CC BY
323
24
В.В. БАРБИН,
доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент
(Академия управления МВД России)
Конституция России и общепризнанные принципы и нормы международного права: соотношение и развитие
В статье анализируется соотношение общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции Российской Федерации. На основе исследования делаются выводы о том, что Конституция России (ст. 15, 17, 125) содержит в себе механизм, позволяющий вводить в отечественную правовую систему новые принципы и нормы международного права по мере их возникновения, а также обновлять существующие по мере их развития.
Конституция Российской Федерации, Устав ООН, Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, права человека, Декларация о принципах международного права, стандарты прав человека, общепризнанные принципы и нормы международного права, международное и внутригосударственное право.
С принятием Конституции РФ вопросы о том, насколько она близка к конституционному идеалу и отвечает требованиям современной доктрины конституционализма, не потеряли своей актуальности.
Оценка Конституции РФ 1993 г. как отечественной, так и зарубежной наукой неоднозначна. В 2000 г. на международной конференции, посвященной десятилетию демократического конституционализма в постсоциалистических странах Центральной и Восточной Европы, было отмечено, что постсоциалистические конституции (включая и российскую) внесли незначительный вклад в интеллектуальные достижения мирового конституционализма [44, с. 18], поскольку являются заимствованием или подражанием конституционному регулированию развитых стран [44, с. 365].
В России ни одна научная конференция или семинар, не говоря уже о политических форумах, не обходились без предложений о внесении конституционных поправок или пересмотре Конституции РФ [39, с. 15; 40, с. 49-52]. Высказывались мнения и о том, что «окончательная» реализация целого ряда конституционных норм не сулит стране ничего хорошего. Более того, именно то обстоятельство, что некоторые
положения Конституции пока не воплощены в полном объеме, заставляет настаивать на ее скорейшем пересмотре [22, с. 52].
В целом исследователи и политические деятели оценивали российскую Конституцию как первую претендующую на роль реально действующего основного закона [38, с. 86], как конституцию, лучше которой в обозримом будущем ничего не предвидится [26, с. 10-11], как основу стабильности и динамизма России [25, с. 31], как математику свободы [25, с. 38] или просто как хорошую [42, с. 10-11]. Более того, отдельные положения российского конституционного права принимаются в зарубежных странах с учетом их условий. Отчетливее всего это явление заметно на конституционном развитии некоторых стран СНГ, но не ограничивается только ими [41, с. 27].
Процесс конституционных преобразований в мире имеет общую направленность. Новые конституции отражают лучшие достижения конституционной мысли и практики, и следует признать, что основы конституционного строя, закрепленные в Конституции России, вобрали в себя ценности мирового конституционализма.
Конституция РФ иначе, чем это было в ранее действовавшем законодательстве, решает проблему соотношения правовой системы России и общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ: они являются составной частью правовой системы России (ч. 4 ст. 15). Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Словосочетание «общепризнанные принципы и нормы международного права» содержится также в ст. 17, 63, 69 Конституции России.
Отсюда, однако, не следует, что Конституция РФ воспроизводит т. н. монистическую теорию соотношения отечественного правопорядка и международного права, согласно которой они образуют единую систему. Напротив, в тексте ч. 4 ст. 15 Конституции РФ отчетливо просматривается признание международного и внутригосударственного права двумя различными правовыми системами, что имеет под собой глу-
бокие основания. В частности, международное право отличается от внутригосударственного по объему регулирования, субъектам, процессам создания и источникам, гарантиям соблюдения и остается в основном межгосударственным правом. В Конституции Российской Федерации установлен механизм их согласования и взаимодействия, которое осуществляется в структуре национального правопорядка, в конституционных и отраслевых правоотношениях, а также в правоприменении. Следовательно, оно функционально возложено не только на законодательную и исполнительную власть, но и на правосудие.
Таким образом, нормативное содержание положений ч. 4 ст. 15 Конституции РФ значительно богаче и не столь линейно, как нередко это интерпретируется. Так, например, ряд авторов отмечает отсутствие: ясности по поводу того, какие «различные международные договоры» следует отнести к документам, содержащим общепризнанные (универсальные) стандарты, а также какое «большинство из этих стандартов» необходимо рассматривать в качестве обязательных общепризнанных принципов и норм международного права [21, с. 93]; единого перечня общепризнанных принципов и норм [32, с. 205]; единого акта, где они были бы перечислены [43, с. 29]; единой позиции в отечественной правовой науке в отношении определения общепризнанных принципов и норм международного права [37, с. 87].
