CC BY
178
УДК 355.404.52
А. А. Иванов
КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ СЛУЖБЫ КОМИТЕТА ЧЛЕНОВ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ В 1918 г.
Аннотация. Статья посвящена изучению истории становления, развития и функционирования военной контрразведки Комитета членов Учредительного Собрания в течение 1918 г. Дан анализ основ организационной структуры и принципов кадрового комплектования контрразведывательных органов.
Ключевые слова: контрразведка, шпионаж, Комуч, Гражданская война, Чехословацкий корпус.
Abstract. The article is devoted to investigating the history of building, development and functioning of military counterintelligence service of Committee of Constituent Assembly Deputies during the 1918. The basic principals of counterintelligence’s organizational structure and bringing up staff were being analyzed down.
Keywords: counterintelligence, espionage, Komuch, Civil war, Czech Legion.
История антибольшевистского сопротивления в России в последнее время все более привлекает внимание исследователей. Отчасти это связано с наметившейся в обществе тенденцией к поиску альтернатив развития России после 1917 г. Особое место в изучении Гражданской войны на современном этапе занимает исследование истории спецслужб противостоящих сторон. Раскол страны на несколько противоборствующих лагерей поставил серьезный вопрос о преемственности систем государственного управления, одним из немаловажных элементов которой в начале XX в. были органы государственной безопасности. Самарский Комитет членов Учредительного Собрания (Комуч), позиционировавший себя как своеобразную «третью силу» в Гражданской войне, не впадающую в крайности большевистских реформ, но и не призывающую к немедленной реставрации дореволюционных порядков [1, с. 34-35], весьма интересен в этом отношении. Однако если в области изучения политических и социальных преобразований Комуча достигнуты определенные успехи, то детальное исследование проблем формирования, развития и функционирования контрразведывательных служб Комитета членов Учредительного Собрания пока не нашло отражения в научной литературе, поскольку публикации на эту тему пока носят отрывочный характер. Обратимся к фактам.
Летом 1918 г. в захваченной антибольшевистскими войсками Самаре был создан Комитет членов Учредительного Собрания, распространивший свое влияние на большую часть Поволжья и даже претендовавший на придание своей власти общероссийского характера [2]. В его состав вошли в основном члены и сторонники партии социалистов-революционеров [3, с. 93], поставившие одной из своих основных задач борьбу с большевизмом. В связи с этим закономерным становился вопрос о создании в подчинении Комуча собственных вооруженных сил, получивших название Народной армии, которая, впрочем, не пользовалась поддержкой местного населения [4].
Не во всем доверяя русским офицерам, чей менталитет зачастую противоречил идеологии социалистов из состава Самарского правительства, Ко-муч пошел по пути интеграции русских и иностранных воинских частей в
единую армию. Основой его войск стали части Чехословацкого корпуса численностью около 10 000 человек [5]. В то же время нельзя отрицать того факта, что активное участие в формировании антибольшевистских вооруженных сил принимал и генерал В. О. Каппель, старавшийся наиболее полно использовать практический опыт Российской Империи в этой области. Разумеется, подобная двойственность не могла не наложить отпечаток и на местные органы военной контрразведки (военного контроля).
С одной стороны, большинство эсеров и меньшевиков к спецслужбам относились как к отжившему репрессивному инструменту Российской Империи, поэтому воссоздание контршпионских учреждений, по их мнению, могло привести к падению демократичности собственного правительства и «возврату к старому режиму». В связи с этим главной опорой Комуча в области борьбы с большевистскими агентами стали разведструктуры Чехословацкого корпуса [6, с. 122-123]. При этом такого рода решения не были исключительной новацией членов Самарского правительства, поскольку летом 1918 г. аналогичные меры в области консолидации русских и иностранных контрразведок предпринимались, к примеру, и властями Мурманского края [7].
С другой стороны, благодаря деятельности Каппеля, при Главном штабе Народной армии было создано самостоятельное контрразведывательное отделение [8, с. 26-27], главой которого стал поручик А. М. Крустинсон. Подобная структурная принадлежность была одной из традиционных черт еще Русской Императорской армии, вследствие чего деятельность данного органа не получила серьезной поддержки от лидеров Комуча, старавшихся как можно сильнее дистанцироваться от дореволюционных форм организации сыска. Гораздо большее влияние имела контрразведка Военного министерства, возглавляемая чешским поручиком Глинкой и комендантом Самары Ребендой, под началом которых служили как чешские, так и русские контрразведчики. Впрочем, несмотря на это, случаи попадания на службу в данное учреждение опытных агентов были скорее исключениями из правил. Из 25 штатных сотрудников контрразведки лишь немногие имели опыт работы в органах государственной безопасности. В частности, это относилось к заместителю Глинки ротмистру Л. Н. Канабееву, ранее служившему в отечественных контршпионских ведомствах, и бывшему начальнику Самарского губернского жандармского управления полковнику М. И. Познанскому, оказавшему существенную поддержку в выработке нормативно-правовой базы контршпионской службы.
