CC BY
813
38. U. S. Relations with Romania. Available at: http://www.state.gOv/r/pa/ei/bgn/35722.htm; Bitkova T. G. Euro-Atlantic choice as a factor of geopolitics: the case of Romania / Eastern Europe in modern geopolitics. M., 2008. S. 120-121.
39. U.S. Relations with Romania. Available at: http://www.state.gov/r/pa/ei/bgn/35722.htm.
40. Bitkova T. G. Rumyniya i blizhajshie sosedi: kontakty i regional'nye proekty [Romania and neighbours: contacts and regional projects] // Vostochnaya Evropa v sovremennoj geopolitike - Eastern Europe in modern geopolitics. M. 2008, pp. 141, 147.
41. Bitkova T. G. Evroatlanticheskij vybor kak faktor geopolitiki... [Euro-Atlantic choice as a factor of geopolitics...] P. 117.
42. Bitkova T. G. Rumyniya i blizhajshie sosedi. [Romania and next-door neighbors...] P. 130.
43. The Black Sea Area: Advancing Freedom, Democracy, and Regional Stability // Council on Foreign Relations. Available at: http://www.cfr.org/world/black-sea-area-advancing-freedom-democracy-regional-stability/p7969.
44. Bitkova T. G. Evroatlanticheskij vybor kak faktor geopolitiki. [Euro-Atlantic choice as a factor of geopolitics... ] Pp. 121-122.
45. NATO razmestit v Rumynii tyazheluyu voennuyu tekhniku - NATO will place in Romania heavy military equipment. Available at: https://rg.ru/2015/03/31/nato-site.html.
46. Allen G. Reallocating NATO Forces in Europe // The Washington Times. 2003. 29 April; U.S. Relations with Romania. Available at: http://www.state.gov/r/pa/ei/bgn/35722.htm.
47. Barinov I. I. Traektorii naciestroitel'stva v stranah Vostochnoj Evropy [Trajectory of nation-building in Eastern Europe] // Mirovaya ehkonomika i mezhdunarodnye otnosheniya - World economy and international relations. 2015. Vol. 59. No. 12. Pp. 95-96; Bitkova T. G. Evroatlanticheskij vybor kak faktor geopolitiki. [Euro-Atlantic choice as a factor of geopolitics...] P. 118.
48. Vezuina M. A. Romania and the Conditions of Ensuring National Security // European Research. 2016. № 3 (14). P. 108; Vezunina M. A. Novaya global'naya strategiya bezopasnosti ES i eyo vozmozhnye posledstviya dlya vneshnej politiki Rumynii [New global EU security strategy and its possible consequences for Romania's foreign policy] // Problemy sovremennoj nauki i obrazovaniya - Problems of modern science and education. 2016, No. 6 (48), pp. 211-212.
49. Bitkova T. G. Rumyniya i blizhajshie sosedi. [Romania and next-door neighbors...] p. 135; T. G. Bitkova Evroatlanticheskij vybor kak faktor geopolitiki. [Euro-Atlantic choice as a factor of geopolitics]. P. 125.
УДК 94(519) История Кореи
Д. А. Садаков
Корея 1945-1948. Решения США и СССР в процессе конструирования будущего полуострова как триггеры раскола*
Союзники по антигитлеровской коалиции, определяя облик послевоенного мира в годы Второй мировой войны, взяли на себя ответственность за строительство единого и независимого корейского государства после освобождения территории полуострова. Таким образом, вопрос об ответственности за раскол Кореи - это в первую очередь вопрос ответственности внешних сил. Процесс раздела Корейского полуострова целесообразно представить в виде последовательности принятия череды принципиальных решений, вносящих свой вклад в дело раскола страны. Анализ процесса принятия международных решений по вопросу о будущем Кореи позволяет сделать вывод, что обсуждение данной проблемы велось при безоговорочном лидерстве Соединённых Штатов, каждый раз инициатива по переходу к сценарию на раскол исходила от США, которые пытались защитить своё влияние на полуострове от коммунистической угрозы, не считаясь с территориальной целостностью Кореи.
During the Second World War Allied powers took responsibility for the construction of a unified and independent state after the liberation of the Korean peninsula. Consequently, the question of responsibility for the divi-son of Korea is a question of the responsibility of external forces. Partition of Korea should be presented as a series of international decisions. Each of them made a contribution to the country's division. Analysis of the international decision-making on the future of Korea leads to the conclusion that the discussion on this issue was conducted with unconditional leadership of the United States and every time the initiative for switching to the division scenario came from the US, trying to protect its influence on the peninsula from the communist threat, regardless of the status of Korean territorial integrity.
Ключевые слова: раскол Кореи, освобождение Кореи, советско-американские отношения, внешняя политика США, ООН.
Keywords: division of Korea, liberation of Korea, soviet-american relations, US foreign policy, United Nations.
* Статья подготовлена в рамках гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки ведущих научных школ РФ, НШ-9803.2016.6.
© Саадаков Д. А., 2016
Раскол Кореи на два независимых государства, ставший реальностью в 1948 г., на долгие годы сделал этот полуостров постоянным источником напряжённости на международной арене. Эта проблема продолжает сохранять свою актуальность и по сей день.
Причиной раскола послужил сложный комплекс факторов, как международных, так и внутренних. Однако важно подчеркнуть, что именно союзники по антигитлеровской коалиции, определяя облик послевоенного мира в годы Второй мировой войны, взяли на себя ответственность за строительство единого и независимого корейского государства после освобождения территории полуострова от японской армии, а значит вопрос об ответственности за раскол Кореи - это в первую очередь вопрос ответственности внешних сил. Стоит отметить, что позиции наиболее глубоко погружённых в корейские дела США и СССР поначалу не носили конфликтный характер, так как обе стороны выступали за построение единого и независимого корейского государства, способного стать своеобразной буферной зоной. Поэтому процесс раздела Корейского полуострова целесообразно представить в виде последовательности принятия череды принципиальных решений, каждое из которых могло идти вразрез прежнему курсу или угрожать единству корейского полуострова, тем самым внося свой вклад в дело раскола страны. Анализируя эти решения, необходимо обратить внимание на три главных момента: инициатора их принятия, цели, которые планировалось достичь, а также последствия реализации инициативы.
На 1945 г. общие контуры будущего корейского урегулирования уже были согласованы между ведущими игроками. Обсуждение этой проблемы велось по инициативе и при безоговорочном лидерстве Соединённых Штатов. В качестве базового сценария послевоенного будущего Кореи была принята предложенная президентом США Ф. Рузвельтом концепция опеки. Суть этой идеи заключалась в создании специального международного органа, который бы взял на себя подготовку находящегося под японским колониальным гнётом корейского народа к независимости. В отличие от многих других вопросов, обсуждение которых велось на международных конференциях периода Второй мировой войны, разногласий по проблеме будущего Кореи практически не возникало. Косвенно этому способствовала малозначительность корейского вопроса на фоне европейских проблем, а также малая осведомлённость истеблишмента великих держав о ситуации в этой стране.
Переход от сотрудничества к конкуренции между США и СССР применительно к корейскому вопросу начал происходить после того, как в апреле 1945 г. президентом США стал Г. Трумэн. По мнению историка У. Мискембла, новый американский лидер искренне пытался продолжать внешнеполитическую линию своего предшественника на этом посту [1]- Однако, будучи вице-президентом, Трумэн не был посвящён в детали целого ряда важнейших международных и стратегических событий и процессов [2]. Лишённый рузвельтовского идеализма и стратегического видения, Трумэн, несмотря на свои антиколониальные воззрения [3], в первую очередь увязывал корейский вопрос с общей стратегией США в войне против Японии [4]. Весной 1945 г. военные советники американского президента настаивали на важности вступления СССР в войну на Тихом океане, оценивая в 500 000 человек ориентировочные американские потери в случае десанта на Японские острова при сохранении японского контроля над Китаем [5]. Соответственно, вопросы сдерживания военной мощи Советского Союза на второстепенном корейском театре не играли ведущей роли в принятии решений о будущем этой азиатской страны.
