CC BY
111УДК 340.131.5:342.591(470) DOI: 10.24412/2411-2275-2022-1-11-17
УПОРОВ И.В., ТАМАЗОВА А.Д., ГОЛУБИХИНА Н.В.
КОНЦЕПЦИЯ, ПРИЗНАКИ И ОСНОВАНИЯ НАСТУПЛЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Ключевые слова: конституция, ответственность, правонарушение, должностное лицо, санкция, закон, суд.
Исследуется ряд аспектов института конституционно-правовой ответственности в России. Авторы анализируют нормы Конституции России, федеральных и региональных законов, регулирующие данный институт, научные труды по заявленной проблематике. Выделяются основные признаки этого вида юридической ответственности, обосновываются предложения по его совершенствованию, в том числе в части установления конституционно-правовой ответственности не только в отношении высших должностных лиц федерального и регионального уровней, но и иных лиц в сфере публичной власти, повышению роли Конституционного Суда России при наложении соответствующих санкций. Отмечается, что еще по многим позициям отсутствуют устоявшиеся подходы. Авторы акцентируют внимание на том, что важнейшей характеристикой конституционной ответственности является основание ее наступления, то есть соответствующее правонарушение (в литературе оно именуется обычно как «конституционное правонарушение», «конституционный деликт»). В данной связи рассмотрены основания конституционной ответственности высших органов государственной власти и управления. В частности, авторы полагают, что должны быть приняты действенные меры по обеспечению исполнения решений Конституционного суда РФ. Причем сам суд мог бы выступить с соответствующей законодательной инициативой. Так, есть основания ставить вопрос об установлении сроков исполнения решений суда и, в случае их нарушения, Государственная дума должна нести определенную ответственность. Возможно, как вариант, Президент России может сделать сначала одно или два предупреждения, а при их игнорировании, очевидно, следует ставить, как крайнюю меру, вопрос о роспуске ГД ФС РФ.
UPOROV, I.V., TAMAZOVA A.D., GOLUBIKHINA, N.V.
CONCEPT, SIGNS AND REASONS FOR THE OFFENSIVE CONSTITUTIONAL LEGAL RESPONSIBILITY
Key words: constitution, responsibility, offense, official, sanction, law, court.
A number of aspects of the institution of constitutional and legal responsibility in Russia are investigated. The authors analyze the norms of the Constitution of Russia, federal and regional laws regulating this institution, scientific works on the stated problems. The main features of this type of legal responsibility are highlighted, proposals for its improvement are substantiated, including in terms of establishing constitutional and legal responsibility not only for senior officials of the federal and regional levels, but also for other persons in the sphere of public authority, increasing the role of the Constitutional Court of Russia when imposing appropriate sanctions. It is noted that there are still no well-established approaches in many positions. The authors emphasize that the most important characteristic of constitutional responsibility is the basis for its onset, that is, the corresponding offense (in the literature it is usually referred to as "constitutional offense", "constitutional delict"). In this regard, the grounds for the constitutional responsibility of the highest bodies of state power and administration are considered. In particular, the authors believe that effective measures should be taken to ensure the execution of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation. Moreover, the court itself could come up with an appropriate legislative initiative. Thus, there are grounds for raising the issue of setting deadlines for the execution of court decisions and, in case of their violation, the State Duma must bear certain responsibility. Perhaps, as an option, the President of Russia may first issue one or two warnings, and if they are ignored, obviously, the question of dissolving the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation should be raised as a last resort.
Более чем четвертьвековой период функционирования Конституции России [1] показывает, что ее действие сопрягается со значительным объемом вопросов, требующих дополнительного теоретического осмысления, в числе которых, как справедливо отмечается в литературе, институт конституционно-правовой ответственности [2, с. 112]. В этой связи следует заметить, что вопрос о наличии собственных специфических средств обеспечения норм конституционного права стал обсуждаться достаточно давно. И если иметь в виду отечественную правовую науку, то еще в 1970-х гг. рядом ученых предпринимались попытки выделить категорию «государственная ответственность» (Ю.П. Еременко, Ф.М. Рудинский, С.А. Авакьян, Т.Д. Зражевская и др.). Вместе с тем, в советском государстве, в силу особенностей государственно-политического устройства СССР, не представлялось возможным прямо ставить проблему конституционно-правовой ответственности органов государственной власти и должностных лиц, занимающих высокие посты. В частности, согласно ст. 108 Конституции СССР 1977 г., высшим органом государственной власти являлся Верховный Совет СССР. И разумеется, что никакой речи о роспуске этого органа власти ввиду нарушения им конституционных норм быть не могло, поскольку тогда отсутствовал орган внешнего конституционного надзора и контроля, в результате чего положения конституции часто не соблюдались и нарушались, превращая Основной закон в «демократический фасад» [3].
