CC BY
209Концепт «модернизация» как глобальная идеологема: огрех социальной теории
Погосян Вардгес Григорьевич
доктор социологических наук, кандидат философских наук, профессор кафедры социологии Российского государственного социального университета, vardgues@mail.ru
Проблема глобальных социальных трансформаций рассмотрена через призму теоретических оснований имплементируемых программ преобразований и институционального переустройства. Подтверждена несостоятельность классической теории модернизации как инструмента познания социальной реальности по причине имманентных теории проблем эвристического плана. Определен факт переформатирования теоретического конструкта в активно используемую идеологему в рамках информационных войн. Выявлена идеологическая ангажированность теоретических постулатов, лежащих в основе модернистской парадигмы. Предложена альтернативная существующему в мейнстриме науки трактовка концепта в рамках цивилизационной парадигмы. Ключевые слова: общество, модернизация, трансформация, цивилизация, парадигма, социальные институты, социокультурная специфика.
В дирижируемой экономике хорошо живут только дирижеры.
Жарко Петан, словенский писатель, афорист.
Бывает нечто, о чем говорят: "смотри, вот это новое",
но это было уже в веках, бывших прежде нас.
Книга Екклесиаста. Притча 27, 20. 1:10
Внедрение ряда военных, технико-технологических и организационных инноваций обусловило социально-экономический и политический подъем стран западного мира в новое время и в купе с превращением США по итогам мировых войн в гегемона кардинально преобразили в новейшее время взаимодействия цивилизаций и характер общемировых процессов, когда группа западных стран стала претендовать на статус превосходящей по важным параметрам все другие общества особой цивилизации. Социальные последствия фундаментальных технологических открытий XIX-XX вв. в странах западной цивилизации привели к появлению в науке термина «modernity», а концепт «модернизация» определил динамику оформившейся однолинейной и единственно возможной модели общественного развития, которая противопоставляет традиционные общества индустриальным, а потом - уже постиндустриальным, и является методологическим мейнстри-мом современной социальной теории.
Теоретическое оформление концепта произошло в середине XX-ого столетия, в период обрушения мировой колониальной системы, когда в поиске возможных способов сохранения собственного воздействия на бывшие колонии и удержания их в орбите своего влияния с насаждением в странах Азии, Африки и Латинской Америки иллюзорной перспективы перестроения незападных обществ по западному образцу оформилась западноцентристская классическая теория модернизации.
Теория утверждала безальтернатив-ность для остальных мировых сообществ собственно «западной» модели общественного развития и ранжировала страны по «мирам» и «эшелонам»; в качестве «локомотива» выступали страны Западной Европы. Однако этот постулат противоречит фактам всемирной истории: до периода 1500-х годов Европа находилась на периферии мировой системы, значительно уступая в развитии (военном, экономическом, социальном) странам Востока [7; 11; 17]. Регионы Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии являлся источником большинства инноваций, которые «догоня-юще» заимствовали европейские страны до наступления Нового времени, что вполне укладывается в логику диффузийного распространения инноваций и циклов чередования технико-технологических центров развития с переменным и поочерёдным доминированием групп различных стран. Ангажированность и псевдо-научность западно-центристской трактовки проблематики и подобной же ориентации мейнстрима обществоведения с многочисленными почившими и еще действующими теориями расовыми, единой рациональности действия, социальном поведении, единственно возможном типе хозяйствования, институциональном устройстве и т.д. - очевидна. Абсурд идеологических шор одно-векторной интерпретации социальных изменений нагляден, как если в скором лидирующее положение Китая в рамках всемирной системы хозяйствования будет также подкрепляться подобными квазинаучными теориями о превосходстве и особых, заложенных генетически, творческих способностях и инновационных талантах жёлтой расы, недостижимо высоких для остальных планетарных религий и духовных практик морально-этических норм буддизма и конфуцианства, всемирно-историческая значимости последствий для всего остального человечества восстаний Жёлтых и Красных повязок в средневековом Китае и обязательности периоди-
зации истории всех стран на всех континентах на основе сменяемости китайских императорских династий.
