CC BY
217
КОНЦЕПТ «ДЕРЕВО» В СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ И ПОЭЗИИ A.C. ПУШКИНА
Н.А. КРАСС
Кафедра русского языка и методики его преподавания Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, 117000 Москва, Россия
В статье дается сравнительная лексико-семантическая характеристика концепта «дерево» в поэзии A.C. Пушкина и славянской мифологии, анализируются причины совпадений в описаниях, относящихся к комплексу «дерево».
Каждая национальная литература имеет свою систему устойчивых образов, которые, варьируясь, приобретают общенациональное распространение и характерные черты. Природные явления особенно хороши для исследования универсалий. Сам A.C. Пушкин указывал: «Климат, образ правления, вера дают каждому народу свою особенную физиономию, которая более или менее полно отражается в поэзии» /6, с.238/. Не случайно, на наш взгляд, слово климат стоит у Пушкина на первом месте: природа на протяжении времени остается статичной, что накладывает родовой отпечаток на менталитет того или иного народа. При этом, о чем бы ни хотел сказать поэт, ничто не заменит ему образа, взятого из природы, поскольку «поэзия в новое время выполняет отчасти ту функцию, которую в древности выполняла мифология - представлять мир, создаваемый человеком в его гармонии с природой» /10, с.40/.
Внутри группы языкового материала, где нашли отражение мифы и мифологемы, особо выделяются общеславянские мифы о деревьях и растениях, которые также наиболее часто поэтизируются и в русской лирике и, как указывал Н.Г. Комлев, в языке каждого народа имеют семантическое своеобразие /4, с. 118/.
Дерево является одним из основных элементов традиционной картины мира. Корни обожествления деревьев лежат в мифах, остатки которых продолжают жить, воплощаясь во фразеологизмах, пословицах, поэтических метафорах. Дерево в славянской мифологии и культуре занимает одно из ведущих мест. С.А. Есенин в «Ключах Марии» гениально подметил смысл представлений русских о древе жизни: «Все от Древа - вот религия мысли нашего народа... То, что музыка и эпос родились вместе через знак древа, заставляет нас думать об этом как не о случайном факте мифического утверждения, а как о строгом вымеренном представлении наших далеких предков» /2, с.35/.
Образ дерева - одно из величайших изобретений человека. Он определил структуру всех мифологических систем. Вертикальная структура
дерева сложилась из трех частей: нижней (корни) средней (ствол) и верхней (ветви). Они помогли сформировать в воображении древних космические зоны (Земля - Небо, Земля - Преисподняя), а также противоположности (огонь - вода, прошлое - настоящее, день ночь) и троичные единства (предки - современники - потомки; голова - туловище - ноги и т. д.). Дерево и его символы стали инструментом в постижении взаимосвязей противоположностей, а также средством познания мира и себя как его частицы. Важнейшим аспектом мифологии дерева является его устойчивая соотнесенность с человеком.
В поэзии A.C. Пушкина часто повторяющимися лексическими единицами являются липа, дуб, клен, сосна. Значительная роль отводится концептам этих деревьев и в славянской мифологии.
Липа - это дерево, почитаемое во всех славянских традициях как святое: его запрещалось срубать или наносить ему вред. Это дерево считалось счастливым. Его не боялись держать возле домов и сажать на могилах. Говорили также, что хорошо заснуть под липой. В славянской мифологии липа связана с рядом архаических сюжетов. У русских, например, бытовала легенда о липе, выросшей в три ствола из одного корня: говорили, что в этом месте некогда прохожий изнасиловал и убил девушку, из колена которой и выросло дерево, оберегаемое местными жителями. У восточных и западных славян существовали легенды, согласно которым липа прикрыла своими ветвями Богородицу с маленьким Христом во время их бегства в Египет, после чего липа стала считаться деревом Богородицы /8, с.283/. Липа широко представлена в легендах о деревьях, обладающих исцеляющими свойствами. Считалось также, что это дерево помогает сохранить целомудрие и спасает от рождения внебрачного ребенка. В заговорах липа однозначно воспринималась как Мировое дерево, как женская его ипостась.
В поэзии А. С. Пушкина липа описана как дерево памяти, хранитель прошлого, источник вдохновения, размышления (липы престарелы; липовые сени, всегда любезные моей свободной лени; люби ...прохладу лип и кленов шумный кров - они знакомы вдохновенью; под сенью липовых аллей он думал...) Эта обращенность к прошлому объясняется и тем, что липа -дерево, которое живет долго, а поэтому само помнит старину. Запах - и тенистость липы как бы погружают в темную глубину памяти. Насыщенный же запах, аромат ассоциируются с умом, наполненным эмоцией и ностальгией. Архетип же тени, по К. Юнгу, рассматривается как другая сторона души, выражение бессознательной ее части.
