CC BY
99
Метафорическое моделирование применяется М. В. Пановым как для репрезентации уже отрефлексированного опыта, так и для концептуализации нового научного знания. При оформлении нового знания фантазийно-игровое начало способствует активизации мыслительной деятельности читателя, служит ярким средством убеждения, инструментом точной характеристики и интерпретации.
В целом, эвристическое переживание языка, эмоции, стихия эксперимента и игры
- характерные черты дискурса М. В. Панова, отражающие особенности его личности. Однако эти особенности постепенно становятся общими в лингвистическом (и шире -филологическом) дискурсе начала XXI века.
Список литературы
1. Голованова, Е. И. Анализ взаимодействия когнитивных и языковых структур при изучении профессиональной языковой личности [Текст] / Е. И. Голованова // Когнитивные исследования языка. Вып. IX: Взаимодействие когнитивных и языковых структур. -М.: Ин-т языкознания РАН; Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2011. — С. 472-482.
2. Панов, М. В. И все-таки она хорошая. Рассказ о русской орфографии [Текст] / М. В. Панов. — М.: Наука, 1964.
3. Панов, М. В. История русского литературного произношения ХУШ-ХХ вв. [Текст] / М. В. Панов. — М. : Наука, 1990.
4. Панов, М.В. Труды по общему языкознанию и русскому языку [Текст]: в 2 т. / М. В. Панов; под ред. Е. А. Земской, С. М. Кузьминой. — Т. 1. — М. : Языки славянской культуры, 2004.
УДК 36(81)
Ирина Владимировна Гостева
Челябинский государственный университет
КОНЦЕПТЫДУХОВНОСТИ КАК ВОПЛОЩЕНИЕ ТРАДИЦИЙ РУССКОЙЦИВИЛИЗАЦИИ
В основе концептов русской духовности лежат христианские понятия, которые осмыслены в трудах философов русского «духовного ренессанса» и содержатся в классической отечественной литературе (например, в произведениях А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского). Духовные традиции русской цивилизации воплощаются в концептах лингвокультурного поля «Духовность»русскойязыковой картины мира.
Ключевые слова: духовность, концепт, языковая картина мира, лингвокультурное поле, традиции.
Концепты русской духовности сформировались под влиянием тысячелетней православной традиции, являющейся духовным основанием русской ментальности, «краеугольным камнем нашей цивилизации, Русской идеи» [9. С. 127]. В последнее время увеличивается роль религии в мировоззрении россиян, переосмысливаются нравственные понятия.
Экклесиологическая (собственно религиозная) и нравственная православная лексика возвращается в конце XX века в русский язык, выступая индикатором восстановления в
© И. В. Гостева, 2012.
национальной картине мира ментальных единиц лингвокультурного поля «Духовность». Слова с духовно-нравственным содержанием являются частью высокой лексики русского языка, которая в трудах М. В. Ломоносова включена в «высокий штиль» и в дальнейшем изучалась и отражалась в отечественной русистике (О. С. Ахманова, В. В. Виноградов, С. И. Ожегов, Н. М. Шанский, Н. М. Шведова и др.) Традиционные духовно-нравственные концепты усваиваются сознанием, передаются следующим поколениям, что способствует сохранению отечественной духовной культуры.
Духовно-нравственная лексика несет этическую нагрузку в русском языке, в ней в большей мере воплощается ценностный мир отечественной духовной культуры. В своем рассуждении «О пользе книг церковных в Российском языке» М. В. Ломоносов ведет речь о внесении в русский язык отвлеченных духовно-нравственных понятий и богословско-философских терминов. Богатый от природы, книжный язык еще более обогатился, в процессе переводов, «греческим изобилием» и в этом отношении стал восприемником и передатчиком мировой христианской культуры (Д. С. Лихачев, Б. А. Рыбаков,
B. И. Топоров, О. Н. Трубачев).
Формирование христианских основ лингвокультурного поля «Духовность» происходило в русской языковой картине мира в дореволюционное время. Христианская вера на протяжении многих столетий играла, безусловно, важную роль в жизни русского общества, в становлении и развитии духовной культуры России. В основе концептов духовности лежат богословские понятия, в них отражена христианская аксиология. Эти понятия филигранно осмыслены в трудах богословов-философов русского «духовного ренессанса» и имеют, на наш взгляд, особенно важное значение в концептуализации поля «Духовность». Они обогатили содержание соответствующих культурных концептов. Данные понятия достаточно четко выделяются в сочинениях богословов-философов XIX столетия: Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, И. А. Ильина, Н. И. Лосского, В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, А. С. Хомякова и др.