Действительно, Конституция Российской Федерации, различая общепризнанные принципы и нормы международного права, не содержит определения понятия этих принципов и норм и не называет их источников. В ней также нет прямых указаний на методы их выявления и способы установления содержания, что само по себе предполагает широкую дискрецию федерального законодателя, главы государства, правительства, других органов исполнительной власти РФ. В связи с этим существенно возрастает роль судов Российской Федерации, особенно высших.
В частности, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» впервые в отечественной юридической практике дано легальное определение общепризнанным принципам международного права как основополагающим императивным нормам, принимаемым и признаваемых международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо [18].
Несмотря на огромное количество международных договоров и обычаев, число действи-
тельно универсальных международно-правовых принципов и норм, получивших всеобщее признание, относительно невелико. Сосредоточенные главным образом в Уставе ООН [2], они занимают главенствующее в иерархии норм международного права положение.
Указанные принципы нормативно закреплены в Декларации о принципах международного права [9]. Кроме того, их содержание может раскрываться в иных документах ООН и ее специализированных учреждений. Пленум Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. определил [19], что общепризнанные принципы и нормы международного права закреплены в международных пактах, конвенциях и иных документах (в частности, Всеобщей декларации прав человека [3], Международном пакте о гражданских и политических правах [4], Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах [5]), а не только в Уставе ООН, Декларации о принципах международного права и Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе [10].
Вызывает возражение оторванное от реалий современного этапа развития международного права или прямо игнорирующее их и не столь безобидное, каким кажется на первый взгляд, поскольку предлагается в качестве ориентира в юридической практике, утверждение ряда авторов о том, что «рассредоточение общепризнанных принципов международного права по различным источникам делает неочевидным признак их взаимосвязанности», вследствие чего необходимо «в случае введения таких принципов во внутригосударственное законодательство специально закреплять их системный характер» [21, с. 94]. Также высказывается мнение, что определение общепризнанных принципов и норм международного права, данное Верховным Судом РФ, слишком расплывчато для применения его на практике и норма ч. 4 ст. 15 Конституции РФ не может быть признана эффективно работающей [31, с. 27].
Результатом таких утверждений является эклектическое соединение действительно общепризнанных принципов международного права и принципов, составляющих основу национального правопорядка или правосознания. И, кроме того, процесс развития этих принципов нельзя считать завершенным. Они являются тем фундаментом, на котором формируется следующий, более конкретный и формально определенный, с точки зрения прав и обязательств участников международного общения, слой международного правопорядка. В этом последнем случае, однако, нельзя забывать, что международное право выросло и развивалось как результат отношений именно между государствами, которые и ныне остают-
25
IISSN 2072-9391
Труды Академии управления МВД России. 2011. № 3 (19)
26
ся основными его субъектами. В свою очередь, международное право создается путем согласования воли участников межгосударственных отношений, которые взаимодействуют на основе юридического равенства и по собственному волеизъявлению становятся субъектами международно-правовых отношений.
Кроме того, необходимо помнить, что в теории и практике международного права общепризнанными считаются общеобязательные принципы и нормы, пользующиеся всеобщим признанием, выраженным тем или иным способом, хотя зачастую и не закрепленные в каких-либо конвенциях. Всеобщее признание предполагает наличие согласия с соответствующими нормами со стороны всех основных групп государств современного международного сообщества. Практика международного права свидетельствует о том, что резолюции, принятые незначительным большинством участников того или иного международного форума, не могут иметь сколько-нибудь серьезные шансы стать «общепризнанными», юридически обязательными нормами. Негативное отношение государства к той или иной резолюции делает невозможным ее применение в некоторой ситуации с его участием.
Более того, сейчас много говорят о необходимости пересмотра ряда международно-правовых норм и принципов, в частности потому, что национальные государства не способны обеспечить эффективное управление в условиях глобализации. При этом как-то забывается, что ООН возникла и существует только благодаря воле суверенных государств, которые поставили целью впредь не допускать всемирных катастроф, подобных Второй мировой войне [23].
Существенное значение для получения адекватной картины конституционно-правового механизма реализации международных обязательств в правовой системе России имеет конституционное разграничение действия и применения международных договоров РФ. Прямое действие договора еще не означает возможности его непосредственного применения. В частности, согласно п. 3 ст. 5 Федерального закона Российской Федерации «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для их применения, действуют в Российской Федерации непосредственно [14]. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты.
