CC BY
73Политология
Литература:
1. «Аргументы и факты», №39,29.05.2010.
2. Михайлов, А.Ю. Провал рыночных реформ в России: ко-
роль-то голый // Блог alexmix. Jun. 29th, 2011 .Российский экономический кризис. Взгляд микроэкономиста.
3. Попова, Н. Конфискация in rem: свет в конце туннеля?//
«Аргументы недели», №47, 02.12.2010.
4. Балацкий, Е.В. Постсоциалистический бизнес: проти-
воречия развития и результаты функционирования// «Капитал страны», 22.10.2010.
5. Костиков, В. В отстойнике демократии//Аргументы и
факты, 2011, №23.
6. Белоусов, В.И. Региональные стратегии: формальность
или действенность// Экономист, 2010, № 9.
7. Костиков, В. Суп из топора// Аргументы и факты, 2011,
№24.
8. Белоусов, В.И. Товарищества собственников жилья: тер-
ритория жульничества// «Капитал страны», 16.08.2010, 17.08.2010.
9. Белоусов, В.И. Для модернизации России центра Скол-
ково недостаточно// Территория и планирование, 2011,№2.
10. Белоусов, В.И., Белоусов, А.В. О путях повышения инновационной активности в аграрном секторе экономики региона// Экономист, 2009, № 7.
11. Белоусов, В.И., Шевченко, В.Е. Университетский комплекс: инновационный проект//Высшее образование в России. - М., 2003. - № 6.
12. Белоусов, В.П.,Белоусов, А.В., Шевченко, В.Е.«Чер-ноземная продовольственная долина» как основа продовольственной безопасности России //Интернет журнал «Капитал страны», 2010,21 апреля.
13. Шевченко, В.Е., Белоусов, В.И. Возрождение черноземов в констексте продовольственной безопасности // Экономист», 2010, № 5.
14. Россия нуждается в новых лидерах// Интернет-журнал «Капитал страны», 2011,17 июня.
УДК 316.26:81 ББК 13.27
Трушков В.В.,
доктор философских наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова (г. Москва)
КОНТЕКСТЫ И ПОДТЕКСТЫ СТАЛИНСКОЙ РАБОТЫ (размышления о брошюре «Марксизм и вопросы языкознания »)
Более 60 лет назад увидела свет одна из двух важных теоретических работ, написанных И.В. Сталиным в послевоенные, последние годы жизни. Сразу замечу, что обеим работам явно не повезло: они до сих пор остаются слабо изученными и плохо осмысленными. Более того, те «историки мысли», которые привыкли, что послеста-линские руководители страны и партии сами теоретических работ не писали, так как «труд упорный им был тошен», время от времени подбрасывают мыслишку, будто «Марксизм и вопросы языкознания» написаны не Сталиным, а кем-то из академиков-языковедов. Но опровержение этой версии содержится уже в первой фразе сталинской работы: «Я не языковед... Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому я имею прямое отношение». Поскольку Сталин раздуванием «списка научных трудов» не был обеспокоен, то писал только о том, к чему имел прямое отношение.
Замечание об особенностях некоторых работ И.В. Сталина
Работа И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» тем не менее после XX съезда КПСС, на котором Н.С. Хрущёв выступил с пресловутым докладом о культе личности, была чаще предметом не осмысления, а мелкотравчатого осмеяния: человек оторвался-де от жизни и её реальных проблем, ему нечем было заняться -вот он и начал рассуждать о языке. Впрочем, и те, кто не был склонен считать незначительными поднятые в брошюре проблемы, сосредоточивал внимание на том, что Сталин не допустил практически никаких ошибок в языкознании, что он серьёзно поднял роль языка в жизни СССР. Думается, такой узкоцеховой, языковедческий подход к этой работе серьёзно мешал и мешает осмыслению её содержания.
Здесь хотелось бы обратить внимание на одну особенность сталинского литературного
к
1 • - ЯI _ .__-
Евразийский форум
шр
1Ш1
творчества. Нередко заявленная им тема статьи или доклада была лишь поводом для постановки другой, прямо не связанной серьёзной проблемы, к которой тема заявленной статьи или речи имела «побочное» отношение, и их объективно существующая связь массовому сознанию не представляется самоочевидной. Но такое построение ничуть не напоминает высмеянную А.С. Грибоедовым схему: «шёл в комнату - попал в другую». Раскрыв связь между заявленной темой и поднятой проблемой, Сталин обычно убедительно показывал, что поднятая им проблема настолько масштабна, что проявляет себя повсюду, в том числе там, где большинство первоначально не видит наличия существенной связи. Фактически это - эффективный приём раскрытия роли общего в социальной жизни, убедительная демонстрация масштабности общего.
