CC BY
460
23. Фуко, М. Что такое автор? [Текст] / М. Фуко // Современная литературная теория. Антология. - М. : Флинта; Наука, 2004. - С.70-91.
24. Хайдеггер, М. Время и бытие [Текст] / М. Хайдеггер. - М. : Республика, 1993. - 448 с.
25. Хализев, В.Е. Теория литературы [Текст] / В.Е. Ха-лизев. - М. : Высш. шк., 2000. - 398 с.
26. Щирова, И.А. Текст и интерпретация : взгляды, концепции, школы [Текст] / И.А. Щирова, З.Я. Ту-раева. - СПб. : Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. - 156 с.
27. Rosch, E. Family Resemblances : Studies in the Internal Structure of Categories [Text] / E. Rosch, C.B. Mervis // Cognitive Psychology. - 1975. - № 3. - P. 533-605.
УДК 81.00 ББК 81.00
С.Н. Плотникова
концепт и концептуальный АНАЛИЗ как лингвистический метод изучения социального интеллекта
В статье представлен новый взгляд на лингвистическую концептологию как дисциплину, направленную на изучение социального интеллекта. Дается определение концепта и концеп-тосферы, разводятся концепт и понятие, языковая и научная картины мира. Выявляется сущность человека как концептоносителя: укорененность концептов в его собственном «телесном» сознании и вхождение этих концептов в единый с другими людьми социальный интеллект.
Ключевые слова: концепт; концептуальный анализ; лингвистическая концептология; концепт vs понятие; языковая картина мира vs научная картина мира; концептосфера; концеп-тоноситель; социальный интеллект
S.N. Plotnikova
conceptual analysis as a procedure for the study OF SOCIAL INTELLECT
By illustrating the diverging theoretical approaches and procedures possible within the linguistic study of concepts, the article reveals the contribution this discipline offers to the study of social intellect. A new definition of concept and concept sphere is given; a natural language concept is distinguishedfrom a scientific concept, and natural language world view is distinguishedfrom scientific world view. There is also an inquiry into the interrelation between the concepts instantiated in the brains of concept possessors and those grounded in their common social intellect.
Key words: concept; conceptual analysis; linguistic study of concepts; natural language concept vs scientific concept; language world view vs scientific world view; concept sphere; possessor of con-
cept; social intellect
Два последних десятилетия ознаменовались в отечественной лингвистике многочисленными исследованиями концептов и появлением в связи с этим новой специальной дисциплины - лингвистической концептологии. Несмотря на все более возрастающее количество работ в этой области, до сих пор остаются разногласия в вопросе о том, что представляет собой концепт в его лингвистическом понимании. Данная статья посвящена анализу некоторых спорных проблем, касающихся базовых положений лингвистической концептологии.
Прежде всего, необходимо обратиться к истокам лингвистической концептологии. Безусловно, их следует искать в трудах Э. Сепира и Б. Уорфа, которые также сформулировали глубинную сущность языковой картины мира (не употребляя данного термина). Совершенно не случайно, что теория концептов и теория языковой картины мира в современной лингвистике зачастую перекликаются и перетекают друг в друга: они изначально возникли в рамках единой научной концепции.
В русских переводах трудов Сепира и Уорфа английский термин «concept» переводится
© Плотникова С.Н., 2012
как «понятие», что создает определенную путаницу, поскольку в русском языке существует и термин «концепт»; как раз он был бы более уместным в свете того, что воззрения Сепира и Уорфа легли в основу современной лингвистической концептологии. Поэтому, излагая взгляды Сепира и Уорфа, я буду употреблять термин «концепт».
Э. Сепир считает концепты такими же объективно заданными и универсальными для всех языков, как и ситуации во внешнем мире. Он указывает, что окружающий мир, подлежащий выражению, один и тот же для любого языка. Существует некий единый опыт
- некое восприятие, впечатление, наблюдение, т. е. некое «реальное содержание», которое нужно выразить. Например, падает камень, и это реальное восприятие, реальное содержание нужно выразить на каком-либо языке. Почти все люди на земле - объясняет Сепир, - наблюдающие за падением камня, непроизвольно осмысливают это явление посредством двух концептов - «камень» и «падение». Специфика разных языков появляется, по его мнению, не на уровне концептов, а на уровне языковых форм, например, в английском языке необходимо указать с помощью артикля определенный это камень или неопределенный, в немецком языке камню присваивается мужской род, а во французском
- женский [Сепир, 2003, с. 153-154].
