CC BY
269
УДК: 340 ББК: 67.3
Васильева Т. А.
КОНЦЕПЦИЯ СУДЕБНОГО ПРЕЦЕДЕНТА В ЮРИДИЧЕСКОМ ПОЗИТИВИЗМЕ
Vasilyeva T.A.
THE CONCEPT OF JUDICIAL PRECEDENT IN LEGAL POSITIVISM
Ключевые слова: источник права, судебный прецедент, закон, юридический позитивизм.
Keywords: legal source, judicial precedent, the law, legal positivism.
Аннотация
Теоретическое обоснование получает концепция судебного прецедента как источника права в юридическом позитивизме, анализируются теоретические основания судебного правотворчества в юридическом позитивизме, исследуются вопросы соотношения судебного прецедента и закона.
Abstract
The theoretical substantiation is received by the concept of judicial precedent as right source in legal positivism, the theoretical bases judicial precedent in legal positivism are analyzed, questions of a parity of judicial precedent and the law are investigated.
Неоценимая заслуга естественно-правовой доктрины заключается в том, что она выделила два направления. Первое (Дж. Локк) теоретически обосновало существование судебного прецедента в качестве источника права, второе (Т. Гоббс) создало предпосылки для развития юридического позитивизма. Именно Т. Гоббсу принадлежат следующие высказывания: «не истина, а авторитет создает право», «кроме законов, установленных в каждом государстве, нет никаких подлинных учений о справедливом и несправедливом, о добре и зле»1. Однако позитивизм как общее направление общественных наук возник значительно позднее, в 30-е годы XIX в., и связан с такими именами, как Й. Бентам, Д.С. Милль, Дж. Остин, О. Конт, Г. Спенсер и др.
Сам по себе юридический позитивизм представляет собой «совокупность теорий, в которых понятие права формулируется на основании эмпирических признаков, меняющихся в зависимости от обстоятельств дела и вне всякой связи с метафизикой»2. Согласно этим теориям, научный характер имеет только эмпирическая или аналитическая мысль, нормативное правовое высказывание является ненаучным.
Основная идея теорий юридического позитивизма - не построение универсальных политико-правовых моделей, теоретических начал (вопросы наилучшей формы правления, сущности и значения права), а практическое решение юридических и политических задач, которые были бы наиболее эффективными. Юридическим позитивизмом был изгнан мистицизм из философии права и подан пример рассмотрения права в практическом свете, в качестве средства достижения определенных и четких целей, туманное и путаное общее понятие права заменено представлением о совокупности законов и принципов.
В XIX в. правовую науку стали связывать в большой степени с аналитической
1 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Соч. : в 2 т. Т. 1. -М., 1964. - С. 290.
2 Ott W. Was heibt «Rechtspositivizmus»? // Das Naturrechtsdenken heute und morgen: Gedachtnisschrift fur Rene Marcic. B., 1983. S. 417.
проработкой юридического материала, который подчиняется формально-логическим правилам. Метафизические основания естественного права были разрушены, его перестали понимать3. Юридическая наука вводилась «в ранг некой самодостаточной реальности, не требующей никакого иного объяснения, кроме ее внутренней
4
логики...» , а право связывали с интересами власти, которые полностью зависели
«...от государства, его интересов, его политики»5.
Ранее существовавшая теория естественных прав Дж. Локка c позиций позитивистов
представляет собой лишь субъективные мнения, которые выступают за универсальные
0-6 ^ начала, «состоят из различных ухищрений» , служат предлогом и пищей для деспотизма
мысли и деспотизма на практике, допускают самые разнообразные толкования, обещают
то, что не способны выполнить7.
Зарождение юридического позитивизма связывают с творчеством утилитариста
Й. Бентама8, правовое учение которого в соответствии с классификационными
основаниями относится к этатической теории.
Простыми и очевидными понятиями позитивисты объясняли сложные социальные
явления: «Чем проще понятия, тем они очевиднее. Чем они очевиднее, тем более
доступны для понимания простыми гражданами. Чем более они понятны для простых
граждан, тем более они будут значимы для правительства»9. Кроме того, позитивизм
выдвигал требование четко сформулированных, непротиворечащих друг другу,
относящихся к поведению в будущем, понятных, доступных, официально
опубликованных и выполнимых норм, поскольку лишь на такие нормы может
ориентироваться правоприменитель10.
