CC BY
35
Е. А. Пшехотская
МГУ, Москва
КОНСТРУКЦИИ С НЕСУБКАТЕГОРИЗОВАННЫМ ДАТИВОМ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1. Проблема
Грамматические свойства косвенного дативного дополнения глагола в языках мира — одна из наиболее противоречивых и слабо освещенных в литературе областей семантики и синтаксиса. С одной стороны, понятие трехместного глагола, непосредственно связанного с одним из видов конструкций с косвенным дативом, известно еще со времен классических грамматик. С другой стороны, межъязыковое разнообразие семантико-синтаксических свойств конструкций с косвенным дативом до сих пор не позволяет исследователям создать общую объяснительную теорию дативного дополнения.
На сегодняшний день мы обладаем довольно обширными знаниями о семантических свойствах конструкций с дативным дополнением. К примеру, хорошо изучена семантика специфических отношений между прямым дополнением и косвенным дативом, возникающих, например, в русском языке. Так, в работах А. Е. Кибрика [Кибрик 2000] представлен функционально-ориентированный взгляд на семантику обладания, засвидетельствованную в так называемых конструкциях с внешним посессором, ср. (1):
(1а) Он поцеловал ей руку / у нее руку. [Кибрик 2000].
(1б) Он поцеловал ее в губы.
(2а) После представления Капур встал за кулисами на колени перед клоуном и поцеловал ему руку.
(2б) Таня поцеловала Василису в темечко, покрытое черным платком.
Наблюдаемое многообразие наблюдений над семантико-син-таксическими свойствами конструкций с дативным дополнением
позволяет сформулировать новые вопросы, находящиеся на следующем уровне теоретической абстракции. Существует ли общая синтаксическая позиция для косвенного датива в языках мира? Если нет, то каковы ограничения на межъязыковое варьирование в этом отношении? Является ли синтаксическая позиция косвенного датива постоянной (одинаковой во всех предложениях) в рамках одного языка (например, русского)? И если нет — как объяснить соответствующую вариативность в синтаксических и/или формально-семантических терминах?
Дальнейшее обсуждение будет основано на последовательном разделении субкатегоризованного датива (участника ситуации, существование которого предполагается семантикой ситуации, обозначаемой глаголом; например, дать, послать, сказать в значении не ‘произнести’, а ‘адресовать высказывание’) и несубкатего-ризованного (факультативного с точки зрения семантики ситуации: построить, сварить, разрушить). Первый тип дативного дополнения будем называть (собственно) дативом, а соответствующие предложения — дативными конструкциями. Второй тип дативного дополнения будем называть аппликативом, а соответствующие предложения — аппликативной конструкцией.
2. Типологическая перспектива
Рассмотрим два типа аппликативных аргументов на примерах из языка чага (высокий аппликатив, из [Bresnan, Moshi 1993: 49], цит. по [Pylkkanen 2000: 404, 2008: 11]) и из английского языка (низкий аппликатив).
(за) N-a-i-lyi-t-a m-ka kelya.
Б0С-380-РК8-есть-АРРЬ-БУ 1-жена 7-еда
‘Он ест [еду] своей жене (=для своей жены)’.
(зб) Pete baked him a cake.
‘Пит испек ему пирог’.
Важное различие между примерами (3а) и (3б) состоит в том, что в последнем, но не в первом предполагается наличие отношения обладания между дативным участником и объектом: в (3б) имеется пресуппозиция ‘ пирог принадлежит ему (дативному участнику)’, при этом пресуппозиция ‘еда принадлежит жене’ в (3а)
отсутствует. В отличие от чага, английское предложение (3б) предполагает посессивную связь между прямым дополнением и аппли-кативом, в отличие от (3а): поглощаемая агенсом еда не обязательно принадлежит его жене — в (3а) скорее утверждается, что ситуация поглощения еды происходит в интересах жены, для ее удовлетворения.
Таким образом, как показывает Л. Пюльккянен, если вершина Арр1 низкого аппликатива в (3б), вводит семантическое отношение между индивидами (отношение обладания), то вершина высокого аппликатива в (3а) вводит отношение между индивидом и событием. Это, таким образом, означает, что для низкого аппликатива необходим индивид, вводимый внутренним аргументом (прямым дополнением), а для высокого аппликатива — нет. Из сказанного следует, что низкие аппликативы совместимы только с переходными глаголами, а высокие — теоретически с любыми.
