CC BY
85
КОНЦЕПЦИЯ «ТЕАТРА ДЛЯ СЕБЯ» Н.Н. ЕВРЕИНОВА КАК ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО МИРА
© Казьмина С.В.*
Московский государственный университет дизайна и технологии,
г. Москва
В статье рассматривается концепция «театра для себя» Н.Н. Евреи-нова как философия жизни. Идеи Н.Н. Евреинова предвосхитили практику театрализации индивидуального бытия, получившую развитие в современном либеральном обществе как стремление компенсировать регламентирующее влияние социальных структур на личность и сохранить ее индивидуальность.
Ключевые слова «театр для себя», инстинкт театральности, театрализация индивидуального бытия.
Выступая осенью 1908 года перед труппой театра В.Ф. Комиссаржев-ской, где, после ухода оттуда В.Э. Мейерхольда, он стал главным режиссером, Николай Николаевич Евреинов приветствовал стремление гипотетического, чаемого в недалеком будущем, сверхрежиссёра «отодвинуть рампу сцены, где он топчется с горстью актеров, до края света, где нет уже больше действующих лиц, и на сценируемую им комедию жизни смотрят одни только звезды, - они же рампа, они же зрители» [1, с. 13]. Режиссер и драматург горделиво полагал, что «автором пьесы должен всенепременно быть лишь искушенный в своем искусстве сценический деятель» (и это притом, что, по Евреинову, Ибсен, д'Аннунцио, Метерлинк и Гофмансталь «при всем своем таланте, часто невыносимы своими прегрешениями против сценизма»). В 1920, к третьей годовщине «октябрьского переворота», Евреинову доверили грандиозную постановку «Взятие Зимнего дворца» на Дворцовой площади («площади Урицкого») в Петрограде - с тысячными толпами, конницей и броневиками. По свидетельству С.М. Эйзенштейна, постановщик управлял массовым действом «с режиссёрского пульта, водружённого на Александровской колонне» [4, с. 125]. Надо полагать, что, стоя за режиссёрским пультом, он ощущал себя близким по духу Наполеону, о котором писал ранее как о величайшем театральном деятеле: «Поистине его лавровая корона Императора была вместе с тем и заслуженным венцом Великого Актера!» [1, с. 46].
Однако эта масштабная работа оказалась лишь мимолётным эпизодом в карьере мастера. Как режиссёр Евреинов остался в истории театра прежде всего благодаря постановкам собственных гротесково-комических пьес-миниатюр в петербургском театре «Кривое зеркало». «Раздвигать рампу сцены
* Доцент кафедры Философии, к.ф.н., доцент.
до края света», предвосхищая практику нынешних СМИ и превращения публичной политики во вселенское шоу, в ХХ веке довелось другим постановщикам пропагандистских массовых действ и кандидатам в Наполеоны. Театрал до мозга костей и в то же время «философ жизни», Евреинов не мог не видеть, что «раздвижение рампы сцены до края света» в пределе означает снятие противопоставления театральной стихии (которую он всячески превозносил в своих теоретических работах) и наличной действительности. Это возможно осуществить, поскольку «сценизмом», инстинктом театральности, таким же мощным, как инстинкт продолжения рода, как полагал Евреинов, пронизана вся жизнь, что видно на примере игр животных и маленьких детей. Но когда весь мир становится театром, а игрой оказывается сама жизнь, то, очевидным образом, и игра, и театр - исчезают, исчезает сама их специфика, поскольку играть можно лишь тогда, когда в мире присутствует то, что игрой никак не является.
Однако мир таков, каков он есть - в скором будущем в него грядут «сверхрежиссёры», чтобы подчинить своей «режиссуре» всю наличную действительность. Как сохранить себя в таком мире любой из единиц «человеческого материала»? И как сохранить свою индивидуальность современникам Ев-реинова прямо сейчас в мире, где от каждого из них мало что зависит? Как сохранить в жёстко организованной действительности творческое начало -игру? Ответом на эти вопросы стала концепция «театра для себя», изложенная Евреиновым не только в одноимённом сочинении, но и наглядно представленная в ряде его пьес, как, например, в пьесе «Красивый деспот» (1908). Посмотрим, как это здесь сделано.
