fuyo, ранее «Ясуда»), «Санва» (Sanwa), насчитывающие до ста и более организаций и занимающие серьезные позиции в экономике страны.
Все компании одной группы связаны между собой через перекрестное владение акциями, что является еще одной особенностью японской модели.
Верхний уровень сюданов образуют горизонтальные объединения, состоящие в среднем от 23 (группа «Сумитомо») до 50 (группа «Даи-Ити Кан-ге») равноправных членов, которые представляют собой головные фирмы крупнейших промышленных объединений (кэйрэцу, keiretsu)12. Каждая головная фирма является материнской по отношению к находящимся под ее контролем группы компаний.
Кэйрэцу построены, как правило, по принципу вертикальной интеграции или объединения смежников, а иерархические вертикали возникают из естественной направленности технологических цепочек смежников к конечному продукту. Тот же принцип реализуется на следующих структурных уровнях. Всего таких ярусов насчитывается до четырех, поскольку многие дочерние по отношению к головной фирмы имеют под своим началом другие, включая всевозможные субподрядные. В итоге возникает иерархическая и многоуровневая структура, в которой система иерархического контроля принимает форму вертикальной пирамиды, в общей сложности вбирающей в себя многие тысячи фирм.
В каждом сюдане прослеживается тенденция иметь свою компанию в важнейших отраслях и подотраслях промышленного производства. Такая диверсификация помогает сохранять всему объединению контроль над ключевыми производствами, одновременно пресекая монополистические тенденции конкурентов.
Обязательным членом группы (а по многим оценкам, и стержнем) является крупнейший банк. Он контролирует крупную банковскую сеть филиалов и дочерних банков. В комплексе с ним и под его контролем работают также страховые и инвестиционные компании, траст-банки; все они для фирм
12Кэйрэцу - производственная группа, охватывающая материнскую, дочерние и зависимые компании, связанные одновременно вертикальными технологическими (субподрядными) связями. Варианты процентного соотношения акционерного капитала в дочерних компаниях могут быть самыми разными - от 10 до 50 %.
данного сюдана являются своими и образуют его финансовую основу. Центральные банки группы владеют до 5 % акций предприятий-участников.
К компетенции японских коммерческих банков относится не только предоставление займов, но также переговоры и финансирование слияний и поглощений; оказание помощи в поисках партнеров клиентам банка; оказание различных консультационных и деловых услуг (заключение международных сделок и т. д.); обеспечение кредитов клиенту со стороны аффилированных продавцов и дистрибьютеров.
Благодаря вхождению кредитно-финансовых институтов в группы достигаются стратегические выгоды, связанные в первую очередь с повышением мобильности развития и реализацией технологического потенциала всей группы. Скорость технологического обновления производства, темпы наращивания выпуска конкурентоспособной продукции во многом зависят от того, насколько инвестиционные возможности корпорации превышают объемы финансирования. В этом плане становится понятно, почему крупнейшие в мире по активам японские банки уступают в то же самое время многим банкам по прибыли и рентабельности активов.
Несмотря на широкое использование корпорациями привлеченных средств, сюданы имеют возможность аккумулировать внутри группы значительные финансовые ресурсы и осуществлять взаимное кредитование своих участников. Это является не только одним из факторов японских экономических достижений, но и сильным контрольным механизмом, позволяющим кредиторам держать руку на пульсе компаний, которые пользуются этим источником. В нормальных условиях главный банк группы не прибегает к вмешательству в ее дела. Если компания начинает испытывать трудности, главный банк накладывает ограничения на рискованные операции, ведущие к задержке долговых выплат, советует ликвидировать убыточные активы, предлагает управленческую помощь и т. д.
Другим обязательным членом группы является универсальная торговая фирма. По масштабам своих торговых и информационных сетей и объему деловых операций торговые фирмы относятся к числу крупнейших в мире. Они выполняют в сюдане функции универсального сбытовика и снабженца, более того - своеобразного департамента внешних связей при освоении новых сфер деятельности, в которых фирмы сюдана практически вообще не имеют возможностей сбыта и снабжения13.
13Capital Markets and Services in Japan. Regulation and Practice. -Tokyo: Japan Securities Reserch Institute, 1992.
