CC BY
25
А. И. Пучкова
СПбГУ, Санкт-Петербург
КОНСТРУКЦИИ С СОЕДИНИТЕЛЬНЫМИ СРЕДСТВАМИ МЕЫАЫ И НАМ В БАШКИРСКОМ ЯЗЫКЕ
1. Введение
Данная статья посвящена конструкциям башкирского языка, описывающим ситуации, в которых два участника, выраженные отдельными именными группами (далее — ИГ), имеют одинаковые семантические роли. Для кодирования таких ситуаций в башкирском языке существует несколько возможностей. В примерах (1а-в) приводятся конструкции, с помощью которых можно передать значение 'Зиля и Зухра гуляют'.
(1а) 2Иа кат 2дхга ]дгд-]-даг.
Зиля и Зухра ходить-ОТУ-РЬ
(1б) 2Иа тепап 2охга ]дгд-]-даг.
Зиля с Зухра ходить-1РЕУ-РЬ
(1в) 2Иа 2дхга тепап ]дгд-].
Зиля Зухра с ходить-1РЕУ
'Зиля и Зухра гуляют'.
В этих примерах в ситуации 'гулять' присутствуют два участника-Агенса: Зиля и Зухра. Далее ИГ, обозначающие участников с одинаковыми ролями, будут называться конъюнктами. Как показывают примеры (1а-в), в башкирском языке конъюнкты могут соединяться по крайней мере следующими тремя спо-собами1: кат в позиции между двумя конъюнктами, тепап в позиции между двумя конъюнктами, тепап после второго конъ-
1 Конъюнкция в башкирском языке может также осуществляться с помощью соположения конъюнктов, однако в данной работе такие конструкции не рассматриваются.
юнкта2. Условно эти конструкции можно обозначить следующим образом:
(2) X Мт У
(3) X твпйп У
(4) X У тепйп
Эти три конструкции и являются объектом настоящего исследования. При этом рассматриваются только такие употребления, в которых конъюнкты расположены непосредственно рядом друг с другом3. Целью работы является изучение семантических и грамматических условий употребления этих конструкций.
Из семантических факторов рассматривался прежде всего признак равного/неравного статуса двух участников. Для исследования его влияния на маркирование конъюнктов был проведен эксперимент. В ходе этого эксперимента удалось изучить то, каким образом противопоставлены друг другу две из трех перечисленных конструкций — конструкции (3) и (4), в которых используется одно и то же соединительное средство — тепйп, — но в первом случае оно находится в интерпозиции, а во втором — в постпозиции ко второму конъюнкту. Употреблений конструкции X Мт У, см. (2), в ходе эксперимента получено не было.
Другая часть исследования была направлена на выявление различий между конструкциями (2) и (3), в которых используются разные соединительные средства — hйm или тепйп, — в обоих случаях находящиеся между конъюнктами. Для конструкций этой пары рассматривалось распределение в зависимости от грамматического контекста. Материал для этой части исследования был получен с помощью метода элицитации.
2 Можно заметить, что примеры (la-б) отличаются от примера (1в) также наличием согласовательного показателя на глаголе. Этот признак в данной работе не входит в определение типов конструкций, однако согласование глагола рассматривается в разделе 2.
3 Таким образом, не рассматриваются примеры типа (i):
i. Bulat kisá kóndód Zinnur menánfútbol qara-m.
Булат вчера днем Зиннур с футбол смотреть-PST 'Булат вчера днем смотрел футбол с Зиннуром'.
Работа над исследованием велась в ходе экспедиции в дер. Рахметово республики Башкортостан летом 2015 г.
Дальнейшее изложение структурировано следующим образом. В разделе 2 исследуемые конструкции рассматриваются в контексте типологического противопоставления комитативных и сочинительных конструкций. В разделе 3 описывается эксперимент, в ходе которого проверялось действие признака равного/неравного статуса участников на выбор конструкции, и рассматривается распределение между конструкциями с тепап в интер- и в постпозиции. Раздел 4 посвящен конкуренции соединительных средств кат и тепап в позиции между конъюнктами. Раздел 5 содержит выводы.
2. Сочинительные и комитативные конструкции
Как уже было сказано, исследуемые конструкции объединяет то, что они используются для кодирования ситуаций с двумя участниками, которые имеют одинаковые семантические роли и выражаются с помощью двух отдельных именных групп при одном и том же предикате. В типологических исследованиях выделяется две стратегии формального выражения таких ситуаций в языках мира: сочинительная и комитативная [Stassen 2000].
Основное различие между этими двумя стратегиями заключается в соотношении структурных рангов ИГ, обозначающих участников с одинаковыми ролями. Под структурным рангом понимается синтаксическая позиция ИГ. При сочинительной стратегии ИГ имеют одинаковый структурный ранг. При комитативной стратегии две ИГ имеют разные структурные ранги: одна из них может занимать любую синтаксическую позицию, например подлежащего, другая обычно занимает позицию косвенного дополнения и зачастую маркируется соответствующим образом, см. [Архипов 2009: 40]. При противопоставлении двух стратегий также учитывается то, каким образом устроено согласование предиката, см. ниже.
Многие исследователи отмечали, что сочинительные конструкции часто развиваются на основе комитативных конструкций, ср. ^й^п 1988: 339], где это утверждение иллюстрируется примерами из нескольких языков, в которых засвидетельствованы разные стадии такого развития. В [Stassen 2000: 38] выделяется
два типа языков: языки, в которых возможна только комитативная стратегия, и языки, в которых присутствуют и комитативная, и сочинительная стратегии. Л. Стассен отмечает, что языки первого типа встречаются редко и они склонны переходить в языки второго типа. Он объясняет такое развитие тем, что в комитативной конструкции нет соответствия формы и содержания: участники, выполняющие в ситуации одинаковые роли, кодируются по-разному. Это состояние несоответствия располагает к развитию сочинительной конструкции — такого средства, которое будет отражать одинаковый ролевой статус участников на формальном уровне. Источником сочинительной конструкции в такой ситуации часто служит комитативная конструкция.
В ситуациях, когда на основе комитативной конструкции развивается сочинительная, в языках могут фиксироваться конструкции, занимающие промежуточное положение между сочинительными и комитативными конструкциями. Их особенность заключается в том, что оформление ИГ устроено так же, как в комитативной конструкции в узком смысле, но предикат согласуется с группой, включающей оба конъюнкта, в то время как в комитативной конструкции в узком смысле согласование вызывает только конъюнкт с более высоким рангом. А. В. Архипов называет подобные конструкции «сочинительными комитатив-ными конструкциями» [Архипов 2005: 40].
