CC BY
11
15. Smith N. Conventionalization and democratization in a radio chat show: a grammar-led investigation. Language Sciences. 2020.
16. Fairclough N. Analysing Discourse: Textual Analysis for Social Research. London: Routledge, 2003.
17. Fairclough N Discourse and social change. Cambridge: Polity Press, 1992.
18. Orlov G.A. Sovremennaya anglijskaya rech': uchebnoe posobie dlya vuzov po special'nosti «Anglijskij yazyk i literatura». Moskva: Vysshaya shkola, 1991.
19. Brown C., Jute G. Discourse Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.
20. Quirk R. Style and Communication in the English Language. Published, 1982.
21. Foster K., Morris Ch. Listening Comprehension. Exploring Authentic Materials. Manchester, 1982.
22. Coates J. The Semantics of the Modal Auxiliaries. London - Canberra: Croom Helm, 1983.
23. Huddleston R., Pullum G. et al. The Cambridge Grammar of the English Language. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
24. Lyons J. Semantics. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.
25. Vejhman G.A. Novoe v anglijskoj grammatike: uchebnoe posobie dlya lingvisticheskih universitetov, institutov i fakul'tetov inostrannyh yazykov. Moskva: Astrel', 2009.
26. Hornbi A.S. Konstrukcii i oboroty anglijskogo yazyka. Moskva: Buklet. Pereveden na russkij yazyk. Oxford, 1992.
27. Alexander L.G. Longman English Grammar. Twentieth impression. New York, 2003.
28. Cowan R. The Teacher's Grammar of English. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.
29. Swan M. Walter C. Oxford English Grammar Course. Advanced. Student's book with answers. Oxford: University Press, 2015.
30. Vejhman G.A., Vejhman G.A. Sovremennyj anglijskij. Novejshij spravochnikpo grammatike. Morfologiya. Moskva: Astrel', AST, 2010.
31. Collins Cobuild English Grammar. Moscow: Astrel-AST, 2006.
32. Palmer J. Space junk could be tackled by housekeeping spacecraft. 2011. Available at: https://www.bbc.com/news/science-environment-14405118
33. Baraniuk Ch. The ships that could change the seas forever. 2017. Available at: http://www.bbc.com/future/story/20170918-the-ships-that-could-change-the-seas-forever
34. Okan' D. Zamknutyj krug aviakatastrof (blog). 2019. Available at: http://echo.msk.ru/blog/denokan/2424157-echo/
35. Bonami D. English for Technical Students. Perevedeno na russkij yazyk s originala Moskva: Vysshaya shkola, 1989.
36. Chow D. Enormous 'energy kite' promises a new way to harness wind power. NBC News Tech and Science News. 2018. Available at: https://www.euronews.com/2018/12/05/ enormous-energy-kite-promises-new-way-harness-wind-power-ncna943451
37. The Traveller's Story of a Terribly Strange Bed", in 30 Best British Short Stories. Moscow: Eksmo, 2015.
38. Shukla Sh., Connor-Linton J. Language change. In Ralph Fasold and Jeff Connor-Linton (Eds.) An Introduction to Language and Linguistics. New York: Cambridge University Press, 2013: 275 - 305.
Статья поступила в редакцию 25.03.22
УДК 821.512.145
Zakirzyanov A.M., Doctor of Sciences (Philology), Head of Department of Literary Criticism, G. Ibragimov Institute of Language, Literature and Art of the Tatarstan Academy of Sciences (Kazan, Russia), E-mail: alfat_zak@mail.ru
Gabidullina F.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Elabuga Institute, Elabuga Branch of Kazan Federal University (Elabuga, Russia), E-mail: farida-vip@mail.ru
Zakirzyanova L.A., Cand. of Sciences (Psychology), senior lecturer, Institute of Psychology and Education, Kazan Federal University (Kazan, Russia), E-mail: lutsia_zak@mail.ru
THE QURANIC MOTIVES IN CONTEMPORARY TATAR DRAMA DATA ABOUT THE AUTHORS. The article studies the reflection of the Quranic motives in the contemporary Tatar drama. Turning to the study of the plays by T. Minnulin, Z. Khakim, G. Kayumov, R. Zaidulla and others, the author identifies directions of search in drama, defines the variety of themes and motives, and reveals the richness of applied artistic techniques and art tools. The analysis of the texts helps to reveal the characters' attitude to religion, the circulation nature of the Quranic motives and their connection with the main idea of the work. By synthesizing genres, relying on images, symbols, artistic details, the playwrights achieve an assessment of the actions and deeds of the characters, and on this basis they come to the disclosure of the main idea of the play. All of the above lets the researchers talk about the authors' ideological and aesthetic search and the possibility to define ways of developing drama in the future.