В том, что такую методику воздействия на общественное сознание И.В. Сталин использовал не раз и до брошюры «Марксизм и вопросы языкознания», легко убедиться, познакомившись с его докладами на двух пленумах ЦК ВКП(б) 30-х годов.
На объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), проходившем 7-12 января 1933 года, ключевым был вопрос об итогах первой пятилетки. Докладчиком на нём был И.В. Сталин. Доклад начинался разделом «Международное значение пятилетки». Таким образом, сразу был задан глобальный уровень осмысления итогов первого пятилетнего плана. Раздел заканчивался чеканной фразой:
«Успехи пятилетки мобилизуют революционные силы рабочего класса всех стран против капитала, - таков неоспоримый факт.
Не может быть сомнения, что международное революционное значение пятилетки действительно неизмеримо.
Тем с большим вниманием должны мы отнестись к вопросу о пятилетке, об основных задачах пятилетки.
Тем с большей тщательностью мы должны проанализировать итоги пятилетки, итоги исполнения и проведения в жизнь пятилетнего плана»[1].
Далее, соответственно, идут раздел «Основная задача пятилетнего плана и путь её осуществления», разделы об итогах пятилетки в че-
тыре года в области промышленности, сельского хозяйства, улучшения материального положения рабочих и крестьян, товарооборота между городом и деревней. Во всём - строго выдержанная логика. Ожидаешь, что она будет продолжена и в последнем разделе «Итоги пятилетки в четыре года в области борьбы с остатками враждебных классов». Действительно, уже в первой же фразе докладчик говорит: «В итоге осуществления пятилетки в области промышленности, сельского хозяйства и торговли мы утвердили во всех сферах народного хозяйства принцип социализма, изгнав оттуда капиталистические элементы»[2].
Но вот неожиданный поворот: «Будучи вышибленными из колеи и разбросавшись по лицу всего СССР, эти бывшие люди расползлись по нашим заводам и фабрикам, по нашим учреждениям и торговым организациям, по предприятиям железнодорожного и водного транспорта и главным образом - по колхозам и совхозам. Расползлись и укрепились они там, накинув маски «рабочих» и «крестьян», причём кое-кто из них пролез даже в партию... Главное в «деятельности» этих бывших людей состоит в том, что они организуют массовое воровство и хищение государственного имущества, колхозной собственности... Они чуют как бы классовым инстинктом, что основой советского хозяйства является общественная собственность, что именно эту основу надо расшатать, чтобы напакостить Советской власти, - и они действительно стараются расшатать общественную собственность путём организации массового воровства и хищения.
Для организации хищений они используют частнособственнические навыки и пережитки колхозников, вчерашних единоличников, а ныне членов колхозов»[3].
И вот масштабный вывод: «Если капиталисты провозгласили частную собственность священной и неприкосновенной, добившись в своё время укрепления капиталистического строя, то мы, коммунисты, тем более должны провозгласить общественную собственность священной и неприкосновенной, чтобы закрепить тем самым новые социалистические формы хозяйства во всех областях промышленности и торговли»[4].
«шшшшшшшшмш
Политология
т
После такого вывода нет сомнений, что стратегическая цель первой пятилетки в том, чтобы формировать господство социалистической собственности в советском обществе, что смысл революционного движения рабочего класса прежде всего в замене господства частной собственности на господство собственности социалистической.
Этот же алгоритм использован Сталиным и при построении доклада «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» на февральско-мар-товском пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года. Доклад пронизан непримиримостью к оппортунизму. Обвинения в адрес троцкистов порой на грани фола: они не только оппортунисты и двурушники, но и «вредители, диверсанты, шпионы и убийцы»[5]. Докладчик тщательно доказывает, что троцкисты перестали быть политическим течением внутри рабочего класса, а превратились в беспринципных вредителей социалистическому строительству.
Но вот внешне неожиданный поворот: «Необходимо дополнить старый лозунг об овладении техникой, соответствующий периоду шахти неких времён, новым лозунгом о политическом воспитании кадров, об овладении большевизмом... »[6].
У нового лозунга две стороны. Сталин напоминает про «партийный устав, выборность парторганов, отчётность партийных руководителей перед партийной массой»[7]. А вот и новизна. «Прежде всего необходимо предложить нашим партийным руководителям - от секретарей ячеек до секретарей областных и республиканских партийных организаций - подобрать себе в течение известного периода по два человека, по два партийных руководителя, способных быть их действительными заместителями» [8]. Кроме того, требуется создать систему партийного обучения и переподготовки, начиная с четырёхмесячных «Партийных курсов» секретарей ячеек и завершая шестимесячным «Совещанием по вопросам внутренней и международной политики», куда направить «первых секретарей областных и краевых организаций и центральных комитетов национальных коммунистических партий (компартий союзных республик. -В.Т.)»[9].