Так, в одной из разработанных при его участии «Инструкций» можно найти следующие требования к сотрудникам контрразведки: «... наблюдательных агентов, особенно младших, предпочтительно выбирать из окончивших военную службу, бывших разведчиков в войсках. Старший наблюдатель, помимо отличных нравственных качеств, должен быть хорошо грамотен, в достаточной мере интеллигентен, обладает расположенным к себе характером, разговорчив, но не болтлив, умеет выслушать собеседника, расторопен и находчив... На службе не остаются нетрезвые и неправдивые, способные к интригам, дурного и неуживчивого характера, недисциплинированные и ленивые». Однако на практике эти принципы почти не соблюдались, так как из-за ограниченности кадровых ресурсов Самарское правительство оказалось вынуждено привлекать на службу любых лиц, имевших военный опыт и согласных добровольно вступить в ряды Народной армии.
В распоряжении Комитета практически не было опытных офицеров Генштаба, способных наладить систематическое противодействие красноармейским шпионам, диверсантам и агитаторам. К тому же возможности привлечения бывших сотрудников отечественных военно-контрольных органов к обеспечению безопасности Народной армии были серьезно ограничены, поскольку отношение многих офицеров к власти Комуча определялось тезисом: «Мы не хотим воевать за эсеров. Мы готовы драться и отдать жизнь только за Россию» [9, с. 236]. Так, «в Военное ведомство стали проникать нежелательные элементы и начались подготовки к различным заговорам, которые были обнаружены не изнутри Военного ведомства, а извне его» [10, с. 48].
Данный процесс был характерен и для военно-контрольных структур. При этом подобные случаи не были исключительной чертой контрразведки Комуча, а отражали общую тенденцию неразвитости кадровой политики противоборствующих сторон при формировании органов государственной безопасности в годы Гражданской войны. Так, согласно докладам лидеров «белого» движения на Юге России, личный состав контрразведки «в большинстве случаев был совершенно несоответствующий», «имеет много совершенно не подготовленных к работе» [11], а, по заявлениям руководителей ВЧК, «в чекистские органы в армии и на флоте попали люди, не способные в них работать» [12, с. 95]. Тем самым, Комучу не удалось избежать типичных ошибок на ниве формирования спецслужб. Если в отношении «белых» и «красных» подобные промахи повлекли за собой вовлечение контрразведывательных структур в карательно-репрессивные действия, то и военно-контрольные органы Самарского правительства не стали исключением.
К примеру, в Стерлитамаке ситуация характеризовалась «бесчинствами контрразведки», осуществлявшей массовые расстрелы. Схожая ситуация наблюдалась и в Самаре: «Из подвалов Ребенды, из вагонов чехословацкой контрразведки редко кто выходил... В нашем штабе охранки официально арестованных было очень немного, но я знаю, что имели место словесные доклады начальника охраны Климушкина о том, что за истекшую ночь было ликвидировано собрание большевиков, ликвидирован заговор или обнаруженный склад оружия. В результате этих «ликвидаций» арестованных не прибавлялось, а если вопрос задавался, то получался ответ, что было оказано сопротивление, и «в результате перестрелки все участники были убиты». В то же самое время с «нашей» стороны не было даже раненых... Ни разу не была сделана попытка поставить какое-либо дело перед судом. Число «ликвидаций» все более и более возрастало; число «выведенных в расстрел», «оказавших сопротивление» было все больше и больше» [13, с. 327]. В итоге, по признанию членов Комуча, им приходилось прибегать к отправке на места разнообразных комиссий для ликвидации «всех безобразий», творимых военнополевыми судами и спецслужбами, хотя существенных изменений это не приносило.
Впрочем, сводить причины превращения контрразведывательных органов в карательно-репрессивные лишь к недостаткам их кадрового комплектования было бы неверно. Стоит заметить, что был серьезно ограничен и спектр доступных контрразведке средств обнаружения и выявления разведчиков противника. К примеру, ввиду недостаточного уровня подготовки принятых на службу сотрудников агентурная работа, как наиболее эффективная и рациональная мера борьбы с разведывательно-диверсионной деятельностью, оказа-
лась оставлена без внимания. Главным источником информации о деятельности вражеской агентуры стали доносы, получившие наибольшее распространение в сельской местности: «в деревне развился шпионаж, доносы и аресты по доносам. Крестьяне жаловались, что арестовывают «за одно слово» [14, с. 104].
Помимо этого, отсутствие четкого разграничения «сфер влияния» между различными правоохранительными структурами Комуча приводило к масштабному ведомственному параллелизму. В частности, в Уфимской губернии были зарегистрированы случаи участия армейских контрразведывательных органов в расследовании гражданских преступлений, совершенно не подпадавших под их юрисдикцию [15]. В свою очередь, неясность структурного положения и полномочий контршпионских ведомств Народной армии повлекла за собой их самовольное включение в деятельность, совершенно не связанную с противодействием агентурной разведке. Документально зафиксированы случаи участия сотрудников спецслужб в поимке сбежавших от мобилизации, в реквизициях и т.д. Большое распространение получило взяточничество за освобождение арестованных контрразведкой из-под стражи.