Сведения, содержащиеся в грамматиках башкирского языка, указывают на то, что конструкцию X hйm Y можно назвать сочинительной. Маркер hйm описывается как один из соединительных сочинительных союзов; он является наиболее универсальным из союзов этого типа: с помощью него могут сочиняться как однородные члены предложения, в частности подлежащие и дополнения, так и части сложносочиненного предложения, см. [Юлдашев (отв. ред.) 1981: 352]. Единица тепйп, служащая маркером в двух оставшихся конструкциях, в грамматиках рассматривается прежде всего как послелог, основным значением которого является «сопроводительное», или комитативное, вторым — инструментальное, см. [Дмитриев 2008 (1948): 118; Юлдашев (отв. ред.) 1981: 325]. Кроме того, отмечается, что тепйп «может выполнять функцию соединительного союза» [Юлдашев (отв. ред.) 1981: 325], по крайней мере при сочинении подлежащих и дополнений, располагаясь при этом
между однородными членами [Юлдашев (отв. ред.) 1981: 422, 424]. Таким образом, есть основания предполагать, что конструкция X menän Y также обладает свойствами сочинительной конструкции. В то же время употребление menän в качестве союза, по-видимому, является вторичным по отношению к употреблению в качестве послелога, что согласуется с типологическими обобщениями о развитии комитативных конструкций, изложенными выше. Поэтому возникает вопрос о том, является ли конструкция с маркером menän в интерпозиции полноправной сочинительной конструкцией или существуют какие-либо ограничения на ее употребление, свидетельствующие о ее промежуточном статусе.
По примерам (1а-в) можно заметить, что существуют такие контексты, в которых невозможно судить о соотношении струк -турных рангов ИГ в исследуемых конструкциях, поскольку конъюнкты не имеют морфологического маркирования. В башкирском языке немаркированная форма существительного используется в позиции подлежащего, а также при определенных условиях в позициях прямого дополнения и приименного атрибута. При послелоге menän зависимые, выраженные ИГ, также используются в немаркированной форме, в то время как зависимые, выраженные личными местоимениями (кроме ular 'они') или указательными местоимениями единственного числа, принимают форму генитива, см. [Дмитриев 2008 (1948): 119]. Таким образом, по маркированию конъюнктов, выраженных такими местоимениями, можно судить о соотношении их структурных рангов и в тех позициях, в которых полные ИГ выступают в немаркированной форме, в частности в позиции подлежащего.
В примере (5) оба участника выражены с помощью местоимений в конструкции X Y menän. Как можно видеть, второй конъюнкт в этом примере используется в форме генитива. Это свидетельствует о том, что в конструкции X Y menän второй конъюнкт имеет более низкий ранг.
(5) Min hineq menän iöän-dä ultar-a-m.
я ты.GEN с пол-LOC сидеть-РБУ-^
'Мы с тобой сидим на полу'.
В примере (6) menän находится между двумя местоименными конъюнктами, причем первый конъюнкт используется в фор-
ме генитива. Такие примеры носители оценивали как допустимые, но неестественные.
(6) 1Hiney menän min iöän-dä ultar-a-m.
ты.GEN с я пол-LOC сидеть-IPFV-lSG
'Мы с тобой сидим на полу'.
По-видимому, примеры типа (6) следует рассматривать как вариант конструкции X Y menän, в котором группа послелога находится перед первым конъюнктом, — [Y menän] X. Примеры с подобным расположением конъюнктов можно обнаружить в естественных текстах, записанных в ходе экспедиций, ср. следующий пример, в котором между двумя ИГ находится наречие bergä 'вместе':
(7) Beö-öeq menän bergä ike malaj ekzamen
мы-GEN с вместе два мальчик экзамен
bir-öe.
давать-PST
'С нами вместе два мальчика сдавали экзамен'.
[140717_ksg_0dezhda. 029]4
На то, что два конъюнкта не образуют единую группу, также указывает отсутствие в примере (7) согласовательного показателя 1 лица множественного числа на глаголе.
Примеры, в которых menän находится в интерпозиции, но местоименные конъюнкты не имеют падежного маркирования, оценивались носителями как грамматически неприемлемые (*hin menän min).
Наконец, примеры с группами типа hin häm min 'ты и я' разрешались, но оценивались как неестественные. Информанты предлагали заменить конструкции с двумя личными местоимениями одним местоимением множественного числа (например, использовать местоимение beö 'мы' вместо конструкции hin häm min 'ты и я'). По всей видимости, в башкирском языке, невозможна конструкция beö hineq menän букв. 'мы с тобой', реферирующая к двум участникам ситуации (говорящему и слушающему). Для обозначения говорящего и слушающего носители башкирского
4 Примеры из естественных текстов сопровождаются маркировкой, включающей название текста и номер предложения.
языка используют либо местоимение beö 'мы', либо конструкцию min hineq menän 'я с тобой'.
Таким образом, в конструкции X Y menän первая ИГ имеет более высокий ранг. Конструкция X häm Y ведет себя как сочинительная. Конструкция X menän Y не может быть использована при местоименных конъюнктах. Можно предположить, что это ограничение связано с ее промежуточным статусом. Конъюнкты, не имеющие морфологического маркирования, например полные ИГ в позиции подлежащего, могут легко интерпретироваться как равные с точки зрения синтаксического ранга: использование маркера между конъюнктами сближает ее с сочинительной конструкцией; в то же время отсутствие морфологического маркирования не противоречит типу управления послелога menän. При местоименных конъюнктах возникает конфликт: с одной стороны, устройство конструкции предполагает равенство синтаксических рангов, с другой стороны, для местоименных участников при menän нормально принимать форму генитива. Возможно, в связи с этим конъюнкты в конструкции X menän Y не могут быть выражены местоимениями. Поведение этой конструкции в других контекстах, предполагающих морфологическое маркирование конъюнктов, рассматривается в разделе 4.
Другим различительным признаком сочинительных и коми-тативных конструкций, согласно типологически ориентированному определению, является числовое маркирование глагола. В коми-тативных конструкциях глагольное согласование отражает различие в структурном ранге конъюнктов — глагол согласуется с конъюнктом более высокого ранга (например, занимающим позицию подлежащего). В сочинительных конструкциях глагол согласуется с сочиненной группой в целом — происходит согласование по множественному числу (если противопоставлены единственное и множественное).
В башкирском языке глагольное согласование сложно использовать как основание для разграничения этих стратегий. Появление показателя множественного числа на глаголе в целом факультативно и зависит от множества факторов, таких как рефе-ренциальный статус подлежащего, его одушевленность и т. п., см. [Аплонова, Сай 2014]. Поэтому отсутствие показателя множественного числа на глаголе нельзя считать показателем того, что
ИГ имеют различный структурный ранг. Как и следовало ожидать, при всех рассматриваемых способах оформления конъюнктов предикат может оставаться не маркированным показателем множественного числа, в частности при использовании конструкций X hám Y и X menán Y, см. (8)-(9).
