CC BY
119
КОРЕННОЕ И РУССКОЕ НАСЕЛЕНИЕ НА ЕНИСЕЙСКОМ СЕВЕРЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.
INDIGENOUS AND RUSSIAN POPULATION IN THE YENISEI NORTH IN THE SECOND HALF OF XIX - EARLY XX CENTURIES
Д.Ю. Хоменко D.Yu. Khomenko
Енисейский Север, межэтнические отношения, христианизация коренных народов, «объякучива-ние русских», водоустройство.
Статья посвящена анализу взаимоотношений между коренными народами Туруханского края и русскими во второй половине XIX - начале XX вв. Рассматриваются виды, формы, характер этих отношений. Даётся оценка уровню христианизации коренного населения.
The Yenisei North, ethnic relations, Christianization of the indigenous peoples, "Obyakuchivanie of Russians", water organization.
The article analyses the relationship between the indigenous peoples of the Turukhansk region and the Russians in the second half of the XIX - early XX century. It examines the types, forms and nature of these relationship. It estimates the level of Christianization of the indigenous population.
Проблемой исследования являются межэтнические отношения между коренными народами и русским населением Приени-сейского Севера. Эта тема не нова в научной литературе. Большой научный материал был накоплен в дореволюционной (В. Анучин, М.Ф. Кривошапкин, П.И. Третьяков, А.Я. Тугаринов, П.Е. Островских, В.Л. Исаченко, К.М. Рычков и др.) и советской историографии (Б.О. Долгих, В.И. Васильев, Ю.Б. Симченко, Е.А. Алексеенко, И.С. Гур-вич, Л.В. Хомич и др.). Однако проблема в основном рассматривалась в этнографическом аспекте. В предлагаемой статье делается попытка выявить характер межэтнических отношений между русским и коренным населением Туруханского края в их динамике начиная с середины XIX в. до 1917 г. и рассмотреть влияние капиталистического фактора на их эволюцию.
К середине XIX в. этническая карта Турухан-ского края была в основном сформирована. Она отличалось большим разнообразием. На левом берегу Енисея проживали ненцы (юраки) и селькупы (остяко-самоеды), по обоим берегам - кеты (енисейские остяки), на правом - обитали энцы (самоеды), в таёжной зоне, в междуречье Нижней, Подкаменной Тунгусок и Ангары - племена тунгусов (эвенков). Возле оз. Ессей и по течению
р. Хатанга проживали якуты. Русское население, составлявшее меньшинство, проживало в основном вдоль р. Енисей, а также небольшая группа крестьян Затундринского общества - в бассейне р. Хатанга. Севернее остальных проживали предки нганасан (авамские и вадеевские самоеды), а вдоль Хатангского тракта - долганы.
Численность коренного населения имела устойчивую тенденцию к росту, хотя в отдельные периоды она заметно уменьшалась. Причиной всплесков высокой смертности обычно являлись массовые эпидемии и недоступность медицинской помощи.
Хозяйство коренных народов Севера Приени-сейской Сибири во второй половине XIX в. носило присваивающий характер и включало рыболовство, охоту и оленеводство. Выбор того или иного вида хозяйственной деятельности зависел от географических и климатических условий. Для нганасан, проживавших в тундре относительно изолированно от других народов, основным занятием была охота на дикого оленя. Они перемещались по тундре вслед за стадами диких оленей: зиму проводили в лесотундре, весной перекочёвывали к северу, к морскому побережью, а в августе возвращались обратно.
Во второй половине XIX в. контакты корен-
Таблица 1
Динамика численности населения Приенисейского севера
Народность 1848 1859 1863 1871 1881 1897 1899 1921
Тунгусы (эвенки) 1156 2731 - 1487 401 (часть) - 1762 4543
Нганасаны 504 - - - 158 (часть) - 681 554
Долганы 764 690 - 573 657 - 691 1224
Якуты 662 579 - 568 531 - 581 2274
Самоеды (энцы) 444 721 (вместе с нганасанами) - 1093 (вместе с нганасанами) - - 440 756
Остяки (селькупы) 865 - - - - - 861 1359
Юраки (ненцы) 473 798 - 343 - - 443 2817
Енисейские остяки (кеты) 550 2298 (вместе с селькупами) - 1604 (вместе с селькупами) - - 948 1465
Всего коренных народов 5418 7817 4633 5668 7745 6407 14992
Русские крестьяне - - 1139 1108 - 2655 -
Источники: РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 1005. Л. 11-14; ГАИО. Ф. 24. Оп. 9. Ед. хр. 96. К. 1736. Л. 174; Памятная книжка Енисейской губернии на 1865-66 гг. Спб: тип. К. Вульфа, 1865. С. 182; Третьяков П.И. Туруханский край: его природа и жители. Спб: тип. В. Безобразова и комп., 1871. С. 121; ГАКК. Ф. 117. Оп. 1. Д. 1007. Л. 1 об.; Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т.73: Енисейская губерния. СПб: тип. В.П. Мещерского, 1904. С. 29; ГАКК. Ф. 595. Оп. 30. Д. 1204. Л. 172-176; Доброва-Ядринцева Л.Н. Туземцы Туруханского края: опыт исследования экономического положения. Новониколаевск: изд. Сиб. рев. кома, 1925. С. 12-13.
