CC BY
6КРИМИНАЛИСТЪ. 2023. № 2 (43). С. 3-10 • CRIMINALIST. 2023;2(43):3-10
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ
НАУКИ
Научная статья УДК 343.2/.7
КОНСТИТУЦИОННЫЕ ОСНОВЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ТРАНСПОРТНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Максим Васильевич АРЗАМАСЦЕВ
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, m.arzamastsev@spbu.ru
Аннотация. Конституция Российской Федерации предъявляет повышенные требования к уголовно-правовым нормам, поскольку они в наибольшей степени ограничивают права граждан. Несмотря на наличие нормотворческой дискреции, законодатель связан конституционными принципами и обязан (при недостаточности иных правовых средств) вводить уголовную ответственность, учитывая как повышенную опасность эксплуатации транспортных средств, так и современную специфику дорожного движения. С учетом анализа практики Конституционного Суда Российской Федерации автор показывает актуальные проблемы и рассогласованность уголовно-правовых запретов. Также предложены возможные и не противоречащие Конституции Российской Федерации варианты решения отдельных вопросов.
Ключевые слова: Конституция, уголовное право, уголовная ответственность, транспортная безопасность, определенность уголовного закона, нарушение правил дорожного движения, транспортное преступление
Для цитирования: Арзамасцев М. В. Конституционные основы уголовной ответственности за транспортные преступления // Криминалистъ. 2023. № 2 (43). С. 3 — 10.
Original article
CONSTITUTIONAL FRAMEWORK OF CRIMINAL LIABILITY FOR TRANSPORT CRIMES
Maksim V. ARZAMASTSEV
St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia, m.arzamastsev@spbu.ru
© Арзамасцев М. В., 2023
Abstract. The Constitution of the Russian Federation places high demands on criminal law norms, as they restrict the rights of citizens to the greatest extent. Despite the presence of rule-making discretion, the legislator is bound by constitutional principles and is obliged (if other legal means are insufficient) to introduce criminal liability, given both the increased danger in operating vehicles and the current specifics of road traffic. Taking into account the analysis of the practice of the Constitutional Court of the Russian Federation, the author shows the topical problems and inconsistency of criminal law prohibitions. Also proposed are possible options for solving certain issues without contradicting the Constitution of the Russian Federation.
Keywords: Constitution, criminal law, criminal liability, transport safety, certainty of criminal law, violation of traffic rules, transport crime
For citation: Arzamastsev M. V. Constitutional framework of criminal liability for transport crimes. Criminalist. 2023;2(43):3-10. (In Russ.).
В конституционном судопроизводстве уже оценивались нормы Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), предусматривающие правовые последствия совершения транспортного преступления, в основном нарушения Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Совета Министров — Правительства Российской Федерации от 23 октября 1993 года № 1090 (далее — ПДД), что объяснимо распространенностью подобных деяний. Конституционная значимость обусловлена и тем, что право участвовать в дорожном движении, управляя транспортным средством, конкретизирует конституционное право свободно передвигаться по территории страны1. Однако, как и у любого субъективного права, возможны не только его правомерное осуществление, но и злоупотребления или нарушения порядка его использования, требующие в своих крайних проявлениях применения именно уголовной ответственности.
Опираясь на понятие конституциона-лизации уголовного права, предложенное О. С. Гузеевой [1, с. 68], можно признать, что законодатель, устанавливая ответственность за преступления, создающие в связи с движением транспорта угрозу охраняемым конституционным ценностям, должен как соблюдать общие конституционные требования (к их числу можно отнести: правовую
1 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 октября 2022 г. № 46-П.
Здесь и далее нормативные акты и судебные решения приводятся по справочно-правовой системе «КонсультантПлюс», если не оговорено иное.
определенность; согласованность с другими отраслями права и принцип ultima ratio; учет вины и предсказуемость; пропорциональность и вытекающий из нее запрет двойного осуждения; обеспечение баланса публичных и частных интересов; равенство и недискри-минационность), так и соотносить уголовно-правовые запреты с дорожно-транспортной спецификой.