16 июля 1945 г. произошло событие, во многом перечеркнувшее прежние планы Соединённых Штатов. Им стало успешное испытание американской атомной бомбы. Это событие повлекло за собой кардинальные изменения в американской внешней политике. Уже в ходе Потсдамской конференции (17 июля - 2 августа 1945 г.] состоялась встреча Трумэна с начальником штаба сухопутных войск США генералом Дж. Маршаллом и верховным главнокомандующим союзных войск на Юго-Восточно-Азиатском театре боевых действий британцем Л. Маунтбеттеном, на которой обсуждалась возможность применения нового разрушительного оружия в войне против Японии с целью принуждения её к капитуляции [6]. С этого момента Трумэн начал терять интерес к вступлению СССР в войну на Тихом океане [7]. Сталин, напротив, стремился использовать военную силу на Дальнем Востоке для достижения своих геополитических целей в регионе [8].
Именно в этот период в Вашингтоне стали крепнуть подозрения по поводу намерений Москвы играть руководящую роль в корейских делах [9]. Так, ещё на Ялтинской конференции, когда Сталин озвучил своё предложение отказаться от установления опеки, если корейцы самостоятельно сумеют сформировать «удовлетворительное правительство», посол США в СССР А. Гарри-ман отмечал, что под термином «удовлетворительное правительство» Сталин подразумевал коммунистическое [10]. С течением времени опасения в недобросовестности Кремля укреплялись, в том числе благодаря поступающим слухам о формировании на советском Дальнем Востоке одной-двух дивизий, состоящих из этнических корейцев, которые могли бы использоваться 34
для захвата контроля над страной и создания подконтрольного Москве правительства [11]. Соответственно, в ходе подготовки к Потсдамской конференции американцы утвердились в желательности организации такого порядка административного управления полуостровом, при котором «Советский Союз обладал бы лишь номинальным голосом» [12].
Первым конфронтационным актом в советско-американских отношениях по поводу Кореи стало казавшееся поначалу техническим решение о разделении территории полуострова на две оккупационные зоны по 38-й параллели, которое было принято спустя три дня после того, как 8 августа 1945 г. Советский Союз вступил в войну против Японии. Как вспоминал Д. Раск, то, что Японская империя внезапно оказалась перед лицом военного поражения, побудило Госдепартамент и военные ведомства провести ряд срочных совещаний с целью подготовки инструкций, которые следовало бы дать главнокомандующему американскими войсками на Тихом океане генералу Д. Макартуру. На одном из таких собраний, затянувшемся вплоть до ночи с 10 на 11 августа, и была определена разграничительная линия между советскими и американскими войсками. В Госдепартаменте считали, что американская армия должна продвинуться как можно дальше на север, однако военные опасались, что факторы пространства и времени не позволят развить быстрое наступление до того, как подразделения РККА появятся на полуострове. В результате было решено заранее договориться с СССР о демаркационной линии. В этом качестве Госдепартаментом была предложена 38-я параллель, поскольку она располагалась гораздо севернее, чем успели бы продвинуться войска США, кроме того, американская зона оккупации включила бы в себя столицу Кореи Сеул, а также значительно большую часть корейского населения [13]. Аргументом в пользу разграничения по 38-й параллели были и особенности организационной структуры японских войск, размещённых на полуострове. К середине 1945 г. часть базирующихся в Корее подразделений подчинялась командованию Корейского военного округа, а часть входила в состав 17-й войсковой группы, непосредственно подчинённой главнокомандующему сил на Японских островах. Рубеж их зон ответственности практически совпадал с 38-й параллелью [14]. С. Уэллес (уже не работавший в Госдепартаменте к тому времени] в своей работе «Семь решений, сформировавших историю» убеждённо доказывает, что это решение было принято под давлением высокопоставленных офицеров из Пентагона и без консультаций с теми членами администрации, которые имели представление о политических и экономических условиях на полуострове, которые это решение столь откровенно игнорировали [15].
Также не консультировались американцы ни с корейцами, ни со своими союзниками по антигитлеровской коалиции. Как указывает в своих мемуарах Трумэн, «линия разделения Кореи по 38-й параллели никогда не была предметом международных дискуссий» [16]. До достижения полной и безоговорочной капитуляции противника власть в зонах ответственности должна была осуществляться военными администрациями союзников.
Образованные в итоге северная и южная зоны кардинально отличались друг от друга. Юг почти в полтора раза превосходил север по численности населения [17], американскими войсками была оккупирована столица Кореи - г. Сеул. С другой стороны, к северу от 38-й параллели располагались почти все разведанные на полуострове месторождения полезных ископаемых [18], вырабатывалась большая часть корейской электроэнергии, выплавлялось 95% корейской стали, добывалось 80% угля, производилось 85% продукции химической промышленности, в частности удобрений, в которых остро нуждалось сельское хозяйство Юга. Промышленность Южной Кореи носила, преимущественно, обрабатывающий характер - южнее 38-й параллели располагалось 65% корейского машиностроения и 80% производства товаров народного потребления, кроме того, на юге была сосредоточена пищевая промышленность страны [19]. Таким образом, северная и южная части Кореи до освобождения полуострова были теснейшим образом связаны между собой. После того как раздел полуострова на две оккупационные зоны стал свершившимся фактом, поддержание традиционных экономических связей было существенно затруднено. Соответственно, наравне с необходимостью выработки механизмов реализации существующих договорённостей по Корее, объективная реальность диктовала потребность в налаживании товарообмена и поставок электроэнергии между северной и южной оккупационной зонами, организации связи между советской и американской администрациями, обеспечения перемещения населения.
Как отмечает Ки Кван Со, «дислокация войск двух стран... обеспечивала им условия для реализации там собственных политических интересов» [20]. Тем не менее поначалу стороны старались избегать шагов, которые могли быть истолкованы как попытки саботировать договорённости военного периода, и приступить к созданию в своих оккупационных зонах сепаратных марионеточных правительств.
На Севере местному населению объявлялось, что Советский Союз не намерен переустраивать политическую систему Кореи по образцу собственной политической системы, гарантировалась не-
35
прикосновенность частной собственности, свобода вероисповедания и создания рабочих организаций [21]. Историк Б. Камингс в монографии «Истоки Корейской войны» отмечает, что к началу декабря 1945 г. американская разведка заключила, что Советский Союз не стремится манипулировать народными комитетами, а, напротив, признаёт их в качестве руководящих органов в отдельных провинциях и населённых пунктах. Один из служащих советской администрации позволил себе следующую ремарку в беседе с неназванным американцем: «Нам нравятся англичане и американцы - они похожи на нас... Нам не нравятся корейцы. Мы останемся до формирования приемлемого правительства, а затем уйдём». Аналитики американской разведки предположили, что единое северокорейское правительство до сих пор не было образовано, потому что в Москве считали, что Север скоро вернётся под контроль центральной администрации в Корее [22].
