КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ТРУДОВЫХ ПРАВ ГРАЖДАН Текст научной статьи по специальности «Право»

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

УДК 341

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-10

Тарасова Анна Евгеньевна,

кандидат юридических наук, заведующий кафедрой международного права,

юридический факультет, Южный федеральный университет, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88,

e-mail: aet@bk.ru

Tarasova, Anna E.,

PhD in Law, Head of the Department of International Law, Law Faculty, Southern Federal University, 88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, e-mail: aet@bk.ru

Лысова Яна Владимировна,

студент 4 курса юридического факультета, Южный федеральный университет, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88, e-mail: yana-lysova5@yandex.ru

Lysova, Yana V.,

Fourth-Year Student of the Law Faculty, Southern Federal University, 88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, e-mail: yana-lysova5@yandex.ru

ЦИФРОВЫЕ ПРАВА КАК НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНОГО

ПРАВА В СФЕРЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

♦

DIGITAL RIGHTS AS A NEW GENERATION

OF HUMAN RIGHTS IN THE SYSTEM OF INTERNATIONAL HUMAN RIGHTS LAW

АННОТАЦИЯ. Статья посвящена проблемам международного-правового регулирования статуса личности в информационном пространстве, которое сегодня занимает одно из центральных мест в политике большинства государств. В работе рассмотрена деятельность международных организаций, также обративших свое внимание на определение цифровых прав человека для недопущения создания дискриминирующих режимов их регулирования на национальном уровне. В связи с увеличивающейся ролью цифровых технологий представляется необходимым определить понятие цифровых прав человека, их содержание, отличие от частноправового понятия «цифровые права».

Важным аспектом настоящей статьи является вопрос о возможности выделения цифровых прав в качестве нового поколения прав человека, ведь мнения теоретиков разделились. Одни авторы видят в цифровых правах лишь оболочку уже существующих прав на свободу (в том числе и права на выражение мнения), неприкосновенность, равенство, признание правосубъектности и других прав. Другие исследователи придер-

ABSTRACT. The article deals with the problems associated with international legal regulation of the individual

status in the information space, which is one of the central

policies of the most countries nowadays. The paper considers the activities of international organizations, which have also turned their attention to the definition of the digital human rights in order to prevent the creation of discriminatory regimes for their regulation at the national level. In view of the increasing role of digital technologies there is a need to define the concept of the digital human rights, their content, as opposed to the private law concept of 'the digital rights.

An important aspect of the study is the issue of the possibility of singling out digital rights as a new generation of human rights, as theorists are divided in their opinions. Some authors see digital rights as just a shell of already existing rights to freedom (including the right to expression), integrity, equality, recognition of legal personality and other rights. Other researchers take the position that the digital human rights are unique and can be separated into a different generation as the evidence for the development of human rights and freedoms.

© А. Е. Тарасова, Я. В. Лысова, 2023

живаются позиции уникальности цифровых прав человека и возможности их выделения в отдельное поколение как доказательство развития прав и свобод человека.

Перед авторами стояла задача не только выявить особенности цифровых прав для выделения их в отдельное поколение, но и проследить основную тенденцию международно-правового регулирования цифровых прав человека.

По итогам исследования сделаны выводы о закономерностях становления и развития поколений прав человека в международном праве, влиянии на данный процесс научно-технического прогресса. Авторы приходят к мнению об обоснованности рассмотрения цифровых прав человека в качестве прав пятого поколения, формирование и развитие которых продолжается.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: поколения прав человека, цифровые права человека; международное право в сфере прав человека; право на Интернет; право на информацию; право на забвение.

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Тарасова, А. Е. Цифровые права как новое поколение прав человека в системе международного права в сфере прав человека [Текст] / А. Е. Тарасова, Я. В. Лысова // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, № 1. - С. 87-95. - Б01: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-10.

In this paper, the authors aimed not only to identify the specific features of digital rights to distinguish them into a separate generation, but also to trace the main trend of international legal regulation of the digital human rights.

The study leads to conclusions on the regularities of the formation and development of generations of human rights in international law and the influence of scientific and technological progress on this process. The authors conclude that the digital human rights are reasonably considered to be the fifth generation of rights which formation and development is in progress.

KEYWORDS: generations of human rights, digital human rights; international human rights law; right to the Internet; right to information; right to oblivion.

FOR CITATION:

Tarasova, A. E. Digital Rights as a New Generation of Human Rights in the System of International Human Rights Law [Text] / A. E. Tarasova, Ya. V. Lysova. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. -P. 87-95 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-6138-202310-1-10.

Поколения прав человека представляют собой совокупность этапов развития права и доктрины о правах человека. Несмотря на использующийся термин «поколения», нельзя безоговорочно утверждать, что одни права человека сменяют другие, скорее он показывает поступательное появление и закрепление тех или иных прав человека в процессе эволюции общественных отношений.

Таким образом, появление новых правоотношений создает особенности регулирования, а определяющее их влияние на статус личности приводит к необходимости выделения нового поколения прав человека. На сегодняшний день дискуссионным вопросом является выделение именно цифрового поколения прав человека.

Цифровые права - новая категория прав, которые определяют положение субъекта в цифровом, киберпространстве. В научной литературе цифровые права рассматриваются с учетом следующих двух подходов, которые нам представляется необходимым выделить [4]:

1) цифровые права - это «цифровая оболочка» всех существующих прав и свобод человека, форма реализации прав человека, а не новая категория прав и, тем более, не поколение прав человека;

2) цифровые права - специфическая категория прав, которые необходимо выделять в самостоятельную разновидность и даже определять как новое поколение прав человека.

Первый подход обоснован тем, что, выходя в цифровое пространство, человек не утрачивает все имеющиеся у него права: гражданские, политические, экономические, социальные, культурные, коллективные, соматические. Данные права лишь приобретают цифровую форму и реализуются в цифровой среде с учетом особенностей технического характера.

По нашему мнению, данный подход является узким, поскольку цифровые права имеют специфическое наполнение и регулирование -право на доступ в Интернет; право на доступ к информационным технологиям в общем; право на конфиденциальность (шифрование) в цифровом пространстве, с которым на сегодняшний день конкурирует право свободного доступа к информации, размещенной в цифровой среде; право на забвение. Кроме того, не все права предыдущих поколений могут быть реализованы в цифровой среде или как цифровые права.

