CC BY
169
Будаев Э.В.
Нижний Татл
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МЕТАФОРА В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ:
НОВЫЕ ЗАРУБЕЖНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ (2000-2004)
Перспективы исследования концептуальной метафоры в сфере политической коммуникации были намечены еще Дж. Лакоффом и М. Джонсоном в их классической книге «Metaphors We Live by» [Lakoff, 1980] (в русском переводе см. [Лакофф, Джонсон, 2004]). Авторы постулировали, что идеологии формируются на основе метафор и показали, как эксплицитно нейтральная метафора ТРУД - ЭТО РЕСУРС позволяет скрывать антигуманную сущность экономической политики социалистических и капиталистических государств [Лакофф, Джонсон, 2004: 252], а также рассмотрели милитарную метафору Дж. Картера и ее следствия (entailments) [там же: 184-186]. В дальнейшем Дж. Лакофф и ряд других исследователей применяли эвристики теории концептуальной метафоры к анализу политического дискурса, чьи работы вошли в фонд научных исследований по политической метафоре конца XX века [Bachem, Battke, 1991 ; Chilton, 1996; Chilton, Ilyin, 1993; Chilton, Lakoff, 1989; Howe, 1987; Lakoff, 1991, 1996; Rohrer, 1995; Semino, Masci, 1996; Schâffner, 1995; Straehle et al., 1999; Thornborrow, 1993 и др.]. За последние пять лет (2000-2004) в зарубежной политической лингвистике появились новые публикации, представляющие значительный интерес для отечественных исследователей концептуальной метафоры в политическом дискурсе. Несмотря на то, что существует тенденция рассматривать любой публичный дискурс как дискурс политический, в настоящий обзор не включены исследования, которые относятся к смежным дискурсам (экономическому, экологическому и т.п.). Рассматриваемые в обзоре публикации объединены в пять групп, отражающих основные аспекты изучения политической метафоры.
1. Исследования в области теоретических основ изучения политической метафоры.
Многие научные изыскания в области политической метафоры проводятся в рамках теории концептуальной метафоры, однако с момента ее появления некоторые зарубежные исследователи развивали и дополняли отдельные теоретические положения Дж. Лакоффа и МДжонсона (ср. когерентную модель метафоры [Spellman et al., 1993]) или предлагали собственный подход к когнитивной метафоре [Turner, Fauconnier, 1995; Fauconnier Turner, 1994, 1998]. Теория концептуальной интеграции (теория блендинга), оказала значительное влияние на понимание когнитивных механизмов метафоризации,
однако, по нашим данным, исследований, посвященных политической метафоре, строго в рамках этой теории не проводилось.
Судя по исследованиям рассматриваемого периода, в европейской лингвистике отчетливо просматривается тенденция к развитию собственной версии концептуальной метафоры. Так, П. Друлак [Drulak, 2004] предпринимает попытку синтезировать теорию концептуальной метафоры с методами дискурс-анализа социальных структур по А. Вендту. А. Мусолфф в ряде работ [Musolff, 2000, 2004a, 2004b] отмечает, что необходимо пересмотреть тот взгляд на концептуальную метафору, при котором структура сферы-источника жесгко детерминирует постижение сущностей сферы-мишени и предлагает дополнить теорию концептуальной метафоры понятием концептуальной «эволюции» (conceptual evolution) метафор. Тот факт, что в политическом дискурсе реализуются различные или совершенно противоположные по оценочному смыслу сценарии одной и той же метафоры, указывает на необходимость учитывать два взаимодополняющих фактора: экспериенциальную основу (традицию) и «концептуальную гибкость». Другими словами, метафора функционирует в политическом дискурсе, подобно тому, как живой организм, обладающий свойствами наследственности и изменчивости, взаимодействует с окружающей средой, т.е. «эволюционирует» и «выживает» наряду с другими метафорами. По существу, подчеркивается необходимость учета дискурсивных факторов, оказывающих значительное влияние на функционирование концептуальной политической метафоры.
В недавней работе Й. Цинкена проанализирован подход к концептуальной метафоре в Люблинской этнолингвистической школе [Zinken, 2004b]. Автор обсуждает возможность разработки лингвокогнитивной теории метафоры, объединяющей антропологический и когнитивный ракурсы в изучении языка, и указывает на необходимость учета социокультурны условий функционирования языка и когниции, что означает включение в поле интересов исследователя реконструкции языковых картин мира, анализа социальных (национальных, профессиональных, гендерных и др.) стереотипов, квантитативного анализа, широкого культурного контекста.