(8) Zinnur menán Zilá ber berehe-n Зиннур с Зиля один один.из-ACC jarat-a / jarat-a-lar. любить-IPFV любить-IPFV-PL
'Зиннур и Зиля любят друг друга'.
(9) Zinnur hám Bulat fútbol ujna-j / ujna-j-dar. Зиннур и Булат футбол играть-IPFV играть-IPFV-PL 'Зиннур и Булат играют в футбол'.
В примерах с конструкцией X Y menán также наблюдается вариативность: предикат может выступать и в маркированной, и в не маркированной по числу форме:
(10) Zilá Zinnur menán Magnit-qa
Зиля Зиннур с Магнитогорск-DAT
kit-te / kit-te-lár.
уходить-PST уходить-PST-PL
'Зиля и Зиннур уехали в Магнитогорск'.
Как можно видеть, второй из вариантов, представленных в примере (10), соответствует определению обсуждавшейся выше сочинительной комитативной конструкции: ранги ИГ различаются, но предикат имеет показатель множественного числа. А. В. Архипов выделяет такие конструкции в отдельный тип и не относит их к комитативным в узком смысле, см. [Архипов 2005; 2009]. Здесь, однако, все примеры с menán в позиции после второго конъюнкта, вне зависимости от наличия показателя множественного числа на глаголе, будут рассматриваться вместе: в башкирском языке отсутствие маркера множественного числа на глаголе не свидетельствует о различном структурном ранге ИГ, поэтому невозможно четко разграничить собственно комитативные конструкции и сочинительные комитативные конструкции.
Итак, в этом разделе в свете противопоставления сочинительной и комитативной стратегий рассматривалось два аспекта
употребления исследуемых конструкций башкирского языка: наличие морфологического маркирования в случае, если конъюнкты выражены личным местоимением, и особенности согласования с глаголом. Было показано, что в конструкции X У тепап второй из местоименных конъюнктов принимает форму генитива, в соответствии с типом управления послелога тепап. Это говорит о том, что ИГ в этой конструкции имеют разные структурные ранги. Кроме того, в конструкциях X У тепап, если первый конъюнкт выражен местоимением 1 или 2 лица, глагол согласуется с ним по лицу. Об этом свидетельствуют примеры типа (5), в которых лица местоименных конъюнктов не совпадают, а глагол согласуется с местоимением, которое не находится перед тепап. Это также свидетельствует в пользу комитативной трактовки конструкций X У тепап с местоименными конъюнктами В аналогичных конструкциях с конъюнктами, выраженными существительными и местоимением 3 лица, глагол может выступать и в немаркированной форме, и с показателем множественного числа — во втором случае представлен несомненный сочинительный комитатив, при отсутствии показателя множественного числа невозможно судить о том, происходит ли согласование с конъюнктом более высокого ранга, и тогда перед нами собственно комитативная конструкция, или маркер отсутствует в силу факультативности согласования по числу. Конструкция X тепап У, видимо, в принципе не может быть использована в случае, если оба конъюнкта являются местоименными. Предикат в предложениях с этой конструкцией может быть маркирован или не маркирован по числу. На данном этапе можно предположить, что тепап движется в сторону сочинительного союза, однако существуют ограничения на его употребление в ряде контекстов. Подробнее эти ограничения обсуждаются в разделе 4. Конструкция X кат У может использоваться при местоименных конъюнктах, выступающих в основном падеже, хотя такие употребления не признавались полностью естественными. При этой конструкции появление маркера множественного числа на глаголе также возможно. Эту конструкцию можно считать сочинительной.
3. Соотношение статусов участников и конкуренция между конструкциями X menän Y и X Y menän
Как говорилось выше, в сочинительных конструкциях конъюнкты синтаксически равноправны, в комитативных — нет. Различие в синтаксических рангах обычно считается отражением неравных отношений между участниками с семантической или коммуникативной точки зрения. Так, Л. Стассен отмечает, что если в языке существуют и комитативная, и сочинительная конструкция, с помощью комитативной стратегии говорящий может представить одного из двух участников с одинаковыми ролями как основного протагониста, а другого — как менее важного, второстепенного, см. [Stassen 2000: 38-39].
Если противопоставление между двумя участниками описывается в терминах семантических признаков, считается, что один из участников наделен большей степенью контроля над ситуацией или в большей степени вовлечен в нее, а второй участвует в силу своей связи с первым участником и подчинен ему, см. [Stolz et al. 2006: 47-48].
А. В. Архипов считает ключевым различие в коммуникативных статусах двух участников: в комитативной конструкции, в отличие от сочинительной, участники могут иметь разный коммуникативный статус, и обычно они распределены таким образом, что ИГ, имеющая более высокий структурный ранг, обладает большей тематичностью, чем ИГ с более низким структурным рангом, см. [Архипов 2005: 62-66].
И семантические, и коммуникативные признаки, с которыми связывается неравный статус двух участников в комитативных конструкциях, могут в большой степени определяться одушевленностью участников. В типологических исследованиях одушевленность обычно рассматривается как свойство участников, организованное в виде иерархии, которая в базовом варианте включает следующие классы: люди > животные > неодушевленные, см. [Croft 2003: 130]. Многие исследователи отмечают, что существует сильная корреляция между одушевленностью и топикальностью (или тема-тичностью): личные участники служат темой высказывания чаще, чем животные, а животные чаще, чем неодушевленные объекты, см. [Yamamoto 1999: 60-71; Comrie 1989: 198-199]. Признак контроля также тесно связан с одушевленностью: способностью контро-
лировать течение ситуации обладают прежде всего люди и — в меньшей степени — животные, но не неодушевленные участники.
Таким образом, ситуация, в которой два участника различаются по одушевленности, обычно предполагает неравенство их статусов и с коммуникативной, и с семантической точки зрения, и можно предположить, что это неравенство будет отражено в способе их кодирования: более высоким синтаксическим рангом будет обладать ИГ, соответствующая более одушевленному участнику.
На возможность контролировать ситуацию, помимо одушевленности, могут влиять и другие свойства участников. Одним из таких свойств может быть соотношение участников одной степени одушевленности по возрасту. Младшие участники обладают меньшей автономностью по сравнению с более взрослыми и могут восприниматься как второстепенные, подчиненные, а более взрослые участники, соответственно, могут их контролировать. Поэтому можно ожидать, что в ситуациях, участники которых различаются по возрасту, также будет использоваться конструкция, в которой синтаксические ранги ИГ различаются: более взрослый участник будет выражен с помощью ИГ, занимающей более высокую синтаксическую позицию, а младший по возрасту — с помощью ИГ с косвенным комитативным маркированием.