Задача юридической науки заключается не в обосновании необходимого объема
полномочий и распределении прав и обязанностей между обществом и государством, а в
создании объективных условий, при которых интересы правительства будут совпадать с
интересами граждан, т.е. политические решения правительства и нравственные решения
граждан будут иметь один «общий масштаб». Между политикой и моралью нет никакой
разницы. Политические решения (решения правительства) ничем не отличаются от
моральных решений (решений отдельных лиц), потому что «цель у них одна и та же -
счастье»11, просто первые руководят правительствами, а вторые - поступками отдельных
лиц. Поэтому общий интерес определяется и как индивидуальный интерес, и как
совокупное благо отдельных лиц. «Утилитаристский принцип, - пишет Д.С. Милль, -
ставит для человека целью не личное счастье, а величайшую сумму общего счастья 12
всех» . Цель правительства - достижение максимального счастья наибольшего числа людей, и то правительство хорошо, которое наилучшим образом справляется с целью. Цель законодательства - создание общих правил, «направляющих» наибольшую часть
3 См.: Villey M. le droit naturel / Philosophie et epistemologie juridique // Rev. de synthese. - 1985. - № 118/119. Р. 175-186.
4 Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху. - М.,1998. - С. 375-376.
5 Там же. С. 376.
6 Бентам Й. Введение в основание нравственности и законодательства. - М., 1998. - С. 23. Postema, G.J. Bentham and the common law tradition. - Oxford: Clarendon press, 1986. - XVIII, 490 p. - (Clarendon law ser.); Schofield P. Jeremy Bentham, the principle of utility, and legal positivism // Current Legal Problems. - 2003. -№ 56. - Р. 1-39.
7 См.: Villey M. Op. cit.
8 Помимо данной точки зрения, возникновение юридического позитивизма относят к творчеству Т. Гоббса и даже ко времени древнекитайских легистов.
9 Бентам Й. Указ. соч. С. 23.
10 См.: Campbell T. Ethical positivism // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. - P. 38.
11 Бентам Й. Указ. соч. С. 31.
12 Милль Д.С. Утилитаризм. О свободе. - Спб., 1882. - С. 27.
людей к наибольшему счастью. Закон должен направлять действия людей туда, «где бы они наиболее эффективно способствовали благосостоянию максимально (возможно) большего числа индивидов»13.
На первый взгляд такой подход, при котором создавались общие условия, удовлетворяющие интересы большинства, вызывает подозрения в субъективизме теории. Общественный интерес позитивистов как совокупный частный интерес отдельных лиц, выражающий всеобщее благо большинства, неопределенной оставлял судьбу меньшинства, которое обязано было повиноваться большинству. Означало ли это деспотизм большинства? Отрицательный ответ следует из высказываний Д.С. Милля, считавшего, что общество не может быть свободным, если «индивидуум не имеет свободы мысли, свободы жить, как хочется, свободы ассоциаций...»14. Позитивисты все основные базовые понятия (благо, польза, счастье) воспринимали как относительные величины, не способные выступать в качестве ясного и абсолютного начала. В связи с этим понимание таких суждений, как «интерес большинства», «общее правило», снимало проблему общественного интереса, который в определенных обстоятельствах мог быть воспринят и как совокупный (общий), и как единичный (частный) интерес.
Однако такого вывода было недостаточно. Динамика развития юридического позитивизма показала, что для устранения субъективизма необходимо было сконцентрировать внимание не на действиях, а на единых правилах. В теории юридического позитивизма появляется новое направление: этатическую теорию
Й. Бентама сменяет теория императивов Дж. Остина. Дж. К. Харшаньи в этой связи отмечает, что существует как утилитаризм поступка (в духе Й. Бентама), так и утилитаризм правила, который дает наивысшую общественную пользу, если этому правилу будут следовать все моральные агенты во всех аналогичных ситуациях15.