Взаимоотношения между участниками группы достаточно тесные и носят устойчивый долговременный характер. Поведение отдельных участников согласуется с общегрупповой хозяйственной стратегией, преследующей общие цели по расширению сфер деятельности, контроля и максимизации прибылей, но перекрестное владение акциями незначительно - в среднем по группам всего 1,5—2 %. Только около 30 % акций таких групп, как «Мицу-биси» и «Сумитомо», распределены внутри своих участников. В группах «Дай-Ити Канге», «Фуе», «Санва» этот показатель еще ниже - 15—16 %.
В качестве руководящего органа группы выступает совещание президентов головных фирм, одновременно являющееся и совещанием ведущих акционеров. Это совещание принимает важнейшие решения по всем вопросам производственно-финансовой деятельности. Участие в клубе президентов одного сюдана не исключает возможности участия в клубе президентов другого. Например, Kobe Steel одновременно является участником группы «Дай-Ити Канге» и «Санва», а Hitachi — еще и «Фуе».
Помимо шести названных групп можно также выделить группу, связанную с «Японским промышленным банком» («Нихон коге гинко»). Данная группа занимает специфическое, особое место. Дело в том, что в период послевоенной индустриализации и высоких темпов роста Японский промышленный банк выступал в роли банка государственной политики и выполнял важную функцию приоритетного финансирования ключевых отраслей.
В современных условиях банк играет важную роль в реализации крупномасштабных зарубежных проектов. Вследствие этого вокруг данного банка группируются такие корпорации, как металлургический концерн «Син ниппон сэйтэцу», энергетические и крупные химические и нефтехимические корпорации. В эту группу входит также самостоятельная промышленная группа «Хитачи-Ниссан», имеющая исторически сложившиеся глубокие и интенсивные связи (финансовые, персональные, участие в капитале) с Японским промышленным банком. Однако данная группа одновременно имеет тесные связи с банком «Фудзи» и возглавляемой им группой «Фуе».
Таким образом, существующая в японской промышленности организационная структура приводит к закреплению четкой олигопольной системы на рынке конечных продуктов. Внутри сюданов действует принцип не конкуренции, а целенаправленно организуемой внутренней спе-
циализации (т. е. сферы деятельности фирм не должны пересекаться). В отношениях поставщик — потребитель внутри сюданов утвердилась взаимная монополия. Следовательно, экономическая среда всего объединения оказывается нерыночной. Тем не менее интенсивная конкуренция участников олигополии обеспечивает устойчивый процесс развития в соответствующей отрасли.
Продолжая рассматривать особенности японской модели организации и управления крупным бизнесом, нельзя не уделить внимания и Южной Корее. Для нее, как, быть может, ни для какой другой страны мира, также характерны высокая степень концентрации производства и капитала, монополизация некоторых секторов народного хозяйства несколькими крупнейшими группами (чеболями14). К числу наиболее крупных относятся: «Самсунг» (Samsung), «Дэу» (Daewoo), «Лаки Голд-стар» (LG), «Хендэ» (Honda), «Хьюндай» (Hyundai), «Санкен» (Sunkyong) и др. Практически все крупные и средние предприятия принадлежат различным группам подобного рода.
Как и японские сюданы, южнокорейские чеболи - это высокодиверсифицированные макроструктуры. Компании, входящие в каждый из чеболей, представляют все ведущие отрасли промышленности, что, несомненно, обусловливает высокий уровень межгрупповой конкуренции. Вместе с тем каждая группа имеет четко выраженное доминирующее звено.
Несмотря на схожесть корейских чеболей с японскими сюданами, существуют и серьезные отличия.
Во-первых, корейские группы не включают в свой состав финансовый институт. Доступ к дешевому банковскому кредиту обеспечивается им в первую очередь благодаря имеющимся прочным связям с правительством. Кроме того, для Южной Кореи характерен вариант владения промышленными конгломератами банковских институтов15.
Во-вторых, чеболи организованы по принципу холдинговых корпораций с семейным контролем16.
'"•Корейские ученые определяют чеболь (chaebols, чеболи или чаеболы) как группу формально самостоятельных фирм, находящихся в собственности определенных семей и под единым административным и финансовым контролем, ориентирующихся в своей деятельности на централизованное планирование, авторитарный стиль руководства, агрессивную инвестиционную политику.
15Уже с 1980-х гг. одиннадцать ведущих чеболей владели примерно 40 % уставного капитала пяти ведущих банков страны.