Этим предопределяются пределы судебного применения международного договора РФ: если он был ратифицирован, вступил в силу,
официально опубликован и не требует издания дополнительных внутригосударственных нормативных актов, то его положения действуют непосредственно и имеют приоритет в применении по отношению к противоречащим им правилам, содержащимся в законе. Данный вывод Пленума Верховного Суда РФ, ранее сделанный в Постановлении от 31 октября 1995 г. № 8, получил подтверждение в Постановлении от 10 октября 2003 г. № 5.
Значительный практический интерес представляет вопрос о том, как должна разрешаться коллизия между международным договором РФ и Конституцией России, если таковая возникает. Представляется, что в этом случае действует правило о высшей юридической силе Конституции, ибо международные договоры являются составной частью правовой системы государства, и в рамках этой системы нет актов, которые по своей юридической силе стояли бы выше нее. В связи с этим в ст. 22 Федерального закона Российской Федерации «О международных договорах Российской Федерации» предусмотрено, что в случае, если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность возможно только в форме федерального закона и после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. Согласно ст. 15 этого закона к числу договоров, подлежащих обязательной ратификации, отнесены международные договоры РФ, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающих иные правила, чем предусмотренные законом.
В связи с последним положением возможны следующие выводы: органы государства и должностные лица не вправе заключать договоры, противоречащие Конституции РФ (при заключении такого договора действуют конституционные нормы, ибо иное противоречило бы принципам народовластия и государственного суверенитета); в случае противоречия международного договора федеральному закону такой договор вступает в силу только после его ратификации в форме закона федеральным парламентом; противоречие между международным договором и внутренним законодательным актом не влечет автоматического признания ничтожности последнего. Для юридической дисквалификации этого акта или его части необходимо соблюдение обычной конституционной процедуры: нужно отменить акт управомоченным на то органом или признать его решением Конституционного Суда РФ неконституционным, что влечет утрату данным актом юридической силы. Как заметил Председатель Конституционного
Суда Российской Федерации В.Д. Зорькин, «по данному вопросу Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях выработал соответствующие правовые позиции и будет неуклонно придерживаться их в своей деятельности» [25, с. 335].
Иными словами, из Конституции Российской Федерации не следует надконституци-онность общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, которые в основном покрывают сферу межгосударственных отношений. Но эти принципы и нормы, выражающие общечеловеческие ценности и соответствующие интересам всех народов, не являются чем-то внешним по отношению к Конституции и в силу волеизъявления конституционного законодателя выступают частью российской конституционной системы. Они «вплетены» в ткань Конституции России и составляют ее содержательную характеристику; нормы же Конституции, ориентирующие внешнюю политику государства или закрепляющие конкретные права и свободы человека и гражданина, должны толковаться и применяться согласно этим принципам, нормам и конкретизирующим их актам, и не могут вступать с ними в коллизию. Речь идет о принципиальном согласии российского государства со сложившимися международными стандартами и о конституционном восприятии их в качестве масштабов правотворчества и правоприменения. В случае отсутствия такого согласия России не могут быть навязаны никакие международные обязательства. Что же касается международных договоров Российской Федерации, то они, будучи равны по статусу федеральному закону, обладают приоритетом в применении. При этом Конституция РФ уже содержит механизм интеграции в правовую систему России новых принципов и норм (как не статичная, но развивающаяся система), а также международных договоров РФ, тем самым опосредуя основные тенденции мирового развития.
Так, например, 20 ноября 2007 г. Конституционный Суд РФ принял Постановление № 13—П о положениях Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которое можно рассматривать как исполнение Постановления Европейского суда по правам человека от 20 октября 2005 г. по делу «Романов против России» [11]. Таким образом, Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая вопрос о конституционности ряда норм УПК РФ, одновременно разрешил вопрос о приведении его в соответствие с европейскими стандартами [16].
Исполнением постановлений Европейского суда по правам человека по делу «Рябых против России» [12], «Засурцев против России» [13] и др. следует считать Постановление Конституци-
онного Суда Российской Федерации № 2—П от 5 февраля 2007 г., в котором федеральному законодателю предписано реформировать надзорное производство [17]. Конституционный Суд РФ указал, что не только положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. [8], но и решения Европейского суда по правам человека в той части, где исходя из общепризнанных принципов и норм международного права дается толкование содержания закрепленных Европейской конвенцией о защите прав человека, основных свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, являются составной частью российской правовой системы и потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права.
