CC BY
113
Предикативность является признаком наивысшей ступени абстракции и отличает предложение от слова. Так, например: предложение «Дождь!» отличается от лексической единицы «дождь» тем, что позволяет модификации в реальность/ирреальность, а также обладает способностью относить информацию в план настоящего, будущего или прошедшего времени («Был дождь» - «Будет дождь» - «Идёт дождь») В ряду синтаксических конструкций «летящая птица», «полёт птицы» и «птица летит» - последняя обладает функциональным качеством - предикативностью. При этом, какой из главных членов будет субъектом суждения, а какой предикатом, очевидно, несущественно, поскольку, как справедливо утверждают логики, и подлежащее, и сказуемое могут быть как субъектом, так и предикатом суждения, в зависимости от контекста. Так, в предложении «Птица летит» как в ответе на вопрос «Что делает птица?», «летит» - предикат, но в предложении «Птица летит» при ответе на вопрос «Что летит?», «птица» - предикат [10, 34-47].
Следуя из вышеизложенного, можно сделать вывод что, понятие предикативности, являясь одновременно термином и логики и языкознания, обладает более широким значением, чем понятие предиката. Так как предикативность выходит за рамки традиционной грамматики и является экстралингвистическим термином.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Арутюнова Н. Д., Сокровенная связка. (К проблеме предикативного отношения) / Изв. АН СССР, Cер. ЛиЯ. 1980. Т. 39. № 4.
2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.
3. Вайсберг И. Weissberg J. Theoretische Grundlagen der deutschen Grammatik. Siegen, 2003.
4. Виноградов В. В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // ВЯ, 1954. № 1.
5. Виноградов В. В. Грамматика русского языка, Синтаксис. М., 1954. Т. 2.
6. Демьянков В. 3. Предикаты и концепция семантической интерпретации. (К проблеме предикативного отношения) / Изв. АН СССР, Сер. ЛиЯ. 1980. Т. 39. № 4.
7. Живова Г.Т., Грамматическое выражение предикативности в енисейских языках// Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск: «Наука», Акад. наук СССР сибирское отд. институт истории, филологии и философии. 1982.
8. Кибрик А. Е., Предикатно-аргументные отношения в семантически эргативных языках (К проблеме предикативного отношения) / Изв. АН СССР, Сер. ЛиЯ. 1980. Т. 39. № 4.
9. Стеблин-Каменский М. И. О предикативности // Вестник ЛГУ. 1956. № 20.
10. Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. Л., 1974.
11. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения, М., 1981.
12. Сусов И.П., Конфигурации с главным и зависимым ядром (на материале современного немецкого языка) // Сб. сообщений на научной конференции факультета романо-германской филологии и методического объединения преподавателей иностранных языков вузов ЦЧЭР. Воронеж, 1965.
13. Tesniere L. Elements de syntax strukturale. Paris, 1959.
14. Филлмор Ч. Дело о падеже / Новое в зарубежной лингвистике. М., 1981.
15. Шахматов А. А. Синтаксис рус. языка. 2-e изд. Л., 1941.
Е.В. Полякова
КОНЦЕПТ «ЧЕЛОВЕК» В ДУХОВНОМ КОДЕ КУЛЬТУРЫ
Интерес к человеку, к личности находит отражение во многих исследованиях, проводимых в различных областях знания: философии, психологии, социологии, лингвистики и других. Человек, в отличие от животного, обладает сознанием, в котором целенаправленно отражается окружающая действительность. Сознание позволяет человеку регулировать, координировать, оценивать деятельность и ее результаты. Другими словами, сознание - высшая функция мозга, свойственная только человеку, которая реализуется с помощью механизмов речи.
Человек - существо общественное, посредством социализации человек приобретает опыт, входит в определенную культуру, осваивая и одновременно присваивая способ мировидения
и поведения. В результате социализации формируется когнитивное, эмоциональное и поведенческое сходство человека с представителями определенной культуры, отличающее его от членов других культурных сообществ, т.е. в процессе социализации происходит трансляция культуры от одного поколения членов культурного сообщества к другим. «Национальное культурное пространство - это информационно-эмоциональное («этническое») поле, виртуальное и в то же время реальное пространство, в котором человек существует и функционирует и которое становится «ощутимым» при столкновении с явлениями иной культуры» [4, 68].
Каждый представитель того или иного лингвокультурного сообщества (ЛКС) обладает индивидуальным когнитивным пространством, набором коллективных когнитивных пространств тех социумов, в которые он входит, и когнитивной базой того сообщества, членом которого он является. Именно когнитивные структуры, формирующие когнитивные пространства и когнитивную базу и являются содержательной формой кодирования и хранения информации.
Феноменологические когнитивные структуры формируют совокупность знаний и представлений о феноменах экстралингвистической и собственно лингвистической природы, т.е. об исторических событиях, реальных личностях, законах природы, произведениях искусства и т.д. Лингвистические когнитивные структуры лежат в основе языковой и речевой компетенции, формируют совокупность знаний и представлений о законах языка, синтаксическом строении, лексическом запасе, фонетико-фонологическом строе, о законах функционирования его единиц и построении речи на данном языке. Лингвистические когнитивные структуры непосредственным образом участвуют в формировании языковой картины мира.