Уникальность языковой картины мира, по Сепиру (напомню, что сам он этого термина не употреблял), заключается не столько в концептуальной, сколько в формальной области, когда каждый язык присваивает сообщению о внешнем мире дополнительные специфические содержания, заключенные в языковых формах, и эти самобытные формы пересоздают, переструктурируют внешний мир, соответственно, миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками.
Из этих положений Сепира и вытекает современное понимание языковой картины мира как продукта языкового сознания, внедряющего в действительность структурносемантическое членение, уникальное для каждого языка, а также понимание языковой картины мира как особой категоризации действительности при помощи языка.
Внимательное прочтение Сепира заставляет задуматься, правы ли те лингвисты, которые, разделяя концептуальную и языковую картины мира, считают концептуальную картину шире языковой, утверждая, что языковая картина входит в концептуальную как ее часть. Если вдуматься в пример Сепира, то становится очевидным обратное: концептуальная картина мира (представление в сознании реальной ситуации / картины падения камня через концепты «камень» и «падение») при своем выражении средствами языка обогащается накладывающейся на нее языковой картиной мира, т. е. изначально заложенные, требующие вербализации концепты обогащаются в процессе этой вербализации дополнительными содержаниями - грамматическими значениями. Если уж различать две картины мира, то тогда нужно говорить, что языковая картина мира шире концептуальной, что она накладывается сверху на концептуальную картину, обогащая ее собой, но в то же время и поглощая ее, включая ее в себя, поскольку языковые средства нельзя оторвать от их концептуальной основы, оставив им лишь их чисто формальные, грамматические значения.
Итак, относительно спорной проблемы разграничения концептуальной и языковой картин мира представляется более логичным утверждать наличие единой языковой картины мира, объединяющей в себе как лексическую (концептуальную), так и грамматическую семантику того или иного языка.
То новое, что привносит Б. Уорф в сепи-ровское положение о пересоздании мира посредством языка, это перенесение акцента с анализа языковых форм на анализ концептов. Его можно считать основоположником концептуального метода изучения языковой картины мира, потому что он исследует уже не языковые формы, а собственно концепты, например, концепт «время», который в английском, немецком, французском, а также в других европейских языках имеет лишь незначительные различия, но является совершенно особым в языке индейцев хопи. В хопи время варьируется от человека к человеку, не допускает одновременности, количественно не может превышать единицу. Индеец хопи говорит не «я оставался пять дней», но «я уехал на пятый день». Поэтому в языке хопи не существует абстрактного концепта, подобно-
го английскому «time». Из этого Уорф делает вывод об относительности концептов, их языковой и культурной обусловленности [Уорф, 2003 а,б, с. 173, 214]. Именно это положение является основой основ современного подхода к культурным концептам, которые в современной концептологии мыслятся как особые, этноспецифичные, свойственные только данному языку и данной культуре.
Возвращаясь к вопросу о переводе термина «concept», считаю, что наличие в русском языке двух слов позволяет употреблять «понятие» для обозначения смысла как научного конструкта (например, «Солнце», «звезда» как астрономические понятия, «вода» как химическое понятие), а «концепт» - для обозначения смысла как культурного продукта определенного языкового сообщества, т. е. наивного смысла («солнце», «звезда», «вода» в их обыденном понимании).
Разграничение понятия и концепта позволяет отделить научный язык (метаязык) от естественного языка и научную картину мира от языковой картины мира.
Переходя к проблеме определения концепта, следует выделить три аспекта, которые должны быть учтены в этом определении:
1) нейробиологическая сущность концепта;
2) ментальная сущность концепта; 3) тип языкового знака, репрезентирующего концепт.
Первые научные сведения о нейробиоло-гической сущности концепта были получены в середине XX в. Они подтвердили гениальное прозрение Ф. Ницше, которому принадлежит вошедшая в широкий обиход сентенция «Химия понятий и чувств», т. е. Ницше провидчески указывает на то, что понятия и эмоции формируются в мозге химическим путем. В 60-х гг. XX в. в нейробиологии было установлено, что сенсорные стимулы, идущие от предметов, достигая коры головного мозга, образуют узоры нейронов, или нейронные контуры, каждый из которых соответствует связанному с данным предметом концепту. Таким образом, был выявлен нейронный след, оставляемый предметом, его изображением или же обозначающим его языковым знаком.