Единые правила поведения, которые направляют действия наибольшего числа людей в сторону наибольшего счастья, вынуждают признать единственным источником данных правил волю суверена. Данное высказывание становится настолько важным, что полностью изменяет подход правовой науки, а вся научная аргументация строится исключительно на его основе.
На место понятия первичных прав, которые воспринимались как «нечто сверхъестественное, метафизическое, что нельзя измерить и потрогать руками»16, позитивисты поставили понятие обязанности. Права - это лишь отражение обязанностей, которые субъект должен выполнять во избежание санкции суверена.
В отличие от естественно-правовой доктрины суверен не гарантирует первичные (субъективные) права человека, а дарует их; закон не признает за гражданами их права, а предоставляет их.
Право понимается исключительно как «позитивное» (наблюдаемое, исчисляемое и проверяемое на опыте) право, и деятельность правоприменителя должна быть ограничена рамками позитивного права. Недопустимо столкновение установленного позитивного права с положениями внепозитивного характера, связанными с идеологическими установками, моральными ценностями и социологическими моделями поведения. Право -фундаментальная норма, по отношению к которой все остальное играет подчиненную, второстепенную роль. Поэтому представители юридического позитивизма говорили о необходимости создания исключительно сувереном правовых, социальных, политических схем, предусматривающих поведение индивидов общества. Акцент ставился на
13 Бернс Дж. Утилитаризм и реформа: социальная мысль и социальные перемены 1750-1800 гг. - М., 1966. -С. 4.
14 Милль Д.С. Указ. соч. С. 169.
15 См.: Harsanyi J.C. Rule utilitarianism, equality and justice // Social philosophy and policy. - Oxford, 1985. -Vol. 2. - № 2. - P. 115-127.
16 Sato S. What differences are between law theory and legal positivism? // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. - P. 243.
государственно-политическом характере права.
Стремление отделить право от морали не означало, что сторонники юридического позитивизма отрицали факт влияния морали на развитие права. Г.Л.А. Харт констатирует, что позитивисты «никогда не отрицали тот исторический факт, что развитие правовых систем проходило под мощным влиянием моральных воззрений и что, наоборот, право оказало глубокое влияние на моральные стандарты, что содержание многих правовых
17
норм отражало моральные нормы и принципы» . Позитивисты настаивали на том, что на «определенной стадии законотворческой процедуры отдельные нравственные идеи, внеправовые факторы могли оказывать воздействие и обусловливать создание закона»18, но после его принятия всякое внепозитивное исключалось и уже более не существовало, кроме предусмотренных в законе прав и обязанностей. После принятия закона сувереном никакие моральные оценки недопустимы19.
Позитивизм никогда не относили к чисто «законническим» теориям, отрицающим какую-либо меру нравственности в законе. Дж. Остин подчеркивал, чтобы обосновать иерархический характер правовой системы, необходима мера нравственного, поскольку мораль - это и есть иерархия, мораль не может быть нейтральной к юридическим фактам. Для этого он использовал старое средневековое понятие - «божественное право». Как позитивиста оно нисколько не смущало его, поскольку «не противоречило формальному пониманию права в качестве приказа суверена (Бога)»20. Таким образом, Дж. Остин допускал, что правовая система содержит высшие нормативные принципы, содержанием которых являются нравственные истины. Эти принципы позволяли сохранять иерархический порядок норм, и в случае коллизии принципов с нормами победу одерживали первые.
По Г. Кельзену, право не противопоставляется морали. Нравственные и правовые
нормы - это разновидность социальных норм, определяющих социальные порядки.
«Самоубийство может запрещаться не только морально, но также и правом, - пишет
Г. Кельзен, - смелость и целомудрие могут быть не только моральными, но и правовыми 21
обязанностями» . Однако какое бы содержание ни вкладывалось в моральные принципы, они всегда относительны. Как ни странно, но война, пишет исследователь, может
представлять «нравственную ценность, так как она позволяет проявить добродетели и
22
осуществить идеалы, которые выше ценностей мира» . Поэтому в силу относительности таких ценностей, в силу существования разных и противоречащих друг другу моральных систем право не может быть частью нравственности или оправдано ею. Действенность правовых норм напрямую зависит от формально-юридического смысла - норма издана компетентным органом с соблюдением установленной процедуры и по содержанию не противоречит вышестоящим нормативным актам.
