CC BY
20о о "Культурная жизнь Юга России"
№ 1 (44), 2012
Что нужно мне? Это так просто -Все то, что я вижу вокруг: И скорбные камни погоста, И пастбище наше, и луг [5].
Думается, не случайно автор не дал имени герою, который произносит эти слова: он является частью целого народа - «одним из всех», кого постигла жестокая участь, сыном родины, которую он, уезжая, желал забрать с собой всю. Гармонист, выступающий от лица всего народа; солдаты, говорящие с беззащитными людьми, как с «насекомыми»; гармонь - все это олицетворения историко-патриотической проблематики. В сю-жетно-повествовательном каркасе поэмы переданы мысли, чувства, переживания целого народа на трагическом этапе истории - через изображение конкретной сцены, момента одного дня и на примере одного героя, чей образ становится собирательным, как и символический образ национальной гармошки. Именно ее звуки вдохновляли «в неволю попавший народ», придавали силу, вселяли надежду. Казалось бы, такая «малость» -песня помогала спастись «от боли, от горя, от муки». Гармонь поет и по возвращении на родину.
Гармонь же звенит, как и прежде, Хоть новые песни поет, В которых стремится к надежде Изгнанье познавший народ!
Художественное изложение исторического факта, достоверное воспроизведение деталей родины с ее горами, реками, пастбищами, ущельями придают некое документальное звучание. Еще одна особенность «Гармониста» заключается в том, что это произведение посвящено конкретному человеку - гармонисту Билялу Казиеву, хотя
обращено не к нему одному, но к памяти всего народа, пострадавшего от репрессий.
Важное место занимает эта тема и в творчестве других поэтов и писателей. Достаточно вспомнить известный сборник «Раненый камень» (1964), Кайсына Кулиева - вершину художественного выражения народной трагедии, вызванной переселением. Но в устах кабардинского поэта Б. Кагермазова усиливается идейно-нравственная направленность мотивов дружбы, единства и верности: «Балкария снова в расцвете, / Вновь рядом с сестрой Кабардой... / Итак, гор любимые дети / Путь вместе продолжили свой!»
Таким образом, учитывая его черты и особенности, мы можем обозначить это произведение как поэму-посвящение. Сочетая свойства разных поэтических жанров, «Гармонист» служит ярким примером их синтеза и борьбы. Это подтверждает мысль З. Х. Толгурова о том, что «в подлинно значительных лирических поэмах художник всегда ищет и находит конструктивные пути обогащения лирики введением эпоса» [6].
Литература
1. Шайтанов И. О. Классическая поэтика неклассической эпохи // Веселовский А. Н. Избранное: Историческая поэтика. М., 2006. С. 35.
2. Путилов Б. Н. Русский героический эпос: сравн.-типол. исслед. М., 1971. С. 266.
3. Тхагазитов Ю. М. Эволюция художественного сознания адыгов. Нальчик, 1996. С. 127.
4. Гугнин А. А. Постоянство и изменчивость жанра // Эолова арфа. М., 1989. С. 7-26.
5. Кагермазов Б. Вечерний свет. Нальчик, 2004. С. 352. Здесь и далее произведение цитируется по этому сборнику.
6. Толгуров З. Х. В контексте духовной общности. Нальчик, 1991. С. 214.
L. R. KoDZoKovA. To THE QuESTioN of «GENRES' coNFLICT» in the modern kabardian poetry
(on the example of B. Kagermazov's «Accordion player»)
Analyzing the problem of «genres' conflict» in the modern Kabardian poetry, the author of the article considers the genre specificity of B. Kagermazov's work «Accordion player». Key words: modern Kabardian poetry, genre differentiation, lyricism, plot, composition.
А. Л. КУШХОВА
КОНЦЕПЦИЯ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В ДИЛОГИИ А. КЕШОКОВА «ВЕРШИНЫ НЕ СПЯТ»
Анализируются пространственно-временные отношения в романе «Вершины не спят», особенности их авторского восприятия и воплощения.
Ключевые слова: романы А. Кешокова, хронотоп литературного произведения.
Время и пространство - основные компоненты произведения, которые воссоздают реальность в ее авторской интерпретации средствами языка. Благодаря взаимодействию этих категорий - хронотопу (термин, введенный М. М. Бахтиным), ху-
дожественный мир предстает перед нами как целостность. Осмысливая диалектику взаимосвязей «человек - эпоха», «человек - природа», «человек -время», А. Кешоков ищет ответы на самые существенные вопросы: как движется «колесо ис-
№ 1 (44), 2012
"Культурная жизнь Юга России"
тории»? можно ли управлять им? как изменяется жизнь и мы вместе с ней?
Роман «Вершины не спят», историко-революционный по идейно-тематической направленности и особенностям изображения событий, состоит из двух частей - «Чудесное мгновение» (1958) и «Зеленый полумесяц» (1965). Дилогия охватывает период империалистической войны 1914 года, Гражданской войны и коллективизации.