Для изучения связи между соотношением статусов участников и типом конструкции был проведен эксперимент, в котором приняли участие пять носителей башкирского языка, проживающих в дер. Рахметово. В ходе эксперимента использовались картинки с изображением «участников ситуации»: ребенка, женщины, мужчины, кошки, собаки, телеги, лошади, коровы, теленка, разделочной доски, ножа. Из этих картинок составлялись пары, которые с самого начала были разделены на «равные» и «неравные». Неравными считались пары, в которых один из участников занимает более высокое положение на иерархии одушевленности, чем второй, или участники занимают одинаковое положение на иерархии одушевленности, но различаются по возрасту. К неравным относились, в частности, пары, в которые были объединены женщина и кошка, мужчина и мальчик, к равным — мужчина и женщина, кошка и собака. Пары были составлены таким образом, чтобы среди них были представлены все возможные комбинации степеней одушевленности участников; среди пар, состоящих из
двух людей или двух животных, были такие, в которых участники были равны по возрасту, и такие, в которых один из участников был старше (как в паре, состоящей из мужчины и мальчика).
Наряду с парой картинок, изображающих участников, информантам письменно предъявлялся глагол (в некоторых случаях — глагол с зависимыми), обозначающий ситуацию, в виде номинализации на -w. Использование номинализованной формы позволяет исключить возможное влияние числового маркирования глагола на выбор соединительного средства, которое могло бы возникнуть при использовании финитной формы. Кроме того, форма на -w используется в качестве словарной формы глагола, поэтому носителям языка она должна была казаться естественным способом представления глагола. В ходе эксперимента использовались следующие обозначения ситуаций (каждое — только с одной из пар участников): ubesew 'целоваться', jelak jajdw 'собирать ягоды', qosaqlasdw 'обниматься', joqlaw 'спать', ujnaw 'играть', ikmakasaw 'есть хлеб', kino qaraw 'смотреть кино', ber berehen xormataw 'уважать друг друга', Ofola jasaw 'жить в Уфе', magazinya kitew 'пойти в магазин', iresew 'ссориться', ber berehen jaratsw 'любить друг друга', hot esew 'пить молоко', berga jorow 'вместе гулять', duOlasaw 'дружить', jalanda jorow 'ходить по лугу', ulan asaw 'есть траву', kutarmala ultsrsw 'сидеть на крыльце', uramda torow 'стоять на улице', bulmala bulsw 'быть в комнате'5.
На Рисунке 1 на странице 268 представлен один из предъявлявшихся информантам стимулов, включающий две картинки с участниками и обозначение ситуации.
Задача участника эксперимента заключалась в том, чтобы составить предложения, назвав двух участников ситуации и действие, которое они выполняют, а затем перевести эти предложения на
5 Можно заметить, что среди приведенных ситуаций есть такие, которые обозначают взаимные действия, и нейтральные в этом отношении. Взаимность действия передается либо реципрокальным показателем -я-в составе глагола, например qosaqlasзw 'обниматься', либо реципрокальным местоимением Ьег berehen 'друг друга', например Ьег berehen ]ага1эм> 'любить друг друга'. Связи между взаимностью ситуации и выбором способа оформления конъюнктов при анализе результатов эксперимента обнаружено не было.
русский язык. После этого выяснялось, возможно ли в данной ситуации использование двух оставшихся конструкций.
Следует отметить, что для некоторых участников носители использовали несколько разных обозначений. В частности, участник, расположенный слева на Рисунке 1, иногда обозначался лексемой qatsn 'женщина', иногда — лексемой qsd 'девочка/девушка'; участник, расположенный слева на Рисунке 2, обычно описывался существительным ir kese 'мужчина', иногда — ata 'отец', но в некоторых случаях использовалось и обозначение malaj 'мальчик'. Тем не менее, при обработке данных учитывалось то, какой стимул был предъявлен информанту, а не то, какая лексема использовалась для его описания, поэтому эти два участника всегда рассматривались как «взрослые». Поскольку изображения ребенка и мужчины заметно различаются, ср. Рисунок 2, предполагается, что, независимо от использованного обозначения, носители рассматривали этих участников как старшего и младшего по возрасту.
Для описания стимулов в ходе эксперимента носители башкирского языка ни разу самостоятельно не использовали конструкцию с ham, хотя эта конструкция была разрешена во всех случаях.
Распределение двух оставшихся конструкций: X menan Y и X Y menan — в ответах информантов, полученных в качестве первой реакции на стимул, представлено в Таблице 16. Для случаев, в которых какая-либо из этих двух конструкций ни разу не использовалась для описания стимулов определенного типа, указано, признавалось ли ее употребление допустимым (OK) или неприемлемым (*). Данные в этой таблице упорядочены следующим образом: пары упорядочены по одушевленности сначала первого, затем второго конъюнкта, в парах, состоящих из одушевленных участников одного и того же класса (людей или животных), сначала приводятся данные для пары с участниками, равными по возрасту, а затем для пары, в которых участники различаются по возрасту.
6 Стоить отметить, что при составлении предложений все информанты использовали обе стратегии. По всей видимости, выбор конструкции не определялся или по крайней мере не полностью определялся индивидуальной склонностью информантов использовать конструкции одного из типов.
Рисунок 2. Участники ситуации: мужчина и ребенок
7 При предъявлении стимулов более одушевленный или более взрослый участник мог также располагаться после другого участника. Таким образом, каждому информанту предъявлялись и картинки типа 'женщина и ребенок', и картинки типа 'ребенок и женщина'.
Таблица 1. Зависимость выбора стратегии от типа пары участников
X menan Y X Y menan Доля X Y menan
Человек+человек, равные по возрасту 13 0OK 0
Человек+человек, неравные по возрасту 6 10 0,6
Человек+животное 4 5 0,6
Человек+вещь 0* 2 1
Животное+животное, равные по возрасту 3 0OK 0
Животное+животное, неравные по возрасту 10 0OK 0
Животное+вещь 0* 2 1
Вещь+вещь 4 0OK 0
В целом можно заметить, что носители использовали конструкцию X Y menan только в тех случаях, когда участники оказывались неравными — с точки зрения одушевленности или по возрасту. При этом более одушевлённые или более взрослые участ -ники независимо от порядка расположения стимульных картинок упоминались в структурно более высокой позиции — в Таблице 1 она обозначена как «X» (при использовании X menan Y более одушевленные или более взрослые участники также занимали позицию X, т. е. линейно предшествовали второму участнику).
Влияние различий по одушевленности можно проследить и сравнивая пары с участниками, в разной степени отстоящими друг от друга на иерархии одушевленности. Для описания пар, состоявших из человека и животного, эти две конструкции использовались примерно в одинаковом числе случаев, см. (11)—(13), в то время как пары, в которых одним из участников был неодушевленный объект, описывались только с помощью конструкции X Y menan, а употребление конструкции X menan Y в этом контексте было запрещено, см. (13).