Некоторые авторы также выделяют право на участие в цифровом имущественном обороте

[22], и в связи с этим необходимо разграничить понятие цифровых прав в частном и публичном праве, потому что на данный момент в российской доктрине понятие «цифровые права» употребляется в разных контекстах с различным наполнением прав.

В частноправовом смысле цифровые права означают обязательственные и иные права, содержание и условия, определенные через информационные системы (п. 1 ст. 141.1 ГК РФ [26]). В данном случае в содержании цифрового права находится цифровой код, который признается государством в качестве такового. В связи с этим, в частно-правовом смысле цифровые права связаны с имущественной составляющей и введены для удобства и актуализации гражданского оборота.

В публично-правовом же смысле цифровые права представляют собой систему прав человека, определяющую его положение в информационной среде, Интернете и позволяющую безопасно и комфортно пользоваться новыми технологиями.

Безусловно, в международном праве прав человека, относящемся к международному публичному праву, можно выделить и частноправовую, и публично-правовую природу прав человека, поскольку все эти права тесно связаны с личностью человека. И многие частные права обеспечиваются защитой не только способами, предназначенными для защиты частных прав в соответствующих отраслях национального права, но и через призму прав человека в международном праве прав человека (право на уважение частной, семейной жизни, право на достаточное жилище, в компоненте которого также можно выделить цифровые права, включая права на Интернет, что особенно проявилось в период пандемии и локдауна в 20192021 гг.).

При этом в теории права и в доктрине международного права представлен разный подход к пониманию поколений прав человека.

Как отмечает А. И. Ковлер, в политико-правовом дискурсе и в науке принято условное деление прав человека на три поколения - естественные права, гражданские и политические, социальные права [14]. Ученый считает логичным отнести цифровые права к правам четвертого поколения, приводя в подтверждение мнение Э. В. Талапиной, которая

относит цифровые права к сфере публичных, а не частноправовых отношений [24]. А. И. Ковлер соглашается с позицией другого ученого Н. В. Варламовой по вопросу условности деления прав человека по поколениям и выделяет ее мнение о «базовым» праве, которым является только право доступа к Интернету, в то время как остальные цифровые права - производные от этого права [3].

В международном праве прав человека приводят несколько иную классификацию поколений прав человека: первое поколение прав человека - гражданские и политические права (находит закрепление в Международном пакте ООН о гражданских и политических правах 1966 г.); второе поколение прав человека - экономические, социальные и культурные права (находит закрепление в Международном пакте ООН об экономических, социальных и культурных правах 1966 г.); третье поколение прав человека - коллективные права или «права солидарности»1 (находит закрепление в ряде международных актов: оба Международных пакта ООН 1966 г., Декларация о праве на развитие 1986 г2., Декларация ООН о правах коренных народов 2007 г.3, международные региональные акты - Африканская хартия прав человека и народов 1981 г. [2], Азиатско-тихоокеанская декларация человеческих прав индивидов и народов 1988 г. [1] и др.); четвертое поколение прав человека - соматические права (нашли закрепление в Декларации ООН о клонировании человека 2005 г. 4;

1 Третье поколение прав человека, к которым относятся коллективные права или права «солидарности», рассматривается специалистами как вклад развивающихся стран в право на развитие, право на мир, право на самоопределение, территориальную целостность, право на здоровую окружающую среду, право на суверенитет [17, с. 313].

2 Принята резолюцией 41/128 Генеральной Ассамблеи от 4 декабря 1986 года.

3 Резолюция № 61/295 Генеральной Ассамблеи ООН «Декларация Организации Объединенных Наций о правах коренных народов» (Принята в г. Нью-Йорке 13.09.2007 на 107-м пленарном заседании 61-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН)

4 Резолюция № 59/280 Генеральной Ассамблеи ООН «Декларация Организации Объединенных Наций о клонировании человека» (Принята в г. Нью-Йорке 08.03.2005 на 82-м пленарном заседании 59-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН).

Конвенции о правах человека и биомедицине (региональная конвенция) 1997 г.1).

Как отметил А. А. Ковалев, международное право прав человека отличается своим динамизмом, поскольку в ходе исторического развития возникают новые виды прав человека, которые требуют международно-правовой защиты [13].

Поколения прав человека не исключают друг друга, а дополняют и иллюстрируют направление развития в системе прав человека с учетом изменений политического, социально-экономического, культурного характера, развития научно-технического прогресса. Поэтому если узко подходить к данному вопросу, можно незаслуженно нивелировать значение иных поколений прав, например, соматических прав как продолжения права на развитие, да и самих коллективных прав или «прав солидарности».

Важность выделения цифровых прав в качестве нового поколения продиктовано невозможностью полноценной защиты прав человека через уже известные права человека в цифровой среде, только в качестве новой формы их выражения, без выделения самостоятельности цифровых прав. Ведь существование человека в рамках интернет-технологий происходит через опосредованные каналы (программы, сайты, платформы социальных сетей, платформы инвестирования, виртуальные игровые сервисы), которые в большинстве случаев принадлежат частным компаниям или владелец которых неизвестен. Это создает дополнительные угрозы для комфортной и безопасной деятельности человека в информационной среде, трансформации обязательств государств по защите прав человека в цифровой сфере, вовлечения в числе обязанных субъектов частных компаний в широком трансграничном аспекте.

С каждым годом все более актуальным становится вопрос отдельного правового регулирования цифровых прав, как на национальном, так и на международном уровне, что подтверж-

1 Конвенция о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (БТ8 N 164). (Заключена в г. Овьедо 04.04.1997) (с изм. от 27.11.2008). Документ вступил в силу 1 декабря 1999 года. Россия не участвует. Документ дополнен Дополнительными протоколами от 12.01.1998, от 24.01.2002, от 25.01.2005 и от 27.11.2008, в которых Россия не участвует.

дает невозможность их защиты привычными имеющимися средствами и способами, а также подчеркивает трансграничный характер и практическую важность цифровых прав для поддержания баланса в мировом сообществе.

Ряд международно-правовых актов регулирует основы или отдельные стороны цифровых прав, начиная от упоминания информационных прав или права на информацию.

Например, ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах [18] закрепляет право на свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ (является частным случаем права на свободное выражение своего мнения).

Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации [16] в ст. 7 возлагает на государства обязанность принять меры, в том числе в информационной среде, для обеспечения исключения случаев расовой дискриминации. Однако в данном свете необходимо отметить, что в цифровом пространстве активизируется не только расовая, но и иные формы дискриминации (гендерная, возрастная, по религиозному признаку).