Классическая отечественная литература, в которой, образно выражаясь, воплощен «дух народа», несомненно, содержит базовые национальные концепты. Об этом свидетельствует творчество классиков русской литературы, в частности, А. С. Пушкина, великого поэта, преобразователя литературного языка, и Ф. М. Достоевского, в чьих произведениях отражены духовные искания и стремления русского человека.
Русский философ Н. А. Бердяев писал о христианских основах русской классической литературы: «В русской литературе, у великих русских писателей религиозные темы и мотивы были сильнее, чем в какой-либо литературе мира... Вся наша литература XIX века ранена христианской темой, вся она ищет спасения, вся она ищет избавления от зла, страдания, ужаса жизни для человеческой личности, народа, мира. В самых значительных своих творениях она проникнута религиозной мыслью. Соединение муки о Боге с мукой о человеке делает русскую литературу христианской даже тогда, когда в сознании своем русские писатели отступали от христианской веры» [1].
Цитаты из произведений А. С. Пушкина взяты из «Словаря крылатых выражений А.
C. Пушкина», авт. В. М. Мокиенко, Н. П. Сидоренко (1999) и «Большого словаря крылатых слов русского языка», авт. В. П. Берков, В. М. Мокиенко, С. Г. Шулежкова (2005), что обусловливает их частотную воспроизводимость в русском языке. Кроме того, В. П. Берков указывает на особенности крылатых слов в языке: «готовые» формулировки человеческого опыта, жизненной мудрости, золотой фонд мировой культуры». Фонд этих выражений, по мнению ученого, носит национальный отпечаток, отражает национальный характер, культуру и историю народа [2. С. 4].
В концепте «Благодать» у Пушкина доминируют светские ценности: Нет ни в чем вам благодати (Нет ни в чем вам благодати, 1820-1826), содержание концепта сводится к квинтэссенции хорошего, прекрасного (цитируемую строку можно осмыслить как: «Вы
всем на свете недовольны, для вас нет ничего хорошего, доброго, прекрасного», — лаконичный язык поэта емко выразил это в отсутствии благодати).
Концепт «Блаженный» у Пушкина (равно как и у Грибоедова: «Блажен, кто верует.») соотносится с заповедями блаженств в Нагорной проповеди Иисуса Христа («Блаженны плачущие, яко тии утешатся.. .Блаженны милостивые, яко тии помилованы будут.» и т. д.): Блажен, кто крепко словом правит (Домик в Коломне, 1830); Блажен, кто смолоду был молод (Евгений Онегин, 8, X). Этот смысл традиционен для православной линг-вокультуры (ср. «блажен — благополучен, счастлив, обилен благами и вещественными, и духовными» [10. С. 19] — в «Церковно-славянском словаре для толкового чтения.» протоиерея А. Свирелина). Но у поэта концепт секуляризован, используется для изображения светских реалий, сами фразы звучат каламбурно (грибоедовское выражение наполнено едкой иронией). Такая репрезентация концепта не соответствует православному миропониманию (чтение заповедей блаженств в ходе службы в храме — один из наиболее чтимых моментов Богослужения, вызывающих душевный трепет у верующих).
Концепт «Вера», например, репрезентируется в выражении Полон верой и любовью, верен набожной мечте (Жил на свете рыцарь бедный, 1829) в смысле «вера в Бога» (набожной мечте), при этом в стихотворении главный герой — христианин. Веру поэт не отождествляет с верностью (верен мечте); концепт вербализуется в традиционном православном аспекте, без светских наслоений.
Концепт «Дух» репрезентируется в крылатых выраженияхДух отрицанья, дух сомненья (Ангел, 1827); Русский дух (Руслан и Людмила; Вступление,1824-25) во-первых, в религиозно-мифологическом аспекте (бесплотное мифологическое существо: ангел, бес), во-вторых, как выражение национальной русской идеи, менталитета, «принадлежности к русскому народу» [8. С. 526] (в этом аспекте русский дух Пушкина зафиксирован в современной речи авторами вышеназванного словаря). Каноничные православные компоненты концепта (Святый Дух; дух как составная часть человеческой личности) не фиксируются, уступая место русской мифологической и народно-языческой стихии.