Работа «Марксизм и вопросы языкознания» построена по этой же схеме, только даже усложнённой. После Победы в Великой Отечественной войне и восстановления народного хозяйства СССР И.В. Сталина глубоко интересовали проблемы надстройки и её взаимодействия с базисом. Но поводом для их осмысления взят... язык, который не входит ни в состав базиса, ни в состав надстройки. Однако выбор повода тщательно взвешен, о чём свидетельствует вся брошюра.
Контекст эпохи
Итак, «Марксизм и вопросы языкознания» -это работа, которая посвящена актуальным для середины XX столетия проблемам марксистско-ленинской теории, злободневным прежде всего для социалистического строительства СССР.
Первой такой проблемой, рассмотренной в брошюре, стали вопросы диалектики базиса и надстройки. Для чрезвычайно серьёзного отношения к ним у Сталина было много оснований. Приоритетными для него всегда были самые острые проблемы социалистического созидания, судеб Советской страны и планеты. Чтобы понять сталинскую работу, необходимо вдохнуть воздух времени её создания.
Основной раздел брошюры под названием «Относительно марксизма в языкознании» был опубликован в «Правде» 20 июня 1950 года. Уже было известно, что досрочно выполнен пятилетний план восстановления разрушенного войной народного хозяйства СССР. В 1946-1950 годах получили вторую жизнь или были заново построены 6200 крупных государственных промышленных предприятий. Советский Союз стал первой в мире страной, в которой была отменена карточная система. Следовательно, главным вопросом повестки дня стало продолжение прерванного войной социалистического строительства. Но в стране и мире уже другая ситуация. Значит, требуется заново осмыслить уровень развития производительных сил, особенности существующих производственных отношений и пути целенаправленного влияния на них. Без учёта диалектики базиса и надстройки трудно рассчитывать на успех в плановом социалистическом созидании.
1111
____Евразийский форум_
Материалиста И.В. Сталина прежде всего интересовали проблемы базиса. Последние месяцы он уделял первостепенное внимание подготовке фундаментального учебника по политической экономии. В феврале-мае 1950 года он трижды встречался в своём кремлёвском кабинете с его основными авторами. К каждой из этих весьма продолжительных бесед Сталин стремился привлечь всех членов Политбюро ЦК ВКП(б): настолько серьёзное внимание он уделял строго научному осмыслению базисных отношений общества.
К тому же в это время Иосиф Виссарионович начал работу над «Экономическими проблемами социализма» (впервые она будет опубликована в «Правде» 3 и 4 октября 1952 года). Он был серьёзно озабочен местом, ролью и эффективностью товарных отношений в дальнейшем строительстве социализма. Его интересовали тенденции и формы сближения общенародной и колхозно-кооперативной собственности. Он стремился выяснить значение закона стоимости в условиях социалистического базиса. Наконец, Сталин ставил перед собой сверхзадачу: сформулировать основной экономический закон социализма.
Неслучайно и «Марксизм и вопросы языкознания» начинаются с осмысления базиса: «Базис есть экономический строй общества на данном этапе его развития»[10].И всё же тема базиса будет главной в его следующей работе. Здесь же основное внимание уделено надстройке.
Надо иметь в виду, что к середине XX века теоретическое осмысление и практическое применение диалектики базиса и надстройки при социализме оставалось неудовлетворительным. В изданном в том же 1950 году Институтом философии АН СССР учебнике «Исторический материализм» под редакцией будущего академика Ф.В. Константинова нет не только главы о диалектике базиса и надстройки, но даже параграфа, посвящённого их взаимодействию. О надстройке вспоминается лишь в главе «О государстве». При этом политическая надстройка сводится только к государству.
Какие аспекты надстройки тревожили Сталина
Однако политическая практика советского общества не оставляла каких-либо сомнений в
том, что ведущими составляющими политической надстройки в СССР выступают ВКП(б) и советское государство. Проблема их оптимального соотношения была чрезвычайно важной и для Сталина-практика, и для Сталина-теоретика ещё с середины 30-х годов. В заключительном слове на февральско-мартовском (1937 года) пленуме ЦК ВКП(б) он говорил «об освобождении партийных организаций от хозяйственных мелочей и усилении партийно-политической работы»[11]. Он требовал «не допускать больше практики подмены и обезличивания хозяйственных органов, в том числе и особенно земельных органов, нашими партийными организациями. Необходимо, стало быть, усвоить метод большевистского руководства хозяйственными органами, состоящий в том, чтобы систематически помогать этим органам, систематически укреплять их и руководить хозяйством не помимо этих органов, а через них»[12].
Это была не конъюнктурная постановка вопроса, связанная с внутрипартийной борьбой 1937 года, а осмысление одного из сущностных противоречий социалистической советской надстройки. Послевоенные события убеждают, что дело обстояло именно так.