16Так, контролирующая доля акций группы «Самсунг» принадлежит членам семьи Ли, группы «Хьюндай» - членам семьи Чон.
В соответствии с конфуцианской традицией большинство фирм находится в семейном владении, и семьи стремятся сохранить этот контроль во что бы то ни стало. Даже если им не удавалось финансировать рост фирмы за счет доходов, они полагались на кредит, но не рисковали утратой контроля. Групповой контроль при этом передается по наследству, и члены семейств принимают ключевые решения по всем узловым проблемам.
Фамильные кланы располагают 20—40 % акций, что дает им возможность контролировать все коммерческие структуры, входящие в данный конгломерат. При этом, как отмечают исследователи, чем крупнее группа, тем большая доля акций концентрируется в руках родственников. Таким образом, функции владения и управления соединяются в одних руках.
Модель государственного капитализма. В странах, относящихся к континентальной модели рыночной экономики, государство на ранних этапах стремилось упорядочивать лишь внешние отношения корпораций, их взаимоотношения с другими субъектами права (уплату налогов, конкуренцию, отношения с потребителями, выплату пенсий, пособий работникам и т. д.). Однако уже в период индустриализации государство стало играть самую активную роль в развитии национальной промышленности (особенно в таких странах, как Франция, Италия, Германия).
В настоящее время государственному регулированию стали подвергаться (причем все в большей мере) и отношения внутри корпораций. К числу внутренних вопросов относится ведение реестра акционеров, бухгалтерского учета, финансового расчета (только через банк!). В некоторых странах на директоров корпораций, согласно законодательству, возлагается обязанность даже оглашать свое семейное положение. Это связано с тем, что в интегрированной Европе государственным корпорациям отводится существенная роль. Многие из них создавались путем объединения различных национализированных компаний одной отрасли либо ряда отраслей.
В настоящее время, по имеющимся данным, на государственный сектор Европейского Сообщества (без сельского хозяйства) приходится около 8 млн занятых (10,5 %), с их деятельностью связано 12,5 % вновь созданной стоимости и около 19 % валовых капиталовложений в основные фонды рыночной экономики, или в среднем более 1/7 европейской экономики. По странам вклад государственных предприятий в экономику составляет примерно
от 1/5 до 1/10. Максимальный в Греции - 23,2 %, минимальный в Нидерландах - 8,3 %.
Государственный сектор объединяет прежде всего предприятия инфраструктуры. Госпредприятия преобладают в энергетике (70 %), транспорте и связи (60 %). На них приходится 30 % занятых финансового сектора. В промышленности государственный сектор охватывает 7 % занятых. Особенно велико его влияние во Франции, Италии, Испании и Португалии, прежде всего в таких важных отраслях, как металлургия, авиастроение, космическая промышленность, судо- и автомобилестроение, химия и пищевая промышленность.
В Италии специфическая форма государственного контроля над промышленными предприятиями осуществляется посредством деятельности государственных банков17 или государственных холдинговых корпораций, находящихся в ведении Министерства государственного имущества (ИРИ, Институт промышленной реконструкции), ЭНИ (Национальное управление жидкого топлива) и ЭФИМ (Управление акционерных участий и финансирования обрабатывающей промышленности).
Государственный холдинг ИРИ был создан в 1937 г. для управления имуществом многочисленных частных акционерных компаний, чьи контрольные пакеты акций были выкуплены государством. Через субхолдинги и непосредственно ИРИ в настоящее время контролирует свыше 300 компаний. В сфере финансов - «Банко ди Рома», «Кредито итальяно», «Банко коммерчиале итальяно» (банковское дело), в сфере промышленности - «Терни», «Ильва» (металлургия), «Альфа-Ромео» (автомобилестроение), «Ансальдо», «Бреда», «Дал-мине» (машиностроение), «Алиталия» (транспорт) и т. д. Общее количество занятых в группе составляло на конец 1980-х гг. 430 тыс. чел.
С момента основания механизм деятельности ИРИ выглядит следующим образом. На средства, полученные частично из госбюджета (от различных государственных финансовых учреждений и т. д.), но в основном от эмиссии облигационных займов, ИРИ приобретал по низкой курсовой стоимости достаточно крупные, а иногда и контрольные пакеты акций попавших в тяжелое финансовое положение крупных промышленных предприятий или коммерческих банков, фактически становясь их владельцем.