Лишь со второй половины 1980-х гг. стало возможным открыто дискутировать по разным аспектам проблематики, связанной с конституционной ответственностью. Появилось немало соответствующих работ (авторы Н.А. Боброва, О.Н. Дерова, С.Л. Гайдук, Е.Н. Горлова, Д.В. Ирошников, А.А. Кондрашев, С.В. Маслова, М.А. Мокосеева, Ж.И. Овсепян, И.М. Силивеев, А.И. Станкин, В.В. Степанова, М.П. Темникова, Е.Ю. Филатов, С.И. Шишкин и др.). Тем не менее, еще
много вопросов в данной сфере являются дискуссионными и нуждаются в уточнениях [4]. И в этом смысле необходимо, прежде всего, отметить, что отсутствие мер конституционно-правовой ответственности применительно к большинству норм действующей российской конституции далеко не всегда компенсируется соответствующими санкциями, содержащимися в актах иных отраслей права. В этой связи нельзя не согласиться с тем, что традиционные виды правовой ответственности, даже направленные на охрану конституционных норм, не обретают свойств конституционно-правовой ответственности [5, с. 35].
Между тем, уже является общепризнанным, что конституционное право, как ведущая отрасль права, также характеризуется наличием собственного института юридической ответственности, который, в свою очередь, оказывает влияние на развитие иных видов ответственности в направлении, определяемом прежде защитой конституционных прав и свобод россиян. Вот почему конституционные нормы должны обладать специфической правовой защитой в тех случаях, когда нарушаются механизмы воздействия конституционного права на функционирование традиционных форм юридической ответственности, поскольку применение только лишь узкоотраслевых мер юридической ответственности не соответствует уровню и масштабу конституционного права, как ведущей отрасли права [6, с. 76].
Вместе с тем, эта явно доминирующая точка зрения пока еще не находит адекватного отражения в правоприменительной практике, соответственно, «прямые нарушения Конституции редко сопровождаются какими-либо санкциями против нарушителей» [7, с. 32]. Здесь, конечно, имеется прямая связь с правовым нигилизмом, прежде всего со стороны должностных лиц, отвечающих за конкретные участки публичной (государственной и муниципальной) деятельности, и эта проблема была и остается актуальной для России. Здесь эту проблему в данном контексте мы не рассматриваем, учитывая, что на этот счет имеется немало научных трудов, авторами которых являются Т.Н. Акимова, С.А. Берзегова, Ю.Ю. Бугаенко, С.В. Бурмистров, О.Р. Гулина, А.А. Гуревич, Н.М. Добрынин, Р.Н. Донченко, М.А. Месилов, А.М. Смирнов, И.Н. Сысоев, К.Г. Федоренко, Ш.Г. Утарбеков и др., а лишь констатируем, что ее решение во многом зависит от укрепления охранительных гарантий прямого действия конституционных норм.
В этой связи нужно заметить, что в России имеет место тенденция негативного характера, суть которой заключается в том, что увеличивается количество деяний (действии, решений), не подпадающих, несмотря на явное причинение определенного вреда общественным отношениям, под квалифицированные признаки правонарушения ни одного из традиционных видов юридической ответственности. В частности, к таковым деяниям относятся неисполнение законов федеральными и региональными органами публичной власти; принятие законодательных и иных нормативных правовых актов, противоречащих конституционным нормам, равно как нормам федеральных конституционных и федеральных законов; непринятие должных мер и в целом неисполнение органами публичной власти и должностными лицами решений соответствующих судов [8, с. 3]. Очевидно сюда же следует отнести также органы и должностные лица муниципальных образований. Кроме того, нередко наблюдается неспособность властных и управленческих структур должным образом решать социальные задачи, в частности, речь идет о неисполнении национальных проектов, других государственных и муниципальных программ.