Key words: Tatar drama, Islam values, motive, conflict, character, idea.
А.М. Закирзянов, д-р филол. наук, зав. отделом литературоведения Института языка, литературы и искусства имени Г. Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан, г. Казань, E-mail: alfat_zak@mail.ru
Ф.И. Габидуллина, канд. филол. наук, доц., Елабужский институт Казанского федерального университета, г. Елабуга, E-mail: farida-vip@mail.ru Л.А. Закирзянова, канд. псих. наук, доц., Институт психологии и образования Казанского федерального университета, г. Казань, E-mail: lutsia_zak@mail.ru
КОРАНИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В СОВРЕМЕННОЙ ТАТАРСКОЙ ДРАМАТУРГИИ
В статье исследуется отражение коранических мотивов в современной татарской драматургии. Обратившись к изучению пьес Т. Миннулина, З. Хакима, Г Каюмова, Р. Зайдуллы и др., автор выявляет направления поисков в драматургии, определяет разнообразие тематики и мотивов, раскрывает богатство применяемых художественных приемов и изобразительных средств. Посредством анализа текстов раскрываются отношение героев к религии, природа распространения коранических мотивов и их связь с основной идеей произведения. Путем синтезирования жанров, опираясь на образы, символы, художественные детали, драматурги добиваются оценки действий и поступков героев, а на основе этого приходят и к раскрытию основной идеи пьесы. Все вышесказанное позволяет говорить об идейно-эстетических поисках авторов и о возможности определить пути развития драматургии в будущем. Ключевые слова: татарская драматургия, ценности ислама, мотив, конфликт, характер, идея.
В конце ХХ века татарская драматургия вышла на рубежи новых поисков, которые характеризуются переплетением романтических и реалистических мотивов, использованием новых художественных приемов и изобразительных средств, ставя в центр внимания личность человека, его духовные переживания [1-10].
В татарской сценической литературе наряду с обращением к новым темам, мотивам и жанрам наблюдается возврат к традиционным приемам реализма и романтизма, активное использование модернистских и постмодернистских изобразительных средств [3, с. 12]. Одно из серьезных направлений поисков в драматургии связано с включением определенных религиозных и философских идей и воззрений в канву произведения, чтобы тем самым воссоздать целостное представление о национальной жизни татар. Авторы с целью отображения и в некоторой степени даже формирования татарского образа жизни и татарского национального характера обращаются к весьма сложным вопросам религиозного бытия. Вот некоторые из них: стремление жить по-новому и учение Корана;
сокровенные чувства человека и философские размышления о вечном; удовольствия бренного мира и мост над адом Сират при переходе в вечность; религиозно-мифологические традиции и ментальные свойства татарского народа; образы пророков и предания о святых и т.п. Еще одна особенность заключается в том, что в одном и том же произведении они зачастую отображаются одновременно, будучи представленными в разных пластах. Успешные и плодотворные примеры того, как коранические мотивы, переплетаясь и взаимообогащая друг друга, служат раскрытию идейного содержания произведений, мы находим в пьесах Т. Миннуллина «Гeнаhсыз гeнаhлылар» («Невинные грешники», 1996; на сцене шла под называнием «Любовница»), «Саташу», («Одержимый», 2001), «Мулла» («Священнослужитель», 2006), Г. Каюмова «Сагынырсьщ эле син дэ бер...» («Ты еще затоскуешь обо мне...», 2002), З. Хакима «Телсез куке», («Немая кукушка», 2003), И. Зайниева «Суган чэчэге» («Полевой цветок», 2007), Р Зайдуллы <^леп яратты» («Любовь бессмертная», 2010) и др. Изучение отдельных произведений названных авторов под углом зрения темы данной статьи помогает понять суть
художественно-эстетических поисков, идущих в татарской сценической литературе, выявить те приемы и изобразительные средства, к которым обращались авторы с целью воссоздания картины национального мира, и понять, в чем их особенности. Целью настоящего исследования является выявление особенностей преломления мотивов Корана и их роли в формировании основной идеи произведений современной драматургии. Поставленная цель предусматривает решение следующих задач: определение места мотивов Корана и их функционирования в современной татарской драматургии; выявление социокультурных условий, приводящих к определенным изменениям традиционных исламских ценностей; выявление связи мотивов Корана с позицией автора и основной идеей произведения; раскрытие связи национальных особенностей с религиозно-философскими воззрениями, содержащимися в пьесах.
Настоящее исследование представляется актуальным ввиду того, что, во-первых, анализ современной татарской драматургии в аспекте отражения в ней мотивов Корана позволяет определить направление художественных поисков, во-вторых, выявить продолжения традиций, новых приемов и изобразительных средств, в-третьих, рассмотреть идейно-эстетические особенности произведений и национальной идентичности художественных образов.
