CC BY
105
||| — ^
МЫСЛИТЕЛИ ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО
О
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 12 (434).
Философские науки. Вып. 54. С. 111-116.
УДК 167.7 DOI: 10.24411/1994-2796-2019-11215
ББК 87.2
КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ ПУАНКАРЕ И ГРАММАТИЧЕСКИЙ МЕТОД ВИТГЕНШТЕЙНА
И. Е. Прись
Институт философии Национальной академии наук Беларуси, Минск, Республика Беларусь
Мы интерпретируем философские взгляды Анри Пуанкаре с точки зрения философии позднего Витгенштейна. Мы утверждаем, что конвенционализм Пуанкаре — предтеча грамматического метода Витгенштейна применительно к языку науки. Физическую (или математическую) теорию можно понять а 1а Пуанкаре как конвенцию, то есть как витгенштейновское правило/норму («грамматику») некоторой физической (математической) формы жизни. Пуанкаре отвергает догматический реализм. Структурализм Пуанкаре тесно связан с его конвенционализмом и, на наш взгляд, представляет собой неметафизический (контекстуальный) структурализм. Более того, мы полагаем, что позиция Пуанкаре содержит элементы витгенштейновского контекстуального реализма.
Ключевые слова: конвенционализм Анри Пуанкаре, грамматический метод Витгенштейна, специальная теория относительности, структурализм, контекстуальный реализм, научная теория.
1. Введение. Конвенционализм Пуанкаре стал объектом пристального внимания как математиков и физиков, так и философов, хотя, как нам представляется, не был до конца правильно понят [1; 2]. М. Иванова, например, вообще отрицает, что взгляды Пуанкаре могут быть охарактеризованы как конвенционализм [2]. Во всяком случае с ней можно согласиться в том, что позиция Пуанкаре не антиреалистическая и содержит в себе структурный реализм. На самом деле Пуанкаре занимал промежуточную позицию между эмпиризмом и априоризмом, выступал как против позитивизма, так и против номинализма — преувеличения роли условных соглашений [3]. С точки зрения С. Псилоса и Ивановой, Пуанкаре не формальный структуралист, а структурный реалист, согласно которому наука выявляет реальные отношения в мире [1; 2]. Псилос полагает, что структурализм Пуанкаре лучше всего понять как форму реля-ционизма, который смягчает его конвенционализм [1]. Соглашаясь с Псилосом, мы делаем ещё
более сильное утверждение: философия Пуанкаре содержит элементы неметафизического витген-штейновского реализма.
2. Философия позднего Витгенштейна и теория относительности. В «О достоверности», исследуя структуру эпистемической рациональности и скептическую проблему, Витгенштейн пишет: «Здесь снова необходим шаг, подобный тому, что был сделан в теории относительности» [4, § 305]. Шаг, о котором говорит Витгенштейн, — введение Пуанкаре и Эйнштейном конвенциональной процедуры синхронизации часов (определения одновременности) и преобразование принципа относительности из эмпирического в нормативный. «Ведь я говорю: каждое эмпирическое предложение может быть преобразовано в некий постулат — и тогда оно становится нормой изложения» [4, § 321]. Возможно и обратное преобразование: «Что же, правило и эмпирическое предложение переходят друг в друга?» [4, § 309]. Наше предположение подтверждается работами К. Пенко и М. Куша
[5-7], согласно которым Витгенштейн, ссылаясь на теорию относительности Эйнштейна, применяет эйнштейновский метод введения процедуры измерения координат и времени к философии языка и сознания, а также работой Дж. Миона, утверждающей, что переход от эмпирического опровержения скептицизма, предложенного Муром, к его семан-тико-логическому опровержению, предложенному Витгенштейном в «О достоверности», аналогичен переходу от эмпирической теории относительности Лоренца к «конвенциональной» специальной теории относительности (далее: СТО) Эйнштейна [8]. К тому же Ж. Бенуа в рамках своего неметафизического реалистического подхода, вдохновлённого философией позднего Витгенштейна, употребляет выражение «измерение (реальности) при помощи норм», которое употребляет Витгенштейн [9; 10]. Витгенштейновская процедура «измерения» реальности, отсылающая к метрологии Эйнштейна в теории относительности, как мы утверждаем, может быть применена для интерпретации квантовой механики и вообще любой физической теории: теория — витгенштейновское правило (норма), измеряющая (в контексте) реальность, в которой она укоренена [11].