Американцы также декларировали приверженность курсу на создание единого и независимого корейского государства. Базовая директива, определяющая генеральную линию американской стратегии по отношению к Корейскому полуострову после его освобождения, была подготовлена координационным подкомитетом государственного, военного и морского департаментов США по Дальнему Востоку к 17 октября 1945 г. Конечной задачей для военной администрации США на полуострове провозглашалось превращение корейского народа в свободную и независимую нацию, способную стать полноправным членом мирового сообщества. На пути к этой цели Вашингтон предлагал американским властям сосредоточить свои усилия на четырёх основных направлениях: принятии капитуляции японских войск; реализации комплекса мер по политическому и экономическому отделению Кореи от Японии; создании дееспособной экономической системы, а также способствовании процессу формирования органов местного самоуправления [23].
Негативную роль в этой ситуации сыграл стремительный рост взаимного недоверия между недавними союзниками. Хотя отношения между советскими и американскими войсками, расквартированными на полуострове, внешне оставались дружественными [24], уже осенью 1945 г. по Корее начали распространяться слухи, что СССР и США готовятся объявить друг другу войну. До американцев доходила информация, что бойцы РККА неоднократно обсуждали эту возможность в разговорах между собой. Более того, в распоряжении военной администрации США оказались сведения об активном перемещении советских войск на юг и о строительстве полевой линии обороны вдоль 38-й параллели [25].
Информационная закрытость Северной Кореи вкупе с молчанием командования РККА начинали провоцировать американцев на восприятие всерьёз самых разных, в том числе диких и нелепых, известий о происходящем на Севере - источники США на севере полуострова докладывали, что советская администрация искусственно формирует политические партии, состоящие из скрытых коммунистов, с целью манипуляции составом будущего объединённого корейского правительства, в то время как в новооткрытых коммунистических школах Кореи рассказывают о необходимости уничтожения США [26], а люди, перешедшие без визы 38-ю параллель, арестовываются по обвинению в шпионаже в пользу американцев [27].
В совокупности с крупными проблемами, которые испытывала американская администрация при наведении порядка на юге, представления американцев о ситуации в Северной Корее побуждали их к размышлениям над достаточно радикальными вариантами выхода из сложившегося положения. В частности, инициатором нового подхода стал помощник министра обороны США Дж. Макклой, который в ноябре 1945 г. предложил предотвратить захват коммунистами власти в Южной Корее путём формирования своего собственного, «разумного и уважаемого» правительства [28]. Со стороны Госдепартамента идеи Макклоя были развиты политическим советником администрации США в Корее У. Лэнгдоном, который сомневался в перспективах советско-американского диалога. В конечном итоге эти усилия и привели к выработке политики, в рамках которой сначала независимо от СССР были созданы корейские совещательные органы при американской администрации, а затем и провозглашён сепаратный южнокорейский режим [29]. На данном этапе зарождающиеся разногласия в советско-американских отношениях ощутимо осложняли осуществление межзонного взаимодействия, а также укрепляли опасения в недобросовестности партнёра по переговорам. С каждым днём риски фиксирования раскола полуострова росли.
В этих условиях потенциально фатальным оказалось следующее решение великих держав относительно будущего полуострова, принятое на Московском совещании министров иностранных дел 1945 г. Оно предусматривало создание Совместной советско-американской комиссии, которая должна была содействовать формированию Временного корейского демократического правительства, а также разработать меры помощи прогрессу корейского народа (опека], которая устанавливалась на срок до пяти лет [30]. Таким образом, задуманная ещё Рузвельтом задержка в предоставлении корейскому народу независимости окончательно стала реальностью. Данные 36
положения были приняты по инициативе Советского Союза, являясь, по факту, ответом на более раннее американское предложение, которое предполагало два этапа создания корейского государства. На первом управление Кореей должны были осуществлять военные администрации Советского Союза и Соединённых Штатов. В это время предлагалось восстановить транспортное сообщение, ввести единую налоговую политику, решить проблему перемещённых лиц. Кроме того, американцы внесли предложение о создании объединённой администрации двух держав [31]. На второй стадии предполагалось установление четырёхстороннего управления страной при помощи организации опеки на срок до 10 лет, которую должен был осуществлять специальный административный орган, состоящий из представителей США, СССР, Великобритании и Китая. Во главе него должны были встать командующие советских и американских войск на территории Кореи. При этом США получали преимущество, так как согласно этому плану они могли бы использовать себе во благо британский и гоминьдановский голоса, что позволяло Вашингтону в течение длительного времени контролировать ситуацию в стране [32].
Таким образом, в отличие от американского предложения, которое, в случае его принятия, делало бы Вашингтон хозяином положения на полуострове, советский проект позволял соблюсти баланс интересов Кремля и Белого дома. Однако идеи Москвы также не были лишены недостатков. Главным из них стало сохранение в качестве уступки американцам вызывавшего негодование корейцев пункта об опеке.
Истоки концепции опеки связаны с англо-американским территориальным спором 19361939 гг., предметом которого являлся остров Кантон в Тихом океане [33]. В итоге стороны достигли компромисса - спорный остров вошёл в состав новообразованного кондоминиума Кантон и Эндербери, который на 50 лет был поставлен под совместное англо-американское управление, что обеспечило соблюдение интересов обеих держав [34]. Именно тогда у Рузвельта и возникла мысль, что «нет причин, по которым данный подход не мог успешно сработать и для гораздо больших по размеру территорий в других частях света» [35].
Другим источником вдохновения для рассматриваемой концепции служил филиппинский опыт США [36] - в 1935 г. Филиппинам был предоставлен автономный статус, на островах действовало переходное национальное правительство. В целом, концепция опеки предусматривала постепенное создание национального государства под тщательным присмотром со стороны специального международного органа.
В масштабах Тихого океана, наравне с антиколониальной составляющей, концепция опеки позволяла решить целый ряд стратегических задач - найти замену уходящей в небытие вместе с Лигой Наций мандатной системе, не допустить возврат в орбиту влияния старых колониальных держав отторгнутых Японией территорий, предотвратить приход к власти в опекаемых территориях радикальных движений и обеспечить доминирование в постколониальных странах нейтральных или, что более предпочтительно, дружественных США политических сил. Стоит отметить, что международный характер опеки формально соблюдал интересы союзников Соединённых Штатов по Антигитлеровской коалиции. По мнению Рузвельта, решение этих задач обеспечивало создание дееспособной Тихоокеанской системы международной безопасности как минимум на ближайшие 20 лет [37].
К концу 1945 г. важными стимулами к претворению в послевоенном мире рузвельтовской идеи опеки в жизнь по-прежнему были антиколониальные соображения. Однако они относились лишь к утраченным странами Оси колониям и бывшим подмандатным территориям Лиги наций, преимущественно располагавшимся на африканском континенте. Обязательства по опеке над ними впоследствии взяли на себя европейские колониальные страны. Вашингтон проявил реальный интерес лишь к опеке над рядом стратегически важных островов Тихого океана, что было дипломатическим прикрытием фактической аннексии этих территорий американцами с целью обустройства на них военных баз. Это ознаменовало собой свершившийся переход от идеалистического подхода Рузвельта к прагматическим решениям американского военного и дипломатического истеблишмента. Корея же находилась на перекрёстке этих двух направлений, являясь одновременно и колонией Японской империи, и стратегически важной точкой Тихоокеанского региона. Ситуацию осложняла заинтересованность в её судьбе имевших с ней сухопутную границу СССР и Китая. В этих условиях у Кореи был шанс оказаться одним из немногих в мире испытательных полигонов для практической проверки идеи международной опеки на не готовой к немедленному предоставлению независимости территорией на практике.