(11) Bala besaj menan ujna-j.
ребенок кот с играть-IPFV
'Ребенок играет с котом'.
(12) Qэд тепап Ье8й] киШгта-1а иЫэг-а. девочка с кошка крыльцо-ШС сидеть-РБУ 'Девочка и кошка сидят на крыльце'.
(13) *1г кеяе тепап Ьэsaq Ьи1та-1а Мужчина человек с нож комната-ШС Ьи1-йэ.
быгь-РБТ
'В комнате были мужчина и нож'.
При одинаковом положении участников на иерархии одушевленности в качестве первого варианта в основном предлагалась конструкция X тепап У: только таким способом оформлялись участ-ники в парах, состоящих из двух животных или двух неодушевленных объектов. Использование другой конструкции во всех таких случаях оценивалось как приемлемое.
Различия, связанные с возрастом участников, наблюдаются только среди пар, в которых оба участника являются личными. В случае, если один личный участник старше другого, носителями чаще использовалась конструкция X У тепап (14), в то время как пары равных по возрасту участников описывались только с помощью конструкции X тепап У (15); другой вариант оформления участников в обоих случаях носители признавали приемлемым.
(14) Ata-hэ и1-э тепап magazin-ya Ш^е. отец-Р.3 сын-Р.3 с магазин-БЛТ уходить-Р8Т 'Отец с сыном пошли в магазин'.
(15) Qэд тепап malaj иЬ-еЯ-а-1аг. девочка с мальчик целовать-ИЕСР-1РЕУ-РЬ 'Девочка и мальчик целуются'.
Таким образом, способ, используемый для соединения конъюнктов, связан со степенью контроля участников над ситуацией. Конструкция X У тепап используется тогда, когда один из участников обладает меньшим контролем.
То, что в ходе эксперимента носители ни разу не использовали конструкции с маркером hаm, может быть связано с его принадлежностью книжной речи: в грамматике отмечается, что этот союз «не употребляется ни в разговорной речи, ни в башкирском устном народном творчестве» [Юлдашев (отв. ред.) 1981: 423].
Н. К. Дмитриев указывает, что союз каш был заимствован в башкирский язык из персидского [Дмитриев 2008 (1948): 124-125]. Согласно М. Митун, сочинительные союзы часто заимствуются языками, в которых не существует исконных полностью аналогичных средств, см. [М^Ьип 1988: 351-352]. Таким образом, в башкирском языке основным, наиболее естественным для устной речи средством соединения конъюнктов, находящихся в позиции подлежащего, является конструкция X шепап У. Конструкция X каш У, которая предположительно в более полной мере обла-дает грамматическими свойствами сочинительной конструкции, оказывается ограниченной с точки зрения сферы употребления — она характерна скорее для книжной речи. В следующем разделе обсуждается то, каким образом эти две конструкции ведут себя в различных грамматических контекстах.
4. Конкуренция конструкций X кат У и X тепап У
В разделе 2 обсуждалось одно из ограничений на употребление конструкции с маркером шепап в интерпозиции — запрет на использование этой конструкции для соединения местоименных конъюнктов. В то же время эксперимент, результаты которого были изложены в предыдущем разделе, показывает, что для конъюнктов, занимающих позицию подлежащего, конструкция X шепап У является более естественным способом соединения конъюнктов, чем конструкция с маркером каш. В данном разделе представлены результаты исследования того, как распределяются эти две конструкции в контекстах, в которых конъюнкты принимают различные падежные показатели или выступают в качестве зависимых послелогов. Основной задачей этого исследования было определить, существуют ли какие-либо еще грамматические ограничения на использование конструкции с шепап в интерпозиции. Во-первых, необходимо было проверить, допустима ли в принципе конструкция X шепап У в контекстах, в которых ИГ должны быть маркированы тем или иным падежным показателем или являться зависимым послелога. Во-вторых, ставился вопрос о том, будут ли в таком контексте маркированы оба конъюнкта или группа в целом (т. е. на втором конъюнкте появится групповая флексия). Варианты маркирования, которые будут обсуждаться ниже, схематически отражены в Таблице 2.
Таблица 2. Типы маркирования конъюнктов, проверявшиеся в ходе исследования
Тип маркирования Конструкция
X hàm Y X menän Y
Падежное маркирование
Падежный маркер на обоих конъюнктах X-case ham Y-case X-case menän Y-case
Падежный маркер на втором конъюнкте (групповая флексия) X ham Y-case X menän Y-case
Оформление послелогом
Сочиненная группа как зависимое послелога8 X hàm Y post X menän Y post
При проведении этой части исследования использовались анкеты, которые включали стимулы на русском языке, предполагающие использование в башкирском языке определенной падежной формы (первая группа стимулов) или послелога (вторая группа стимулов). Во всех стимульных предложениях использовались сочиненные группы с союзом и9. При этом стимулы включали только конъюнкты, выраженные ИГ. Таким образом, конструкции типа X-GEN menan Y-CASE, возможные только с местоимёнными конъюнктами, не рассматривались.
С помощью стимулов первой группы исследовалось оформление конъюнктов во всех падежных формах, для которых существует морфологический показатель, т. е. в генитиве, аккузативе, дативе, аблативе и локативе. Для последних трех падежей рассматривалось два типа употреблений: в пространственном и в непространственном значениях. Пространственные значения датива, локатива и аблатива — это значения, соответственно, конечной точки движения (Я часто езжу в Уфу и Магнитогорск), местоположения (Малина может расти в саду и в лесу) и исходной точки дви-
8 Конструкции с повторяющимися послелогами (X post ham Y post и X post mendn Y post) не изучались.
9 С помощью пилотной анкеты было проверено, оказывает ли влияние способ соединения конъюнктов в русском стимуле на выбор конструкции в башкирском языке, и подобного влияния обнаружено не было. Тем не менее, во всех русских стимулах был использован один и тот же способ оформления участников.
жения (К нам приезжают студенты из Петербурга и Москвы). Непространственными значениями этих падежей, заданными в анкете, были: для датива — значение адресата (Зухра нарвала цветы маме и бабушке), для локатива — средство передвижения (Он умеет ездить на велосипеде и мотоцикле) и для аблатива — значение причины (Зиля плачет от радости и счастья).
Всего было опрошено пятеро носителей. Анкета включала от двух до пяти стимулов на каждый тип контекста. Некоторые контексты, например контексты с пространственными значениями падежей, были представлены меньшим количеством стимулов в связи с тем, что сочиненные именные группы в них менее естественны и, скорее всего, реже встречаются в речи. После того, как носитель предлагал свой перевод стимула, выяснялась приемлемость других способов оформления конъюнктов.