При поднятии занавеса мы оказываемся в атмосфере богатой русской усадьбы 1808 года. Обедают красавец-барин в гусарском мундире и его подруга. В конце обстоятельной экспозиции, превозмогая свой скепсис читателя журналов, где среди свежих новостей значится свидание императора Александра I с Наполеоном, гусар готов из любопытства, прихватив с собой подругу, с помощью приживалки-колдуньи лететь на Лысую гору. Но... входит арапчонок в живописном восточном костюме и подает барину на серебряном подносе визитную карточку. Общее недоумение.
В центре крепостнической идиллии оказывается гость - «в пенсне, одетый в серенький пиджак и прочее современного покроя», столь же растерянный, сколько и зрители спектакля или читатели пьесы, понимающие, что их до сих пор водили за нос. Но, несмотря на появление «товарища барина» -он только что вернулся из политической ссылки - усадебный спектакль, демонстративно отрицающий весь строй современной жизни, продолжается, как ни в чем не бывало:
«Товарищ барина (к горничной) - Вы баронесса Нордман, с которой я встречался еще год тому назад в Социологическом кружке...
Горничная (пятясь от него) - С вами крестная сила! Что вы, барин! Что вы говорите!.. Я - крепостная девка ... из дворовых ... меня зовут Грушей... Я здесь полы мою...» [2, с. 335].
Из слов бывшего ссыльного мы узнаем, что в недавнем прошлом «барин» был довольно известным революционером, «главным сотрудником журнала «Рычаг». Гениально предугаданный Евреиновым тип барина - социал-демократа-эстета (а может быть даже и списанный с натуры, - вспомним дореволюционные взгляды Троцкого на грядущую жизнь как на театр, срежиссированный революционерами-эстетами) не только не вызывает осуждения у автора пьесы, но, описанный в тех же самых восторженных тонах, в каких воспринимают его прочие персонажи, согласившиеся на добровольное рабство у «красивого деспота», служит выразителем сокровеннейших авторских идей: «Все и вся сравнять? Ведь это же ужасно! Контрасты нужны для красоты! Равенство некрасиво, пора, наконец, в этом сознаться! Где мускулистые дрожащие рабы? Где нежные спокойные хозяева! Где робкие рабыни, омывающие ноги капризного деспота?! Где это все?! ... Ах, разве произвол не прекрасен! И разве не нужен материал для его проявления!» [2, с. 351].
Перед нами титан-богоборец, потрясенный зрелищем, как ему кажется, бессмысленной в своем развитии жизни: «Наступит час, - обращается он к своему собеседнику, - когда проснется в тебе демон мщенья (мщенья - за бессмыслицу наличного бытия. - С.К.),страшный демон мщенья, и тогда ты захочешь схватить земной шар, как камень с улицы города Мира, чтоб запустить им что есть мочи в самого Городничего!» [2, с. 358].
Однако за этой высшей точкой проявления титанизма следует срыв: на вопрос товарища, чем же, собственно, он и его добровольные рабы занимаются, барин отвечает вполне по-розановски: «Мы занимаемся соленьем, вареньем, маринованьем, сушеньем, моченьем» [2, с. 355]. Главным занятием титана, мечущегося между осознанием своего якобы величия и своего же ничтожества, остаётся воссоздание художественно-прекрасного мира прошедшей эпохи со всеми милыми его сердцу мелочами. Старинные журналы, каминные безделушки, ноты - прижизненные издания сонат Моцарта, - драгоценный реквизит, среди которого разыгрываются садомазохистские сцены: занавес опускается в тот момент, когда, повинуясь приказу своего повелителя, «горничная Груша» должна (как на известной картине Г.И. Семи-радского «Танец среди мечей»), нагая, начать пляску среди острых мечей, установленных на полу остриями вверх.