Была также доказана биохимическая природа памяти: мнемонические отложения, или энграммы, располагаются вдоль нейронных контуров как результат изменения в структу-
ре молекул рибонуклеиновой кислоты; отсюда следует, что память, в том числе языковая память - это не просто ментальная функция, она имеет материальную основу, представляя собой общее свойство нервной ткани.
Открытия нейробиологов стимулировали лингвистическую мысль: возникла биологическая концепция языка, базирующаяся на идее телесного, воплощенного разума, разума-во-плоти (embodied reason), наиболее известными представителями которой являются Дж. Лакофф и М. Джонсон [1999]. Они пишут: «Любой мыслительный процесс, который вы осуществляете, используя концепты, требует, чтобы нейроструктуры вашего мозга реализовали этот мыслительный процесс. Из этого следует, что архитектоника нейросетей вашего мозга определяет, какие именно концепты вы имеете и, соответственно, какой тип мышления вы можете осуществлять» [Lakoff, 1999, p. 16 - здесь и далее перевод мой - С.П.].
Положение о нахождении концептов в мозге, их укорененности в нейроструктурах и нейросетях мозга лежит в основе данной концепции. Дж. Лакофф и М. Джонсон постоянно используют притяжательные местоимения: ваш мозг, ваше тело, ваши нейроны, ваша нервная система. Концепты трактуются ими как концепты именно данного конкретного человека, внедренные в эту плоть, в это, а не в иное тело. Их основной тезис состоит в телесности сознания. «Сознание по самой своей сути телесно, поскольку, чтобы мыслить, нам требуется тело, мозг» [Lakoff, Johnson, 1999, p. 4].
Концепты не воплощаются в мозге человека сами по себе; для формирования нейроструктур, соотносимых с концептами, требуются усилия данного человека. Лакофф и Джонсон подчеркивают, что концепты и концептуальные системы заучиваются нами, в связи с чем у нас нет свободы мышления, вернее, полной свободы мышления. Наши ресурсы ограничены, мы можем мыслить лишь в рамках уже внедренных в наш мозг концептов и концептуальных систем. Однако это не означает, что концепты у каждого человека свои, индивидуальные. Лакофф и Джонсон предостерегают об опасности упрощенной и даже примитивной трактовки разума, которой следует избегать тем, кто принимает их теорию. Они пишут, что, конечно, разум не пол-
ностью универсален, поскольку у разных людей концептуальные системы значительно варьируются. Но в то же время они подчеркивают общую универсальность разума, которая, как это ни странно звучит, также обеспечивается фактором его телесности. «Наша общая телесность обеспечивает общие стабильные истины» [Ibid. P. б]. Они критикуют постмодернистов (постструктуралистов) за тот образ человека, который они рисуют. Этот человек - полностью децентрализованный субъект, т. е. никому не подотчетный, для которого все смыслы условны, полностью релятив-ны и обусловлены чисто исторически, следовательно, не зависят от мозга и тела. Лакофф и Джонсон объясняют, что разум (ум) не просто воплощен телесно, но воплощен таким образом, что наши концептуальные системы основаны в очень большой степень на общих качествах наших тел и окружающей среды, в которой мы живем. В результате многое в концептуальной системе конкретного человека либо универсально, либо широко распространено во всех языках и культурах (вспомним, что об этом же пишет Э. Сепир, утверждая, что почти все люди на земле непроизвольно осмысливают одну и ту же реальную ситуацию в одних и тех же концептах).
Идею о принадлежности концептов конкретному человеку высказывает также Д.С. Лихачев, вводя термин «концептоноси-тель» [Лихачев, 1993]. В этом термине подчеркивается владение человеком концептами, присвоение им концептов, что созвучно с заучиванием концептов, по Лакоффу-Джонсону. Д.С. Лихачев называет взаимосвязанные совокупности концептов концептосферами. Он пишет: «Между концептами существует связь. Одна концептосфера может сочетаться с другой - скажем, концептосфера русского языка в целом, но в ней концептосфера инженера-практика, а в ней концептосфера семьи, а в ней индивидуальная концептосфера» [Там же. С. 5].
