CC BY
29
УДК 947. 084.5 (571.1) А. В. ЧИЧУЛИН
Омский государственный педагогический университет
КООПЕРАТИВНАЯ ПОЛИТИКА
ЗАПАДНОСИБИРСКИХ
ОРГАНОВ ВЛАСТИ
В ПЕРВЫЕ ГОДЫ НЭПА
(1921-1923 гг.)__________________________
В статье предпринимается попытка освещения процесса формирования и развития кооперативной политики западносибирскими органами власти в первые годы нэпа. Анализу подвергается проблема взаимодействия власти и кооперации, принципов выстраивания взаимоотношений между ними. Рассматриваются эволюционные особенности реализации кооперативной политики краевыми органами власти. Статья может быть полезна преподавателям профессиональных учебных заведений и работникам государственных учреждений.
Ключевые слова: власть, государство, интеграция, кооперация, кооперативная политика, нэп.
В комплексе проблем российской истории периода новой экономической политики (нэп), которые подвергаются сейчас переосмыслению, одной из ключевых является объективный анализ кооперативной политики. Её изучение представляет несомненный интерес как для науки, так и для современной практической деятельности в аграрной сфере. Объективное осознание прошлого кооперативного опыта, извлечение из него необходимых уроков — важное условие успешных поисков рациональных путей развития современной России в условиях многоукладной экономики и выхода из мирового экономического кризиса.
Введение нэпа вызвало качественные изменения в дальнейшей реализации кооперативной политики, осуществляемой властью. Как в центре, так и на местах изменение экономического курса было встречено противоречиво. Ситуацию усугубляло отсутствие сколько-нибудь чётких представлений о роли и значении кооперации в новых экономических условиях. Поэтому первые шаги западносибирских органов власти в отношении кооперации были довольно неопределенными и непоследовательными.
Большая часть чиновничьего аппарата, в первые годы нэпа, продолжала руководствоваться в своих действиях идеологией «военного коммунизма» и выступала против восстановления самостоятельности кооперации. Представители сибирских продовольственных комитетов неоднократно настаивали, что распределение и контроль должны находиться только в руках государственных продовольственных органов, так как кооперация является малоэффективной и даже вредной организацией, от услуг которой необходимо отказаться. Чтобы изменить положение дел, складывающихся не в пользу кооперации на IV Сибирской конференции РКП (б) проходившей в августе 1921 г. отмечалось, что в отношении к крестьянской кооперации необходимо проводить организационные мероприятия, развивающие её самодеятельность. Вести разъяснительную политику среди коммунистов , многие из которых смотрят на кооперацию как
на один из методов выкачки хлеба и смутно представляют задачи кооперации [1].
Такие представления препятствовали результативному проведению кооперативной политики. Местные органы власти в целом относились к кооперации с недоверием и отказывали ей в содействии. Они по-прежнему стремились регламентировать и контролировать деятельность кооперативных организаций, тем самым взаимоотношения кооперации и государственных органов в начале нэпа в значительной степени напоминали период «военного коммунизма». Так, на состоявшемся 15 января 1922 г. заседании президиума Омского губернского комитета РКП (б) рассматривался вопрос «о проявлениях некоторой растерянности среди партийных сил по поводу проведения нэпа». Указывалось, что большинство партийцев задаются вопросом, «...до каких пор мы будем отступать перед нэпманом?». В качестве ответа прозвучало следующее: «что будем отступать до тех пор, пока не накопим опыта и сил для наступления. Будем отступать до тех пор, пока не накопим опыта управления хозяйством, но сохраняя командные высоты в своих руках» [2]. Это свидетельствовало о полузависимом состоянии кооперации, а предоставленная ей автономия была на деле временной уступкой, необходимой для восстановления экономики.
Вопреки распоряжениям центра, предоставившим кооперации свободу деятельности и определённую независимость, местные власти развернули активную работу по установлению новой системы контроля над кооперативной системой.
