CC BY
39Концептуально- метафорические преобразования лексемы семья в современной русской речи
Чжан Цинхань,
аспирант кафедры теоретической и прикладной лингвистики Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского E-mail: 834549804@qq.com
В статье рассматриваются особенности языкового воплощения концепта семья в контекстах концептуально-метафорического употребления в современной русской речи. Методологической основой исследования являются идеи современной когнитивно ориентированной лингвокультурологии и теория языковой концептуализации мира. В исследовании используется методика анализа концептов, разработанная учеными Нижегородской школы концептуального анализа. Материалом исследования являются языковые данные Национального корпуса русского языка. Показано, что лексема семья как основной репрезентант одноименного концепта последовательно представлена в моделях овеществления как конкретно-чувственный физический, биологический или социальный объект, как вещество, как вместилище / контейнер, как трехмерная физическая среда / пространство для движения / перемещения и пр., а в моделях одушевления - как одушевленная сущность, активное и целесообразно действующее существо. Делается вывод о значительной степени «культурной разработанности» данного концепта в русском национальном языковом сознании, о его вписанности в мир национальных идеалов и ценностей.
Ключевые слова: теория концептуальной метафоры Лако-ффа-Джонсона, онтологическая концептуальная метафора, концепт семья, лексема семья, овеществление, одушевление, лингвокультурология.
о с
U
см см о см
<3
Введение
В статье представлен очередной этап предпринятого нами комплексного лингвокультурологического описания концептуального содержания и языковой объективации концепта семья в русской языковой картине мира.
На предыдущих этапах исследования мы выявили 21 когнитивный признак, формирующий базовый предварительный смысловой объем данного концепта [12, с. 138-142]. В соответствии с принятой концепцией исследования, на данной стадии исследования рассматриваются семантические преобразования лексемы семья как главного репрезентанта одноименного концепта в моделях концептуальной метафоризации по типу овеществления или одушевления. На выходе предполагается выявить новые когнитивные признаки, не вошедшие в первоначальный смысловой объем анализируемого концепта.
Описание методов и материала исследования
Методологической базой нашего исследования являются идеи современной отечественной лингвокультурологии [2; 15] и принципы языковой концептуализации мира [1; 5; 8]. В работе использованы разработанные нижегородскими учеными методы анализа ключевых концептов культуры [6; 7] и методы лингвокультурологической интерпретации активных процессов в современной русской речи [9; 10], а также методы анализа концептуальных метафор, созданные в рамках теории Дж. Лако-ффа и М. Джонсона [3; 13; 14] и адаптированные применительно к русскому языковому материалу Л.О. Чернейко [11]. Материалом исследования являются контексты употребления слова семья, извлеченные методом сплошной выборки из Национального корпуса русского языка [4].
В теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона концептуальная метафора функционирует в концептуальной системе людей и упорядочивает знание о мире человека, структурирует его опыт взаимодействия со средой, выступая как «объяснение одного опыта в терминах другого опыта» - например, объяснение абстрактной сущности через ее овеществленное или одушевленное, чувственно-воспринимаемое представление [3; 13].
В данном исследовании мы подробнее остановимся на таком типе концептуальных метафор, как онтологические метафоры. Эти метафоры актуализуют концептуальные схемы овеществления и / или одушевления, т.е. представления некой неконкретной сущности в виде чув-
ственно воспринимаемого объекта или живого существа.
Лексема семья имеет в русском языке собирательный тип семантики, обозначая некую нерас-члененную общность существ. Тем самым эта лексема мыслится как неодушевленная неконкретная сущность. Т.е. семья - это не чувственно воспринимаемая вещь, не физический объект в пространстве и времени. Л.О. Чернейко, анализируя указанные схемы применительно к русским отвлеченным именам существительным, указывает на необходимость рассмотрения в этом плане разного рода моделей сочетаемости интересующего нас неконкретного существительного с глаголами активного физического или ментального действия (типа судьба нас обокрала), а также моделей ге-нитивной метафоры (типа паутина подсознания) [11, с. 284-284]. При этом необходимо именно буквальное прочтение преобразованной семантики абстрактного имени в контексте сочетаемости с конкретными предикатами или атрибутами (^ судьба = вор или подсознание = паутина), что в общем и составляет суть интересующего нас языкового механизма концептуальной метафори-зации.