17Учитывая высокую степень огосударствления банковско-кредитной системы Италии, явного преобладания банковского капитала над промышленным, другого результата было бы сложно ожидать.
В своей деятельности ИРИ опирается не только на пассивные методы управления контрольным пакетом акций, но и проводит активную политику, выставляя на продажу либо отдельные компании целиком, либо части акций при сохранении контрольного пакета за холдингом. Так, ИРИ приступил к реорганизации и продаже акций 17 крупнейших фирм, сохраняя при этом 51 % акций, чтобы оставить контроль над их деятельностью. Кроме того, ИРИ осуществил продажу нестратегических компаний (например, пищевой компании СМЭ), а вырученные в результате приватизации деньги направил на дотации другим предприятиям холдинга и на укрепление позиций холдинга в отраслях, связанных с новыми технологиями.
Государственное нефтегазовое холдинговое объединение ЭНИ, образованное в 1953 г. за счет бюджетных средств, объединяет 390 отечественных и иностранных компаний с общей численностью занятых 120 тыс. чел., из которых более 100 тыс. -в Италии. ЭНИ распространяет свой контроль на нефтегазовую промышленность, включая разведку, добычу, транспортировку, распределение, переработку и маркетинг нефти и газа внутри страны и за рубежом. Крупнейшими фирмами, работающими в этом направлении, являются АДЖИП, ИП (итальянская нефть). В отличие от ИРИ, в задачу ЭНИ входит не просто осуществление контролирующих функций над деятельностью отраслей, но и активное завоевание рынка. ЭНИ, как более специализированный холдинг, чем ИРИ, имеет централизованные программы.
То же самое можно отнести и к государственному холдингу ЭФИМ, который управляет компаниями в сферах сельского хозяйства и машиностроения, относящегося к военно-промышленному комплексу («Бреда», «Капрони», «Пьяжо», «Този»). Кроме того, с помощью системы участия ЭФИМ проник в алюминиевую промышленность, производство упаковочных материалов.
В целом характерные особенности государственного управления в Италии заключаются в следующих моментах.
1. По своей организационной структуре государственные холдинги выступают как многоступенчатые концерны, в которых значительное число компаний объединено на основе разветвленных систем акционерного участия.
2. Головные компании холдингов не занимаются производственной деятельностью, на них возложено лишь осуществление общего управления дочерними компаниями посредством ак-
ционерного контроля. Деятельность головных компаний государственных холдингов включает определение генеральной стратегии, утверждение долгосрочных планов и ассигнований в фонды развития производства, но под непосредственным контролем СИПЕ18, в соответствии с национальными интересами.
3. Акционерные компании, управляемые холдингами , действуют на рынке в соответствии с теми же законодательными и нормативными актами, что и частные.
4. Менеджерам компаний предоставлена возможность проводить независимую политику, способствующую повышению эффективности работы фирмы и поддержанию ее автономности.
5. Все государственные холдинговые компании финансируются государством. Их капитал состоит из средств госбюджета, эмиссий облигаций, отчислений от прибыли подконтрольных им компаний, банковского кредита. Государственные холдинги освобождены от выплаты процентов по полученным капиталам, имеют право выпускать гарантируемые государством облигации, при этом 65 % годовой прибыли переводится государственному казначейству.
6. Исходя из общенациональных интересов, государственные холдинги могут пойти и на снижение своих прибылей (!), чем радикально отличаются от частных предприятий.
7. Государственным холдингам предоставлена большая самостоятельность в разработке своей собственной рыночной стратегии. Степень государственного вмешательства в деятельность предприятий, управляемых государственными холдингами, в основном определяется по таким направлениям, как назначение высшего управленческого персонала и инвестиционная политика19.
Аналогичные структуры, занимающиеся управлением государственным имуществом, действуют и в других странах.
Например, в Испании в первую очередь следует отметить «Национальный институт промышленности» (ИНИ) - крупнейший государственный холдинг в Западной Европе, образованный в 1941 г.
18СИПЕ (Междепартаментскому комитету экономического планирования) непосредственно подчиняется Министерство участия государства в акционерном капитале (Министерство государственного имущества), координирующее промышленную политику, стратегию и финансы государственных корпораций.
19Председатели ИРИ и ЭНИ назначаются правительством, а
председатель ЭФИМ плюс к этому утверждается Министерством государственного имущества.