ного населения с русскими заметно активизируются. Можно выделить две зоны наиболее плотного взаимодействия русского и коренного населения Туруханского края: долина р. Енисей и территория «затундры»: вдоль линии русских станков на Хатангском тракте и в бассейне р. Хатанга. Здесь в результате межэтнических контактов шёл процесс «объякучивания» затундринских крестьян. Этнограф В. Васильев, обследовавший в начале ХХ в. русское население в этом районе, отмечал, что немногочисленные русские крестьяне, жившие по Хете и Хатанге, по образу жизни ничем не отличались от здешних «инородцев», совершенно утратив свой исконный физический и духовный облик. «Русский язык ими совершенно также утрачен, или говорят на нём лишь немногие, якутский же язык сделался для них родным», - писал он [Васильев, 1908, с.31].
Оторванность крестьян затундринского общества от остальной массы русского населения, проживание в непривычных климатических условиях привели к изменению их хозяйственной деятельности: они переняли у окружавших их якутов и эвенков занятие оленеводством, перешли к кочевому образу жизни. Причиной этому могли послужить условия обитания, в которых именно оленеводство представлялось наиболее экономически выгодной формой хозяйства. Изменилась их материальная культура - они перенимали орудия труда, жилища у коренных жителей.
Кроме того, смешанные браки привели и к изменению внешнего облика затундринских крестьян. Результатом сближения затундринских крестьян, якутов и эвенков стало появление новой народности - долган.
В культуре долган отмечается синтез элементов, присущих русским, эвенкам и якутам. Так, основным жилищем долган стал эвенкский чум, но одновременно часть жителей строила русские избы, часть проживала в якутских юртах - балаганах (РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 1005. Л. 2). Кроме того, долганы первыми из народностей Крайнего Севера начали массово использовать балок - домик на полозьях, или нартяной чум, позаимствованный ими у русских купцов. Ставные сети, которыми они пользовались, подразделялись на якутские (из конского волоса) и русские (из пряжи) [Долгих, 1963, с.132]. В долганском фольклоре сочетались якутские предания, эвенкские рассказы и русские сказки [Этническая история ... , 1982, с. 77-78].
Территорией совместного проживания русского и коренного населения были берега р. Енисей. Для жителей деревень (станков), расположенных вдоль реки, основным занятием было рыболовство.
В развитии рыболовного промысла в низовьях Енисея можно выделить несколько этапов. До организации пароходного сообщения по Енисею рыболовным промыслом на Енисее занимались местные жители - русские крестьяне и вы-
ходившие летом на берега реки «инородцы». Их деятельность сводилась в основном к обеспечению рыбой собственного хозяйства, на продажу вывозилось около 230 тонн в год. В 1863 г. после появления частного пароходства вызов рыбы вырос вдвое (450 тонн) и, постепенно увеличиваясь, в 1897 г. достиг 825 тонн [Березовский, 1926, с. 9]. Добытая рыба отправлялась в Енисейск.
Пароходовладельцы монополизировали вывоз рыбной продукции, в результате чего хозяйства, для которых добыча рыбы была основным промыслом, оказались в невыгодных условиях: они могли продавать рыбу только по тем ценам, которые предлагали пароходовладельцы, и у них же покупать необходимые товары: хлеб, чай, орудия промысла и др.
Рыболовным считался район от станка Оси-новского вниз до устья Енисея. Водопользование осуществлялось на основании обычного права, согласно которому «каждый станок считает воды Енисея, с половины расстояния от нижележащего станка и до половины расстояния до вышележащего станка, принадлежащими данному станку» [Материалы ..., 1914, с. 10]. Один из станков (Шорохинский) был заселен оседлыми якутами (РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 1005. Л. 2). Споров между русскими станками о рыболовных песках практически не было. Жители каждого станка самостоятельно определяли водопользование: на одних имели право неводить только те, кто отбывал по-водную гоньбу, на других - все жители.