Научная новизна настоящего исследования определяется изучением пьес современных татарских авторов в аспекте отражения мотивов Корана в связи с художественным мышлением автора, жанром пьес и основной идеей произведений.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в курсах по истории и теории национальной литературы, на спецкурсах и семинарах по современной драматургии. Теоретическая значимость работы заключается в конкретизации знаний о смене ориентиров в современной драматургии, а также в корректировке литературоведческих знаний о татарской драматургии и национальных литератур в целом.
Основываясь на положениях герменевтики, посредством интерпретации литературных текстов раскрываются их внутренние свойства, определяются признаки и особенности художественного мышления, а также позиция автора. При этом нами были использованы системно-структурный и комплексный методы, позволяющие более полно отразить особенности коранических мотивов в рассматриваемых произведениях.
Татарская литература на протяжении веков, отвечая духовным запросам народа, отображала его образ жизни, национальные черты, насущные чаяния и стремления. Когда наши древние предки на стыке 1Х-Х веков приняли религию ислама, то и писатели стали отображать жизнь человека исходя из канонов ислама, опираясь на общие философские и эстетические принципы [7, с. 127]. Именно они и стали основными качествами, определяющими бытие человека от рождения и до смерти. Мы видим, что многочисленные сюжеты, темы и мотивы, художественные детали, образы и символы заимствованы из священной Книги мусульман, из религиозных обрядов и обычаев, религиозной мифологии. В произведениях художественной литературы человек и окружающая его среда, отображаемые во взаимосвязи с религиозными взглядами, призывали читателя жить осознанно и осмысленно, по нравственным канонам, помогали взращивать в душе семена добра, милосердия и красоты, формируя истинно верующего человека. С принятием ислама литераторы, как правило, свои произведения начинали с восхваления Аллаха, пророка Мухаммада (с.гв.). Татарская литература периода досоветской эпохи развивалась в трех тесно взаимосвязанных направлениях: религиозно-нравственном, суфийском, светском. Хотя они и отличались по своим целям и творческим принципам, их общую основу составляла опора на Коран. Сутью этого единства является философия учения ат-Таухид, то есть признание Аллаха Всевышнего как единого и вездесущего. В советскую эпоху партийная идеология стремилась вытравить из литературы религиозные мотивы, образы, а также связи с Востоком и, следует отметить, во многом преуспела в этом деле. Однако татарская литература всегда бережно относилась к сохранению нравственных ценностей, поэтому в самых лучших произведениях нашли отражение и идеи, отстаиваемые в Коране.
Переворот в общественном сознании в конце ХХ века вновь вызвал интерес к религии и вопросам о значении религиозных и духовных ценностей в человеческом бытии. В художественной литературе это нашло наиболее полное отражение. С одной стороны, возвращение к читателю ранее изъятых произведений с религиозным содержанием позволило восстановить историю литературы во всей целостности, с другой стороны, современные литераторы также приходят к отображению разных граней бытия человека, серьезных и важных вопросов прошлого и настоящего, преломляя их сквозь призму нравственных ценностей ислама [1, с. 367]. Татарскую литературу, в том числе и драматургию конца ХХ -начала ХХ1 вв., нельзя рассматривать в отрыве от религиозных нравственных канонов.
Произведения современной драматургии, пронизанные религиозным содержанием, отличаются в первую очередь стремлением раскрыть философию бытия. Нашедшие в них отражение серьезные нравственные и философские, социальные и общественные проблемы современности никого не оставляют равнодушным. Признанный драматург Т. Миннуллин в одной из своих статей написал: "Для меня священная книга - Коран. Себя я считаю правоверным мусульманином, воспитанным в мусульманских традициях, и желаю, чтобы и мой ребенок, и мои внуки были продолжателями этой традиции" [9, с. 273]. Поэтому
в его пьесах, написанных на стыке двух веков, сложные вопросы бытия рассматриваются сквозь призму исламского вероучения. Пьесы Т. Миннуллина отличаются художественной отточенностью, новизной и смелостью авторских взглядов, зачастую неожиданным разрешением, вовлечением читателя и зрителя в диалог с автором. В драме «Невинные грешники» понятие греха рассматривается в тесной связи с возвращением человека к своей исконной сути - обращением к религиозному учению. Деяния и поступки героя, оцениваемые на основе религиозно-нравственных ценностей, нашедших отражение в священной Книге, позволяют читателю и зрителю также прийти к собственным выводам. В центре пьесы лежат вопросы, связанные с совместным проживанием любящих друг друга мужчины и женщины, не соединенных узами брака и не скрепивших свой союз обрядом никаха. Т. Миннуллин, конечно же, посредством этого явления перед читателем и зрителем ставит чрезвычайно важные и серьезные вопросы. Герои произведения, оказавшись между двумя полярно окрашенными границами - любви и ненависти, греха и расплаты, естественного желания и ответственности, ищут ответ на животрепещущие вопросы. Символом того, что человеку (женщине) удалось победить свои слабости, стать верующим и ступить на путь истинного духовного бытия, можно считать тот факт, как героиня пьесы Аниса над дверью устанавливает шамаиль с молитвой «Аятуль-курси». В ходе развития событий в пьесе постоянно идет поиск ответа на вопрос: «Грешно ли любить?», где автор последовательно подводит читателя и зрителя к главной идее: какими бы прекрасными и верными ни казались, на первый взгляд, те или иные действия и поступки, они не в силах служить оправданием греха, бытию по религиозным канонам нет альтернативы. Человек все равно через поиски и обретение самого себя приходит к вере в Создателя и Творца Аллаха Всевышнего.