Из множества направлений юридического позитивизма остановимся более подробно на теории императивов, представителем которого является Дж. Остин. В спектре вопросов, посвященных теоретической аргументации судебного правотворчества, данная концепция представляет особую ценность и значимость.
Широко известно высказывание Дж. Остина о том, что «каждый позитивный закон устанавливается лицом или органом, являющимся сувереном для члена или членов независимого политического сообщества. Источник права - прочно установившаяся суверенная власть, а важнейшим признаком подлинного суверенитета выступает
17 Цит. по: Urbina S. Which positivism? // Arch. fur Rechts-u. Wisbaden. - 1994. - № 3. - S. 301.
18 Moles R. H. L.A. Hart, I. Austin and St. Thomas Aquinas - conflicting views on natural law and positivism? // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. - Р. 190.
19 См.: Green L. Positivism and the Inseparability of law and morals // New York university Law Review, 2008. Vol. 83. P. 1036.
20 Moles R. H. Op. cit. Р. 191.
21 Кельзен Г. Чистое учение о праве. Вып. 1. - М.: АН СССР ИНИОН, 1987. - С. 41.
22 Там же. С. 45.
привычка большинства к повиновению» .
Из этого отрывка следует, что теория императивов, как и все остальные направления юридического позитивизма, рассматривает право исключительно как позитивное, которое соответствует системе норм, установленной сувереном. Причем неважно, является ли суверен определенным лицом или органом, что в целом свидетельствует о безразличном отношении к вопросу о справедливой форме правления. Достаточным основанием признания законности права на принуждение является привычка большинства к повиновению.
Представители юридического позитивизма воспринимали правовые нормы как свод приказов и императивов, исходящих от высших властей (суверена), которые под угрозой и давлением побуждали людей к повиновению. В последующем это становилось обыденностью, должной мерой, привычкой.
Юридический позитивизм делал ставку на норму права (закон) и его цель -обоснование права формально обоснованных правил, обязательность которых не зависит от их содержания. Главное, норма должна соответствовать формальному критерию -исходить от суверена24. Формальный признак закона есть его позитивный критерий, и других критериев не требуется. Формально корректный закон не может быть несправедливым законом, т.к. он издан полномочным органом или лицом. Плохой закон -это все же право, а не бесправие25. Человек «должен» следовать нормам поведения под угрозой наказания, и это «должное» оправдывается морально-этически. Содержание закона вторично. Критерием истинности закона выступает «процедурная справедливость»
- формальные требования к закону, которые сводятся к следующим правилам: 1) нормы должны быть достаточно понятными, изложенными в ясных и точных терминах; 2) нормы должны быть доступны для тех, кому они адресованы; 3) нормы логически не должны противоречить друг другу, в случае противоречия не применяется ни одна из них; 4) нормы должны быть выполнимыми.
«Основываясь на кантовском формальном понятии закона, - отмечалось в юридической литературе 80-х годов, - юридический позитивизм считал право чисто логической формой, в самой себе черпающей обоснование, оторванной от содержания,
не связанной с другими социальными явлениями. Формализм - кредо юридического
26
позитивизма» .
Первая трудность, с которой столкнулись исследователи, касалась сочетаемости позитивных норм, издаваемых сувереном, с нормами обычного права. Несомненно, последние составляли немаловажную часть позитивного права. Нормы обычного права применялись всегда там, где кодифицированное право имело пробелы, оставляя возможность различного толкования, и где имело место устойчивое и единообразное отправление права. Позитивисты признавали факт того, что закон, как бы идеально ни был сформулирован, не может затронуть всю совокупность общественных отношений. Поэтому юридический позитивизм вынужден был признать существование норм обычного права и практики применения действующих законодательных норм, но только в качестве средства, которое устраняет пробел в праве. Сказанное не противоречит высказыванию Дж. Остина о существовании в качестве единственного источника права закона.