Конституционный Суд Российской Федерации выступает своего рода посредником, адаптируя подходы и позиции Европейского суда по правам человека к российским реалиям [24].
Признание принципов и норм международного права лишь частью правовой системы России не делает их критериями оценки законов и иных правовых актов Российской Федерации. Данным критерием является только Конституция Российской Федерации.
Таким образом, утверждения о необходимости трансформации общепризнанных принципов и норм международного права в правовую систему Российской Федерации, а также о том, что основной закон России не содержит в полном объеме объективной возможности для правоприменителя внутри страны по гарантированию прав и свобод человека, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, о том, что ч. 4 ст. 15 Конституции РФ носит декларативный характер, заключающий в себе опасность невыполнения государством своих международно-правовых обязательств в сфере реализации прав человека [21, с. 95], выглядят весьма неубедительными или, в лучшем случае, спорными.
Международное сотрудничество в области развития уважения к правам человека не завершается приведением внутригосударственного законодательства в соответствие с международными стандартами прав человека. Профессор, член-корреспондент Международной Академии сравнительного права Ю.А. Тихомиров справедливо отмечает: «Механизм реализации Конституции является комплексным и не сводится только к изданию или изменению правовых актов» [28, с. 14]. Международное сотрудничество в области развития уважения к правам человека осуществляется в целях успешного выполнения государствами взятых на себя гуманитарных обязательств. Думается, понимание этого
27
IISSN 2072-9391
Труды Академии управления МВД России. 2011. № 3 (19)
28
очевидного факта послужило основанием для отказа разработчиков Конституции Молдовы от первоначальной редакции ст. 8, в которой была сделана попытка перечислить принципы и нормы международного права, накладывающие обязательства на Республику Молдова [35, с. 301]. В соответствии с действующей Конституцией (ст. 8) Республика Молдова обязуется соблюдать Устав Организации Объединенных Наций и договоры, одной из сторон которых она является, строить свои отношения с другими государствами на общепризнанных принципах и нормах международного права [30, с. 301].
Картина конституционно-правового механизма реализации международных обязательств в правовой системе России будет не полной, если не сказать, что все международные нормы в области прав и свобод личности принято называть международными стандартами. Этим термином охватываются весьма разнородные нормы, такие, как правила международных договоров, резолюции международных организаций, политических договоренностей типа Хельсинкского заключительного акта, документов Венской и Копенгагенской встреч, международные обычаи [34, с. 31].
Термин «стандарты» применительно к обязательствам в сфере прав человека не вполне корректен. Под стандартом обычно понимается типовой образец, эталон, модель, принимаемые за исходные для сопоставления с ними других подобных объектов и в этом смысле нормы по правам человека едва ли можно считать эталоном, поскольку положения в них, относящиеся к тому или иному правомочию человека, регулируются, как правило, в самом общем виде. Это обусловлено неизбежностью конфликта между исчерпывающей государственной регламентацией положений по правам человека с теми, которые уже существуют в законодательстве других государств. Возможность достижения согласия при создании норм по правам человека, собственно, и базируется на регламентации правового статуса личности самым общим образом, оставляя за национальным законодателем право уточнять и детализировать данные положения [20, с. 6].
Оценивая тенденции в развитии прав человека, выявленные к концу XX в., член-корреспондент РАН Е.А. Лукашева предупреждает о необходимости взвешенно подходить к соотношению европейских, и тем более мировых, «универсальных» стандартов и традиционализма, культуры, религии иных цивилизаций, поскольку прямолинейный путь к утверждению европейских норм и принципов в различных культурах и цивилизациях зачастую невозможен [36, с. 8].
Думается, что стоит согласиться с мнением академика Н.Н. Моисеева, который резко воз-
ражает против «теории универсализации» прав человека, якобы одинаково пригодных для населения всей планеты. Это такая же иллюзия, как и представление о возможности однозначной интерпретации представлений о добре. Попытка унифицировать понятие прав человека говорит лишь о незрелости нашей планетарной цивилизации или, лучше сказать, цивилизаций, непонимании того общего процесса самоорганизации, которым определяется развитие общества [33, с. 104-109].
Отметим, что и т. н. региональные стандарты, учитывая их особенности, вытекающие из традиций, уровня развития определенной группы стран, могут быть более широкими и конкретными, нежели универсальные. Например, в ст. 2 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. говорится о равном праве на образование; праве родителей обеспечивать детям обучение в соответствии с собственными религиозными и философскими убеждениями, об обязанностях государства в области образования и обучения.