В анализируемом материале из Национального корпуса русского языка [4] мы обнаружили значительное количество контекстов употребления неконкретного существительного семья в контекстах концептуально-метафорического овеществления и / или одушевления. В этих контекстах можно выявить определенные национально-обусловленные смысловые составляющие в представлении о семье в русской языковой картине мира.
Лексема семья в моделях концептуально -метафорического овеществления
В этих контекстах неконкретное собирательное понятие семьи как совокупности / множества переосмысляется как конкретно-чувственный физический, биологический или социальный объект, как вещество, как вместилище / контейнер и пр.
Так, семья метафорически переосмысляется как конкретно воспринимаемый физический объект, который может рушиться:
Мы без конца ссорились и разводились. Семья, как говорится, рушилась. И даже возникали новые побочные семьи [Сергей Довлатов. Наши (1983)];
А ведущие душераздирающих ток-шоу - поведать о том, как рушатся семьи или о печальных судьбах великих, или о несчастных детях [И. А. За-бежинский. Если бы мы не смотрели, они бы не показывали (2015)].
Подобный объект может восприниматься зрением: Если в Европе семья попадает в поле зрения социальных служб, то это не значит, что из нее заберут ребенка, тем более навсегда [А.А. Данилова, Л.В. Петрановская. Людмила Петрановская: Законы России позволяют забрать ребенка у каждого // 2017].
Физический объект - семья - может восприниматься и слухом: Старый дом сгорел, - писал Соловьёв, - дядя Саша в могиле, тётя Саша помешана, и вся семья трещит [Марк Смирнов. Последний Соловьёв // «Наука и религия», 2011].
Подобный объект можно скреплять или вытеснять другим объектом:
Чувствовал приближение развода. Она рассчитывала, что ребенок скрепит семью. Соединит нас [Юрий Азаров. Подозреваемый (2002)];
По сути, традиционная семья потихоньку вытесняется новыми формами связей, которые внешне на нее похожи, но не являются таковыми [Елена Пушкарская. «Семья крайне уязвима» // «Огонек», 2014].
Семья также осмысляется как объект, могущий перемещаться в пространстве - двигаться, летать: Моя семья летит вверх тормашками, а вы хохочете! [Н.В. Нестерова. Милые бранятся (2013)];
Несмотря на время от времени принимаемые Государственной Думой постановления о необходимости спасать семью в самом традиционном ее варианте, российская семья упорно движется в том же направлении, что и европейская: к тому выходу из метро, над которым висит табличка «Выхода нет» [Ирина Прусс. Прекрасные дамы -мамы // «Знание - сила», 2010].
Это может быть создаваемый, сделанный, построенный объект, который имеет структуру:
Во всём этом была та цепкая женская забота, которая делает семью - семьёй и поддерживает род человеческий [Александр Солженицын. В круге первом, т. 1, гл. 26-51 (1968) // «Новый Мир», 1990];
Видите ли, семья строится не в постели, -но зато именно в постели разрушается [Евгения Пищикова. Пятиэтажная Россия (2007) // «Русская Жизнь», 2008];
Применительно к теме нашего разговора это означает, что брак может распасться после рождения первенца просто из-за того, что это событие является причиной неизбежных изменений в структуре семьи: перераспределения функций, обязанностей, неизбежного, опять-таки, обострения противоречий [Мария Давыдова. Кто в доме хозяин? // «100% здоровья», 2003.01.15]
Представление о семье как о некоем сложно устроенном объекте выражается в генитивной метафоре модели: Модель семьи - у каждого своя. И это нормально, если есть согласие и любовь [Надежда Вылегжанина. Большая родня // «Новгородские ведомости», 2013].