Пока мир изменить нельзя, лучше не вспоминать о глобальных волюнтаристских идеях - об эстетизации всего бытия, о титанизме и богоборчестве. Читателям своего трёхтомного сочинения «Театр для себя» Евреинов предлагает заняться эстетизацией собственного быта. Внести в повседнев-
ную жизнь театральный элемент автор рекомендует различными, на выбор, способами. Например, потягивая ямайский ром в темной прокуренной комнате лежа на койке, можно представить себя путешественником в каюте корабля. Или, облачившись в халат и лежа на разбросанных по полу подушках, слушая льющуюся из граммофонной трубы «восточную» музыку и созерцая наряженную соответствующим образом жену или подругу - желательно, чтобы женщин было как можно больше, - представить себя владельцем гарема. Или, прожив всю жизнь в Петербурге, не замечая его красот, вообразить себя туристом, впервые приехавшим в «северную Пальмиру» осматривать достопримечательности великого города, - и все в таком роде. В конкретной ситуации России после революции 1905 года «комнатным За-ратустрам» ничего другого и не остаётся...
Однако неверным было бы видеть в евреиновских построениях только парадоксальную игру блестящего ума (хотя момент этот в «Театре для себя», конечно же, доминирует). Тут не парадокс ради парадокса, а скорее желание вызвать у читателя шок, дабы читателю стало, наконец, стыдно за собственное беспросветное измельчание. Центральная мысль книги, на наш взгляд, следующая «... в будущем театре не будет зрителей: это первое и основное требование нового театра, столь же необходимо, как и в социальной жизни уничтожение обедающих и только смотрящих на обед - все за стол! Зрители в театре игры исчезнут потому, что самый театр игры постепенно распылится, уничтожится, уйдет в самое жизнь, станет не особым зданием с городовым у подъезда, а войдет в общую частную обывательскую жизнь как один из радостных элементов ее» [3, с. 75].
Но до практической реализации этого проекта ещё далеко, и в современном либеральном (на деле - жёстко структурированном, иерархиезиро-ванном) обществе, где «равенство возможностей превращается в равенство созерцания возможностей» [5, с. 43], а свобода - в свободу выбора телеканалов, поведенческая практика в духе «театра для себя», предугаданная Ев-реиновым, расцветает пышным цветом. Приведём несколько примеров из великого их множества.
Американский телевизионный канал TLC, пропагандист самодостаточной ценности обывательской жизни, с 2013 года выпускает в эфир программу «Моё безумное увлечение». Отсюда можно узнать о существовании в нынешних США, среди других чудаков, таких, например, персонажей, как молодая женщина, из ненависти к современности окружившая себя атмосферой «золотых» 1950-х годов. Внутреннее убранство её дома, где принципиально нет ни сотового телефона, ни Интернета, воспроизводит интерьеры того времени, все вещи, от автомобиля до виниловых пластинок, куплены у старьёвщиков, сама она носит одежду и делает причёски по модам 1950-х и т.д. Под стать ей провинциальный бизнесмен средней руки, на свои скромные средства годами строивший в своём загородном доме точную ко-
пию Овального кабинета президента США. В интервью телеканалу бизнесмен рассказывает, как хорошо бывает посидеть иногда в «президентском» кресле или покатать свою семью на одном из лимузинов президента Кеннеди (на последние деньги купленном на аукционе). Есть в кампании чудаков и «младенец» - великовозрастный джентльмен, щеголяющий (в точном соответствии с догмами Фрейда) своей «детской травмой». Потеряв в раннем возрасте мать, он передвигается по дому, полному игрушек, в ползунках, с пустышкой во рту, гремит погремушкой и спит в детской (выполненной по росту, на заказ) «кроватке». Вне дома - обычный человек, он периодически, через глобальную сеть, тщательно выбирает себе «любящую мамочку», няньку, чтобы та кормила его с ложечки.