Сами корейцы, однако, крайне негативно восприняли принятые на конференциях союзных держав решения. Идея опеки над Кореей выглядела в глазах лидеров корейской эмиграции как «не соответствующая Атлантической хартии и противоречащая воле 30 000 000 корейцев» [38]. Опасались корейские лидеры и того, что китайцы могут воспользоваться этими обстоятельства-
37
ми для вмешательства во внутренние дела будущей независимой Кореи [39]. Впрочем, риторика корейской эмиграции не оказывала заметного влияния на позицию руководства США.
Протесты против опеки продолжились и после освобождения полуострова. Так, правона-ционалистические партии выступили резко против Московских решений сразу после их публичного обнародования. Левые партии Юга Кореи также поначалу выступили в качестве организаторов протестных выступлений, однако вскоре перешли на позиции поддержки решений великих держав. По всей видимости, в Пхеньяне также не ожидали введения опеки в Корее. Ответственный секретарь Северокорейского оргбюро Компартии Кореи Ким Ир Сен в обращении к корейскому народу заявил, что «такое решение может более или менее противоречить нашему субъективному желанию» [40]. Тем не менее под давлением СССР северокорейские коммунисты согласились с решениями Московского совещания. Всё это внесло значительный вклад в процесс поляризации политического спектра полуострова. Кроме того, под большим вопросом находились перспективы советско-американского органа, который должен был принимать свои решения в условиях роста напряжённости как в международных, так и во внутрикорейских делах.
В целом, на Московском совещании министров иностранных дел 1945 г. великие державы оказались заложниками предшествующих договорённостей и не сумели выработать принципиально новых подходов, способных гарантировать создание единого и независимого корейского государства. Между тем подход Рузвельта, с которым Сталин в своё время согласился в ходе Ялтинской конференции, с самого начала исходил из неверных посылок - в условиях фактического отсутствия в США серьёзной корееведческой школы американским истеблишментом была проигнорирована многосотлетняя история корейской государственности, а сама Корея поставлена в длинный ряд постколониальных стран, никогда не имевших суверенитета. Применение концепции опеки к полуострову было обусловлено тем, что в глазах США и их ближайших союзников Корея воспринималась как бывший «варварский вассал» Китая, которого аннексировали японцы и теперь приобщают к цивилизации жёсткими методами [41]. Население корейского полуострова виделось неспособным к самостоятельному государственному строительству и не готовым к передаче судьбы Кореи в руки её народа. В условиях стремительного повышения уровня напряжённости в советско-американских отношениях, растущей взаимоизоляции северной и южной оккупационных зон и резкой поляризации политического спектра Кореи решения о разделе Кореи по 38-й параллели и об отсрочке в предоставлении корейскому народу независимости предопределили скорую фиксацию раскола полуострова путём провозглашения двух независимых и враждебных друг другу государств.
Решение, непосредственно приведшее к этому результату, было принято спустя два года после Московского совещания министров иностранных дел, 17 сентября 1947 г. Именно тогда США объявили о намерении отказаться от реализации договорённостей с СССР и передать корейский вопрос на рассмотрение ООН [42].
Этому событию предшествовала долгая череда бесплодных дискуссий, проводимых в рамках работы Совместной советско-американской комиссии. Первое её заседание состоялось 20 марта 1946 г. в Сеуле. Продуктивность работы комиссии с самого начала оставляла желать лучшего. Стороны не могли прийти к общему решению ни о принципах организации Временного правительства, ни о мерах осуществления опеки над Кореей. Особые разногласия вызвал вопрос о порядке консультаций с корейскими политическими партиями и организациями. Ни одна из сторон не могла пойти на значительные уступки, что и привело к тупику в переговорах и последующей приостановке работы комиссии 6 мая 1946 г.
С каждым днём в среде американского истеблишмента, а также среди значительной части корейских правых националистов всё громче начинали звучать голоса в поддержку отказа от достижения договорённостей с СССР и создания сепаратного южнокорейского правительства. Впрочем, долгое время преимуществом владели сторонники продолжения взаимодействия с Советским Союзом. Так, в аналитической записке межведомственного комитета по Корее, подготовленной в конце февраля 1947 г., отмечалось, что только на первый взгляд кажется, что признание независимости Южной Кореи позволит сбросить с плеч США бремя ответственности за будущее полуострова. При более внимательном рассмотрении становилось ясно, что это не решит ни одной из актуальных проблем Кореи. В первую очередь это касалось южнокорейской экономики, которую можно было заставить эффективно функционировать лишь после объединения страны и осуществления масштабной программы внешней экономической помощи. В то же время подразумевавшийся после признания независимости вывод американских войск поставил бы Южную Корею в уязвимое положение перед мощью Советской армии [43]. Президент США видел выход из сложившегося положения в том, чтобы, несмотря на помехи со стороны коммунистов, продолжать строительство независимого корейского государства. Трумэн поддерживал оказание всесторонней помощи корей-38
цам и предлагал строить сотрудничество с СССР на базе принятия компромиссных решений, держиваемых корейским народом. К примеру, планировалось провести национализацию некоторых отраслей промышленности и перераспределение земли [44].
Однако 12 марта 1947 г. начался процесс смены курса американской политики по отношению к СССР во всех регионах мира. В этот день президент США Г. Трумэн произнёс свою знаменитую речь перед конгрессом, в которой попросил поддержать усилия греческого правительства в его борьбе против коммунистов [45]. Эта речь стала важным актом политики сдерживания. Американцы ещё не были готовы ни сепаратно признать независимость Южной Кореи, ни разорвать Московские соглашения. Однако именно в эти дни был начат процесс пересмотра политики США на полуострове в сторону повышения её эффективности [46]. В Вашингтоне было принято решение предпринять последнюю попытку договориться с Советским Союзом.
В то же время госдепартаментом были предприняты шаги, направленные на активизацию подготовки южнокорейских представительных органов к обретению полноты власти. Ещё в феврале 1947 г., после назначения умеренного правого националиста Ан Чжэ Хона на пост главы корейской гражданской администрации, последняя получила название Южнокорейское внутреннее правительство [47]. Теперь планировалось разработать и принять новый избирательный закон, по которому следовало бы провести новые выборы во временную законодательную ассамблею. Вслед за этим военная администрация должна была как можно быстрее начать формирование временного правительства Кореи, которому следовало предоставить существенную автономию. Саму же военную администрацию предстояло постепенно переформатировать в гражданский орган [48]. Начинался процесс подготовки к запуску строительства сепаратного южнокорейского государства.
Заседания Совместной комиссии были возобновлены 21 мая 1947 г. Несмотря на то что советские и американские дипломаты поначалу сумели достигнуть определённого прогресса, вскоре работа этого органа вновь застопорилась. Камнем преткновения вновь стал вопрос о порядке консультации с корейскими партиями и политическими организациями. В итоге стороны так и не смогли найти взаимоприемлемый выход из ситуации. Последняя попытка добиться результата в переговорах была предпринята американцами 26 августа - в этот день заместитель госсекретаря США Р. Ловетт направил на имя В. М. Молотова письмо с новыми предложениями по Корее. Их смысл сводился к передаче корейского вопроса на рассмотрение четырёх держав (к СССР и США присоединялись Великобритания и гоминдановский Китай] и проведению отдельных выборов под наблюдением ООН в северной и южной частях Кореи с целью формирования единого законодательного органа. Кроме того, предлагалось согласовать сроки вывода из страны оккупационных сил [49]. После того как Молотов отверг предложение американцев, сославшись на то, что Совместная комиссия не исчерпала своих возможностей, а проведение отдельных выборов неминуемо приведёт к окончательному разделению Кореи [50], американцы окончательно разочаровались в Совместной комиссии [51]. Последнее заседание Совместной комиссии состоялось 18 октября 1947 г. Обе стороны не замедлили обвинить друг друга в провале её работы.