по личной инициативе Франко. На долю ИНИ приходится свыше 7 % национального промышленного производства в различных отраслях хозяйства, включая военный сектор. В состав холдинга входят 50 предприятий20. В целом размеры этих предприятий превосходят средний уровень размерности предприятий в промышленности Испании.
Во Франции — это Национальное управление заводов «Рено». Компания, основанная в 1899 г. и представляющая одну из старейших автомобильных фирм, была национализирована в 1945 г. Объем продаж концерна превышает 35 млрд долл., сумма прибыли — 200 млн долл., численность занятых — около 140 тыс. чел.
В Японии, как и в странах континентальной Европы, традиционно была и остается значительной роль государства в развитии и всесторонней поддержке национального бизнеса. Там всегда ожидают, что правительство и промышленность найдут общий язык — бизнес ожидает от государства инициативы и контакта, а правительство, в свою очередь, не проводит резкой демаркационной линии между общественной и частной сферами, как это принято на Западе, когда говорят о «вмешательстве» государства.
Это утверждение имеет глубокие и прочные исторические корни. Государственная система поддержки бизнеса изначально отдавала предпочтение проектам, предлагаемых самураями, которые безраздельно были преданы служению, а не проектам выходцев из других слоев, так как последние могли преследовать корыстные цели, что противоречит господствующей идеологии.
Основной принцип развития национальной экономики заключался в следующем: стратегически важные для страны виды бизнеса должны создаваться и поддерживаться на начальных этапах развития государством. Таким образом, японское государство, как правило, сначала создает, а затем приватизирует успешно работающие новые корпорации во имя достижения общественных целей, что прямо противоположно тому, что делается в США или Германии. Именно поэтому первые крупные японские банки и промышленные корпорации были государственными, и лишь затем государство продало их частному сектору.
В настоящее время за государством в Японии закреплена роль разработки и реализации промыш-
20Доля ИНИ в собственности 25 предприятий доходила до 100 %, в собственности 11 предприятий - от 90 до 99 %, в собственности остальных 14 промышленных предприятий превышает 50 %.
ленной политики. В последние годы государство все больше реализует свои функции по поддержке отечественного бизнеса путем использования косвенных экономических методов, но когда это необходимо, целенаправленно и последовательно идет на усиление своего прямого воздействия на экономику страны. Так, с учетом спада производства в 1992—1993 гг. в Японии были приняты две программы дополнительного государственного финансирования, которые позволили с 1994 г. постепенно перейти к экономическому росту.
Сравнительная характеристика различных моделей рыночной экономики с учетом общемировых тенденций развития. Англосаксонская (американская) модель организации крупного бизнеса, в основе которой заложен принцип строгого разграничения финансового и производственных секторов экономики, — самая открытая и прозрачная, представляет собой более высокий уровень организации и управления собственностью. В ней на первом месте стоят интересы массовых акционеров-собственников.
В рамках американской модели процессы принятия оперативных и стратегических решений максимально открыты для наблюдателей, что позволяет обществу в целом и отдельным заинтересованным группам обоснованно формировать свое отношение к корпорации. Именно эта прозрачность и доступность для внешнего наблюдения и контроля позволяет американским корпорациям аккумулировать значительный инвестиционный потенциал, распыленный среди значительных масс потенциальных инвесторов. Это также позволяет потребителям, поставщикам, деловым партнерам более уверенно строить свои планы в отношении корпорации.
Исторически показано, что англосаксонская модель более демократична, что позволяет быстрее и динамичнее развиваться в условиях свободного, открытого общества, дает больше возможностей для конкурентного развития, но в то же самое время она требует более высокого уровня экономической демократии, большей открытости общества в целом, более тонких механизмов движения собственности. Она более сложна как в своей структуре, так и в функционировании. Ведь с учетом высокой раздробленности пакета акций корпорации и невозможности ни одним из акционеров контролировать действия менеджмента, выступающего в роли агента акционеров, которому делегируются ограниченные права по оперативному управлению корпорацией, контроль становится реальным только в результате
коллективных усилий акционеров. Поэтому ключевая проблема управления данной модели заключается в том, чтобы привести в соответствие интересы менеджеров как группы, имеющей значительную власть в корпорации де-факто, и интересы акционеров, обладающих властью де-юре11.