В Американской конвенции о правах человека 1969 г. особо зафиксировано, что в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. идеал свободного человека - освобождение от страха и что этого можно достичь только тогда, когда созданы условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами наравне с гражданскими и политическими [6].
Аналогичные положения содержатся и в Африканской хартии прав человека и народов 1981 г. В Преамбуле этого документа отмечается, что впредь существенно важно уделять особое внимание обеспечению права на развитие; гражданские и политические права не могут быть отделены от экономических, социальных и культурных прав ни в концептуальном, ни в универсальном смысле; достижение экономических, социальных и культурных прав является гарантией использования гражданских и политических прав [7].
Конституции зарубежных государств также неоднозначно подходят к приоритету общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров. Так, конституции старого поколения исходят из безусловного приоритета национальных норм над международными договорами. Конституции, принятые после окончания Второй мировой войны, проявляют большую гибкость в решении данного вопроса: признавая приоритет международных норм перед нормами национальных законов, они устанавливают некоторые особенности их соотношения. Например, Конституция Испании (ст. 95) устанавливает, что заключение международного договора, со-
держащего правила, противоречащие Конституции, может иметь место лишь после пересмотра Конституции [27, с. 392]. Конституция Королевства Нидерландов (ст. 91) допускает возможность ратификации международного договора, вступающего в противоречие с Конституцией, при условии его одобрения не обычным, а квалифицированным большинством (2/3) голосов депутатов Генеральных штатов [29, с. 491].
Принципиально важным является то, что нарушение прав человека в любой стране рассматривается как деликт надгосударственно-го порядка и получает отрицательную оценку со стороны мирового сообщества. Это свидетельствует о том, что права человека обладают универсальной юрисдикцией, становятся действующим правом в глобальном масштабе. Универсальность прав человека состоит в равных для всех возможностях и равной их юридической защите.
Развитие международного сотрудничества осуществляется и в области поощрения и развития уважения всех прав человека. Исходя из уровня эволюции человеческой цивилизации, прогрессивная мировая общественность определила общечеловеческий минимум прав, которые обеспечиваются любому человеку в любой стране. Международно-правовые документы в области поощрения и развития уважения всех прав человека обязательны для исполнения государствами, добровольно признавшими их юридическую, моральную и политическую силу. И в этом смысле законодательство России предполагает сходство определенных стандартов в международной среде.
Разумеется, в одной статье невозможно проанализировать в достаточной мере соотношение общепризнанных принципов и норм международного права и Конституции Российской Федерации, однако и сейчас вывод вполне очевиден: Конституция России (ст. 15, 17, 125) содержит в себе механизм, позволяющий вводить в отечественную правовую систему новые принципы и нормы, равно как и международные договоры, по мере их возникновения, обновлять существующие по мере их развития.
Список литературы
1. Конституция Российской Федерации.
2. Устав Организации Объединенных Наций. Сан-Франциско, 24 октября 1945 г. // Действующее международное право. Документы: в 2-х т. Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М., Т. 1. 2007.
3. Всеобщая декларация прав человека, 10 декабря 1948 г. // Действующее международное право. Документы: в 2-х т. / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М., Т. 2. 2007.
4. Международный пакт о гражданских и политических правах, 16 декабря 1966 г. // Действующее международное право. Документы: в 2-х т. / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М., Т. 2. 2007.
5. Международный пакт об экономических, социальных, культурных правах, 16 ноября 1966 г. // Действующее международное право. Документы: в 2-х т. / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М., Т. 2. 2007.
6. Американская конвенция о правах человека, 22 ноября 1969 г. // Международные акты о правах человека: сборник документов. М., 1998.
7. Африканская хартия прав человека и народов, 26 июня 1981 г. // Международные акты о правах человека: сборник документов. М., 1998.
8. Конвенция о защите прав человека и основных свобод, 4 ноября 1950 г. (вместе с Протоколом № 1 1952 г., Протоколом № 4 1963 г., Протоколом № 7 1984 г.) // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163.
9. Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, 24 октября1970 г. // Действующее международное право. М., Т. 1. 1996.
10. Итоговый документ Венской встречи 1986 года представителей государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшейся на основе положений Заключительного акта, относящихся к дальнейшим шагам после Совещания, 15 января 1989 г. // Действующее международное право. М., Т. 1. 1996.