Обратимся к постановлениям ЦК ВКП(б) о состоянии партийно-политической работы на шахтах Донбасса (28 февраля 1948 года) и Кузбасса (6 марта 1948 года). В первом из них ЦК партии потребовал «покончить с негодной практикой администрирования, подмены и мелочной опеки хозяйственных руководителей. Сосредоточить внимание областной партийной организации на всемерном улучшении партийно-политической работы и культурно-бытового обслуживания рабочих, на создании постоянных кадров рабочих и инженерно-технических работников на шахтах Донбасса. Направить партийно-политическую работу на обеспечение выполнения и перевыполнения... государственного плана добычи угля»[13].Отдельным пунктом в постановлении было записано: «Обязать министра угольной промышленности западных районов т. Засядько устранить недостатки хозяйственного руководства угольной промышленности Донбасса, вскрытые в результате обследования ЦК ВКП(б)...»[14].
1
46;
Второе постановление ЦК носило аналогичный характер и начиналось с указания на то, что Кемеровский обком ВКП(б) и партийные организации Кузбасса «нарушили большевистский принцип сочетания партийно-политической работы и руководства хозяйством, односторонне увлеклись мелочной опекой хозяйственников, дублированием текущей хозяйственной работы и в результате этого предали забвению партийную и массово-политическую работу на шахтах»[15].
Речь отнюдь не шла о том, чтобы отлучить партийные организации от народнохозяйственных забот. Наоборот, круг этих забот в постановлениях был конкретизирован, их решение предусматривалось, как правило, через работу с кадрами, через постоянную заботу об условиях их труда и быта, об удовлетворении их духовных потребностей.
Однако через год после принятия этих документов вышло постановление ЦК партии «О работе Горьковского обкома ВКП(б)». В нём акценты были расставлены совсем иначе: «Считать важнейшей задачей Горьковской партийной организации в области промышленности дальнейшее увеличение выпуска продукции, повышение качества изделий и снижение себестоимости на основе более полного использования производственных мощностей предприятий, широкого внедрения механизации и новой техники, повышения производительности труда, обеспечения выполнения производственных планов каждым предприятием по всем видам изделий. Необходимо добиться... ускорения оборачиваемости оборотных средств, экономного расходования сырья, материалов, топлива и электроэнергии... »[16].
В отличие от предыдущих в этом документе ЦК партийным организациям вменялось вмешательство во все аспекты хозяйственной жизни предприятий. Замечу, что за год, разделяющий постановления, в общественно-политической жизни страны никаких принципиальных изменений не произошло. Просто в них отразилось существование в партийном и государственном руководстве СССР принципиально разных подходов к пониманию роли и функционирования политической надстройки в обществе.
И.В. Сталин был убеждён, что необходимо строго определить приоритеты в этой сфере. Он очень трезво оценивал деятельность обеих основных составляющих советской политической надстройки. Отмечая серьёзные недостатки в работе государственного аппарата, он не идеализировал и партию. Ю.А. Жданов (сын соратника Сталина, видного партийного и государственного деятеля А.А. Жданова, известный учёный в области органической химии и философии, в послевоенные годы работал в отделе науки ЦК партии, член ЦК КПСС в 1952— 1956 годах, в 1953 году отправлен из Москвы на работу в Ростов-на-Дону) вспоминал:
«Анализируя итоги прошедшей войны, в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: «Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно...»
Наступившую тишину нарушил мой отец:
- Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.
Отца поддержал Н.А. Вознесенский. Остальные промолчали. Сталин махнул рукой:
- Партия... Что партия... Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков... Необходим предварительный глубокий анализ»[17].
В работе «Марксизм и вопросы языкознания» рассмотрены прежде всего методологические принципы такого анализа. Сталин указывает на то, что «надстройка для того и создаётся базисом, чтобы она служила ему, чтобы она активно помогала ему оформиться и укрепиться, чтобы она активно боролась за ликвидацию старого, отжившего свой век базиса с его старой надстройкой. Стоит только отказаться от этой её служебной роли, стоит только перейти надстройке от позиции активной защиты своего базиса на позицию безразличного отношения к нему, на позицию одинакового отношения к классам, чтобы она потеряла своё качество и перестала быть надстройкой»[18].
Через несколько абзацев Сталин уточняет: «Надстройка не связана непосредственно с производством, с производственной деятельностью человека. Она связана с производством лишь косвенно, через посредство экономики, через
посредство базиса. Поэтому надстройка отражает изменения в уровне развития производительных сил не сразу и не прямо, а после изменений в базисе, через преломление изменений в производстве в изменениях в базисе»[19].