Декларация принципов «Построение информационного общества - глобальная задача в новом тысячелетии» [7] закрепляет основные характеристики информационного общества и принципы доступа к информации, включая вклад каждого человека в его развитие; наращивание потенциала в рамках внедрения информационно-телекоммуникационных технологий во все виды образования; укрепления доверия и безопасности при использовании информационных технологий; создание благоприятной международной среды для функционирования и поддержания информационного общества; использование ИКТ с учетом разнообразия культур.

Особое место, на наш взгляд, занимает регулирование взаимоотношений детей с цифровым пространством. Конвенция о правах ребенка [15] достаточно широко закрепляет информационные права детей, в частности в ст. ст. 13, 17 провозглашается право на свободу искать, получать и передавать информацию и идеи любого рода, независимо от границ, в устной, письменной или печатной форме, в форме произведений искусства или с помощью других

средств по выбору ребенка; право на доступ к информации и материалам из различных национальных и международных источников. Помимо этого, Конвенция в ст. 31 закрепляет право ребенка участвовать в играх и развлекательных мероприятиях, культурной и творческой жизни.

Однако в статьях Конвенции о формах защиты ребенка предусмотрена только защита от экономической и сексуальной эксплуатации, в сфере образования, защита от незаконного употребления наркотических средств и при совершении преступления. Защита же в информационной среде регламентирована рекомендациями ЮНЕСКО, на региональном и национальном уровне, имеются руководящие указания для директивных органов по защите ребенка в онлайновой среде, 2020 г. [23], подготовленные Международным союзом электросвязи, но не конвенционные нормы.

Комитет по правам ребенка ООН, осуществляющий наблюдение за выполнением Конвенции о правах ребенка и факультативных протоколов к ней, выпустил Замечания общего порядка № 25 (2021) о правах детей в связи с цифровой средой1. В замечаниях отмечается, что цифровая среда постоянно развивается и расширяется, охватывая информационно-коммуникационные технологии, в том числе цифровые сети, контент, услуги и приложения, подключенные устройства и среды, виртуальную и дополненную реальность, искусственный интеллект, робототехнику, автоматизированные системы, алгоритмы и аналитику данных, биометрию и технологию имплантации. Цифровая среда становится все более важной в большинстве аспектов жизни детей, в том числе и в период кризиса, поскольку общественные функции, включая образование, государственные услуги и торговлю, всё больше опираются на цифровые технологии. Она открывает новые возможности для реализации прав детей, но в то же время создает опасность их нарушения или ущемления.

В замечаниях общего порядка Комитета по правам детей рассматривается практика госу-

1 CRC/C/GC/25 // URL: https://docstore.ohchr.org/ SelfServices/FilesHandler.ashx?enc=6QkG1d%2FPPRiCAqh Kb7yhsqIkirKQZLK2M58RF%2F5F0vEG%2BcAAx34gC78 FwvnmZXGFqqJDO%2FyPTAfbgP6DgempEJedd4hilxMW P%2BlF88deb4%2Fr7POvYL9IBx7hRMGHXtF6

дарств по реализации и защите гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав детей, которые в отличие от прав взрослых не разъединены двумя Пактами о правах человека, а закреплены единым образом в Конвенции о правах ребенка. При этом в Конвенции отдельное внимание уделяется информационным правам ребенка, как таковым.

Необходимо отметить, что регулирование информационных прав в международных актах в основном осуществляется на рекомендательном и программном уровне. Как мы видим обязательных конвенционных источников не так много, те же которые имеются - приняты в период до наступления цифровой эпохи (Digital Age) и даже до появления Интернета либо только в начале его развития.

Формирование правового регулирования цифровых прав на международном уровне идет в ногу с основными источниками регулирования научно-технического прогресса (НТП).

Так, можно выделить принятую Генеральной Ассамблеей ООН в 1975 году Декларацию об использовании научно-технического прогресса в интересах мира и на благо человечества [6]. Данный акт провозгласил создание достижений науки и техники во имя Мира, для защиты прав и свобод человека.

Основой научно-технического прогресса является развитие. Развитие представляет собой процесс усовершенствования жизни общества, а с правовой точки зрения являет неотъемлемое право, в силу которого каждый человек и все народы имеют право участвовать в таком экономическом, социальном, культурном и политическом развитии, при котором могут быть полностью осуществлены все права человека и основные свободы, а также содействовать ему и пользоваться его благами, и которое определено в принятой Генеральной Ассамблеей в 1986 году Декларации о праве на развитие [5].

Соответствующая Декларация двойственно подходит к раскрытию категории развития: с одной стороны, она определяет человека как субъекта развития и провозглашает его права и свободы, закрепляет ответственность за коллегиальное и индивидуальное развитие; с другой стороны, Декларация возлагает на государства обязанность за благоприятное развитие в направлении, в том числе прав и свобод человека, предотвращения применения развития для со-

вершения противоправной деятельности (расизма, расовой дискриминации, колониализма, иностранного господства, оккупации, агрессии, иностранного вмешательства). Так, данная Декларация более широко трактует НТП и затрагивает и человека, и государство, что говорит о постепенном переходе к комплексному пониманию и регулированию развития науки и техники и, впоследствии, цифровых прав.

Исходя из перечисленных актов, можно утверждать, что права человека, объединенные в третье (коллективные права) и четвертое (соматические права) поколения прав, сформировались с учетом развития научно-технического прогресса и получили закрепление как право на Мир и развитие, достижения генетики, биомедицины и т. д.

Аналогично под влиянием научно-технического прогресса и благодаря праву на развитие, в его продолжение, формируются цифровые права человека, требующие самостоятельной регламентации и защиты, которые можно отнести к пятому поколению прав человека.

Уже в 2014 году докладом Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека [8] была поднята проблема защиты и поощрения права на неприкосновенность личной жизни в контексте экстерриториального слежения за цифровыми сообщениями или их перехвата и сбора личных данных, в том числе в массовом масштабе.

Тенденция высокого международного уровня защиты прав человека в цифровой среде продолжена в Докладе Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека [9]: «Право на неприкосновенность частной жизни в цифровой век», 2018 г. Кроме того, еще в июле 2015 года Совет по правам человека ООН назначил Специального докладчика по вопросу о праве на неприкосновенность частной жизни.