Неоспорим факт значительного вклада европейского Просвещения и Модерна в мировую культуру и в развитие науки, но попытки метафизического обоснования неизбежности гегемонии и вечности пребывания в подобном состоянии очередной страны-геополити-ческого лидера, а также универсальности моральной доминанты временно лидирующего культурно-исторического типа псевдонаучны и опровергаются опытом всемирной истории с наблюдаемым чередованием геополитических центров силы. Однако обратимся к анализу основных положений усиленно распространяемой по всему миру существующей в западной науке социальной теории.
Техноморфная в своих основных принципах сущность модерна, его культуры, стала квинтэссенцией картины мира Модерна [14]. В представлении модернистского мировоззрения мир представал калькулируемым и однолинейным, что распространялось и на социальное. Институциональная перестройка политических и экономических институтов должна была иметь следствием то, что «общечеловеческие ценности» будут восприняты каждой цивилизацией. Значимость социокультурного своеобразия различных обществ игнорировалась либо отрицалась, а проблема «возможность-невозможность» привнесения чуждых институтов, в действительности являющихся продуктом исторического развития, на локальную почву даже не рассматривалась. Подобная практика в русле холизма категорически игнорировала частность и уникальность феномена Модерна, который представляет собой частный случай общественно-исторического развития в истории человечества и с точки зрения, как минимум образа жизни, по настоянию Э. Гидденса, является исключительно западным феноменом [12].
Выдвигаемая модернистами теория, пренебрегая, в том числе, и темпоральным измерением. содержала грубейшую методологическую ошибку, настаивая на одноразовом, одноактном, коренном и абсолютном преобразовании общества. Принципиальной характеристикой теории модернизации являлась неизбежность вхождения стран мира в создаваемую систему при помощи и активном сотрудничестве со странами Западной Европы и США [23]. Как показала последующая практика, помощь такая осуществляется как с помощью долгового закабаления «фондами развития», так и путём непосредственного применения военной силы. Статическое положение вещей предполагалось преодолеть путём сильнодействующего экзогенного стимула-толчка в виде привлечения западных инвестиций, иностранных капиталовложений, пришествие которых в отсталую экономику позволит резко повысить производительность труда [16], то есть, речь по существу идёт о проникновении на локальный рынок западного капитала и фактическом повышении норм эксплуатации труда. Осуществлять модернизацию в трансформирующихся обществах должна была национальная элита, усвоившая западную систему ценностей. В результате модернизация развивающихся (бывших колониальных) стран имела не эндогенный характер, а экзогенный, несамостоятельный и руководимый извне (с сохранением диктата метрополий).
Понятие модернизации, таким образом, было равнозначно понятиям европеизации, вестернизации. В последовавших интерпретациях, как, например, предложил С. Хантингтон [13], высказывались идеи о нетождественности модернизации и вестернизации. Однако детальный анализ всех последующих за классической теорией модифицированных интерпретаций модернизации в рамках современных неомодернистских теорий позволяет выявить их сохраняющуюся западноцентристскую ангажированность. За исключением небольшой группы авторов, труды которых пред-
ставляют альтернативну доминирующей историографии (А.Г. Франк, У. Мак-нил, и др.), переосмысливают теоретические основы процесса социальных изменений (Э. Тирикьян), констатируют парциальный характер преобразований (Д. Рюшмейер) и признают возможность многообразия-множества «модернов» (Ш. Эйзенштадт) в научной литературе мейнстрима продолжает поддерживаться линейно-стадиальное понимание исторического развития представленное еще У. Ростоу, когда модернизация предстает как тождественный индустриализации процесс с сопутствующими изменениями экономического, политического и социального характера [22]. Но, если в научном обороте есть понятие «индустриализация», представляется нелогичным его дублирование термином «модернизация» в запад-ноцентристской трактовке. Индустриализация, действительно, является мо-дернизационным процессом для до этого не индустриализированной страны, но всего лишь одной из многочисленных модернизаций, которые имели место в жизни конкретного общества задолго до наступления эпохи Модерна. Модернизации, как ускоренные преобразования общества на основе технико-технологических новшеств, наблюдаются на всем протяжении всемирной истории [8], когда любое фундаментальное открытие или инновационная комбинация достижений военного, экономического, организационного, технологического плана реципировались конкретными обществами с трансформацией новшеств под нужды собственного культурно-исторического типа. В ряду примеров успешных модернизаций - реформы Карла Мартелла, предопределившие облик средневековой Европы, сталинская модернизация, явившая миру иной вариант Модерна, преобразования, проводимые Людовиком XI, Индраварманом I, Иваном IV и др., демонстрирующие разнообразие форм социального творчества и позволяющие наблюдать вариативность социальных феноменов [19].