Фразеология бесспорно принадлежит языковой культуре лингвокультурного сообщества. Использование фразеологизмов связано с их реализацией в достаточно стереотипизированной форме в стандартных для данной культуры ситуациях речевого общения: именно в этом случае, являясь принадлежностью лексикона некоторой этнокультурной личности, фразеологизм может быть использован в общении, т.к. подразумевает аналогичное его наличие у другой личности. Если ФЕ входит в лексикон личности, то его использование связано уже с лингвокогнитивным уровнем, т.е. системой знаний о мире и образе мира, которые реализуются в данной культуре [5; 2]. Фразеология в большей мере, чем другие уровни языка, принадлежит языковой культуре, входит в когнитивную базу национального лингвокультурного сообщества и, следовательно, принадлежит национальному культурному пространству.
Национальная семиосфера пользуется различными кодами, которые обладают определенной спецификой по сравнению с аналогичным кодом в другой национальной культуре. Исследования А. Вежбицкой, Е.С. Яковлевой, А.Д. Шмелева и многих других убедительно это доказывают. Д.Б. Гудков отмечает большое количество случаев, когда коммуникативные сбои представителей разных лингвокультурных сообществ происходят из-за неоправданного перенесения стереотипных образов своей культуры в чужую культуру [2].
Б. Уорф пишет: «сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем. Этот поразительный вывод не так очевиден, если ограничиться сравнением лишь наших современных европейских языков... Системы этих языков совпадают в своих существенных чертах... Но это совпадение существует только потому, что все указанные языки представляют собой индоевропейские диалекты, построенные в основном по одному и тому же плану и исторически развившиеся из того, что когда-то давно было одной речевой общностью; сходство упомянутых языков объясняется, кроме того, тем, что все они в течение долгого времени участвовали в создании общей культуры, а также тем, что эта культура во многом, и особенно в интеллектуальной области, развивалась под большим влиянием латыни и греческого» [7].
Как отмечает В.В. Красных, к глубинным слоям культурного пространства относятся те представления, которые восходят к архетипическим, древнейшим представлениям, соотносятся с ними и представляют собой базовые оппозиции культуры. К числу таких оппозиций, соотносимых с архетипами, автор относит оппозиции «верх - низ», «далеко - близко», «хорошо - плохо», «свой - чужой», «много - мало», право - лево» и некоторые другие [3; 4]. Коды культуры универсальны по своей природе, так как с их помощью мир членится, категоризируется, структурируется
и оценивается. Выделяют шесть базовых кодов культуры: соматический; пространственный; временной; предметный; биоморфный и духовный [4].
Концепт «человек» является ключевым и наиболее существенным концептом для любой культуры. Лингвистические когнитивные структуры содержат огромный арсенал фразеологизмов, дающих образное воплощение представлений членов ЛКС как о себе самих, так и тех ценностных и эталонных представлениях о моральных и этических качествах человека, которые принимаются или отвергаются данной культурой.
Концепт «человек» входит в духовный код культуры и занимает в нем центральное место. Стереотипы образов, характеризующие человека и стереотипные ситуации, в которых человек может оказаться, фиксируются в духовном коде культуры. Фразеологизмы являются неотъемлемой частью культурного пространства как каждой отдельной личности, так и коллективного пространства целого национально-культурного сообщества.
Как совершенно точно отмечается исследователями, человек, в освоении мира прошел путь от самого себя к самому себе, т.е. через осознание самого себя человек пришел к описанию мира, экстраполируя свои знания о себе самом на окружающую действительность и одновременно осознание окружающего мира нашло отражение в описании человеком самого себя [3]. Наиболее яркое подтверждение этот тезис находит во фразеологии. Соматический код культуры служит для создания многих стереотипных образов, например, стереотипного образа неловкого человека: have (got) two left feet; one's fingers are all thumbs; butter fingers. В русском языке соматический код культуры значительно более широко, чем в английском, используется для эталонного представления «глупости»: голова еловая; голова садовая; дубовая голова (башка); дурья (мякинная) голова; голова (и) два уха; баранья голова; пустая голова (башка); чугунная голова. В английской языковой традиции для передачи значения глупости используются другие образы, построенные на иных кодах культуры: a slow coach - тугодум; a proper Charley - круглый, набитый дурак; a Simple Simon - простак; an easy (a soft) touch - простак, недотепа.