Й. Цинкен демонстрирует эвристики отдельных идей этого подхода для метафорического анализа на примере исследования корпуса текстов, отражающих метафорическое осмысление комплексных изменений в немецком публичном дискурсе кон. 80-х - нач. 90-х гг. XX в. (сфера-мишень - «Политика / Экономика / Общество»). Исследуя частотность метафорических моделей, автор разделяет модели на две группы: основные и образные. К основным относятся модели (сигнификативные дескрипторы) Персонификации, Пространства и Объекта, которые становятся основой для развертывания остальных моделей. Например, метафора войны имплицитно подразумевает наличие поля боя (Пространство), воинов (Персонификация) и оружие (Объект). Остальные модели (сигнификативные дескрипторы) немецкого дискурса, располагаются по мере убывания частотности следующим образом: ДВИЖЕНИЕ (период кон. 80-х - нач. 90-х получил в Германии название WendePeriode - Поворотный период), ВОЙНА, АРХИТЕКТУРА, ДОРОГА. Далее следуют ОРГАНИЗМ и МИР РАСТЕНИЙ. Замыкают список ФАУНА, ПОГОДА, СПОРТ, МЕХАНИЗМ и др. Исходя из результатов, Й. Цинкен пытается установить корреляцию между частотностью моделей и доминантной перспективой (perspective) (подходом к описанию ситуации). Модели по убыванию частотности объединяются в кластеры:
ДВИЖЕНИЕ, ВОЙНА, АРХИТЕКТУРА, ДОРОГА - активная перспектива;
ОРГАНИЗМ, МИР РАСТЕНИЙ - естественная перспектива;
ФАУНА, РЕКА, ПОГОДА, ВОДОЕМ, РОДСТВО - перспектива недостаточного контро-
ля; и др.
Также Й. Цинкен предлагает дифференцировать метафоричный и мифологический типы осмысления действительности и, полемизируя с теорией телесного разума, отмечает, что не все способы осмысления несвязанной с сенсомоторным опытом человека действительности неизбежно носят метафорический характер.
Отдельного внимания заслуживают работы американского ученого Р.Д. Андерсона о роли метафоры в процессах демократизации общества. В публикации The Discursive Origins of Russian Democratic Politcs [Anderson, 2001] автор излагает дискурсивную теорию демократизации, суть которой состоит в том, что истоки демократических преобразований в обществе следует искать в дискурсивных инновациях (под дискурсом автор понимает совокупность процедур по созданию и интерпретации текстов, под текстом - единичное коммуникативное событие), а не в изменении социальных или экономических условий. По Р. Андерсону, при смене авторитарного дискурса власти демократическим дискурсом в массовом сознании разрушается представление о кастовом единстве политиков и их «от-деленности» от народа. Дискурс новой политической элиты элиминирует характерное для авторитарного дискурса наделение власти положительными признаками, сближается с «языком народа», но проявляет значительную вариативность, отражающую вариативность политических идей в демократическом обществе. Всякий текст (демократический или авторитарный) обладает информативным и «соотносительным» значением. Когда люди воспринимают тексты политической элиты, они не только узнают о том, что политики хотят им сообщить о мире, но и о том, как элита соотносит себя с народом (включает себя в социальную общность с населением или отдалятся от народа).
Для подтверждения своей теории Р.Д. Андерсон обращается к анализу советско-российских политических метафор [Anderson, 2002a, 2002b]. Материалом для анализа послужили тексты политических выступлений членов Политбюро 1966-1985 гг. (авторитарный период), выступления членов Политбюро в год первых общенародных выборов (1989) (переходный период) и тексты, принадлежащие известным политикам различной политической ориентации периода 1991-1993 гг. (демократический период).
Исследовав частотность двух групп метафор (метафор размера и метафор личного превосходства и субординации) Р.Д. Андерсон приходит к выводу, что частотность этих метафор уменьшается по мере того, как население начинает самостоятельно выбирать представителей власти, а на смену «вертикальным» метафорам приходят метафоры «горизонтальные»: диалог (в авторитарный период метафора использовалась только по отношению к международной политике), спектр, цветовые метафоры (коричневые, белые и др.), метафоры сторон (сторонники, противники, левые, правые) и др. Гигантомания и патернализм метафор, характерные для дискурса авторитарного периода в СССР, присущи монархическому и диктаторскому дискурсу вообще, поэтому пространственные метафоры субординации представляют собой универсальный индикатор недемократичности общества.
Р.Д. Андерсон [Anderson, 2002a] проводит важный для своего главного теоретического вывода историко-политологический анализ, показывая, что процессы демократизации общества наблюдается как в странах, испытывающих большие экономические трудности, так и в экономически высокоразвитых странах. Особенно подчеркивается, что смена политических метафор предшествует процессу демократизации, из чего делается вывод о том, что метафоры обладают каузальной силой. Чтобы опровергнуть это положение, отмечает автор, необходимо продемонстрировать общество, в котором процессу демократизации не
предшествовали бы изменения в системе политических метафор или найти третий фактор, всегда предвосхищающий изменение системы! метафор и процесс демократизации, чего никому пока не удалось сделать.
Учитывая, что Р.Д. Андерсон отводит метафоре роль фактора, оказывающего влияние на общественные процессы, его теория вполне согласуется с взглядами на прагматический потенциал концептуальной метафоры в теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона.