Так, в 2020-2021 гг. наблюдается снижение уровня доходов российских граждан, нет ожидаемого роста количества новых рабочих мест [9], и мы полагаем, что объяснять такого рода явления лишь сложной ситуацией, связанной с эпидемией коронавируса, нельзя, тем более, что такие явления и ранее имели место. Для примера в литературе приводится имевшее место в 1990-е гг. оставление без применения каких-либо мер ответственности действий, направленных на искажение конституционного пространства посредством заключения договоров между федеральным центром и рядом субъектов Федерации - тогда отсутствие четкого законодательства не давало ответа на вопрос о «пределах суверенизации» субъекта Федерации, соответственно не было ясно, какие и к кому применять меры юридической ответственности, и на каком основании [6, с. 78]. И уже в 1998 г. П.В. Крашенинниковым высказывалась мысль о том, что необходимо установить конституционно-правовые санкции за умышленное неподчинение федеральных органов власти правовым актам [10], поскольку в таких случаях ответственность не может быть в полной мере обеспечена иными видами юридической ответственности, среди которой применяется, и то редко, лишь дисциплинарная ответственность.
Некоторая ясность в этом отношении была внесена принятым в 1999 г. ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» [11] (в более поздних редакциях), где, в частности, в ст. 3, 19, 26, 29.1 устанавливается конституционно-правовая ответственность глав субъектов Федерации (отрешение Президентом России, отзыв главы субъекта Федерации в соответствии с законом субъекта Федерации). Так, в числе основания отзыва определены: нарушение федерального и/или регионального законодательства, факт совершения которого установлен соответствующим судом; неоднократное грубое без уважительных причин неисполнение своих обязанностей, установленное соответствующим судом. Важная норма была введена в этот закон в 2005 г. в ч. 4 ст. 26: «Федеральные законы, договоры о разграничении полномочий и соглашения, определяющие полномочия органов государственной власти субъекта Российской Федерации, должны устанавливать права, обязанности и ответственность органов государственной власти субъекта Российской Федерации» [11].
Вместе с тем юридическое сообщество России, сделав вполне обоснованный вывод о том, что конституционно-правовая ответственность является самостоятельным видом юридической ответственности, направленным на защиту конституционно-правовых отношений [12, с. 2], и в качестве таковой, повышающей эффективность конституционно-правовых норм, пока так и не находит достаточных общих подходов в определении самого понятия конституционно-правовой ответственности, в том числе это касается терминологии, например, дискутируются правильность терминов «конституционная» ответственность или «конституционно-правовая» ответственность. На наш взгляд, между ними нет принципиальной разницы.
Дискуссионным является более важный вопрос - о сущности и понятии конституционной ответственности, что, в свою очередь, обуславливается сложностью и неоднозначностью общетеоретических основ категории «юридическая ответственность». Выделяются две основные концепции конституционно-правовой ответственности. Согласно первой концепции, под ответственностью понимается обязанность претерпевания виновным в совершении правонарушения ряда ограничительных мер [13, с. 4 и др.]. Согласно другой концепции, конституционная ответственность представляет собой принудительную реализацию санкции правовой нормы, как последствия совершенного конституционного правонарушения [14, с. 218]. При этом отмечаются и другие аспекты. К примеру, по мнению А.А. Кондрашева, конституционная ответственность отражает правовую связь, возникающую вследствие несоблюдения правовой нормы участниками нарушенного правоотношения, на основании чего возникает требование к виновному подвергнуться государственному или общественному осуждению, в том числе в виде определенных ограничений [15, с. 27]. Однако такое логическое рассуждение применимо ко всем видам юридической ответственности.
Интересной представляется точка зрения Т.Д. Зражевской, которая, характеризуя конституционную ответственность и имея в виду ее сущность, полагает, что здесь речь идет об установлении в демократическом правовом государстве системы реальных гарантий от чрезмерной концентрации власти и предотвращении злоупотребления властными полномочиями [16, с. 26]. И с этим нельзя не согласиться. Н.М. Колосова цель конституционной ответственности видит в защите Конституции [17, с. 86], а по мнению В.А. Виноградова, конституционная ответственность предполагает обязанность субъекта конституционно-правых отношений отвечать за несоответствие своего юридически значимого поведения тому, которое предписано ему этими нормами, в том числе правоограничениями в рамках мер государственного принуждения [12, с. 2].