Термин «концептосфера» представляется более удачным, чем термины других авторов, такие как «концептуальная система», «концептуальная сеть», «концептуальный домен», «концептуальный кластер». На мой взгляд, термин «концептосфера», во-первых, четко передает «потусторонность» концептов, то, что они находятся в сознании, т. е. в
«потусторонней» полусфере, которая невидима «по сю сторону», в материальном мире. Во-вторых, этот термин объясняет топологию концептов, их размытость, туманность, расплывчатость их границ. Концепты представлены в этом термине в виде топологической модели сферы, вселенной, воздушного пространства, звездного скопления, звездной туманности. Это соответствует идее Ю.С. Степанова [2001] о «парении» концептов. «Парение» концептов предполагает их «воздушность», подвижность высшей сферы по отношению к нижней сфере; Ю.С. Степанов указывает, что концепты парят над словами и вещами, производя их синонимизацию.
Возвращаясь к проведенному мною выше разграничению научного понятия и языкового концепта, можно сказать далее, что парение свойственно концептам, но не понятиям. Концепты не «прибиты», не прикреплены намертво к словам, они подвижны относительно слов, парят над ними, что создает смысловую размытость, свойственную естественному языку. Для научного языка подобная размытость является недостатком: научные понятия должны быть строгими, непарящими, прикрепленными к своим терминам.
Модель сферы для описания концептов удачна также по той причине, что в сфере могут находиться и другие, малые сферы (подобную пространственную иерархию и включенность не допускает, в частности, модель концептуальной сети). Д.С. Лихачев постулирует в своем определении наличие групповых и индивидуальных концептосфер внутри общей концептосферы языка. Раз они находятся внутри, то, следовательно, общекультурный конвенциональный характер концептов сохраняется и на групповых, и на индивидуальных участках концептосферы языка, что соответствует идее Лакоффа-Джонсона об универсальности разума, довлеющей над индивидуальными различиями в усвоении концептов.
Итак, термин «концептосфера» следует признать наиболее удачным из группы вышеперечисленных терминов-синонимов для обозначения сорасположенности, соседства и иерархии концептов в «телесном» сознании, т. е. в мозге на нейробиологическом уровне. Для образного представления концепта и концеп-тосферы на этом уровне можно применить метафору ткани с выбитым на ней цветоч-
ным рисунком. Ткань покрыта разными цветами, каждый из них различим сам по себе, но в то же время они незаметно переходят друг в друга. Точно также и нервная ткань покрыта соцветиями нейронов, нейронными контурами, соотносимыми с отдельными концептами; каждый такой контур четко различим, но в то же время границы между ними размыты, они перетекают друг в друга, концепты постепенно переходят в соседние концепты, а также в концепты верхнего и нижнего уровня иерархии в пределах своей концептосферы. И вытканные рисунки на ткани, и нейронные контуры на нервной ткани не имеют собственного существования, они и есть сама ткань; и ткань, и узоры на ней имеют одну и ту же материальную основу. Таким образом, нейробиологическая сущность концепта состоит в том, что он являет собой некий узор нервной ткани, особую нейроструктуру мозга, уникальное соединение нейронов, выделяемое с помощью специального оборудования как специфический нейронный след, или контур.
Хотя называть совокупность взаимосвязанных концептов концептосферой представляется наиболее правильным, тем не менее, вполне уместно называть ее и концептуальной системой, и концептуальной сетью, и концептуальным доменом, и концептуальным кластером. Однако вряд ли терминологически обоснованно считать совокупность концептов се-миосферой, поскольку «семио-» относится к знаку в целом, и к означающему, и к означаемому. Концепт же являет собой лишь означаемое, на что указывает еще Ф. де Соссюр. Он изображает языковой знак при помощи рисунка из двух накладывающихся друг на друга полусфер, нижняя полусфера - это означающее языкового знака, а в верхнюю полусферу Соссюр помещает иногда означаемое, иногда концепт (понятие в русском переводе). Все эти термины вначале определены нечетко; в частности, относительно означающего постулируется одновременно, что оно носит психический характер и является акустическим образом, а не материальным звуком [Соссюр, 2GG6, с. 77], и что оно представляет собой звуковой и графический материал.
Последнее определение далее основательно фундируется Соссюром в его принципах линейного характера означающего и измен-
чивости знака. Относительно линейности означающего он пишет: «Означающее, будучи свойства слухового (аудитивного), развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно представляет протяженность, и б) эта протяженность лежит в одном измерении: это линия. <...> В противность зрительным (визуальным) означающим (морские сигналы и т. п.), которые могут одновременно состоять из комбинаций в нескольких измерениях, акустические означающие располагают лишь линией времени; их элементы следуют один за другим, образуя цепь. Это их свойство обнаруживается воочию, как только мы переходим к изображению их на письме, заменяя последовательность во времени пространственной линией графических знаков» [Там же. С. 8081].