Адъектив, производный от слова — вербализатора концепта «Духовность» — духовный: Ему орудием духовным / Проклятье, меч, и крест, и кнут (На Фотия, 1822-24); Духовной жаждою томим (Пророк, 1826), - понимается именно в религиозном аспекте как нечто, связанное с духом — частью человеческой личности, устремленной в мир горний. Но этот концепт соотносится полярно с материальным, вещным бытием; возникает антиномия духовное - материальное («орудие духовное» — орудие как вещь: палка, жезл, меч и т. п.; «духовная жажда» — жажда телесная), т. е. появляется тенденция к секуляризации концепта.
Концепт «Душа» очень актуален для лирики Пушкина: Роптанье вечное души (Евгений Онегин, 4, IX); Отчизне посвятим /Души прекрасные порывы (К Чаадаеву, 1818); Чую смущенной душой (На перевод Илиады, 1830); Душа в заветной лире (Я памятник себе воздвиг нерукотворный,1836); Млад и жив душой незлобной (Цыганы, 1824). Этот концепт репрезентируется у поэта в традиционном православном аспекте — как бессмертная нетелесная часть человеческой личности, но соотносит Пушкин концепт «Душа» со светскими реалиями, хотя и окружает его вербализаторы «высокими», эмоционально насыщенными словами, церковнославянизмами, описывая возвышенные чувства: Отчизна, посвятить, прекрасные порывы, заветная лира, млад, незлобная.
Концепт «Закон» в крылатом выражении И сам, покорный общему закону (Вновь я посетил, 1835) на наш взгляд, репрезентируется как закон природы — общий, непреложный для всех, неизменный, т. е. секуляризованно, материалистически.
Двоякая репрезентация концепта «Истина» в поэзии Пушкина наглядна в этих примерах: каноничная христианская (как и концепта «Закон») — Учуся в Истине блаженство находить,/ Свободною душой Закон боготворить (Деревня, 1919), — где Истина - учение православной веры, основа духовности и нравственности; светская — Истина страстей,
правдоподобие чувствований (О народной драме и драме «Марфа-посадница»,1830), — где Истина — правда.
Особенно, на наш взгляд, актуален для поэта концепт «Любовь», всеобъемлющий и многоликий. Концепт репрезентирован в основном в трех ипостасях (или сферах): «человек — Божественное» в православном понимании (Да ниспошлет Господь любовь и мир его душе, страдающей и бурной (Борис Годунов, 1825); «человек — общество» в патриотическом ключе, о преемственности духовного наследия (Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам (Два чувства равно близки нам, 1830); «человек — человек» в светском аспекте как сильное эмоциональное чувство мужчины и женщины, «наука страсти нежной» (Любви все возрасты покорны ((Евгений Онегин, 8, XXIX); И жизнь, и слезы, и любовь (Я помню чудное мгновенье); Я Вас любил: любовь еще, быть может (Я Вас любил: любовь еще, быть может,); Любви, надежды, тихой славы (К Чаадаеву, 1818).
Концепт «Честь» имеет у Пушкина различные грани содержания. Один смысл соответствует основному определению чести, данному в словаре В. И. Даля (человека из близкого окружения поэта): «внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть» [4. С. 1328], — Пока сердца для чести живы (К Чаадаеву, 1818). Само стихотворение, откуда взята крылатая строка, было написано Пушкиным во второй период его творчества (по периодизации Ю. М. Лотмана). В это время стихотворец сближается с декабристами, его политическая поэзия, по мнению Лотмана, становится выразительницей идей «Союза благоденствия». Необходимо заметить, что понятие чести было одним из ключевых в мировоззрении декабристов. Чувство собственного достоинства декабриста, отмечает Ю. М. Лотман, «базировалось на исключительно развитом чувстве чести и на вере каждого из участников в то, что он великий человек». Концепт «Честь» репрезентируется в этом случае в аспекте традиции социально-психологического типа дворянина-декабриста [7. С. 204—205].
