CC BY
99
ского искусства, поэт привнес в свои произведения многие черты, характерные для модернистской литературы.
Литература
1. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Время и бытие. М., 1993.
#, 2004;
ДЩ;
4. яяй* , іжшшт» ,илі*2йш
tt, 1989Щ;
5. шш, аьйдв^мй» ,±ш,
2007 Що
Самбуева Оюна Викторовна, ассистент кафедры регионоведения восточного факультета Бурятского государственного университета, e-mail: oyuun@mail.ru
Sambueva Oyuna Viktorovna, assistant lecturer of regional science department, faculty of Oriental studies, Buryat State University, e-mail: oyuun@mail.ru
УДК 82-1(510) © О.Д. Тугулова, О.В. Шулунова
КОНЦЕПТ «ВРЕМЯ» В ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА ХАНЬ ДУНА
В статье рассматриваются базовые и авторские метафоры концепта «время», формирующие поэтическую картину мира Хань Дуна. Значимость творчества данного поэта позволяет считать их репрезентативными в целом для современной китайской поэзии.
Ключевые слова: концепт, время и пространство, метафора, китайская поэзия.
O.D. Tugulova, O.V. Shulunova
THE CONCEPT OF «TIME» IN A POETIC WORLDVIEW OF HAN DONG
The article covers the basic and author's methafors of «time-concept» which form a poetic worldview of Han Dong. The importance of the poet's creation makes cetain them representative for the whole modern Chinese poetry.
Keywords: concept, time and space, a metaphor, Chinese poetry.
Концептуальный анализ свое применение нашел прежде всего в лингвистических исследованиях, однако для литературоведения развитие теории концептуальной метафоры, являющейся эффективным средством вербализации абстрактных сущностей, также представляется весьма актуальным.
Важная особенность представления о времени, берущая начало еще в мифологических воззрениях, - цикличность, связанная в первую очередь с природой. Жизнь китайского народа, исконно занимавшегося сельским хозяйством, регулировалась сельскохозяйственными циклами. Так была определена основная характеристика времени - цикличность, которая охватывала самый широкий круг бытия: от жизни конкретного человека до истории государства или династии. Отражение такой картины мира находим уже в древних китайских письменных источниках, например, в наиболее ранней из сохранившихся в Китае летописи «Чуньцю» («Вёсны и осени», 722-481 гг. до н.э.) «регистрируются такие факты, как войны и союзы, ро-
ждение, брак, восшествие на престол и смерть государей (и другие вопросы престолонаследия); стихийные бедствия (голод, наводнение, саранча), чрезвычайные происшествия (затмение солнца, луны, падение аэролита) и др.» [2, с. 29]. Понятие «чуньцю», обозначавшее название исторического периода в истории Китая и исторической летописи, выражало идею кругооборота сезонов, в связи с этим стало использоваться как формообразующий принцип других древнекитайских сочинений: например, «Люйши чуньцю» («Вёсны и осени господина Люя»). Более того, учитывая, что создание летописи «Чунь-цю» «положило в Китае начало письменной речи, книжному языку, повествования, связанному с хронологической последовательностью, ... знаменовало огромный шаг вперед в развитии языка и мышления древних китайцев» [там же, с. 30], можно с уверенностью говорить о важности анализа концепта «время» как непреходящей ценности для понимания духовной сущности китайского народа.
На примере творчества одного из самых репрезентативных поэтов современного Китая определим выражаемые через концепт «время» взгляды, поиски, противоречия индивидуального авторского сознания, вместе с тем фиксирующего и мировоззрение всего социума. Родившийся в 1961 г. Хань Дун является представителем так называемого «нового поколения» китайских поэтов, в чьей поэтической практике, наследующей традиции китайской классической поэзии и переосмысляющей опыт западной литературы и культуры, создаются новые художественные парадигмы, определяющие тенденции развития китайской поэзии на рубеже ХХ-ХХ1 вв., равно как и порождающие дискуссии о национальной поэзии, роли Китая в глобализационном процессе, месте человека в этом мире. Поэтические, прозаические, литературоведческие работы Хань Дуна фиксируют все этапы трансформации мировоззренческих установок китайского общества в переходный, рубежный период.
Время для поэта не четко структурированное понятие, а многослойный концепт, позволяющий метафорически осмыслить и представить поэтическую картину мира. Цикличность времени, помимо традиционного значения «круг», в интерпретации Хань Дуна приобретает производный смысл «возвращение» как «постоянство». Метафорическое использование концепта «время» (каждый год) вводит в произведение тему дружбы, для которой главной проверкой на прочность как раз является время:
Думая о друзьях, я часто испытываю муки совести
Например, Цао Сю каждый год возвращается в Нанкин
И дарит мне футболку
Что я могу ему подарить? - кроме стихов
Но даже стихов я никогда ему не дарил...