Отметим точку зрения Д.Ю. Завьялова, который считает, что выборы также могут являться формой реализации конституционной ответственности, поскольку если действующее выборное должностное лицо вновь баллотируется на ту же должность и проигрывает выборы, то это говорит о недоверии ему со стороны избирателей. Соответственно, наступление такого последствия позволяет классифицировать поражение на новых выборах действующего должностного лица в качестве меры конституционной ответственности [8, с. 82]. С такой позицией трудно согласиться, так как, по нашему мнению, конституционная ответственность должна наступать за конкретно формулируемые деяния и решения. И в этом смысле в литературе резонно ставится вопрос о необходимости отграничения политической ответственности и конституционно-правовой ответственности [18, с. 26] и, соответственно, выделении политических санкций [19, с. 67].
Указанные и другие суждения дают основание полагать, что конституционно-правовая ответственность обладает основными признаками, присущими иным видам юридической ответственности, но, вместе с тем она не может быть полным аналогом других видов ответственности. Как нам представляется, ей присущи следующие признаки: а) это ответственность субъектов права со специальным конституционно-правовым статусом, то есть должностных лиц, а также федеральных и региональных органов государственной власти, указанных как в Конституции России, так и в конституциях (уставах) субъектов Федерации; б) она наступает за деяние в форме как действия (виновное исполнение своих властных полномочий), так и бездействия (неисполнение своих властных полномочий); в) деяние, служащие основанием конституционной ответственности, должно быть виновным (психологическое отношение субъекта конституционно-правовой ответственности к совершенному деянию в форме умысла или неосторожности), противоправным (деяние должно противоречить предписаниям правовых норм, регламентирующих порядок осуществления публичной власти), общественно вредным, что выражается в посягательстве деяния на защищаемые правом общественные отношения в сфере осуществления публичной власти; г) санкция за конституционное правонарушение должна быть установлена в нормах конституционного уровня.
Важнейшей характеристикой конституционной ответственности является основание ее наступления, то есть, соответствующее правонарушение (в литературе оно именуется обычно как «конституционное правонарушение», «конституционный деликт»). По мнению В.О. Лучина, конституционный деликт представляет собой «деяние субъекта конституционно-правовых отношений, не отвечающее должному поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности» [20, с. 12]. Согласно другой точке зрения, под конституционным деликтом следует понимать противоправное, виновное деяние органа публичной власти (должностного лица), которое причинило либо создало опасность причинения вреда общественным отношениям в сфере осуществления публичной власти, и за которое законодательством предусмотрена конституционно-правовая ответственность [21, с. 24]. С таким подходом мы вполне солидарны.
Если обратиться к конкретным нормам, регулирующим конституционную ответственность, то отметим, прежде всего, ряд положений Конституции России, как источника конституционной ответственности. Так, в ст. 111 и 117 закрепляются такие санкции конституционной ответственности, как выражение недоверия Правительству РФ Государственной Думой ФС РФ. Далее, источником конституционной ответственности нужно считать ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» [22]. В этом акте, в соответствии с ч. 9 ст. 5, Президент России наделен правом отменять акты Правительства РФ в случае их противоречия Конституции, федеральным конституционным законам, федеральным законам, указам и распоряжениям Президента России. Согласно ст. 27, Председатель Правительства РФ несет персональную ответственность перед Президентом России за осуществление возложенных на Правительство РФ полномочий.
Однако в этом акте, на наш взгляд, вопросы конституционной ответственности отрегулированы явно недостаточно. И это при том, что в самом законе при перечислении принципов деятельности Правительства РФ указывается «ответственность» (ст. 3), однако ответственность ни Председателя Правительства РФ, ни его заместителей, ни министров не конкретизируется (для сравнения заметим, что в ст. 93 Конституции России довольно подробно регулируется институт отрешения от должности Президента России). Аналогично можно говорить о ФЗ «О статусе сенатора Российской Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» и ФЗ «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации», где предусматривается досрочное прекращение полномочий сенаторов и федеральных депутатов, и представлены основания для досрочного прекращения, однако все основания не связываются с профессиональной деятельностью сенаторов (депутатов), то есть, с деятельностью в сфере публичной власти.