В частности, необходимо учитывать: повышенную опасность использования транспортных средств для окружающих2; характер отношений между водителем, управляющим транспортным средством как источником повышенной опасности, и другими участниками дорожного движения, а также их взаимные обязательства, порождаемые фактом дорожно-транспортного происшествия (далее — ДТП)3; нагрузку на транспортную инфраструктуру, сложность дорожно-транспортной обстановки и ее связь с возможными последствиями нарушения ПДД4. Эти обстоятельства играют особую роль в обеспечении пропорциональности вводимых уголовно-правовых запретов, но сами по себе еще не предопределяют их, поскольку имеет место и конституционно допустимое усмотрение законодателя.
В сфере уголовного права законодательная дискреция предполагает самостоятель-
2 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2018 г. № 17-П.
3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2001 г. № 6-П.
4 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2014 г. № 13-П.
ное разрешение вопросов: о конструировании составов преступлений и установлении санкций за них; выделении или соединении норм; переводе уголовно наказуемых деяний в разряд административных правонарушений (и наоборот); включении определенной нормы в Общую или Особенную часть УК РФ; использовании различных моделей уголовно-правового воздействия; выборе нормотворческой техники.
К примеру, в ряде случаев неосторожного причинения вреда здоровью или смерти вследствие движения транспорта (например, при квалификации деяния по ч. 1 ст. 109 УК РФ или при назначении ограничения свободы на основании ч. 1 ст. 264 УК РФ) санкция статьи Особенной части не предусматривает возможности назначения дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Однако, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, ч. 3 ст. 47 УК РФ имеет, по замыслу законодателя, отсылочный характер ко всем статьям его Особенной части, санкции которых не включают в себя это наказание, что позволяет на законных основаниях ставить вопрос о его назначении, если характер совершенного виновным преступления предопределен занимаемой им должностью или осуществляемой им деятельностью1. Это наказание может быть применено в том числе к лицам, не имеющим документов (разрешения) на право управления транспортными средствами2. Хотя в отдельных случаях исчисление общего срока наказания в виде лишения специального права, назначаемого за несколько административных правонарушений, по правилам, предусмотренным Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ), приводит к большей строгости наказания,
1 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 сентября 2017 г. № 1797-О.
2 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2018 г. № 3397-О.
по сравнению с уголовными санкциями, но это компенсируется существенным различием общих юридических последствий привлечения физических лиц к административной и уголовной ответственности3. Отраслевое своеобразие видов ответственности допустимо, если оно является следствием самих законодательных положений, а не результатом судебного толкования4.
Соответственно, решение законодателя не должно рассматриваться как неконституционное, если оно относится к его дискреционным полномочиям и не выходит за их пределы, не приводит к произвольному применению или толкованию и не образует иного конституционно значимого дефекта.
Проверка конституционности обычно предполагает соотнесение уголовно-правовой нормы не со всеми положениями Конституции Российской Федерации, а только с теми, по которым возник (или поставлен заявителем) вопрос.
Так, оценивалась ст. 265 УК РФ на предмет соотношения ответственности за оставление места ДТП с конституционным правом не свидетельствовать против себя и принципом non bis in idem, при этом не было установлено противоречий с ч. 1 ст. 50 и ст. 51 Конституции Российской Федерации5. Подобный вопрос является традиционным и в конституционном судопроизводстве других стран. К примеру, Федеральный конституционный суд Германии еще в 1963 году признал конституционность § 142 УК ФРГ (который определяет не только ответственность за оставление места ДТП, но и основания освобождения от нее, например при своевременном обращении лица в полицию), поскольку эта норма не противоречит ни принципу законности, ни неприкосновенности человеческого достоинства, а также не блокирует действие принципа
3 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2021 г. № 600-О.
4 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 мая 2022 г. № 19-П.