Смысл «условное, светское, нередко ложное благородство» в крылатых строках Пушкина не отражен, хотя в творчестве поэта он, несомненно, присутствует (приведем примеры дуэлей в пушкинских произведениях — Онегин и Ленский, Гринев и Швабрин и т. д.). Еще один смысл «Честь» соответствует следующему толкованию словаря Даля: «внешнее доказательство отличия, почет, почесть, почтение, чествование, изъявление уважения, признание чьего-либо превосходства» [4. С. 1328]. «Какая честь для нас, для всей Руси! (Борис Годунов, 1825), — в этом крылатом выражении концепт репрезентируется именно таким образом. Эти компоненты концепта не отражают религиозный аспект (благочестие) и другой светский аспект — честность. Концепт «Честь» в творчестве Пушкина актуален в традиционных светских смыслах его эпохи — XIX столетия.
Концепт «Совесть» раскрывается у Пушкина с определенной смысловой полифонией. Это, в основном, необходимое личностное качество (от него зависит вся индивидуальность человека):Да, жалок тот, в ком совесть нечиста (Борис Годунов, 1825); Торгуя совестью пред бледной нищетою (Подражание Корану, 1824, VII). Совесть отождествляется с «внутренним голосом», неусыпным стражем мыслей и поступков личности: Докучной совести мученья (Братья-разбойники, 1821-1822); И совесть отогнали прочь (Братья-разбойники, 1821-1822). Эти смыслы являются традиционными для русской ментальности, равно существуя и в религиозной, и в светской картинах мира.
Концепт «Страсть» имеет у поэта секуляризованное содержание (страсть как сильная, несдержанная, непомерная любовь): И всюду страсти роковые (Цыганы, 1824). Соотнесенность с атрибутивом роковой говорит о пагубности подобного чувства, неприемлемого для духовного мира православного человека.
Как видно из рассмотренного материала, для многих произведений А. С. Пушкина на светские темы актуальны христианские компоненты концептов. Можно предположить, что это явление — следствие социокультурных изменений пушкинского времени. По мне-
нию Ю. М. Лотмана, конец эпохи Наполеона и начало буржуазного периода воспринималось обществом как завершение глобального исторического цикла, вызывавшее в памяти картины раннего христианства и обусловившее мессианские настроения современников поэта (например, Сен-Симон, Чаадаев и др.) [7. С. 290—291]. Ю. М. Лотман пишет о синтезе в творчестве Пушкина идей Просвещения и христианства. Он считает, что в целом для поэта характерно восприятие Просвещения как явления, противостоящего «ненависти, порождаемой историческими конфликтами. А христианство — основа и сущность европейского просвещения» [7. С. 305]. В отношении языка произведений А. С. Пушкина находим мысль о синтезе языковых элементов (церковно-славянских, европейских, элементов живой русской речи) у В. В. Виноградова. Он пишет о том, что поэт видел слияние книжных славянских элементов с простонародными основным принципом творчества русской литературы. Церковнокнижную литературу Пушкин считал более близкой к «коренным» основам русского языка, демократичной, национальной [3. С. 258—259].
В целом можно сказать следующее о специфике содержания и функционирования подвергнутых рассмотрению духовно-нравственных концептов, репрезентируемых в крылатых выражениях из произведений А. С. Пушкина. Исходя из наших наблюдений, предполагаем, что поэт вводит православные лики концептов в светскую лингвокуль-туру, обозначает и описывает с помощью слов-вербализаторов концептов духовности секулярные реалии, дополняя светскую картину мира недостающими фрагментами из религиозной картины мира православного человека, коим и был сам Александр Сергеевич (по нашему мнению, в этом проявляется дуализм лингвокультурного пространства в творчестве поэта — православного и светского). Поэт соединяет страты в лексике: «высокую» и «среднюю» в рассмотренных примерах. Благодаря этим дополнениям совершенствуется художественное полотно его произведений (крылатые выражения в основном взяты из лирических и лиро-эпических источников), образы и вся поэтика Пушкина приобретают возвышенность (духовно-нравственные концепты, как было указано выше, вербализуются единицами «высокой» лексики), эмоциональность, одухотворенность, аксиологичность. С помощью слов — вербализаторов духовно-нравственных концептов утончается и углубляется, детализируется и психологизируется рисунок внутреннего мира лирического героя Пушкина и русского народа в целом, так как эти концепты раскрывают в произведениях поэта душу русского человека с его глубоко нравственной ментальностью.