В результате опроса носителей было обнаружено, что один из четырех вариантов падежного маркирования конъюнктов, представленных в Таблице 3, — вариант X-CASE menän Y-CASE — не может использоваться ни в одном из исследованных типов контекстов: такое оформление было запрещено всеми опрошенными информантами во всех случаях, см. (16). Таким образом, в конструкции с menän возможен только вариант без дублирования падежного маркера (17).
(16) *Min Zilä-ne menän Bulat-ts kür-ä-m.
я Зиля-ACC с Булат-ACC видеть-IPFV-lSG
'Я вижу Зилю с Булатом'.
(17) Min Zilä menän Bulat-ts kür-ä-m.
я Зиля с Булат-ACC видеть-IPFV-1SG
'Я вижу Зилю с Булатом'.
В Таблице 3 на следующей странице представлено распределение трех возможных вариантов маркирования конъюнктов падежными показателями — отражены данные о способах оформления, использованных носителями в первом варианте перевода стимулов. Строки упорядочены в соответствии с долей ответов, содержавших конструкцию X menän Y-CASE.
Таблица 3. Зависимость выбора соединительного средства от падежа ИГ
X-case ham X ham X menan Всего Доля
Y-case Y-case Y-case ответов menan
Генитив 1 0OK 18 19 0,9
Аккузатив 8 2 68 78 0,9
Датив 7 3 14 24 0,6
Локатив 8 0OK 2 10 0,2
Аблатив 7 1 2 10 0,2
Датив (простр.) 12 0OK 2 14 0,1
Локатив (простр.) 10 2 2 14 0,1
Аблатив (простр.) 12 7 2 21 0,1
Как показывает Таблица 3, в позициях, предполагающих мар -кирование показателями генитива и аккузатива, носители в абсолютном большинстве случаев использовали вариант X menan Y-CASE. Он также преобладает в случае, когда дательный падеж кодирует адресата. При локативе и аблативе в непространственном значении доля случаев использования конструкции с menan лишь немного выше, чем в контекстах с пространственным значением падежей.
С точки зрения частотности использования конструкции X menan Y падежи башкирского языка выстраиваются в порядке, совпадающем с порядком падежей в иерархии, предложенной Б. Блейком, см. [Blake 2001: 156]:
nom acc/erg gen dat loc abl/inst others
Согласно указанной работе, эта иерархия предсказывает, каким образом организованы падежные системы в языках мира: если в языке есть какой-либо из входящих в иерархию падежей, то в нем обычно есть и те падежи, которые находятся левее данного (по крайней мере по одному падежу из каждой позиции10).
10 Согласно Б. Блейку, в тех двух случаях, когда в одной позиции иерархии указаны сразу два падежа (аккузатив и эргатив, аблатив и инструменталис), падежи в этих парах не могут быть упорядочены друг относительно друга, см. [Blake 2001: 156-158]. В соответствии с приведенной формулировкой, иерархия допускает наличие в языке или какого-либо одного из падежей пары, или обоих сразу.
В левой части этой иерархии находятся падежи, которые служат для маркирования синтаксических отношений, такие как номинатив и аккузатив, правее — падежи, относящиеся к более узким и конкрет -ным семантическим зонам, например локатив, ср. [Blake 2001: 159]. Этот аспект иерархии падежей, как кажется, можно использовать и при интерпретации данных башкирского языка: конструкция X menan Y чаще употреблялась носителями в случае маркирования конъюнктов показателями «более синтаксических» падежей, прежде всего — аккузатива и генитива. Примечательно различие между двумя контекстами с дательным падежом: в контекстах, где он использовался для кодирования адресата, чаще использовалась конструкция с menan, в контекстах, где он был употреблен в пространственном значении, эта конструкция использовалась намного реже. Таким образом, конструкция с послелогом menan используется прежде всего для оформления конъюнктов в ядерных позициях. Как было показано в предыдущем разделе, для конъюнктов в позиции подлежащего эта конструкция является гораздо более естественной, чем конструкция с ham, которую носители ни разу не использовали при описании стимулов. Для конъюнктов в позициях посессора, прямого дополнения и непрямого дополнения конструкция с menan также является основным вариантом оформления. Во всех остальных случаях преимущественно использовалась конструкция с ham.
С другой стороны, такое распределение реакций информантов может быть обусловлено тем, что в ситуациях, когда участники выражены именительным, родительным и дательным непространственным падежами, они могут принимать участие в действии одновременно. Более того, такая интерпретация является наиболее естественной. Предложение Зиннур и Булат играют в футбол естественно понять так, что они делают это вместе. Для участников с семантическими ролями, обычно передаваемыми с помощью других падежей, неестественно одновременное участие в событии. Например, в случае с пространственным локативом невозможно представить ситуацию, в которой один и тот же объект находится в двух местах одновременно. Можно предположить, что menan даже в интерпозиции сохраняет семантику совместности и соучастия, поэтому для участников, семанти-
ческие роли которых не предполагают возможности совместного участия, более характерно использование häm.
Как показывает Таблица 3, в случаях, когда ИГ соединялись союзом häm, иногда маркировались оба конъюнкта, иногда — сочиненная группа в целом, однако отдельное маркирование каждого из конъюнктов оказалось предпочтительным во всех контекстах:
(18) Zilä qswanss-tan häm bäxet-tän ila-j.
Зиля радость-ABL и счастье-ABL плакать-IPFV 'Зиля плачет от радости и счастья'.
(19) OKZilä qswanss häm bäxet-tän ila-j.
Зиля радость и счастье-ABL плакать-IPFV 'Зиля плачет от радости и счастья'.
Вторая группа стимулов была направлена на изучение ИГ, управляемых послелогами. Стимулы содержали контексты, которые предполагали использование следующих послелогов: menän 'с', ösön 'для', asa 'через', turahsnda 'о', arqahsnda 'из-за', aldsnda 'перед', ergähenda 'рядом', qarayanda 'по сравнению с'. В (20)—(21) приводятся примеры использования двух из этих послелогов в предложениях, полученных в качестве реакций на соответствующие стимулы.
(20) Min besäj häm et tura-hs-nda я кошка и собака о-Р.З-LOC xsjallan-a-m.
мечтать-IPFV-lSG 'Я мечтаю о собаке и кошке'.
(21) Rinat Zinnur menän Bulat ergä-he-ndä Ринат Зиннур с Булат бок-Р.З-LOC jäsä-j
жить-IPFV
'Ринат живет рядом с Зиннуром и Булатом'.
В Таблице 4 приводятся данные о распределении двух исследуемых конструкций в контекстах управления сочиненной ИГ различными послелогами (как и в предыдущих случаях, отражено использование конструкций в первых реакциях, полученных на каждый из стимулов).