Последняя попытка достижения двусторонних договоренностей с СССР была предпринята американцами в конце августа - начале сентября 1947 г. К тому времени в Вашингтоне были твёрдо уверены, что только присутствие армии США на полуострове удерживает Корею от того, чтобы попасть под коммунистическое влияние целиком. В то же время сохранение режима оккупации на неопределённый срок приводило к тому, что общественное мнение США всё громче начинало требовать снизить военные расходы и вернуть своих солдат домой [52].
Ситуация мало-помалу приближалась к критической - в Вашингтоне помнили опыт народных восстаний в своей оккупационной зоне и опасались, что если в ближайшее время не удастся предпринять конкретные шаги на пути к предоставлению независимости Корее, то радикалы правого или левого толка смогут подогреть настроения местного населения до такой степени, что продолжение военного присутствия США на полуострове станет невозможным. Беспокоили американцев и вопросы поддержания международного престижа - потеря Кореи нанесла бы по нему тяжёлый удар и продемонстрировала американское бессилие в деле защиты других стран от проникновения коммунистического влияния [53].
В этих условиях задача США заключалась в том, чтобы минимизировать своё участие в корейских делах, но сделать это так, чтобы сохранить лицо -продемонстрировать корейцам и мировому сообществу верность предшествующим соглашениям и идее независимости Кореи, а также избежать подпадания полуострова под колпак Советского Союза целиком [54]. Новый план Вашингтона строился вокруг проведения в северной и южной частях Кореи сепаратных выборов под наблюдением ООН по двум различным, принятым действующими корейскими представительными органами избирательным законам. По итогам выборов планировалось сформировать временное законодательное собрание, в котором депутаты от севера и юга Кореи были бы пред-
39
ставлены в количестве, пропорциональном численности населения обеих оккупационных зон - в этом случае южнокорейские депутаты заняли бы порядка 2/3 мест. Предложения были направлены в адрес министра иностранных дел СССР Молотова 26 августа [55]. Москву они, как и предложение перенести вопрос на рассмотрение четырёх держав [56], устроить заведомо не могли, поскольку гарантировали преобладание американского влияния в объединённой Корее. Контрпредложения СССР вызвали, в свою очередь, обоснованные возражения американцев, которые были не согласны с равным количеством представителей Севера и Юга в будущем законодательном органе, а также исключением из избирательного процесса ряда крупных правых партий. Высказывались также сомнения в честности и прозрачности проводимых на Севере выборов [57].
Впрочем, американцы с самого начала не особо рассчитывали на достижение соглашения с СССР [58]. Запускался хорошо продуманный к тому времени сценарий по передаче корейского вопроса на рассмотрение Организации Объединённых Наций. 17 сентября 1945 г. представитель США в ООН, У. Остин, отправил на имя генерального секретаря ООН Трюгве Ли запрос о внесении проблемы будущего Кореи в повестку дня второй сессии Генеральной Ассамблеи [59]. В тот же день к ГА ООН в специальном адресе, озаглавленном «Программа для более эффективных Объединённых Наций», обратился госсекретарь США Дж. Маршалл. В документе вновь была поднята корейская проблематика. Американский дипломат повторил основные тезисы официальной позиции Вашингтона по этому вопросу и сделал акцент на неконструктивной роли Советского Союза на полуострове, подытожив, что «дальнейшие попытки решить корейскую проблему при помощи двусторонних переговоров будут лишь оттягивать создание независимой и единой Кореи» [60].
21 сентября 1947 г. по инициативе американцев генеральный комитет ГА ООН рекомендовал включить корейскую проблему в повестку дня организации. Это решение вызвало резкий протест со стороны СССР. Советское правительство ссылалось на 107-ю статью 17 главы Устава ООН, которая предусматривала, что Устав ООН не позволяет лишить «юридической силы действия, предпринятые или санкционированные в результате Второй мировой войны несущими ответственность за такие действия правительствами, в отношении любого государства, которое в течение Второй мировой войны было врагом любого из государств, подписавших настоящий Устав», а также препятствовать таким действиям [61]. Таким образом, с точки зрения СССР, она исключала возможность обсуждения этой организацией вопросов послевоенного урегулирования [62]. В речи на пленарном заседании второй сессии ГА ООН заместитель министра иностранных дел СССР А. Я. Вышинский возложил ответственность за положение, сложившееся в Совместной комиссии, на американскую сторону и заявил, что «советская делегация настаивает на том, чтобы вопрос о Корее не был включён в повестку дня настоящей сессии» [63].
Стоит отметить, что возражения относительно целесообразности переноса вопроса о Корее на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН США к корейскому вопросу имелись и у других государств, в том числе у ближайших союзников Соединённых Штатов. Так, позиция австралийского министерства иностранных дел заключалась в том, что проблема Кореи является неотъемлемой частью японского урегулирования. С точки зрения австралийцев, вынесение её на рассмотрение Генеральной ассамблеи, в состав которой входило множество государств, не только не связанных с тихоокеанским регионом, но даже не находящихся в состоянии войны с Японией, было ошибкой. Австралийцы подчёркивали свои особые интересы на Корейском полуострове [64] и настаивали на привлечении своих представителей к выработке механизма решения его судьбы [65].
Внутри Южной Кореи американская политика также находилась под огнём критики. Коммунисты, их союзники в среде умеренных левых, а также часть центристов были солидарны с советской позицией и настаивали на немедленном выводе войск, дабы как можно скорее сбросить с Кореи бремя оккупации [66]. Однако если делегация СССР предлагала предоставить корейцам возможность самостоятельно решить свою судьбу, то американцы настаивали на предварительной разработке механизма формирования единого и независимого корейского государства [67], что давало большой простор для политических манипуляций. В итоге, несмотря на то что американцы не хотели выдвигать заведомо неприемлемые для СССР предложения и готовы были прислушиваться к пожеланиям остальных членов ООН [68], позиции Москвы и Вашингтона вновь оказались заведомо несовместимыми. В ходе обсуждения проектов резолюций по Корее в ООН были отклонены все существенные предложения Москвы - об обоюдном выводе войск с полуострова и о привлечении представителей Кореи к обсуждению корейского вопроса в ООН.
14 ноября 1947 г. была принята резолюция Генеральной Ассамблеи по Корее, составленная на основе проекта США. В ней рекомендовалось провести выборы в Национальное собрание по всей территории полуострова до 31 марта 1948 г. Для наблюдения за ними предполагалось создать комиссию ООН из представителей Австралии, Канады, Китая, Сальвадора, Франции, Индии, Филиппин, Сирии и Украинской ССР [69]. 40
По мнению советской стороны, вопрос о Корее не входил в компетенцию ООН, а должен был решаться заинтересованными государствами. Советская делегация отказалась участвовать в голосовании. Её поддержали представители просоветски настроенных государств. Сотрудничать с Временной комиссией ООН по Корее Москва отказалась. Решение Советского Союза безоговорочно поддержали просоветские политические силы Северной Кореи. Выступили против инициативы американцев и многие партии Юга, лидеры которых высказывали опасения, что её реализация закрепит раскол полуострова.
