CC BY
349
КОНЦЕПЦИЯ НАЧАЛЬНОЙ ИСТОРИИ РУСИ С.А. ГЕДЕОНОВА
| Д.Г. Дитяткин
Аннотация. В статье дан обзор основных положений С.А. Гедеонова по варяжскому вопросу. Во второй половине XIX в. ученый выступил с критикой норманнской теории и показал ее научную несостоятельность. Он доказывал, что варяги русской летописи были славянами с южного берега Балтики. Исследование Гедеонова сыграло важную роль в дальнейшем обсуждении варяжской проблемы.
Ключевые слова: норманнская теория, варяжский вопрос, С.А. Гедеонов.
Summary. In this article a review of fundamental statements of S.A. Gedeonov on the Varangian question is given. In the second half of XIX century the scientist has acted with criticism of the Norman theory and has shown its scientific inconsistency. He has proved that Varangians of Russian annals were Slavs from southern, coast of Baltic. The investigation of Gedeonov has played the important role in further discussion of the Varangian problem.
Keywords: the Norman theory; the Varangian question (problem); S.A. Gedeonov.
Степан Александрович Гедеонов ((1816-1878) известен как первый директор Эрмитажа (1863-1878), директор императорских театров, автор 260 нескольких драматических произведений. Трудно переоценить его вклад в отечественную историческую науку. Еще в 1846 году им было задумано сочинение, посвященное начальным этапам древнерусской истории. Итогом многолетней работы Гедеонова стала публикация в 1862-1863 годах сочинения «Отрывки из исследований о варяжском вопросе» в «Записках императорской Академии наук». В 1876 году Гедеонов объединил «Отрывки» в отдельную книгу «Варяги и Русь» [2].
Фундаментальный по количеству привлеченных источников и широте охвата материала труд Гедеонова стал выступлением против «систематического онемечивания Руси», против нор-
Преподаватель
ВЕК
маннской теории, господствующей в исторической науке и замедляющей ее развитие. Как отметил сам автор: «Не суетное, хотя и понятное чувство народности легло в основание этому протесту; он вызван и полным убеждением в правоте самого дела, и чисто практическими требованиями доведенной до безвыходного положения русской науки. Полуторастолетний опыт доказал, что при догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима» [3, 58].
Гедеонов видит главный недостаток представителей норманнской школы прошлого столетия в том, что они «трудились над древнейшей историей Руси, как над историей вымершего народа, обращая внимание только на письменную историю вопроса». Главный тезис историка заключается в том, что «если
3 / 2009
варяги-русь скандинавы, норманнское начало должно отозваться в русской истории, как начало латино-германское в истории Франции, как начало германское в истории английской. Не в мнимо-германских именах наших князей... норманство должно отозваться в самой жизни Руси, в ее религии, языке, праве, народных обычаях, в действиях и образе жизни первых князей и пришлых с ними варягов» [3, 68]. Опираясь на широкий круг источников, Гедеонов блестяще продемонстрировал всю бесплодность попыток норманистов отыскать скандинавское влияние в «основных явлениях древнерусского быта». На ряде примеров историк демонстрирует почти полное отсутствие в русском языке заимствованных слов германского происхождения. В договорах с греками русские князья и послы клянутся славянскими богами Перуном и Велесом, но не Одином и Тором, что являлось для норманнских конунгов отказом от своих родословных. «Вообще промена одного язычества на другое не знает ни одна история» [3, 69-80, 94-95].
Имена первых русских князей и послов, представленные в летописи и договорах Олега и Игоря, традиционно преподносятся норманистами в качестве основного аргумента в пользу норманнской природы варягов. Гедеонов показал почти полное отсутствие германо-скандинавских имен в именослове Киевской Руси [3, 170-238].
Одним из наиболее существенных аргументов Гедеонова против норманнской теории является полное отсутствие каких-либо известий о скандинавской руси и шведском происхождении варяжских князей в сагах. «Почему же ни до, ни после призвания, — задает вопрос исследователь, — не находим мы у этих летописцев и следа русского име-
ни для мнимой шведской руси? Почему не знают о шведской руси ни Vita Anskarii, ни Адам Бременский, ни исландские саги? Откуда это молчание скандинавских источников о Рюрике и об основании Русского государства» [3, 385-386].