Также требовала решения проблема выбора законотворческого стиля. Представители юридического позитивизма мирились с правовой мыслью о том, что законотворческая практика может быть двоякой: казуальной, конкретно передающей
23 Цит. по: Царьков И.И. Развитие правопонимания в европейской традиции права. - СПб., 2006. - С. 282.
24 См.: Summers R.S. Positivism, natural law and the theory of legal validity // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. P. 256-257.
25 См.: Wellman C. Legal duty and moral obligation // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. P. 284; Green L. Op. cit.
26 История политических учений / Под ред. А.И. Денисова, О.Э. Лейста. - М., 1978. - С. 188-189.
смысл закона, и абстрактной, предусматривающей определенную степень обобщенности правовой нормы. Правовая наука, взвесив все недостатки и преимущества каждого из путей, должна выбрать либо казуистический путь с нагромождением конкретных правовых норм, которые рано или поздно будут противоречить друг другу, либо формулировать в законе абстрактные нормы, при существовании которых неизбежна судебная практика. Юридический позитивизм выбрал второй путь, но с определенной долей условности.
Закон, оставаясь основным и главным источником права, стал содержать в себе общие формулы типа «верой и правдой», «коварство», «добрые нравы» и «аморальность», которые апеллировали уже не простой привычкой исполнять, а определенными толковательными установками, которые позволяли рассматривать каждую конкретную конфликтную ситуацию. Создание таких установок и единство их реализации представляло серьезную проблему для юридического позитивизма, т.к. провоцировало значительное расширение полномочий судебной власти, которая заинтересована в интерпретации абстрактных законодательных норм и определении установок, позволяющих объяснить данные нормы. В последующем это превратило юридический позитивизм как «совокупность предписаний суверена» в позитивизм, понимаемый «как совокупность социально значимых поступков, систему эффективно применяемых -
27
например судами - правовых норм» .
Представителями юридического позитивизма исключалось создание правовых норм судебными органами власти. Дж. Остин как сторонник кодифицированного права считал, что судебные прецеденты имеют ряд существенных недостатков. Во-первых, относительная недоступность и неизвестность норм, созданных судьями. Во-вторых, непредсказуемость того, будет ли такая норма использоваться в будущих делах. В-третьих, нормы судебного законодательства являются ex post facto. В-четвертых, такие нормы создаются в спешке (неблагоприятные условия). В-пятых, судейским нормам недостает всесторонности и обширности. Такие свойства судебного прецедента исключают главную цель - стабильность общественного порядка.
Несмотря на такой однозначный подход, юридический позитивизм не смог проигнорировать значение судебных органов власти, в особенности при существовании закрепленных в законе абстрактных норм. Дилемма была разрешена при помощи понятия
делегирования. Согласно Дж. Остину, «нормы, объявляемые время от времени
28
судьями» , являлись интерпретацией веления суверена, сами судьи - это государственные служащие, и их полномочия делегированы с молчаливого согласия суверена.
Юридический позитивизм определил, что судебное право обладает лишь субсидиарной компетенцией, у него вспомогательная роль, оно лишь дополняет закон, заполняет пробелы в праве, но ни в коем случае не творит право. Суверен всегда остается автономен в своих решениях, он может в любое время аннулировать судебное решение, признать его недействительным. Абсолютный суверен, однажды предоставив своим подчиненным право корректировать закон, всегда может лишить их этой милости.
Для позитивистов открытым оставался вопрос привлечения хранителей правосудия к ответственности. Судьи, обязанные подчиняться порядку и велениям суверена, могли быть наказаны в случае непослушания. Однако применение к ним санкций представляло определенную проблему. В европейском праве не только «нелегко отыскать меру пресечения»29, ее просто нет. Суд учреждался для применения юридических норм, но, если он по каким-либо причинам не выполнял установленные правила или как-нибудь
27 Troper M. Le positivisme juridique / Philosophie et epistemology e juridique // Rev. de synthese. 1985. № 118/119. P. 200.
28 Nkeonye Otakpor. A woman who is a husband and father: An essay in Customary Law / Review of Nigerian Law and Practice. Vol. 2(2) 2008. P. 84.