Поскольку Л. Пюльккянен предполагает, что в языке может быть представлен только один тип аппликативной вершины — высокий или низкий, — она использует переходность как критерий для определения типа этой вершины в произвольном языке.
(4) ОБОБЩЕНИЕ О ПЕРЕХОДНОСТИ:
Если в данном языке непереходные агентивные глаголы допускают аппликативизацию, то в этом языке представлен высокий тип аппликатива, в противном случае — низкий.
Второе важное обобщение, используемое Л. Пюльккянен при определении типа аппликативной вершины, касается определенных свойств семантики глагольной вершины.
(5) ОБОБЩЕНИЕ О ГЛАГОЛЬНОЙ СЕМАНТИКЕ:
Если в данном языке стативные глаголы допускают аппли-кативизацию, то в этом языке представлен высокий тип аппликатива, в противном случае — низкий.
Как указывает Л. Пюльккянен, семантика низкого аппли-катива всегда предполагает изменение в отношении обладания между объектом и аппликативом. Это означает, что стативные глаголы (даже переходные) типа содержать, предпочитать, знать, осознавать, видеть, заслуживать, иметь, обозначать, понимать и другие не сочетаются с низким аппликативом. Действительно,
русские примеры в (6) неграмматичны, как и их английские эквиваленты.
(ба) *Иван видит Маше городские достопримечательности.
(бб) *Иван хорошо понимает учителю математику.
(бв) * Коробка содержала Ивану новую книгу о Гарри Поттере.
(бг) *Иван имеет Маше много денег.
Л. Пюльккянен полагает, что обобщения (4) и (5) коррелируют между собой, и эту корреляцию подтверждают данные, как минимум, английского, японского и корейского языков (низкий ап-пликатив) и луганды, венды и албанского (высокий аппликатив). Ср. следующие примеры из [Pylkkanen 2008: 20-21]:
(7 а) Непереходный агентив (японский, низкий аппликатив) *Taroo-ga Hanako-ni hasit-tа.
Таро-NOM Ханако-DAT бежать-PST
Ожид.: ‘Таро убежал от Ханако’.
(7б) Статив
*Taroo-ga Hanako-ni kanojo-no kaban-o mot-tа. Таро-NOM Ханако-DAT она-GEN сумка-ACC держать-PST Ожид.: ‘Таро подержал Ханако ее сумку’.
(8а) Непереходный агентив (албанский, высокий аппликатив)
I vrapovа.
он^А^СЬ бегать.1SG
‘Я для него побегал’.
(8б) Статив
Agimi i mban Drites $anten time.
Агим.ШМ CL держит Дрита.DAT сумка.АСС мой
‘Агим держит мою сумку для Дриты’
Русский язык не подтверждает гипотезу о данной корреляции.
3. Данные русского языка
Суммируем типологические параметры, которые позволяют охарактеризовать тип аппликативной вершины относительно русского материала.
Таблица І. Свойства русских аппликативных конструкций
Параметр Высокий аппликатив Низкий аппликатив
Сочетание с непереходными агентивными глаголами Да Нет
Отсутствие «прямых» семантических отношений с прямым дополнением (например, посессивность) Да Нет
Сочетание со стативами Да Нет
Вторичная предикация Да Нет
Серым цветом в таблице обозначена зона значений параметров, которую покрывают данные русского языка. Эти данные не позволяют дать однозначный ответ на вопросы о сочетаемости аппликатива с непереходными агентивными глаголами и о наличии или отсутствии специфических семантических отношений, имплицируемых аппликативной конструкцией. Эти два параметра разбивают множество предложений, в которых допустим аппли-катив, на два класса, дистрибуция которых требует объяснения. Поэтому именно эти два параметра будут внимательно рассмотрены ниже.
4. Две аппликативные конструкции в русском языке
Нестандартное, с точки зрения существующей теории ап-пликативизации, поведение русских аппликативов получает объяснение, если допустить, что в данном случае мы имеем дело с несколькими типами аппликативных конструкций. Вернемся к примерам, которые соответствуют первым двум строкам таблицы — наличие посессивного отношения между прямым дополнением и аппликативом, ср. (9), и сочетаемость с непереходными агентивными глаголами, ср. (І0). Аппликативный аргумент в примерах (а) будем называть приглагольным аппликативом, или V-аппликативом, а аппликатив из примеров (б) — приименным, или N-аппликативом.