В корпоративном управлении есть множество областей, где интересы собственников и менеджеров вступают в конфликт. Но к чести американской деловой практики отметим, что существуют механизмы, с одной стороны, препятствующие возникновению подобных конфликтов, с другой стороны, способствующие их наиболее эффективному разрешению. В основном они связаны с наличием определенной культурной и правовой среды. Стандарты этического поведения менеджеров в США настолько высоки, а карательные акции управленческого сообщества настолько серьезны, что применение легального преследования менеджеров в случае нарушения ими установленных норм крайне редки.
Основным недостатком англосаксонской модели считается ее излишняя ориентированность на краткосрочные интересы инвесторов, которой способствует высокая прозрачность отношений, публикация ежеквартальных отчетов и простота сделок с акциями на высоколиквидном фондовом рынке.
Другим объектом критики данной модели в последнее время является принцип строгого разграничения финансового и производственных секторов экономики как противоречащий факту весьма успешного функционирования стран с континентальной моделью. Неизбежный характер интеграционных процессов в американской экономике все чаще сопровождается постановкой вопроса о необходимости устранения препятствий к более тесному контакту промышленных и финансовых секторов, к повышению роли крупных финансовых учреждений в корпоративном управлении и последующего формирования конгломератов из банков и промышленных компаний. А это является одним из основных аргументов в поддержку отмены закона Гласа — Стигалла (1933 г.), закона о банковских
21Это обусловлено тем, что менеджеры помимо корпорации
включены также в более широкую систему общественных отношений, которая зачастую гораздо сильнее влияет на формирование структуры их интересов, чем внутрикорпоративные отношения. Например, социальный статус менеджера в США в значительной мере зависит от размера компании, где он работает, и от его места в иерархии. Поэтому у менеджера корпорации существует групповой интерес увеличивать размеры компании и усложнять ее иерархию. Это часто делается за счет нераспределенной прибыли, т. е. путем уменьшения выплат дивидендов, что может противоречить интересам акционеров.
холдинговых компаниях (1956 г.). Однако, несмотря на подобную критику, опыт последних десятилетий показал, что у этой модели существует огромный потенциал развития.
Опыт развития стран с континентальной моделью рыночной экономики22 непосредственно связывается со снижением экономической роли открытого рынка акций, высокой степенью концентрации капитала, приходящегося на долю банков, и, как следствие, усилением влияния финансовых институтов, одновременно выступающих собственниками и кредиторами фирм. Через банки осуществляются дополнительные связи между компаниями-смежниками, формируются промышленные группы, специализирующиеся на технологически ориентированных отраслях бизнеса.
Сторонники континентальной модели видят в этом позитивную, организующую роль банков и считают, что это один из основных признаков данной модели корпоративного строительства. Юридически она закреплена в предоставлении банкам права владеть акциями нефинансовых корпораций в любом объеме.
Но нельзя упускать из рассмотрения следующие моменты: в Европе отсутствует деление банков на инвестиционные и коммерческие, что дает возможность одной компании обеспечивать весь спектр финансовых услуг. Последнее позволяет банкам собирать о своих клиентах информацию в значительно более полном объеме, чем это доступно рядовому акционеру. Таким образом, банки, имеющие возможность использовать внутреннюю информацию о положении дел в компаниях, получают неоспоримые преимущества в манипуляциях с акциями.
Однако малая ликвидность фондового рынка не позволяет крупному акционеру легко сбросить свой пакет акций, и для сохранения своих инвестиций (например, в случае банкротства предприятия) у него есть единственный путь — реструктуризация. Кроме того, в соответствии с традицией банки несут не только финансовую (как кредиторы), но и моральную ответственность перед обществом за эффективность контролируемых ими компаний. Банкротства плохо сочетаются с идеями гармонизации интересов, и крупный акционер, которым чаще всего является банк, в глазах общества обязан предпринять все усилия по выводу компании из затруднительного положения. Таким образом, работа с проблемными компаниями — неотъемлемая часть их деятельности. Банки создают специальные
22В данном случае японская модель рыночной экономики рассматривается как частный случай континентальной модели.
фонды, активно участвуют в реструктуризации, предоставляют финансовые услуги и т. п.
И все же при всех достоинствах континентальной модели нельзя не отметить, что она больше соответствует олигархической структуре экономического сообщества, позволяя финансовым центрам силы (олигархам) контролировать бизнес с помощью рычагов, скрытых от глаз общественности.