При всем различии подходов к метафоре (с апелляцией к процедурам обработки знаний или без нее), исследователей объединяет понимание метафоры как феномена мышления, играющего важную роль в осмыслении и преобразовании политической действительности
2. Исследования концептуальной метафоры в политическом нарративе.
Под политическим нарративом понимается совокупность политических текстов, тематически сконцентрированных вокруг определенного политического события [Чудинов, 2003: 162]. В публикациях этой группы1 исследователи анализируют, какие концептуальные метафоры! актуализируются для осмысления сферы-мишени метафорической экспансии (выборов, референдума и т.п.). Хотя сами авторы публикаций термин нарратив не используют, выбранный для классификации исследований критерий вполне применим.
Как было доказано в исследовании К. де Ландтшир [Landsheer, 1991], количество метафор увеличивается в периоды! политических кризисов, поэтому вполне закономерно, что политический нарратив «Вторая война в Персидском заливе» вызвал повышенный интерес среди исследователей политической метафоры. Первое исследование было опубликовано Дж. Лакоффом [Lakoff, 2003b] еще до начала военных действий. Анализируя метафоры, используемые администрацией и СМИ США для оправдания второй войны в Персидском заливе, исследователь выделяет базовые метафорических модели, которые, дополняя друг друга, занимают центральное место в осмыслении внешней политики в американском сознании.
1. Государство - это индивид. Развертывание метафоры «Ирак - это Саддам Хуссейн» в американских СМИ позволяет представлять войну в Ираке, как войну против одного человека, и оттеняет тот факт, что тысячи бомб, которые будут сброшены на Ирак (исследование опубликовано в преддверии войны), будут сброшены! не на одного человека. Согласно американским СМИ государства-взрослые, т.е. экономически развитые государства, имеют полное право учить и дисциплинировать государства-детей, тем более, если ребенок становится вооруженным подростком-хулиганом.
2. Модель Раи/иональной Личности. Рациональная личность (государство) всегда стремится приумножить доходы и минимизировать расходы. В американской прессе война в Ираке представлялась, как торговая сделка, в которой доходы превышают расходы (чужие расходы, т.е. жизни иракцев, в расчет не принимаются).
3. Сказка о справедливой войне. По Дж. Лакоффу, метафорическая сказка о войне, в которой всегда есть Герой, Жертва, Злодей и Злодеяние, реализуется в двух вариантах. «История о спасении» была реализована при осмыслении первой войны в Персидском заливе (Ирак - Злодей, Кувейт - Жертва, Злодеяние - изнасилование, Спаситель - США). Для оправдания второй войны американская администрация и СМИ актуализировали «Историю о самозащите», в которой Жертва и Герой совпали (США).
Метафорическому представлению второй войны в Персидском заливе посвящена публикация Дж. Андерхилла [Underhill, 2003], в которой автор выявляет 13 доминантных метафорических моделей в британской прессе. Дж. Гуднайт [Goodnight, 2004] анализирует
метафоры «Ирак - это Вьетнам Буша», «вьетнамское болото» в американских политических дебатах (апрель, 2004 г.).
Нередко исследования концептуальных метафор в политическом нарративе, дополненные методами критического дискурс-анализа, сопровождаются гуманистическим осмыслением анализируемых нарративов.
В январе 1998 года резко увеличилось количество курдов-иммигрантов, ищущих убежища в Италии. Исследуя осмысление этих событий в австрийских газетах, Е. Рефайе [Refaje, 2001] выявляет, что доминантные метафоры изображают людей, ищущих убежища, как нахлынувшую водную стихию, как преступников или как армию вторжения. Регулярное использование этих тем во всех исследованных газетах представляется показателем того, что «метафоры, которыми мы дискриминируем» [там же: 352], стали восприниматься как естественный способ описания ситуации.
Ирландские исследователи X. Келли-Холмс и О’Реган [Kelly-Holmes, O ’Regan, 2004], определяя методологической основой исследования критический дискурс-анализ, анализируют концептуальные метафоры в немецкой прессе как способ делегитимизации ирландских референдумов 2000 и 2001 гг.. В 2000 году в Ницце было достигнуто соглашение об институциональных изменениях, необходимых для принятия новых стран в ЕС. Ирландия - единственная страна ЕС, в конституцию которой нужно было внести поправки, чтобы ратифицировать этот договор. Ирландское правительство считало вопрос решенным, однако ирландский народ проголосовал против изменения конституции на первом референдуме, что не замедлило отразиться в немецкой прессе. Недовольство тем фактом, что 3 миллиона ирландцев должны решать судьбу 75 млн. новых членов ЕС, отображалось в немецкой прессе с помощью метафор дома и родства (ирландцыы хотят закрыть дверь перед двоюродныш братьями и оставить их на пороге), криминальных метафор (ирландцы! требуют выкуп за 12 стран) и др., несмотря на то, что до проведения референдума ирландско-немецкие отношения носили позитивный характер и даже метафорически представлялись как любовные отношения. В преддверии второго референдума, который закончился положительным голосованием, в немецкой прессе активизировались негативные смыслы метафор из самых разнообразных сфер-источников: СЕМЬЯ (Германия/ЕС -терпеливы/й родитель, Ирландия - непредсказуемый подросток, испорченный ребенок); ШКОЛА (ученика нужно наказать, Брюссель ставит Ирландии плохие отметки); ДОМ (Ирландия хочет разрушить дом); БОЛЕЗНЬ (Ирландия больна датской болезнью и может заразить Австрию (датчане проголосовали против Маастрихтского договора в 1992 г.), ВОЙНА (война за положительное голосование) и др.