«КЦао Сю» (Пер. наш. - О.Т. и О.Ш.) Несмотря на некоторое затруднение и смущение автора «что я могу ему подарить?», ежегодный приезд Цао Сю свидетельствует о дружеских отношениях, постоянных, а значит настоящих, расстояние между друзьями не становится помехой. Как правило, стихотворения Хань Дуна лишены экспрессии, эмоционального накала, арсенал средств художественной выразительности скуп. Внешняя атмосфера произведений монотонна, равнодушна, отчуждена. Лишенное субъективной окраски повествование кажется простой фиксацией событий сторонним наблюдателем. Однако внутреннее пространство его стихотворений через интерпретацию концептуальных метафор раскрывает Хань Дуна -
тонкого лирика, чувствующего все грани человеческого существования. В подтверждение приведем следующие строки:
За десять лет я много раз видел его На мосту и на станции Лежащим на доске от ременного шкива Суставы вывернуты и торчат, как хвост у рыбы
Он искалеченный ребенок, просящий у нас милостыню
Но кто на самом деле видел его?
Поэтому он и просит у нас лишь монеты, а вовсе не взоров сочувствия
«За десять лет»
Современное общество равнодушно к чужим проблемам и несчастьям: этого искалеченного ребенка видят многие и «на мосту», и «на станции», но никому до него нет дела. Калека и сам прекрасно осознает свое положение, именно поэтому он просит у толпы «лишь монеты, а вовсе не взоров сочувствия», т.е. понимания и сострадания. Автор является свидетелем страданий ребенка и с грустью понимает, что бороться с холодностью и безучастностью проходящих мимо людей, пожалуй, бесполезно - в нарочито отчужденном повествовании чувствуется смирение лирического героя с черствостью этого суетного мира. Знаки препинания поэт, как и всегда, расставляет согласно своему собственному желанию подчеркнуть особо важные моменты: «За десять лет я много раз видел его» -автор акцентирует внимание на продолжительности времени, в течение которого он видел неизменное угнетенное состояние калеки, «Суставы вывернуты и торчат, как хвост у рыбы» -автор осознает, насколько страшны увечья несчастного, насколько плачевно его состояние, «Он искалеченный ребенок, просящий у нас милостыню» - калека просит у проходящих мимо просто милостыни, не требуя большого внимания и времени. Словосочетание-репрезентант концепта «время» «десять лет» снова коррелирует со значением «постоянство», но уже не как непреходящей ценности, например, дружбы в приведенном выше стихотворении, а как укор всему человечеству, допускающему в своем благополучном потребительском мире существование страданий, равнодушия, греха и других неприглядных явлений, «постоянно» сопровождающих историю цивилизации.
Прошлое, настоящее, будущее находят неравномерное отражение в поэзии Хань Дуна. Прошлое для него - это одна из форм существования быстро меняющегося бытия, состоящего из мгновений, теряющихся в пространстве:
эти годы я прожил неплохо была лишь любовь, но больше я не влюбляюсь был лишь сон, но больше я не сплю с женщинами
было лишь творчество, но больше я не пишу стихи...
«Эти годы»
Вместе с тем прошлое, непосредственным образом связанное с настоящим, не является абстрактным «золотым веком» истории, оно порождает Хань Дуна сегодняшнего, более значимого и актуального, ведь он живет «здесь и сейчас». В связи с этим в его поэтической картине мира сравнительно мало слов-репрезентантов прошедшего времени. Действительно, для представления окружающего мира в его поэзии важным оказывается переживание настоящего момента, удивительно продолжительного в своей сиюминутности:
я лежу на кровати понемногу впадаю в дрему затем просыпаюсь на улице идет дождь зазвонил телефон мне сообщили, что идет дождь да, идет дождь
пока говорили, дождь прекратился...
«Шесть вечера» Название стихотворения указывает на конкретное время - шесть часов вечера - оказавшееся способным вместить разные действия, описанные героем: его сон, дождь, который шел и прекратился, разговор по телефону.
Проживание настоящего заставляет останавливаться на малейших ощущениях: твоя рука покоится на мне в безмятежном сне не давая мне уснуть невесомая тяжесть превратилась в свинец ночь темна и так длинна а ты даже не шелохнулась эта рука стала символом любви и может быть чего-то большего я не решаюсь убрать ее или разбудить тебя дождусь, когда привыкну вдруг во сне ты убрала руку неизвестно как узнав об этом
«Твоя рука»
Повседневное событие, описание одного ощущения позволяет рассказать о своей любви без пафоса, украшательств и эпитетов, но чувство от этого не кажется менее глубоким. Трогательное повествование - проживание одного ощущения убеждает в силе и искренности
чувств лирического героя. За будничными интонациями и бытовым сюжетом скрывается лиричность и зрелость отношений, распознать которые возможно через метафоричность концепта «время», когда за одно ощущение поэт проживает целую жизнь.
Репрезентация концепта «время» через конкретные даты встречается и в стихотворении «Папа смотрит на меня с небес»:
Летом девяносто пятого года Папа смотрел на меня с небес.