Т. Миннуллин, почти всю жизнь посвятивший духовному миру и душевным переживаниям человека, отображая их бесконечное разнообразие и полноту средствами художественной литературы, пишет: «Душе нужна опора. Ведь человеку дано не только брюхо, но и душа. (...) В жизни человека часто случаются моменты, когда он остается один на один с самим собой, со своей совестью. Даже те, кто громогласно кричал, что Бога нет, умирая, взывают к нему!» [8, с. 97]. В драматическом рассказе «Бред» (2001) дается история 25-летней девушки, получившей юридическое образование, но все еще не нашедшей себя в этой жизни. Весь свой праведный гнев автор направляет в адрес системы, социальных условий, вынуждающих людей пойти на крайний шаг - к отказу от собственных родителей, глубокой душевной болью отзываются в нем происходящие в обществе перемены, которые не учитывают, а по сути, зачеркивают прошлый опыт, исконный образ жизни наших предков. Вместе с тем автор ищет ответ на вопрос: «Кто и как поможет таким, как Гузель, из "потерянного поколения?» Мастерство драматурга проявилось в том, что, не ввергая читателя в бурные дискуссии о религии, но всем ходом развития событий он показывает, что на самом краю отчаяния человек ищет спасения у Аллаха, обращаясь к нему как к последней инстанции. После смерти родителей Гузель ищет приюта у своей бабушки, которая проводит дни в служении Всевышнему Творцу, молясь о возвращении внучки к истинной вере. И только там, припав к родному плечу, она находит успокоение своему уставшему телу и израненной душе.
С весьма своеобразным типом молодого героя, махнувшего рукой на законы морали и споткнувшегося при вступлении в большую жизнь, мы встречаемся в психологической драме Г Каюмова «Ты еще затоскуешь обо мне...» (2002). В центре событий, построенных на зеркальной композиции, судьба Гульсины и Карима. Автор ищет новые пути и средства раскрытия противоречий жизни, связывая свои художественно-эстетические воззрения с нравственными и социальными проблемами современности. Душевная эволюция Гульсины происходит вследствие жизненных противоречий и всевозможных коллизий. Социально-психологический тип, представленный в образе Гульсины, оценивается по-разному, вернее, здесь сливаются воедино жалость и тревога, гнев и обвинение вкупе с желанием понять происходящее. Наличие в пьесе двух временных пластов, когда в процессе беседы с психологом Гульсина как будто окидывает мысленным взором последние два года своей жизни, помогает читателю и зрителю глубже понять психологию героя. Духовное преображение молодой женщины не находит отражения в конкретных действиях и поступках, однако сейчас ей не грозит возврат к прежней жизни, пустой и никчемной, как у Саймы и Альберта, она уже не станет заложницей красивой жизни, денег и тряпок.
Образ Карима играет ключевую роль в отображении художественно-эстетических взглядов драматурга. Для читателя же привлекателен накал страстей, продиктованных противоречиями между красотой, духовным богатством человеческой души и дикими нравами современности. Да и сам герой не принадлежит к обычным типам. С одной стороны, эта личность тонкой организацией души и лирико-философским мировоззрением кажется жалкой, замкнувшейся в своем мирке и оторванной от окружающей жизни. Но, с другой стороны, его кротость и терпение вызывают восхищение, а его стремление к душевному спокойствию, вера в силу красоты и желание жить по ее канонам рождают уважение. В тяге героя к миру искусства, когда он всеми фибрами души желает быть выше мелочного, однообразного и суетливого существования, угадывается свойственная мелодраме романтическая приподнятость. В целом сочетание в пьесе разножанровых элементов способствует появлению своеобразного авторского стиля.