Важнейшим первоочередным направлением деятельности власти, было идейно-политическое «... завоевание кооперации» и «. укрепление нового типа кооперации» [3]. Осуществить это возможно было лишь путём изменения негативного отношения большей части партийных и советских работников к кооперации. На первый план выдвигается пропагандистская работа среди самих коммунистов по обоснованию идеи важности роли кооперации в деле восста-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010
новления экономики. С этой целью в губерниях летом
1921 г. прошли совещания и конференции с обсуждением вопросов развития кооперации. Прежде всего, среди членов партии разъяснялась необходимость учиться работать в системе кооперации, завоёвывать в ней руководящие позиции. Так, на IV партконференции Алтайской губернии, проходившей в августе
1921 г., был заслушан доклад «Кооперативное строительство, организация товарообмена и участие в них РКП(б)». В принятой резолюции говорилось, что «.партия должна иметь преобладающее идейное влияние в кооперации. Партийные органы, как и отдельные товарищи, должны принимать участие во всей кооперативной работе путём участия во всех кооперативных собраниях и конференциях. Агитируя, пропагандируя и проводя политику партии» [4].
В ходе проведения разъяснительных мероприятий о важности кооперации в деле восстановления народного хозяйства постепенно на местах вырабатывалась двойственная кооперативная политика. На сибирских конференциях и пленумах губкомов власть, с одной стороны, настаивала на жестком контроле за кооперацией, а с другой — хотела, чтобы этот контроль не сдерживал её развития. В августе 1921 г. на IV Сибирской партконференции была в основном определенна кооперативная программа, содержащая в себе целый ряд направлений: усиление идейного влияния в кооперации; назначение своих представителей в систему кооперации; обсуждение вопросов о методах кооперативной работы; создание специальных курсов для подготовки кооперативных работников; контроль за работой коммунистов в руководстве кооперации [5].
В рамках реализации этой программы в 1921 г. в Западной Сибири по инициативе партийных органов были созданы коммунистические фракции при кооперативных организациях, которые оказывали порой определяющее влияние на работу кооперативных организаций [6]. Практически все кооперативные вопросы (разработка планов работ кооперации, рассмотрение кандидатур на те или иные должности в системе кооперации, подготовка материалов для кооперативных съездов и т.д.) проходили обсуждение в комфракциях и без их одобрения не могли быть претворены в жизнь [7]. Подобное положение дел свидетельствовало о расхождении с провозглашенными центром принципами. Многие важные вопросы зачастую решались не в пользу кооперации. Отрицательно сказывалось и наследие политики «военного коммунизма» во взглядах членов комфракций, многие из которых имели поверхностные представления в сфере практического осуществления хозяйственной деятельности. Работа в системе кооперации требовала от руководителей специальных знаний и опыта, которыми те, в своём большинстве, не обладали.
Важнейшей составляющей в проведении кооперативной политики стала кадровая работа, которая проводилась по следующим направлениям: привлечение оказавшихся вне системы кооперации лояльных власти старых кадров; административное «насаждение» на руководящие кооперативные должности партийных и советских работников; подготовка соответствующих кадров через кооперативные курсы. Так, Сиббюро ЦК РКП (б) в своих циркулярных письмах в 1921 г. неоднократно отмечало, что практическая деятельность кооперации требует укомплектования её партийными кадрами [8].
Органам местной власти предлагалось незамедлительно составить и отправить в Сиббюро ЦК РКП(б) списки членов партии и кандидатов, работав-
ших в кооперативных организациях. На местах, несмотря на неоднократные решения Сиббюро, наблюдалось, как со стороны советских учреждений, так и партийных организаций, нежелание отдавать в кооперацию своих работников. В связи с этим Сиббюро в качестве компромиссного варианта предложило губкомам РКП(б) оказывать содействие в направлении в распоряжение губсоюзов бывших членов правлений. Например, только после очередного предупреждения Алтайский губком партии возвратил в кооперацию всех старейших кооператоров [9]. Однако решение кадрового вопроса оставалось непростым делом, тот же Алтайский губком партии сообщал, что «.недостаток сознательных, подготовленных и грамотных работников ощущается невероятно остро и в некоторых отраслях, главным образом в деревне, прямо парализует работу» [10].
В первые два года нэпа кадровой работе была посвящена основная масса партийных документов. Так, из 23 документов о кооперации Алтайских властных высших органов, изданных в 1921 г., в 39 % из них говорится о кадровых проблемах. В 1922 г. этот процент вырос до 54 %. В остальных западно-сибирских губерниях этот процент был ещё выше, в Новониколаевске, например, за 1921 г. — 44 %, за
1922 г. - 58 %.