Сталин настойчиво подчеркивает диалектический характер отношений базиса и надстройки. С одной стороны, надстройка порождается базисом, по отношению к нему она вторична и зависит от него. С другой стороны, она активна, она влияет на базис. А поскольку в функционировании надстройки важную роль играет сознательная деятельность человека, то он заинтересован, чтобы правильно были определены приоритеты в структуре надстройки, чтобы звенья надстройки, взаимодействуя, помогали успешнее решать возникающие общественно-политические проблемы в интересах трудящихся классов.
Почему языку нет места в надстройке
Неудивительно, что при столь актуальном значении надстройки в жизни общества, при столь злободневных проблемах сознательного использования политической надстройки для стимулирования социалистического строительства любое извращение в её толковании чревато негативными последствиями в общественной практике. Поэтому Сталин не мог пройти мимо философского невежества тех, кто включал язык в состав надстройки. «Наши товарищи, - отмечал он, - допускают здесь как минимум две ошибки.
Первая ошибка состоит в том, что они смешивают язык с надстройкой. Они думают, что если надстройка имеет классовый характер, то и язык должен быть не общенародным, а классовым. .. Вторая ошибка состоит в том, что эти товарищи воспринимают противоположность интересов буржуазии и пролетариата, их ожесточённую классовую борьбу как распад общества, как разрыв всяких связей между враждебными классами... Что же остаётся, если общество распалось и нет больше общенародного, национального языка?» [20] Сталин тут же иронически отвечает на этот вопрос: «Остаются классы и классовые языки». И далее показывает абсурдность «такого примитивно-анархического взгляда на общество, классы, язык». Он
отмечает, что такой взгляд «не имеет ничего общего с марксизмом».
Чтобы доказать немарксистскую природу подобных суждений, требуется охватить взглядом всё общество. Именно это и делает И.В. Сталин: «Конечно, неверно, что ввиду наличия ожесточённой классовой борьбы общество якобы распалось на классы, не связанные больше друг с другом экономически в одном обществе. Наоборот. Пока существует капитализм, буржуи и пролетарии будут связаны между собой всеми нитями экономики как части единого капиталистического общества. Буржуи не могут жить и обогащаться, не имея в своём распоряжении наёмных рабочих - пролетарии не могут продолжать своё существование, не нанимаясь к капиталистам. Прекращение всяких экономических связей между ними означает прекращение всякого производства, прекращение же всякого производства ведёт к гибели общества, к гибели самих классов»[21].
Логика проста, безупречна, очевидна. После этого неизбежен вывод: «Только невежество в вопросах марксизма и полное непонимание природы языка могли подсказать некоторым нашим товарищам сказку о распаде общества, о «классовых» языках, о «классовых» грамматиках»[22].
При решительном неприятии подобного околонаучного псевдоноваторства Сталин последовательно придерживается двух изначально выбранных линий поведения. Во-первых, он обстоятельно доказывает не только теоретическую несостоятельность, но и вред немарксистских суждений о языке как части надстройки. Причем стремится сделать это наиболее доходчиво, понятно массовому читателю. Прежде всего доказывает, что у языка иная природа, чем у надстройки. Автор находит аргумент, понятный даже людям, далёким от языкознания: «Надстройка есть продукт одной эпохи, в течение которой живёт и действует данный экономический базис. Поэтому надстройка живёт недолго, она ликвидируется и исчезает с ликвидацией и исчезновением данного базиса.
Язык же, наоборот, является продуктом целого ряда эпох, на протяжении которых он оформляется, обогащается, развивается, шлифуется. Поэтому язык живёт несравненно дольше, чем
. ... 1 .—
ратш ___
■л ,,.■;>;■■' -
ШШф
■ щ
Политология
любой базис и любая надстройка. Этим собственно и объясняется, что рождение и ликвидация не только одного базиса и его надстройки, но и несколько базисов и соответствующих надстроек не ведёт в истории к ликвидации данного языка, к ликвидации его структуры и рождению нового языка с новым словарным фондом и новым грамматическим строем»[23].
Но ещё более важно максимально точно указать место языка в структуре общества. И Сталин успешно решает такую задачу: «Язык, принципиально отличаясь от надстройки, не отличается, однако, от орудий производства, скажем, от машин, которые также одинаково могут обслуживать и капиталистический строй, и социалистический»[24].
При этом материалист И.В. Сталин подчеркивает в первую очередь связь языка «с производственной деятельностью человека непосредственно». Автор конкретизирует такую связь: «Этим прежде всего и объясняется, что язык, прежде всего его словарный состав, находится в состоянии почти непрерывного изменения. Непрерывный рост промышленности и сельского хозяйства, торговли и транспорта, техники и науки требует от языка пополнения его словаря новыми словами и выражениями, необходимыми для их работы. И язык, непосредственно отражая эти нужды, пополняет свой словарь новыми словами, совершенствует свой грамматический строй»[25].
