CC BY
36
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ МЕТАФОРЫ «ЖИЗНИ» В НЕМЕЦКИХ АФОРИЗМАХ
Е.А. Демидкина
Demidkina E.A. Conceptual metaphors of «life» exemplified by German aphorisms. The paper deals with conceptual metaphors of «life» exemplified by German aphorisms used as verbal manifestations of the concept «Leben» in the German linguistic world picture. Special attention is given to investigation of metaphorical images of life correlating with moral-and-ethical categories, emotional-and-psychological states and sacral concepts as well as the article is devoted to revealing cognitive classifiers of life. Peculiarities of life reflection in the German linguistic culture are determined on the basis of anthropomorphical categories.
Вопрос о смысле человеческой жизни ставился «бесчисленное количество раз; на этот вопрос никогда не было дано удовлетворительного ответа, и, возможно, что такой вообще заповедан» [1]. Именно поэтому жизнь как понятие, не поддающееся объективному, всеобъемлющему определению, не принадлежащее в полной мере к какой-либо одной категории явлений действительности, нередко определяется исследователями с помощью метафорических образов. Категориальный (семантический) сдвиг, на котором базируется метафора, позволяет передать новые (неожиданные) характеристики объекта посредством обращения в другие области действительности [2]. В связи с этим большой интерес вызывают афоризмы, в которых предпринимаются попытки дефиниции жизни, поскольку, с одной стороны, в них обнаруживаются «неожиданные», яркие, емкие метафорические образы жизни, а с другой стороны, афоризмы в обобщенном виде отражают специфику мышления этноса, культурно-исторические особенности его развития, социально-практический опыт народа, связанный с эволюционными условиями и формами его экзистенции.
Предметом данной статьи являются афоризмы, выступающие средством объективации концепта «Leben» в немецкой языковой картине мира. В немецких vita-афоризмах (от лат. vita - жизнь, афоризмы, объективирующие концепт «жизнь») отмечаются гетерогенные метафорические образы жизни, репрезентируемые, главным образом, различными абстрактными понятиями, артефактами, явлениями природы и др. К числу доминирующих метафорических образов относятся образы, коррелирующие с антропоморфными характеристиками. Так, в ходе исследования были выявлены корреляции жизни с
морально-этическими категориями, эмоцио-налъно-психологическими состояниями, а также с сакральными понятиями. Обратимся к рассмотрению доминантных метафорических образов жизни, эксплицируемых немецкими vita-афоризмами.
При соотнесении жизни с моральноэтическими категориями жизнь рассматривается как независящая от человека субстанция, самостоятельная сущность, которая детерминируется на основе его взаимосвязи с другими людьми. Как следует из проведенного анализа vita-афоризмов, жизнь в немецкой картине мира нередко манифестируется такими морально-этическими качествами человека, как его склонностью ко лжи. Приведем пример: «Alles Leben ist Luge» (D. von Liliencron «Leben und Luge») [Вся жизнь -это ложь]. В приведенном афоризме жизнь манифестируется как виртуальная, ирреальная категория, ассоциирующаяся с неадекватным, воображаемым миром, миром «кривых зеркал», который отражает, скорее, ложь, сон, обман, чем события, происходящие в действительности.
Согласно немецкой философии жизни феномен «жизнь» соотносится с такой этической категорией, как чувство такта. Ср.: «Das Leben ist eine Frage des Takts, man fuhrt allmahlich an die Sache heran» (E. Wilde, Bunbury) [Жизнь - это вопрос такта, к сути дела подводят постепенно]. В данном афоризме эксплицируется идея о том, что человек не сразу осознает свое место в жизни, свое предназначение, и лишь эмпирическим путем, методом проб и ошибок достигает своей цели. Кроме того, жизнь репрезентируется как некая субтильная, «деликатная» материя, обращение с которой предполагает наличие, знание морально-этических норм,
необходимых для экзистенции человека в социуме.