В 1922 г. в деятельности западносибирских органов власти чётко обозначилось ещё одно направление кооперативной политики, заключавшееся в руководстве организационной деятельностью кооперации, определении перспектив её развития. В период с 1922-1923 гг. развернулась бурная дискуссия между представителями власти и кооперативной общественностью по вопросу об интегральном, т.е. смешанном строительстве кооперации в Сибири. Однозначного мнения в вопросе о перспективах развития кооперации не было и среди представителей власти. Весьма острой была проблема самостоятельности различных видов кооперации. Неудачи кооперации в области осуществления товарообмена способствовали укреплению во властной среде идеи свёртывания кооперации или объединения её различных видов. К этому шагу власть подталкивала активная торговая деятельность различного вида кооперативных объединений, что создавало видимость сходства между ними. Разногласия власти с кооперативным руководством создавало дополнительные условия для осуществления кооперативной интеграции, так власти легче было контролировать эту социально-экономическую организацию.
На конференциях и совещаниях, прошедших в Сибири в этот период, указывалось на незначительность объёма работы сельскохозяйственной, кредитной, промысловой кооперации. Выход из создавшегося положения виделся в объединении этих кооперативных видов с потребительской кооперацией на принципах их добровольного интегрирования. Например, на весенней 1922 г. партийной конференции, проходившей в г. Барнауле, вразрез с вышедшими декретами об отделении промысловой, сельскохозяйственной и кредитной кооперации от потребительской было высказано мнение, о нецелесообразности предоставления самостоятельности этим кооперативным видам [11]. На заседании президиума Омского губкома РКП(б), состоявшемся 16 июня 1922 г., отмечалось, что «.слабость партийного влияния в деревне заставляет признать необходимым проведение интегрирования различных видов кооперации, внутри потребительской кооперации» [12].
В качестве аргументов выдвигались следующие положения: в органах кооперативного управления
практически отсутствуют коммунисты и преобладают представители буржуазных партий (кадеты, эсеры, меньшевики); на лицо функциональная неразбериха, так как каждый кооперативный вид занимается исключительно снабжением и сбытом, конкурируя друг с другом. Чтобы избежать поглощения кооперации «мелкобуржуазной стихией», предлагалось присоединить на правах секционности различные виды кооперации к потребительской, где позиции большевиков были сильны. Во главу угла ставилась необходимость изменения инструкторского состава кооперации в сторону его лояльности к власти, а также вовлечение в кооперацию бедняцкой части деревни.
В этом подходе по-прежнему присутствовали командные методы кооперативной политики, вопреки новым директивам центра. Поэтому уже в начале
1922 г. Сиббюро ЦК РКП (б) издало инструкцию о работе в деревне в условиях нэпа. Она определяла новые направления, задачи и методы в деятельности губернских и уездных партийных и советских организаций в области крестьянского кооперативного строительства. В ней содержались требования по противодействию интеграционным настроениям, стремлению ликвидировать кустарно-промысловую и сельскохозяйственную кооперацию. Обращалось внимание, что именно в сельскохозяйственную кооперацию должно быть направленно наибольшее внимание партии и обеспеченно руководство низами деревни [13].
Выполняя решения центра, в 1922 г. на местах стали создаваться кооперативные комиссии. На протяжении всего 1922 г. при Сиббюро ЦК РКП (б), губкомах, уездных комитетах были образованы кооперативные комиссии, в состав которых вошли по одному представителю от Сиббюро ЦК, Сибцентросоюза, Маслосоюза, Сибсельскосоюза, Сибземотдела, Центр-рабкоопа [14]. Так, при Сиббюро ЦК РКП (б) кооперативная комиссия была организована 18 мая 1922 г., а при Омском губкоме РКП (б) 24 июля 1922 г. [15]. Основная задача кооперативных комиссий сводилась к изучению местного опыта кооперативной работы, разработке методов осуществления намеченного плана кооперативного строительства, проведение в жизнь партийных решений о кооперации, достижение согласованности в работе различных видов кооперации, установление конструктивных хозяйственных взаимоотношений кооперации с советскими органами власти, решение кадрового вопроса и вовлечение в кооперацию молодёжи [16]. Например, кооперативная комиссия при Сиббюро ЦК снова подняла вопрос перед органами власти различного уровня о возвращении в кооперацию членов партии, ранее работавших в кооперативной системе [17].
Со второй половины 1922 г. благодаря прямой государственной поддержке положение кооперации значительно улучшилось, что в свою очередь позволило власти, опираясь на уездные партийные организации, приступить к установлению контроля над районным звеном кооперативного аппарата, в котором преобладали беспартийные. Так, в письме секретаря Сиббюро РКП(б) Е. Ярославского говорилось, что «низовой аппарат как потребительской, так и сельскохозяйственной кооперации состоит из враждебных нам элементов» [18]. В 1922 г. в 26 райсоюзах сельскохозяйственной кооперации из 87 членов правлений только 35 % были большевиками [19].
