CC BY
43
УДК 82.0 (470.621)
ББК 83.3 (2=Адыг)
Х 50
Хагундокова С.Д., Степанова Т.М.
Концепция природы как часть философско-эстетической системы творчества
И.Машбаша.
Аннотация:
В статье анализируются проблемы концепции природы как органической части философско-эстетической системы творчества И.Машбаша; ставится цель и задача рассмотреть этот вопрос в контексте гуманитарно-художественных воззрений на природу в адыгской мифологии, морально-этическом кодексе «адыгэ хабзэ», произведениях писателя-просветителя СХан-Гирея. В результате авторы приходят к выводам о продуктивности интуитивной концепции красоты природы, ее практической необходимости и целесообразности для творчества И.Машбаша.
Ключевые слова:
Философско-эстетическая концепция природы, национальные образы мира, иберийско-кавказская мифология, реминисценции и аллюзии, этноэкология, адыгская ментальность.
Изучение образов и мотивов природы в творчестве каждого конкретного поэта является составной частью изучения как национальных образов мира, отразившихся в его творчестве, так и его собственной концепции человека, что представляет собой несомненную ценность и действительную актуальность проблемы. Культурно-цивилизационные аспекты развития концепции взаимодействия человека и природы и особенности ее нравственнофилософского, духовно-психологического осмысления в разных национальных культурах разных исторических эпох чрезвычайно многообразны. Целью данной работы является рассмотрение системы философско-гуманистических и художественно-эстетических представлений о взаимоотношениях человека и природы выдающегося адыгейского писателя современности И.Ш.Машбаша.
Творчество И.Машбаша практически с самого начала было достаточно свободно от идеологического диктата, агитационной риторики, но одновременно оно было в лучшем смысле слова материально, объемно, конкретно. Вместе с тем, несмотря на это, в художественное сознание и лирику поэта проникают мотивы пантеистического восприятия и осмысления природы. Эти мотивы придают его творчеству многомерность, яркую образность, ощущение генетического родства с исконным мифопоэтическим восприятием мира, характерным для многовековой национальной традиции. В стихах И.Машбаша существует мощный пласт мифологического подтекста, связанного с богатыми этническими и этноэкологическими истоками.
Для философской и творческой концепции Исхака Машбаша природа является первоосновой всякой красоты и величия. Сам термин «природа» означает нечто прирожденное, извечно существующее и всерождающее. Природу писатель чаще всего и понимает как мать вещей, начало начал, источник всего сущего. И.Машбаш в своем творчестве утверждает, что природа — не только земля, но и вся движущаяся во времени и пространстве материя. Это гигантский микромир и макромир с мириадами космических тел и иными формами материи. Природа для него есть мироздание в целом, вселенная.
Важным шагом в духовно-эстетическом освоении природы явилась мифология народов мира как бессознательная художественная переработка в народной фантазии явлений природы и истории человека и общества. Аналогичную роль играет и мифология адыгских и других северо-кавказских народов, имеющая немало параллелей с античными мифами. По существовавшим космогоническим представлением кавказских народов земная твердь имеет
круглую форму, окружена морем или горами, на краю света стоит древо жизни, соединяющее по вертикали небо, землю и подземный мир. Передний мир — светлый и благодатный, соответствует понятию «здесь», а противопоставляемый ему задний мир — тёмный и таинственный, полный всяких опасностей и неожиданностей, — понятию «там». Все миры связывает между собой стоящее на краю земли мировое древо (его вариант — олень с огромными ветвистыми рогами, по которым можно добраться до верхнего мира), с привязанным к нему животным. Средством сообщения между мирами служат также чудодейственные животные, птицы, фантастические существа (кони героев, орлы, белые и чёрные бараны и т. д.). К этим представлениям восходит вера в сверхъестественную силу дерева и священных рощ. Многие племена (абхазы, адыги, дагестанцы) поклонялись деревьям.
В адыгской мифологии главой пантеона, демиургом и первотворцем был Тха (происхождение имени Тха от адыг, дыгъэ, тыгъэ — «солнце» даёт основание предположить, что первоначально роль первотворца принадлежала божеству солнца); позднее функции Тха перешли к Тхашхо. Для мифологических представлений кавказско-иберийских народов характерна персонификация солнца и луны, других небесных светил.