В других морально-этических vita-афоризмах детерминаторами жизни (мерилом жизни) могут быть те или иные действия человека, 04eHHBaeMbie с моральноэтической точки зрения. Так, жизнь рассматривается как явление, требующее соответствующих действий человека, определяемых в аспекте шкалы морально-этических ценностей. Ср.: «...das Leben ist Prosa und kalte Berechnung» (N. Tschernyschewski, Was tun?) [...жизнь - это проза и холодный расчет]. В борьбе за существование, как следует из анализируемого афоризма, человек вынужден руководствоваться «холодным умом», «холодным расчетом». Он должен мыслить, прежде всего, категориями рациональной прагматики, категориями индивидуализма и эгоцентрическими постулатами.
Жизнь также коррелирует с одной из наиболее частотных морально-этических категорий, в частности, с человеческим вероломством. Например, «Das Leben ist eine fortlaufende Kette von Treulosigkeiten« (A. France, Die rote Lilie) [Жизнь - это бесконечная цепь вероломств]. В приведенном афоризме акцентируется внимание на актуализации признака «частотность / интенсивность» проявления вероломства на протяжении всей жизни человека.
В исследуемом материале в качестве другой антропоморфной категории, соотносящейся с жизнью, выступают эмоционально-психологические состояния человека. В афоризмах-жизни нами были обнаружены такие эмоционально-психологические метафорические образы жизни, которые, как правило, связаны с негативными эмоционально-психологическими состояниями. Соотнесение жизни как самой большой ценности человека с теми или иными негативным эмоционально-психологическим состоянием отражает чаще всего недовольство человека своим существованием. Жизнь выступает источником угнетенного, подавленного, неблагоприятного, причиняющего вред состояния. В частности, в vita-афоризмах нами были выявлены метафорические образы жизни, коррелирующие с такими негативными константами, как: «Einsamkeit» [одиночество], «Angst» [страх], «Qual» [мучение], «Pein»
[мучение], «kein SpaB» [неудовольствие], «Raserei» [неистовство].
Важно подчеркнуть, что проблематика одиночества является предметом глубокого осмысления в немецкоязычной лингвокуль-туре. «Для нас людей в западном мире, является само собой разумеющимся во всем различать межу субъектом и объектом. Мы разделяем между «Я» и окружающим нас миром («Оно-мир» / «Es-Welt») <...>. В «Палестрине» Пфюртцнера маэстро жалуется: «Как чужды и неизвестны люди друг другу, сущность мира есть одиночество» [3]. Идея одиночества составляет лейтмотив подавляющего большинства vita-афоризмов. Приведем пример: „Seltsam, im Nebel zu wandern!/Leben ist Einsamkeit./ Kein Mensch kennt den andern, /Jeder ist allein« (H. Hesse, Im Nebel) [Странно бродить в тумане!/ Жизнь - это быть одиноким./ Ни один человек не знает другого,/ каждый - один].
Интересным представляется тот факт, что, в соответствии с немецкими vita-афоризмами, любая человеческая жизнь превращается для человека, в конечном итоге, в мучение, ср.: «Ein elendes Leben zu ertragen ist eine Pein; ein gluckliches zu verlieren eine Qual: beides kommt auf eins hinaus» (La Bruyere, Vom Menschen). [Выносить убогую жизнь - мучение, потерять счастливую - мучение: оба варианта сводятся к одному и тому же].
Еще одной точкой зрения на жизнь выступает ее сопоставление с неудовольствием, поскольку избавиться от нее у человека нет права, а ждать, когда она завершиться, неблагоразумно. Рассмотрим пример: «Das Leben ist kein Spafi, es eigenmachtig wegzuwerfen haben wir kein Recht, und es nach der Lange der Zeit zu messen ist ebenfalls unvernunftig» (L. Tolstoi, An S.A. Tolstoja, 30./31.10.1910) [Жизнь - это не удовольствие, избавиться от нее по собственной воле мы не имеем права, и измерять ее по длительности времени точно так же неразумно].
Своеобразной философской универсалией является тот факт, что человеческая жизнь нередко определяется как стремительная цепь непрерывно меняющихся, калейдоскопически появляющихся и тут же исчезающих событий, переживаний, устремлений человека, превращающих ее в бесконечную гонку за недостижимыми призрачными идеалами.