В Докладе 2018 г. отмечаются такие тенденции в сфере посягательств на неприкосновенность частной жизни, как усиление цифрового следа, сбор биометрических данных, укрепление аналитического потенциала, в т. ч. с помощью систем искусственного интеллекта, массовое слежение, попытки ослабления шифрования и анонимности, трансграничный доступ к данным, находящимся в распоряжении

компаний. Таким образом, с развитием научно-технической составляющей требуется выделение цифровых прав человека, а не просто выработка законодательства и консенсусных международных рамок по защите права человека на неприкосновенность личной жизни.

В Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года», в п. 15, отмечается, что «распространение информационно-коммуникационных технологий и глобальное взаимное подключение сетей, как и научно-технические инновации в столь разных областях, как медицина и энергетика, открывают огромные возможности для ускорения человеческого прогресса, преодоления "цифрового разрыва" и формирования общества, основанного на знаниях, а также для развития» [20].

Канцелярией посланника Генерального секретаря по вопросам технологий и Международным союзом электросвязи (МСЭ) объявлено о новом комплексе целевых показателей ООН по обеспечению универсальной и реальной возможности установления цифровых соединений, которые должны быть достигнуты к 2030 году, разработана Дорожная карта по цифровому сотрудничеству [11]. Ключевыми направлениями для действий на международном уровне названы:

- достижение всеобщего подключения к 2030 году,

- продвижение цифровых общественных благ, чтобы достигнуть более справедливого мира,

- обеспечение цифрового подключения для всех, включая наиболее уязвимых,

- укрепление наращивания цифрового потенциала,

- обеспечение защиты прав человека в цифровую эпоху,

- обеспечение глобального управления искусственным интеллектом,

- продвижение доверия и безопасности в цифровой среде,

- построение более эффективной архитектуры по цифровому сотрудничеству.

Выделение цифровых прав из ряда существующих поколений прав человека прослеживается и в разработке международных региональных документов. Так, Еврокомиссией

подготовлена отдельная Декларация о цифровых правах и принципах цифрового десятилетия [27], которая подтверждает центральное положение цифровых прав для современного человека. Европейский Союз не единственная региональная организация, которая на данный момент обратилась к цифровой повестке.

Серьезные усилия в этом направлении предпринимает ЕАЭС, который формирует в перспективе единое цифровое пространство [21; 25]. Из Доклада о приоритетах и долгосрочном прогнозе научно-технического развития Евразийского экономического союза [10] следует направленность деятельности стран-участниц на внутреннее развитие и внешнее взаимодействие по вопросам научно-технического развития с другими странами (например, у РФ есть действующие договоры в научно-технической сфере с каждым из государств-членов БРИКС, СНГ, с Великобританией, Италией и др.).

Помимо этого, интересным региональным (субрегиональным) актом является Модельный закон СНГ «Об основах регулирования Интернета» [19], который закрепляет обеспечение прав и свобод граждан, включая право на использование Интернета с учетом его развития и регулирования на международном уровне. Данный акт для стран СНГ являлся отправной точкой регулирования цифровых прав в рамках права доступа в Интернет, установления необходимости защиты данного права.

Таким образом, регулирование прав человека в цифровой среде является одним из важнейших аспектов правотворческой деятельности на международном уровне. А соответствующие особенности сущности и регулирования цифровых прав, их важность для правового статуса личности позволяют выделить их в новое поколение прав человека не только для активизации развития, но и для эффективной защиты личности в интернет-среде.

Среди прав пятого поколения предлагается рассматривать: право на доступ в Интернет; право на конфиденциальность (шифрование); право на забвение; право на защиту персональных данных, включая биометрические, в цифровой среде; право на создание, пользование и доступ к информационно-коммуникационным технологиям.

Литература

1. Азиатско-Тихоокеанская декларация человеческих прав индивидов и народов (принята в г. Нью-Дели 15.02.1988) [Электронный ресурс] // Электронный фонд правовых и нормативно-технических документов «Кодекс». - URL: https://docs.cntd.ru/document/1900492

2. Африканская хартия прав человека и народов (Принята в г. Найроби 26.06.1981) [Электронный ресурс] // СПС «Гарант». - URL: https://base.garant.ru/2559461

3. Варламова, Н. В. Цифровые права - новое поколение прав человека? [Электронный ресурс] / Н. В. Варламова // Труды Института государства и права РАН. -2019. - № 4. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ tsifrovye-prava-novoe-pokolenie-prav-cheloveka (дата обращения: 04.03.2023).

4. Глушкова, С. И. Развитие прав человека в условиях цифровизации общества: современные тенденции в цифровой реальности [Текст] / С. И. Глушкова, Е. Д. Летунов // Теории и проблемы политических исследований. - 2021.Т. 10. - № 5А. - С. 11-27. - DOI: 10.34670/AR.2021.23.96.002.

5. Декларация о праве на развитие. Принята резолюцией 41/128 Генеральной Ассамблеи от 4 декабря 1986 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ declarations/right_to_development.shtml

6. Декларация об использовании научно-технического прогресса в интересах мира и на благо человечества. Принята резолюцией 3384 (XXX) Генеральной Ассамблеи от 10 ноября 1975 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/ documents/decl_conv/declarations/science.shtml

7. Декларация принципов «Построение информационного общества - глобальная задача в новом тысячелетии». Принята резолюцией 56/183 Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций 10-12 декабря 2003 г. [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/events/pastevents/pdf/ dec_wsis.pdf

8. Доклад A/HRC/27/37: Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век - доклад Управления Верховного комиссара ООН по правам человека от 30 июня 2014 года [Электронный ресурс] // URL: https://www.ohchr. org/sites/default/files/HRBodies/HRC/RegularSessions/ Session27/Documents/A.HRC.27.37_en.pdf

9. Доклад Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека. Право на неприкосновенность частной жизни в цифровой век (Принят 10.09.2018-28.09.2018 на 39-й сессии Совета по правам человека ООН) [Электронный ресурс] // СПС «Консуль-тантПлюс». - URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/ online.cgi?req=doc&base=INT&n=58296#kX9SOaTwmRk w8HP21

10. Доклад о приоритетах и долгосрочном прогнозе научно-технического развития Евразийского экономического союза, 2022 г. [Электронный ресурс] // URL: https://eec.eaeunion.org/upload/clcr/doklad_8.2.1.pdf

11. Дорожная карта Генерального секретаря по цифровому сотрудничеству [Электронный ресурс] // Офи-

циальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/ content/digital-cooperation-roadmap

12. Дохинская программа действий для наименее развитых стран [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ldc5/ru?_gl=1*1ewx9ej*_ ga*Mzk0ODM1NDE0LjE2NzY2OTg2NTg.*_ga_TK9BQL5 X7Z*MTY3ODE3NTIzMS4zLjAuMTY3ODE3NTIzMS4wL jAuMA

13. Ковалев, А. А. Международная защита прав человека [Текст] : учебное пособие / А. А. Ковалев. - Москва : Статут, 2013. - 591 с.