5 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2001 г. № 6-П.
nemo tenetur (никто не должен свидетельствовать против себя)1. Обращает на себя внимание и практика Конституционного Суда Республики Азербайджан, признавшего конституционность как ответственности за невыполнение обязанности не покидать место ДТП (которая обусловлена необходимостью оказания помощи пострадавшим лицам и принятия мер по обеспечению или восстановлению безопасности дорожного движения)2, так и обязательства довести потерпевшему (стороне) информацию о своей личности, при соблюдении которого покидание места происшествия, в том числе и для доставки потерпевшего в медицинское учреждение, не может быть расценено как преступление3. Обычно не усматривает нарушений принципа non bis in idem в подобных случаях и Европейский суд по правам человека4.
Вопрос о соблюдении этого принципа возникал и в связи с конструированием законодателем составов преступлений с административной преюдицией. Конституционная обоснованность криминализации соответствующих правонарушений была признана в общей форме5. Если считать, что у криминализации есть только одно основание, которым является существование общественно опасного поведения, требующего уголовно-правового запрета [2, с. 102], либо справедливость [3, с. 192] (хотя справедливость и общественная опасность взаимосвязаны)6,
1 BVerfGE 16, 191 (2 BvR 161/63 от 29.05.1963).
2 Постановление Конституционного Суда Азербайджанской Республики от 29 января 2004 г. URL: https://constcourt.gov.az/ ru/ decision/ 626 (дата обращения: 25.11.2022).
3 Постановление Конституционного Суда Азербайджанской Республики от 10 апреля 2012 г. URL: https://constcourt.gov.az/ ru/ decision/798 (дата обращения: 25.11.2022).
4 BajciC v. Croatia, no. 67334/13, 8 октября 2020 г. URL: https://hudoc.echr.coe.int/ eng?i=001-204820 (дата обращения: 25.11.2022).
5 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2017 г. № 2-П.
6 Справедливость предполагает отражение в
принимаемых государством мерах ответствен-
ности, соразмерной тяжести запрещаемого дея-
ния. Тем самым справедливым будет только такое решение о криминализации деяния, которое от-
то нельзя объяснять подобные составы преступлений (предусмотренных как уже затронутой в решениях Конституционного Суда Российской Федерации ст. 264.1 УК РФ, так и введенными в 2022 году ст. 264.2, 264.3 УК РФ) опасным состоянием личности.
Это деяния, общественная опасность которых носит пограничный характер между преступлениями и административными правонарушениями. Тем самым законодатель в рамках своей конституционной дис-креции вправе установить за их совершение и уголовную ответственность (при условии недостаточности иных правовых средств). Так, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что выезд в нарушение ПДД на сторону дороги, предназначенную для встречного движения, представляет собой грубое нарушение порядка пользования правом управления транспортными средствами и представляет исключительную опасность для жизни и здоровья других участников дорожного движения7. Но поскольку административные правонарушения в этой сфере носят массовый характер8, их полный запрет с применением уголовно-правовых средств привел бы к чрезмерной (избыточной) криминализации. Соответственно, используется критерий для межотраслевой дифференциации мер принуждения, когда лицо, впервые совершившее такое общественно опасное деяние, которое может быть криминализовано и само по себе9, привлекается к административной
ражает его общественную опасность и является с конституционной точки зрения пропорциональным и сбалансированным.
7 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 апреля 2009 г. № 420-О-О.
8 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 2015 г. № 1536-О.
9 Так, вождение в пьяном виде подпадает во многих странах под уголовный запрет, к примеру, по § 316 УК ФРГ.
В России ответственность за управление транспортными средствами в состоянии опьянения имеет преимущественно административно-правовую природу. Но в целях предупреждения общественно опасного поведения, грубо нарушающего указанный запрет, законом предусмотрена и уголовная ответственность за
ответственности (de facto, но не de jure освобождается от уголовной ответственности), а при повторном (которое нельзя считать неоднократным) нарушении — к уголовной ответственности, поскольку ранее примененные меры правового воздействия показали (доказали) свою неэффективность. При таком системном анализе отсутствует противоречие с основанием криминализации деяния. Не означает эта законодательная модель и повторное осуждение лица за первое нарушение, признак административной наказанности за которое служит средством межотраслевой дифференциации ответственности.