Как показали исследователи, метафорическая концептуализация событий накладывается на более общий уровень категоризации (оппозиционирования): МЫ-немцы - честные, щедрые, альтруистичные, высокоморальные / ОНИ-ирландцы - жадные, заблуждающиеся, неблагодарные, аморальные; хорошая старая Ирландия / плохая новая Ирландия).
Широкая панорама метафорических моделей в политическом нарративе «Переходный период в Германии» (Wende-Periode - кон. 80-х - нач. 90-х) на материале немецкой прессы представлена в публикациях Й. Цинкена [Zinken, 2004a, 2004b]. К. Халверсон [Halverson, 2003] анализирует метафоры в политическом нарративе «Война с террором (11 сент. 2001 - янв. 2002)» и выделяет две основные метафоры, моделирующие осмысление терроризма в американском политическом дискурсе: Антропоморфизм ценностей и Сказка о справедливой войне. Р. Хюльссе [Hülsse, www] анализирует дебаты о возможном вступлении Турции в ЕС в немецкой прессе. Анализ метафор ДВИЖЕНИЕ и КОНТЕЙНЕР
показал, что немцы «помещают» Турцию в «между-пространство» (in-between-space), не считая ее ни европейским, ни азиатским государством.
3. Исследования концептуальных метафор, объединяемых сферой-источником метафорической экспансии.
В этой группе исследований выделяются два подхода к анализу концептуальных метафор. В первом случае исследователи пытаются выявить ингерентные характеристики и типичные прагматические смыслы! политических метафор определенной сферы-источника. Так, К. Мэлоун [Malone, www] указывает на широкую распространенность спортивной метафоры в американской политической речи и выводит из этого факта два негативных следствия для американской демократии. Во-первых, если политика - это соревнование, рассуждает автор, то избиратели - болельщики. Регулярное использование спортивной метафоры в политической речи формирует у избирателей психологию пассивного наблюдателя, формирует ‘couch-potato electorate’ (домоседливый электорат, букв. «диван-картофель избиратели»), т.е. электорат, предпочитающий лежать на диване и наблюдать за происходящим, вместо того, чтобы принимать активное участие в политических выборах. Во-вторых, спортивная метафора акцентирует внимание на тактике и стратегии политического соревнования, лишая избирателей «жизненно важной информации» о сущности политических программ и об интенциях политиков. Автор отмечает, что для избирателей эта информация намного важнее, чем особенности проведения предвыборного соревнования. Когда спортивная игра (выборы) подходит к концу, политики продолжают оказывать реальное влияние на повседневную жизнь американских граждан.
В ряде исследований Дж. Лакофф [Lakoff, 2003a, 2004] анализирует две модели со сферой-источником «Семья» во внутриполитическом американском дискурсе. Согласно Модели Строгого Отца дети рождаются плохими, потому что стремятся делать то, что им нравится, а не то, что правильно. Поэтому нужен сильный и строгий отец, который может защитить семью от опасного мира и научить детей различать добро и зло. От детей требуется послушание, а единственный способ добиться этого - наказание. Модель устанавливает прямую взаимосвязь дисциплины1 и морали с благополучием. Модель Воспитывающего Родителя несет смысл гендерной нейтральности: оба родителя в равной степени ответственны за воспитание детей. Дети рождаются хорошими, а задача родителей воспитать их таким образом, чтобы они могли улучшать мир и воспитывать других. Анализируя развертывание этих моделей применительно к различным вопросам внутренней политики (налоги, образование и др.), Дж. Лакофф соотносит политическое доминирование консерваторов с использованием Модели Строгого Отца, а неудачи либералов связывает с актуализацией Модели Воспиты/вающего Родителя.
Метафорам со сферами-источниками «Секс» и «Родство» уделены отдельные главы в учебнике по политической коммуникации Д. Ф. Хана [Hahn, 2003]. Морбиальную метафору и ее прагматический потенциал в дискурсе европейской безопасности исследует М. Луома-ахо [Luoma-aho, 2002].