14. Ковлер, А. И. Антропология прав человека в цифровую эпоху (опыт сравнительного анализа) [Текст] // Журнал российского права. - 2022. - № 12. - С. 5-29. -DOI: 10.12737/jrl.2022.125.

15. Конвенция о правах ребенка. Принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ conventions/childcon.shtml

16. Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Принята резолюцией 2106 (XX) Генеральной Ассамблеи от 21 декабря 1965 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/ conventions/raceconv.shtml

17. Международное право [Текст] : учебник / отв. ред. А. А. Ковалев, С. В. Черниченко. - Москва, 2008.

18. Международный пакт о гражданских и политических правах. Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт ООН. - URL: https://www. un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactpol.shtml

19. Модельный закон «Об основах регулирования Интернета» Межпарламентская Ассамблея государств -участников Содружества Независимых Государств [Электронный ресурс] // Приложение к постановлению МПА СНГ от 16.05.2011 г. № 36-9.

20. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 25 сентября 2015 года [без передачи в главные комитеты (A/70/L.1)] 70/1. «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» [Электронный ресурс] // URL: https://unctad. org/system/files/official-document/ares70d1_ru.pdf

21. Решение Высшего Евразийского экономического совета от 11 октября 2017 г. № 12 «Об Основных направлениях реализации цифровой повестки Евразийского экономического союза до 2025 года» // URL: https://docs.eaeunion.org/ru-ru/ Pages/DisplayDocument.aspx?s=%7Be1f13d1d-5914-465c-835f2aa3762eddda%7D&w=9260b414-defe-45cc-88a3-eb5c73238076&l=%7B8a412e96-924f-4b3c-8321-0d5e767e5f91%7D&EntityID=15213

22. Рожкова, М. А. Цифровые права: публично-правовая концепция и понятие в российском гражданском праве [Текст] / М. А. Рожкова // Хозяйство и право: ежемесячный юридический журнал. - 2020. - № 10. - С. 3-12.

23. Руководящие указания для директивных органов по защите ребенка в онлайновой среде 2020

[Электронный ресурс] // URL: https://www.itu.int/en/ ITU-D/Cybersecurity/Documents/COP/Guidelines/2020-translations/S-GEN-COP.POL_MAKERS-2020-PDF-R.pdf

24. Талапина, Э. В. Эволюция прав человека в цифровую эпоху [Текст] // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. - 2019. - Т. 14. - № 3. - С. 122-146. - DOI: 10.35427/2073-4522-2019-14-3-talapina

25. Тарасова, А. Е. Методология исследования правового регулирования предпринимательской деятельности в Евразийском экономическом союзе [Текст] / А. Е. Тарасова, Д. В. Козлов, А. В. Шиянов // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. - 2021. - Т. 17. - № 1. - С. 102-125. - DOI 10.12737/ jflcl.2021.011. - EDN JGWRCS.

26. Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ [Текст] // Российская газета. - 8 декабря 1994 г. - № 238-23.

27. European Declaration on Digital Rights and Principles for the Digital Decade Brussels, 26.1.2022 COM (2022) 28 final [Text] // URL: https://clck.ru/33gyu3

References

1. Asia-Pacific Declaration of Human Rights of Individuals and Peoples (adopted in New Delhi on 15.02.1988) [Electronic resource] // Electronic fund of legal and regulatory and technical documents "Code". - URL: https://docs.cntd.ru/ document/1900492 [in Russian].

2. The African Charter on Human and Peoples' Rights (Adopted in Nairobi on 26.06.1981) [Electronic resource] // Legal Reference System "Garant". - URL: https://base.garant. ru/2559461 [in Russian].

3. Varlamova, N. V. Digital rights - a new generation of human rights? [Electronic resource] / N. V. Varlamova // Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. - 2019. - No. 4. - URL: https:// cyberleninka.ru/article/n/tsifrovye-prava-novoe-pokolenie-prav-cheloveka (date of application: 04.03.2023) [in Russian].

4. Glushkova, S. I. Development of human rights in the conditions of digitalization of society: modern trends in digital reality [Text] / S. I. Glushkova, E. D. Letunov // Theories and problems political research. - 2021.- Vol. 10. - No. 5A. -P. 11-27. - DOI: 10.34670/AR.2021.23.96.002 [in Russian].

5. Declaration on the Right to Development. Adopted by General Assembly resolution 41/128 of December 4, 1986 [Electronic resource] // Official UN website. - URL: https:// www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/right_ to_development.shtml

6. Declaration on the Use of Scientific and Technological Progress in the Interests of Peace and for the Benefit of Humanity. Adopted by General Assembly resolution 3384 (XXX) of November 10, 1975 [Electronic resource] // UN Official website. - URL: https://www.un.org/ru/documents/ decl_conv/declarations/science.shtml [in Russian].

7. Declaration of Principles "Building an Information Society is a global challenge in the new Millennium". Adopted by resolution 56/183 of the United Nations General Assembly on December 10-12, 2003 [Electronic resource] //

Official UN website. - URL: https://www.un.org/ru/events/ pastevents/pdf/dec_wsis.pdf [in Russian].

8. Report A/HRC/27/37: The right to privacy in the digital age - report of the Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights dated June 30, 2014 [Electronic resource] // URL: https://www.ohchr.org/sites/ default/files/HRBodies/HRC/RegularSessions/Session27/ Documents/A.HRC.27.37_en.pdf [in Russian].

9. Report of the United Nations High Commissioner for Human Rights. The right to privacy in the Digital age (Adopted 10.09.2018-28.09.2018 at the 39th session of the UN Human Rights Council) [Electronic resource] // SPS "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=INT&n=58296#kX9SOaTwm Rkw8HP21 [in Russian].