Относительно изменчивости знака Соссюр пишет: «Произвольность его [языка] знаков теоретически обосновывает свободу устанавливать любое отношение между звуковым материалом и идеями. Из этого следует, что оба элемента, объединенные в знаке, живут совершенно в небывалой степени обособленно и что язык изменяется, или, вернее, эволюционирует под воздействием всех сил, могущих повлиять либо на звуки, либо на смысл» [Соссюр, 2006, с. 85].
Поскольку по поводу означающего как психического образа у Соссюра имеется лишь краткое упоминание, а относительно материальности означающего, его материальной сущности как звуковой или графической последовательности он высказывается пространно, следует принять именно это, последнее, определение означающего.
Ясные и четкие положения основоположника современной лингвистики ведут к выводу о том, что если употреблять термин «се-миосфера», то под ним следует подразумевать сферу знаков, т. е. лексическое или грамматическое поле, а не сферу одних лишь означаемых (концептосферу).
Концепты - это не просто нейроструктуры мозга; это смыслы, закрепленные за определенными комбинациями нервных клеток -нейронов. Термин «смысл» синонимичен термину «концепт». Они находятся в круговых отношениях, т. е. определяются один через другой; в то же время «смысл» более широкий
термин, чем «концепт», он может относиться и к другим ментальным образованиям, например, к пропозиции, которая представляет собой смысл предложения.
Концепт - особый смысл, а именно: смысл, стоящий за номинативным языковым выражением; это базовое определение принадлежит Э. Гуссерлю. Он вводит термин «схватывание мира»: люди схватывают мир в познании и приводят его к понятиям (концептам) и пропозициям, т. е. к «номинативной и пропозициональной мысли». Вместо термина «понятие» Гуссерль впоследствии стал употреблять термин «ноэма» (от nominative).
Согласно Гуссерлю, слова и комплексы слов должны считаться именами, когда они выражают номинативный акт сознания, т. е. когда они представляют субъект высказывания. Лошадь, букет цветов, дом, построенный из песчаника, открытие заседания рейхстага -все это имена соответствующих понятий (концептов). Пропозициональные акты основаны на предикации, т. е. на связи субъекта высказывания и его предиката - того, что конкретно говорится о данном субъекте (Лошадь - серая; Букет цветов завял).
Какие же когнитивные акты первичны -концептуальные (номинативные) или пропозициональные (предикативные)? Что возникает в сознании первым - концепты или пропозиции? Что образуется из чего? По Гуссерлю, пропозиции первичны. Понятия (концепты) возникают как седиментация (осадок) пропозиции, т. е. пропозиция, сокращаясь, производит из себя концепты. Как указывает Гуссерль, деятельность сознания включает преобразования пропозициональных и вообще синтетических материй в номинативные; пропозиции (суждения) седементируются в концепты; синтетические, сложные пропозиции и концепты расчленяются на более простые [Гуссерль, 2001].
Все эти положения являются аксиомами современной логики. Так, в книге долгие годы преподававшего на философском факультете МГУ Е.К. Войшвилло «Понятие как форма мышления» находим базовые определения, которые зачастую изобретаются заново в лингвистической концептологии. Например, на занимающий лингвистов вопрос о том, что такое смысл и как смысл соотносится с понятием (концептом), дается ответ полностью по
Гуссерлю: «Смыслы знаков-имен - это понятия. Смыслы повествовательных предложений - суждения» [Войшвилло, 2007, с. 9].
Многие положения лингвистической кон-цептологии, авторами которых цитируются те или иные лингвисты, на самом деле являются давно известными и доказанными в логике. В частности, это относится к положению о том, что концепт может быть выражен самыми разными языковыми средствами. Е.К. Войшвил-ло разъясняет это более четко, чем некоторые лингвисты: «Понятие не является чем-то неразрывно связанным с определенным словом. Оно представляет собой какое-то самостоятельное мысленное образование. «Быть значением слова» - это двухместный предикат, «быть понятием» - одноместный» [Войшвил-ло, 2007, с. 89].
Многое, над чем бьется современная лингвистическая мысль, анализируя концепты, уже хорошо разработано в логике, в частности, определение структуры концепта, выделение его признаков, установление видов отношений между концептами, обобщение и деление концептов.