Второй подход связан с рядом публикаций А. Мусолффа [Musolff, 2000, 2001a, 2001b,
2003, 2004a, 2004b], посвященных метафорическому представлению европейских отношений последнего десятилетия ХХ века в британской и немецкой прессе. По мнению исследователя, одни и те же метафорические модели реализуются в политическом дискурсе для привнесения как пейоративных, так и мелиоративных смыслов. Конкретная сфера-источник - это точка отсчета для развертывания разнообразных метафорических сценариев, для отражения оценок и интенций участников коммуникации. А. Мусолфф не отрица-
ет частичную детерминацию осмысления событий структурой сферы-источника, но показывает, что значительное влияние на функционирование политической метафоры оказывают не только языковые и когнитивные факторы, но и экстралингвистическая среда.
Безусловно, два направления, выделенных по критерию традиция/инновация, акцентируют внимание на различных аспектах функционирования концептуальной метафоры и скорее дополняют друг друга, чем вступают в противоречие.
4. Исследования концептуальной метафоры в идиолектах политиков.
Как заметила Ш. Линд, «сильные мира сего с равным успехом навязывают свои метафоры! и в национальной политике, и в повседневном общении» [Лакофф, Джонсон, 2004: 185]. Если учитывать, что метафоры несут в себе значительный прагматический потенциал, способны изменять понятийную систему человека и влиять на поведение, то вполне понятен интерес исследователей к концептуальным метафорам в речи политиков.
В этой группе исследований заслуживают внимания попыгтки найти практическое подтверждение того, как метафоры в речи политика воздействует на массовое сознание и побуждают к принятию определенных политических решений. Так, Д. Берхо [Berho, 2000] задается вопросом о причинах высокой популярности аргентинского президента Х.Д. Пе-рона. Сопоставив метафорику аргентинской политической элиты, отражающую презрение высших слоев общества к основной массе населения, с метафорами идиолекта Х.Д. Пе-рона, А. Берхо показывает, как регулярное развертывание метафоры Politics Is Work (Политика - это труд) в политическом дискурсе принесло ему огромную популярность среди миллионов лишенных избирательских прав и работающих в тяжелых условиях аргентинцев, которые и привели Х.Д. Перрона к власти. Т. Оберлехнер и В. Майер-Шенберген [Oberlechner, Mayer-Schönberger, 2002] исследуют метафоры в дискурсе лидерства и выявляют доминантные метафорические модели в идиолекте британского промышленного «гуру» Дж. Харви-Джонса.
Отдельный интерес представляют корпусные исследования метафор в идиолектах политиков, что позволяет выявить общие закономерности метафорического моделирования действительности, стандартные метафорические сценарии в речи политиков. Так, Дж. Чартерис-Блэк [Charteris-Black, 2004], исследуя риторику британских и американских политиков (У. Черчилля, М. Л. Кинга, М. Тетчер, Б. Клинтона, Т. Блэра, Дж. В. Буша и др.), показал, как метафоры регулярно используются в их выступлениях для актуализации нужных эмотивных ассоциаций и создания политических мифов о монстрах и мессиях, злодеях и героях. Сюда же относится публикация чешского лингвиста П. Друлака [Drulak, 2004]. Исследователь проанализировал метафоры, актуализированные в дебатах о составе и структуре Европейского Союза, в выступлениях лидеров 27 европейских стран и Турции за период 2000-2003 гг. Выделив концептуальные метафоры «самого абстрактного уровня» (Контейнер, Равновесие контейнеров и др.), П. Друлак выявил, что лидеры! стран ЕС предпочитают метафору КОНТЕЙНЕРА, а лидеры стран-кандидатов на вступление в ЕС - метафору РАВНОВЕСИЯ КОНТЕЙНЕРОВ. Другими словами, лидеры стран ЕС предпочитают наделять надгосударственное объединение чертами единого государства, а лидеры стран-кандидатов предпочитают видеть в ЕС сбалансированное объединение государств.
5. Сопоставительные исследования концептуальных метафор.
Важное место среди исследований концептуальной метафоры! в политической коммуникации занимает сопоставительный анализ метафор в национальных дискурсах. Такие исследования позволяют «отчетливее дифференцировать «свое» и «чужое», случайное и закономерное, «общечеловеческое» и свойственное только тому или другому националь-
ному дискурсу» [Чудинов, 2003: 32]. Как справедливо указывал Дж. Лакофф, «наиболее фундаментальные культурные ценности согласованы! с метафорической структурой основных концептов этой культуры» [Лакофф, Джонсон, 2004: 46]. Так, 3. Маалей [Maalej, www], сопоставляя систему концептуальных метафор английского языка и тунисского диалекта арабского языка, относит концептуальную арабскую метафору со сферой-источником СПОРТ к числу доминантных для осмысления сферы-мишени СПОР. Широкая распространенность рассматриваемой метафоры! свидетельствует, по мнению автора, о меньшей «агрессивности» арабского языка по сравнению с английским языком (СПОР -ЭТО ВОЙНА у Дж. Лакоффа). Метафора войны! тоже встречается в арабском языке, но у арабов есть альтернатива в выборе более или менее агрессивного варианта для концептуализации спора.