10. Report on priorities and long-term forecast of scientific and technical development of the Eurasian Economic Union, 2022 [Electronic resource] // URL: https://eec.eaeunion.org/ upload/clcr/doklad_8.2.1.pdf [in Russian].

11. The Secretary - General's Roadmap for Digital Cooperation [Electronic resource] // UN official Website. -URL: https://www.un.org/ru/content/digital-cooperation-roadmap [in Russian].

12. Doha Programme of Action for the Least Developed Countries [Electronic resource] // UN official Website. -URL: https://www.un.org/ldc5/ru ?_gl=1*1ewx9ej*_ga*Mzk 0ODM1NDE0LjE2NzY2OTg2NTg.*_ga_TK9BQL5X7Z*M TY3ODE3NTIzMS4zLjAuMTY3ODE3NTIzMS4wLjAuMA [in Russian].

13. Kovalev, A. A. International protection of human rights [Text] : textbook / A. A. Kovalev. - Moscow : Statute, 2013. - 591 p. [in Russian].

14. Kovler, A. I. Anthropology of human rights in the digital age (experience of comparative analysis) [Text] // Journal of Russian Law. - 2022. - No. 12. - P. 5-29. - DOI: 10.12737/jrl.2022.125 [in Russian].

15. Convention on the Rights of the Child. Adopted by General Assembly resolution 44/25 of November 20, 1989 [Electronic resource] // Official UN website. - URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/ childcon.shtml [in Russian].

16. International Convention on the Elimination of All Forms of Racial Discrimination. Adopted by General Assembly resolution 2106 (XX) of December 21, 1965 [Electronic resource] // UN official website. - URL: https://www.un.org/ ru/documents/decl_conv/conventions/raceconv.shtml [in Russian].

17. International law [Text] : textbook / ed. by A. A. Kovalev, S. V. Chernichenko. - Moscow, 2008 [in Russian].

18. International Covenant on Civil and Political Rights. Adopted by General Assembly resolution 2200 A (XXI) of December 16, 1966 [Electronic resource] // Official UN website. - URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_ conv/conventions/pactpol.shtml [in Russian].

19. Model Law "On the basics of Internet regulation" Interparliamentary Assembly of the Member States of the Commonwealth of Independent States [Electronic resource] // Appendix to the Resolution of the IPA CIS dated 16.05.2011 No. 36-9 [in Russian].

20. Resolution adopted by the General Assembly on 25 September 2015 [without reference to the Main Committees (A/70/L.1)] 70/1. "Transforming our world: the 2030 Agenda for Sustainable Development" [Electronic resource] // URL: https://unctad.org/system/files/official-document/ares70d1_ ru.pdf [in Russian].

21. Decision of the Supreme Eurasian Economic Council of October 11, 2017 No. 12 "On the main directions of implementation of the digital agenda of the Eurasian Economic Union until 2025" // URL: https://docs.eaeunion. org/ru-ru/Pages/DisplayDocument.aspx?s=%7Be1f13d1d-5914-465c-835f2aa3762eddda%7D&w=9260b414-defe-45cc-88a3-eb5c73238076&l=%7B8a412e96-924f-4b3c-8321-0d5e767e5f91%7D&EntityID=15213 [in Russian].

22. Rozhkova, M. A. Digital Rights: Public law concept and concept in Russian Civil Law [Text] / M. A. Rozhkova // Economy and Law: monthly Legal journal. - 2020. -No. 10. - P. 3-12 [in Russian].

23. Guidelines for policy makers on child protection in the online environment 2020 [Electronic resource] // URL: https://www.itu.int/en/ITU-D/Cybersecurity/Documents/ COP/Guidelines/2020-translations/S-GEN-COP.POL_ MAKERS-2020-PDF-R.pdf [in Russian].

24. Talapina, E. V. Evolution of human rights in the digital age [Text] // Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. - 2019. - Vol. 14. - No. 3. - P. 122-146. - DOI: 10.35427/2073-4522-2019-14-3-talapina [in Russian].

25. Tarasova, A. E. Methodology of research of legal regulation of entrepreneurial activity in the Eurasian Economic Union [Text] / A. E. Tarasova, D. V Kozlov, A. V Shiyanov // Journal of Foreign Legislation and Comparative Jurisprudence. - 2021. - Vol. 17. - No. 1. - P. 102-125. - DOI 10.12737/jflcl.2021.011. - EDN JGWRCS [in Russian].

26. Part One of the Civil Code of the Russian Federation November 30, 1994 N 51-FZ [Text] // Rossiyskaya Gazeta. -December 8, 1994 - No. 238-23 [in Russian].

27. European Declaration on Digital Rights and Principles for the Digital Decade Brussels, 26.1.2022 COM (2022) 28 final [Text] // URL: https://clck.ru/33gyu3 [in English].

Поступила в редакцию 08.03.2023 Received March 08, 2023

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО И ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕСС

УДК 347.132.6

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-11

Каримов Данил Азаматович,

аспирант, факультет права, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 123022, г. Москва, Большой Трёхсвятительский пер., д. 3, email: dkarimov@hse.ru

Karimov, Danil A.

Postgraduate Student, Faculty of Law, Higher School of Economics National Research University, 3 Bolshoy Trekhsvyatitelsky Pereulok, Moscow, 123022, Russian Federation, email: dkarimov@hse.ru

ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ УСМОТРЕНИЯ ЛИЦА ПРИ РЕШЕНИИ ВОПРОСА О СУЩЕСТВОВАНИИ

ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА ♦

LIMITATION OF THE PERSON'S FREEDOM TO DECIDE ON THE EXISTENCE OF REPRESENTATION (AGENCY)

АННОТАЦИЯ. По общему правилу, участники гражданских правоотношений вольны делать выбор относительно привлечения представителей для осуществления своих прав или исполнения своих обязанностей. Иными словами, по умолчанию мы исходим из свободы усмотрения управомоченного (обязанного) лица при решении вопроса о существовании представительства. В настоящей статье рассмотрены случаи отхождения от данного общего правила. Ограничение указанной свободы может осуществляться в двух основных направлениях: некоторые сделки могут совершаться исключительно лично, без привлечения представителей; в ряде иных случаев закон предусматривает возможность осуществления управомоченным лицом своих прав исключительно через представителей.

Исследование подобных ограничений позволяет выявить наиболее типичные цели подобных ограничений и попытаться ответить на вопрос об их природе. Для большей полноты исследования в статье также проанализированы судебная практика и сравнительный контекст.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: представительство; доверенность; свобода договора; завещание; представитель владельцев облигаций; управляющий залогом.