Один из основателей логики, философ XIX в. Х. Зигварт определяет понятие и методику его анализа следующим образом. Понятие, как феномен мышления, логически тождественно самому себе: оно должно быть мыслимо как именно это, а не какое-либо иное (А есть А). То, что мы представляем в различные времена, или под различными именами, или в различных сочетаниях, не есть что-либо двоякое, а одно и то же, что лишь представляется дважды или многократно. Каждое понятие - это совокупность признаков, определений, соответствующих свойствам обозначаемой им вещи, например, «снег» обозначает не неразложенный образ, а белую, рыхлую, холодную, падающую с неба и т. д. вещь, и общее название, следовательно, становится сразу же совокупностью свойств.
Переходя на формальный язык, Зигварт пишет, что если А содержит признаки понятия с, d, е и производные определения £, g, ^ то относительно содержания данного понятия следует утверждать, что если нечт. е. А, то оно есть с, d, е, £, g, ^ т. е. каждое понятие есть совокупность своих признаков. Таким образом, понятие определяется как мысль о вещи, рассматриваемой со стороны ее существенных
признаков. Понятие, собственно, и выделяет в вещи существенные признаки, поэтому в логическом отношении оно отличается от возникшего в естественном течении мышления представления своим постоянством, не ведающей исключений неизменной определенностью и надежностью и общезначимостью своего словесного обозначения [Зигварт, 2008].
Применяя эти положения к лингвистическому анализу концептов, следует учитывать, что концепт занимает собой не все означаемое номинативного знака целиком, а лишь его часть. Означаемое надстраивается над означающим как равнобедренный треугольник (семантический треугольник Огдена-Ричардса), одной его стороной является концепт, а другой - денотат, т. е. обобщенный образ всего множества вещей, которые могут именоваться данной языковой единицей в силу ее конвенционального языкового значения.
Как и в логическом анализе понятия, в лингвистическом анализе концепта выделяются его признаки (концептуальные признаки), которые отражают наиболее существенные свойства соотносящегося с ним денотата. Таким образом, в концепте репрезентируется и познается некий денотат, поскольку структура концепта (его членение) отражает структуру денотата (предмета или феномена), его устройство, его свойства, качества, характеристики.
Теперь можно дать обобщенное определение концепта. Концепт - это нейроструктура мозга, с помощью которой в сознании возникает идеальное образование - номинативный смысл, служащий ментальным репрезента-том неопределенного множества конкретных предметов или абстрактных феноменов одного и того же рода и обозначенный номинативным языковым выражением.
Интерес к одному и тому же объекту - понятию / концепту - двух разных наук, философии и лингвистики, поднимает вопрос о причинах столь тесного междисциплинарного сближения. Лингвисты давно уже ведут исследования на стыке с литературоведением, психологией, культурологией, политологией, социологией, а в последние два десятилетия формирующаяся новая дисциплина, лингвистическая концептология, сблизила лингвистику и с философией. Чем же, собственно, лингвистика может помочь философии, какие ее задачи
она способна решить с помощью своих методов и своего эмпирического материала - естественного языка? На мой взгляд, лингвистическая концептология способна внести значительный вклад в осмысление того, что представляет собой социальный интеллект.
В начале XX в. философ Р. Карнап поставил перед философией новую задачу - описание логического построения мира, а именно: создание конструкционной системы понятий, которая бы вскрыла, как устроена сама реальность, как в ней связаны предметы, свойства, процессы, отношения, в какие сферы родства они входят. В качестве метода обнаружения логического строения мира Карнап предлагает выведение множества производных понятий из ограниченного количества базовых понятий. Он пишет: «В этой системе понятия должны шаг за шагом выводиться из определенных исходных понятий, конструироваться таким образом, чтобы в итоге получилось разветвленное дерево понятий, в котором каждое понятие занимает свое определенное место. Утверждение о том, что такое выведение всех понятий из небольшого числа исходных понятий возможно, представляет собой главный тезис конструкционной теории, который отличает ее от всех других предметных теорий» [Карнап, 2006, с. 82].
Какая же цель при этом преследуется? Та же самая, о которой говорят Дж. Лакофф и М. Джонсон, доказывая, что хотя концепты укоренены в конкретных людях, конкретных сознаниях, разум, тем не менее, универсален. Р. Карнап считает, что его метод сведения одних понятий к другим докажет существование единого для всех людей объективного мира на основе существования единой логики понятий / концептов, которую и можно, в современных терминах, назвать социальным интеллектом.