Основное внимание современных сопоставительных исследований концептуальной метафоры в политической коммуникации направлено на выявление прагматического потенциала метафор в дискурсе национальных противоречий. Так, Е. Семино [Semino, 2002] исследует метафорическую репрезентацию евро в итальянской и британской прессе и показывает, как метафоры в дискурсе этих двух стран отображают противоположные оценочные смыслы (евро - здоровый ребенок и евро - поезд, сошедший с рельс). А. Му-солфф [Musolff, 2000] прослеживает «эволюцию» метафоры «ЕВРОПА - ЭТО ДОМ / СТРОЕНИЕ» за последнее десятилетие 20 века на материале английских и немецких газет. Вслед за А. Чилтоном и Дж. Лакоффом [Chilton, Lakoff, 1995] автор моделирует два различных концепта: российский концепт «дом» (многоквартирный дом) и западноевропейский вариант (частный дом, обнесенный забором). При переводе метафоры Горбачева европейцы актуализировали другой прототип, что и объясняет, по мнению автора, популярность этой метафоры в европейском дискурсе.
Автор выделяет два периода в развитии метафоры дома. 1989-1997 гг. - это оптимистический период, когда разрабатывались смелые архитектурные проекты!, укреплялся фундамент, возводились столбыы и др. По мере роста противоречий в 1997-2001 гг. начинают доминировать скептические (реконструкция, хаос на строительной площадке) или пессимистические (горящее здание без пожарного выхода) метафоры. Оптимистический период характеризуется значительным сходством британских и немецких метафор. Сравнивая метафоры второго периода, автор отмечает, что немцы были менее склонны! к актуализации негативных сценариев (необходим более реалистичный взгляд на строительство), в то время как англичане чаще отражали в метафоре дома пессимистические смыслы (немцы - оккупанты евродома или рабочие, считающие себя архитекторами).
В других публикациях А. Мусолфф [Musolff, 2001 a, 2001 b] сопоставляет метафоры со сферой-источником ДОРОГА / ДВИЖЕНИЕ / СКОРОСТЬ в британской и немецкой прессе, освещающей политические процессы! в Европейском Союзе. Анализ материала обнаружил различия в эксплуатации прагматических смыслов метафор немцами и британцами, которые, используют потенциал сферы-источника, для отображения различных взглядов на перспективы развития ЕС: британцы критикуют Германию за излишнюю поспешность, немцы метафорически порицают Великобританию за медлительность.
Исследованию концептуальной метафоры политическое тело (body politic) в текстах английской и немецкой прессы 1989-2001 гг., посвящена публикация А. Мусолффа [Musolff, 2004a], в которой автор выявляет, что 45 % словоупотреблений концептуальной метафоры «ЕС - это (человеческое) тело» приходятся на метафору сердце Европыы (heart of Europe I herz Europas). Немцы предпочитают использовать метафору сердце Европыы как ориента-
ционную, что неудивительно, если учесть, что географически Германия находится в центре Европы. Британцы намного реже используют ориентационный потенциал политической метафоры heart и акцентируют внимание на функциональном значении сердца для человеческого организма (Евросоюза) (по сравнению с Германией Великобритания относится к географической периферии Европы). А. Мусоллф прослеживает хронологические изменения («эволюцию») в актуализации метафоры heart of Europe в английской прессе. По мере усиления разногласий между Великобританией и ЕС в британской (но не в немецкой) прессе начинают доминировать метафоры болезни сердца, что отражает скептическое отношение британцев к политике ЕС, сменившее оптимистические настроения начала 90-х годов по поводу значимости Великобритании в европейской политике.
Большой интерес представляют сопоставительные исследования политических нарративов. Например, в исследовании Дж. Лакоффа [Lakoff, 2001] показано, что при осмыслении войны в Югославии американские СМИ (автор проводил исследование на примере газеты The New York Times) апеллировали все к той же Сказке о справедливой войне (Милошевич - Злодей, албанцы - Жертва, США - Герой) и модели Государство - это индивид, а сербы использовали совсем другие метафоры. В сознании сербского народа Косово
- исконно сербская, но завоеванная мусульманами территория, на которой к тому же расположены главные сербские святыни. С. Милошевич представил вытеснение албанцев из Косово посредством метафоры Христианского Рыцаря, идущего в крестовый поход ради возвращения сербам святой земли. Метафоры С. Милошевича - еще одна (сербская) разновидность сказки о справедливой войне.