3. Конвенции Пуанкаре и петлевые предложения Витгенштейна. На самом деле уже для Пуанкаре эмпирическое предложение может быть преобразовано в «конвенцию». В частности, согласно ему, в конвенцию были преобразованы законы механики Ньютона, а также известные наиболее фундаментальные физические принципы, включая принцип сохранения энергии и принцип относительности. Как пишет Пуанкаре, «принципы — это соглашения и скрытые определения. Тем не менее они извлечены из экспериментальных законов; эти последние были, так сказать, возведены в ранг принципов, которым наш ум приписывает абсолютное значение» [12. С. 90]. Согласно Пуанкаре, принципы и законы, понятые как конвенции, никогда не могут быть опровергнуты на опыте: «Теперь выясняется, каким образом опыт, с одной стороны, мог служить основанием для принципов механики, а с другой — никогда не будет в состоянии стать с ними в противоречие» [12. С. 72]. Принципы и конвенции, как и вит-генштейновские правила/нормы, поначалу были эмпирическими (фактическими) предложениями. И возможны новые контексты, в которых они снова окажутся эмпирическими — истинными или ложными. В этом смысле принципы и законы, подобно петлевым предложениям Витгенштейна,
гибридны, двухаспектны: в зависимости от точки зрения, они могут выражать факты или же играть нормативную роль. Пуанкаре пишет: «Итак, принципы механики представляются нам в двух различных аспектах. С одной стороны, это — истины, обоснованные опытом <...>. С другой стороны, это — постулаты, которые прилагаются ко всей Вселенной и считаются строго достоверными» [12. С. 89]. Подобным же образом, согласно Витгенштейну, не имеет смысла опровергать «петлевые предложения» типа «Существуют физические объекты» (этот пример приводит и Пуанкаре), «2 + 2 = 4», «У меня две руки» или «Вода кипит при температуре 100 градусов по Цельсию», хотя при определённых обстоятельствах последние три предложения могут превратиться в истинные (или ложные) предложения. (Для Витгенштейна об истинности или ложности, о мнении (убеждении) или его отсутствии, о знании или незнании можно говорить лишь в рамках «формы жизни».)
4. Контекстуальный реализм. «Конвенции» (нормы, правила, концепты и концептуальные схемы) произвольны лишь в том смысле, что они по самому своему статусу не зависят от опыта. Но они не произвольны в том смысле, что всё же они подсказываются опытом, то есть в конечном итоге укоренены (но не содержатся) в опыте, реальности. С точки зрения контекстуального реализма, однако, реальность как таковая в соответствии со своим категориальным статусом реальности (а не потому, что таковы её свойства) не имеет нормативной или концептуальной структуры, смысла. Она безмолвна (но не бесшумна) [13]. На самом деле это и означает, что конвенции (нормы и концепты) и их конкретные применения не часть реальности, а вырабатываются в реальности, зависят от контекста. Концептуализация контекстуальна по самой своей природе. И сопровождается она возникновением онтологии, которая тоже контекстуальна: реальность как таковая первична; онтология вторична. Реальный объект и вообще всякий элемент реальности (событие, факт, структура) определяются и идентифицируются лишь в контексте, который, как пишет Бенуа, «возникает лишь там, где начинается эта нормативная игра в реальности, которую в том или ином смысле называют "мыслью". Сам контекст, однако, <...> остаётся безмолвным» [14. Р. 88]. Релятивистское время, например, реально, а не условно, как считал Лоренц. В то же время Пуанкаре ещё до создания СТО Эйнштейна отмечал, что измерение времени (а следовательно, и само время) конвен-
ционально, зависит от выбора метода измерения (и, следовательно, теории). Конвенциональность времени не означает его условность, а означает, что время не абсолютно в каком бы то ни было смысле, а зависит от контекста, то есть от выбора концепта времени и соответствующей теории, в рамках которой этот концепт и, соответственно, само время, приобретают смысл. Время в СТО — это не ньютоновское время. Но и природа времени в общей теории относительности отлична от природы времени в СТО, а время в квантовой гравитации, если о нём вообще имеет смысл говорить, имеет свою собственную природу.