В сентябре - октябре 1922 г. губернские и уездные органы власти организовали перевыборную компанию по завоеванию низовых кооперативных правлений. Была проведена широкая агитационная компа-
ния, которая показала, что власть признала важность не только хозяйственного, но и общественно-политического значения кооперации. После перевыборной компании зимы 1922/23 гг. в составе правлений Алтайского, Омского, Томского и Енисейского губсоюзов сельскохозяйственной кооперации насчитывалось 25 человек, из которых 16 (64 %), были членами партии. В 14 райсоюзах этих же губсоюзов в составе 63 членов правлений — 33 (52,8 %) были партийными [20]. В составе правлений низовых кооперативов доля членов партии не превышала 27 % [21].
С конца 1922 г. тенденция признания ненужности кооперации в качестве самостоятельной экономической и социально-политической организации, господствовавшая в годы «военного коммунизма» и в начале нэпа, постепенно отходила на второй план. В резолюциях губернских съездов советов и партийных конференций всё чаще звучали требования к различным уровням власти об оказании поддержки кооперации. К ним относились: обеспечение аппарата кооперации необходимыми специалистами, оказание помощи в проведении товарообмена, налаживании торгового аппарата кооперации и развитии её торговых операций и т.д. Особо в резолюциях оговаривались взаимоотношения кооперации с государственными органами, последние должны были выстраивать отношения с ней на добровольной и планомерной основе. В резолюциях, посвящённых сельскохозяйственной кооперации, говорилось о необходимости привлечения к кооперативной деятельности всех бывших работников сельскохозяйственной кооперации, лояльных власти [22].
На протяжении 1923 г. органы власти в Западной Сибири сместили тяжесть проведения кооперативной политики в сторону налаживания эффективного хозяйственного взаимодействия между кооперацией и государственными органами. Политика была направлена на усиление охвата кооперацией экономической жизни деревни. На проходивших многочисленных конференциях говорилось, что в условиях нэпа необходим переход к постоянному и систематическому руководству кооперативным движением со стороны государственных организаций, которые должны были работать над повышением роли кооперации в экономической и социально-политической жизни страны.
Со второй половины 1923 г. в Западной Сибири центр тяжести в решении хозяйственных и иных организационных кооперативных вопросов переносился из губернского центра на уездный и районный уровень. Исполнительная губернская власть оставляла за собой определение общей кооперативной линии и контроль за её осуществлением на местах. Производственные же вопросы решались теперь на местном уровне и прежде всего на заседаниях кооперативных комиссий. Их деятельность ещё более активизировалась и приобрела конкретные формы. Например , на губернских и уездных кооперативных комиссиях в июле-августе 1923 г. уделялось большое внимание урегулированию взаимоотношений кооперации с государственными заготовительными организациями по ликвидации между ними недобросовестной конкуренции в заготовках продукции. В октябре уездные кооперативные комиссии сосредоточили основные усилия на организации новых кооперативов и привлечении в кооперацию новых членов. Так, Каменский уездный комитет сообщал, что интерес крестьянства к кооперации возрос, об этом свидетельствует создание новых организационных кооперативных объединений и значительный приток
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (88) 2010
новых кооперативных пайщиков до 1000 человек только за октябрь 1923 г. [23].
Исполнительные органы власти всё чаще выносили решения о выдаче ссуд и кредитов кооперации, предоставляя ей льготы и рассрочку уплаты налогов в местный бюджет [24]. Причем теперь льготы получали не только союзы, но и отдельные кооперативы. Помощь предоставлялась и в натуральной форме в виде укрепления материально-технической базы кооперации. Губернские власти пытались улучшить её положение, ходатайствуя в более высокие инстанции о предоставлении кредитов и снижении пошлин. В 1923 г. вновь организованным сибирским кооперативным союзам возвращалось ранее национализированное имущество. Так, на заседании кооперативной комиссии при Алтайском губернском комитете РКП(б) от 10.12.1923 г. было вынесено постановление о немедленной передаче, на основании декрета Совнаркома от 16.08.1921 г., Алтгубсельпромсоюзу ценностей, ранее принадлежавших Союзу сибирских маслодельных артелей и находящихся в данный момент в распоряжении Алтгубсоюза потребительской кооперации. Практическое разрешение этого вопроса поручалось Алтайскому губисполкому [25].