В русле «театра для себя» развиваются некоторые молодежные субкультуры, такие, например, как ролевики (любители ролевых игр), воспроизводящие фэнтезийные фабулы и проживающие жизнь литературных персонажей. Отнесём к «театру для себя» и деятельность раскинутых по миру всякого рода военно-исторических клубов, члены которых, взрослые люди, облачённые в военные мундиры минувших эпох, воссозданные со всей тщательностью, съезжаются из разных стран к юбилейным датам на места былых сражений, чтобы разыграть там то Аустерлиц, то Ватерлоо, то битву за Сталинград. На нынешнем возрождении казачества в России - с атаманами и ряжеными «станишниками» с нагайками, чубами и Георгиевскими крестами - лежит явственный отпечаток «театра для себя». О том, что во многом всё это - театр, говорит реальность, далёкая от театра, когда, не обращая никакого внимания на «станишников» с шашками, банда прогремевшего на всю страну некоего С. Цапка (8 человек) в течение последних десяти лет, как выяснилось на судебном процессе, могла безнаказанно терроризировать сотни людей в самом сердце «казачьего» Краснодарского края.
Практика «театра для себя» устраивает, кажется, всех. В эпоху возрастания бюрократизации общественной жизни эскапизм выступает условием реализации творческого потенциала личности, в т.ч. раскрытия «инстинкта театральности». Выпадение из наличной действительности и театрализация своего индивидуального бытия позволяет компенсировать регламентирующее влияние социальных структур и ощутить свою индивидуальность. Но при этом атомизированные личности, которым массированная пропаганда годами твердит об их неповторимости и исключительности, оказываются ведомыми, легко манипулируемыми, внушаемыми и управляемыми, когда дело доходит до серьёзных вещей - будь то отношение миллионных «масс» этих самых личностей к очередной приватизации в России или к войне где-нибудь на Ближнем Востоке, в очередной раз затеваемой США.
Список литературы:
1. Евреинов Н.Н. Театр как таковой. - СПб.: изд-во Бутковской, б/г.
2. Евреинов Н.Н. Драматические сочинения. - СПб.: Сириус, 1908. - Т. 1.
3. Евреинов Н.Н. Театр для себя. - Пг.: изд-во Бутковской, 1917. - Т. III.
4. Эйзенштейн С.М. Метод. - М.: Музей кино; Эйзенштейн-центр, 2002. -
Т. 1.
5. Дугин А.Г. Четвёртая политическая теория. - СПб.: Амфора, 2009.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ЭТНОЭКОЛОГИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЙ - ВАЖНЕЙШЕЕ УСЛОВИЕ ВЫЖИВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
© Мингалеева М.Т.*
Ульяновский государственный педагогический университет им. И.Н. Ульянова, г. Ульяновск
В статье рассматриваются пути преодоления экологических проблем с точки зрения опоры на традиционную культуру народа.
Ключевые слова этноэкологические традиции, нравственный кодекс народа.
В сложившейся ситуации экологического кризиса становится ясным, что единственный путь к благополучию на Земле - возвращение гармоничного и устойчивого сосуществования людей с окружающим миром. В начале своего социально-эволюционного пути освоения природы человек еще чувствовал и трепет травы, и звучание волн. Он всем сердцем был погружен в удивительный, прекрасный мир природы и искал пути, чтоб найти с ним гармонию и согласие. «Не убий; не навреди» - вот главный нравственный кодекс человека того времени. Человек осознавал себя частью природы, «мыслящим тростником».
По прогнозам Н.Н. Моисеева «процесс формирования цивилизаций, отвечающих потребностям наступающей эпохи, будет сложным и неоднозначным, как всякий эволюционный процесс, и будет носить преимущественно стихийный характер. Но для смягчения кризисных явлений (и сохранения человека) необходимо, чтобы он проходил в русле, берега которого суть условия экологического императива, т.е. в пределах гомеостаза человека как вида. Было бы опасной утопией ориентироваться на унификацию цивилиза-ционных нормативов: несомненно, сохранится одна из важнейших характеристик цивилизационных установок - взаимоотношения личности и общества, которые определяются вековыми традициями народов. Это удивительно консервативная составляющая мировоззрения человека, и с ней необходимо
* Аспирант кафедры Педагогики.
