CC BY
34
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2018. № 1
Д.С. Дзикевич*
КОНСТРУКТИВНЫЙ И ДЕКОНСТРУКТИВНЫЙ
ПОСТМОДЕРНИЗМ В СОВРЕМЕННОЙ КИТАЙСКОЙ
ФИЛОСОФИИ: ПРОБЛЕМЫ ПРОИСХОЖДЕНИЯ
И ПРИМЕНЕНИЯ ОЦЕНОЧНЫХ КОНЦЕПТОВ
Статья посвящена проблематике формулировки историко-философских оценок процессов, совершающихся в глобальной интеллектуальной культуре в настоящее время в условиях тесного концептуального взаимодействия и высокой степени синхронизации. Указанные обстоятельства вызывают естественную интенцию аналитика переносить концепты оценки из контекста одного региона развития философии в другой. Автор статьи стремится установить основания корректности и продуктивности подобного аналитически-интерпретационного действия в историко-философском исследовании, связанном с оценкой текущих процессов в современной философии континентального Китая.
Ключевые слова: язык историко-философского анализа, философия современного континентального Китая, разновидности философского постмодернизма.
D.S. D z i k e v i c h. Constructive and deconstructive postmodernism in contemporary Chinese philosophy: problems of evaluative concepts genesis and usage
This paper deals with the situation of globalized philosophical process in the modern world. The conceptual interaction is very close throughout the world for an analyst it looks very natural to use the same evaluative concepts for current philosophical events in all regions. The author shows how this intention happens to be productive and what fundamentally limits it.
Key words: evaluative concepts of investigations in history of philosophy, constructive and deconstructive postmodernism, terminology of Chinese philosophy, postmodernism in continental Chinese philosophy.
Традиционная китайская философия, как и другие региональные проявления этого дискурса, имеет свои корни в мифологии и религиозном опыте. Применительно к античной европейской традиции эта проблема была концептуализирована как проблема перехода от мифа к логосу (см., например: [Ф.Х. Кессиди, 1972]) и широко обсуждалась многими авторами, писавшими о раннем периоде греческой философии как на Западе, так и в России.
* Дзикевич Дарья Сергеевна — аспирант кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: + 7 (903) 24384-72; e-mail: dzvch@yandex.ru
Данная проблематика стала рассматриваться по аналогии как базовый процесс становления философии вообще, безотносительно к региональной специфике, в том числе и в исследованиях генезиса китайской философии. Так, в русскоязычной историко-философской литературе, посвященной проблемам становления китайской философии, как и в литературе о ранней европейской философии, обсуждаются аналогичные раннегреческим процессы выделения философии в самостоятельный дискурс (см., например: [С.Ю. Рыков, 2012, с. 10-14]).
Философия распространилась среди широкой публики в Китае как своеобразная комбинация отношений к проблемам жизни, культуры и религиозных практик. Тем не менее китайская традиционная философия — это не просто собрание житейских мудростей, моральных наставлений и религиозных рассуждений на темы достижения благой жизни в сакрально-онтологической перспективе. Как и в Европе, становление философии в Китае представляло собой постепенную кристаллизацию автономного дискурса, очень скоро начавшего оказывать влияние и на жизнь общества в целом, и на отдельные явления как материальной, так и интеллектуальной культуры.
Представители европейской философии до некоторого времени были склонны полагать, что философия на Востоке вообще и в Китае в частности инкорпорирована в религиозную мысль и религиозные практики и что поэтому она несамостоятельна и даже при большом уважении к инспирировавшей ее религии как таковой ее нельзя считать вполне философией. Так, Гегель в своих «Лекциях по истории философии» констатирует: «Дух... зарождается на Востоке...», относительно европейского знания о восточной философии он говорит, что «лишь с недавнего времени мы получили возможность судить о ней». Тем не менее после немногочисленных, очень туманных и очень надуманных фигур речи мыслитель категорически резюмирует: «Восточную мысль следует. исключить из истории философии.» [Г.В.Ф. Гегель, 1993, с. 143—146].
В этом аспекте характерным оказывается то, что, оценивая отдельные фигуры китайской философии, замолчать которые совсем не представлялось возможным, Гегель говорит о Конфуции [Конфуций, 1999 ] как о человеке определенной практической и даже мировоззренческой мудрости, но с которым не была связана никакая спекулятивная философия. Рассуждая о Лао Цзы [Лао Цзы, 1984] и его концепции дао, он отмечает, что если в качестве причины всех вещей указывается пустота, ничто, то это означает совершенную неопределенность причин и то, что эта философия находится на самой начальной, элементарной ступени.
Между тем для такой оценки не было никаких содержательных причин, кроме недостаточного знания текстов, отсутствия хороших переводов и алгоритмов кросс-культурного диалога из-за доминировавшего в европейском сознании вплоть до конца ХХ в. европоцентризма. Перемены в отношении европейского культурного сознания к интеллектуальной традиции Востока в целом и Китая в частности происходили очень трудно и растянулись на длительный период. Мы видим, что оценка Гегелем идей Лао Цзы, основанная на внеконтекстуальном подходе, выглядит очень натянутой, тем более что внутри европейской традиции на роль первоначал также выдвигались сходные концепты, а Демокрит прямо говорил о пустоте как одном из двух первенствующих, наряду с атомами, онтологических факторов. Горизонтальный анализ различных концептов, выработанных разными культурно-региональными философскими традициями, становится, таким образом, совершенно очевидным, но он нуждается в отдельном оценочном понятийном аппарате.