Несколько необычно регулируется вопрос о конституционной ответственности в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» [23] - в части, касающейся обязанности государственных органов и должностных лиц по приведению законов и иных нормативных актов в соответствие с Конституцией Российской Федерации на основании решения Конституционного Суда Российской Федерации (ст. 80). Так, в п. 1 и 2, где говорится об обязанности федеральных
органов власти устранять пробелы и противоречия в правовом регулировании, выявленные КС РФ, нет упоминания об их ответственности в случае невыполнения указанной обязанности. В результате, ряд решений КС РФ федеральными органами власти не исполняются годами. Так, в последнем отчете КС РФ (за 2020 г.) по этому поводу указывается на неисполнение решения КС РФ Правительством РФ и ГД ФС РФ, принятого еще в июне 2010 г. (!). Но в Отчете КС РС только лишь констатируется: «Однако до настоящего времени никаких дополнительных сведений о работе по подготовке, разработке соответствующих нормативных актов ни со стороны Правительства РФ, ни со стороны Государственной Думы не поступало» [24]. При этом ничего не говорится о конституционной ответственности за бездействие указанных федеральных органов публичной власти. Такая ситуация представляется недопустимой - ведь получается, что сам федеральный законодатель проявляет правовой нигилизм. Мы полагаем, что должны быть действенные меры по обеспечению исполнения решений КС РФ. Более того, и сам КС РФ мог бы выступить с соответствующей законодательной инициативой. В частности, есть основания ставить вопрос об установлении сроков исполнения решений КС РФ, и, в случае их нарушения, ГД ФС РФ должна нести определенную ответственность. Возможно, как вариант, Президент России может сделать сначала одно или два предупреждения, а при их игнорировании, очевидно, следует ставить, как крайнюю меру, вопрос о роспуске ГД ФС РФ.
В этом контексте лучше обстоят дела применительно к региональным органам государственной власти. Согласно п. 3 и 4 ст. 80 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», если по истечении 6 месяцев после опубликования решения КС РФ законодательным органом государственной власти субъекта Федерации не будут приняты меры в связи с решением КС РФ, то применяется механизм ответственности, предусмотренный федеральным законодательством, а главе субъекта Федерации отводится срок в 2 месяца (как представляется, здесь также не хватает четкости регулирования с точки зрения баланса отражения вопросов конституционной ответственности федеральных и региональных органов публичной власти). В этом же законе в ст. 56 перечисляются основания для отстранения судьи КС РФ от участия в рассмотрении дела, в том числе в случаях, если судья ранее в силу должностного положения участвовал в принятии акта, являющегося предметом рассмотрения, когда имеются иные обстоятельства, которые могут вызвать сомнение в объективности и беспристрастности судьи. Мы полагаем, что данные положения также относятся к институту конституционной ответственности, солидаризуясь в этом отношении с точкой зрения о том, что субъектами ответственности могут быть суды [25; 26].
Указанная в ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» ссылка на «федеральное законодательство» применительно к конституционной ответственности органов государственной власти субъектов Федерации означает ссылку на ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» [11], ряд норм которого ранее были нами прокомментированы. Добавим еще несколько суждений. Так, в ст. 3.1 устанавливается ответственность органов государственной власти субъектов Федерации за нарушение Конституции России, федерального и регионального законодательства, за принятие актов, которые противоречат действующим законам и повлекли за собой наступление негативных последствий, в том числе: массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина; создание угрозы единству и территориальной целостности Российской Федерации; национальной безопасности Российской Федерации; единству правового и экономического пространства Российской Федерации [11]. Как указывалось, выше, в такого рода случаях Президент России может отрешить от должности главу субъекта Федерации.
В соответствии со ст. 9 этого же закона, предусмотрена такая мера конституционной ответственности, как досрочное прекращение полномочий регионального законодательного органа власти по инициативе главы субъекта Федерации. При этом указываются соответствующие основания применения такой санкции, прежде всего, принятие законов, противоречащих Конституции России, федеральным законам, конституциям (уставам) субъектов Федерации и неустранение противоречий в течение шести месяцев со дня вступления в силу судебного решения. В этой же статье закрепляется полномочие Президента России распустить законодательный орган субъекта Федерации в случае, если последний после предварительного
предупреждения, не устраняет противоречия в изданном акте (аналогичные нормы содержатся в проекте ФЗ «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации», внесенного в ГД ФС РФ в ноябре 2021 г. [27]).