Другая сторона онтологической метафоры семьи - представление ее как природной стихии, природной силы:
И так, заядлым частником и закоренелым индивидуалистом Лёва и назвал старика Сташенка, сказал, что Олеся никак не воздействует на отца, наоборот, индивидуалистическая стихия семьи захлестывает и её [Анатолий Рыбаков. Тяжелый песок (1975-1977)];
сз о со -а
А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
Дело в общении. В атмосфере семьи. Но, с другой стороны, Кямал - тоже не философ [Токарева Виктория. Своя правда // «Новый Мир», 2002].
«Природная» метафора семьи может выражаться в переосмыслении семьи как биологического объекта - растения, которое может срастаться с другим растением: Возьмем хотя бы тех мужчин, для которых семья прочно срастается с понятием «дом» [Андрей Гусев. Простые ответы на непростые вопросы // «Психология на каждый день», 2010].
Еще одна разновидность онтологических метафор - это метафора вещества. Так, семья может осмысляться как вещество, которое распадается: Ежели какой откроет - та семья и распадется [М.Б. Бару. Замок с музыкой // «Волга», 2013].
Особое «вещество» семь может быть разной консистенции - твердым, которое можно расколоть: Семья раскалывается - значит, нужно собрать семью, как собирают стада тундровые пастухи, - палками, собаками и страхом, не упрашивая каждого оленя бежать в загон [Александр Гри-горенко. Ильгет. Три имени судьбы // Урал, 2013] -или, напротив, похожим на снег, который тает: Купец Негода разорился, и семья его гладом тает [Евгений Водолазкин. Лавр (2012)].
В работе [Лакофф, Джонсон 2004] указывается и на такой специфический вид онтологической метафоры, как метафора контейнера - трехмерного вместилища, которое наполнено неким содержимым:
Примеры из Писания и Предания всегда определяют духовное наполнение семьи качеством, а не количеством [А.А. Данилова, протоиерей Андрей Кордочкин. «Хотелось бы больше сочувствия друг к другу» // 2017];
Я думаю, что у каждого есть своё оптимальное время и зависит оно от атмосферы в семье [Марк Тайманов. Эмоции неисчерпаемы // «64 - Шахматное обозрение», 2003.10.15].
В это вместилище объекты могут проникать:
Только вот с тобой, гнидой, похоже, проморгали! В семью нашу змеюкой проник. Думаешь, если сына у него не стало, так и беспредельничать можно? [Семен Данилюк. Бизнес-класс (2003)];
Но для того, чтобы это организовать, нужно мыслить в другой парадигме, без примитивного противопоставления: «хорошие - плохие семьи», «наши - не наши», «отобрать - оставить», «влезть в семью сапогами - оставить как есть, и гори все синим пламенем» [А.А. Данилова, Л.В. Петранов-ская. Людмила Петрановская: Законы России позволяют забрать ребенка у каждого // 2017].
В подобных вместилищах можно что-то хранить: Теперь они у нас в семье хранятся [Сати Спивакова. Не всё (2002)].
Еще один распространенный вид онтологиче-5 ской метафоры семьи - это метафора среды, фи-§ зического пространства в котором могут пребы-й вать разные объекты, в котором объекты могут ° двигаться или в который объекты могут проникать Ü из другого пространства:
Мне кажется, что надо держаться веры, которая существует в семье [Валерия Михайлова. Николай Дроздов: «Кто ткнул в точку Вселенной?» // 2017];
Как показало недавнее исследование психолога Е. Амен, сегодня главный источник тревоги переместился из школы в семью: подростки боятся, что с родителями что-нибудь случится, что не будет денег, у них страх возможного физического насилия, страх личной несостоятельности, неопределенности в будущем [Ирина Прусс. Прекрасные дамы - мамы // «Знание - сила», 2010];
Откуда? Натюрморты от родственников перекочевали в семью. Он не мог разрываться на два дома [Токарева Виктория. Своя правда // «Новый Мир», 2002].
Это пространство может мыслиться как природная среда, в которой могут расти биологические объекты: Лена видела, что Алена не врастает в семью так, как вросла она, Лена [Н.В. Нестерова. Из породы собак (2013)].
