Научная статья на тему 'Концептуализация теории собственности и предмет гражданско-правового регулирования'

Концептуализация теории собственности и предмет гражданско-правового регулирования Текст научной статьи по специальности «Право»

CC BY
10889
739
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Концептуализация теории собственности и предмет гражданско-правового регулирования»

© 2006 г. И.В. Бакаева

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ТЕОРИИ СОБСТВЕННОСТИ И ПРЕДМЕТ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

Изменение социального устройства в России актуализировало проблему институционально-правового оформления общественных преобразований. В контексте задач построения правового государства и развития гражданского общества в центр правовой системы сегодня перенесены неотчуждаемые права и свободы человека и гражданина, провозглашенные высшей конституционной ценностью (ст. 2 Конституции РФ). Проблемы значимости защиты личных прав и свобод человека как нового аксиологического ориентира в развитии национальной системы права, легализации частной собственности и правового обеспечения развития предпринимательства, без которых невозможно становление рыночной экономики, а также отношений интеллектуального производства, при вступлении в постиндустриальную фазу экономической интеграции затрагивают всю сферу гражданско-правового регулирования, и ставят перед цивилистами ряд методологических задач, касающихся критериев выделения предмета и обоснования границ гражданско-правового регулирования.

Тенденции современного не только российского, но и мирового развития, актуализация производства информационной среды человечества, а вместе с этим условий духовного творчества, прав и свобод граждан, расширяют круг объектов права, изменяют ряд его ценностных аспектов регулируемых правом отношений и влияют на границы и структуру предмета правового регламентирования отдельными отраслями права, включая гражданское. Наиболее проблемной является возможность расширения предметной области гражданского права за счет включения в сферу отраслевого регулирования отношений по поводу нематериальных благ, т.е. личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными.

Чтобы раскрыть суть обозначенной проблемы, напомним: аксиоматика теории отраслевого деления права предполагает, что предмет отраслевого регулирования охватывает однотипные, однородные отношения, которые соответствуют определенным признакам, в целом характеризующим гомогенность правового положения субъектов, сходство объектов прав, общий тип межсубъектного взаимодействия и вытекающую отсюда общность метода правового регулирования. Однако на практике усложнение социально-правовой реальности проявилось в очевидной, постепенно усиливающейся, диверсификации сферы гражданско-правового регулирования. Требуемая однородность отношений сегодня наблюдается лишь по отдельно взятым признакам, а в совокупности они не отвечают отмеченной системе критериев.

С этой точки зрения рассмотрим на устойчивые и более динамичные структурные элементы предмета гражданско-правового регулирования в отражении эволюции их законодательного закрепления. Наиболее ста-

бильную и одновременно неоспоримую позицию традиционно занимают имущественные отношения, признаваемые центральным ядром и основным элементом его предмета. В своей статике они регулируются юридической конструкцией отношений собственности и ограниченных вещных прав, в динамике оборота - обязательственным правом, учитывающим соответствующие юридические статусы субъектов прав. Личные неимущественные отношения в сфере интеллектуальной деятельности признаются связанными с имущественными, что с учетом сложившихся теоретических представлений объясняет их интеграцию в предмет гражданско-правового регулирования. Однако традиционная методология, на наш взгляд, не позволяет осознать системное единство в предмете отраслевого регулирования имущественных и не связанных с ними личных неимущественных отношений.

Заметную осторожность и даже некоторую непоследовательность при их включении в область регулирования гражданским законодательством выказывает собственно законодатель. Прослеживая данную эволюцию, отметим, что в ГК РСФСР 1922 г. полностью отсутствовали специальные нормы о регулировании личных неимущественных, не связанных с имущественными, отношений. В основах гражданского законодательства (ОГЗ) СССР и союзных республик 1961 г. (ст. 1) и ГК РСФСР 1964 г. (ст. 1) допускалось гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными - но только в случаях, специально предусмотренных законом. В частности, ст. 7 ОГЗ и ст. 7 ГК были посвящены защите чести и достоинства; ст. 514 ГК - охране интересов гражданина, изображенного в произведении изобразительного искусства, а также предусматривалось право на возмещение вреда в случаях повреждения здоровья или причинения смерти (ст. 91, 92 ОГЗ; ст. 459, 459.1 ГК). Таким образом, при второй кодификации советского гражданского законодательства был закреплен амбивалентный статус личных неимущественных прав в структуре предмета гражданско-правового регулирования.