Опираясь на самые прекрасные традиции литературы начала ХХ столетия, в современной драматургии судьба человека изображается в неразрывной свя-
зи с судьбой нации, зачастую выступая в качестве главной идеи произведения. Среди проблем, поднимаемых литераторами в связи с судьбой нации, особого внимания заслуживает вопрос о справедливом обществе. Как известно, справедливость - одно из важнейших понятий в мусульманской культуре. Среди множества серьезных вопросов, поднятых в драме З. Хакима «Немая кукушка» (2003), понятие справедливости раскрывается как нравственная ценность, как важнейшее качество, определяющее суть человеческой личности. События, связанные с офицером НКВД - верным стражем системы Зиминым, в пьесе составляют отдельный пласт В его лице мы встречаемся с бесчеловечной сущностью тоталитарного общества. Любым способом - притворной лестью, обманом, запугиванием - Зимин привык добиваться желаемого. Ему не понять, почему Зариф и Зиятдин действуют заодно, защищая и оберегая друг друга. Тоталитарная система не в силах противодействовать сближению, дружбе и даже породнению двух татарских парней, которых объединяет любовь к общей родной земле, своему народу, его задушевным мелодиям и песням. В дружбе двух представителей одной нации видя угрозу системе, Зимин пытается бороться против них крайне несправедливыми способами. А Зариф, уже переживший на своем жизненном пути много горя и угнетения, изображен как великий гуманист. В Коране в суре «Пчелы» сказано: «И если вы наказываете, то наказывайте подобным тому, чем вы были наказаны. А если терпите, то это -лучшее для терпеливых» [6,16: 126, с. 189]. Старик, долгие годы всеми фибрами души противостоявший тирании, не хранит чувства ненависти и зла против людей, подвергавших его суровым испытаниям, он их прощает.
Человеческая личность является самой большой ценностью, а убийство безвинного человека - один из самых больших грехов. Душа убийцы не может обрести покоя ни в этом мире, ни в мире вечном. Говоря о многообразии проявлений философии жизни и смерти, мы могли бы сослаться на многочисленные примеры. В содержании произведений, нацеленных на идейное начало, авторы пытаются найти Истину жизни. Драма молодого драматурга И. Зайниева «Полевой цветок» (2007) базируется на полемике вокруг вопросов о смысле жизни или о том, что означает счастье. Хотя в пьесе посредством вопросов литературы и искусства поднимаются различные серьезные проблемы бытия, двум из них уделяется особое внимание. Первая - это сложные противоречивые отношения между работниками театрального коллектива: писателями-драматургами, режиссерами, артистами, и, как следствие, влияние этих отношений на судьбы отдельных людей; вторая - раскрытие смысла бытия, личной жизни, устремлений и чаяний задействованных в мире искусства творческих личностей. Местами эти проблемы объединяются и наталкивают нас на размышления относительно истинных и ложных ценностей, стремления к истине, лицемерия и т.д. Основную часть событий и явлений составляют коллизии, связанные с судьбой героев. Драматург Султан Кадирхурматов, всю свою жизнь занятый собой и своими интересами, остававшийся равнодушным к участи других, в том числе жены Ландыш, сестренки Галии, своих детей, приходит к тому, что устрашается перед лицом Истины. Та сцена, когда он становится свидетелем того, как его сын Джаудат, захватив с собой револьвер, выходит из дома - и вслед за тем слышится оглушительный выстрел в саду, служит указанием к тому, что все построенное главным героем Султаном в жизни, так же, как его философия, рушится в один миг
В Коране в суре «Семейство 'Имрана» есть такие строки: «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел» [6, 3:l63, с. 50]. В этой жизни одно из самых благородных дел - это радение о судьбе своей нации, разделяя вместе с ней все тяготы, размышляя о её настоящем и будущем, оставаться бдительным и не забывать горьких уроков прошлого. Ярким примером тому может служить драма Р. Зайдуллы «Любовь бессмертная» (2010). Драматург обращается к личности выдающейся татарской женщины, занимающей особое место в истории образования и религиозного просвещения татарского народа. Мухлиса Буби - основательница и первая заведующая школы для девочек в селе Иж-Буби, первая женщина -судья-кази в истории Духовного управления мусульман Центральной России. Как пишет Н. Игламов, «Зайдулла сумел показать, что человек, чья вера (иман) сильна и крепка, способен стойко вынести любые испытания и не сломаться даже перед лицом самой смерти» [5, с. 7]. В пьесе она в первую очередь раскрывается как настоящий человек, ценящий и ставящий превыше всего свою духовную свободу, как женщина, сильная своей верой (иман) и своим образом жизни, согласующимся с требованиями Корана. Источником крепости её духовной силы служит любовь - к Аллаху Всевышнему, к родителям, детям и родственникам, к своей нации, к людям, в целом к жизни. «Я этот мир полюбила безмерно и до конца» [4, с. 153], - говорит Мухлиса Буби. В её глубокомысленных словах, четких действиях и поступках проявляется истинная вера во Всевышнего, а мысли и взгляды, обогащенные хадисами - изречениями пророка Мухаммада (с.г.в.), отличаются глубиной и мудростью. В эстетическом плане Мухлиса - страдающая личность и ее душевное состояние зритель воспринимает как собственное. Единственно возможным путем сохранения татар как нации Мухлиса Буби считает правильное воспитание каждого поколения, обеспечивая условия для образования и просвещения, развивая тягу к культуре и формируя личность с крепкой верой. И всю жизнь она служит этой идее.