На наш взгляд, прописанная в этом законе процедура отрешения от должности главы субъекта Федерации и роспуска законодательного органа субъекта Федерации нуждается в корректировке: учитывая, что указанные санкции являются экстраординарными, представляется необходимым, чтобы они применялись на основании заключения Конституционного Суда России. Кроме того, нужно отметить, что как данный федеральный закон, так и законы субъектов Федерации, определяя конституционную ответственность глав и законодательных органов субъектов Федерации, не регулируют ответственности иных органов и должностных лиц в системе государственной власти субъектов Федерации. Мы полагаем, что эти направления должны стать приоритетными в дальнейшем развитии института конституционно-правовой ответственности.
Литература и источники
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 30.11.2021 г.).
2. Олимпиев А.Ю. К вопросу о понятии, сущности и видах конституционно-правовой ответственности // Образование. Наука. Научные кадры. 2020. № 3. С. 112-117.
3. Доклад Д.А. Керимова на Втором Съезде народных депутатов СССР «О проекте Закона о конституционном надзоре в СССР» // Правда. 1989. 22 декабря.
4. Евченко Л.А. Некоторые проблемы конституционно-правовой ответственности // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2020. № 5-4. С. 31-34.
5. Лучин В.О. Ответственность в механизме реализации Конституции // Право и жизнь. 1992. № 1. С. 34-39.
6. Зражевская Т.Д. Функции конституционности в правовом государстве // Юридические записки: Сборник научн. тр. Воронеж, 2002. Вып. 15. С. 73-99.
7. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М.: Норма, 2007. 784 с.
8. Завьялов Д.Ю. Конституционная ответственность как особый вид юридической ответственности: автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. 213 с.
9. Святова О.В. и др. Решение проблемы бедности как основа региональной социально-экономической политики // Вестник Курской государственной сельскохозяйственной академии. 2021. № 2. С. 59-64.
10. Крашенинников П.В. Что ни хутор, то свой Карл Маркс // Российская газета. 1998. 27 октября.
11. Федеральный закон от 06.10.1999 N 184-ФЗ (ред. от 11.06.2021) «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 30.11. 2021 г.).
12. Виноградов В.А. Проблемы охраны (защиты) Конституции РФ и конституционно-правовая ответственность // Конституционное и муниципальное право. 2003. № 1. С. 2-4.
13. Ответственность за нарушения законодательства о выборах и референдумах: основания и санкции / Под ред. В.В. Игнатенко. Иркутск, 1996. 186с.
14. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М.: Дело, 1998. 280 с.
15. Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность субъектов Федерации: вопросы теории и проблемы реализации // Журнал российского права. 2000. № 2 (62). С. 25-34.
16. Зражевская Т.Д. Проблемы правовой ответственности государства, его органов и служащих // Государство и право. 2000. № 3. С. 26-28.
17. Колосова Н.М. Конституционная ответственность - самостоятельный вид юридической ответственности // Государство и право. 1997. № 2. С. 86-91.
18. Логвинова И.В. К вопросу о конституционно-правовой ответственности// Юридические исследования. 2016. №5. С.24-33.
19. Беджанова Т.Е., Хануммеседу О.О. К вопросу о понимании конституционно-правовой ответственности // Закон и право. 2019. № 7. С. 64-68.
20. Лучин В.О. Конституционные деликты // Государство и право. 2000. № 1. С. 12-19.
21. Авдеенкова М., Дмитриев Ю. Конституционно-правовая ответственность в России // Право и жизнь. 2002. № 45. С. 5-45.
22. Федеральный конституционный закон от 06.11.2020 N 4-ФКЗ «О Правительстве Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 30.11.2021 г.).
23. Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 N 1-ФКЗ (ред. от 01.07.2021) «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 30.11.2021 г.).
24. Информационно-аналитический отчет об исполнении решений КС РФ в 2020 году «Об исполнении решений Конституционного Суда Российской Федерации, принятых в ходе осуществления конституционного судопроизводства, в 2020 году» (подготовлен Секретариатом КС РФ) // Официальный сайт Конституционного Суда Российской Федерации / http: //www.ksrf.ru /ru/Info/Maintenance/Documents/Report_2020.pdf (дата обращения: 12.11. 2021г.).