Стоит отметить, что несмотря на ожидание Вашингтоном именно такой реакции Москвы, в Координационном комитете государственного, военного и морского департаментов была изучена и противоположная возможность. Американцы опасались, что в случае согласия Советского Союза с условиями резолюции ООН левые силы могут получить большинство в парламенте объединённой Кореи за счёт вмешательства коммунистов в демократический процесс на Севере. В таком случае победившие с большим преимуществом левые из советской оккупационной зоны смогли бы объединиться с вполне вероятно получившими бы значительный процент голосов левыми Юга. Для противодействия такому развитию событий в комитете предлагали отказываться признавать выборы на Севере до того, как они будут проведены «в условиях, которые эффективно обеспечат полную свободу выражения людьми этой зоны своей воли» [70]. Естественно, никаких критериев, по которым можно было оценивать «свободу» корейского народа, в документе не предлагалось, и, как это часто бывает, таковым могло стать достаточное количество голосов, набранное правыми партиями. Как отмечают авторы монографии «Корея в огне войны», «демократические соображения в развернувшейся на Дальнем Востоке политической и геополитической борьбе занимали для Вашингтона едва ли не последнее место» [71].
Прибывшая 8 января 1948 г. в Сеул комиссия ООН сразу же столкнулась с активным противодействием корейского населения. Ею были проведены консультации с партиями юга Кореи. Политические движения Севера не стали отвечать на приглашение принять в них участие. Не видя путей к проведению выборов по всей Корее, комиссия запросила инструкций у секретариата ООН. Решение этого вопроса было передано во Временный комитет Генеральной Ассамблеи. В результате, под давлением США, комиссии ООН было дано указание реализовать постановление Генеральной Ассамблеи на территории южнее 38-й параллели. Временная комиссия назначила выборы на 10 мая 1948 г. Процесс фиксирования раскола полуострова вышел на финишную прямую. Республика Корея и Корейская Народно-Демократическая Республика были провозглашены 15 августа и 9 сентября 1948 г. соответственно.
Представляется возможным выделить три принципиально важных решения, превратившие Корею из «острова спокойствия» советско-американских отношений в будущий эпицентр холодной войны. Первым из них стал выбор 38-й параллели в качестве линии разграничения между оккупационными зонами СССР и США. Принятое по инициативе американцев решение было обусловлено исключительно мотивами ограничения влияния СССР и создало внутри Кореи искусственную границу.
Второй важный рубеж - итоги Московского совещания министров иностранных дел 1945 г. На этой международной конференции был принят советский проект корейского устройства, гарантировавший сохранение границы по 38-й параллели на ближайшую перспективу и приведший к стремительному обособлению двух оккупационных зон и поляризации политического спектра Кореи. Впрочем, ошибочно возлагать ответственность за эту ошибку целиком на СССР. Предложения Москвы по вопросу об опеке выглядели уступкой американцам и во многом были обусловлены необходимостью соблюдения договорённостей периода Второй мировой войны. Важно сказать, что на всех международных конференциях, где обсуждался вопрос об опеке, позиция СССР была неизменной - советские дипломаты настаивали на необходимости сокращения её срока до минимума.
Третье решение окончательно подвело черту под попытками создать единое и независимое корейское государство, как то было предусмотрено всеми советско-американскими договорённостями. Это произошло, когда американцы, разуверившись в возможности договориться с Советским Союзом о взаимоприемлемом механизме строительства корейской государственности, приняли решение перенести корейский вопрос на рассмотрение полукарманной Генеральной Ассамблеи ООН. Американцы переставали брать во внимание аргументы партнёров по переговорам и переводили решение вопроса на рельсы собственного, заведомо неприемлемого для СССР сценария. Запускался процесс строительства сепаратных корейских государств.
Таким образом, в случае с Кореей американцы не справились с бременем лидерства, которое сами на себя возложили. Ни одно существенное решение по вопросу не было принято Советским Союзом в одностороннем порядке - он выступал лишь ведомым в двустороннем процессе
41
корейского урегулирования. Не следует целиком обелять политику Москвы, совершившей множество спорных действий как в своей оккупационной зоне, так и в организации взаимодействия с США [72]. Однако действия Москвы в северной оккупационной зоне были лишь фактором, но никак не первопричиной процесса фиксирования раскола корейского полуострова. Не меньшее (если не большее) число сомнительных шагов на Юге допустили сами американцы - недаром в 1946 г. по Южной Корее прокатилась волна народных выступлений. Строительство самостоятельного коммунистического режима не являлось исходной целью Москвы, но недавние союзники попросту оказались не в силах выработать взаимоприемлемое решение - и каждый раз инициатива по переходу к сценарию, ориентированному на раскол, исходила от американцев.
Примечания
1. Miscamble W. From Roosevelt to Truman: Potsdam, Hiroshima, and the Cold War. N. Y., 2007.
2. Truman H. Memoirs of Harry S. Truman. Vol. I. Year of Decisions. N.Y., 1955. P. 54.
3. Pifer T. "I had always been opposed to colonialism" : President Harry S. Truman and the end of European colonialism." // Electronic Theses and Dissertations. Paper 1139. URL: http://ir.library.louisville.edu/cgi/viewcon-tent.cgi?article=2138&context=etd , свободный. P. 57.
4. MatrayJ. Civil war of a sort. The International origins of the Korean Conflict // The Korean war in Retrospect: Lessons for the future. Lanham, 1998. P. 151.
5. Truman H. Op. cit. P. 265.
6. Bernstein B. Truman at Potsdam. His secret diary // Foreign service journal. 1980. July/august. P. 34.
7. Matray J. Op. cit. P. 153.
8. Hasegawa T. The Soviet Factor in Ending the Pacific War: From the Hirota-Malik Negotiations to Soviet Entry into the War. Wash., 2003. P. 1.
9. Foreign Relations of United States (Далее - FRUS). 1945. The Conference of Berlin. Vol. I. P. 313.
10. ForrestalJ. The Forrestal Diaries. N. Y., 1951. P. 56.
11. На самом деле 88-я отдельная стрелковая бригада, состоящая не только из корейцев, но и из китайцев, включала в себя только четыре стрелковых батальона.
12. FRUS. 1945. The Conference of Berlin. Vol. I. P. 313.
13. FRUS. 1945. Vol. VI. P. 1039; Стоит отметить, что использование 38-й параллели в качестве разграничительной линии не было изобретением американцев. 9 июня 1896 г. японский посланник А. Ямагата внёс предложение о разделе по ней Кореи в ходе переговоров с министром иностранных дел Российской империи А. Б. Лобановым-Ростовским. На тот момент Россия предпочла сохранить независимость Кореи и отвергла эту идею.
14. Корейский вопрос и американские войска в Южной Корее. Пхеньян, 2003. С. 10.
15. WellesS. Seven decisions that shaped History. N.Y. 1950. P. 167.
16. Truman H. Memoirs. Vol. 2. Years of Trial and Hope. N. Y., 1955. P. 317.
17. Byoung-Lo Philo Kim. Two Koreas in Development: A Comparative Study of Principles and Strategies of Capitalist and Communist Third World Development. New Brunswick, 1995. P. 88.
18. Song-ch'ol Yang. The North and South Korea political systems. Seoul, 1999. P. 159.
19. Ki-baik Lee. A New History of Korea. Cambridge, 1988. P. 376.
20. Ки Кван Со. Московское совещание министров иностранных дел (декабрь 1945 г.) и раскол Кореи // Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 5. С. 97.
21. Отношения Советского Союза с Народной Кореей. М., 1981. С. 13.
22. Cumings B. The Origins of the Korean war (in 2 vols.). Vol. 1. Liberation and the Emergence of Separate Regimes, 1945-1947. Seoul, 2002. P. 392.
23. FRUS 1945. Vol. VI. P. 1074.
24. Ibid. P. 1146; Hodge J. With the US Army in Korea // National Geographic Magazine, June, 1947. P. 840; War Department Incoming Classified Message, September 28, 1945 URL: http://www.trumanlibrary.org/whistles-top/study_collections/korea/large/documents/pdfs/kr-6-13.pdf . P. 10.