Коренные жители, выходившие к Енисею в местностях, где проживало постоянное русское население (от ст. Осиновского до ст. Дудинского), свободно пользовались рыболовными местностями. Споров из-за данных территорий не зафиксировано. В 1913 г. вышли на рыболовный промысел 11 ненецких семейств, 10 энецких, 42 селькупских, 5 эвенкских и 100 кетских [Материалы ..., 1915, с. 4].
Кеты наиболее плотно взаимодействовали с русским населением, перенимая у них хозяйственные приемы и элементы быта. Так, в конце XIX в. кеты, жившие в русских деревнях Ярце-во и Ворогово, построили себе первые срубные дома. Позже такие дома появились и в других населённых пунктах. Правда, в домах селились преимущественно те кеты, которые непосредствен-
но проживали в русских станках, работая по найму у русских хозяев. Наиболее зажиточная часть кетов, которая занималась кочевым оленеводством, сохраняла традиционные формы жилища. Русское влияние прослеживалось также и в рационе кетов: они «научились печь пироги, варить суп, жарить мясо и рыбу в посуде с добавлением жира» [Алексеенко, 1967, с. 101, 131]. В обиходе кетов появились покупные изделия русского производства: ткани, готовая одежда, посуда фабричного изготовления [Этническая история ..., 1982, с.113].
В низовьях Енисея постоянно проживало крайне мало русских, сюда регулярно выходили на лето для промысла энцы, долгане, ненцы, остяки. Известно, что в 1860-х гг. они не пускали сюда пришлых рыбопромышленников. В результате изоляции низовские крестьяне к началу XX в. фактически ассимилировались с коренным населением, переняв у них язык, одежду, и даже породнились с некоторыми инородческим семьями [Материалы ..., 1909, с. 20].
С открытием пароходного сообщения в низовья Енисея стали прибывать на промысел артели как из числа жителей туруханских станков, так и нанятые рыбопромышленниками за пределами края. В 1870-х гг. для желающих неводить в низовьях Енисея был установлен так называемый неводной сбор за право пользования рыболовными местностями, признанными за «инородцами», от Бреховских островов вниз по Енисею.
Для беднейших хозяйств, которые не располагали собственными средствами производства, существовала система «обстановки»: богатые местные либо пришлые рыбопромышленники поставляли работникам орудия труда, пищу, одежду в кредит, в залог будущего улова. Нечего и говорить, что данные условия были кабальными и приводили к многолетней задолженности местных жителей своим кредиторам. Системе обстановки подвергались как коренные жители, так и обедневшие русские крестьяне. Этнограф, секретарь Енисейского губернского статистического комитета П.Е. Кулаков в конце XIX в. отмечал, что большинство русских крестьян ведет промысел самостоятельно, тогда как среди инородцев самостоятельных хозяев практически
нет [Кулаков, 1898, с. 82]. И действительно, абсолютное большинство «инородческих» хозяйств, вышедших в 1913 г. в пределах проживания русских на рыболовный промысел, были должниками русского населения. Семейств, которые бы не имели долга перед русскими рыбопромышленниками, насчитывалось по одному у селькупов и эвенков и три - у кетов. Старший специалист по рыболовству, один из участников и организаторов Енисейской научно-промышленной экспедиции 1908-1915 гг. В.Л. Исаченко показал зависимость суммы долга от продолжительности занятия рыбным промыслом - чем дольше семья выходит на промысел, тем выше сумма долга [Материалы ..., 1915, с. 56-57]. Аналогичная картина показана и по коренным народностям, выходившим на промыслы в низовьях Енисея. Материалы переписи 128 чумов, обнаруженных экспедицией в 1909 г. показывают, что из 91 ненецкого семейства долга перед русскими не имели
2, из 14 долганских - 1, из 18 энецких - ни одного, из 5 остяцких - 1 [Материалы ..., 1909, с. 15]. Однако следует учесть, что имеющаяся статистика касается только тех хозяйств, которые занимались рыболовством на Енисее. Общепризнанно, что к рыболовству как к основному промыслу, прибегали самые обедневшие, мало- и безолен-ные хозяйства коренных жителей. Этим, надо полагать, и объясняется такое большое количество должников среди аборигенов.