Таблица 4. Зависимость выбора соединительного средства от послелога, управляющего ИГ
X hüm Y X menün Y Всего примеров Доля menün
qarayanda 'по сравнению с' 4 8 12 0,67
ergühenda 'рядом с' 8 7 15 0,47
aldanda 'перед' 7 5 12 0,42
asa 'через' 9 5 14 0,35
arqahanda 'из-за' 11 4 15 0,27
ósón 'для' 13 2 15 0,13
turahanda 'о' 15 0?? 15 0
menün 'с' 14 0* 14 0
Как показывает Таблица 4, в случае если сочиненная ИГ выступает как зависимое послелога, соединение конъюнктов с помощью hüm в целом более естественно, чем с помощью menün. Только при послелоге qarayanda конструкция X menün Y использовалась немного чаще, чем конструкция с hüm11.
При двух послелогах: turahanda и menün — носителями ни разу не были порождены ИГ, соединенные с помощью menün. Носители в основном оценивали как сомнительные соответствующие примеры с послелогом turahanda и как категорически неприемлемые примеры, в которых конструкция X menün Y использовалась бы в качестве зависимого при послелоге menün, ср. (22).
(22) *Rinat Ofó-gü üsü-he menün ata-ha Ринат Уфа-DAT мать-Р.3 с отец-Р.3
menün bar-a. с идти-IPFV
'Ринат едет в Уфу с мамой и папой'.
Возможно, употребления, в которых послелог menün управляет ИГ типа X menün Y, являются неприемлемыми потому, что носители стремятся избежать повторения одного и того же средства в двух разных, но исторически связанных функциях.
11 В случае управления сочиненной ИГ послелогом qaraYanda на втором конъюнкте появлялся показатель датива, что соответствует модели управления послелога.
В Таблице 4 представлены как непроизводные, морфологически элементарные послелоги: asa, ösön и menän, — так и послелоги, которые содержат морфологические показатели, свидетельствующие об их происхождении, в основном — показатели падежа и притяжательности, указывающие на то, что источником соответствующих послелогов послужили падежные формы существительных, ср. arqa-hs-nda ^пина^.З^ОО. Более того, все морфологически неэлементарные послелоги из Таблицы 4, кроме послелога turahsnda <о-?.3-ЬОС>, соотносимы с существующими в башкирском языке знаменательными словами, ср. ergä-he-ndä <бок-к3^ОО или послелог qarayanda 'по сравнению с', который восходит к причастию от глагола qara- 'смотреть' в форме локатива — <смотреть-PC.PST-LOC>. Можно заметить, что при морфологически неэлементарных послелогах из Таблицы 4 маркер menän используется в целом чаще, чем при непроизводных послелогах.
Кроме того, ИГ чаще соединяются с помощью маркера menän при послелогах, имеющих пространственное значение (ergähenda 'рядом с', aldsnda 'перед', asa 'через'), в то время как при послелогах с более абстрактным значением конструкция с menän используется реже.
Морфологическая членимость, существование источника на синхронном уровне и тип значения (пространственное vs. абстрактное) для ряда послелогов башкирского языка обсуждаются в [Овсянникова 2014] как такие свойства, на основании которых можно судить о степени грамматикализованности послелогов. С этой точки зрения в указанной работе рассматривается и значительная часть послелогов, представленных в Таблице 4. Ниже приведен список послелогов из [Там же] в порядке от наименее к наиболее грамматикализованным и послелоги из Таблицы 4, упорядоченные по доле употреблений с конструкцией X menän Y. В этих двух списках выделены те послелоги, положение которых совпадает.
ergähendä < ald9nda < ащакэнйа < turahsnda < ösön < menän
qarayanda > ergähendä > ald9nda > asa > arqah9nda > ösön > turahsnda > menän
Сопоставляя эти два списка, можно заметить связь между степенью грамматикализованности послелога и способом оформления конъюнктов: более грамматикализованные послелоги реже
управляют ИГ, соединенными с помощью союза menan, или вообще не допускают такого управления.
В контекстах с конъюнктами, маркированными падежными показателями, и в контекстах с сочиненной группой, выступающей в как зависимое послелога, конструкции X menan Y и X ham Y, казалось бы, распределены противоположным образом: в области падежных форм конструкция с menan тяготеет к более синтаксическим падежам, обладающим более абстрактным значением, в то время как в случае употребления при послелогах конструкция с menan чаще используется при менее грамматикализованных послелогах. Кроме того, конструкции с menan редко маркируются показателями пространственных падежей, но при послелогах с пространственным значением такие конструкции встречаются чаще, чем конструкции с ham. Однако в свете представлений о распространенных путях грамматикализации такое распределение перестает казаться неожиданным. На одном из таких путей начальной точкой является существительное, обозначающее часть тела или часть объекта (например, 'бок' или 'сторона'), которое становится источником для предлога или послелога с пространственным значением, который постепенно теряет связь с источником, приобретает более абстрактное значение и впоследствии превращается в падежный показатель, см. [Hopper, Traugott 2003: 110]. В соответствии с этим сценарием развития, распределение конструкций X menan Y и X ham Y при наиболее грамматикализованных послелогах подобно распределению в «более семантических» падежах (находящихся справа на иерархии Блейка), а при менее грамматикализованных послелогах — ближе к распределению в более «синтаксических» падежах, поскольку эти послелоги в меньшей степени отдалились от своих источников — существительных и глаголов — и зависимые при них занимают позиции, похожие на позиции существительных в ядерных падежах, выступающих в качестве зависимых другого существительного или глагола.
Таким образом, в некоторых позициях, прежде всего в позициях подлежащего, прямого дополнения и посессора, конструкция X menan Y является наиболее распространенным способом соединения конъюнктов. Тем не менее, сфера его употребления остается весьма ограниченной: существуют такие контексты, в которых
употребление этой конструкции в принципе невозможно. Конструкция X каш У, напротив, является основным вариантом соединения конъюнктов в более периферийных позициях и при этом она возможна и в тех позициях, где конструкция с шепап преобладает по частотности употребления.
4. Заключение
В настоящей статье рассматривались конструкции башкирского языка, служащие для описания ситуаций, в которых задействованы два участника с одинаковыми семантическими ролями, выраженные с помощью двух отдельных ИГ. Эти ИГ (конъюнкты) могут соединяться по крайней мере тремя способами: с помощью соединительных средств каш или шепап в позиции между конъюнктами (Х каш У, Х шепап У) и с помощью шепап в позиции после второго конъюнкта (X У шепап).