25. Трофимова С.А., Трофимов И.Б. Проблемы конституционно-правовой ответственности и совершенствование конституционно-правовой политики // Правовая политика и правовая жизнь. 2016. № 2. С. 83-89.
26. Темникова М. П. К проблеме субъектов конституционно-правовой ответственности // Северо-Кавказский юридический вестник. 2018. № 1. С. 50-53.
27. Проект федерального закона № 1256381-7 «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации» // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 30.11.2021 г.).
References and Sources
1. Konstituciya Rossijskoj Federacii (prinyata vsenarodnym golosovaniem 12.12.1993 s izmeneniyami, odobrennymi v hode obshcherossijskogo golosovaniya 01.07.2020) // SPS «Konsul'tant Plyus» (data obrashcheniya: 30.11.2021 g.).
2. Olimpiev A.YU. K voprosu o ponyatii, sushchnosti i vidah konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti // Obrazovanie. Nauka. Nauchnye kadry. 2020. № 3. S. 112-117.
3. Doklad D.A. Kerimova na Vtorom S"ezde narodnyh deputatov SSSR «O proekte Zakona o konstitucionnom nadzore v SSSR» // Pravda. 1989. 22 dekabrya.
4. Evchenko L.A. Nekotorye problemy konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti // Mezhdunarodnyj zhurnal gumanitarnyh i estestvennyh nauk. 2020. № 5-4. S. 31-34.
5. Luchin V.O. Otvetstvennost' v mekhanizme realizacii Konstitucii // Pravo i zhizn'. 1992. № 1. S. 34-39.
6. Zrazhevskaya T.D. Funkcii konstitucionnosti v pravovom gosudarstve// Yuridicheskie zapiski: Sbornik nauchn.tr. Voronezh, 2002.Vyp.15. S.73-99
7. Baglaj M.V. Konstitucionnoe pravo Rossijskoj Federacii. M.: Norma, 2007. 784 s.
8. Zav'yalov D.Yu. Konstitucionnaya otvetstvennost' kak osobyj vid yuridicheskoj otvetstvennosti: avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Volgograd, 2002. 213 s.
9. Svyatova O.V. i dr. Reshenie problemy bednosti kak osnova regional'noj social'no-ekonomicheskoj politiki // Vestnik Kurskoj gosudarstvennoj sel'skohozyajstvennoj akademii. 2021. № 2. S. 59-64.
10. Krasheninnikov P.V. CHto ni hutor, to svoj Karl Marks // Rossijskaya gazeta. 1998. 27 oktyabrya.
11. Federal'nyj zakon ot 06.10.1999 N 184-FZ (red. ot 11.06.2021) «Ob obshchih principah organizacii zakonodatel'nyh (predstavitel'nyh) i ispolnitel'nyh organov gosudarstvennoj vlasti sub"ektov Rossijskoj Federacii» // SPS «Konsul'tant Plyus» (data obrashcheniya: 30.11. 2021 g.).
12. Vinogradov V.A. Problemy ohrany (zashchity) Konstitucii RF i konstitucionno-pravovaya otvetstvennost' // Konstitucionnoe i municipal'noe pravo. 2003. № 1. S. 2-4.
13. Otvetstvennost' za narusheniya zakonodatel'stva o vyborah i referendumah: osnovaniya i sankcii / Pod red. V.V. Ignatenko. Irkutsk, 1996. 186s.
14. Umnova I.A. Konstitucionnye osnovy sovremennogo rossijskogo federalizma. M.: Delo, 1998. 280 s.
15. Kondrashev A.A. Konstitucionno-pravovaya otvetstvennost' sub"ektov Federacii: voprosy teorii i problemy realizacii // ZHurnal rossijskogo prava. 2000. № 2 (62). S. 25-34.
16. Zrazhevskaya T.D. Problemy pravovoj otvetstvennosti gosudarstva, ego organov i sluzhashchih // Gosudarstvo i pravo. 2000. № 3. S. 26-28.
17. Kolosova N.M. Konstitucionnaya otvetstvennost' - samostoyatel'nyj vid yuridicheskoj otvetstvennosti// Gosudarstvo i pravo. 1997. № 2. S. 86-91.
18. Logvinova I.V. K voprosu o konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti // YUridicheskie issledovaniya. 2016. № 5. S. 24-33.