25. FRUS. 1945. Vol. VI. P. 1146-1147; War Department Incoming Classified Message, September 28, 1945 URL: http://www.trumanlibrary.org/whistlestop/study_collections/korea/large/documents/pdfs/kr-6-13.pdf. P. 10. FRUS 1946. Vol. VIII. P. 647.
26. Ibid. P. 641.
27. Cumings B. Op. cit. P. 183.
28. Ibid. P. 186.
29. Отношения Советского Союза с Народной Кореей. М., 1981. С. 16-17.
30. FRUS. 1945. Vol. II. P. 619.
31. Ки Кван Со. Указ. соч. С. 98.
32. Stettinius E. The Diaries, 1943-1946. N. Y., 1975. P. 40-41.
33. Интересно, что этот опыт стал успешным и в антиколониальном плане - в 1979 г. кондоминиум вошёл в состав новопровозглашённой республики Кирибати.
34. StetteniusE. Op. cit. P. 41.
35. Donovan F. Mr. Rosevelt's four freedoms. N. Y., 1966. P. 22.
36. DallekR. Franklin. D. Roosevelt and American foreign policy, 1932-1945. N. Y., 1979. P. 429.
37. Цит по: Kim J. Representing the Invisible: The American Perceptions of Colonial Korea (1910-1945). N. Y., 2011. P. 333.
38. FRUS. 1943. Vol. 3. P. 1096.
39. Цит. по: Ки Кван Со. Указ. соч. С. 104.
40. Асмолов К. В. От Тэвонгуна до Сонгуна. Очерки социально-политической истории Кореи в новое и новейшее время. Ч. 2. [Рукопись предоставлена автором.] Гл. 2. С. 3.
41. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 794.
42. Ibid. P. 611-612.
43. Ibid. P. 713-714.
44. Our Documents - Truman Doctrine (1947) URL: https://www.ourdocuments.gov/doc.php?flash= true&doc=81, свободный.
45. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 621.
46. Nahm A. Historical Dictionary of the Republic of Korea / A. Nahm, J. Hoare. Lanham; Toronto; Oxford, 2004. P. 193.
47. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 622.
48. Советский Союз и корейский вопрос. С. 46-47.
49. Там же. С. 50-51.
50. АВП РФ. Ф. 102. Оп. 7. П. 3. Д. 2. Л. 18.
51. Hyun Woong Hong American foreign policy toward Korea, 1945-1950. Stillwater, 2007. P. 176.
52. Containment: documents on American policy and Strategy, 1945-1950. N. Y., 1978. P. 78.
53. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 738-739.
54. Ibid. P. 773-774.
55. Ibid. P. 773.
56. Ibid. P. 778.
57. Ibid. P. 776.
58. A Program for a More Effective United Nations // The Department of State Bulletin. 1947. Vol. 17. P. 618.
59. Ibid. P. 620.
60. Устав ООН. ГЛАВА XVII: МЕРОПРИЯТИЯ ПО БЕЗОПАСНОСТИ В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД. URL: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/chapter-xvii-0/index.html, свободный.
61. Ryo Sung Chol Korea: The 38th Parallel North. Honolulu, 1995. P. 218-219.
62. Советский Союз и корейский вопрос. М., 1948. С. 53-55.
63. Согласно договорённостям Австралии с Великобританией, первая должна была занять место Соединённого Королевства среди держав, устанавливающих четырёхстороннюю опеку над Кореей, в случае реализации подобного варианта.
64. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 543-544.
65. Ibid. P. 852.
66. Yearbook of the United Nations. 1947-1948. N. Y., 1949. P. 82.
67. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 820.
68. Ibid. P. 857-859; Resolutions: General Assembly (GA), 2nd session: United Nations (UN). 1947. A/RES/112(II) [A-B] The problem of the independence of Korea. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/ RES0LUTI0N/GEN/NR0/038/19/IMG/ NR003819.pdf , свободный.
69. Encyclopedia of the Korean war. Vol. III. Santa Barbara, 2002. P. 806.
70. Попов И. М. Корея в огне войны: к 55-летию начала войны в Корее: 1950-1953 гг. / И. М. Попов, С. Я. Лавренов, В. Н. Богданов. М., 2005. С. 25.
71. См. подробнее: Садаков Д. А. Восприятие американцами советской политики в северной части корейского полуострова в 1945-1948 гг. // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2015. № 8. С. 58-69.
Notes
1. Miscamble W. From Roosevelt to Truman: Potsdam, Hiroshima, and the Cold War. N. Y., 2007.
2. Truman H. Memoirs of Harry S. Truman. Vol. I. Year of Decisions. N.Y., 1955. P. 54.
3. Pifer T. "I had always been opposed to colonialism" : President Harry S. Truman and the end of European colonialism." // Electronic Theses and Dissertations. Paper 1139. Available at: http://ir.library.louisville.edu/cgi/ viewcontent.cgi?article=2138&context=etd , свободный. P. 57.
4. Matray J. Civil war of a sort. The International origins of the Korean Conflict / / The Korean war in Retrospect: Lessons for the future. Lanham, 1998. P. 151.
5. Truman H. Op. cit P. 265.
6. Bernstein B. Truman at Potsdam. His secret diary // Foreign service journal. 1980. July/august. P. 34.
7. Matray J. Op. cit. P. 153.
8. Hasegawa T. The Soviet Factor in Ending the Pacific War: From the Hirota-Malik Negotiations to Soviet Entry into the War. Wash., 2003. P. 1.
9. Foreign Relations of United States (Далее - FRUS). 1945. The Conference of Berlin. Vol. I. P. 313.
10. Forrestal J. The Forrestal Diaries. N. Y., 1951. P. 56.
11. Actually the 88th independent infantry brigade, consisting not only of Koreans but also the Chinese, had only four infantry battalions.
12. FRUS. 1945. The Conference of Berlin. Vol. I. P. 313.
13. FRUS. 1945. Vol. VI. P. 1039; it is worth noting that the use of the 38th parallel as the dividing line was not an invention of the Americans. 9 Jun 1896 during the talks with Minister of foreign Affairs of the Russian Empire A. B. Lobanov-Rostovsky Japanese envoy A. Yamagata made a suggestion about the division of Korea along it. At that time, Russia had chosen to maintain the independence of Korea and rejected the idea.
14. The Korean question and USA forces in South Korea. Pyongyang. 2003. P. 10.
15. Welles S. Seven decisions that shaped History. N.Y. 1950. P. 167.
16. Truman H. Memoirs. Vol. 2. Years of Trial and Hope. N. Y., 1955. P. 317.
17. Byoung-Lo Philo Kim. Two Koreas in Development: A Comparative Study of Principles and Strategies of Capitalist and Communist Third World Development. New Brunswick, 1995. P. 88.
18. Söng-ch'öl Yang. The North and South Korea political systems. Seoul, 1999. P. 159.
19. Ki-baik Lee. A New History of Korea. Cambridge, 1988. P. 376.
20. Ki Kwang So. [Moscow meeting of foreign Ministers (December 1945) and the division of Korea] // Problems of the Far East. 1997, No. 5, p. 97.
21. The relationship of the Soviet Union with People's Korea. M. 1981. P.13.
22. Cumings B. The Origins of the Korean war (in 2 vols.). Vol. 1. Liberation and the Emergence of Separate Regimes, 1945-1947. Seoul, 2002. P. 392.