Оценивая примечание 2 к ст. 264 УК РФ, Конституционный Суд Российской Федерации рассматривал вопросы определенности квалифицирующего признака, выразившегося в нарушении ПДД водителем, находящимся в состоянии опьянения, а также обеспечения равенства по отношении к лицам, скрывшимся после нарушения с места его совершения1. Хотя предложено несколько вариантов возможного устранения неконституционности указанного законоположения, однако законодатель выбрал иную модель, включив еще один квалифицирующий признак, выразившийся в сопряженности дорожно-транспортного преступления с оставлением места его совершения2. Однако остался вопрос, образует ли такое деяние форму постпреступного поведения (по оценке А. И. Чучаева, оставление места ДТП «выступает самостоятельным деянием посткриминального характера» и является «по сути, обстоятельством, влияющим на выбор вида и размера наказания» [4, с. 111]), или оно характеризует общественную опасность самого лица, или выражает особую форму
отдельные деяния (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12 ноября 2020 г. № 2597-О).
1 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2018 г. № 17-П.
2 Федеральный закон от 23 апреля 2019 г.
№ 65-ФЗ «О внесении изменений в статьи 264
и 264.1 Уголовного кодекса Российской Федерации».
сложного (составного) преступления. В зависимости от ответа на него должны определяться момент окончания преступления и содержание субъективной стороны.
Сегодня состояние опьянения устанавливается с необходимой степенью достоверности и объективности, поскольку точность результатов медицинских исследований достаточно высока3. Однако ПДД запрещают водителю управлять транспортным средством не только в состоянии опьянения (алкогольного, наркотического или иного), но и под воздействием лекарственных препаратов, ухудшающих реакцию и внимание, а также в болезненном или утомленном состоянии, ставящем под угрозу безопасность движения (п. 2.7 ПДД). В силу конституционного принципа равенства ответственность за нарушение одного запрета должна быть если не одинаковой, то хотя бы сопоставимой. В УК РФ учтено лишь два вида опьянения: алкогольное и наркотическое (в результате наличия в организме наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов либо новых потенциально опасных психоактивных веществ). Тем самым иные варианты нарушения п. 2.7 ПДД не включены в признаки дорожно-транспортных преступлений. Уже признана неконституционность пробела в примечании к ст. 12.8 КоАП РФ, когда по результатам медицинского освидетельствования в организме водителя обнаруживаются входящие в состав лекарственных препаратов вещества, не относящиеся к этиловому спирту, наркотическим средствам и психотропным веществам, но могущие ухудшать его внимание и реакцию4. Однако аналогичный дефект имеет место и в уголовном законе. Дальнейшее совершенствование уголовного закона требует либо одинаковой (сопоставимой) ответственности за употребление любых веществ, приводящих к опьянению или ухудшающих реакцию или внимание, либо поиска такого
3 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 28 марта 2017 г. № 494-О.
4 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 ноября 2022 г. № 51-П.
основания, которое бы позволяло объяснить дифференциацию в зависимости от вида употребленного вещества или препарата.
Конституционно значима и определенность уголовного закона. Хотя юридическая техника сама по себе не является предметом конституционной оценки1, однако признаки деяния не должны допускать расширительное толкование, которое исключено в силу принципов nullum crimen, nulla poena sine lege и презумпции невиновности2. Удобство использования закона и его юридико-техни-ческая простота не являются аргументом в пользу допустимости правового регулирования, ограничивающего конституционные права3. Хотя оценочные признаки транспортных преступлений не признавались
4
неконституционными, чаще законодатель прибегает к бланкетным приемам.
Так, ст. 264 УК РФ связывает ответственность с нарушением правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств. Обеспечивает ли бланкетная отсылка охват всех опасных вариантов нарушения в процессе движения автомобильного транспорта? Для сравнения: в ст. 350 УК РФ криминализовано нарушение правил вождения или эксплуатации военной транспортной машины, повлекшее последствия, аналогичные предусмотренным ст. 264 УК РФ. Однако правила вождения являются более широкой категорией, чем правила дорожного движения.