5. Пуанкаре против догматического реализма. Конвенционализм Пуанкаре несовместим с догматическим реализмом. «Единственная объективная реальность, единственная истина, которой мы можем достигнуть», для Пуанкаре есть «гармония, которую человеческий разум полагает открыть в природе». Она не существует вне человеческого разума, который её воспринимает и чувствует. «Невозможна реальность, которая была бы полностью независима от ума, постигающего её, видящего, чувствующего её. Такой внешний мир, если бы даже он и существовал, никогда не был бы нам доступен» [12. С. 158]. Это критика доктрины метафизического реализма. В то же время слова Пуанкаре, на наш взгляд, допускают неметафизическую реалистическую (а не идеалистическую) интерпретацию. «Объективная реальность» в смысле Пуанкаре — объектная реальность, а не реальность как таковая. Реальность как таковая не зависит от человеческого разума. Она просто такова, какова она есть. По определению. О реальности как таковой нет смысла говорить, что она содержит или не содержит в себе гармонию. Реальность (реальных) объектов — объектная, объективная реальность — предполагает употребление языка, который их идентифицирует в контексте. В этом и только в этом смысле она не независима от человеческого разума, языка. Употребление языка, реальные объекты объективны. Поэтому, как пишет Пуанкаре, «.. .то, что мы называем объективной реальностью, в конечном счёте есть то, что общо нескольким мыслящим существам и могло бы быть общо всем. Этой общею стороной <...> может быть только гармония, выражающаяся математическими законами» [12. С. 158].
6. О роли математического языка. Математический язык для Пуанкаре не является «посредственной услугой, без которой,строго говоря,
можно было бы обойтись», и тем более не является «завесой, опущенной между реальностью и глазом физика. <...> Без этого языка большая часть глубоких аналогий вещей осталась бы навсегда неизвестной для нас и мы никогда не знали бы о той внутренней гармонии мира, которая <.. > есть единственная настоящая объективная реальность» [12. С. 157]. «Искусственный» математический язык (то есть не обыденный язык) для Пуанкаре не препятствует непосредственному доступу к реальности, а представляет собой необходимое условие схватывания сложных реальных структур — таковыми, каковы они есть на самом деле. Мы согласны с теми авторами, которые утверждают, что его взгляды на математику имеют сходство со взглядами второго Витгенштейна [15]. В частности, эпистемология Пуанкаре не содержит «проблемы доступа» субъекта к реальности. Можно также сказать, что Пуанкаре отвергает репрезентационализм. Ментальное, математическое или в общем случае языковое представление реальности не есть для него нечто вроде экрана между субъектом и объектом исследования.
Пуанкаре называют полуинтуиционистом, поскольку математическое рассуждение для него не является чисто формальным, а имеет интуитивное содержание. В то же время это содержание схватывается математическим языком (но не формальной логикой) [16]. Об употреблении математического языка он говорит в том же смысле, в котором об употреблении обыденного языка, «языковых играх» говорит Витгенштейн.
7. Структурализм и неметафизический реализм Пуанкаре. Пуанкаре предвосхитил структурализм. Для него наука открывает нам «истинную природу вещей» лишь в том смысле, что она открывает нам «истинные (то есть реальные) отношения вещей», а не вещи-в-себе [12. С. 277]. Это так не потому, что последние реальны, но непознаваемы, а потому, что единственной «объективной реальностью» являются отношения. Пуанкаре пишет: «.Не только наука не может открыть нам природу вещей; ничто не в силах открыть нам её, и если бы её знал какой-нибудь бог, то он не мог бы найти слов для её выражения. Мы не только не можем угадать ответа, но если бы даже нам дали его, то мы не были бы в состоянии сколько-нибудь понять его; я даже готов спросить, хорошо ли мы понимаем самый вопрос» [12. С. 277]. «В итоге единственной объективной реальностью являются отношения вещей, отношения, из которых вытека-
ет мировая гармония» [12. С. 279]. Таким образом, позиция Пуанкаре относится к уровню объективированной реальности. Концепт реальности как таковой его не интересует. Он сам пишет, что для него «реальное» — синоним «объективного» [12. С. 277, сноска 1].
В то же время, как нам кажется, иногда позицию Пуанкаре можно интерпретировать в том смысле, что для него реальные объекты всё же существуют, хотя объектами их делают лишь отношения. Например, он пишет: «Так, например, внешние предметы, для которых было изобретено слово объект, суть действительно объекты, а не одна беглая и неуловимая видимость: ибо это — не просто группы ощущений, но и группы, скреплённые постоянной связью. Эта связь — и только эта связь — и является в них объектом; и связь эта есть отношение» [12. С. 277]. «Связь», которая для Пуанкаре является в предметах «объектом», мы можем назвать «идеальным объектом» и интерпретировать как норму, измеряющую реальность и, в частности, схватывающую структуры. В рамках контекстуального реализма Ж. Бенуа — позиции, которую мы разделяем, — «нормы <.. > не имеют другого назначения, как схватывать структуры. И наоборот: структура есть в точности то, что схватывается нормой там, где она применяется нужным образом в нужном контексте» [10. Р. 106]. Поскольку можно считать, что структуры инстанциируются (или, лучше сказать, реализуются) конкретными реальными объектами, контекстуальный структурализм совместим с контекстуальным реализмом конкретных объектов.