В ОГЗ СССР и республик 1991 г. статус личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными, был кардинально изменен. Согласно ст. 1 ОГЗ, они регулировались гражданским законодательством, поскольку иное не было предусмотрено законодательными актами либо не вытекало из существа личного неимущественного отношения. Тем самым ОГЗ сделали существенный шаг вперед в расширении предмета гражданско-правового регулирования.

Сегодня общественные отношения, регулируемые гражданским законодательством, определены п. 1 ст. 2 ГК РФ 1994 г. как имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельно-

сти их участников. Личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, формально выведены за пределы отраслевого регулирования указанием на то, что неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из существа этих нематериальных благ (п. 2. ст. 2 ГК РФ). Законодатель тем самым относительно сузил границы предмета отраслевого регулирования. В то же время, была подкреплена положительная законодательная тенденция включения нематериальных благ в число объектов гражданских прав (ст. 128 ГК), расширения их перечня (ст. 150 ГК) и закрепления возможностей их гражданско-правовой защиты (п. 2 ст. 2 ГК РФ).

Таким образом, современная позиция законодателя относительно личных неимущественных прав и нематериальных благ и возникающих в связи с ними личных неимущественных отношений достаточно противоречива.

В настоящее время многие цивилисты в целом признают обоснованность включения не связанных с имущественными личных неимущественных отношений в структуру предмета гражданского права, но теоретически обосновываются и противоположные позиции. В частности, В. А. Тархов аргументирует тезис о том, что отношения по поводу благ, неотделимых от личности, должны регулироваться самостоятельной отраслью права. Он полагает, что их фактическое включение в предмет гражданского права было обусловлено экстернальными факторами - наличием традиции и общностью процессуальной формы [1].

Проблема современной цивилистики в том, что на концептуальном уровне вопрос о природе нематериальных благ и личных неимущественных прав до сих пор не решен. Следствием этого является отсутствие убедительной теории, обосновывающей существенные признаки личных неимущественных отношений и определяющей допустимость их включения в предмет гражданско-правового регулирования. Наиболее системные попытки в решении данной проблемы в последнее десятилетие были сделаны М.Н. Малеиной, которая отнесла к признакам гражданских неимущественных прав их нематериальный характер, направленность на выявление и развитие индивидуальности, особенности объекта, специфику оснований их возникновения и прекращения [2], и Л. О. Красавчиковой, выделившей такие существенные характеристики личных благ, как внеэкономическая природа, нетоварность, самоценность для носителя, неотделимость (неразрывная связь) с личностью [3]. Однако обозначенные признаки, на наш взгляд, больше дифференцируют, подчеркивая специфику неимущественных прав в структуре предмета гражданско-правового регулирования, нежели выявляют основу его единства.

Общая глубинная конструкция, относимая в равной мере и к имущественным, и к неимущественным отношениям - присвоение материальных и нематериальных благ, лежащее в основе естественного права, позволяет в этом смысле обратиться к методологической эвристике собственности. Анализ процесса присвоения играет фундаментальную роль, поскольку весь мир социального вырастает из присвоения объ-

ектов в процессе предметно-преобразующей человеческой деятельности.

Г.В. Гегель пишет: «Присвоить, следовательно, означает в сущности лишь манифестировать господство моей воли над вещью... Это манифестирование совершается посредством того, что я привношу в вещь другую цель, иную, чем та, которую она непосредственно имела. я даю ей мою душу» [4]. Очень важно оценить смысловые нюансы, обозначающие суть присвоения материи именно в правовых категориях, отнесенных к понятию собственности и ее правомочий. При этом мы начинаем различать, что пользователь потребляет полезность вещи, но не саму вещь, которую он субъективно и не считает своей, т.е. не присваивает - его отношение к объекту экстернально по своей природе. В противовес этому присваивающий субъект-собственник наделяет объект смыслом и целесообразностью, придает ему динамизм индивидуального изменения - его связь с вещью интернальна, основана на трансляции субъективной воли и целесообразного действия, связывающего субъекта и объект.

Надо особо учитывать, что именно реализация воли, намерения и действия человека по отношению к первоначально отделенным от него в бытии объектам придает им субъективную «полезность» как особое качество существования «для - субъекта» и в неразрывной связи с ним. Эта выявленная человеком и обращенная к нему полезность позволяет рассматривать все объекты присвоения как блага, причем не только вещного, но и невещного, так называемого нематериального характера.