23. FRUS 1945. Vol. VI. P. 1074.
24. Ibid. P. 1146; Hodge J. With the US Army in Korea // National Geographic Magazine, June, 1947. P. 840; War Department Incoming Classified Message, September 28, 1945 Available at: http://www.trumanlibrary.org/ whistlestop/study_collections/korea/large/documents/pdfs/kr-6-13.pdf . P. 10.
25. FRUS. 1945. Vol. VI. P. 1146-1147; War Department Incoming Classified Message, September 28, 1945 Available at: http://www.trumanlibrary.org/whistlestop/study_collections/korea/large/documents/pdfs/kr-6-13.pdf . P. 10.FRUS 1946. Vol. VIII. P. 647.
26. Ibid. P. 641.
27. Cumings B. Op. cit P. 183.
28. Ibid. P. 186.
29. The relationship of the Soviet Union with People's Korea. M., 1981. Pp.16-17.
30. FRUS. 1945. Vol. II. P. 619.
31. Ki Kwang So. Op. cit. p. 98.
32. Stettinius E. The Diaries, 1943-1946. N. Y., 1975. Pp. 40-41.
33. Interestingly that this experience was successful in the anti-colonial plan in 1979, the condominium became part of the newly proArt.ed Republic of Kiribati.
34. Stettenius E. Op. cit. P. 41.
35. Donovan F. Mr. Rosevelt's four freedoms. N. Y., 1966. P. 22.
36. Dallek R. Franklin. D. Roosevelt and American foreign policy, 1932-1945. N. Y., 1979. P. 429.
37. Cited from: Kim J. Representing the Invisible: The American Perceptions of Colonial Korea (1910-1945). N. Y., 2011. P. 333.
38. FRUS. 1943. Vol. 3. P. 1096.
39. Cit. by: Ki Kwan So. Op. cit. P. 104.
40. Asmolov K. V. Ot Tehvonguna do Songuna. Ocherki social'no-politicheskoj istorii Korei v novoe i novejshee vremya [From Tevongun to Songun. Essays on the socio-political history of Korea in modern and contemporary times. Part 2]. [Manuscript is provided by the author.] Ch. 2. P.3.
41. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 794.
42. Ibid. Pp. 611-612.
43. Ibid. Pp. 713-714.
44. Our Documents - Truman Doctrine (1947) Available at: https://www.ourdocuments.gov/doc.php? flash=true&doc=81, free.
45. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 621.
46. Nahm A. Historical Dictionary of the Republic of Korea / A. Nahm, J. Hoare. Lanham; Toronto; Oxford, 2004. P. 193.
47. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 622.
48. The Soviet Union and the Korean question. Pp. 46-47.
49. Ibid. Pp. 50-51.
50. AFP RF. F. 102. Inv. 7. Art. 3. 2. Sh. 18.
51. Hyun Woong Hong American foreign policy toward Korea, 1945-1950. Stillwater, 2007. P. 176.
52. Containment: documents on American policy and Strategy, 1945-1950. N. Y., 1978. P. 78.
53. FRUS. 1947. Vol. VI. Pp. 738-739.
54. Ibid. Pp. 773-774.
55. Ibid. P. 773.
56. Ibid. P. 778.
57. Ibid. P. 776.
58. A Program for a More Effective United Nations // The Department of State Bulletin. 1947. Vol. 17. P. 618.
59. Ibid. P. 620.
60. The Charter of the United Nations. CHAPTER XVII: ARRANGEMENTS FOR SECURITY DURING THE TRANSITION PERIOD. Available at: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/chapter-xvii-0/index.html free. (in Russ.)
61. Ryo Sung Chol Korea: The 38th Parallel North. Honolulu, 1995. Pp. 218-219.
62. The Soviet Union and the Korean question. M. 1948. Pp. 53-55.
63. According to the agreement of Australia with Great Britain, the first one was to take the place of the United Kingdom among the powers, which establishes a four-sided trusteeship over Korea, in the case of the implementation of this option.
64. FRUS. 1947. Vol. VI. Pp. 543-544.
65. Ibid. P. 852.
66. Yearbook of the United Nations. 1947-1948. N. Y. 1949. P. 82.
67. FRUS. 1947. Vol. VI. P. 820.
68. Ibid. Pp. 857-859; Resolutions: General Assembly (GA), 2nd session: United Nations (UN). 1947. A/RES/112(II) [A-B] The problem of the independence of Korea. Available at: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/RESOLUTION/GEN/NR0/038/19/IMG/ NR003819.pdf, free.
69. Encyclopedia of the Korean war. Vol. III. Santa Barbara, 2002. P. 806.
70. Popov I. M. Koreya v ogne vojny: k 55-letiyu nachala vojny v Koree: 1950-1953 gg. [Korea in the flames of war: to the 55th anniversary of the outbreak of war in Korea: 1950-1953] / I. M. Popov, S. J. Lavrenov, V. N. Bogdanov. M. 2005. P.25.
71. Read more: Sadakov D. A. Vospriyatie amerikancami sovetskoj politiki v severnoj chasti korejskogo poluostrova v 1945-1948 gg. [Perception of Americans of Soviet policy in the Northern part of the Korean Peninsula in 1945-1948] // Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta - Herald of Vyatka State Humanities University. 2015, No. 8, pp. 58-69.
УДК: 94(410)
Г. А. Довгиленко
Ратификация Лиссабонского договора в Великобритании и консервативная оппозиция
Статья посвящена процессу ратификации Лиссабонского договора в британском парламенте и позиции консервативной партии Великобритании в отношении ратификации данного договора. Подписание Лиссабонского договора являлось одной из важнейших вех в процессе европейского строительства. Договор подразумевал серьезные изменения в структуре Европейского союза, что вызвало неоднозначную реакцию со стороны стран - членов ЕС. В Великобритании, являющейся одной из крупнейших экономик Европы, подписание и дальнейшая ратификация Лиссабонского договора вызвали серьезную критику со стороны консервативной оппозиции. Автор исследует стенограммы заседаний британского парламента, материалы периодической печати и выступления наиболее значимых деятелей консервативной партии Великобритании. В результате автор делает вывод о позиции консервативной партии Великобритании, в отношении ратификации Лиссабонского договора.
The article is devoted to the process of ratification of the Lisbon Treaty in the British Parliament, and the position of the Conservative Party of Great Britain in relation to the ratification of this agreement. The signing of the Treaty of Lisbon was one of the most important milestones in the process of European construction. The agreement meant major changes in the structure of the European Union, which caused a mixed reaction from the EU member states. In the UK, which is one of the largest economies in Europe, the signing and subsequent ratification of the Lisbon Treaty have caused serious criticism from the conservative opposition. The author examines the transcript of the British Parliament sessions, periodical press materials and speeches of the most significant figures of the Conservative Party of Great Britain. As a result, the author concludes about the position of the Conservative Party of Great Britain, on ratification of the Lisbon Treaty.
Ключевые слова: Лиссабонский договор, Гордон Браун, Дэвид Кэмерон, европейская интеграция, Великобритания, ЕС.
Keywords: Lisbon Treaty, Gordon Brown, David Cameron, European integration, United Kingdom, European Union.
«Ратификация Лиссабонского договора в Великобритании и консервативная оппозиция»
Подписание Маастрихтского договора и последующая его ратификация показали серьезный раскол внутри консервативной партии Великобритании, которая на тот момент имела абсолютное большинство в парламенте. Джон Мэйджор с большим трудом смог добиться ратификации договора в парламенте. Однако события «черной среды» 16 сентября 1992 г. ударили по имиджу консервативного правительства. Великобритания покинула ERM (Exchange rate mechanism), а также серь-
© Довгиленко Г. А., 2016