Отдельно взятое конкретное достижение западной цивилизации без критического осмысления его значения и места во всемирной истории в соединении с убежденностью в собственной избранности приводит к размышлениям метафизического характера. Например, по мнению У. Бека, «модернизация ведёт не только к образованию централизованной государственной власти, к концентрации капитала и все более утончённому переплетению разделений труда и рыночных отношений, к мобильности, массовому потреблению» [1, с. 189]. Однако прецеденты централизации государственной власти, процессы концентрации капитала, а также разделения труда не есть заслуга европейского Модерна, но наблюдаются на всём протяжении истории человечества начиная с Древнего мира; социальная мобильность была возможна и в сословных обществах, а абсолютная мобильность и постоянные ротации в реально властвующих группах, в особенности полное замещение их контента ненасильственным путем, как, исследуя поле политики, отмечал П. Бурдье [2], по-прежнему невозможны и в «открытых обществах» современного мира. Исключением из приведённого тезиса, не подлежащем оспариванию, является фактическое создание в странах метрополии модернового общества массового потребления, с присущим ему кон-сьюмеристско-гедонистическим мышлением и деградационно-паразитиче-ским спектром потребностей, живущего за счет ограбления колоний, но причисление этого факта к величайшим достижениям человечества представляется весьма сомнительным.
Модернизация, проводимая в русле приобщения к системе западного капитализма, отвергает достаточность удовлетворения насущных нужд, ориентируя на экстенсивность производственной деятельности с отложенным спросом, тогда, как «...человек «по своей природе» не склонен зарабатывать деньги, все больше и больше денег, он
хочет просто жить, жить так, как он привык, и зарабатывать столько, сколько необходимо для такой жизни. Всюду, где современный капитализм старается повысить «производительность» работы путём увеличения его интенсивности, он наталкивается на этот лейтмотив докапиталистического отношения к работе, за которой прячется чрезвычайно упорное сопротивление, на это сопротивление капитализм продолжает наталкиваться по сей день, и тем сильнее, чем более отсталыми есть рабочие, с которыми ему приходится иметь дело» [3, с. 81]. Спустя сто лет правоту М. Вебера в отношении культурной эволюции эталонного человека западного Модерна («Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы - и эти ничтожества думают, что они достигли ни для кого раньше не доступной степени человеческого развития» [3, с. 157]) подтверждает П. Бьюкенен, настаивающий на абсолютном величии США, богоизбранности и исключительности её народонаселения [9]. В итоге качествами индивида, достигшего вершины развития в подобной парадигме являются «абсолютная самоуверенность, полное отсутствие сомнений, обожествление успеха, чёрствость, презрение к аутсайдерам. Довольно страшные черты, особенно для тех, кто ощущает себя орудием Бога на земле» [4, с. 156].
Как выявилось в ходе практического осуществления еще с середины прошлого века, западноцентристская парадигма модернизации научно несостоятельна, что, несомненно, вызвано её имманентными противоречиями. Фундаментальная мировоззренческая парадигма современной западной культуры, насаждаемая с помощью манипу-лятивных технологий, основана на принципе онтологического монизма мировой истории, который служит обоснованием универсалистских претензий, отвергающих принципиальную гетерогенность культурно-цивилизационных систем. Однако в рамках последних на основе алгоритмов выживания в кон-
кретных геополитических и климатогео-графических условиях, выработанных исторически, закрепленных в массовом сознании и оформившихся в устойчивые системы ценностных ориентаций и смысложизненных установок, происходит становление как уникальных пер-цептуальных миров, так и стереотипиза-ция социального поведения, которое может отличаться от социального поведения соседей ближних, а тем более -дальних [20].