Более того, если обратиться по бланкетной ссылке к тексту ПДД, то легко обнаружить, что они устанавливают на всей территории Российской Федерации единый порядок дорожного движения (п. 1.1), охватывающий перемещение людей и грузов в пределах дорог (п. 1.2). Аналогично опре-
1 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июня 2022 г. № 1455-О.
2 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 2018 г. № 17-П.
3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2014 г. № 13-П.
4 Определения Конституционного Суда Рос-
сийской Федерации от 21 ноября 2013 г. № 1888-О
и от 30 июня 2020 г. № 1639-О.
деляются эти термины в ст. 2 Федерального закона от 10 декабря 1995 года № 196-ФЗ (ред. от 27 октября 2022 г.) «О безопасности дорожного движения». Тем самым жесткая бланкетная связь ст. 264 УК РФ с ПДД исключает возможность применения данной нормы при нарушениях, совершенных вне дорог. Соответственно, остается лишь возможность квалификации их по ст. 109 УК РФ.
Сравнительная строгость санкций ст. 109 и 264 УК РФ объяснена повышением общественной опасности, что учтено в последней норме5. Тем самым применение ст. 109 УК РФ поставлено в зависимость от признаков субъекта (военнослужащий может быть привлечен по ст. 350 УК РФ) либо места совершения транспортного нарушения.
Между тем гражданская (или списанная военная) вездеходная и внедорожная техника по своим техническим характеристикам пригодна к эксплуатации практически в любых условиях, будь то лес, пустырь, пляж и т. п. Эти места не являются по смыслу нормативного регулирования дорогами (нет обустроенной или приспособленной для движения территории).
В подобном случае Конституционный Суд Российской Федерации не усмотрел неопределенности в ст. 109 и 264 УК РФ6. Но для обеспечения транспортной безопасности при соблюдении конституционных принципов равенства и справедливости необходимо уточнить ст. 264 УК РФ, чтобы она распространялась на все нарушения при движении транспортного средства (как источника повышенной опасности). Другим вариантом решения обозначенной проблемы могло бы служить изменение Федерального закона от 10 декабря 1995 года № 196-ФЗ «О безопасности дорожного движения» и ПДД с указанием тех случаев внедорожно-
5 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19 октября 2010 г. № 1387-О-О.
6 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 8 июля 2021 г. № 1373-О.
го движения, при которых определенные требования сохраняют силу.
Примером законодательной дискреции может служить и расширение круга уголовно наказуемых деяний на транспорте. Признак субъекта (лицо, лишенное права управления транспортными средствами) стал криминообразующим (в ст. 264.2 и 264.3 УК РФ) или квалифицирующим (в ст. 264 УК РФ). Введенный запрет относится как к действиям наказанных в административном порядке, так и к нарушителям режима отбывания наказания, назначенного за преступления, предусмотренные ст. 264 — 264.3 УК РФ (законодатель мог предусмотреть правовые последствия и в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации, и в Общей части УК РФ, как это сделано для других видов наказаний). Но новый термин согласуется только со ст. 3.8 КоАП РФ и сам по себе не охватывает уголовное наказание (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью). Суды в приговоре конкретизируют вид такой деятельности, например управление транспортом (постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 года № 58 (ред. от 18 декабря 2018 г.) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»), или указывают, что осужденный лишается права заниматься деятельностью по управлению транспортными средствами (постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 декабря 2008 года № 25 (ред. от 24 мая 2016 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» (далее — Постановление № 25)). Между тем лицо утрачивает право управлять транспортными средствами с момента вступления в законную силу приговора суда, которым назначено наказание в виде лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными
средствами или с их эксплуатацией1. Тем самым использованный в новеллах 2022 года признак необходимо применять и в отношении лиц, которым назначено соответствующее уголовное наказание.