Что касается конкретных понятий и, соответственно, конкретных предметов, то их классификация и определение сфер их родства не составляет труда. Однако относительно изучения абстрактных понятий возникают трудности, и именно здесь на помощь философии приходит лингвистика с ее анализом концептов. Во всем, уже значительном, массиве исследований, посвященных концептам, мы найдем лишь единицы, в которых анализируются конкретные концепты, да и то они,
ги, 2GG1. - Т. З (1). Логические исследования. Т II (1). - 471 с.
3. Зигварт, Х. Логика [Текст] I X. Зигварт. - М. : Территория будущего, 2GG8. - Т. 1. Учение о суждении, понятии и выводе. - 4б4 с.
4. Карнап, Р. Логическое построение мира [Текст] I Р. Карнап II Журнал «Erkenntnis» («Познание»). Избранное. - М. : Территория будущего, Идея-пресс, 2GG6. - С. 75-94.
5. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка [Текст] I Д.С. Лихачев II Известия РАН. Сер. литры и языка. - 1993. - Т. 52, № 1. - С. 3-9.
6. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла [Текст] I Ф. Ницше. - М. : Эксмо, 2Gg6. - 848 с.
7. Сепир, Э. Грамматист и его язык [Текст] I Э. Сепир II Языки как образ мира. - М. : АСТ; СПб. : Terra Fantastica, 2GG3. - С. 139-156.
8. Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики [Текст] I Ф. Соссюр. - М. : КомКнига, 2006. - 256 с.
9. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры [Текст] I Ю.С. Степанов. - М. : Академический Проект, 2001. - 990 с.
10. Уорф, Б. Отношение норм поведения и мышления к языку [Текст] I Б. Уорф II Языки как образ мира. - М. : АСТ; СПб. : Terra Fantastica, 2003a. -С. 202-219.
11. Уорф, Б. Наука и языкознание : о двух ошибочных воззрениях на речь и мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, как слова и обычаи влияют на мышление [Текст] I Б. Уорф II Языки как образ мира. - М. : АСТ; СПб. : Terra Fantastica, 20036. - С. 92-106.
12. Lakoff, J. Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and its Challenge to western Thought [Text] I J. Lakoff, M. Johnson. - N.Y. : Basic Books, 1999. -624 p.
УДК 81.119
ББК 80.имп84
З.Г. Прошина
динамика развития английского ЯЗЫКА в его региональных вариантах
В статье рассматривается легитимность статуса региональных вариантов английского языка пользователей, для которых он не является родным; отмечены основные отступления от британского и американского стандартов и поставлен вопрос о совпадениях некоторых тенденций развития языка в разных социолингвистических условиях, что свидетельствует не только о диверсификации, но и определенной конвергенции языкового развития.
Ключевые слова: вариант языка; норма; плюрицентричность; дивергенция; конвергенция; девиация; трансференция языковых признаков
Z.G. Proshina
DYNAMICS OF ENGLISH DEvELOpEMENT IN ITS LOCAL vARIETIES
The article discusses the legitimacy of non-native English varieties, highlights major deviations from the British and American standards, and raises the issue of some developmental trend coinci-
как правило, умышленно абстрагируются исследователем (например, изучается не концепт «напитки», а концепт «распитие напитков»).
Общая направленность лингвистической концептологии - это выяснение содержания тех или иных абстрактных концептов в том или ином языке. Результатом является построение / конструирование абстрактных денотатов, т. е. познание абстрактных феноменов действительности (познание того, что являют собой для носителей данного языка «любовь», «ненависть», «красота», «непонимание», «власть» и другие абстрактные сущности).
Таким образом, поставленная в философии «конструкционная проблема реальности» как проблема теории познания находит свое постепенное решение в современной лингвистической концептологии, которая создает все более полное представление о социальном интеллекте, познающем определенную реальность, определенный мир.
Библиографический список
1. Войшвилло, Е.К. Понятие как форма мышления : логико-гносеологический анализ [Текст] / Е.К. Войшвилло.- 2-е. изд. - М. : Изд-во ЛКИ, 2007. - 240 с.
2. Гуссерль, Э. Собрание сочинений [Текст] / Э. Гуссерль. - М. : Гнозис, Дом интеллектуальной кни-