Кроме того, континентальную и японскую (как ее разновидность) модели критикуют главным образом за противоречивую роль банков, которые, выступая в качестве акционеров и одновременно кредиторов, попадают в зону конфликта интересов, что приводит к выдаче невозвращаемых кредитов (Германия) или кредитованию заранее не эффективных программ в угоду стабильности (Япония).
Следует также отметить, что в странах, где доминируют японская или континентальная модели и их разновидности, значительно выше уровень коррумпированности, непрозрачности хозяйственных трансакций и, как следствие, уровень промышленного шпионажа и криминальности23. Одновременно с этим крупный бизнес и в Европе, и в Японии до сих пор не может преодолеть пережитки сословного происхождения.
Гораздо более серьезна критика этих моделей, связанная с ролью государства, с тем, что в них сознательно ограничивается свобода конкуренции. В континентальной и японской моделях корпорация как институт неотъемлема от государства, с которым у нее существуют партнерские отношения и которое часто владеет значительными пакетами акций и имеет своих представителей в правлениях всех крупных фирм. Государство стимулирует и поддерживает координацию между компаниями в пределах отдельных отраслей. При поддержке государства существуют ассоциации, где вырабатываются стратегии развития. Решения их имеют рекомендательный характер, однако к фирмам, не выполняющим эти рекомендации, могут быть применены штрафные санкции, которые могут сильно осложнить жизнь непослушной компании.
В целом ряде западноевропейских стран и стран Юго-Восточной Азии24 государственные компании сыграли важную роль в становлении и
23С точки зрения американских бизнесменов, многие методы, используемые их японскими или европейскими коллегами, несовместимы с нормами ведения бизнеса, а зачастую уголовно наказуемы на территории США, даже если сами поступки совершены за пределами их территории.
24Яркий пример быстрого и эффективного развития крупного государственного предпринимательства - создание современной черной металлургии в Южной Корее.
развитии базовых капиталоемких отраслей промышленности. Вместе с тем исторический опыт рыночных экономик не дает оснований для однозначных и безоговорочных оценок роли государственного предпринимательства в развитии промышленного производства. Обычно выделяют следующие типичные для крупных государственных промышленных компаний дефекты:
• труднопреодолимое сопротивление сокращению рабочих мест;
• слабое внимание инновационному процессу;
• слабый учет динамики конкурентной борьбы на мировом рынке и стратегии конкурентов;
• чрезмерный акцент на крупномасштабные инвестиционные программы в попытках достичь эффекта масштаба;
• отсутствие стремления к развитию зарубежных операций и нежелание образовывать совместные предприятия с иностранными компаниями даже в тех случаях, когда это необходимо для достижения конкурентоспособности на мировом рынке;
• слабое внимание проблемам распределения и сбыта продукции (нереалистичные прогнозы спроса).
В конечном счете это приведет к потере эффективности. В связи этим создание государственных промышленных компаний - не единственный и в современных условиях далеко не самый оптимальный инструмент воздействия государства на технологическую структуру промышленности страны25. Они хороши на этапах, когда экономика находится в положении догоняющей по отношению к мировым лидерам. Но по мере приближения к передовому краю развития эффективность подобных моделей падает, что и было продемонстрировано Германией и Японией в конце XX столетия, когда темпы развития там резко снизились.
Кроме того, нельзя упускать из рассмотрения и тот факт, что правительственная опека — фактор вполне положительный сам по себе — при определенных обстоятельствах может превращаться в произвол, а то и порождать коррупцию, что часто имеет место при учреждении корпораций, выдаче лицензии на определенные виды деятельности и др.
25Поэтому, например, Правительство Италии, идя по пути повышения качества функционирования и управления промышленным производством, в декабре 1991 г. приняло закон «О приватизации государственных предприятий». В нем, в частности, предусматривается превращение государственных холдинговых компаний в акционерные общества с последующей их ликвидацией.
* * *
Подводя итоги рассмотрения различных моделей рыночной экономики, хотелось бы сделать несколько замечаний.
Наблюдаемые сегодня тенденции мировой экономики показывают, что развитие корпоративных моделей управления будет идти в сторону сближения японской и континентальной (германской) моделей с англосаксонской (американской). На такое развитие указывает ряд моментов в эволюции германской и японской моделей и некоторые общие мировые тенденции, среди которых можно назвать следующие.