Для эстетики и поэтики Ф. М. Достоевского в числе ключевых понятий, экзистенциальных категорий литературоведы выделяют такие духовно-нравственные концепты: вера, духовность (духовный), любовь, нравственность, спасение (души — в христианском понимании), юродивый (юродское, юродство) и др. Материал для анализа взят из словаря-справочника «Достоевский: Эстетика и поэтика» (Серия «Достоевский и русская культура» / Сост. Г. К. Щенников, А. А. Алексеев).
В следующих примерах можно видеть, что слово духовный в творчестве Достоевского осмысливается учеными в аспекте православной культуры, канонично в соответствии с христианским вероучением: Судьба человеческая, как испытание и искушение, выдержав которые, человек поднимается на предназначенную ему духовную высоту - вот православная трактовка трагического в жизни. И Достоевский всегда проводил героев своих произведений через подобное испытание (с. 104); и с особенностями конфессионального мировоззрения: По мнению исследователя В. М. Лурье, «помимо христианской нравственности самой по себе, Достоевский начинает видеть ее духовный источник, который во всей красоте являют собой святые» (с. 105). «Спасение» в смысле спасения бессмертной души (что является основной целью жизни христианина) - необходимая часть концептосферы писателя, значительное пространство которой, несомненно, занято единицами, относимыми к зоне православной религии: В романе «Братья Карамазовы» заложена сокровенная мысль писателя о невозможности спасения в отъединении от
мира, о нравственной ответственности человека за происходящее в мире, где каждый за всех и перед всеми виноват (с. 105).
«Без богослужения нельзя (...) в самом широком смысле. (...) Всякая нравственность выходит из религии, ибо религия есть только формула нравственности». Т.о., Достоевский в своем творчестве культуру христианской нравственности противопоставлял атеистической псевдокультуре (с. 121), - проблема нравственности, как видно из приведенного высказывания, является одной из главных в творчестве писателя, концепт «Нравственность» имеет традиционное православное содержание, неразрывно связан с христианской религией. «Вера» в произведениях Достоевского (по свидетельству литературоведов) вмещает в себя несколько глобальных, онтологичных смыслов: вера во всеобъемлющий порядок всего сущего, вера в Бога, вера в христианские нравственные категории; что дает верующему герою Достоевского уверенность в жизни, стойкость и целомудрие (в православном смысле): К стадии «патриархальности» относятся все простодушно верующие, живущие по христианским заповедям (...) Это люди цельные, не путающие зло с добром, но цельностью они обязаны не разуму или выстраданной интуиции, а не разрушенному в них инстинкту добра, безусловной вере в целесообразность мироустройства, в спасительный Божий промысел и всепобеждающую силу христианской любви (с. 235). Концепт «Любовь» актуален в произведениях Достоевского именно в аспекте христианской нравственности, как любовь к Богу и по Божиим заповедям: С образом юродивого героя у Достоевского связывается идея мгновенного нравственного преображения и нового мироустройства на началахлюбви и согласия (с. 131).
Ключевым является для художественного пространства Достоевского концепт «Юродивый», несомненно, в традициях русской православной культуры. Категория юродское и явление юродства подробно изучаются исследователями творчества Достоевского: Исторически эта категория (юродское. - И. Г.) восходит к категории юродивых, как бы восстанавливающих своим образом жизни и поведения первоначальный смысл распятия: «святость через позор» (Г. С. Померанц) (...) В результате юродское становится выражением святости героев в миру (с. 131). (...) До тех пор, пока большинство людей живет во тьме эгоизма и индивидуализма (в уединении от всех), считая это нормой, жизнь в миру по заповедям Христовым будет казаться юродством (с. 132). (...) Демонстрируя своим читателям, что юродское обусловлено не внутренней слабостью христиан, а наоборот, их силой, их способностью противостоять жестокости и косности земного бытия, писатель готовил современников к воцерковлению, попутно становясь одним из самых решительных реформаторов мировой эстетики (с. 132). Юродство, являясь изначально проявлением христианской аскезы, проникло и в светский образ жизни, вообще в русский менталитет, концепт «Юродивый» реализуется и в православной, и в секулярной лингвокультурах: Феномен юродства является изначально русским, не имеющим прямых аналогов в культурах иного типа. В своей истории русское юродство не исчерпано биографиями знаменитых юродивых, оно получает множество секулярных форм выражения, как на уровне бытового поведения, так и в литературных образах и в философской личности. Юродство стало глубоко национальной чертой отечественного поведения и образа жизни. (с. 132). Можно предположить, что милосердие и жалость, составляющие русской ментальности, обусловливают такую значимость юродивых для народного сознания и русской истории: «Все форменные установки лучшего человека - пали. Остались народные идеалы (юродивый, простенький, но прямой, простой. Богатырь Илья Муромец, тоже из обиженных, но честный, правдивый, истинный)» - Ф. М. Достоевский (с. 133).