19. Bedzhanova T.E., Hanummesedu O.O. K voprosu o ponimanii konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti // Zakon i pravo. 2019. № 7. S. 64-68.
20. Luchin V.O. Konstitucionnye delikty // Gosudarstvo i pravo. 2000. № 1. S. 12-19.
21. Avdeenkova M., Dmitriev YU. Konstitucionno-pravovaya otvetstvennost' v Rossii // Pravo i zhizn'. 2002. № 45. S. 5-45.
22. Federal'nyj konstitucionnyj zakon ot 06.11.2020 N 4-FKZ «O Pravitel'stve Rossijskoj Federacii» // SPS «Konsul'tant Plyus» (data obrashcheniya: 30.11.2021 g.).
23. Federal'nyj konstitucionnyj zakon ot 21.07.1994 N 1-FKZ (red. ot 01.07.2021) «O Konstitucionnom Sude Rossijskoj Federacii» // SPS «Konsul'tant Plyus» (data obrashcheniya: 30.11.2021 g.).
24. Informacionno-analiticheskij otchet ob ispolnenii reshenij KS RF v 2020 godu «Ob ispolnenii reshenij Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii, prinyatyh v hode osushchestvleniya konstitucionnogo sudoproizvodstva, v 2020 godu» (podgotovlen Sekretariatom KS RF)// Oficial'nyj sajt Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii/ http://www.ksrf.ru /ru/Info/Maintenance/Documents/Report_2020.pdf (data obrashcheniya: 12.11. 2021g.).
25. Trofimova S.A., Trofimov I.B. Problemy konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti i sovershenstvovanie konstitucionno-pravovoj politiki // Pravovaya politika i pravovaya zhizn'. 2016. № 2. S. 83-89.
26. Temnikova M. P. K probleme sub"ektov konstitucionno-pravovoj otvetstvennosti // Severo-Kavkazskij yuridicheskij vestnik. 2018. № 1. S. 50-53.
27. Proekt federal'nogo zakona № 1256381-7 «Ob obshchih principah organizacii publichnoj vlasti v sub"ektah Rossijskoj Federacii» // SPS «Konsul'tant Plyus» (data obrashcheniya: 30.11.2021 g.).
УПОРОВ ИВАН ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор, Краснодарский университет МВД России (uporov.i@mail.ru).
ТАМАЗОВА А.Д. - кандидат юридических наук, Краснодарский университет МВД России (tamazova@mail.ru). ГОЛУБИХИНА Н.В. - кандидат юридических наук, Краснодарский университет МВД России (golubikhina@mail.ru). UPOROV, IVAN V. - Doctor of History, Ph.D. in Law, Professor, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. TAMAZOVA A.D. - Ph.D. in Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. GOLUBIKHINA, N.V. - Ph.D. in Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia.
УДК 340.132 DOI: 10.24412/2411-2275-2022-1-17-22
ПЕТРЕНКО М.Н.
НРАВСТВЕННЫЙ ПРЕДЕЛ ПРИМЕНЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ
Ключевые слова: теория права, власть, государственное принуждение, пределы принуждения, нравственность, справедливость, обоснованность, соразмерность.
В статье рассматривается проблема применения государственного принуждения, которое не должно превышать известных пределов. Одним из важнейших является нравственный предел, основанный на соответствии объективизированного государственного принуждения требованиям справедливости. Показано, что разработка категории справедливости хотя и не привела к выработке всеобъемлющего и универсального определения, однако способствовала выделению в ней ключевых структурных элементов, которые можно обозначить как обоснованность и соразмерность. Отмечается, что изучение и строгое соблюдение нравственного предела применения государственного принуждения в правотворческой, правоприменительной и правоинтерпретационной обеспечивает высокую легитимность власти, безопасность общества и государства, защищенность прав, свобод и законных интересов человека. Проведенное исследование позволило установить, что определенность корреспондирует обоснованности государственного принуждения, разумность - его соразмерности, а в целом они соответствуют структурным элементам справедливости, как пределообразующего фактора нравственного предела применения государственного принуждения.
PETRENKO, M.N. THE MORAL LIMIT OF THE STATE COERCION
Key words: theory of law, power, state coercion, limits of coercion, morality, justice, validity, proportionality.