В то же время нельзя не признать, что далеко не все мероприятия Ко-муча в сфере налаживания контрразведывательного обеспечения Народной армии оказались безрезультатны. В частности, Самарское правительство было первым из антибольшевистских органов управления, установивших на подконтрольной территории военную цензуру. Согласно постановлению от 7 августа 1918 г., периодическим изданиям на территории Поволжья воспрещалось «помещать без разрешения военного ведомства нижеследующие сведения: о месте расположения, передвижения, количестве, свойстве и вооружении войск Народной армии, чехословацких и казачьих; о ходе формирования воинских частей, о военных операциях, о командном составе войск и о новых назначениях и передвижениях лиц командного состава и военноадминистративных учреждений» [16]. Этот шаг дал в руки контрразведке весьма действенный инструмент пресечения распространения секретных сведений военного характера, позволив более полно сосредоточиться на других своих обязанностях.
Тем не менее, даже принимая во внимание подобные факты, следует признать, что общий уровень эффективности контрразведывательных органов Комуча был невысок. Несмотря на использованные их сотрудниками жесткие репрессивные меры по пресечению не только разведывательной деятельности сторонников РСФСР, но и большевистской агитации, информационные сводки о численности, составе и тактических планах Народной армии регулярно доставлялись в штабы красноармейских частей [17, с. 377, 419, 702]. В конечном счете, этот фактор сыграл весьма важную роль в поражении антибольшевистских сил в Поволжье. При этом после 1918 г. некоторые бывшие сотрудники самарской контрразведки перешли на службу в органы госбезопасности в армии А. В. Колчака. К примеру, так произошло со штабс-капитаном Н. И. Аскалоновым, ставшим начальником Омского контрразведывательного отделения. Как следствие, методы работы подчиненных Глинки были перенесены на новую почву, постепенно становясь чертой уже колчаковских спецслужб.
Таким образом, желание социалистов всячески дистанцироваться от прежних органов госбезопасности, их практического опыта и кадрового потенциала негативно сказалось на качестве работы созданных в Самаре контр-
разведок. При этом если после поражения Комуча тактика опоры на иностранные вооруженные силы была признана ошибочной [18], то схожие действия в отношении спецслужб даже не рассматривались, что говорит о недооценке лидерами Самарского правительства значимости службы военной контрразведки в условиях Гражданской войны.
Список литературы
1. Ципкин, Ю. Н. Являлось ли Белое движение буржуазно-демократической альтернативой Советской власти? / Ю. Н. Ципкин // Россия и АТР. - 2005. - № 1.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5881. Оп. 1. Д. 2. Л. 18.
3. Протасов, Л. Г. Комитет членов Учредительного Собрания: социопортрет в зеркале русской революции / Л. Г. Протасов // Вестник Самарского государственного университета. - 2004. - № 1(31).
4. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1. Оп. 1. Д. 303. Л. 34.
5. РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 160. Л. 154.
6. Цветков, В. Ж. Спецслужбы (разведка и контрразведка) Белого движения в 1917-1922 годах / В. Ж. Цветков // Вопросы истории. - 2001. - № 10.
7. РГВА. Ф. 40311. Оп. 1. Д. 10. Л. 171.
8. Кирмель, Н. С. Деятельность контрразведывательных органов белогвардейских правительств и армий в годы Гражданской войны в России (1918-1922 гг.) / Н. С. Кирмель. - М. : ВУ, 2007.
9. Волков, С. В. Трагедия русского офицерства / С. В. Волков. - М. : Центропо-лиграф, 2002.
10. Россия антибольшевистская: из белогвардейских и эмигрантских архивов / сост.: Л. И. Петрушева, Е. Ф. Теплова. - М. : ИРИ, 1995.
11. РГВА. Ф. 39660. Оп. 1. Д. 236. Л. 1.
12. Санковская, О. М. Формирование кадров всероссийской чрезвычайной комиссии, 1917-1922 гг. (На материалах центрального аппарата ВЧК) : дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. / Санковская Ольга Михайловна. - Архангельск, 2004.
13. Владимирова, В. Год службы «социалистов» капиталистам / В. Владимирова. - М. ; Л., 1927.
14. Ансиков, В. Т. История Комуча: опыт несоветской демократии / В. Т. Анси-ков, Л. В. Кабанова // Ярославский педагогический вестник. - 2004. - № 3.
15. РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 3. Л. 31.
16. РГВА. Ф. 39457. Оп. 1. Д. 119. Л. 25.
17. Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922 гг.) : сборник документов : в 4 т. / сост. Т. Ф. Каряева и др. - М. : Воениздат, 1971. - Т. 1.
18. ГАРФ. Ф. 6323. Оп. 1. Д. 2. Л. 28-29.
Иванов Андрей Александрович Ivanov Andrey Alexandrovich
аспирант, Мурманский государственный Postgraduate student, педагогический университет Murmansk State Pedagogical University
E-mail: bishop-1985@list.ru
УДК 355.404.52 Иванов, А. А.
Контрразведывательные службы Комитета членов Учредительного Собрания в 1918 г. / А. А. Иванов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2010. - № 1 (13). - С. 40-44.