Однако не только коренные жители попадали в кабалу к рыбопромышленникам. Беднейшие крестьяне также пользовались системой «обстановки». Статистик, участник Енисейской торговопромышленной экспедиции А.Г. Шлихтер указывал, что 39,5 % крестьянских хозяйств заканчивали год с дефицитом бюджета, а это значит, что они оставались в долгу у своих хозяев [Материалы ., 1916, с. 90].
Сложно сказать, носила ли эксплуатация коренного населения дискриминационный характер. Известно, что русские низовьев Енисея называли своих должников «мои азиатцы», а те, в свою очередь, кредитора именовали не иначе как «хозяин» [Материалы ..., с. 17]. Однако и русские крестьяне называли «хозяином» своего кредитора [Материалы ..., 1916, с. 89]. Первопричиной закабаления «инородцев» было их
бедственное экономическое положение, а не этническая принадлежность. В сохранившихся немногочисленных свидетельствах об отношениях между русскими и коренными жителями практически не встречается фактов ксенофобии, сообщений о конфликтах, вызванных неприятием чужой культуры. Скорее наоборот, даже в семьях зажиточных русских, державших в работниках инородцев, отмечалось стремление как-то облегчить общение с ними с помощью обучения русскому языку и грамоте. Так, энец Петр Спиридонович Болин, состоявший в работниках у купца Ермакова, много позднее, в 1930-х гг., вспоминал, что сыновья его хозяина учили его грамоте. Правда, сам хозяин запрещал им это делать [Васильев, 1963, с. 49].
В 1906 г. было организовано казённое пароходное сообщение с низовьями Енисея, что привело к массовому притоку сюда рыбопромышленников. В этой ситуации обостряется вопрос о принадлежности рыболовных тоней. Были зафиксированы случаи, когда пришлые рыбопромышленники не пускали коренных жителей на территории, где те издревле промышляли рыбу [Материалы ..., 1909, с. 17].
Сибирские власти с целью урегулирования споров, возникавших между местным населением и частным капиталом, принимают правила, согласно которым вся местность к северу от 69 градуса с.ш. объявлялась ненаселённой, а находящиеся на этой территории рыболовные пески объявлялись государственной собственностью, сдаваемой с торгов в аренду. По результатам проведенных в 1909 г. торгов из 125 новообразованных рыболовных участков в аренду были сданы 73, а 52 - предоставлены в пользование местным жителям. Больше половины участков достались «Енисейской компании пароходства», которая не стала организовывать собственный промысел, а отдала их в субаренду местному населению. По условиям аренды компания получала половину улова по цене, которую она сама назначала [Очерки ., 1909, с. 23]. Таким образом, коренное и местное русское население оказалось в кабальной зависимости от крупного капитала. Коренные жители потеряли доход от неводного сбора, а русское местное население оказалось в невыгодном по-
ложении при распределении рыболовных угодий. Однако, несмотря на явный ущерб, понесенный местным населением в результате введения новых правил, какого-либо организованного протеста не последовало. Во-первых, мероприятия затронули немногочисленную группу населения, а во-вторых, само население, разобщенное по этническим и социальным признакам, оказалось совершенно не способно к защите своих прав.
Важным фактором, влиявшим на межэтнические отношения, являлась политика христианизации коренного населения. Чем ближе к русским проживали северные народности, тем больше среди них встречалось православных. Так, по данным на 1884 г., среди энцев крещёными числились 93 %; ненцев - 87 %; селькупов - 76 %; кетов - 69 %; тунгусов (вместе с долганами) -59 %. Лишь среди авамских и вадеевских самоедов (предков нганасан) не числилось ни одного крещёного (Подсчитано по: ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 26. Л. 75 об.- 76 об.).
Православие явилось одним из факторов этногенеза долган: и якуты, и вошедшие в состав долган тунгусы, и тем более русские были крещены, носили христианские имена и фамилии, почитали иконы.
Православие было частью русской культуры, поэтому христианизация была важным элементом инкорпорации коренных народов Сибири в культурное пространство империи. Обращение в православие, пускай даже и формальное, приближало коренных жителей к русским: они получали русские имена и фамилии, частично перенимали обряды и т. д. Например, кеты в конце XIX в. начали ставить кресты на могилах, хранить среди прочих святынь иконы и крестики [Алексеенко, 1967, с. 169].