Идеологическое оформление, созданное в интересах властных групп западной цивилизации, создание псевдонаучного теоретического конструкта с не аргументированными, а постулируемыми положениями, деформирует концепт модернизации. Несущие на себе печать подобной ангажированности концепты модернизации, глобализации и постиндустриализма служат теоретико-идеологическим обоснованием глобального преобразования мироустройства под нужды функционирования западного капитала, реализующего собственные колониальные притязания в отношении источников сырья, рынков труда и сбыта. Именно онтологизация частной модели развития приводит к стадиальному телеологическому сценарию развития планетарных обществ, извращая предопределенный логикой исторического развития человеческого сообщества и коллективистской природой человека, объективный характер единения человечества, и находит выражение в субъективистской глобализации, с утверждением не взаимозависимости равноправных субъектов, а абсолютной зависимости периферии от метрополии, с соответствующим неравноценным обменом ресурсов и технологий. Подобная политика неоколониализма, выражающая интересы транснациональных корпораций, осуществляется путем экспансии различного характера и уровня в отношении большинства стран планеты со стороны страны-гегемона и стран-сателлитов. При поддержке местных компрадоров, капитал перестает контролироваться национальным государством,
государство в этих странах теряет суверенный характер, становится периферийным исполнителем воли регулирующего таким образом глобальную экономику блока стран Запада, а народонаселение - этнографическим материалом, выборочно пополняющим собой чужие культурно-исторические типы. Такие периферийные страны при сохранении действующего положения обречены на крупномасштабную эмиграцию населения, деградацию экономики и образования, а в условиях все более низких санитарно-гигиенических норм, недостаточного и низкокачественного питания, ухудшающегося состояния медицины и прогрессирующей депопуляции - на вымирание. Атакующему воздействию, таким образом, подвергается безопасность общества, его способность сохранять и воспроизводить себя. Про-тестный потенциал против цивилизаци-онной экспансии оформляется вариативно: от пикетов антиглобалистов до крайних форм экстремизма, радикальных националистических идеологий, религиозного фундаментализма и т.д. Попытка замены локальных социальных регуляторов и ломка институциональной структуры приводят общество в состояние глубокой аномии, усиливаются дезинтеграционные процессы, нарушаются механизмы обратной отрицательной связи, возникает риски гражданской войны. Неминуемый социальный взрыв, охлократическая реакция как следствие элитарного эгоизма компрадорской власти сдерживается путем проводимой через СМИ политики эвфемизма, созданием ложной картины мира, латентной идеологической индоктринацией массового общественного сознания, имитацией социально востребованных преобразований.
Критика модернизационной теории ведется со времен «депендьеристов» 50-х годов XX века, достаточно обширна и детализирована [6]. Теоретическое решение проблемы инокультурных заимствований было найдено еще раньше - на невозможности передачи начал одной цивилизации другой настаивал еще
в 1869 г. Н.Я. Данилевский [10]. Игнорируемую модернистами зависимость социальных институтов от исторически пройденного конкретным обществом пути и инкрементный характер институциональных изменений доказывали в своих работах К. Поланьи [21] и Д. Норт [18], что оформилось в последствии в теоретическую традицию Path Dependence. Идеологическая направленность упомянутой западноцентрист-ской трактовки концепта модернизации не только многократно критиковалась учеными из стран «третьего» мира, но и констатировалась в работах современных ученых из стран «метрополии» [15; 24].
Расхожесть употребления с выхолащиванием сути понятия в публицистической и околонаучной литературе превратило термин «социокультурный» в незначимую банальность, в прилагательное ко всему. Однако понятие много более полновесно, чем предполагали создатели модернистской идеоло-гемы - социокультурная специфика есть фундаментальный признак уникальности конкретного общества, задающий его коэволюционное развитие, тот самый исторически сложившийся алгоритм поддержания целостности сложной социальной системы с набором препятствующих дезинтеграции параметров порядка и соответствующим институциональным устройством. Вопрос о том, почему при всей имманентности плюрализма научному сообществу, но и неприемлемости в нем апологетики и догматизма, проблема модернизации продолжает дискутироваться в рамках и дискурсе несостоятельной за-падноцентристской теории (идеально-типической имплементации которой на планете не обнаруживается) и, именно в направлении, задаваемом упомянутой идеологемой, с привнесением чуждого местной специфике институционального устройства, были проведены и продолжают осуществляются, с насаждением недееспособных в локальной среде институциональных конструктов и с сопутствующим прогрессирующим
накоплением конфликтного потенциала, преобразования российского общества - остается открытым.