ABSTRACT. As a general rule, participants in civil law relations are free to choose whether to engage representatives to exercise their rights or perform their duties. In other words, by default we proceed from the free discretion of the empowered (obliged) person in deciding on the existence of representation (agency). The present article deals with deviations from this general rule. The restrictions of this freedom can occur in two main directions: some transactions can be carried out exclusively in person, without involving representatives; in some other cases the law provides that rights can be exercised exclusively through representatives (agents).

Review of such restrictions makes it possible to identify the most typical purposes of such restrictions and to try to answer the question of their nature. For the sake of completeness, the article also analyses judicial practice and comparative context.

KEYWORDS: representation (agency); power of attorney; freedom of contract; will; bondholders' representative; pledge manager.

© Д. А. Каримов, 2023

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Каримов, Д. А. Ограничение свободы усмотрения лица при решении вопроса о существовании представительства / Д. А. Каримов // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. -Т. 10, № 1. - С. 96-106. - Б01: 10.18522/2313-6138-202310-1-11.

FOR CITATION:

Karimov, D. A. Limitation of the Person's Freedom to Decide on the Existence of Representation (Agency) [Text] / D. A. Karimov. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. - P. 96-106 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-11.

Как и иные институты гражданского права, добровольное представительство является сферой действия принципа свободы договора, а также проявления частной инициативы и усмотрения его субъектов. С точки зрения управомоченного или обязанного лица (т. е. потенциального или действительного представляемого) это выражается, в наиболее общем виде, в следующих аспектах: (1) решение вопроса о существовании представительства, т. е. возможность выбирать между самостоятельным осуществлением прав, исполнением обязанностей и (или) реализацией правоспособности и привлечением для этих целей представителя (далее - «вопрос о существовании представительства»), (И) возможность выбора того или иного представителя, (111) определение объема и пределов полномочий и прочих условий совершения сделок представителем.

Таким образом, можно говорить о существовании общего правила о свободе усмотрения управомоченного (или обязанного) лица при осуществлении его прав (исполнении обязанностей). Как известно, данное общее правило знает немало исключений, которые являются также частными случаями ограничения свободы договора и автономии воли участников гражданских правоотношений. При этом можно сказать, что по вопросам ограничения такой свободы в аспектах выбора представителя и определения условий представительства (аспекты и и ш выше) есть немало исследований и сложилось общее представление в доктрине и практике.

В то же время, по нашему мнению, вопросы ограничения свободы представителя при решении принципиального вопроса о существовании представительства (аспект Ш выше) не является достаточно исследованным. Являясь при этом наиболее радикальной формой ограничения свободы управомоченного (обязанного) лица (как минимум, в предложенном выше ряду аспектов ограничения), они заслу-

живают дополнительного осмысления и комментария.

В связи с этим в рамках настоящей статьи рассмотрены возможности ограничения свободы управомоченного (обязанного) лица при решении вопроса о существовании представительства. Основной ее целью является анализ и выработка общих положений в отношении подобных ограничений. Постановка вопросов в настоящей статье является достаточно классической для подобных исследований.

Так, в первую очередь предлагается ответить на вопросы о причинах - как наиболее типичных, так и прочих валидных - ограничений свободы управомоченного (обязанного) лица при решении вопроса о существовании представительства. Для ответа на данных вопрос в части 1 настоящей статьи ниже мы разберем примеры подобных ограничений.

Кроме того, обращаем внимание, что в рамках части 1 статьи представлена определенная классификация случаев ограничения свободы лица при решении вопроса о существовании представительства. Так, с одной стороны, существуют гражданско-правовые сделки, которые могут совершаться исключительно лично, без привлечения представителей. С другой - в ряде случаев закон предусматривает возможность осуществления управомоченным лицом своих прав исключительно через представителей. Дальнейшая детализация данной классификации также представлена в части 1.

Во-вторых, в случае выявления общих закономерностей в рамках непременно встает вопрос о природе подобных ограничений, то есть о месте механизмов ограничения свободы упра-вомоченного (обязанного) лица при решении вопроса о существовании представительства в системе гражданского права. В связи с этим на основе материала, представленного в части 1, в рамках части 2 настоящей статьи делается вывод, что указанные ограничения лежат в плоскости определения пределов осуществления прав.

1. Отдельные примеры ограничений возможности выбора в отношении привлечения представителя

Как указывалось выше, российскому праву известны различные формы ограничения свободы при решении вопроса о существовании представительства. Так, в содержании подобных ограничений можно установить два разнонаправленных формата ограничений.

С одной стороны, некоторые гражданско-правовые сделки могут совершаться участником гражданских правоотношений исключительно лично, т. е. привлечение представителей для этих целей невозможно. С другой - в ряде случаев закон предусматривает возможность осуществления управомоченным лицом своих прав исключительно через представителей.

Как будет показано ниже, каждое из указанных направлений имеет собственные наиболее типичные цели ограничений. Выявление таковых возможно на основе анализа отдельных примеров, в связи с чем подобный анализ представлен ниже.

1.1. Осуществление прав исключительно лично, без привлечения представителей

Российское гражданское законодательство предусматривает общую норму для ограничений на привлечение представителей - как в форме законодательного запрета для определенных категорий сделок, так и при исключительно личном ее характере. Так, в силу пункта 4 статьи 182 ГК РФ, не допускается совершение через представителя сделки, которая по своему характеру может быть совершена только лично, а равно других сделок, указанных в законе.

Стоит отметить, что на практике множества подобных ограничений (в связи с личным характером и (или) прямым запретом) во многом совпадают. Это связано с тем, что законодатель в целом самостоятельно определил наиболее чувствительные категории сделок, и выработанные в связи с этим императивные нормы имеют наибольший удельный вес среди положений, запрещающих гражданам привлекать представителей.

К таковым, в частности, относится совершение завещания (пункт 3 статьи 1118 ГК РФ). Нарушение положения о необходимости его личного совершения влечет ничтожность завещания [19, пункт 27]. Отметим, что, по свидетельству Е. Ю. Петрова [8], данное положение

распространено во многих государствах. В частности, оно существует в праве Германии (§2064 Германского гражданского уложения). Отметим также, что в российском праве представительство не допускается при заключении наследственного договора (пункт 3 статьи 1118 ГК РФ).