Однако на Енисейском Севере этот процесс был далёк от завершения. Коренные жители поверхностно относились к принятию крещения и шли на этот шаг, главным образом преследуя чисто меркантильные цели - освобождение новокрещеных от ясака на три года. Отчеты православных священников содержат немало свидетельств о сохранении многочисленных пережитков язычничества среди коренного населения. Миссионер иеромонах Платон в своем отчете
приводит пример, что среди 11 крещеных «инородцев» никто не знал имени, данного им при крещении [Отчёт, 1900, с. 13]. Аналогичные примеры из своей практики приводил в 1893 г. священник Тазовской Николаевской церкви В. Заводский (ГАКК. Ф. 667. Оп. 1. Д. 58. Л. 3об-4). Священник той же церкви М. Суслов отмечал, что христианизация у коренных народностей Енисейского Севера причудливо сочетается с языческими представлениями. Бог в их представлении имеет антропоморфное происхождение, «он также пьет и ест и одевается, как человек» (Там же. Д. 14. Л. 86-86об.).
Исполнение церковных обрядов жителями Туруханского края было крайне нерегулярным. Так, в 1893 г. на исповедь пришли только 17 % населения края (включая и русских) [Извлечение, 1894, с. 30]. Среди коренного населения часто встречались браки, не освященные церковным ритуалом, редким было посещение храмов в Рождество и Пасху, не прижился среди них и обряд христианского погребения [Отчёт ... , 1900, с. 186-187].
Имеющийся материал показывает, что правительство не проводило какой-либо целенаправленной политики по инкорпорации коренных народов в имперское культурное пространство. Довольно индифферентно оно относилось и к идее культурного миссионерства русских крестьян. Русский крестьянин был, по существу, брошен правительством на произвол судьбы. В условиях Крайнего Севера, где невозможно было ведение привычного земледельческого хозяйства, русские переходили к рыболовству либо оленеводству. Потеря частью русских своей национальной идентичности была даже не замечена администрацией: они продолжали числиться крестьянами Затундринского общества.
Переход правительства в начале XX в. к политике активной русификации слабо коснулся Туруханского края. Коренные народы, проживавшие здесь, были оставлены в прежнем юридическом статусе «бродячих инородцев». Мероприятия в области водоустройства по своим масштабам были здесь несравнимы с земельными изъятиями, которые производились под нужды столыпинских переселенцев у хакасов, бурят, бара-бинских татар и др.
Список сокращений
1. ГАКК - Государственный архив Красноярского края.
2. ГАИО - Государственный архив Иркутской области.
3. РГИА - Российский государственный исторический архив.
Библиографический список
1. Алексеенко Е.А. Кеты: историко-
этнографические отроки. Л.: Наука, 1967. 262 с.
2. Березовский А.И. Рыбный промысел Приени-сейского края и пути его развития. Красноярск, 1926.
3. Васильев В.И. Лесные энцы // Сибирский этнографический сборник. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. V., ТИЭ. Т. 84. С. 33-70.
4. Васильев В. Угасшая русская культура на дальнем севере // Сибирские вопросы. 1908. № 1. С. 29-34.
5. Долгих Б.О. Происхождение долган // Сибирский этнографический сборник. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т.У, ТИЭ. Т. 84. С. 92-141.
6. Извлечение из отчёта о миссионерской деятельности в Енисейской епархии в 1892 г. // Енисейские епархиальные ведомости. 1894. № 2.
7. Кулаков П.Е. Рыбный промысел и рыбная торговля в низовьях Енисея (в Туруханском крае) // Русское судоходство. 1898. № 12. С. 49-104.
8. Материалы по исследованию р. Енисея в рыбопромысловом отношении. Красноярск:
тип. М.И. Абалакова, 1909. Вып. 2. 31 с.
9. Материалы по исследованию р. Енисея в рыбопромысловом отношении. Красноярск:
тип. М.И. Абалакова, 1914. Вып. 8, ч. 1. 190 с.
10. Материалы по исследованию р. Енисея в рыбопромысловом отношении. Красноярск:
тип. М.И. Абалакова, 1915. Вып. 9. 62 с.
11. Материалы по исследованию р. Енисея в рыбопромысловом отношении. Красноярск: Ен. губ. эл. тип., 1916. Вып. 8, ч. 2. 99 с.
12. Отчёт Енисейского епархиального комитета Православного миссионерского общества за 1899 г. // Енисейские епархиальные ведомости. 1900. № 7-8.
13. Отчёт Енисейского епархиального комитета православного миссионерского общества за 1900 г. // Енисейские епархиальные ведомости. 1901. № 7.
14. Очерки сибирской жизни // Сибирские вопросы. 1909. № 20. С. 18-24.
15. Этническая история народов Севера. М.: Наука, 1982. 269 с.