Таким образом, проведенный анализ моделей концептуальной метафоризации лексемы семья по типу овеществления позволяет выделить еще 4 когнитивных признака, имеющих метафорический характер:
22. Чувственно воспринимаемый физический, природный или искусственный объект, имеющий структуру (конецпт.-метаф.)
23. Вещество, субстанция твердой или жидкой консистенции (конецпт.-метаф.)
24. Трехмерный контейнер (вместилище), обладающий неким содержимым (конецпт.-метаф)
25. Физическая среда, пространство, в котором можно находиться или перемещаться (ко-нецпт.-метаф.).
Лексема семья в моделях концептуально-метафорического одушевления
В этих контекстах неконкретное собирательное понятие семьи переосмысляется как одушевленная сущность, активное и целесообразно действующее человеческое существо и пр. В норме лексема семья, имеющая значение 'совокупность людей', закономерно задействует стандартную модель метонимического переноса 'совокупность людей как неодушевленный объект' ^ 'люди как объект одушевленный' (по типу город спит = 'жители города спят'). В нашем материале обнаружено много подобных контекстов употребления с глаголами типа жить, переживать, сидеть,ужинать и пр.:
Последние два года семья живёт на пенсии и детские пособия [Константин Арский. «Метровые» дети // «Вечерняя Москва», 2002.05.16];
Тем более в тот момент, когда Семья переживает самую крупную трансформацию с момента своего возникновения как группы влияния [Иосиф Гальперин. Власть «делом» занимается // «Совершенно секретно», 2003.08.09];
— Вы выглядите так, что можно подумать, будто ваша семья голодает [Коллекция анекдотов: персоналии (1970-2000)];
В её маленькой голове проносились видения -старый подвал, дружная семья ужинает коркой
сыра... [Людмила Петрушевская. Маленькая волшебница // «Октябрь», 1996];
Иногда вся семья сидит в одном коридоре -что ж? [Ю.О. Домбровский. Факультет ненужных вещей, часть 2 (1978)].
Однако нам встретились и контексты персонификации концепта «семья», в которых субъектом действия является не множество людей, а одно одушевленное лицо:
Семья меня клеймит: «Люба, ты - мещанка!» Но интересно, что ровно через день после того, как я налажу себе угол, в него начинают переползать кошка, собака, за ними Серёжа и Маша (муж и дочь. [Наталья Склярова. Если бы у медведя было ружье // «Вечерняя Москва», 2002.02.07].
- или биологическое существо: Ольга Славни-кова, автор романа «2017», дает любопытные интервью: «Семья мутирует... Главный мутагенный фактор - рост продолжительности жизни [Евгения Пищикова. Пятиэтажная Россия (2007) // «Русская Жизнь», 2008]
Таким образом, анализ моделей концептуальной метафоризации лексемы семья по типу одушевления позволяет выделить еще 1 когнитивный признак, имеющий метафорический характер:
26. Одушевленная сущность, активное и целесообразно действующее человеческое существо (конецпт.-метаф.).
Заключение
Итак, в результате исследования было выявлено еще 5 когнитивных признаков концепта семья, имеющих концептуально-метафорическую природу: чувственно воспринимаемый физический, природный или искусственный объект, имеющий структуру; вещество, субстанция твердой или жидкой консистенции; трехмерный контейнер (вместилище), обладающий неким содержимым; физическая среда, пространство, в котором можно находиться или перемещаться; одушевленная сущность, активное и целесообразно действующее человеческое существо. Совокупный смысловой объем концепта семья, таким образом, составил 26 когнитивных признаков В целом проведенный анализ выявил существенное качественное и количественное разнообразие концептуально-метафорических моделей овеществления и одушевления неконкретного концепта семья, что может косвенным образом свидетельствовать о значительной степени «культурной разработанности» (А. Вежбицкая [15]) данного концепта в национальном языковом сознании, о его вписанности в мир национальных идеалов и ценностей, как это свойственно и другим ключевым абстрактным концептам русской культуры - разум, душа, совесть, добро, воля и под.
Литература
1. Болдырев Н.Н. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2004. - № 1. - С. 18-39.
2. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: монография. - Волгоград: Перемена, 2002. - 392 с.
3. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. - М.: Едиториал, 2004. - 356 с.