Но истинно Мировым деревом считался у славян дуб. Посвящался он богу грома и молнии Перуну. В священных рощах в честь божества зажигали вечный огонь, поддерживаемый древесиной дуба. В одной из апокрифических повестей о создании вселенной упоминается о железном дубе «еже есть первопосажден», на котором держится вода (= воздушное море, небо), огонь (= пекло, ад) и земля, а корень его стоит на силе божией... Для белорусов дуб тоже был «божественным деревом». Отсюда возникли идеи о небезопасности рубить священное дерево. Так, до XIX века у
жителей Минской губернии бытовала легенда о древнем дубе, который приносил несчастье тому, кто ударит по нему топором. А когда его все-таки срубили по приказанию владельца, то упавший дуб раздавил всех рубивших его, а после целую неделю была буря, с громом и молнией, причинившая много бед.
Почитание дубов у восточных славян сохранилось вплоть до XVII, а кое-где и до XIX века (первые упоминания датируются X веком). Этому дереву приписывалась особая целительная сила. Он был способен, к примеру, по мнению славян, унимать зубную боль, если покусать больным зубом дубовое дерево. А в заговорах этот мотив косвенно соотносился с Мировым деревом: «На сінім моры стаіць дуб зялены на тым дубе залатая кара, сярэбраная, там гулялі царанягы, паняняты. Настасі цемеены зуб атнімалі, пад залатую кару, сярэбранаю схавалі» /3, с. 13/.
А. Н. Афанасьев тоже отмечает, что славянский дуб совершенно соответствует образу скандинавской ясени: «На нем держатся три великие мира - небо, земля и ад, на ветвях его гнездятся молниеносные птицы, а у корня лежит страшная змея, наконец, при этом дереве текут живые источники и обитают вещие девы» /1, с. 153/. Из этих свидетельств совершенно очевидно, что в славянской мифологии дуб воплощает собою (и своими корнями и ветвями) представления о структуре мироздания.
Кроме того, в славянских сказках распространен мотив дерева - пути на небо. Герой русской сказки, например, лезет на дуб и по нему взбирается на небо. Следовательно, дуб у древних славян связан с культом предков. Подтверждает это и исследователь Л.Я. Штенрберг, который, изучив названия деревьев у разных сибирских народов, пришел к заключению, что в основе их лежит путь, дорога, а дерево и дуб, в частности, связаны с представлением о посреднике между мирами как средстве пути в мир предков и возвращения на землю /9, с.450 - 452/. Таким образом, в основе восприятия дуба как символа связи поколений в пространстве (здесь - там) и во времени (настоящее - будущее) лежит мифологема «Мировое дерево -пособник пути в мир предков». Интересно, что существовала в индоевропейском праязыке основа *pherkhou - pheru со значением дуб, лес. Эта основа не обозначала древесины, зато с ней связывались формы со значением гора, скала. Общеславянский бог грома *Регипъ связан с дубом и с горой. Это объясняется тем, что дуб, находящийся или произрастающий на вершине горы, притягивал к себе молнию.
Слова и выражения, описывающие концепт дуб в поэзии A.C. Пушкина, указывают на то, что данное дерево воспринималось поэтом так же, как и в мифологии, в качестве Мирового дерева, мудрого старца, символа неистощимости жизни и одновременно пристанища смерти (дуб в красоте надменной величался; уединенный патриарх лесов переживет мой век забвенный, как пережил он век отцов; стоит широко дуб над важными гробами, колеблясь и шумя; у лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том). Словосочетания характеризуют пространство, занимаемое дубом, по направлению вширь и ввысь, а движения дерева описаны через глаголы, указывающие на статику.
Заметим, что сближение старости и стоячего дерева в мифологии и поэзии A.C. Пушкина не случайно. Так, славянское слово съта-р (собственно стоящий) и одинаковое с ним по значению и корню сербское ста-ман могли означать не только «старый», но и «крепкий», «прочный» /5, с. 448 - 449/. Необходимо обратить внимание и на то, что еще К. Юнг в качестве одного из главных архетипов выделял архетип «мудрого старца», который являлся в культурах народов символом духа, значения, скрытого за хаосом жизни. Данный архетип может рассматриваться как вековая мудрость человечества или коллективное бессознательное и выступать в многочисленных образах. В русской культуре он воплотился в образ дуба, поскольку он существовал довольно длительное время и символизировал жизнь космоса, а также являлся символом бессмертия.
В отличие от дуба клен не имеет столь определенного семантического поля в мифологии и поэзии A.C. Пушкина, что объясняется тем, что в фольклорных традициях, связанных с древними языческими ритуалами, это дерево не играло столь значительной роли. Поэтические воззрения на это дерево в основном сложатся в XX веке. Поэтому в основе описания клена в поэзии A.C. Пушкина - внешние характерные черты этого дерева: высота, возраст и тенистость (древний, старый, темный ряд, тенисты, возносится до небосклона).
Из дикорастущих хвойных деревьев на русской территории распространены сосна и ель.