1. Общая глобализация хозяйственной деятельности и увеличение числа корпораций (транснациональных компаний), организующих свою деятельность в нескольких регионах мира, значительно меньше зависящих от национальных особенностей страны основного базирования и больше ориентированные на специфику рынков.
2. Формирование мировой финансовой системы и усиление интернациональных связей фондовых рынков приводит к тому, что все большее число компаний из различных стран начинают размещать свои акции на наиболее ликвидных фондовых рынках, в том числе в США. Это позволяет преодолеть одну из главных проблем германской и японской моделей — неспособность местных рынков ценных бумаг к выполнению ими функций регулятора эффективности корпораций.
3. Новые корпорации, преимущественно транснациональные компании, образовавшиеся в результате международных слияний и поглощений, организуются в соответствии с американской моделью. В них нет места таким специфическим факторам, как рабочие советы, контроль со стороны государственных органов, «неявный договор» и т. п., которые и характеризуют национальные модели.
4. Общемировые интеграционные процессы и унификация корпоративных законодательств приводят к освобождению от национальных особенностей, препятствующих свободе конкуренции.
Одновременно рассмотренный материал позволяет сделать ряд выводов применительно к России. • Каждая из страновых моделей рыночной экономики (англосаксонская, континентальная, японская) формировалась в течение исторически длительного периода и отражает прежде всего специфические национальные условия социально-экономического развития; историю развития и современные особенности
правовой системы и культуры; традиционную (исторически сложившуюся) национальную идеологию; практику деловых отношений; степень вмешательства государства в экономику и его роль в регулировании правовой системы. Поэтому прямое и автоматическое перенесение зарубежных моделей на «целинную» почву переходных экономик не только бессмысленно, но и опасно для дальнейшего реформирования. • Переход от системы командной экономики к рыночной не может происходить по единому образцу. Существует целый набор различных моделей корпоративного построения, из которого можно выбрать варианты, наиболее соответствующие складывающейся ситуации. Если Россия примет решение о внедрении одной из указанных моделей организации рыночной экономики, то необходимо изначально предусматривать все возможные как положительные, так и негативные моменты, потенциально заложенные в них. В целом рассмотренные модели развития рыночной экономики оставляют широкий простор для соперничества между различными подходами к развитию корпоративного сектора, а следовательно, и служат лейтмотивом обсуждения того, как обеспечить экономическое лидерство в нынешнем веке.
Список литературы
1. Аоки М. Фирма в японской экономике. Спб.: Лениздат, 1995.
2. Аоки М. Контроль за инсайдерским контролем: вопросы корпоративного управления в переходных экономиках / Аоки М., Ким Х. К.(ред.) Корпоративное управление в переходных экономиках: инсайдерский контроль и роль банков. Спб.: Лениздат, 1997. С. 35-68.
3. Дементьев В. Е. Финансовые и имущественные основания стратегических преимуществ ФПГ. М.: ЦЭМИ РАН. 1998.
4. Дементьев В. Е. Государственное регулирование ФПГ. М.: ЦЭМИ РАН. 1998.
5. Динамика корпоративного развития / под ред. А. И. Татаркина. М.: Наука, 2004. 502 с.
6. Котц Д. Банковский контроль над крупными корпорациями в США, 1978 / перевод с англ. 1982. М: Прогресс, 1986.
7. Ленский Е.В., Цветков В. А. Финансово-промышленные группы РФ: полученный опыт и прогностические тенденции дальнейшего развития. М.: Планета, 1999.
8. ХруцкийВ. Е. Южнокорейский парадокс. М.: Прогресс, 1993.
9. Цветков В. А. Корпоративные структуры в рыночной экономике. М.: Издательство ГУУ, 2004. 212 с.
10. Capital Markets and Services in Japan. Regulation and Practice. Tokyo: Japan Securities Reserch Institute, 1992.
РЕКЛАМНЫЙ БЛОК ТАКОГО РАЗМЕРА ОБОЙДЕТСЯ ВАМ ВСЕГО В 3 894 РУБЛЯ!
При неоднократном размещении (или сразу в нескольких журналах Издательства) предусмотрены скидки
(495) 721-85-75, 8-926-523-79-52 [email protected]