На Кавказе распространены мифологические сюжеты о божествах — покровителях и хозяевах природных объектов — рек, озёр, морей, горных вершин и т. п., а также о так называемых охотничьих божествах, без согласия которых охотник не может получить добычу. Существуют также легенды о «хозяевах» диких зверей, пасущих и доящих оленей и туров. К числу охотничьих божеств относятся грузинские Очопинтре, Дали, абхазский Ажвейпш, адыгский Мезитха, (вытеснивший ранее почитавшуюся богиню охоты Мезгуаши) и др. Позднее охотничьи мотивы на Кавказе слились с аграрными и космогоническими представлениями. Хороводы и песнопения о погибшем охотнике, исполняемые ежегодно на ранне-весенних празднествах, посвящались обновлению и пробуждению плодоносящих сил природы. С громом и молнией были связаны божества — покровители кузнечного ремесла (грузинский Пиркуши, абхазский Шашвы, адыгский Тлепш). По всему Кавказу были распространены легенды о корове или быке, посланных божеством — покровителем скота в селение и отдавших себя в добровольную жертву в честь этого божества. У кавказских горцев известны древние божества — покровители земледелия, плодородия и урожая (адыгский Тхагаледж и др).
Особый пласт мифологических представлений проявляется в эпосе и фольклоре. Нартский эпос народов Северного Кавказа и абхазов и грузинский эпос об Амирани, возникнув в глубокой древности, несут на себе отпечаток различных исторических эпох. Подвиги эпических героев олицетворяют явления природы, повторяемость природных циклов, ротационный характер движения небесных светил. Рвётся из подземного мира нарт Сосруко, похороненный заживо, каждой весной раздаются его стоны; в день ухода Сосруко в подземный мир просыпается природа, земля освобождается ото льда, появляются ручьи -слезы Сосруко. Нартские герои совершают подвиги, способствующие счастью людей и процветанию природы. Нарт Ашамез вместе с Батразом и Сосруко идёт в подземный мир, чтобы вызволить прекрасную Ахумиду и отнять у дракона свою чудодейственную свирель, игра на которой пробуждает спящую природу, прогоняет зиму, царящую над миром, пока свирель находится у дракона...
Тысячелетиями воспитывались северокавказцы в условиях гор и лесов, в постоянной необходимости защищать свой кров от нашествий и междоусобиц. Закалялся народ, вырабатывались обычаи и традиции, которые с молоком матери передавались ребенку Войны и невзгоды, высокое чувство чести и достоинства, постоянная потребность проявления мужества и стойкости требовали спартанского воспитания молодого поколения. Воспитанию воина, мужчины в понимании горцев способствовала охота.
«Адыгейские женщины, - писал в XV в. Интериано, - разрешаются от бремени на соломе, желая, чтобы она служила первым ложем новорожденному, затем несут его к реке и там купают, не обращая внимания на мороз» [1: 249]. Есть свидетельства о том, что
родившегося ребенка в первый день держали на воздухе, ему в руки клали нож, кинжал или стрелу, чтобы он был хорошим стрелком. В люльке новорожденного лежал медвежий клык, чтобы он вырос сильным и крепким, как медведь.
Выдающийся адыгский просветитель Хан-Гирей (1808-1842) писал о глубокой и органической связи горцев с природой: «С трех лет мальчики играли в охоту. Адыги рано привлекали детей к труду. С семи лет мальчики пасли лошадей. Впервые ребенок оставался один на один с природой. Он слышал гул в горах, шум ветра, треск, вой диких зверей -волков и шакалов - резкий голос ночных птиц. Ночная тьма приковывала подростка к скале, и он лихорадочно сжимал в руках лук и стрелу - единственную поддержку своего спасения. Радостно видел он утреннюю зарю, лучи солнца» [2: 73].
Вдохновенно, в лучших традициях русской романтической прозы написанный пейзаж неизбежно включает в себя (в конце цитируемого фрагмента) размышления и параллели между жизнью природы и жизнью человека: «Какая прелестная картина представлялась взору! Светлый купол неба раскинут, как пурпурный шатер, а под ним пышно цветет роскошная земля. Ни один богач не может создать ценою золота такого восхитительного зрелища, какое здесь создало провидение для каждого смертного. Долины, холмы и горы облиты волнистой зеленью; цветы, как пена на море, пестрятся жемчужными купами; леса одеты свежими листьями; деревья, облитые пурпуровым дождем цветов, наполняют воздух и орошают равнины благотворными струями: пение и птичек услаждает слух... Не земля -рай! Здесь все дышит жизнью и радует. (...) Вешний день - торжество природы. А для человека? Для человека радость без теней печали редка...» [2: 73].
Природа для адыгской ментальности в полном значении есть и «храм, и мастерская». В истории селекции хорошо известны так называемые старинные черкесские сады, в которых народные мастера удивительным образом облагораживали дикие сорта яблок, груш, алычи, фундука, грецкого ореха. В то же время до наших дней у адыгов почитаются священные рощи, поляны, отдельные деревья, в изобилии обвешенные разноцветными ленточками и лоскутками. Хотя в лирике И.Машбаша крайне редки прямые цитаты, реминисценции и аллюзии из области адыгской мифологии и нартского эпоса, в его концепции природы существует глубокая внутренняя связь как с этим исходным материалом, с философией природы горцев, так и с европейской и российской натурфилософией.