Для эстетики и поэтики Ф. М. Достоевского, судя по материалам анализируемого словаря, характерно наличие в концептосфере писателя значительной части духовнонравственных концептов в аспекте православной аксиологии. Смыслы эти каноничны и традиционны, секулярные «наслоения» неактуальны, встречаются редко. Христиан-
ские идеи нашли отражение в творчестве Достоевского, рассматриваемые концепты отечественных писателей-классиков соотносятся с такими единицами в ментальном строе русских философов-богословов XIX века и составляют неотъемлемую часть православной картины мира, репрезентируемой в русском языке. На формирование отечественной духовной культуры и языка как ее неотъемлемой части, без сомнения, доминирующее влияние оказала христианская аксиология. Духовно-нравственные традиции русской цивилизации воплощаются в концептах лингвокультурного поля «Духовность».
Список литературы
1. Бердяев, Н. А. О характере русской религиозной мысли XIX века [Электронный ресурс] / Н. А. Бердяев. — иКЪ : http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Berd/_Har-ЯшЯеЬрЬр.
2. Большой словарь крылатых слов русского языка : ок. 4000 единиц [Текст] / В. П. Берков, В. М. Мокиенко, С. Г. Шулежкова. — М. : АСТ : Астрель: Русские словари, 2005.
— 623 с.
3. Виноградов, В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII — XIX вв.: Учеб. для филол. фак. ун-тов [Текст] / В. В. Виноградов. — 3-е изд. — М. : Высш. шк., 1982. — 529 с.
4. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст] / В.И.Даль / под ред. проф. И.А.Бодуэна де Куртенэ. — М. : Цитадель, 1998. — Т.4. — 832 с.
5. Достоевский : Эстетика и поэтика : Словарь-справочник [Текст] / сост. Г. К. Щен-ников, А. А. Алексеев / науч. ред. Г. К. Щенников / ЧелГУ. — Челябинск : Металл, 1997.
— 272 с.
6. Ломоносов, М. В. Избранные произведения в 2 т. [Текст] / М. В. Ломоносов. — М. : Наука, 1986. — Т.2. — 496 с.
7. Лотман, Ю. М. Пушкин [Текст] / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство, 1999. — 847 с.
8. Мокиенко, В. М., Сидоренко, Н. П. Словарь крылатых выражений Пушкина [Текст] / В. М. Мокиенко, Н. П. Сидоренко. — СПб. : Изд-во СПбГУ; Фолио-Пресс, 1999. — 752 с.
9. Троицкий, Е. С. Русский народ в поисках правды и организованности (988 — 1996) [Текст] / Е. С. Троицкий. — М., 1996. — 462 с.
10. Церковно-славянский словарь для толкового чтения Св. Евангелия, Часослова, Псалтири, Октоиха и других богослужебных книг протоиерея А. Свирелина. [Текст] — изд. 7. — Воронеж : Град Китеж, 1991. — 200 с.
УДК 82
Наталья Львовна Зыховская
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена
ЗАПАХЖЕНЩИНЫ: ЭВОЛЮЦИЯ ОЛЬФАКТОРНОЙ ТЕМЫ ОТДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫДО 1830-Х ГОДОВ
Статья посвящена произведениям отечественной словесности, в которых мы можем обнаружить включения с описанием запаха женщины (в том числе запаха как метафоры женской красоты). Автор показывает путь этого ольфакторного сюжета от зарождения отечественной словесности до периода ее становления.
Ключевые слова: ольфакторий, запах женщины, русская литература.
© Н. Л. Зыховская, 2012.