Для вменения по чч. 2, 4, 6 ст. 264 УК РФ квалифицирующего признака «совершение деяния лицом, находящимся в состоянии опьянения», необходимо установление не только факта управления транспортным средством в состоянии опьянения, но и еще хотя бы одного нарушения правил дорожного движения [5, с. 7]. Сегодня эту позицию необходимо распространить и на ситуацию, когда нарушение правил дорожного движения совершено лицом, не имеющим или лишенным права управления транспортными средствами.
Введение ст. 264.2 УК РФ неожиданно возобновляет дискуссию о форме вины в ст. 264 УК РФ. По смыслу уголовного закона, преступление, предусмотренное ст. 264.1 УК РФ, совершается умышленно (п. 10.7 Постановления № 25). В пункте «в» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ закреплена конфискация транспортного средства, принадлежащего обвиняемому и использованного им при совершении преступления, предусмотренного ст. 264.1, 264.2 или 264.3 УК РФ. Однако конфискация применяется только как дополнительное правовое последствие по отношению к умышленно совершаемым деяниям. Формулировка в п. «в» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ предполагает, что собственник умышленно использует транспортное средство, совершая указанные в этом пункте преступления. Тем самым в ст. 264.2 УК РФ описано умышленное деяние.
С этим согласуется и примечание к ст. 264.2 УК РФ, которое также отвечает конституционному пониманию презумпции невиновности в вопросах исключения фиксации нарушений специальными техническими средствами, работающими в автоматическом режиме2.
1 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12 ноября 2020 г. № 2597-О.
2 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 18 января 2019 г. № 5-П.
Однако как квалифицировать превышение скорости более чем на 60 км/ч (или выезд на полосу, предназначенную для встречного движения, либо на трамвайные пути встречного направления), если оно совершено субъектом, указанным в ст. 264.2 УК РФ, и повлекло последствия, предусмотренные ст. 264 УК РФ? Квалификация этого деяния по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 264 и 264.2 УК РФ, видимо, не отвечает принципу non bis in idem. Привлечение же к ответственности только по ст. 264 УК РФ означает, что лицом совершено умышленное нарушение ПДД (описанное в ст. 264.2 УК РФ), которое повлекло по неосторожности тяжкий вред здоровью или смерть человека. Подобное содержание субъективной стороны позволяет на основании ст. 27 УК РФ говорить о преступлении, совершенном с двумя
формами вины. Наверное, это не предполагалось, но стало сочетанием новелл с ранее действовавшими нормами уголовного права. Тем самым законодатель, вводя ст. 264.2 УК РФ, должен был учесть появление ее взаимосвязей и влияние на конструкции смежных или составных преступлений.
Таким образом, процесс конституциона-лизации норм, устанавливающих уголовную ответственность за транспортные преступления, нельзя считать завершенным, могут появляться новые аспекты и проблемы. Их успешное разрешение зависит в том числе от соблюдения законодателем общих конституционных требований к уголовно-правовым запретам и учета специфики движения или эксплуатации транспортных средств как источников повышенной опасности.
Список источников
1. Гузеева О. С. Проблемы теории конституционализации уголовного права : монография. Москва : Проспект, 2021. 448 с.
2. Лопашенко Н. А. Уголовная политика. Москва : Волтерс Клувер, 2009. 579 с.
3. Бибик О. Н. Источники уголовного права Российской Федерации : специальность 12.00.08 «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право» : дис. ... канд. юрид. наук / Бибик Олег Николаевич. Омск, 2005. 228 с.
4. Чучаев А. Оставление места совершения дорожно-транспортного происшествия // Уголовное право. 2020. № 1. С. 105-112.
5. Арзамасцев М. Состояние опьянения как квалифицирующий признак дорожно-транспортного преступления // Уголовное право. 2010. № 1. С. 4 — 8.
Информация об авторе
М. В. Арзамасцев - доцент кафедры уголовного права Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the author
M. V. Arzamastsev - Associate Professor of the Department of criminal law of St. Peterburg State University, Candidate of Science (Law), Associate Professor.