Дискредитация по итогам попытки глобальной имплементации модернистской теории и идеологическая искажен-ность термина «модернизация» не могут исключить его из научного оборота, поскольку само понятие однозначно принадлежит науке. Феномен модернизации наблюдаем на всем протяжении всемирной истории, фиксируем в различных темпоральных отрезках и на всех пространствах Ойкумены, являясь неотъемлемой составной частью исторического процесса. Однако его концептуальное оформление в такой трактовке происходит в рамках совершенно иной парадигмы [5], в которой модернизация предстает регулярно происходящим процессом, наблюдается на всем протяжении существования сохранившихся к современности обществ, а европейский Модерн и индустриальное развитие рассматриваются как частный случай в многочисленной череде пионерских модернизаций, имевших место в истории человечества.
Литература
1. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М: Прогресс-Традиция, 2000.
2. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio - Logos, 1993.
3. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
4. Кулинченко В.А., Кулинченко А.В. О духовно-культурных основаниях модернизации России // Полис. Политические исследования. 2003. № 2. С. 150-156.
5. Погосян В. Г. Социальная модернизация: стратегия выживания. Монография. - М.: ИНИОН РАН, 2008.
6. Погосян В.Г. Критика западноцен-тристской модели социально-экономической модернизации // Экономический журнал. 2008. № 3 (13). С. 171 -185.
7. Погосян В.Г. Межцивилизацион-ные заимствования: традиции и инновации в историософском дискурсе / в
книге: Цивилизация: от локального к глобальному Граду. Коллективная монография. Сер. «Человек. Культура. Цивилизация». Донецк: ДНТУ, 2008. С. 99121.
8. Погосян В.Г. Модернизация в дискурсе исторической социологии // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология, 2009. № 4. С. 81-96.
9. Buchanan P.J. The Death of the West. How Dying Populations and Immigrant Invasions Imperial Our Country and Civilization. N.Y.: St. Martin's Press. 2003.
10. Danilevskii, N. Russia and Europe: The Slavic World's Political and Cultural Relations with the Germanic-Roman West. Bloomington: Slavica Publishers, Indiana University. 2013.
11. Frank A.G. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. Berkeley: University of California Press, 1998.
12. Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 2004.
13. Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven: Yale University Press, 2006.
14. Koslowski P. Methodology of the Social Sciences, Ethics, and Economics in the Newer Historical School. From Max Weber and Rickert to Sombart and Rothacker, Berlin-Heidelberg: Springer Verlag, 1997.
15. Latham M.E. Modernization as Ideology: American Social Science and 'Nation Building' in the Kennedy Era. Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 2000.
16. Leibenstein H. General X-Efficiency Theory and Economic Development. New York. Oxford University Press. 1978.
17. McNeill W. The Age of Gunpowder Empires 1450-1800. Washington, DC: American Historical Association,1989.
18. North, D. Institutions, institutional change and economic performance. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
19. Pogosyan V. Change and Variability of Phenomena in Complex Social Systems // Wisdom. 2019. Vol. 13(2), Pp. 95103. DOI: https://doi.org/10.24234/wisdom.v13i2.276
20. Pogosyan V. Philosophies of Social Behavior Research: Meta-Analytic Review // Wisdom, 2018. Vol. 11(2), Pp. 85-92. DOI: https://doi.org/10.24234/wisdom.v11i2.212
21. Polanyi K. The Great Transformation: The Political and Economic Origins of Our Time, Boston, MA: Beacon Press, 2001.
22. Rostow W. Politics and the Stages of Growth. London: Cambridge University Press, 1971.
23. Shmitter Ph. The Consolidation of Democracy and Representation of Social Groups // American Behavioral Scientist, 1992. Vol. 35. Pp. 422-449.