Жизнь превращается в быструю смену событий, при которой человек не успевает ни проанализировать свои действия, ни спланировать дальнейший ход событий. Все события проносятся перед человеком с такой невероятной скоростью, так что вся его жизнь напоминает, скорее, сон, чем реальное бытие. Ср.: «Was ist Leben? Raserei!/ Was ist Leben? Hohler Schaum,/ ein Gedicht, ein Schatten kaum!/ Wenig kann das Gluck uns geben;/ denn ein Traum ist alles Leben,/ und die Traume selbst ein Traum» (Calderon, Das Leben ein Traum) [Что есть жизнь?/ Неистовство/гонка!/ Что есть жизнь? Пустая пена,/ стихотворение, тень едва ли!/ Мало может нам дать счастье, потому что жизнь - мечта,/ и мечты сами - мечта].
В качестве позитивных эмоциональнопсихологических состояний, коррелирующих с жизнью, выступают такие состояния, как «Liebe» [любовь], «Staunen» [удивление], «GenieBen» [наслаждение] и др. Среди эмоционально-психологических состояний с мелиоративным содержанием, коррелирующих с жизнью, в vita-афоризмах нами было обнаружено частое соотнесение жизни с состоянием любви. Любовь отражает позитивное отношение к себе, другим людям и окружающей действительности. Она благоприятствует стремлению к лучшему, возрождению, развитию человека. Ср.: «Das heiBt Leben und Liebe eins sein lassen, dass die Liebe das Leben ist, und das Leben die Liebe» (G. Buchner, Leonce und Lena, Paralipomena) [Это означает жизнь и любовь считать одним и тем же, любовь есть жизнь, жизнь есть любовь]. В анализируемом афоризме феномен «Жизнь» идентифицируется с любовью. Они выступают как взаимозаменяемые понятия, и между ними ставится знак абсолютного тождества.
В то же время представляется важным подчеркнуть, что в немецкой лингвокультуре присутствует опровержение понимания сути жизни как любви и приоритет отдается приданию смысла жизни. Любовь же в данном случае рассматривается как чувство к другому человеку, которое не всегда является основой нашего существования. Ср.: «Was schwerfallt, ist nicht, das Leben zu lassen, sondern das, was ihm einen Sinn gibt. Wenn eine Liebe unser Leben ist, welchen Unterschied macht es dann, ob man gemeinsam lebt oder
gemeinsam stirbt» (Radiguet, Den Teufel im Leib) [To, что трудно дается, не является жизнью, жизнью является то, что придает ей смысл. Если любовь есть наша жизнь, какая разница в том, живут ли вместе люди или вместе умирают].
Жизнь рассматривается как способность удивляться, т. е. быть открытым для окружающего мира, познавать его, словно ребенок, принимать существующий мир таким, какой он есть во всех его проявлениях. Ср.: «DaB ich bin, erfullt mich mit immer neuem Staunen. Und dies bedeutet Leben» (Rabindranath Tagore) [To, что я есть, наполняет меня всегда новым удивлением. И это означает жизнь].
В рамках ментально-психологической парадигмы жизнь представляется как удовольствие, которое заключается в познании окружающего мира. „Bis ins spateste Alter lernen (nicht auswendig, sondern inwendig), das ist Geniefien, das ist Leben. Da wachst die Seele, in konzentrischen Kreisen, gottlichen Spharen zu« (E. von Feuchtersleben) [Изучать до глубокой старости (не только внешнюю сторону вещей, но и внутреннюю), это наслаждение, это жизнь. Так душа дорастает/проникает в концентрических окружностях до божественных сфер/ в божественные сферы].
Небезынтересно отметить, что в отдельных афоризмах жизнь отождествляется не просто с каким-либо эмоционально-психо-ло-гическим состоянием, а представляется ареной/вместилищем таких негативных состояний, как «Trauer» [печаль], «Muhe» [забота] и др. Ср.: «Was ist das Leben der Menschen ohne Frieden? Nichts als Gefahr, sMndige Angst und eine traurige Werkstatt tiefer Bitternis» (Petrarca, An den Dogen von Venedig, Andrea Dandolo) [Что есть человеческая жизнь без мира? Ничто иное, как опасность, постоянный страх и печальная мастерская глубокой горечи]) и производителем отрицательных состояний Bitternis [ожесточение]. Ср.: «Furwahr, von jeher sind wir Schatten, Traum und Blendwerk gewesen, und nichts ist letzten Endes das Leben, das man hier fuhrt, als ein Tummelplatz der Trauer und Muhe» (Petrarka, Giovanni Boccacio in Florenz) [Поистине издавна мы были лишь тень, мечта и иллюзия/заблуждение/наваждение, и, в конце кон-
цов, жизнь, которую мы здесь ведем, есть нечто иное, как арена печали и заботы].