На настоящий момент можно говорить об американском и европейском направлениях в исследовании концептуальной метафоры в сфере политической коммуникации. Если американские лингвисты проводят исследования в рамках классического варианта теории концептуальной метафоры, ориентированы преимущественно на укорененные в сознании метафоры, то европейские ученые развивают собственную версию когнитивной политической метафоры и дополняют теорию эвристиками различных европейских школ дискурс-анализа. В свою очередь, как показал обзор, в европейском направлении можно выделить еще ряд подходов, характеризующихся своими исследовательскими целями и методами.
По разным причинам публикации зарубежных лингвистов труднодоступны для отечественных исследователей и, безусловно, представленный обзор не является полным, однако и он показывает тот интерес, который вызывает феномен политической концептуальной метафоры в зарубежной лингвистике.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под. ред. и с предисл. А.Н. Баранова. - М.: Едиториал УРСС, 2004.
2. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации: Монография / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2003.
3. Anderson R. D., Jr. The Causal Power of Metaphor in Politics // www.sscnet.ucla.edu /polisci /faculty /Anderson /polilg.htm - 2002.
4. Anderson R. D., Jr. The Discursive Origins of Russian Democratic Politcs // Anderson R.D., Jr., Fish M.S., Hanson S.E., Roeder P.G. Postcommunism and the Theory of Democracy. -Princeton: Princeton University Press, 2001.
5. Anderson R. D., Jr. Metaphors of Dictatorship and Democracy: Change in the Russian Political Lexicon and the Transformation of Russian Politics // www.sscnet.ucla.edu /polisci /faculty /Anderson /polilg.htm - 2002.
6. Bachem R., Battke K. Strukturen und Funktionen der Metapher Unser Gemeinsames Haus Europa im aktuellen politischen Diskurs // Begriffe besetzen. Strategien des Sprachgebrauchs in der Politik Opladen / ed. F. Uedtke, M. Wengler, K. Boke. Westdeutscher Verlag. 1991.
7. Berhó D. L. Working Politics: Juan Domingo Perón's Creation of Positive Social Identity // Rocky Mountain Review of Language and Literature. - George Fox University. 2000. Vol. 54. № 2.
8. Charteris-Black J. Politicians and Rhetoric. The Persuasive Power of Metaphor. - Basingstoke, 2004.
9. Chilton P., Ilyin M. Metaphor in political discourse: The case of the common European house // Discourse and Society. - 1993. Vol. 4. № 1.
10. Chilton P., Lakoff G. Foreign policy by metaphor // Language and Peace / ed. C. Schaffner, A.Wenden. - Aldershot: Dartmouth. 1995.
11. Chilton P. Security Metaphors. Cold War Discourse from Containment to Common House. New York, Bern, Frankfurt - M., Peter Lang, 1996.
12. Drulak P. Metaphors Europe lives by: language and institutional change of the European Union // www.arena.uio.no/events/documents/Paper_001 .pdf - 2004.
13. Fauconnier G., Turner M. Conceptual integration networks // Cognitive Science. 1998. Vol. 22. № 2.
14. Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle Spaces http: //www.cogsci.ucsd.edu /research /files/technical/9401 .ps - 1994.
15. Goodnight G. T. “Iraq is George Bush’s Vietnam”. Metaphors in Controversy: On Public Debate and Deliberative Analogy // www.usc.edu/dept/LAS/iids/docs/Iraq_and_Vietnam.doc -
2004.
16. Hahn D.F. Political Communication: Rhetoric, Government, and Citizens / 2nd ed. - New York University. 2003.
17. Halverson C. M. Lifting the Dark Threat: The Impact of Metaphor in the War Against Terror // Journal of Undergraduate Research. 2003. Vol. 6.
18. Howe N. Metaphor in Contemporary American Political Discourse // Metaphor and Symbolic Activity. 1987. Vol. 3.
19. Hülsse R. Looking beneath the surface - invisible othering in the German discourse about Turkey’s possible EU-accession. Paper presented at the Ionian Conference, Corfu, Greece, May 19-22, 2000 // www.lse.ac.uk/collections/EPIC/documents/ICHuelsse.pdf
20. Kelly-Holmes H., O ’Regan V. “The spoilt children of Europe ”. German press coverage of the Nice Treaty referenda in Ireland // Journal of Language and Politics. 2004. Vol. 3. № 1.
21. Koller V. "A Shotgun Wedding": Co-occurrence of War and Marriage Metaphors in Mergers and Acquisitions Discourse // Metaphor and Symbol. 2002. Vol. 17. № 3.
22. Lakoff G. Don’t Think Of An Elephant! Know Your Values and Frame the Debate. Chelsea Green Publishing, 2004.
23. Lakoff G. Framing the Dems. How conservatives control political debate and how progressives can take it back // The American Prospect. 2003. Vol. 14. № 8. 2003.
24. Lakoff G. Metaphor and War, Again // www.altemet.org/story.html?StoryID=15414 -2003.
25. Lakoff G. Metaphor and War: The Metaphor System Used to Justify War in the Gulf // D.Yallet (ed.). Engulfed in War: Just War and the Persian Gulf. Honolulu, 1991.