24. Stiglitz J. The Ideological Crisis of Western Capitalism. Project Syndicate, July 6, 2011. Available at: http://www.project-
syndicate.org/commentary/stiglitz140/Engl ish
Concept of modernization as an global
ideologeme: the flaw of social theory Pogosyan V.G.
Russian State Social University The problem of global societal transformations is examined through the prism of the theoretical foundations of the implemented transformation programs and institutional reorganization. The inconsistency of the classical theory of modernization as an instrument of cognition of social reality is confirmed because of the immanent heuristic problems of theory. The fact of reformatting the theoretical construct into an actively used ideology in the framework of information wars is determined. The ideological bias of the theoretical postulates underlying the modernist paradigm is revealed. An alternative interpretation of the concept existing in the mainstream of science is proposed within the framework of the civilizational paradigm. Keywords: society, modernization, transformation, civilization, paradigm, social institutions, sociocultural specificity. References
1. Beck W. Risk Society. On the way to another Art Nouveau. M: Progress Tradition, 2000.
2. Bourdieu P. Sociology of politics. M .: Socio -
Logos, 1993.
3. Weber M. Protestant ethics and the spirit of
capitalism // Selected works. M .: Progress, 1990.
4. Kulinchenko V.A., Kulinchenko A.V. On the
spiritual and cultural foundations of modernization of Russia // Policy. Political research. 2003. No. 2. S. 150-156.
5. Poghosyan V. G. Social modernization: survival strategy. Monograph. - M.: INION RAS, 2008.
6. Poghosyan V.G. Criticism of the West-Centric
Model of Socio-Economic Modernization // Economic Journal. 2008. No. 3 (13). S. 171 -185.
7. Poghosyan V.G. Intercivilizational borrowings: traditions and innovations in the historiosophical discourse / in the book: Civilization: from local to global City. Collective monograph. Ser. "Person. The culture. Civilization". Donetsk: DNTU, 2008.S. 99-121.
8. Poghosyan V.G. Modernization in the discourse of historical sociology // Bulletin of Moscow University. Series 18. Sociology and Political Science, 2009. No. 4. P. 81-96.
9. Buchanan P.J. The Death of the West. How
Dying Populations and Immigrant Invasions Imperial Our Country and Civilization. N.Y .: St. Martin's Press. 2003.
10. Danilevskii, N. Russia and Europe: The Slavic World's Political and Cultural Relations with the Germanic-Roman West. Bloomington: Slavica Publishers, Indiana University. 2013.
11. Frank A.G. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. Berkeley: University of California Press, 1998.
12. Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 2004.
13. Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven: Yale University Press, 2006.
14. Koslowski P. Methodology of the Social Sciences, Ethics, and Economics in the Newer Historical School. From Max Weber and Rickert to Sombart and Rothacker, Berlin-Heidelberg: Springer Verlag, 1997.
15. Latham M.E. Modernization as Ideology: American Social Science and 'Nation Building' in the Kennedy Era. Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 2000.
16. Leibenstein H. General X-Efficiency Theory and Economic Development. New York Oxford University Press. 1978.
17. McNeill W. The Age of Gunpowder Empires 1450-1800. Washington, DC: American Historical Association, 1989.
18. North, D. Institutions, institutional change and economic performance. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
19. Pogosyan V. Change and Variability of Phenomena in Complex Social Systems // Wisdom. 2019. Vol. 13 (2), Pp. 95-103. DOI: https://doi.org/10.24234/wisdom.v13i2.276
20. Pogosyan V. Philosophies of Social Behavior Research: Meta-Analytic Review // Wisdom, 2018. Vol. 11 (2), Pp. 85-92. DOI: https://doi.org/10.24234/wisdom.v11i2.212
21. Polanyi K., The Great Transformation: The Political and Economic Origins of Our Time, Boston, MA: Beacon Press, 2001.
22. Rostow W. Politics and the Stages of Growth. London: Cambridge University Press, 1971.
23. Shmitter Ph. The Consolidation of Democracy and Representation of Social Groups // American Behavioral Scientist, 1992. Vol. 35. Pp. 422-449.
24. Stiglitz J. The Ideological Crisis of Western Capitalism. Project Syndicate, July 6, 2011. Available at: http://www.project-syndicate.org/commentary/stiglitz140/Engli sh