29 Stokes M. Formalism, realism and the concept of law // Law and philosophy. Dordrecht. 1994. Vol. 13, № 2. P. 121.
иначе нарушал свои обязанности, это не влекло для него никаких негативных последствий. На первый взгляд ответственность судей возможно было бы объяснить, если бы допускалось, что делегирование права на вынесение судебных решений исходит не сверху (от суверена), а снизу (от общества). Подобный подход не устраивал позитивистов, т.к. судебная деятельность по исполнению воли суверена напрямую была связана со справедливостью, апеллировала к совести, к морали. Дж. Остин считал это неприемлемым, поскольку логически отождествлялась юридическая и моральная ответственность. Ответственность судей за исполнение законов могла возникнуть исключительно из страха претерпевания наказания, которого, по сути, не существовало30.
Главной задачей судьи являлось применение норм права, он не должен отклоняться от них, даже если применение чревато несправедливостью. Решение суда, обязывающее ответчика возместить причиненный вред, основывается не на обстоятельствах той или иной ситуации, при которой истец претерпел определенного рода ограничения, а в силу существования нормы права, обязывающей восполнить утраченное, поврежденное. Позитивизм требует от судей применять нормы права всегда, так как они являются единственным моральным и политическим оправданием их полномочий судить. Таким образом, если они отклоняются от норм, то не просто нарушают норму права, они действуют без полномочий и их действия неоправданны. Поскольку законы являются и источником, и оправданием полномочия судьи, у него нет иного выбора, кроме как применять нормы. Из подобной теории правосудия следует, что у судей нет иных полномочий, кроме как вытекающих из их должности, и они не могут обращаться к ценностям нравственности как оправданию своих решений, по крайней мере, в тех случаях, когда законы предлагают решение. Законодатель рассматривается как источник полномочий для всей правовой системы, это основной источник полномочий всех правовых норм и институтов.
Действительно, правосудие является «камнем преткновения» для юридического позитивизма, самым сложным и труднообъяснимым понятием31. Достаточно трудно обосновать независимость и беспристрастность судьи, исходя из базовых положений теории. Судья зависим от законодателя (суверена), следовательно, можно допустить, что в случае неисполнения закона суверен может отстранить судью от должности. Судья такой же министр, как и все другие.
Если подвергнуть анализу всю судебную деятельность как только правоприменение или исполнение провозглашенного сувереном решения, и неважно, справедливо оно или нет, то можно открыть все общественные законы, а открытые таким образом законы дают окончательные ответы на проблемы, встающие перед судами при рассмотрении дел. Закон становится правом. Если же законодательство не способно ответить на все вопросы, если ответы неокончательны и законы нуждаются в каких-то дополнениях, то уже нельзя утверждать, что все законы - это и есть все право в целом.
Итак, подводя итог, можно сделать следующие теоретические выводы о судебном прецеденте.
1. Несмотря на однозначный подход научной концепции к праву как исключительно позитивному своду норм, исходящему от суверена, вне всякой связи с моральными и нравственными установками, позитивисты признавали существование судейского права, за которым сохранялась вспомогательная роль. Оно дополняло не всегда идеальный закон, устраняло пробелы в праве, способствовало формированию единообразной практики применения законодательных норм. Выбор законодателем законотворческого стиля с абстрактными нормами подчеркнул неизбежность существования судебной практики.
2. Юридический позитивизм в отличие от естественно-правовой доктрины признал статус закона как единственного источника права и исключил любые возможные
30 Cm.: Berns S. Judicial decision making and moral responsibility // Adelaide law rev. - Adelaide, 1991. Vol. 13, № 2. P. 119-161.
31 Postema G.J. Op. cit. P. 148.
альтернативы посредством закрепления определенного статуса судебной власти. Судья не нес ответственности за последствия принятых решений. Если нормы порождали несправедливость, то вина за это ложилась на законодателя, а не на судью. Судья не был уполномочен брать на себя ответственность за последствия принятых решений. Закон -единственный источник полномочий судьи, и, если он отклоняется от него, он узурпирует власть, не принадлежащую ему. Решения, принимаемые судьей, закладывались в нормах права. Нормы права, а не судья, решали дело.