8. О процессе развития науки. Взгляды Пуанкаре на трансформацию теорий и смену парадигм в процессе развития науки можно понять в терминах эволюции витгенштейновской грамматики и форм жизни. Для Пуанкаре новые теории не разрушают старые (например, система Птолемея, как считает Пуанкаре, не была бесполезной [12, § 7]) в том смысле, что процесс развития науки схож с процессом естественной эволюции. Это скорее натуралистическая и реалистическая, но не догматическая позиция. При этом в процессе эволюции, как полагает Пуанкаре, сохраняются, по крайней мере, реальные структуры научных теорий, а сами теории меняют свой статус: они возникают как эмпирические теории, но затем приобретают нормативно-логический, конвенциональный статус, в результате чего они уже не могут быть опровергнуты на опыте.
9. Заключение. Таким образом, мы полагаем, что есть основания утверждать, что конвенциональные законы и принципы Пуанкаре имеют тот же статус, что и грамматические предложения Витгенштейна. Конвенционализм Пуанкаре — предтеча грамматического подхода Витгенштейна применительно к научному языку. Физическую (или математическую) теорию можно понять а 1а Пуанкаре как конвенцию, то есть как витгенштей-новское правило/норму. Наш вывод согласуется с точкой зрения Э. Гианнетто: «Пуанкаре произвёл по отношению к физическому языку операцию, аналогичную той, которую позже по отношению к обыденному языку и философии произвёл Витгенштейн» [17].
Список литературы
1. Psillos, S. Conventions and Relations in Poincare's Philosophy of Science / S. Psillos // Methode-Analytic Perspectives. — 2014. — Vol. 3, no. 4. — URL: http://philsci-archive.pitt.edu/11362/
2. Ivanova, M. Conventionalism, Structuralism and neo-Kantianism in Poincare's Philosophy of Science /M. Ivanova // Studies in History and Philosophy of Modern Physics. — 2015. — Vol. 52. — P. 114-122.
3. Doran, C. Poincare's mathematical creations in search for «true relations of things» / C. Doran // Ether and Modernity / ed. by J. Navarro. — Oxford, 2018. — P. 45-66
4. Wittgenstein, L. On Certainty / L. Wittgenstein. — Oxford : Basil Blackwell, 1969.
5. Penco, C. The Influence of Einstein on Wittgenstein's Philosophy / C. Penco // Philosophical Investigations. — 2010. — № 33(4). — P. 360-379.
6. Kusch, M. Wittgenstein's and Einstein's Clocks /M. Kusch // Unsocial Sociabilities: Wittgenstein's Sources / ed. by E. Ramharter. — Berlin : Parerga, 2011. — P. 203-218.
7. Kusch, M. A ranch of Human Natural History: Wittgenstein's Reflection on Metrology // Standartization in Measurement / ed. by O. Schlaudt and L. Huber. — London : Routledge, 2015. — P. 11-24.
8. Mion, G. On Certainty: Wittgenstein and Einstein / G. Mion // Philosophical Investigations. — 2019. — № 2/2. — P. 163-170.
9. Benoist, J. Logique du phenomene / J. Benoist. — Paris : Hermann, 2016.
10. Benoist, J. Ladresse du reel / J. Benoist. — Paris : Vrin, 2017.
11. Прись, И. Е. Философия физики Вернера Гайзенберга и его понятие замкнутой теории в свете позднего Витгенштайна / И. Е. Прись // Филосо. мысль. — 2014. — № 8. — С. 25-71.
12. Понтрягин, Л. С. (ред.). Анри Пуанкаре о науке. — М. : Наука, 1983 (1990).
13. Benoist, J. Le buit du sensible / J. Benoist. — Cerf, 2013.
14. Benoist, J. Elémets de philosophie réaliste / J. Benoist. — Paris : Vrin, 2011.
15. Rodych, V. Wittgentein's Philosophy of Mathematics / V. Rodych // The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2018. https://plato.stanford.edu/entries/wittgenstein-mathematics/
16. Heinzmann, G. Henri Poincaré / G. Heinzmann, D. Stump // Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2017. — URL: https://plato.stanford.edu/entries/poincare/tfLogFouIntPre
17. Giannetto, E. Henri Poincare and the rise of special relativity / E. Giannetto // Hadronic Journal Supplement. — 1995. — 10. — P. 365-433.