Интересно то, что всякий выдающийся поэт (в том числе и И.Машбаш) в области восприятия и художественного осмысления природы оказывается сродни философу. Художественная практика поэта и весь его взгляд на мир в равной мере созвучны позиции как художника, так и ученого, исследователя, самыми значимыми константами для которого, пожалуй, являются природа и история как две основные ипостаси человека и общества. Не случайно тематический диапазон его романистики в разрезе художественного времени и пространства охватывает огромный пласт информации - от античности до современности, включает древнюю и новую историю Кавказа, Руси, Западной Европы, Азии, Египта. Поэтому ему, несомненно, близки как общие историко-философские и культурологические концепции прошлого, так и натурфилософские, многое проясняющие и в многогранном отношении самого И.Машбаша к природе как части его глубокой антропоцентрической парадигмы. Поэту близка живая, непосредственная, во многом наивная, и в то же время глубокая и точная, яркая и образная характеристика и оценка природы, даваемая еще античными учеными. Европейская эстетика и поэтика как наука отчасти вызревала в лоне естествознания, была составной частью натурфилософии.
Подобную философию мы в той или иной форме встречаем и в своеобразном этическом кодексе адыгов «адыгэ хабзэ». Безобразное в природе, как и в творениях человеческих, есть нарушение такой целесообразности. Всякое уродство — это ошибка в отношении целесообразности предмета, простоты и музыкальности в вещах. Прекрасное было понято как мера, мерность, соразмерность, когда в вещах нет избытка или недостатка, нет ничего «слишком». Древние адыги на интуитивном уровне ощущали, что гармония является не просто сочетанием частей предмета, а самой монолитной вещью в ее
пропорциональности и соразмерности, во внутреннем сцеплении и уравновешенности с другими вещами. Эта видимая связь разнородных начал, полная чувственного великолепия, единство сторон, материальных переходов оттенков и граней, удивляет и радует. Она и есть красота на различных ступенях совершенства. Гармония, побеждающая хаос, является постоянным и необходимым отношением вещей, приведением многого к единству.
Поэтическому миру И.Машбаша созвучно представление о душе человека, которая гармонична потому, что гармоничен видимый и слышимый нами мир. Она столь же сложна, беспредельна и музыкальна, как и космос. Тут одно определяет другое. Гармония вселенной и гармония человеческой души составляют единую и мощную симфонию бытия. Предки адыгов считали, что красота благотворно служит здоровью и ее нужно использовать в деле врачевания — духовного и телесного, предписывая больным для облегчения недугов и страданий прослушивание небольших музыкальных произведений. В полном соответствии с этим представлением у адыгов на протяжении веков существовал весьма распространенный обычай под названием чапщ, суть которого заключалась в том, чтобы посещать тяжело раненого воина музыкантам - инструменталистам, певцам и танцорам, исполнять музыкальные произведения, тем самым отвлекая их от физических страданий, заглушая боль, крики и стоны. Гигиена души и собирание сил посредством внешней гармонии совершенно необходимы для нормальной жизнедеятельности человека. Древние адыги считали, что человек может и должен жить в естественном согласии с природой, являющейся его союзником, помощником, советчиком. Необходимо поэтому вносить в свою жизнь ее мерность и гармонию, подражать космическому целому, строгому порядку, установленному в мире.
Законосообразности и соразмерности в построении собственной жизни, по мнению адыгской этноэкологии, также следует учиться у первообраза всякой красоты и гармонии — великой природы. В соответствии с этими эстетическими идеями горские народы Кавказа разработали систему воспитания и самовоспитания, целью которой было достижение совершенства и счастья. Они высказали вместе с тем убеждение, что космический порядок является вечным и наглядным образцом того, как надо организовывать жизнь государства, общества в целом. Древнее эстетическое познание и почитание природы у разных народов, в том числе и у горцев Кавказа, было своеобразным гимном мирозданию, выражением жажды жизни, высшего смысла, красоты и величия.
Адыгской народной философии, педагогике и эстетике не присущ прямой культ красоты природы, в ней сложилась, скорее, интуитивная концепция ее практической необходимости и целесообразности. Однако образное осмысление этих функций природы как в адыгской мифологии, эпосе, сказочной и несказочной прозе, драматургии, эстетике и поэтике семейных и календарных обрядов, народной лирике; растительных и животных мотивах шедевров декоративно-прикладного искусства, обнаруженных при археологических раскопках древних курганов, и в простейших, но искусных предметах повседневного быта -в культуре и эстетике жилища, деталях домашней утвари, костюма, лошадиной упряжи, так и в дальнейшем в профессиональном искусстве сродни концепциям античных философов.
Примечания:
1. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1998.
659 с.
2. Хан-Гирей С. Черкесские предания // Адыгские писатели-просветители XIX в.
Краснодар, 1986. 398 с.