Одна из самых важных ценностей, отстаиваемых в Коране, - это признание человека свободным, вместе с тем предоставление возможности религиозной свободы. Как сказано в суре «Корова», «нет принуждения в религии. (...) Кто не
верует в идолопоклонство и верует в Аллаха, тот ухватился за надужную опору, для которой нет сокрушения» [6, 2:257, с. 31]. Вера и поклонение Аллаху имеют смысл и ценность только в том случае, если они искренни и чистосердечны. Только отстаивая личную свободу, крепнет истинная Вера (Иман) человека. Этот чрезвычайно серьезный вопрос насквозь пронизывает всю трагическую судьбу татарского народа. Свидетельством тому служат многочисленные документы, сохранившие примеры насильственного крещения части татарского народа. Своеобразный путь обретения веры нашел отражение в драме Т. Миннуллина «Мулла» («Священнослужитель»). Драма привлекает внимание тем, что основывается на универсальном мифологическом сюжете и мотивах. В сюжетную канву произведения положено событие о том, как окончивший в городе медресе молодой парень по имени Асфандияр приезжает в село служить в качестве муллы, какие трудности претерпевает на пути возрождения веры у жителей села. Хотя в центре текста находится отображение реальной действительности, но автор в тесной связи с мифологическими представлениями раскрывает её в двух планах. В одном - судьба Асфандияра как бы отмечена чертами сходства с жизнью пророка Мухаммада, в другом же обретение героем своей личности через трудности и испытания также объясняется соответствием действий и поступков героя традиционным обрядам: испытание - инициация - обретение себя. В произведении это служит разрушению неправильных устоев жизни в обществе и в маленькой татарской деревне, являющейся его частью; вернее, способствует разрешению противоборства между двумя типами существования и образа жизни. Т. Миннуллин предлагает один вариант национального мифа. В основном содержании это сводится к усвоению уроков прошлого. В широком плане мы встречаемся с интертекстуальностью, связанной с религиозным мифом в поэтике текста. Опираясь на мифологему пророка Мухаммада как образца совершенства, в качестве главных элементов содержания автор выбирает такие его черты, как терпеливость и целеустремленность, и проводит испытание главного героя Асфандияра сквозь призму этих качеств. Ему противостоит вернувшийся в деревню из чужедальних краев Валиахмет. Когда-то его деда, служившего деревенским муллой, отправили на ссылку в Сибирь. Он вернулся, чтобы отомстить жителям деревни, по его собственному выражению, прочесть им «заупокойную» молитву.
В ходе событий Т. Миннуллин раскрывает причины того, почему современная деревня утрачивает свою исконную суть как источника и хранителя татарского духа: первая из них - деревенские жители отчуждаются от обычаев и обрядов предков, исчезает взаимная требовательность, ответственность за других, свойственные сельской общине. В понимании модели мира, построенной драматургом, особую роль занимает бинарная оппозиция вера (иман) - безверие, выведенная на первый план. Путем спасения деревни из этого трагического положения является только возвращение людей к вере и поклонение Аллаху. Слова Асфандияра, являясь выражением авторской позиции, выражают основную идею произведения и звучат как обращение к читателю и зрителю: «Аллах Всевышний! Не лишай детей человеческих своего благословения и милости! Очисти их погрязшие в грехе души! Заблудшим душам покажи прямой путь! Потерявшим веру помоги обрести веру! Наполни их душу состраданием и жалостью! Прости им прегрешения, сделай добрыми их помыслы и намерения! О мой Аллах,о мой Хода, о мой Тенгри!..» [10, с. 197]. Самое важное, «он силен своей духовностью и чувством собственного достоинства» [2] и находит общий язык с подрастающим поколением мальчишек и девчонок, приводит их в дом Аллаха. В конце произведения возглашение азана с минарета мечети учеником Асфандияра Ильдаром -это намек на то, что взгляды муллы одержали верх, а жители деревни встали на путь истинной веры.