26. Lakoff G. Moral Politics: What Conservatives Know That Liberals Don't. Chicago: University of Chicago Press, 1996.
27. Lakoff G. Metaphors We Live by. - Chicago: University of Chicago Press, 1980.
28. Lakoff G. Metaphorical Thought in Foreign Policy. Why Strategic Framing Matters. December 1999 // www.frameworksinstitute.org/ products/metaphoricalthoughtpdf - 2001.
29. Landsheer C. de Function and the Language of Politics. A linguistics uses and gratification approach // Communicatuon and Cognition. 1991. Vol. 24. № 3/4.
30. Luoma-aho M. Body of Europe and Malignant Nationalism: A Pathology of the Balkans in European Security Discourse // taylorandfrancis.metapress.com/index/MEUR613TE7B16GY7.pdf
- 2002.
31. Maalej Z. Metaphoric Discourse in the Age of Cognitive Linguistics, with Special Reference to Tunisian Arabic (TA) // www.kkhec.ac.ir /Linguistics%20artides%20index /Zouhair%20Maalej%20(U_%20of%20Tunis)%20Metaphoric%20discourse%20in%20the%20ag e%20of%20Cognitive%20Linguistics.htm
32. Malone C. The Sport of Politics // www.inthemix.org/shows/show_politics5.html
33. Musolff A. Cross-language metaphors: obstacles or pathways of international communication? // www.dur.ac.uk/modern.languages/depts./german/Musolff/ crosslang. doc - 2001.
34. Musolff A. Metaphor and conceptual evolution // Metaphorik.de. 2004. № 7.
35. Musolff A. Metaphor and Political Discourse. Analogical Reasoning in Debates about Europe. Basingstoke, 2004.
36. Musolff A. Metaphor scenarios in political discourse in Britain and Germany // Sinnformeln. Linguistische und soziologische Analysen von Leitbildern, Metaphern und anderen kollektiven Orientierungsmustern / ed. S. Geideck, W. Liebert. Berlin: W. de Gruyter, 2003.
37. Musolff A. The Metaphorisation of European Politics: Movement on the Road to Europe // Attitudes towards Europe. Language in the Unification Process / ed. R. Wittlinger et al. Aldershot: Ashgate, 2001.
38. Musolff A. Political Imagery of Europe: A House Wthout Exit Doors? // Journal of Multilingual and Multicultural Development. 2000. Vol. 21. № 3.
39. Oberlechner T., Mayer-Schönberger V. Through Their Own Words: Towards a New Understanding of Leadership through Metaphors // ksgnotes1.harvard.edu /.../ 9bd08de6da05da6b85256c5b006f0987 /$FILE/Leadership-1022.doc - 2002.
40. Refaie E. Metaphors we discriminate by: Naturalized themes in Austrian newspaper articles about asylum seekers // Journal of Sociolinguistics. 2001. Vol. 5. № 3.
41. Rohrer T. The Metaphorical Logic of (Political) Rape: The New Wor(l)d Order // Metaphor and Symbolic Activity. 1995. Vol. 10. № 2.
42. Schäffner C. The ‘Blance’ Metaphor in Relation to Peace. // Language and Peace / C. Schäffner, A.L. Wenden (eds). Aldershot: Dartmouth, 1995.
43. Semino, E. A sturdy baby or a derailing train? Metaphorical representations of the euro in British and Italian newspapers // Text. 2002. Vol. 22. № 1.
44. Semino E., Masci M. Politics is football: metaphor in the discourse of Silvio Berlusconi in Italy // Discourse and Society. 1996. Vol. 7. № 2.
45. Spellman B., Ullman J., Holyoak K. A Coherence Model of Cognitive Consistency: Dynamics of Attitude Change During The Persian Gulf War // Journal of Social Issues. 1993. Vol. 49.
46. Straehle C., Weiss G., Wodak R., Muntigl P., Sedlak M. Struggle as metaphor in European Union discourses on unemployment // Discourse and Society. 1999. Vol. 10. № 4.
47. Thornborrow, J. Metaphors of security: A comparison of representations in defence discourse in post-cold-war France and Britain // Discourse and Society. 1993. Vol. 4. № 1.
48. Turner M., Fauconnier G. Conceptual Integration and Formal Expression // Metaphor and
Symbolic Activity. 1995. Vol. 10. № 3.
49. Underhill J. W. The Switch: Metaphorical Representation of the War in Iraq From September 2002 - May 2003 // Metaphorik.de. 2003. № o5.
50. Zinken J. Metaphoric Practices in the German Wende Discourse // Journal of Multilingual and Multicultural Development. 2004. Vol. 25. № 5/6.
51. Zinken J. Metaphors, stereotypes, and the linguistic picture of the world: Impulses from the Ethnolinguistic School of Lublin // Metaphorik.de. 2004. № 07.
© Будаев Э.В., 2005