(9а) Ивані вспахал Маше (*свой) огород. (V-аппликатив)
(9б) Ивані разлил Маше (свои) чернила на платье. (N-аппли-
катив)
(10а) *Она смеется ему. (У-аппликатив)
(10б) Она смеется ему в лицо. (К-аппликатив)
Противопоставление К- и У-аппликативов было недавно предложено П. Гращенковым и В. Маркман [Ога8ЬеЬепкоу, Магкшаи 2008] в связи со следующими примерами:
(11а) Дима [привел мне] лошадь. (приглагольный аппликатив)
(11 б) Дима был [мне другом]. (приименной аппликатив)
Важнейшее допущение, принимаемое далее, состоит в том, что в отличие от примеров (а) в (9)—(11), в примерах (б) аппли-кативный аргумент образует с косвенным дополнением общую составляющую, что подтверждается, например, проявлением соответствующего «эффекта крысолова» при wh-передвижении:
(12а) [Кому на платье] Иван разлил чернила ^ ? К-аппликатив
(12б) [Кому в лицо] она смеется ^ ?
(12в) [Кому в комнате] он разбросал мусор ^ ?
(13а) ??[Кому пять заданий] Иван выполнил II? У-аппликатив
(13б) ??[Кому фаршированную горбушу] Борис приготовил гг?
В К-аппликативах дативный аргумент исходно зависит от ИГ, обозначающей локативного участника, и определенным образом получает дательный падеж. Это и есть широко обсуждаемый в литературе подъем посессора. В У-аппликативах аппликативный аргумент образует общую составляющую с глаголом (а не с прямым дополнением, как предполагал бы анализ в духе подъема посессора). По этой причине, в частности, ожидается, что У-ап-пликативы будут иметь общие структурные свойства с трехместными глаголами.
Как демонстрирует (12в), именная группа, от которой зависит аппликатив, необязательно занимает аргументную позицию (вынесенные составляющие в (12), очевидно, адъюнкты).
Структурные различия между У-аппликативами и К-аппли-кативами имеют последствия и для интерпретации этих конструкций. Так, в К-аппликативах регулярным образом возникает отношение посессивности между аппликативом и локативным
дополнением, что препятствует установлению посессивного отношения между аппликативным аргументом и прямым дополнением. При V-аппликативах отношение посессивности между аппликативом и прямым дополнением обусловлено экстралинг-вистическими факторами.
Список условных сокращений
1 — 1 лицо (в албанском); 1, 7 — именной класс (в чага); 3 — 3 лицо (в чага); ACC — аккузатив; appl — аппликатив; CL — клитика; DAT — датив; FOC — фокус; FV — конечный гласный; gen — генитив; nom — номинатив; prs — настоящее время; pst — прошедшее время; SG — единственное число.
Литература
Кибрик 2000 — А. Е. Кибрик. Внешний посессор как результат расщепления валентности // Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин (ред.). Слово в тексте и в словаре. Сб. статей к семидесятилетию Ю. Д. Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 429-441.
Bresnan, Moshi 1993 — J. Bresnan, L. Moshi. Object asymmetries in comparative Bantu syntax // S. A. Mchombo (ed.). Theoretical Aspects of Bantu Grammar 1. Stanford: CSLI Publications, 1993. P. 47-91. [First published in Linguistic Inquiry 21, 2, 1990. P. 147-185.] Grashchenkov, Markman 2008 — P. Grashchenkov, V. G. Markman. Noncore arguments in verbal and nominal predication: High and low applicatives and possessor raising // N. Abner, J. Bishop (eds.). Proceedings of the 27th West Coast Conference on Formal Linguistics. Somerville, MA: Cascadilla Proceedings Project, 2008. P. 185-193. Pylkkanen 2000 — L. Pylkkanen. Deriving adversity // R. Billerey, B. D. Lille-haugen (eds.). Proceedings of the 19th West Coast Conference on Formal Linguistics. Somerville, MA: Cascadilla Press, 2000. P. 399-410. Pylkkanen 2008 — L. Pylkkanen. Introducing Arguments. Cambridge, MA: MIT Press, 2008.