Впрочем, тут же следует уточнение о том, что «язык связан со всякой иной деятельностью человека во всех сферах его работы». Чуть позже, в письме Е. Крашенинниковой («Правда», 4 июля 1950 года) Сталин считает нужным более точно сформулировать эту мысль: «Язык обслуживает общество как средство общения людей, как средство общения мыслями в обществе, как средство, дающее людям возможность понять друг друга и наладить совместную работу во всех сферах человеческой деятельности - как в области производства, так и в области экономических отношений, как в области политики, так и в области культуры, как в общественной жизни, так и в быту»-[26].Очень существенно ещё одно дополнение: «Язык, будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества»[27].
Не менее важно отметить вторую линию поведения И.В. Сталина в этом исследовании. Неправильное, немарксистское толкование роли языка вождь объясняет не происками классовых противников и даже не плодом научных заблуждений, а следствием философской неграмотности. Вождь крайне негативно оценивает «новое учение» академика Н.Я. Марра и его ретивых последователей: «Признав некоторые ошибки Н.Я. Марра, «ученики» Н.Я. Марра, оказывается, думают, что развивать дальше языкознание можно лишь на базе «уточнённой» теории Н.Я. Марра, которую они считают марксистской. Нет уж, избавьте нас от «марксизма» Н.Я. Марра».
А далее - даётся очень взвешенная оценка: «Н.Я. Марр действительно хотел быть и старался быть марксистом, но он не сумел стать марксистом. Он был всего лишь упростителем и вульгаризатором марксизма, вроде «пролеткуль-товцев» или «рапповцев». Н.Я. Марр внёс в языкознание неправильную, немарксистскую формулу насчёт языка как надстройки и запутал себя, запутал языкознание»[28].
Сталин адресуется в своей работе в первую очередь не к философам, не к языковедам, а к партийному и советскому активу, к широким массам трудящихся. Он ориентируется прежде всего на их теоретическую подготовку - подготовку людей, которые стараются стать марксистами, но ещё не сумели ими стать.
О невысоком уровне марксистско-ленинской подготовки партийцев свидетельствует принятое 2 августа 1946 года постановление ЦК ВКП(б) «О подготовке и переподготовке партийных и советских работников». В нём отмечалось: «.. .значительная часть кадров... оказывается малоподготовленной для руководящей работы в партийных организациях. Плохо организовано дело переподготовки руководящих партийных и советских кадров. Многие партийные и советские работники перестали систематически работать над повышением своего идейно-теоретического уровня и в течение последних лет не вызывались на курсы переподготовки... Неудовлетворительно поставлена также подготовка теоретических кадров партии»[29].
Этот недостаток был настолько серьёзный и глубокий, что на него снова обращалось самое
серьёзное внимание на XIX съезде КПСС, состоявшемся в октябре 1952 года. В отчетном докладе Центрального Комитета съезду докладывалось, что «создалось известное несоответствие между количественным ростом рядов партии и уровнем политического просвещения членов и кандидатов в члены партии. В целях ликвидации этого несоответствия... следует и впредь продолжать линию на ограничение приема в партию, на улучшение дела политического просвещения и партийной закалки коммунистов»[30].
Против «аракчеевщины» в науке
А теперь попытаемся понять, зачем И.В. Сталину потребовалось решать серьёзную теоретическую проблему о роли надстройки в строительстве социалистического общества с помощью обращения к языкознанию. Вождь отвечает на этот вопрос в первой статье брошюры: «Малейшая критика положения дел в советском языкознании, даже самые робкие попытки критики так называемого «нового учения» в языкознании преследовались и пресекались со стороны руководящих кругов языкознания. За критическое отношение к наследству Н.Я. Марра, за малейшее неодобрение учения Н.Я. Марра снимались с должностей и снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкознания. Деятели языкознания выдвигались на ответственные должности не по деловому признаку, а по признаку безоговорочного признания учения Н.Я. Марра.
Общеизвестно, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать... Случилось это потому, что аракчеевский режим, созданный в языкознании, культивирует безответственность и поощряет такие бесчин-ства»[31].
Начав критику с ситуации в языкознании, Сталин обобщает её до масштаба всей науки. И если посмотреть на работу под этим углом зрения, то выбор языкознания был прямо-таки оптимальным. Начну с очевидного, хотя и второстепенного. В проблемах языка И.В. Сталин ориентировал-
ся практически профессионально, так как эти проблемы тесно связаны с национальным вопросом. А им Сталину приходилось заниматься всерьёз и теоретически, и практически.