Голова в русском культурном пространстве ассоциируется с образом вместилища ума, с чем связано такое количество ФЕ, построенных на метонимическом переносе. Идея глупого упрямства передается стереотипным образом, построенном на соматизме «лоб» - медный лоб. Инвариант восприятия смелого, рискового человека в русской культурной традиции также связан с образом головы: буйная (бедовая) голова (головушка); горячая голова; отчаянная голова; шальная голова. Национально-детерминированное минимизированное представление руки ассоциируется с идей решительности: твердая рука; жадности - руки загребущие; полезности - правая рука; мастерови-тости - мастер на все руки (ср. с англ. jack -of-all trades). Образ руки ассоциируется также с идеей власти - сильная рука.
Общественное положение человека номинируется большим количеством фразеологизмов в английском и русском языках, активно использующим предметный, пространственный и биоморфный коды культуры. Для создания образа важного, влиятельного человека используются метафоры, создаваемые при помощи предметного кода культуры: большая (важная, крупная) шишка; первая скрипка; в английском языке мы встречаем такие ФЕ как the whole cheese (show); some pumpkins; a great gun. Обращение к биоморфным метафорам для образного представления человека совершенно естественно, так как очевидно, что биоморфные метафоры являются универсальным способом характеризации человека: важная птица; птица высокого полета; птица низкого полета; ворона в павлиньих перьях и др. В английском языке мы встречаем такие ФЕ, использующие биоморфный код культуры, как pigs in clover; a big frog in a little (small) pond (puddle); cock of the roost.
Во фразеологизмах ноль без палочки, мелкая сошка, дутый пузырь, мыльный пузырь, шишка на ровном месте, пятое колесо в телеге - англ. ФЕ a big(fat) zero(nothing); a cog in the ma-chine;soap bubble; empty vessel, fifth wheel и других, используются метафоры предметного кода культуры, а в русской ФЕ пустое место - пространственного.
Даже краткий анализ фразеологического воплощения концепта «человек» показывает, что при использовании одного и того же кода культуры, стереотипные образы, актуализируемые в двух языках далеко не всегда являются тождественными, так как они национально и культурно маркированы, обусловлены национальной спецификой ментально-лингвального комплекса пред-
ставителей двух различных лингвокультурных сообществ. Например, во фразеологической единице a white man - порядочный, честный, благовоспитанный человек, прекрасный человек - реализуется ассоциация, связанная с отношением к народам небелой расы, национально и культурно маркированная для американского лингвокультурного сообщества, данная ассоциация не входит в культурное пространство представителей русского ЛКС.
Различия во фразеологических составах двух языков, характеризующих концепт «человек», выявляются не только в различиях образного основания фразеологизмов, но также и в различиях алгоритмов минимизации элементов поля «культуры». У представителей разных культур может существовать и существует другой алгоритм минимизации того же самого феномена, иные принципы выделения его признаков и деления их на существенные и несущественные [2, 131]. Инвариант восприятия ненадежности связан в русском языковом сознании с образом ветра, национально - детерминированными минимизированными представлениями которого являются эфемерность, способность к легкому изменению направления, отсюда такие ФЕ как: ветряная мельница; ветряная голова. Алгоритм минимизации представления ненадежности в английском языке связан с идеей ломкости, хрупкости, отсутствием твердости: a broken reed - ненадежный человек; a man of straw. Грубость, неотесанность в английском языке представлена такими ФЕ как: a man with the bark on; tough egg; rough customer, НДМП которых репрезентируют представление о твердости, в русском культурном пространстве идея грубости передается поговоркой «из хама не сделаешь пана» - актуализирующей идею воспитания, поведения.
Как можно видеть, различия в алгоритмах минимизации, являющихся составляющей языкового сознания, приводят к тому, что люди разных культур одни и те же события воспринимают по-разному. «Именно алгоритмы минимизации могут быть отнесены к основополагающим кодам любой культуры, управляющим ее языком и ее схемами восприятия. Стоящие за прецедентными феноменами НДМП выступают, с одной стороны, как результат действия этих кодов, а с другой -представляют собой образцы, задающие модели восприятия и поведения» [2,134].
Концепт «человек», являясь универсальным концептом для любой культуры, по-разному вербализуется во фразеологии русского и английского языков, отражая особенности мировосприятия двух народов. Рассмотрение концепта «человек» в духовном коде культуры показывает, что национальное превалирует над универсальным, выявляя характерные особенности отражения в языке специфики национального восприятия и категоризации окружающей действительности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М., 1996
2. Гудков Д.Б. Тория и практика межкультурной коммуникации. М., 2003.
3. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М., 2002.
4. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М., 2003.
5. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев. М., 1996.
6. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М., 2002.
7. Уорф Б. Наука и языкознание / Языки как образ мира. М.-СПб., 2003.
8. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.
З.Г. Стародубцева ДВА ТИПА АНЕКДОТА
Анекдот - «небольшой шуточный рассказ с остроумной в своей непредсказуемости концовкой» [1] строится на эффекте «обманутого ожидания». Следовательно, в определении анекдота заложено противоречие: в конечном итоге формируется вовсе не тот результат, который предполагался, предопределялся всем ходом повествования. Закономерно возникает вопрос: в какой системе отношений реализует себя анекдот? В объективной реальности представлены две системы