Гедеонов отвергает мысль о полудиком состоянии словено-русских племен до пришествия варягов: «...из американских дикарей Шлецера и Добровс-кого никакое призвание не создаст Руси XI столетия. Само дело призвания (если только не извращать смысла летописи в угодность прихотям скандинавизма) обличает замечательную, не одного исследователя поразившую степень развития гражданского чувства в словено-русских. народностях» [3, 124]. Институт княжеской власти имеет место у восточных славян до пришествия Рюрика. Отсюда само призвание варягов, инициаторами которого являются, прежде всего, ильменские словене, явление в большей степени династическое. В условиях разгоревшегося конфликта между местными княжескими родами, единственным выходом могла быть только передача княжеских прав в новую династию. Новые князья добровольно подчиняются основным законам словено-русского общества, не меняя его коренных постановлений [3, 119-123,137-140].
Варяжскую династию русских князей Гедеонов выводит из западнославянского балтийского Поморья. Он говорит о давних торговых, религиозных, родственных связях Северо-Западной Руси с балтийскими славянами (вендами). Вендские князья занимали высокое почетное место в славянском мире, что и стало основной причиной их призвания. «Из сказанного выше о религиозном первенстве балтийских сла-
261
3 / 2009
Преподаватель ^
262
вян над прочими славянскими племенами, — делает вывод историк, — выдается и преимущество вендских князей перед русскими; на них должен был пасть выбор новгородских словен; если бы его не оправдывали и самая близость сношений и, как уже сказано, вероятная родственная связь между Новгородом и Поморием». Вендское начало, по убеждению историка, отразилось в языке, праве, религии русского народа [3, 133-134,142, 237-286].
Гедеонов не отождествляет варягов и русь. Слова летописи о варяжском происхождении руси исследователь рассматривает как искусственную систему, созданную Нестором, не отрицая, вместе с тем, ее исторической достоверности в отличие от последователей скептической школы [3, прим. 1, 389— 392]. Варяги и русь не смешиваются в других источниках. Русь, в узком значении, — это, прежде всего, среднее Под-непровье с центром в Киеве, где проживает славянское племя поляне-русь. Как племенное имя Руси распространяется также на южные племена, зависящие от Киева. В более широком, «народном» смысле — это наименование всех славянских племен, входивших в состав словено-русского союза [3, 308316]. Имя Руси встречается на юге задолго до призвания первых варягов. Ранее IX столетия на восточных побережьях Черного и Азовского морей возникла Черноморская Русь, составлявшая прежде часть антского союза племен. Причерноморские русы выступают у греческих авторов под именем тавроскифов [3, 480, 485-488, 493-496]. Гедеонов продемонстрировал всю бесплодность попыток норманистов отыскать небывалую скандинавскую Русь и подверг критике возможность выведения самого имени от финского Иис^
или шведского Рослагена. Вместе с тем, Гедеонов отмечает, что территории, населенные славянскими и литовскими племенами, покрыты реками, носящими названия Рось, Русь, Роса, Руса. Оно имеет сакральное, религиозное значение святости для славян как водопок-лонников [3, 290-307].
Термин «варяги» Гедеонов производит из германского wari (Wehr) — «оборона». Посредством балтийских славян данное слово с прибавлением к нему суффикса -ag- попало на Русь в значении «мечник», «ратник». Под этим именем следует понимать балтийских славяногерманских пиратов. «Как норманны понимали норманно-вендских пиратов под общим именем viking,ов, — заключает Гедеонов, — так, по всей вероятности, вендо-германские слыли в Помории под общим названием varag^ (меченосцев, ратников)... В этом смысле — пиратов-воинов... перешло слово varag от балтийских славян к восточным; под этим названием стали они разуметь всех вообще балтийских пиратов, были ли они шведы, норвежцы, ободриты, мар-команны-вагиры и пр.». Позднее этот термин получил на Руси географическое значение и стал обозначать иноземцев. Таким образом, под варягами Гедеонов понимал, не отдельную народность, а целую совокупность племен, среди которых особо выделяет балтийских славян-вендов [3, 160-164].