4. Национальный корпус русского языка (НКРЯ) [Электронный ресурс]. —Режим доступа: // www.ruscorpora.ru. (дата обращения: 12.09.2020).
5. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. - М.: ACT: Восток-Запад, 2010. -226 c.
6. Радбиль Т.Б. «Язык ценностей» в современной русской речи и пути его исчисления // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. - № . 6. - Ч. 2. - С. 569-573.
7. Радбиль Т.Б. «Прецедентные имена» как элементы «языка культуры» // Ономастика Поволжья: Мат-лы XV Международной научной конференции / Под ред. Л.А. Климковой, В.И. Супруна; Арзамасский филиал ННГУ. - Арзамас-Саров: Интерконтакт, 2016. - С. 49-54.
8. Радбиль Т.Б. Культурная апроприация заимствований в свете теории языковой концептуализации мира // Труды Института русского языка им. В.В. Виноградова. - 2017. - Т. 13. -С.107-115.
9. Радбиль Т.Б. Рацибурская Л.В. Пало-ши И.В. Активные процессы в лексике и словообразовании русского языка эпохи коро-навируса: лингвокогнитивный аспект // Научный диалог. - 2021. - № 1. - С. 63-79. - DOI: 10.24224/2227-1295-2021-1-63-79.
10. Социокультурные и прагматические аспекты современных словообразовательных процессов: коллективная монография / Т.Б. Радбиль, Л.В. Рацибурская, Е.В. Щеникова, Н.А. Ба-кич, В.А. Торопкина, Е.А. Жданова; под ред. Л.В. Рацибурской. - М.: ФЛИНТА; Наука, 2018. - 232 с.
11. Чернейко Л.О. Логико-философский анализ абстрактного имени. - М.: Изд-во МГУ, 1997. -320 с.
12. Чжан Цинхань. Концепт «семья» в русской культуре // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. - 2017. - № 12-2. - С. 138-142.
13. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things (1st publ. 1987; Repr. ed.). - Chicago, IL, University of Chicago Press, 2015. - 632 p.
14. Langacker R.W. Entrenchment in cognitive grammar. // H.-J. Schmid (Ed.). Language and the human lifespan series. Entrenchment and the psychology of language learning: How we reorganize and adapt linguistic knowledge / American Psychological Association; De Gruyter Mouton. - 2017. - Рр. 39-56. - DOI: https://doi. org/10.1037/15969-003.
15. Wierzbicka A. Understanding Cultures through Their Key Words: English, Russian, Polish,
СЭ
о
CO "O
1=1 А
—I
о
сз т; о m О от
З
ы о со
German, and Japanese (1st publ. 1997; Repr. ed.). - New York, Oxford, OUP, 2018. - 328 p.
CONCEPTUAL-METAPHORICAL TRANSFORMATIONS OF THE LEXEME FAMILY IN MODERN RUSSIAN SPEECH
Zhang Qinghan
N.I. Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod
The paper discusses the features of the language embodiment of the concept family in the context of conceptual-metaphorical usage in modern Russian speech. The methodological basis of the study is the ideas of modern cognitively oriented linguo-culturology and the theory of language conceptualization of the world. The study uses the concept analysis technique developed by scientists from the Nizhny Novgorod School of Conceptual Analysis. The research material is the language data of the Russian National Corpus. It is shown that the lexeme family as the main representative of the concept of the same name is consistently presented in reification models as a concrete-sensory physical, biological or social object, as a substance, as a receptacle / container, as a three-dimensional physical environment / space for movement, etc., and in models of animation - as an animated entity, an active and expediently acting being. The conclusion is made about a significant degree of "cultural elaboration" of this concept in the Russian national language consciousness, about its inscription in the world of national ideals and values.
Keywords: Lakoff-Johnson conceptual metaphor theory, ontologi-cal conceptual metaphor, concept family, lexeme family, reification, animation, linguo-culturology.
References
1. Boldyrev, N.N. (2004) Kontseptual'noe prostranstvo kognitivnoi lingvistiki (Conceptual space of cognitive linguistics). Issues of Cognitive Linguistics, 1, 18-39. (In Russian).