Сосна, хотя и отождествляется с негативно воспринимаемой елью, является в мифологии более светлым образом. Так, существует в двух вариантах легенда о происхождении сосны. По одной версии в сосну превратили боги прекрасную нимфу Питие, чтобы спасти от посягательств жестокого бога холодных северных ветров Борея. Так и осталась она с той поры с зеленой кроной на золотистом теле-стволе, только выступила на нем прозрачная смола - слезы нимфы. По другой версии, в сосну обратилась Питие, спасаясь от Пана, который с той поры носит на своей голове венок из сосновых веток в память о неразделенной любви. Считается, что и латинское название сосны Pinus происходит от имени этой нимфы Питие.
Название же сосна является общеславянским. Употребляющиеся для обозначения сосны названия choja (польск.), хвоя (бел., укр.) и др. восходят к праслав. *chvoja, chvojina, < *chvojb(K)a - «что-то острое, торчащее», «иголки, ветки, покрытые иглами», со временем стало обозначать определенное хвойное дерево.
Сосна, так же, как и ель, связывается зачастую с демоническим миром. На могиле семейства, которое погибло и было похоронено без отпевания в одной могиле, посадили по обычаю сосну, которая стала считаться заклятой /7 с. 182/. Сборища ведьм, шабаши устраиваются у заклятых сосен, на лысых горах; их, по поверьям, посещает сам Сатана. Сосны также могли выступать в роли «кладохранителей». А, как известно, места, где находили клады, считались и местами обитания нечистой силы, бесов.
Вечная зелень сосны могла переосмысливаться в отрицательном смысле (известно, что сосновые ветки клали в гроб с покойником) и в положительном. Согласно украинским поверьям, сосна вечно зеленая и всегда радостно шумит, потому что ее благословил Бог: когда делали крест, на котором собирались распять Иисуса Христа, древесина сосны оказалась непригодной ни для креста, ни для гвоздей.
За концептом сосна в поэзии A.C. Пушкина закрепляется негативная, связанная со смертью семантика. Неизменные понятия (слова), сопровождающие описание данного дерева, - глушь, тень, неподвижность, шум (в глуши не слышно было ни души, и сосны лишь да ели вершинами шумели; в тени густой угрюмых сосен; одна в глуши лесов сосновых давно, давно ты ждешь меня; пред ними лес, недвижны сосны в своей нахмуренной красе; густые; угрюмые; сосен вековых таинственное сени, шумя, на влажный мох склонили свои тени).
Подводя итог исследованию, можно сказать, что, концепт дерево в русской культуре, поэзии как ее части, и языке - основа для упорядочивания мышления, памяти, восприятия. Образы внешнего и внутреннего мира соотносятся с тремя уровнями дерева и выражаются в словах. Дерево схематизируется в сознании, в результате чего возникают различные символы. Совпадения в описаниях, относящиеся к одному концепту, в данном случае, к дереву, объясняются связью с повторяющимися стереотипными представлениями, в основе которых лежат первобытные образы и идеи. Другими словами, в глубине концепта скрывается его исконное, основное значение, которое чаще всего (хотя и не всегда) восходит к комплексу фольклорно-мифологических представлений. Образные ассоциации и оценки, закрепленные за словом, также могут носить универсальный характер.
Таким образом, проблема восприятия природы человеком напрямую связана с проблемой ментальности. Следовательно, путь изучения языка поэтических произведений как выразителя особой национальной ментальности является, на наш взгляд, актуальным и перспективным.
ЛИТЕРАТУРА.
1. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу / Репринтное издание 1866 - 1869г. М.Современный писатель, 1995. В 3-х т. -Т.2.
2. Есенин С. А. Ключи Марии. Собр. Соч.: В 5 т. - Т.5. М. 1979.
3. Замовы // Уклад. Г. А. Барташэвгч. Сер. БИТ. - Мн.: Навука i
тэхшка, 1992.
4. Комлев Н. Г. Слово в речи: денотативные аспекты. - М.: МГУ, 1992.
5. Потебня А. А. Слово и миф. - М.: Правда, 1989.
6. Пушкин А. С. Собр. Соч.: В 10 т. - М., 1976. Т.6.
7. Русский демонологический словарь. // Авт. и сост. Т.А. Новичкова. - СПб.:Петербургский писатель, 1995.
8. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. - М.:
Междунар. отношения, 2002.
9. Штенрберг Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии. -Л.: Наука, 1936.
10. Эпштейн М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной...»: Система пейзажных образов в русской поэзии. - М.'.Прогресс, 1990.
THE CONCEPT OF THE THEE IN THE SLAVONIC MYTHOLOGY AND
PUSHKIN'S POETRY
N.À.KRASS
Department of Russian language and Methods of its teaching Peoples’ Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya str., 6, 117198 Moskow, Russia
The comparative lexical and semantic characteristic of the concept of the tree in the Slavonic mythology and Pushkin’s poetry, as well as the analysis of reasons for the coincidence of descriptions appurtenant to the tree complex are given in the article.