Даос сказал мне, что с небосвода Ему меня видно, что он не исчез.
Папа! Мне не дано вглядеться В твои навеки пустые глаза,
Но наставления, данные в детстве,
Пребудут со мною, как ты и сказал.
Осень уже девяносто седьмого,
Я пишу о том, как лето прошло,
И как скорбь прошла, ничего иного Не оставив взамен, унеся тепло.
Только ты и знал, что мои надежды Обернутся страданьями, уйдут с дождем.
И я словно вижу, как будто между людей твоя тень проходит. А мы живем.
(Пер. М. Драбкина) Указав в произведении точные даты рубежных в его жизни событий («летом девяносто пятого» и «осень уже девяносто седьмого»), автор впускает нас в свое личное пространство, подтверждая базовую метафору современной картины мира «время - это пространство». Эти даты становятся отметками начала и конца определенного этапа в жизни поэта, этапа, связанного с горечью утраты близкого человека, этапа взросления, переосмысления ценности общения с ним, ценности жизни вообще. Показатель времени «осень уже девяносто седьмого» неслучаен, ведь осень в языковой картине многих народов (особенно проживающих на территориях с климатом, обладающим ярко выраженной сезонной разницей) является периодом завершения сельскохозяйственного года / зрелости, сбора урожая / подведения итогов: «я пишу о том, как лето прошло» - Хань Дун пережил сложное для него время и вынес тяжелый опыт. Он готов осознать произошедшее и найти силы жить дальше: «Но наставления, данные в детстве, / Пребудут со мною, как ты и сказал». В произведении складывается еще одна базовая метафора исследуемого концепта «время - это ценность». Ценить нужно все, что нас окружает, поскольку слишком краток век человеческий,
ценить близких, готовых любить нас такими, какие мы есть, поддерживать нас, несмотря ни на что: «Только ты и знал, что мои надежды / Обернутся страданьями, уйдут с дождем». Ценить саму жизнь опять же за краткость ее, бесконечность. «А мы живем» - не просто констатация факта, это провозглашение жизни, настоящего момента.
Познавая мир, поэт прибегает и к самоиро-нии, цикличность и постоянство находят авторскую интерпретацию как «замкнутость», «бег по кругу»:
После сладкого сна я должен принимать белый день
Только привыкнув, к ночи снова возвращаться
Из пунктов двух я должен поочередно выбирать
Какмаятник туда-сюда болтаться...
(«Между двух пунктов»)
Помимо иронии можно уловить и сочувствие поэта по отношению к современному человеку, живущему в бешеном темпе постиндустриального общества, согнувшемуся под тяжестью ежедневных хлопот и едва замечающему лишь смену дня и ночи.
Будущее же поэту представляется неоднозначным, с одной стороны, с ним связываются определенные надежды и ожидания, с другой стороны, будущее самодостаточно, оно не подвластно тотальному контролю и управлению из настоящего.
В будущем обязательно что-нибудь случится.
В душе я жду
В душе надеюсь.
Но даже если и не жду и не надеюсь
Случится что-то все равно
К примеру, на переезде поезда столкнутся
Ужаса бесстрашия нам не избежать.
(«В будущем»)
будущее все так же сумрачно
(«Тихая ночь»)
Время не интересует автора как абстрактная ментальная категория. Наибольший интерес для Хань Дуна представляет феномен времени в его отношении к человеку, окружающему миру и всем проявлениям предметной и духовной деятельности человека: событиям, изменениям, состояниям, действиям, чувствам.
Базовые метафоры являются способом поэтической интерпретации концепта «время», метафорическое использование данного концепта выступает как дополнительный способ его экспликации. Образные номинации концепта «время» формируют новые отношения между явлениями действительности в поэтической картине мира Хань Дуна.
Во многом авторскую интерпретацию исследуемого концепта определили и характеристики переходной эпохи, в том числе индивидуализм (в 1990-е гг. даже появляется концепция «индивидуальное творчество»), а также традиционные национальные представления о бренности и краткости человеческого существования, о связи моментов времени с определенными состояниями человека и окружающей действительности.
Литература
1. Азиатская медь: антология современной китайской поэзии / сост. Лю Вэньфэй. - СПб. : Петербургское востоковедение, 2007. - 256 с.
2. Позднеева Л. Д. История китайской литературы: собрание трудов. - М. : Вост. лит., 2011. -304 с.
Тугулова Ольга Доржиевна - кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой филологии стран Дальнего Востока Бурятского государственного университета. 670034, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mai: meili@inbox.ru
Шулунова Ольга - выпускник восточного факультета Бурятского государственного университета, e-mail: kawaiika@mail.ru
Tugulova Olga Dorzhievna, candidate of philological science, lecturer, head of the department of Far Eastern country’s philology, BSU. 670034, Pushkin street, 25, e-mail: meili@inbox.ru
Shulunova Olga Vasilievna, graduate of the Oriental study department of the Buryat State University, e-mail: ka-waiika@mail.ru
і0і