Сакральные понятия, выступающие в качестве когнитивных оснований метафорических образов жизни, используются как для придания жизни ореола таинственности, загадочности, так и для устрашения или усиления негативного восприятия этого явления. В немецких афоризмах, в которых объективируются сакральные метафорические образы жизни, феномен «жизнь» выступает как мистическое явление, обладающее негативными свойствами. В этом проявляется восприятие и понимание жизни как своеобразной сакральной «криптограммы», требующей когнитивно-семантического декодирования.
Как следует из проведенного анализа, в сакральных метафорических образах жизни чаще всего преобладают мортоморфные метафоры жизни. Факт неразрывной связи категорий «жизнь» и «смерть» в человеческом сознании мотивируется, прежде всего, собственно биологическими и философскими факторами, т. к. формирование представления о жизни (как в биологическом, так и в философском) изначально предполагает ее противопоставление смерти. Размышляя о жизни, человек неизбежно приходит к мысли о ее уязвимости, кратковременности, наступлении смерти. Следует подчеркнуть, что в истории философской мысли вопрос о смерти рассматривается раньше, чем вопрос о жизни, потому что собственная жизнь человека людям представлялась естественным явлением, так же как и одушевленность природы, в то время как смерть не поддавалась объяснению. В связи с этим предпринимались попытки включения феномена «смерть» в категорию «понятных» явлений, что находило отражение в мифах и религии. Представление о смерти и развитии культуры находятся в неразрывной связи [4].
Понятие «смерть» является, как известно, в философском плане неотъемлемой частью жизни. Еще Гераклит представлял возникновение и существование жизни в объединении жизни с ее антиподом смертью. «Становление возможно только в виде непрерывного перехода из одной противоположности в другую, в виде уже сформировавшихся противоположностей» [5]. В культурологической традиции отмечается, что
«двуединство - свойство вещей; мир бинарен, амбивалентен по своей природе», «в жизни существует зарождение, в смерти существует возвращение» [6].
Как свидетельствуют результаты исследования немецких vita-афоризмов, жизнь не имеет никаких отличий от ее антипода (смерти). Данный факт свидетельствует о некотором пессимизме немецкого этноса, а также о попытке примириться с неизбежным финалом жизни - смертью. Следует отметить, что смерть приобретает в данном случае признаки динамичного явления. Так, смерть и, соответственно, жизнь описываются как процессуальные и пространственные явления. Например, в немецких афоризмах-жизни отражается процесс умирания, «Wer weiB denn, ob das Leben nicht ein Sterben ist/ Und Sterben Leben?» (Euripides bei Plato) [Кто же знает, является ли жизнь умиранием и умирание жизнью?]
Жизнь выступает так же, как начальная стадия процесса смерти. Ср.: «Leben ist Anfang des Todes» (Novalis, Blutenstab) [Жизнь - это начало смерти.] В данном афоризме актуализируется признак «стирания грани» между жизнью и смертью. Они воспринимаются как два тесно взаимосвязанных, неотъемлемых явления, представляющих собой единое целое.
Наряду с этим жизнь рассматривается как некое бытие. Поскольку жизнь есть бытие, смерть тоже может рассматриваться как бытие, то эти два пространства могут обладать общими признаками. Ср.: «Wer weiB denn, das Leben nicht das Totsein ist und das Totsein Leben?» (Euripides) [Кто же знает, не является жизнь состоянием смерти или состояние смерти жизнью?]
Заслуживает внимания несколько отступающая от традиционного рассмотрения оппозиции «жизнь - смерть», превращающаяся в оппозицию «смерть - жизнь». Смерть выступает как более значимое явление, чем жизнь. Ср.: «Die Arzte behandeln ihre
Patienten falsch, wenn sie nicht mehr eingedenk sind der einzigen wirklichen Todesursache: des Lebens» (H. Eisenreich) [Врачи неправильно лечат своих пациентов, если они уже не помнят единственную подлинную причину смерти: жизнь].