Действие начинается в ауле Шхальмивоко. Это типичное кабардинское село, каких было множество (его прообраз - «малая родина» писателя с. Шалушка). Автор рассказывает о жителях аула, раскрывает их характеры. В образах Астемира Баташева, деда Баляцо, кузнеца Бота, молодого работника Эльдара и мальчика Лю воплощены типичные черты и судьбы кабардинского народа, испытание событиями эпохи.
В ходе повествования писатель изменяет «границы пространства». Герои перемещаются из одного места в другое, но перекрестьем их путей неизменно остается родной аул Шхальмивоко, именно здесь «завязаны все узлы, намечены сложные конфликты, протекают важнейшие коллизии» [1]. Такова в романе традиционная для литературы тема дороги, которая встречается в произведениях Н. М. Карамзина («Письма русского путешественника»), М. Ю. Лермонтова («Герой нашего времени»), Н. В. Гоголя («Мертвые души»), Н. А. Некрасова («Кому на Руси жить хорошо?») и др.
В романе «Вершины не спят» мифологема пути, противоположная мифологеме дома, становится символом нравственных поисков Астемира, Казгирея, их личностного развития и самоопределения. Существует и другое значение символа пути, связанное с образом неудачника Нургали. «Долгое и невеселое» странствие ничего хорошего не приносит этому упрямому золотоискателю: он возвращается в родной аул, «как жестоко побитая собака, добежавшая, наконец, до своей конуры» [2]. Нелегка и судьба Инала Маремкано-ва - героя, которого политический максимализм, неуступчивость и эгоизм приводят к падению. Нравственно и духовно расти, по А. Кешокову, может лишь человек, который думает не только о себе, но и о благе народа.
Это отмечает исследователь А. Мусукаева: «Достижение А. Кешокова-романиста - осмысление крупных исторических событий, совершивших переворот в судьбе кабардинского народа, именно через судьбу реального аула, через судьбу реальной человеческой личности, умелое соединение концептуальных проблем с проблемами каждодневными, индивидуальными, с изображением человеческих судеб» [3]. Действительно, дела, повседневные заботы и проблемы обитателей аула предстают как жизнь всего народа, всей страны (интересным в данном случае является образ-символ глобуса, который Астемир привозит в село).
Через характеры, события, обстоятельства писатель определяет причинно-следственные связи, рассматривает целостные явления или разделяет их на отдельные элементы. Например: «Третью
осень шла жестокая война между русским царем и Германией. И в этом ауле и по всей Кабарде немало было вдов и осиротевших матерей. С нетерпением и надеждой ждал известий и дед Баляцо -оба его сына воевали. Кабардинский полк Дикой дивизии отличался <... > удалью и отвагой» (с. 53). Дав общую характеристику ситуации (первой мировой войны), автор обращается к мыслям и чувствам отдельного человека (в данном случае -деда Баляцо), отражает его отношение к происходящему. Такое сочетание анализа и синтеза, не раз встречающееся в романе, позволяет показать предмет более полно и разносторонне.
В географию романа включен и Ростов-на-Дону, где Астемир находился в военном госпитале после ранения. Большой город и его дома сравниваются с далеким аулом: «В каждой из комнат можно было поместить целый кабардинский дом вместе с очагом и пристройками <... > В одном этом доме, как соты в улье, разместилось бы все Шхальмивоко <... > Нальчик не мог идти ни в какое сравнение с этим городом, не имеющим пределов» (с. 115).
Художественное пространство дилогии то расширяется, то сужается, что позволяет писателю делать акцент на тех или иных событиях, раскрывать характеры героев в различных ситуациях.
Придавая большое значение топонимам, А. Кешоков не ограничивается одним вариантом названия населенных мест, но зачастую дает их иноязычные толкования: «Аул Шхальмивоко, что <... > означает Долина Жерновов», «Армавир -купеческий городок, по-кабардински Шхашохиж <... > выкуп головы» (с. 25, 106).
Что касается романного времени, то его отсчет начинается с Зольского восстания 1913 года. Причем момент обозначен через события, близкие жителям аула: «Не успела еще сойти та луна, при зарождении которой окружной суд приговорил отца Эльдара, табунщика Мурата <...> к ссылке в Сибирь» (с. 27).
На дату действия автор чаще всего указывает опосредованно: «в то лето», «в ближайшую после паводка пятницу», «в конце мая», «Лю, которому шел пятый год» и т. д. В этом А. Кешоков верен реальности - время тогда определяли в соответствии с календарным циклом сельскохозяйственных работ. Даже о своем появлении на свет он в автобиографическом фрагменте говорит: «Днем рождения я считаю 22 июля 1914 года. Дата установлена значительно позже на основании того, что мать в период выздоровления после родов ела молодую картошку, которая созревает в нашем ауле где-то во второй половине июля» [4].