Признавая скандинавский элемент случайным в русской истории, Гедеонов, тем не менее, считает их одними из наиболее деятельных соседей Руси уже с первых годов IX в. Завоевание викингами эстонских земель он относит к началу X в. [3, 96-97]. Появление в Византии первого корпуса варангов он связал с отправкой в Византию Владимиром Святославичем варяжского от-
Преподаватель
3 / 2009
ряда норманнов в 980 году. Византийские памятники не смешивают варангов и русь. Норманны переняли от греков имя варангов в форме vaeringjar и обозначали им только тех, кто служил наемником в Византии, что отразилось в сагах. По этому вопросу Гедеонов вступил в полемику с известным византинистом В.Г. Васильевским, который пришел к выводу, что дружина варангов появилась в Византии с конца Х в. и представляла собой русско-славянский военный корпус, присланный в 988 году Владимиром Святославичем по просьбе Византии. Норманны вступают в уже готовое «варяжское общество» не ранее второй четверти XI столетия [3, 156160,164-169; 1, 203-210, 316-317, 376].
Работа С.А. Гедеонова стала во многом знаковой для разрешения варяжской проблемы. «Отрывки из исследований о варяжском вопросе» были удостоены Уваровской премии Петербургской Академии наук, а сам автор был избран в почетные члены Академии [8, 8-9]. Сочинение Гедеонова получило высокую научную оценку. Современник Гедеонова И.Е. Забелин отметил: «В недавнее время норманское мнение потерпело однако весьма сильное поражение со стороны исследований г. Гедеонова. ...в исследованиях г. Гедеонова очень ново и совсем неожиданно для защитников норманства Руси явилось то обстоятельство, что автор предстал перед немецкою школой во всеоружии здравой и вполне ученой критики, с такою обработкою вопроса, которая своею ученостью затмевает и даже многие труды его противников» [4, 41-42]. Говоря о критике норманской теории, Д. И. Иловайский заметил, что «наиболее значительный труд в этом отношении принадлежит Гедеонову», он представляет «прекрасный свод возражений на
доказательства норманистов» [5, 9]. Еще более показательна оценка научных оппонентов Гедеонова — норманис-тов: М.П. Погодин отметил в своем отзыве, что «норманская система со времен Эверса не имела такого сильного и опасного противника, как г. Гедеонов» [7, 1]. Н. Ламбин считал, что Гедеонов разгромил норманскую теорию настолько, «что в прежнем виде она уже не может быть восстановлена» [6, 228].
Труд С.А. Гедеонова сохраняет свою актуальность вплоть до настоящего времени, он поднял разрешение вопроса о возникновении Древнерусского государства на новый уровень. Строгая научная критика норманистких взглядов на начала русской истории оказалась во многом непреодолимой и для современных последователей норманнской теории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Васильевский В.Г. Варяго-русская и варя-го-английская дружина в Константинополе в XI и XII вв. // Васильевский В.Г. Труды. — Т. 1. — СПб., 1908.
2. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. Историческое исследование. — М., 1876.
3. Гедеонов С.А. Варяги и Русь. В 2-х частях.
— 3-е изд. — М., 2005.
4. Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. I. — М., 1876.
5. Иловайский Д.И. Начало Руси. — М., 2002.
6. Ламбин Н. Источник летописного сказания о происхождении Руси // Журнал Министерства народного просвещения.
— Ч. СЬХХХШ. — № 6. — СПб., 1874.
7. Погодин М.П. Г. Гедеонов и его система происхождения варягов и Руси. — СПб., 1864.
8. Фомин В.В. Российская историческая наука и С.А. Гедеонов // Гедеонов С.А. Варяги и Русь: В 2 ч. / Автор предисловия, комментариев, биографического очерка В.В. Фомин. — 2-е изд. — М., 2004. ■
3 / 2009
Преподаватель