Описывая разнообразные соотношения жизни и смерти, следует отметить, что в не-
мецкой философии смертность человека рассматривается не столько как природный, сколько как социальный феномен, требующий рационального восприятия и осмысления. Одной из основных задач исследователей становится поиск квази примирения человека со смертью, нахождение средств для преодоления страха перед смертью. В период античности выдвигались точки зрения о бессмертии человека (Сократ, Платон), о естественности и закономерности смерти (атомисты, стоики) и о невозможности ее почувствовать, а следовательно, тщетности страха перед ней. «Gewohne dich an den Gedanken, dass der Tod uns nicht angeht. Denn alles Gute und alles Ubel beruht auf Empfmdung, der Tod aber ist der Verlust der Emfindung... Das schauerlichste Ubel, der Tod, geht uns also nicht an. Denn so lange wir sind, ist der Tod nicht da, und sobald er da ist, sind wir nicht mehr» [Т].
Рассуждая о соотношении смерти и жизни, небезынтересно подчеркнуть, что осознание предельности жизни, неизбежность наступления смерти позволяет воспринимать как ее великую ценность. Жизнь без смерти превратилась бы в бесконечность, намного более невыносимую и ужасную, чем самый невыносимый и ужасный конец [В-9].
Квази превращение жизни в смерть и коррелирующих с ней понятий представляется в исследуемом материале так же, как следствие соответствующего образа жизни человека. Например, причиной смерти может быть отсутствие желания у человека познать мир, приобрести знания о мире. Ср.: «Ein Leben ohne Wissen ist der Tod« (Robertsons Wahlspruch) [Жизнь без знаний - смерть].
Парадоксальным образом жизнь приравнивается к смерти в результате «несовершения ошибок». Ср.: «Beide also haben das Problem falsch gestellt... Aber die das Problem falsch gestellt haben, sind mir meistens interessanter, als die es richtig gestellt haben; denn die es richtig gestellt haben, haben es meistens uberhaupt nicht gestellt. Sie leben dann weiter: aber ihr Leben ist der Tod. Die Zwei in jener Novelle sterben: aber aus ihrem Tod kommt das Leben. Denn durch ihre falsche Problemstellung, die dazu fuhrte, dass sie zerschellten, als sie konsequent wurden, gewinnt das Auge zur Betrachtung der Dinge einer neue Scharfe« (L. Hohl) [«Оба неправильно поставили проблему... Но те, кто неправильно по-
ставили проблему, мне намного интереснее, чем те, кто правильно это сделал, т. к. те, кто правильно ее обозначил, не обозначил ее вообще. Они живут далее: но их жизнь -смерть. Двое в той новелле умирают: но из их смерти возникает жизнь. Потому что из их неправильной постановки проблемы, которая привела, с одной стороны, к тому, что они разбились, когда они стали настойчивыми / последовательными, а с другой стороны, глаз приобретает новую остроту восприятия вещей].
Размеренная, неторопливая жизнь также приравнивается к смерти, но лишь наполовину. Ср.: «...ein Leben, das stets ruhig dahinflieBt, ist ein halber Tod» (Petofi, Tagebuch, 15.3.1В4В) [.жизнь, которая постоянно спокойно протекает, - наполовину смерть].
С древнейших времен феномен «жизнь» в силу его таинственности и неразгаданности при его определении, толковании нередко соотносится с соответствующими религиозными понятиями. Согласно немецким vita-афоризмам, жизнь представляется как «Sakrament» [таинство], «Wallfahrt» [паломничество], «Holle» [ад]. Так, жизнь не может выступать как явление, творимое человеком. Жизнь есть некое таинство. Ср.: «Die Menschen von heute scheinen das Leben als eine Spekulation anzusehen. Es ist keine Spekulation. Es ist ein Sakrament. Sein Ideal ist die Liebe. Seine Lauterung ist das Opfer» (E. Wilde, Lady Windermeres Facher) [Сегодняшние люди, кажется, видят жизнь как размышление. Она не размышление. Она таинство. Ее идеал - любовь. Ее очищение -жертва].