Особенно точен А. Кешоков в случае, когда происшедшее или происходящее событие является важным: «Приближалась весна тысяча девятьсот семнадцатого года. Наступил февраль, для русских - второй месяц Нового года» (с. 118). Для романиста важно показать связь времен. Прошлое не может не наложить свой отпечаток на день сегодняшний: для сына становится будущим дело, которое «вчера» начал его отец. Символично звучат слова, которые пророчат судьбу Эльдара:
84 "Культурная жизнь Юга России" № 1 (44), 2012
«Унесет, как унесло его отца Мурата Пашева» (с. 27). Иногда писатель забегает вперед. О феске старого хаджи Инуса он говорит: «Немало лет суждено было феске пролежать в пыли, чтобы затем опять выглянуть на свет божий» (с. 52). «Но об этом в свое время», - как бы исправляет Кешоков свою «нетерпеливость» и предупреждает нас, что все сказанное было только «вступлением к событиям, разыгравшимся через несколько лет, когда и маленький Лю начал принимать участие в делах аула» (с. 52).
Главы «Предание о воздержанных и невоздержанных» и «История несчастной Узизы» «возвращают» читателей в прошлое, еще раз доказывая его связь с настоящим: «Симбиоз времени, характерный для поэтики мифа, - отличительная черта художественной системы А. Кешокова» [5].
Автор сохраняет точную хронологию, описывает события в их временной последовательности. Часто конец одной главы становится началом следующей, при этом используется прием повтора-скрепы. Примером может послужить употребление слов «звезда», «начался» в конце одной главы и начале следующей:
«И трудно было сказать, чья звезда, чье светило остановилось в эту минуту, померкло, а чья звезда разгоралась» / «Звезда же Казгирея продолжала подниматься все выше» (с. 173);
«Так начался для Лю новый период жизни -без отца» / «Начались серьезные огорчения и у Эльдара» (с. 91).
С течением времени социальный уклад села меняется. Если до революции кровная месть считалась обязательной и невыполнение ее осуждалось людской молвой, то после ситуация стала иной. На требование отплатить за пролитую кровь Инал отвечает: «Сегодня мы призываем не к оружию, а к разуму. Сегодня народ встретился со
своей судьбой, а не Маремканов с Матхановым» (с. 296). Наступление нового этапа в жизни общества показано во второй книге романа - «Зеленый полумесяц» (гл. «Джигиты просвещения», «Поэзия и пиротехника»). Это художественное осмысление истории, которое «в лучших своих образцах всегда тяготело к открытию диалектической связи времен, к воссозданию полноты исторического времени в судьбе человека и народа» [6].
В романе «Вершины не спят» Алим Кешоков сумел охватить широкий спектр действительности, правдиво показать период становления советской власти со всеми его противоречиями, отобразить диалектическую связь времен (прошлое рождает настоящее - это исток для будущего). Пространственно-временные отношения становятся важным инструментом изображения эпохи.
Литература
1. Хапсироков Х. Х. Восхождение: Творческий путь Алима Кешокова. М., 2002. С. 217.
2. Кешоков А. Собрание сочинений: в 4-х т. Т. 1: Вершины не спят: роман в 2-х кн. М., 1981 (здесь и далее цитаты приводятся по этому изданию романа).
3. Мусукаева А. Х. Северокавказский роман. Художественная и этнокультурная типология. Нальчик, 1993. С. 76.
4. Кешоков А. П. Вид с белой горы. М., 1977. С. 16.
5. Тхагазитов Ю. М. Эволюция художественного сознания адыгов. (Опыт теоретической истории: эпос, литература, роман). Нальчик, 1996. С. 227.
6. Султанов К. К. Динамика жанра (Особенное и общее в опыте современного романа). М., 1989. С. 132.
a. l. kushkhova. conception of time and space in a. keshokov's two related books «the tops are not sleeping»
The space-time relations in the novel «The tops are not sleeping» and the peculiarities of their perception and personification by the author are analyzed in the article.
Key words: A. Keshokov's novels, chronotop of a literary work.
В. А. ПЕДЧЕНКО
КАТЕГОРИЯ ПАМЯТИ И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В МАЛОЙ ПРОЗЕ А. А. ТРАПЕЗНИКОВА
На примере малой прозы А. А. Трапезникова автор рассматривает перспективность изучения авторской концепции личности в современной русской литературе посредством обращения к категории памяти.
Ключевые слова: категория памяти, художественная концепция личности, соборность, амбивалентность, эгоцентризм.
Традиционно в литературоведении концепцию личности трактуют как «систему представлений о человеке, его сущности: его отношение к себе, другому человеку, обществу, государству, природе метафизическим феноменам (бытию и
смерти, Богу и вечности)» [1]. Но, на наш взгляд, исследование этой категории (в том числе и авторской концепции) на материале отечественного художественного слова не ограничивается кругом понятий «образ», «герой», «персонаж», «тип».