Однако куда существеннее то, что положение в языкознании было типичным для послевоенной советской науки. Но здесь преодолевать «аракчеевские порядки» было значительно проще, чем, скажем, в биологии или физиологии. Дело в том, что научный «лидер», который в языкознании установил «аракчеевский режим», был уже мёртв. Поэтому оргвыводы могли касаться только его чрезмерно усердных учеников. И Сталин считает достаточным недвусмысленного замечания: «Если бы я не был убеждён в честности товарища Мещанинова и других деятелей языкознания, я бы сказал, что подобное поведение равносильно вредительству »[32]. Фактически же Сталин адресуется ко всем научным сферам, в которых в ту пору установился «аракчеевский режим».
Марр, Лысенко и другие
Наиболее острой эта проблема была для биологии, где установился «аракчеевский режим» Т.Д. Лысенко. Его основными оппонентами были генетики. Их научные позиции серьёзно осложнялись ненаучными факторами. С одной стороны, в гитлеровской Еермании генетика широко использовалась для обоснования нацистской идеологии. С другой - в СССР некоторые философы типа академика М. Митина и профессора И. Презента приписывали естествознанию классовый характер. Это была примитивная подделка под марксизм-ленинизм. Ведь его основоположники постоянно подчеркивали, что явления природы и законы, устанавливающие отношения между ними, классово нейтральны, хотя их философское осмысление носит безусловно партийный характер. Но и здесь речь идёт не о политических, а о философских партиях -партиях материализма и идеализма.
Перефразируя слова В.И. Ленина, касавшиеся позитивиста Э. Маха, можно сказать, что философия естествознания Митина и Презента относится к естествознанию, как поцелуй христианина Иуды относится к Христу.
Однако И.В. Сталин в конце 40-х годов поддерживал позицию Лысенко. Работавший в те годы в отделе науки ЦК ВКП(б) Ю.А. Жда-
нов вспоминал: «Сталин сказал мне буквально следующее: «В биологической науке издавна существуют два взгляда на жизнь. Одни утверждают, что существует неизменное наследованное вещество, которое не поддаётся действию внешней природы. По сути дела такая точка зрения (а она представляет взгляд Вейсмана) тождественна с воззрением, будто жизнь не развилась из неживой природы. Другого мнения придерживается учение неоламаркизма. Согласно этому учению, внешнее воздействие изменяет признаки организма, и эти приобретённые признаки наследуются...
Лысенко - эмпирик, он плохо ладит с теорией. В этом его слабая сторона»[33].
Эту беседу со Сталиным Жданов датирует 18 октября 1947 года. Надо отметить, что печально известная ВАСХНИЛ (её нынешняя преемница - РАСХН), состоявшаяся в августе 1948 года и завершившаяся агрессивным разгромом всех оппонентов со стороны Лысенко и его команды, имела поддержку Сталина.
Но в отличие от Лысенко Сталин осмысливал действительность во всём её многообразии. На 1949 год пришёлся 100-летний юбилей И.П. Павлова. Тогдашняя ситуация в физиологии тоже смахивала на «аракчеевский режим». Здесь погоду заказывал академик Л.А. Орбели. Будучи вице-президентом АН СССР, он занимал ещё как минимум 19 руководящих должностей в науке. Он стремился оттеснить учение Павлова на периферию физиологии. Поэтому проведение юбилейной Павловской сессии большой академии предполагалось не как ритуальное мероприятие, а как событие, существенно влияющее на положение в советской науке. Т.Д. Лысенко и его философские душеприказчики были решительно против такой сессии. Надо было узнать позицию Сталина. Он отреагировал на обращение быстро:
«Товарищу Жданову Ю.А.
Получил Ваше письмо об академике Павлове и его научном наследии.
Я рад, что Вы взялись за дело академика Павлова. У меня нет разногласий с Вами ни по одному из вопросов, возбуждённых в Вашем письме. Ваша оценка теории великого учёного, как и оценка его противников, - совершенно правильны.
По-моему наибольший вред нанёс учени-академика Павлова академик Орбели. Фарисейски именуя себя главным учеником Павлова, Орбели сделал всё возможное и невозможное для того, чтобы своими оговорками и двусмысленностями, бесчестным замалчиванием Павлова и трусливо замаскированными вылазками против него развенчать Павлова и оклеветать его. Чем скорее будет разоблачён Орбели и чем основательнее будет ликвидирована его моно-полия,-тем лучше... »[34].
Сталин пересматривает и своё отношение к Лысенко. Создание ядерного оружия остро ставило проблему радиологической опасности. Натурфилософские рассуждения Т.Д. Лысенко и его последователей в решении таких вопросов были бесплодными, тогда как исследования генетиков давали перспективу.
Однажды (правда, заметно позже публикации «Марксизма и вопросов языкознания») заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б) А.И. Козлов попросил срочно зайти Ю.А. Жданова. «Я прибежал к нему в другой корпус и застал его крайне возбуждённым. Он сразу выпалил:
- Я только что от товарища Маленкова. Он передал указание товарища Сталина: ликвидировать монополию Лысенко в биологической науке; создать коллегиальный президиум ВАСХНИЛ; ввести в состав президиума противников Лысенко, в первую очередь Цицина и Жебрака; создать комиссию ЦК по подготовке предложений»[35].
