CC BY
77
••• Известия ДГПУ, №2, 2009
УДК 82.09
КОНЦЕПТ «ПЫЛЬ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н. В. ГОГОЛЯ
© 2009 Завьялова Е.Е.
Астраханский государственный университет
Раскрывается роль малозаметной детали художественной картины мира гоголевских произведений - пыли - и показывается особая значимость этого образа для писателя.
The author reveals the role of the hardly noticeable detail of the artistic world vision of Gogol’s artworks, i.e. dust. She also shows the special significance of this image for the writer.
Ключевые слова: Гоголь, концепт, образ, аллегория, дискурс.
Keywords: Gogol, concept, image, allegory, discourse.
Поразительная дальнозоркость Н. В. Гоголя, с которой он различал мелкие внешние признаки, ничего не упускал, намеренно преувеличивая характерные черты, уже в XIX веке была отмечена критиками. С этим феноменом связан ряд достаточно категоричных высказываний современников писателя. Так, например,
Н. А. Полевой писал, что Гоголь питает особое пристрастие к показу темных сторон жизни, к изображению грязи и пороков [5]. О. И. Сенковский (издававший свои повести под псевдонимом Барон Брамбеус) отверг его сочинения по причине их «грязности» [4. С. 97]. К. П. Масальский указал, что создатель «Мертвых душ» использует «грязные, недостойные художника краски» [2. С. 120].
Очевидно, что многие
отталкивающие натуралистические образы в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», «Миргороде»,
«Петербургских повестях», «Ревизоре», «Мертвых душах» и других
произведениях писателя шокировали читательскую публику середины XIX века. Сегодня, когда изучение маргинальных мотивов становится едва ли не филологической модой, концептуализация «пургаментарного дискурса» в авторской системе Н. В.
Гоголя является одной из актуальных проблем литературоведения.
В рамках данной статьи хотелось бы остановиться на такой малозаметной детали художественной картины мира гоголевских произведений, как пыль.
Художник Пискарев из повести «Невский проспект» (1835) набрасывает перспективу своей комнаты: «гипсовые руки и ноги, сделавшиеся кофейными от времени и пыли, изломанные
живописные станки, опрокинутая
палитра, <...> стены, запачканные
красками», «всякий художественный
вздор» [3, III, 12] (Здесь и далее тексты произведений Н. В. Гоголя [3]
цитируются с указанием номеров тома и страницы). Заказчица из повести
«Портрет» (1835) делится с дочерью впечатлениями от картины Чарткова, на которой изображена его мастерская: «Комната во вкусе Теньера, <...>:
беспорядок, беспорядок, стол, на нем бюст, рука, палитра; вон пыль, -
видишь, как пыль нарисована! C’est ^агшам!» [3, III, 85]. Светская дама, вкусы которой всецело подчинены европейской моде, находит
очаровательной нарисованную на холсте пыль.
Писательская ирония в данном случае не в последнюю очередь направлена на собственные эстетические пристрастия
нежинского периода. Сравним нарисованные интерьеры с описанием комнаты молодого поэта из юношеской идиллии Н. В. Гоголя «Ганц
Кюхельгартен» (1829):
Вот входят в комнату оне;
Но в ней все пусто. В стороне Лежит, в густой пыли, том давний, Платон и Шиллер своенравный, Петрарка, Тик, Аристофан Да позабытый Винкельман;
Куски изодранной бумаги;
На полке - свежие цветы;
Перо, которым, полн отваги, Передавал свои мечты [3, I, 223].
При воссоздании скромной домашней обстановки перечисляются детали, традиционно маркирующие приют художника-энтузиаста, обреченного парить между небом и землей. Это символы, воплощающие мечту романтиков о великом синтезе природы и науки, жизни и искусства: свежие цветы, любимые книги, перо, клочки бумаги (свидетельство неутомимой духовной работы отрока) и - пыль.
Процитированный выше фрагмент из поэмы подтверждает, что на раннем этапе творчества образ пыли является для Н. В. Гоголя знаком
преемственности романтическим
традициям и часто вводится в художественный мир произведения, для того чтобы создать колоритное «обрамление» нетленным памятникам цивилизации, подчеркнуть их непреходящее значение (См. отрывок из гоголевской статьи «Об архитектуре нынешнего времени» (1831): «Вальтер Скотт первый отряхнул пыль с готической архитектуры и показал свету ее достоинство» [3, VII, 74].