Таким образом, на протяжении 1921 — 1922 гг. кооперативная политика, осуществляемая государственно-партийной властью, велась в основном административно-командными методами. Поиски взаимоприемлемых решений устраивающих властные и кооперативные органы практически не велись, чаще всего дело ограничивалось декларативными заявлениями о стремлении добиться поддержки кооперированных масс через организацию эффективной работы внутри кооперации. Основное внимание власти было сосредоточенно на увеличении доли коммунистического влияния в кооперации, через организацию управляемых перевыборных компаний. С 1923 г. появляется новое содержание кооперативной политики, проявившееся в стремлении перехода от административно-командных методов «завоевания» кооперации и призывов обратить внимание на неё к плановой работе в ней. Власть начинает добиваться поддержки кооперированного населения, переходя от политической к хозяйственной работе в кооперативных объединениях, рассматривая их в качестве перспективной формы организации производства, способной привести к хозяйственному возрождению западносибирской деревни.
Исторический опыт осуществления кооперативной политики первых лет нэпа свидетельствует, что
успешное развитие кооперативной системы в современных условиях возможно лишь на основе сохранения и совершенствования традиционных принципов кооперирования: самостоятельности, самодеятельности, демократизма. Попытки административного давления, противоречивость и непоследовательность в определении места и роли кооперации, несовершенство законодательной базы и правовой нигилизм не способствуют эффективному развитию кооперации и подрывают её основы.
Библиографический список
1. ГАНО. ФП. 1. Оп. 6. Д. 6(а). Л. 5.
2. ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 11. Л. 13.
3. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 13. Л. 62. Д. 109. Л. 31.
4. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 248. Л. 12.
5.ГАНО. Ф. 32. Оп. 1. Д. 631. Л. 112.
6. ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 24. Л. 5.
7. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 109. Л. 31; ФП. 10. Оп. 1. Д. 142. ЛЛ. 1-2.
8. ГАНО. ФП. 10. Оп. 1. Д. 2. Л.2,3,10.
9. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 248. Л. 5.
10. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 13. Л. 67.
11. ЦХАФАК. ФР. 26. Оп. 3. Д. 35. ЛЛ. 6-7.
12. ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 13. Л. 80.
13. ГАНО. Ф. 15. Оп. 1. Д. 5. ЛЛ. 5-6.
14.ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 342. Л. 8; Д. 345. ЛЛ. 80-80 (об.).
15. ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 195. Л.19; Д. 134. Л. 41.
16. ГАНО ФП. 1. Оп. 1. Д. 369. Л. 9; ЦХАФАК. ФП. 2. Оп. 5. Д. 263. Л. 59.
17. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 345. Л. 16.
18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 184. Л. 114.
19. ГАНО. ФР. 3. Оп. 1. Д. 11. Л. 11.
20. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 369. Л. 5.
21. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 656. Л. 25.
22. ГАНО. ФП. 10. Оп. 1. Д. 173. Л. 126-127.
23. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 618. ЛЛ. 465-466.
24. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 604. Л. 6.
25. ГАНО. ФП. 1. Оп. 1. Д. 591. Л. 69.
ЧИЧУЛИН Александр Владимирович, кандидат исторических наук, доцент, докторант кафедры отечественной истории Омского государственного педагогического университета.
Адрес для переписки: е-таіі: [email protected]
Статья поступила в редакцию 06.11.2009 г.
© А. В. Чичулин
Книжная полка
Чащин, А. Сретенск. Страницы истории / А. Чащин. — Чита: Экспресс-издательство, 2009. — 256 с.: ил., фото — ISBN 978-5-9566-0130-3.
На примере города Сретенска рассматриваются различные аспекты истории Забайкалья, начиная с XVII в. по начало 1920-х гг. Автор, рассматривая денежные знаки и денежное обращение на территории Забайкалья в 1917— 1920 гг., акцентирует взгляд на местных денежных знаках города Сретенска, уделяя особое внимание роли казачества, купечества и военнопленных Первой Мировой войны. Книга имеет богатое иллюстративное оформление.
Книга рассчитана на историков, бонистов, краеведов, а также, всех интересующихся историей Забайкалья.
Автор будет благодарен всем за любую дополнительную информацию и изображения неописанных сретенских денежных знаков ([email protected] Чащину Александру Ильичу).