Фактическое, реальное господство субъекта над объектом, лица над вещью, соединенное с волевым аспектом - желанием, характеризует естественное право индивида и уровень его внутренней свободы. Таким образом, в интерпретации Гегеля, реализуется абсолютное право человека на присвоение всех вещей как волевое преодоление его зависимости от материального мира. Однако присваивающий человек устанавливает свое господство не только над вещным миром, но и над собственной материальной телесностью. Сила его намерения присваивать, подкрепленная волей, направленной на монопольное распоряжение социальными и духовными благами, реализуется в окружающем мире и фактически создает индивидуальное пространство свободы.

Индивидуальное присвоение есть способ автономиза-ции и субъективации человека, осуществления его дея-тельностного начала, что подтверждается и исторически. Так, в эволюции цивилизованного общества далеко не сразу юридически закрепляется индивидуальная частная собственность [5]; не случайно анализ процесса формирования норм римского частного права в предклассический период отражает отсутствие единого термина в дефиниции права собственности и одновременно сложную дифференциацию правовых форм группового присвоения, связанного с владением [6].

Развитие современной правовой культуры и ориентированных соответствующим образом правовой системы, системы законодательства в направлении установления

доминанты личных прав и свобод, определяющих смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления (ст. 18 Конституции РФ), должны интегрировать естественно-правовые идеи и традиции, поскольку «мать естественного права есть сама природа человека» [7]. Именно в них укоренены базовые идеи правового обеспечения автономии личности, субъективного права и всего комплекса гражданско-правовых отношений, порожденных равноправным взаимодействием людей как частных лиц. Сближение позитивистских и естественно-правовых подходов есть своего рода возвращение к методологическим истокам формирования частного права, и на наш взгляд, оно несет в себе довольно мощный эвристический заряд, не говоря уже об аксиологической легитимации права, столь значимой в период правовых реформ.

Эвристический потенциал включения естественно-правовых идей в господствующую цивилистическую доктрину связан, в первую очередь, с актуализацией па-радигмального принципа «человекоориентированности» права. Взгляд на сложившуюся методологию систематизации частного права в контексте интеграции естественно-правовых идей и базового критерия свободы выявляет, что ее основания укоренены в «дегуманизирован-ных» отношениях: вещных, принципиально отчуждаемых. Вместе с тем неотчуждаемые права и свободы человека как доминирующая правовая ценность теряются в массиве норм, регулирующих принадлежность и товарное движение искусственно произведенных продуктов деятельности, а также опосредующих вещи имущественных символов. Объективное право, призванное «быть хранителем и гарантом в настоящем и будущем свободы людей» [8], в используемых юридических формах не воплощает ее и не концентрируется в должной степени на ней.

Между тем формируется и новая методология решения проблемы. Так, вновь актуализирована аксиома, что «сама природа социальной и правовой свободы определяется глубинными экономическими явлениями, отношениями собственности. Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, правовой личности необходимым образом связаны с положением человека в системе отношений собственности» [9]. Постепенно складываются теоретические предпосылки к универсальному определению содержания присвоения материальных и нематериальных благ, хотя сегодня в действующих юридических нормах понятие «блага» охватывает только последние. Неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага: жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства признаны по закону неотчуждаемыми и непередаваемыми иным способом (ст. 2, ст. 150 ГК РФ). Таким образом, они признаются в качестве юридически закрепленной аскрипции - неотторжимого, жестко приписанного лицу существенно-

го признака принадлежности. Тем самым установлена монополия абсолютного права присвоения этих нематериальных благ исключительно лицами, которым они принадлежат в силу естественного и позитивного права.

В выявленной выше теоретико-методологической проекции общая глубинная сущность имущественных и неимущественных отношений - присвоение благ, лежащее в основе естественного права, - позволяет конкретизировать потенциал методологической эвристики собственности. Плодотворной в этом смысле является высказанная С.А. Зинченко и В.В. Галовым гипотеза о том, что «в сфере жизнедеятельности человека и гражданина отношения по поводу личных нематериальных его благ, а также физического и социального благополучия также являются отношениями собственности, реализуемыми вне вещно-имущественных форм» [10, с. 28-29]. Точнее, они гипотезировали возможность выделения группы прав, которые могут быть отнесены к разделу невещных имущественных прав собственности, и группы прав, составляющих неимущественные права собственности. По мнению авторов, последним понятием должны охватываться неимущественные права на результаты интеллектуальной деятельности и все права, возникающие по поводу нематериальных благ [10, с. 78]. В первую очередь их теоретико-методологическая новация связана с определением природы неимущественных отношений собственности как «отношений, возникающих по поводу предпосылок (условий) формирования и личных неимущественных благ, и их результатов (самих благ - физических, духовных, социальных)» [10, с. 81]. Предложенный ими единый парадигмальный принцип - рассматривать право собственности, наряду с признанным традиционным пониманием, и как абсолютное неимущественное право, определяющее отношение лица к телесному, социальному, духовному благу как своему -методологически универсален и, по нашему мнению, может быть использован как основание для переосмысления предмета гражданско-правового регулирования. Мы полагаем, что при таком подходе именно собственность становится генерализующей институциональной правовой формой и юридической конструкцией, на основе которой формируется предметное поле гражданско-правового регулирования, включая не связанные с имущественными личные неимущественные отношения.