Это относится и к текущим процессам философии в различных культурных регионах. Мы столкнулись с этой проблемой в связи с различным содержанием концептов «постмодернизм» и «конструктивный постмодернизм» в западном контексте, с одной стороны, и в китайском контексте — с другой. В настоящей статье экспонируется опыт горизонтального анализа содержаний этого концепта в двух указанных версиях.
Нам необходимо проследить, каким образом термин «постмодернизм» и связанные с ним теоретические построения появились в философских дискуссиях китайских интеллектуалов и что этот внешне заимствованный термин стал означать в их внутрикуль-турном диалоге именно в апроприированном виде. В этом смысле оказывается принципиально важным то, что в китайском контексте означает предикация «конструктивный», поскольку она неотделима от самого процесса и факта теоретической апроприации термина «постмодернизм» в философской мысли континентального Китая.
Следует понимать, что не совсем верно считать, что термин «конструктивный постмодернизм» обозначает просто оппозицию философским построениям, использующим процедуры деконструкции. Дело в том, что хронологически эпистемологическая позиция, впоследствии идентифицируемая как конструктивный постмодернизм, возникает намного раньше, чем эпистемологическая позиция, связанная с процедурой деконструкции, с которой в европейской континентальной традиции стал ассоциироваться термин «постмодернизм». Таким образом, возникает парадоксальная
ситуация, заключающаяся в том, что сумма представлений о мире в процессе познания, называемая конструктивным постмодернизмом, возникает хронологически раньше постмодернизма, связанного с деконструкцией, хотя название получает позже и действительно в тенденции отличения и частичной оппозиции в отношении последнего.
При этом, однако, следует иметь в виду, что отличение и оппозиционность не означают для позиции конструктивного постмодернизма полного неприятия и исключения из зоны теоретического внимания оснований и результатов континентального деконструк-тивизма. Не отрицая философский потенциал деконструкции, приверженцы конструктивного постмодернизма указывают на его недостаточность, неполноту в отношении функций, которые философия должна иметь в эпоху постмодерна, об опасностях, которые следуют за тотальным возобладанием деконструктивизма в глобальном человеческом интеллекте в условиях вызовов эпохи постмодерна. При этом речь не ведется ни об изъятии деконструктивных процедур из арсенала познания, ни о том, чтобы считать деконструкцию разрушительным методом, отождествляя его с деструкцией. Также эта позиция не предъявляет критических претензий к представителям деконструктивного постмодернизма в связи с ретроспективным стилем мышления, связанным с пересмотром позиций в отношении прошлого, постоянным цитированием его наследия в новых контекстах, переосмыслением его интерпретаций.
Конструктивный постмодернизм в качестве главной претензии к представителям деконструктивизма выдвигает не отношение к прошлому, а отказ от попыток понимания перспективы плодотворного будущего, отказ от функции философии быть герменевтикой смыслов будущего. Таким образом, между этими двумя позициями различие состоит не в частных процессуальных деталях, а в понимании назначения философии как осмысления человеческого существования и человеческой деятельности. Для деконструктивизма — это опыт исследования разных ступеней прошлого, для конструктивизма — это опыт исследования прошлого ради построения осмысленного проекта будущего; в связи с этим для представителей философского деконструктивизма характерен ретроспективный стиль мышления, для представителей же философской позиции конструктивного постмодернизма характерен перспективный стиль мышления.
Деконструкция как тотально принятый ментальный принцип, по мнению конструктивных постмодернистов, радикально ограничивает мысль с предметной точки зрения, поскольку мы используем наши интеллектуальные способности только для действий с уже
сложившейся картиной мира. Опасность деконструктивного подхода, когда он не дополняется какими-либо другими предметами и методами познания, заключается в крайнем, эпистемологически безнадежном и бессмысленном релятивизме. Это, с точки зрения его критиков, не то, в чем мир нуждается, когда сталкивается с масштабными политическими и экологическими кризисами [Process and difference..., 2002, p. 9—10].
Так что, не отрицая значения деконструирующего отношения к прошлому, конструктивный постмодернизм переносит акцент на разработку верифицированных платформ проективного конструирования будущего и в отношении деконструкции занимает позицию не отрицания, а, скорее, дополнения. Эта позиция, заметим, соответствует общенаучному принципу дополнительности, столь важному для отношения конструктивного постмодернизма к знанию и миру вообще.
Этот устремленный в перспективу дальнейшего существования и дальнейшей деятельности фундаментальный эпистемологический холизм и сделал конструктивный постмодернизм платформой, столь привлекательной для Китая, так настоятельно ищущего свое место в будущей картине глобального мира и так деятельно выстраивающего это место здесь и сейчас в полном соответствии с традиционными культурно-психологическими позициями, сложившимися на этой территории.