Сведения об авторе
Прись Игорь Евгеньевич — доктор философии (Сорбонна), кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института философии, Национальная академия наук Беларуси, Минск, Беларусь. frigpr@gmail.com.
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2019. No. 12 (434). Philosophy Sciences. Iss. 54. Pp. 111-116.
HENRI PONCARE'S CONVENTIONALISM AND WITTGENSTEIN'S
GRAMMATICAL METHOD
F.-I. Pris
Institute of Phiosophy of NAS of Belarus, Minsk, Republic of Belarus. frigpr@gmail.com
We interpret Henri Poincare's philosophical views from the point of view of Wittgenstein's later philosophy. We claim that Poincare's conventionalism is a forerunner of Wittgenstein's grammatical method with respect to the language of science. A physical (or a mathematical) theory can be viewed as a convention a la Poincare, that is, a Wittgensteinian rule ("grammar") of a physical (mathematical) form of life. Poincare rejects dogmatic realism. Poincare's structuralism is closely related to his conventionalism. In our view, it is a non-metaphysical (contextual) structuralism. Moreover, we believe that Poincare's position contains the elements of a Wittgensteinian (contextual) realism.
Keywords: Henri Poinare's conventionalism, Wittgenstein's grammatical method, special theory of relativity, structuralism, contextual realism, scientific theory.
References
1. Psillos S. Convenions and Relations in Poincare's Philosophy of Science. Methode-Analytic Perspectives, 2014, vol. 3. no. 4. Available at: http://philsci-archive.pitt.edu/11362/
2. Ivanova M. Conventionalism, Structuralism and neo-Kantianism in Poincare's Philosophy of Science. Studies in History and Philosophy of Modern Physics, 2015, vol. 52, pp. 114-122.
3. Doran C. Poincare' mathematical creations in search for «true relations of things». Ether and Modernity. Ed. by J. Navarro. Oxford, 2018. P. 45-66.
4. Wittgenstein L. On Certainty. Oxford, Basil Blackwell, 1969.
5. Penco C. The Influence of Einstein on Wittgenstein's Philosophy. Philosophical Investigations, 2010, no. 33(4), pp. 360-379.
6. Kusch M. Wittgensten's and Einstein's Clocks. Unsocial Sociabilities: Wittgenstein's Sources. Ed. by E. Ramharter. Berlin, Parerga, 2011. Pp. 203-218.
7. Kusch M. A Branch of Human Natural History: Wittgenstein's Reflection on Metrology. Standartization in Measurement. Ed. by O. Schlaudt and L. Huber. London, Routledge, 2015. Pp. 11-24.
116
H. E. npucb
8. Mion G. On Certainty: Wittgenstein and Einstein. Philosophical Investigations, 2019, no. 42/2, pp. 163-170.
9. Benoist J. Logique duphenomene. Paris, Hermann, 2016. (In French).
10. Benoist J. L'adressedu reel. Paris, Vrin, 2017. (In French).
11. Pris I.E. Filosofiya fiziki Vernera Gaizenberga i yego ponyatiye zamknutoy teorii v svete pozdnego Vit-genshtayna [Werner Heisenberg's philosophy of physics and his concept of a closed theory in the light of the late Wittgenstein]. Filosofskaya mysl' [Philosophical Thought], 2014, no. 8, pp. 25-71. (In Russ.).
12. Pontryagin L.S. (ed.). Anri Puankare o nauke [Henri Poincare on science]. Moscow, 1983 (1990). (In Russ.).
13. Benoist J. Le bruit du sensible. Cerf, 2013. (In French).
14. Benoist J. Eléments de philosophie réaliste. Paris, Vrin, 2011. (In French).
15. Rodych V. Wittgenstein's Philosophy of Mathematics. The Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2018. Available at: https://plato.stanford.edu/entries/wittgenstein-mathematics/
16. Heinzmann, G., Stump D. Henri Poincaré. Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2017. Available at: https://plato.stanford.edu/entries/poincare/tfLogFouIntPre
17. Giannetto E. Henri Poincare and the rise of special relativity. Hadronic Journal Supplement, 1995, no. 10, pp. 365-433.