Критикуя 60 лет назад «аракчеевский режим» в языкознании, Сталин смотрел на проблему куда как шире. Его беспокоила «аракчеевщина» в любой сфере науки.
Мысли вдогонку Хотелось бы обратить внимание на письма-ответы конкретным адресатам, которые вошли в работу «Марксизм и вопросы языкознания». Ясно, что после статьи «Относительно марксизма в языкознании», опубликованной в «Правде», таких писем в кремлёвской и редакционной почте было много. Из них Сталин выбрал только те, которые позволяли ему обратиться к проблемам, по его мнению, самым важным не только для науки, но и для обще-
Евразийский форум
_^ •_
ственно-политической жизни страны. Что же выбрал вождь?
Первое. Настойчивое подчеркивание огромных методологических достоинств материалистической диалектики. Эта мысль проходит через все разделы брошюры. Прежде всего Сталин раскрывает диалектику надстройки. К этой теме он возвращается и в последнем письме о языкознании, адресованном А. Холопову. По сути, оно целиком посвящено этой теме[36].
Второе. Решительное неприятие идеализма. В письме Е. Крашенинниковой он обращает внимание на то, что «реальность мысли проявляется в языке. Только идеалисты могут говорить о мышлении, не связанном с «природной материей» языка, о мышлении без языка». Отвечая Д. Белкину и С. Фуреру, Сталин вновь подчеркивает, что критикует Н.Я. Марра за то, что тот «говоря об языке (звуковом) и мышлении, отрывает язык от мышления и впадает таким образом в идеализм. Я утверждаю при этом, что... оголённых мыслей, не связанных с языковым материалом, не существует у людей, владеющих языком»[37].
Третье. Нетерпимое отношение к догматизму. Оно вытекает из революционного характера марксизма. В этом отношении показательны слова из письма А. Холопову, которыми завершается работа И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания»:
«Марксизм есть наука о законах развития природы и общества, наука о революции угнетённых и эксплуатируемых масс, о победе социализма во всех странах, наука о строительстве коммунистического общества. Марксизм как наука не может стоять на одном месте, - он развивается и совершенствуется. В своём развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, - следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не изменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признаёт неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма»[38].
Примечания:
1. Сталин, И.В. Сочинения. -Т. 13. С. 171.
2. Там же.-Т. 13.-С. 206-207.
3. Там же.-Т. 13.207,208.
4. Там же.-Т. 13.-С. 209.
5.Тамже.-Т. 14.-С. 158.
6. Там же.-Т. 14.-С. 165.
7. Там же. - Т. 14. - С. 162.
8. Там же.-Т. 14.-С. 171.
9. Там же. -Т. 14. -С. 172.
10. Там же.-Т. 16.-С.104.
11. Там же. - Т. 14.-С. 174.
12. Там же.-Т. 14.-С. 175.
13. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. - Издание восьмое. - Т. 6. - С. 263264.
14. Там же.-Т. 6.-С. 266.
15. Там же.-Т. 6.-С. 267-268.
16. Там же,- С. 6.-С. 279.
17. Жданов, Ю.А. Взгляд в прошлое: воспоминания оче-видца.-Ростов-на -Дону: Феникс.-2004.-С. 227.
18. Сталин, И.В. Сочинения.-Т. 16.-С. 105.
19. Там же.-Т. 16.-С. 108.
20. Там же.-Т. 16.-С. 113.
21. Там же.-Т. 16.-С. 113-114.
22. Там же.-Т. 16.-С. 114.
23. Там же.-Т. 16. - С. 107-108.
24. Там же.-Т. 16.-С. 106.
25. Там же.-Т. 16.-С. 108.
26. Там же.-Т. 16.-С. 125.
27. Там же.- Т. 16.-С. 116.
28. Там же.-Т. 16.-С. 123.
29. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Издание восьмое. - Т. 6. - С. 163.
30. Девятнадцатый съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Бюллетень № 1,- М.: Изд-во «Правда». 1952.-С. 86.
31. Сталин, И.В. Сочинения.-Т. 16. С. 122.
32. Там же.-Т. 16.-С. 122.
33. Жданов, Ю.А. Взгляд в прошлое: воспоминания очевидца. Ростов-на-Дону: Феникс. - 2004. - С. 251.
34. См. там же. - С. 279-280.
35. Там же. - С. 260.
36. Сталин, И.В. Сочинения.-Т. 16.-С. 133-137.
37. Там же. - Т. 16.-С.131.
38. Там же,- Т. 16.-С. 137.