Как методологическая позиция, которая, как выше было сказано, представляет собой реализацию принципа дополнительности, конструктивной постмодернизм включает в себя творческий синтез методов и постулатов различных эпох. Он не делает акцента на том, что эпоха модерна может и должна быть преодолена. Конструктивный постмодернизм полагает, что в данный исторический момент люди нуждаются в комплексной картине мира больше, чем когда-либо прежде, и нельзя отрицать возможность ее построения, что характерно для континентального постмодернизма, ради деконструкции отказавшегося и от холизма, поскольку он представлялся формой метанарратива.
Далее, обсуждая классификационные тенденции, мы должны сказать, что принадлежность к постмодернистскому мышлению не всегда проявляется эксплицитно. Постсовременное философское мышление — это, скорее, культурно-психическая характеристика, и она только иногда принимает форму постмодернистского философского самосознания, причем когда последнее декларируется явно и настойчиво, надо быть особенно осторожным, поскольку часто бывает, это внешнее заимствование, симулятивная
оболочка, под которой никакого философского мышления нет — ни современного, ни несовременного, ни постсовременного.
Подразделяя многочисленные работы, в которых последовательно заявлены определенные предметы познания, относящиеся к характерной социально-когнитивной практике эпохи постмодерна, мы можем с известной степенью условности выделить те, которые относятся, скорее, к постсовременной культурной психике, т.е. не выстраивают рефлексивного отношения к постмодернизму, и те, которые представляют собой формы постмодернистского философского самосознания.
В селекции работ современной китайской философии, объем которых огромен и превышает практики, сложившиеся в других странах, для нас большую роль сыграла внутренняя (данная в перекрестных референциях) оценка китайскими авторами позиций друг друга, поскольку она достоверна и имеет очень большое значение в их среде. Такое взаимное отношение авторов друг к другу имеет помимо чисто содержательного еще и очень репрезентативный институционально-диспозиционный смысл, поэтому игнорировать его нет никаких оснований.
Указанный фактор не является единственным и гипертрофированным, но важность его при идентификации репрезентативности тех или иных авторов, тем более в информационном потоке такого объема, представляется весьма значительной. Таким образом, внут-ренне-репутационная оценка значительности отдельных авторов и отдельных текстов для принадлежности к контексту конструктивного постмодернизма в философии современного Китая и роли в формировании этого контекста оказалась очень весомой в настоящем исследовании.
Отдельное замечание следует сделать о роли международного контекста в идентификации текстов современной китайской философии в общем контексте конструктивного постмодернизма и других тенденций глобального характера. Китайское философское сообщество в настоящее время в высокой степени вовлечено в международные контакты и в международное разделение труда в профильной области, его члены свободны в академической мобильности и в очень высокой степени востребованы в образовательных и исследовательских институциях в мире. Однако следует заметить, что в силу всех условий развития философии в самом континентальном Китае в китай ской философской профессиональной среде популярность получают лишь концепции определенного типа.
Наблюдения показывают, что на принятие определенной концепции влияет ее совместимость с китайской философской тради-
цией, основывающейся на двух официальных доктринах: конфуцианстве и марксизме. Это вносит дополнительные коррективы в формирование оценочных понятийных инструментов идентификации свойственного для современной китайской континентальной философии понимания концепта «конструктивный постмодернизм». Используя эти инструменты на основании массы проанализированных философских текстов, создаваемых в современном Китае, мы можем сказать, что под конструктивным постмодернизмом понимается перспективный стиль мышления в любой тематической области, основанный на принципе дополнительности и холистическом взгляде на мир. Терминологический ряд при этом может выглядеть различным образом, в качестве же риторического маркера отнесения к конструктивно-постмодернистскому стилю мышления выступают отсылки к посредникам теоретической апроприации этой позиции, среди которых важнейшее место занимают персоналии философии процесса, классической китайской философии, прежде всего конфуцианского направления, чьи идеи концептуально совместимы с идеями философии процесса, а также авторы, принадлежащие к переосмысленному марксистскому направлению.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн.1. СПб., 1993.
Инглхарт Р.Ф. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис (Политические исследования). 1997. № 4. С. 4—32.
Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. М., 1972.
Конфуций. Беседы и суждения Конфуция / Пер., сост., подгот., прим. Р.В. Грищенкова; Предисл. Л.С. Переломова. СПб.,1999.
Лао-цзы. Книга пути и благодати (Дао дэ цзин) / Пер. И.С. Лисевича. М., 1984.
Литература древнего Китая: Сб статей. М.,1969.
Jameson F. The Ancients and the postmoderns: On the historicity of forms. L.; N.Y, 2015.
Process and difference: Between cosmological and poststructuralist post-modernisms / Ed. by C. Keller, A. Daniell. Albany, 2002.
Wang Zh. Ecological Marxism in China // Monthly Review. N.Y. Feb. 2012. Vol. 63. N 9. Р. 36-44.
Yijie T. Confucianism & Constructive postmodernism // Comparative studies of China and the West. 2013 . Vol. 1.