2. Karasik, V.I. (2002) Yazykovoi krug: lichnost', kontsepty, diskurs (Language Circle: Personality, Concepts, Discourse). Volgograd, Peremena publ., 392 p. (In Russian).
3. Lakoff, G., & Johnson, M. (2004). Metafory, kotorymi my zhivem (Metaphor We Live by), Trans. From Engl. Moscow, Editorial publ. (In Russian).
4. Natsyonal'nyy korpus russkogo yazyka (Russian National Corpus) [Internet Source]. - URL: // www.ruscorpora.ru. (available at 12.09.2020).
5. Popova, Z.D., & Sternin, I.A. (2010) Kognitivnaya lingvistika (Cognitive Linguistics). Moscow, AST: Vostok-Zapad publ., 226 p. (In Russian).
6. Radbi', T.B. (2011) «Yazyk tsennostey» v sovremennoy russkoy rechi i puti yego ischisleniya («Language of values» in modern Russian speech and ways of its calculation). Vestnik Nizhego-rodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo, 6, 2, 569-573. (In Russian).
7. Radbil', T.B. (2016), «Pretsedentnyye imena» kak elementy «yazyka kul'tury» ("Precedent names" as elements of the "language of culture"). Klimkova, L.A, & Suprun, V.I. (eds.), Ono-mastika Povolzh'ya (Onomastics of the Volga Region), Materials of the XV International Scientific Conference, Arzamas-Sa-rov, Interkontakt publ., 49-54. (In Russian).
8. Radbil, T.B. (2017). Kul'turnaya apropriatsiya zaimstvovaniy v svete teorii yazykovoy kontseptualizatsii mira (Cultural appropriation of borrowings in the light of the theory of linguistic conceptualization of the world). Trudy Instituta russkogo yazyka im. V.V. Vinogradova. (Proceedings of the V.V. Vinogradov Institute of the Russian Language), vol. 13, 107-115. (In Russian).
9. Radbil, T.B., Ratsiburskaya, L.V., Paloshi, I.V. (2021). Aktivnyye protsessy v leksike i slovoobrazovanii russkogo yazyka epokhi: sovremennyy lingvokognitivnyy aspect (Active Processes in the Vocabulary and Word Formation of the Russian Language in the Era of Coronavirus: Linguo-Cognitive Aspect). Nauchnyi dialog, 1, 63-79. https://doi.org/10.24224/2227-1295-2021-1-63-79. (In Russian).
10. Raciburskaya L.V. (ed.) (2018). Sotsiokul'turnyye i pragmatich-eskiye aspekty sovremennykh slovoobrazovatel'nykh protsess-ov: kollektivnaya monografiya (Sociocultural and Pragmatic Aspects of Modern Word-formation Processes, a Collective Monograph). Moscow, FLINTA; Nauka publ., 232 p. (In Russian).
11. Cherneyko, L.O. (1997), Logiko-filosofskiy analiz abstraktnogo imeni (Logical and philosophical analysis of an abstract name), Moscow, MSU publ., 320 p. (In Russian).
12. Zhang Qinghan (2017). Kontsept "semya" v russkoy kul'ture (The concept "family" in Russian culture). Modern Science: The Actual Problems of a Theory and a Practice, Ser. Humanities, 12-2, 138-142. (In Russian).
13. Lakoff, G. (2015). Women, Fire and Dangerous Things (1st publ. 1987; Repr. ed.). Chicago, IL, University of Chicago Press, 632 p.
14. Langacker, R.W. (2017). Entrenchment in cognitive grammar. In H.-J. Schmid (Ed.), Language and the human lifespan series. Entrenchment and the psychology of language learning: How we reorganize and adapt linguistic knowledge. American Psychological Association; De Gruyter Mouton,. 39-56. DOI: https://doi.org/10.1037/15969-003.
15. Wierzbicka, A. (2018). Understanding Cultures through Their Key Words: English, Russian, Polish, German, and Japanese (1st publ. 1997; Repr. ed.). New York, Oxford, OUP, 328 p.
o d
u
CM CM