Позднее образ пыли несколько раз используется писателем для воссоздания экзотической атмосферы богемного существования художников (например, в «Невском проспекте» и «Портрете»); при этом пресловутая картинность изображенного беспорядка выявляет неоднозначность авторского отношения к героям. Упоминание запыленных окон и мебели, увиденных Пискаревым в публичном доме [III, 15, 18],
окончательно снимает романтический флер с пургаментарной темы. Помимо пыли, «в комнате на четвертом
этаже» Пискареву бросаются в глаза лепной карниз, застланный паутиной, и расстроенное фортепиано. То, что в понимании героя-художника связано с идеей высшей одухотворенности мира, с вечными ценностями - женская красота, искусство, традиции, - предстает
обезличенным, искаженным.
В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» и «Миргороде» несколько раз ведется речь о дорожной пыли. На фольклорном материале Н. В. Гоголем обыгрывается традиционный романтический концепт пути. Рысак Янкеля после долгого пути запачкан пылью («Тарас Бульба», 1835 [3, II, С. 129, 287]). В «Пропавшей грамоте» (1831) дед рассказчика
отправляется из дома, поднимая «такую за собой пыль, как будто бы пятнадцать хлопцев задумали посереди улицы играть в кашу» [3, I, 87]. В описании отъезда героя повести заключены и реалии сельского быта, и этнографические детали, и намек на предстоящую встречу с нечистью, и аллюзия на бесприютность Божьего странника (человек - пылинка). Ведьмы, на глазах у деда отплясывающие «какого-то чертовского трепака», тоже поднимают пыль («Боже упаси какую!» [3, I, 92]). Писатель использует народные представления о плясках нечистой силы, которые вызывают вихревые столбы на перекрестках и росстанях. Вновь фольклорное поверье удачно сочетается с «дорожной» темой.
В «Мертвых душах» пыль, покрывающая дорогу (или прибитая дождем), упоминается более десяти раз. Это свидетельствует об особой значимости этого образа для Н. В. Гоголя. Тем более что в подавляющем большинстве случаев описания связаны с дорожными впечатлениями Чичикова (здесь же можно вспомнить замечания по поводу запылившихся панталон и фрака Павла Ивановича, его чемодана, «покрывшегося уже порядочно пылью» [3, V, 215]). Аллегорический смысл образа достаточно ясно улавливается в
последней сохранившейся главе II тома поэмы, когда заключенный в тюрьму, отчаявшийся Чичиков получает возможность поговорить с Афанасием Васильевичем Муразовым. Павел Иванович сравнивается с «терзаемым палящей жаждой, покрытым прахом и пылью дороги, изнуренным,
изможденным путником» [3, VI, 108], которому вливают в засохшее горло струю ключевой воды. Становится очевидной эсхатологическая идея произведения, делается понятнее роль, отведенная главному герою поэмы.
Нужно сказать и о другом персонаже «Мертвых душ», постоянно
сталкивающемся с пылью - пылью, которая не сверлит воздух, а мертвенно покоится в его жилище. В доме Плюшкина люстра в холстинном мешке напоминает «шелковый кокон»,
графинчик как будто бы одет в фуфайку, а руки касающегося знаменитой кучи становятся «похожими на перчатки» [3, V, 114, 115]. Пыль не клубится, не вьется
и не мешает, она как будто оберегает героя, создавая оболочку, изолирующую от мира. А когда, чтобы отыскать ревизские списки, Плюшкин начинает рыться в бумагах, пыль причиняет неудобство не ему, а Чичикову: «Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул» [3, V, 125].
Итак, пыль чаще всего встречается в самом значительном произведении Н. В. Гоголя - в «Мертвых душах». С ней больше всех «контактируют» Чичиков и Плюшкин, причем характер этого контакта кардинально различается. Первый объявляет настоящую войну дорожной пыли. Неустанная битва героя за чистоту тела при полном пренебрежении к очищению души свидетельствует о том, что Н. В. Гоголем планировалось показать долгий и трудный путь преображения Павла Ивановича, в конце которого «покрытый прахом и пылью» [3, VI, 108] Чичиков все-таки обретет спасение.
Примечания
1. Богданов К.А. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб. : «Искусство-СПб», 2001. 240 с. 2. Гиппиус В. Гоголь // Гиппиус В. Гоголь; Зеньковский В. Н. В. Гоголь / Предисл. и сост. Л. Алена. СПб. : Logos, 1994. С. 191-245. 3. Гоголь Н.В. Собр. соч. в 8 т. / Под общ. ред. В. Р. Щербины. М. : Изд-во «Правда», 1984. 4. Золотусский И.П. По следам Гоголя: Очерк. М. : Детская литература, 1988. 191 с. 5. Полевой Н. // Русский вестник. 1842. №5-6. С. 10-18.
Статья поступила в редакцию 25.03.2009 г.