11. Дело «Юрий Романов (Yuriy Romanov) против Российской Федерации»: постановление Европейского суда по правам человека от 25 октября 2005 г. // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 5.
12. Дело «Рябых (Ryabykh) против Российской Федерации»: Постановление Европейского суда по правам человека от 24 июля 2003 г. // Журнал российского права. 2004. № 5.
13. Дело «Засурцев (Zasurtsev) против Российской Федерации»: Постановление Европейского суда по правам человека от 25.04.2006 - 27.04.2006 г. // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. № 3.
14. О международных договорах Российской Федерации: Федеральный закон Российской Федерации от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ (в ред. ФЗ от 1 декабря 2007 г. № 318-ФЗ) // СЗ РФ. 2007. № 49. Ст. 6079.
15. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174—ФЗ (в ред. ФЗ от 20 марта 2011 г. № 40-ФЗ) // СЗ РФ. 2011. № 13. Ст. 1687.
16. По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441,
29
I ISSN 2072-9391 Труды Академии управления МВД России. 2011. № 3 (19)
30
444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева: постановление Конституционного Суда РФ от 20 ноября 2007 г. № 13-П // СЗ РФ. 2007. № 48 (2 ч.). Ст. 6030.
17. По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнер-го», а также жалобами ряда граждан: постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. № 2—П // СЗ РФ. 2007. № 7. Ст. 932.
18. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 // Бюллетень ВС РФ. 2003. № 12.
19. О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8// Бюллетень ВС РФ. 1996. № 1. С. 1.
20. Бахин С.В. Всеобщая декларация прав 1948 года: от каталога прав человека к унификации правового статуса личности // Правоведение. 1998. № 4.
21. Егоров С.Е. О необходимости изменения порядка закрепления общепризнанных принципов и норм о правах человека в российском уголовно-процессуальном законодательстве // Труды Академии управления МВД России. 2010. № 1.
22. Захаров А. К проблеме совершенствования российской Конституции 1993 года // Пробелы в российской Конституции и возможности ее совершенствования. М., 1998.
23. Зорькин В.Д. Апология Вестфальской системы // Рос. газ. 2006. 22 авг.
24. Зорькин В.Д. Предел уступчивости // Рос. газ. 2010. 29 окт.
25. Зорькин В.Д. Россия и Конституция в XXI веке. Взгляд с Ильинки. М., 2007.
26. Кабышев В.Т. Конституционализм в современной России // Государство и право на рубеже веков. Конституционное и административное право: Материалы Всероссийской конференции. М., 2000.
27. Конституция Испании // Конституции государств Европейского Союза. М., 1997.
28. Конституционное законодательство России / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М., 1999.
29. Конституция Королевства Нидерландов // Конституции государств Европейского Союза. М., 1997.
30. Конституция Молдовы // Законодательство стран СНГ / Сайт СоюзПравоИнформ: URL: http://www.base.spinform.ru/
31. Конституция Российской Федерации: научно-практический комментарий (постатейный) / под ред. Ю.А. Дмитриева. М., 2007.
32. Марочкин С.Ю. Международное право и практика судов общей юрисдикции в свете Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. // Российский ежегодник международного права. 2004. СПб., 2005.
33. Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь разума. М., 1998.
34. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991.
35. Новые Конституции стран СНГ и Балтии: сб. документов. М., 1994.
36. Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / под общ. ред. чл.-корр. РАН Е.А. Лу-кашевой. М., 2002.
37. Саваськов П.В. Российское законодательство и международное право: проблемы взаимодействия и имплементации // Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: материалы Всероссийского совещания (Москва, 24 декабря 2002 г.). М., 2004.
38. Страшун Б.А. Не спешить с конституционной реформой // Конституция как фактор социальных изменений: Сб. докладов. М., 1999.
39. Хабриева Т.Я. Теория современного основного закона и российская Конституция // Журнал российского права. 2008. № 12.
40. Черногор Н.Н. Мониторинг Конституции: постановка проблемы // Законодательство и экономика. 2008. № 11.
41. Чиркин В.Е. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. М., 1998.
42. Чиркин В.Е. Конституция: российская модель. М., 2002.
43. Юрова Н.М. Международное гражданское процессуальное право: теоретические основы им-плементации норм в правовой системе Российской Федерации. М., 2008.
44. Ten Years of Democratic Constitutionalismin Central and Eastern Europe. Lublin, 2001.
E-mail: rioakmvd-1@yandex.ru