Изучив драматические произведения в аспекте отражения в них коранических мотивов, мы пришли к следующему выводу: во-первых, опираясь на традиции татарской литературы, в современной драматургии значительное место занимают нравственные ценности, содержащиеся в учении Корана; во-вторых, в современных пьесах наблюдается некоторая трансформация образа служителя культа по сравнению с тем же образом дореволюционного времени; в-третьих, коранические мотивы, являющиеся основополагающими духовными скрепами, способствуют раскрытию главной идеи пьес, донесению тем или иным автором нравственных убеждений до читателя и зрителя; вступая с ними в незримый полемический диалог тем самым добиваясь желаемого результата; в-четвертых, все произведения объединены основной мыслью неразрывного единства человеческой жизни с религиозно-философскими взглядами и исламским учением; в-пятых, как на протяжении веков религия ислама служила своеобразным оберегом татарского народа, сохраняя его в качестве этноса, так и в современных пьесах религия служит как бы отражением одной из граней национального бытия, способствуя раскрытию героя именно в этой плоскости национальной идентичности.
Таким образом, поставленная цель по выявлению особенностей преломления мотивов Корана и их роли в формировании основной идеи произведений в современной драматургии успешна решена. В работе мы рассмотрели только отдельные аспекты наличия коранических мотивов в произведениях современной драматургии. Результаты исследования могут содействовать дальнейшему изучению поэтики жанра, композиции, системы образов и изобразительских средств в плоскости религиозного контекста, что, несомненно, составляет не только практическую, но и теоретическую ценность подобных исследований.
Библиографический список
1. Ахмадуллин А.Г Татарская драматургия: история и проблематика. Казань, 2012.
2. Гареева Н. Восемь аншлагов в Москве. Татарский мир. 2013; № 2: 13.
3. Загидуллина Д.Ф. Татарская литература и национальный театр: одна дорога на двоих. Театр XXI века и вызовы времени: материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 110-летию татарского театра. Казань, 2016.
4. Зэйдулла РР "Саташкан сандугач" Ьэм башка пьесалар. Казань, 2012.
5. Игъламов Н.Р Экрен генэ ^ил исэ... Зэйдулла Р.Р. "Саташкан сандугач" Ьэм башка пьесалар. Казань, 2012.
6. Коран. Перевод И.Ю. Крачковского. Ростов-на-Дону, 1990.
7. Миннегулов Х.Ю. Тюрко-татарская словесность в контексте межлитературных связей. Казань, 2017.
8. Мицнуллин Т. Туган тел нигэ кирэк? Утырып уйлар уйладым. Кендэлеклэр. Казань, 1997.
9. Мицнуллин Т. Кыйбла кайсы якта? Утырып уйлар уйладым. Кендэлеклэр. Казань, 1997.
10. Мицнуллин Т. Мулла Туфан Мицнуллин. Пьесалар. Казан, 2010.
References
1. Ahmadullin A.G. Tatarskaya dramaturgiya: istoriya iproblematika. Kazan', 2012.
2. Gareeva N. Vosem' anshlagov v Moskve. Tatarskij mir. 2013; № 2: 13.
3. Zagidullina D.F. Tatarskaya literatura i nacional'nyj teatr: odna doroga na dvoih. Teatr XXI veka i vyzovy vremeni posvyaschennoj 110-letiyu tatarskogo teatra. Kazan', 2016.