Действительно, в отношениях по поводу нематериальных объектов отсутствует вещная связь субъект-объектного характера. Однако они воплощают модель, присущую имущественным отношениям в структуре «присвоения благ». Поскольку присвоение является центральным элементом отношений собственности, мы рассматриваем его как методологическую предпосылку раскрытия существа неимущественных отношений, складывающихся по поводу нематериальных благ, через конструкцию превращенной формы собственности.

Понятие присвоения позволяет описать естественно-правовые отношения установления власти человека над материальным или нематериальным благом,

вовлечение его в орбиту собственной деятельности и в то же время субъективное переживание этого блага как «своего», как части мира, которая становится предикатом его автономии. Таким образом, в присвоении одновременно реализуются право и субъектность человека, его функционально-деятельное и ценностное отношение к присваиваемому благу. Принадлежность блага человеку, возникшая в результате естественной аскрипции либо активного, деятельного присвоения поддерживается субъективными факторами воли и намерения считать нечто «своим». Именно в них сосредоточен и проявляется уровень свободы индивида, рассматриваемый как его естественное право.

Анализ процесса присвоения благ материального и нематериального характеров, лежащего в основе всех имущественных и личных неимущественных отношений как связанных, так и не связанных с имущественными, на наш взгляд, требует пересмотра сложившихся в гражданско-правовой науке подходов к собственности и обоснования необходимости развития ее юридической конструкции за рамками исключительно вещно-имущественных форм. Речь, подчеркиваем, идет о методологически обоснованном развитии естественно-правовой концепции собственности и вытекающем из этого усложнении и дифференциации современных юридических представлений о единстве предмета гражданско-правового регулирования [11].

С учетом этих методологически обоснованных оговорок в целом продуктивными представляются попытки юридической экстраполяции конструкции собственности на все гражданские правоотношения, поскольку они укоренены в отношениях присвоения социально ценимых благ. Одновременно такой подход соответствует таким требованиям к модернизации законодательства, как адекватность социально-экономическому строю современного российского общества и гуманистическим ценностям, реализуемым в праве, поскольку правовая институ-ционализация собственности отражает общественное признание уровня свободы индивида в данном обществе, границы правомерной реализации его воли в сфере присвоения вещей, идей, идентифицирующих символов, принадлежности ему его телесности, здоровья, репродуктивной способности и т.д. Разработка этого подхода предполагает дальнейшее развитие методологии исследования собственности в гражданском пра-

Ростовский государственный университет

ве и формирование принципиально новой позиции, нетрадиционных для цивилистов представлений о собственности за пределами вещно-имущественных форм. Реализация такой линии анализа, позволит методологически корректно и теоретически убедительно решить вопрос единства предмета гражданско-правового регулирования, обосновать принципиальную однородность гражданско-правовых отношений с точки зрения единого системообразующего предметного критерия.

Литература

1. Тархов В.А. Понятие гражданского права. Саратов, 1987. С. 68.

2. Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М., 2000. С. 11.

3. Красавчикова Л.О. Понятие и система личных неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ. Екатеринбург, 1994. С. 23-24.

4. Гегель Г.В. Философия права. М., 1990. С. 104, 109.

5. Дождев Д.В. Эволюция власти домовладыки в древнейшем римском праве // Советское государство и право. 1990. № 12. С. 119.

6. Хвостов В.М. Система римского права. СПб., 1998. С. 271-283.

7. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1994. С. 48.

8. Алексеев С.С. Частное право: научно-публицистический очерк. М., 1999. С. 20.

9. Бондарь Н.С. Гражданин и публичная власть: Конституционное обеспечение прав и свобод в местном самоуправлении. М., 2004. С. 78; Бондарь Н.С. Местное самоуправление и права человека в Российской Федерации. Ростов н/Д, 1998. С. 76-86.

10. Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные права: теория и практика. Ростов н/Д, 2003. С. 28-29.

11. Бакаева И.В. Вещные права и предмет гражданского права: проблемы теоретического анализа // Актуальные проблемы частноправового регулирования. Самара, 2005. С. 220-223.

4 апреля 2006 г

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.