З. Юридический позитивизм игнорировал значение судебного прецедента как источника права, приоритет был отдал закону, посредством которого устанавливались общие правила, признанные удовлетворять одновременно как общественные, так и частные интересы. Научной концепцией признавалось, что закон есть воля суверена, а суд - глас закона.
Библиографический список
1. Алексеев, С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле: Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху [Текст] / С.С. Алексеев. - М. : Норма, 1998. - 409 с.
2. Бентам, Й. Введение в основание нравственности и законодательства [Текст] / Й. Бентам. - М., 1998. - 415 с.
3. Бернс, Дж. Утилитаризм и реформа: социальная мысль и социальные перемены 1750-1800 гг. [Текст] / Дж. Бернс. - М., 1966. - 33 c.
4. Гоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского [Текст] / Т. Гоббс // Соч. : в 2 т. Т. 2. - М., 1964. - С. 45-б78.
5. История политических учений / Под ред. А.И. Денисова, О.Э. Лейста. - М., 1978.
6. Кельзен, Г. Чистое учение о праве [Текст] / Г. Кельзен / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, Н.Н. Разумович. Сб. пер. Вып. 1. - М. : АН СССР ИНИОН, 1987. - 106 с.
7. Милль, Д.С. Утилитаризм. О свободе [Текст] / Д.С. Милль. - Спб., 1882. - 517 с.
8. Царьков, И.И. Развитие правопонимания в европейской традиции права [Текст] / И.И. Царьков.- СПб. : Юридический центр Пресс, 200б. - 34б с.
9. Berns S. Judicial decision making and moral responsibility // Adelaide law rev. -Adelaide, 1991. Vol. 13, № 2. P. 119-1б1.
10. Campbell T. Ethical positivism. // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. P. 38-39.
11. Green L. Positivism and the Inseparability of law and morals // New York university Law Review, 2008. Vol. 83. P. 1035-1058.
12. Harsanyi J.C. Rule utilitarianism, equality and justice // Social philosophy and policy.
- Oxford, 1985. Vol. 2, № 2. P. 115-127.
13. Jeremy Bentham, the principle of utility, and legal positivism // Current Legal Problems. 2003. № 56.
14. Moles R.H. L.A. Hart, I. Austin and St. Thomas Aquinas - conflicting views on natural law and positivism? // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. Р. 190-191.
15. Otakpor N. A woman who is a husband and father: An essay in Customary Law / Review of Nigerian Law and Practice. Vol. 2(2) 2008. P. б2-95.
16. Ott W. Was heibt «Rechtspositivizmus»? // Das Naturrechtsdenken heute und morgen: Gedachtnisschrift fur Rene Marcic. B., 1983. - S. 413-425.
17. Postema, G.J. Bentham and the common law tradition. - Oxford: Clarendon press, 198б. - XVIII, 490 p. - (Clarendon law ser.);
18. Sato S. What differences are between law theory and legal positivism? // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. Р. 242-243.
19. Schofield P. Jeremy Bentham, the principle of utility, and legal positivism // Current Legal Problems. 2003. № 56. Р. 1-39.
20. Stokes M. Formalism, realism and the concept of law // Law and philosophy. Dordrecht. 1994. Vol. 13, № 2. P. 115-159.
21. Summers R.S. Positivism, natural law and the theory of legal validity // Law, men and history: XII World congr. on philosophy of law and social philosophy. - Athens, 1985. P. 256-257.
22. Troper M. Le positivisme juridique. / Philosophie et epistemologie juridique // Rev. de synthese. 1985. № 118/119. P. 187-204.
23. Urbina S. Which positivism? // Arch. fur Rechts-u. Wisbaden, 1994. № 3. S. 301-317.
24. Villey M. le droit naturel / Philosophie et epistemologie juridique // Rev. de synthese. 1985. № 118/119. P. 175-186.
25. Wellman C. Legal duty and moral obligation // Law, men and history: XII World congr. On philosophy of law and social l philosophy. - Athens, 1985. P. 284-285.