4. Zqdulla R.R. «Satashkan sandugach» hэm bashka p'esalar. Kazan', 2012.
5. Ig'lamov N.R Э^п genэ ^¡l isэ... Z^dulla R.R. «Satashkan sandugach» hэm bashka p'esalar. Kazan', 2012.
6. Koran. Perevod I.Yu. Krachkovskogo. Rostov-na-Donu, 1990.
7. Minnegulov H.Yu. Tyurko-tatarskaya slovesnost' v kontekste mezhliteraturnyh svyazej. Kazan', 2017.
8. Mi^nullin T. Tugan tel п^э kirak? Utyryp ujlar ujladym. Kеndэleklэr. Kazan', 1997.
9. Mi^nullin T. Kyjbla kajsy yakta? Utyryp ujlar ujladym. Kеndэleklэr. Kazan', 1997.
10. Minnullin T. Mulla Tufan Miynullin. P'esalar. Kazan, 2010.
materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii,
Статья поступила в редакцию 30.03.22
УДК 82
Kadilina O.A., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Kutafin Moscow State Law University (Moscow, Russia)
THE ROLE OF ANALOGY IN VERBALIZING THE REALITIES OF THE OBJECTIVE WORLD. The purpose of the study is to describe the role of analogy in the creation of derivative nominative units in language and speech against the background of modern trends in verbalization of realities of the surrounding reality. To study the role of analogy in verbalization of realities of the reality, the abstraction method and the descriptive-analytical method are used. The article defines factors influencing the use of analogies: the creation of a name for a new concept in accordance with a known word-formation model, the proposal of an expressive name for an existing name of a known reality in a specific speech situation. Depending on the nominative intention and the corresponding sample models, the types of applicable analogies are determined: proper nominative, associative, expressive, situational-compensatory, nominative-adaptive.
Key words: analogy, word-formation model, derived nominative unit, onomasiological category, onomasiological structure, onomasiological basis, onomasiological feature.
О.А. Кадилина, канд. филол. наук, ст. преп., МГЮА имени Кутафина, г. Москва
РОЛЬ АНАЛОГИИ В ВЕРБАЛИЗАЦИИ РЕАЛИЙ ОБЪЕКТИВНОГО МИРА
Цель исследования - описать роль аналогии в создании производных номинативных единиц в языке и речи на фоне современных тенденций вербализации реалий окружающей действительности. Для изучения роли аналогии в вербализации реалий действительности были использованы метод абстрагирования и описательно-аналитический метод. В статье определены факторы, влияющие на использование аналогий: создание наименования для нового понятия в соответствии с известной словообразовательной моделью, предложение выразительного наименования существующему наименованию известной реальности в конкретной речевой ситуации. В зависимости от номинативного намерения и соответствующих моделей-образцов определены виды применимых аналогий: собственно номинативные, ассоциативные, экспрессивные, ситуационно-компенсаторные, номинативно-адаптивные.
Ключевые слова: аналогия, словообразовательная модель, производная номинативная единица, ономасиологическая категория, ономасиологическая структура, ономасиологическая основа, ономасиологический признак.
Находясь в определенном языковом окружении, человек аккумулирует языковые ресурсы, на подсознательном уровне соотносит их с реалиями объективной действительности, а также с коммуникативным намерением и, применяя аналогию, моделирует номинативные единицы. Появление нового наименования основывается на т.н. готовом материале - имеющихся в языке словообразовательных средствах и соответствующих образцах словообразующих структур -словообразующих моделях.
В психологии бытует мнение о том, что наше бессознательное способно выполнять простые действия по принципу «раздражитель - реакция», поставлять базовые факты, узнавать определенные объекты и выполнять натренированные действия [1]. Реагируя на определенный раздражитель - новый объект или объект в новых коммуникативных условиях, оценивая своеобразие ситуации, активный пользователь языка выполняет натренированные годами действия: из имеющегося в языке грамматического ресурса (известных понятийных категорий и их грамматических маркеров) подбирает базовые модели построения слова, сопоставляет их с реалией действительности в конкретных обстоятельствах, то есть приводит в соответствие именованное явление и морфолого-словообра-зовательные образцы, установившиеся в современном языке. Реализован этот процесс может быть благодаря умению номинатора интерпретировать окружающий мир и вычленять (часто подсознательно) нужные словообразовательные модели, актуализированные языковой памятью. Старые (известные) структуры
(словоформы) становятся основой для моделирования новых слов, происходит словообразование по аналогии.
Одним из первых аналогию в языкознании подробно охарактеризовал Ф. де Соссюр [2], соотнеся ее с эволюцией в языке, связав с новообразованиями, интерпретацией языковых единиц или определенных языковых явлений и т.п. По мнению ученого, «аналогия, взятая сама по себе, является лишь одним из аспектов явления интерпретации, то есть проявлением общей деятельности, которая обеспечивает различение языковых единиц, чтобы потом использовать их в речи» [2, с. 209].
Р.Г. Гатауллин [3] в исследовании влияния аналогии на словообразование пришел к выводу о том, что аналогия систематизирует деривационный процесс. Такое влияние аналогии на словообразование проявляется, в частности, в индукции одного словообразующего типа на другой.
Е.С. Кубрякова [4], анализируя номинацию в русском языке, так описала наблюдения за процессом создания производного наименования под влиянием определенного словообразующего образца: «Мы должны констатировать словообразование по аналогии, во время которого словообразующая корреляция как таковая отходит на задний план и во время которого новое наименование становится понятием не столько благодаря его возможной отсылке к мотивирующей единице, сколько благодаря его соседству с однотипными наименованиями и сходству с ними» [4, с. 25]; иначе говоря, «мотивирующей единицей» в таком