Эти три конструкции рассматривались в свете типологических сведений о противопоставлении сочинительных и комитативных конструкций. В конструкции X У шепап наблюдается такое соотношение синтаксических рангов участников, которое характерно для комитативной конструкции: второй конъюнкт в данном случае занимает позицию косвенного дополнения. Единица шепап в грамматических описаниях рассматривается прежде всего как послелог, основным значением которого является комитативное, и именно в такой функции шепап выступает в этой конструкции. Поскольку полные ИГ при этом послелоге используются в немаркированной форме, в ряде синтаксических позиций, в частности в позиции подлежащего, различие в структурном ранге ИГ не проявляется морфологически. Однако в случае, если участники выражены с помощью личных местоимений, это различие становится очевидным — второй местоименный конъюнкт в этом случае принимает форму генитива, в соответствии с общим правилом управления послелога шепап. Как показал эксперимент, проведенный в ходе исследования, в целом эта конструкция используется для описания ситуации с двумя участниками с одинаковыми ролями тогда, когда участники не равны с точки зрения семантического статуса: в случаях, если один из участников занимает более высокое положение на иерархии одушевленности, а также если из двух личных участников один старше другого по воз -
расту. Можно предположить, что и в том, и в другом случае один из участников обладает большей степенью контроля, и это отражается в выборе конструкции, в которой синтаксический ранг участников также различается.
Соединительное средство каш описывается в грамматиках башкирского языка как соединительный сочинительный союз. Как и ожидалось, употребление конструкции Х каш У свидетельствует о том, что ИГ в ней имеют одинаковые синтаксические ранги. Это можно видеть, в частности, по поведению местоименных конъюнктов — в этой конструкции оба местоименных конъюнкта выступают в форме, которая соответствует данной синтаксической позиции, в позиции подлежащего — в основном падеже. Таким образом, конструкцию Х каш У можно считать сочинительной. Эта конструкция, по-видимому, не является нейтральной в отношении регистра. В грамматиках отмечается, что союз каш заимствован из персидского и используется скорее в книжной речи. Эксперимент также показал, что эта конструкция не является естественным средством кодирования двух участников, выраженных ИГ в основном падеже, — она ни разу не была порождена информантами самостоятельно. В то же время при рассмотрении более широкого круга грамматических контекстов было обнаружено, что маркер каш служит основным средством сочинения конъюнктов в различных обстоятельственных позициях, в частности при конъюнктах, выступающих в пространственных ролях. При этом возможно как маркирование каждого из конъюнктов падежным показателем, так и появление групповой флексии на втором конъюнкте. В случае, когда сочиненная группа выступает как зависимое послелога, также преимущественно используется конструкция вида X каш У. Лишь при наименее грамматикализованных из рассматривавшихся послелогов эта конструкция используется на равных с конструкцией X шепап У. В целом конструкция X каш У допустима во всех исследованных синтаксических позициях, хотя в некоторых из них она уступает другим вариантам по частотности.
Конструкция X шепап У по своему значению и грамматическим свойствам похожа на конструкцию X каш У, однако она, видимо, не может быть использована в случае, если конъюнкты выражены местоимениями. Эта конструкция — наиболее естест-
венный способ оформления конъюнктов в позиции подлежащего, предпочтительна она и в других грамматических контекстах, в которых ИГ маркируются показателями более «синтаксических» падежей: аккузатива, генитива и датива, оформляющего адресата. При этом в конструкциях с шепап падежный показатель появляется только на втором конъюнкте. По всей видимости, шепап в интерпозиции не может использоваться в контекстах, когда находящийся перед ним конъюнкт морфологически маркирован, на что указывает и запрет на использование шепап с местоимениями. В контекстах использования сочиненной ИГ при послелоге конструкция с шепап скорее выбирается при менее грамматикализованных послелогах, которые в меньшей степени отдалились от своих знаменательных источников, и поэтому ИГ при них находятся в позиции, близкой к позиции приименного или приглагольного зависимого.
Таким образом, конструкцию X шепап У в башкирском языке можно считать примером типологически распространенного развития сочинительной конструкции на основе комитативной. В этой конструкции используется маркер, который в своем первичном и основном употреблении функционирует в качестве ко-митативного послелога. Конструкция X шепап У является основным способом оформления равных с семантической точки зрения участников в ядерных позициях, однако в некоторых других позициях она уступает по употребительности конструкции X каш У, которая является универсальным средством сочинения, хотя и характерным преимущественно для книжной речи. Существуют и такие контексты, в которых конструкция X шепап У оказывается недопустимой, — в основном это такие контексты, которые предполагают наличие морфологического маркирования «внутри» сочиненной группы с шепап.
Литература
Аплонова, Сай 2014 — Е. С. Аплонова, С. С. Сай. Факультативное согласование сказуемого по числу в башкирском языке (микрокорпусное исследование) // О. В. Кузнецова (отв. ред.). Одиннадцатая Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. Тезисы докладов (Санкт-Петербург, 27-29 ноября 2014 г.). СПб.: Нестор-История, 2014. С. 3-5.
Архипов 2005 — А. В. Архипов. Типология комитативных конструкций.
Дисс. ... канд. филол. наук. МГУ, М., 2005. Архипов 2009 — А. В. Архипов. Типология комитативных конструкций. М.: Знак, 2009.
Дмитриев 2008 (1948) — Н. К. Дмитриев. Грамматика башкирского языка.
М.: Наука, 2008. (Первое издание — М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1948.) Овсянникова 2014 — М. А. Овсянникова. Грамматические свойства послелогов башкирского языка, содержащих элементы именной морфологии // Актуальные проблемы диалектологии языков народов России: Материалы XIV Всероссийской научной конференции. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2014. C. 182-187. Юлдашев (отв. ред.) 1981 — А. А. Юлдашев (отв. ред.). Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981. Blake 2001 — B. J. Blake. Case. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. Comrie 1989 — B. Comrie. Language Universals and Linguistic Typology.
Chicago: University of Chicago, 1989. Corbett 2000 — G. G. Corbett. Number. Cambridge: Cambridge University Press, 2000.
Croft 2003 — W. Croft. Typology and Universals. Cambridge: Cambridge
University Press, 2003. Hopper, Traugott 2003 — P. J. Hopper, E. C. Traugott. Grammaticalization.
Cambridge: Cambridge University Press, 2003. Mithun 1988 — M. Mithun. The grammaticalization of coordination // J. Haiman, S. A. Thompson (eds.). Clause Combining in Grammar and Discourse. Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins, 1988. P. 331-360. Stassen 2000 — L. Stassen. AND-languages and WITH-languages // Linguistic
Typology 4(1), 2000. P. 1-54. Stolz et al. 2006 — T. Stolz, C. Stroh, A. Urdze. On Comitatives and Related Categories: a Typological Study with Special Focus on the Languages of Europe. Berlin — New York: Mouton de Gruyter, 2006. Yamamoto 1999 — M. Yamamoto. Animacy and Reference: A Cognitive Approach to Corpus Linguistics. Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins, 1999.