Подобно тому, как противопоставляются биологические категории «жизнь» и «смерть», не менее широкую частотность обнаруживают vita-афоризмы, в которых «жизнь» и «ад» (как категория религиозной сферы) отражают полярные отношения. Ср.: «Nochmals finstere Stunde. Unbesorgt, ihr Menschen: Es gibt keine Holle - auBer diesem Leben» (E. Brock) [Еще один мрачный час. Не беспокойтесь, люди: нет другого ада, кроме этой жизни].
В немецких vita-афоризмах находит отражение метафорический образ жизни, когнитивным основанием которого служит понятие, коррелирующее с теологической сфе-
8Q
рой, в частности, фактом посещения людьми святых мест, паломничеством. Ср.: «Das Leben gleicht jener beschwerlichen Art zu wallfahrten, wo man drei Schritte vor und zwei zuruck tun muss» (J. Goethe, an Johann Heinrich Meyer, 28.4.1797) [Жизнь подобна тому тягостному способу паломничества, когда нужно делать три шага вперед и два назад]. В этой связи необходимо отметить разные значения слов в русском паломничество и немецком Wallfahrt. В русском языке слово «паломничество» происходит от лат. palma - пальма и означает странствие верующих для поклонения святым местам, название получило по обычаю христианских паломников привозить из Палестины пальмовую ветвь [9]. В немецком языке акцент делается на способе путешествия, т. е. «путешествие по насыпи» (Wall - вал, fahrt - путешествие). На наш взгляд, в немецкой лин-гвокультуре релевантным при определении жизни представляется не просто поклонение святым местам, но и то, что сопровождающийся трудностями процесс и в связи с этим человеку трудно продвигаться вперед, он вынужден отступать, ошибаться, отказываться от достигнутого, и жизнь можно оценить как трудно развивающуюся.
Итак, жизнь в немецкой лингвокультуре соотносится, главным образом, с антропоморфными категориями, причем, прежде всего, с морально-этическими, эмоционально-психологическими, являющимися, как правило, негативно окрашенными. Когнитивными классификаторами морально-этических образов жизни в vita-афоризмах выступают такие морально-этические качества человека, как его склонность ко лжи, вероломству, осуществление рационально обусловленных и прагматически направленных действий для достижения индивидуалистских целей.
В корреляции жизни с негативными эмоционально-психологическими состоя-
ниями в определенной степени проявляется национальный характер немецкого этноса. Неслучайно именно немецкому философу
принадлежат размышления о том, что «наша жизнь должна заключать в себе все ужасы трагедии, но мы при этом лишены даже возможности хранить достоинство трагических персонажей, а обречены проходить детали жизни в неизбежной пошлости характеров комедии» [10].
Восприятие жизни как сакральной категории обусловлено рядом причин. С одной стороны, в представлении жизни как священного понятия отражается неспособность человека повлиять на ее продолжительность, изменить ход жизненных событий, преодолеть страх перед смертью и т. п. С другой стороны, жизнь способна сохранить признаки биологически активной, акциональной сущности и не превратиться в свой антипод-«смерть» только при условии, если она будет, согласно немецким афоризмам, наполнена непрерывной деятельностью и стремлением человека познать мир и самого себя.
1. Фрейд 3. Избранное. Лондон, 1969. С. 267.
2. Арутюнова Н.Д. // Теория метафоры: сб. науч. тр. / под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Жирмунской. М., 1990. С. 5-32.
3. Kolbele A. // Polaritat. Ihre Bedeutung fur Philosophie der modernen Phsyk, Biologie und Psychologie / von W. Bloch. Berlin, 1980. S. 159-166.
4. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. 1996. Т. 17. С. 170.
5. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. М., 1980.
6. Григорьева Т.П. // Культура, человек и картина мира. М., 1987. С. 262-263.
7. Epikur. In: Lothar F. // Sinn und Form. 1990. № 6. S. 1082.
8. Трубников H.H. О смысле жизни и смерти. М., 1996.
9. Энциклопедический словарь / под ред. Б. А. Введенского. М., 1954.
10. Шопенгауэр А. // Антология мировой философии. М., 1971. Т. 3. С. 333.
Поступила в редакцию 15.01.07 г.