Кроме того, личный характер и прямой запрет препятствуют заключению брака через представителей (пункт 1 статьи 11 СК РФ). Отметим, что данное правило не является универсальным - в целом ряде государств возможно заключение брака по доверенности [25]. Е. А. Останина связывает невозможность заключения брака через представителя с особой значимостью регистрации брака.

Стоит отметить, что объяснение вышеуказанных ограничений на совершение завещаний и вступление в брак существенной связью с личностью (исключительно личным характером) нуждается в уточнении.

Вряд ли будет корректным обосновывать необходимость личного присутствия гражданина при совершении такой сделки исключительно категориями ее чувствительности или значимости для лица - подобный критерий становится эфемерным и редко добавляет что-то существенное к анализу. Предпочтительным выглядит объяснение в виде необходимости верификации свободного формирования воли1 и действительности волеизъявления лица в ряде наиболее чувствительных случаев. В частности, завещание и брак как юридические факты вызывают множество последствий, для корректировки или устранения которых при нарушении прав представляемого (например, если доверенность была подделана) может быть недостаточным стандартный инструментарий права представительства.

Также Е. А. Останина отмечает, что недопустимой является дача согласия на медицинское вмешательство по доверенности. По ее мнению, это противоречит существу представительства и существу информированного согла-

1 «Разумеется, завещатель не обязан готовить завещание исключительно самостоятельно, юридическое и техническое содействие разрешено и имеет широкое распространение. Главное, чтобы воля завещателя формировалась свободно. Поэтому нотариальная практика предусматривает проведение нотариусом личной беседы с завещателем, исключающей воздействие посторонних лиц (п. 34 Методических рекомендаций по удостоверению завещаний, принятию нотариусом закрытого завещания, вскрытию и оглашению закрытого завещания)» [8].

сия на медицинское вмешательство [14, с. 63]. По нашему мнению, данное объяснение также может быть дополнено указанием на необходимость верификации информированного согласия (волеизъявления) лица.

При этом не все случаи ограничения возможности привлекать представителей могут быть объяснены личным характером и верификацией волеизъявления. Так, например, в силу пункта 3 статьи 91.2 Жилищного кодекса РФ, уполномоченная организация по договорам найма жилых помещений социального использования не может передавать иному лицу по договору, доверенности или иному основанию полномочия на заключение данных договоров. Можно сделать вывод, что данное правило преследует цель обеспечить совершение сделок конкретным лицом, чьи качества имеют существенное значение. Также заслуживающее внимания объяснение предлагает Е. Е. Лекано-ва - по ее мнению, данная норма направлена на недопущение избежания ответственности представителем и представляемым перед третьими лицами [5].

Таким образом, наиболее типичными причинами при ограничении возможности привлекать представителя является личный характер сделки, что, как указывается выше, связано с необходимостью верификации надлежащего формирования и свободного выражения воли управомоченного (обязанного) лица, обычно связанной с чувствительностью или серьезными последствиями таких волеизъявлений.

1.2. Осуществление прав исключительно через представителей

Анализ показывает, что в российском праве существует определенное количество случаев, когда права могут осуществляться исключительно через представителей (т. н. вытесняющее полномочие).

Отметим, во-первых, что подобные ограничения сопряжены с существенным вмешательством в имущественную и личную сферу представляемого, поскольку фактически они приводят к невозможности для представляемого осуществлять принадлежащие ему права (исполнять обязанности) самостоятельно. Во-вторых, из существенного характера подобных ограничений вытекает их исключительность -так, с одной стороны, в российском законодательстве не наберется большого количества

прямо закрепленных примеров вытесняющих полномочий, а с другой - свобода договора в части вытесняющих полномочий также по общему правилу ограничивается, поскольку граничит с отказом от дееспособности.

По свидетельству А. В. Егорова и Е. А. Папчен-ковой [2, с. 18-19], в германском праве выдача вытесняющего уполномочия (verdrängende Vollmacht), исключающего дееспособность принципала и уполномочие своего представителя на осуществление прав принципала, также является скорее исключением, нежели общим правилом.

1.2.1. Ограничение прав отдельных управо-моченных лиц для координации коллективного интереса

Анализ показывает, что наиболее часто представитель наделяется вытесняющим полномочием в связи с необходимостью обеспечить совершение действий и принятие решений при наличии потенциального конфликта в рамках коллективного интереса. То есть упорядочение коллективного интереса является типичной целью для установления правил об осуществлении прав и дееспособности, исполнении обязанностей через представителя. Релевантность данной цели может быть продемонстрирована на конкретных примерах.

1.2.1.1. Представитель владельцев облигаций1

С 1 июля 2014 года в российском законодательстве действует регулирование институтов общего собрания владельцев облигаций и представителя владельцев облигаций2.

Согласно пункту 15 статьи 29.1 Закона о рынке ценных бумаг [10], владельцы облигаций не вправе в индивидуальном порядке осуществлять действия, которые законом отнесены к полномочиям их представителя, если иное не предусмотрено Законом о рынке ценных бумаг, решением о выпуске облигаций или решением общего собрания владельцев облигаций3.

1 Данный пример является обсуждаемым в контексте ограничения распорядительных правомочий представляемого в ряде источников. См.: [2; 7].

2 Глава 6.1 Закона о рынке ценных бумаг [10].

3 Право на индивидуальное обращение в суд возникает у владельца облигаций по истечении 1 (одного) месяца с момента возникновения оснований, если в указанный срок представитель владельцев облигаций не обратился в арбитражный суд с соответствующим требованием или в указанный срок общим собранием владельцев облигаций не принято решение об отказе от права обращаться в суд (пункт 15 статьи 29.1 Закона о рынке ценных бумаг [10]).

Таким образом, по умолчанию, до наступления тех или иных условий, владельцы облигаций лишаются возможности осуществлять права самостоятельно - это возможно исключительно действиями представителя владельцев облигаций.

Можно отметить, что подобные ограничения способов реализации прав отдельных владельцев облигаций не являются исключительно нововведением исключительно российского законодателя. Данный институт имеет широкое распространение в сравнительном аспекте - в особенности, на развитых рынках. Так, представитель облигационеров по праву Германии имеет обязанности и полномочия, предоставленные ему законом или большинством голосов кредиторов, при этом объем полномочий такого представителя определяется при его назначении (пункт 2 статьи 7 и пункт 2 статьи 8 Закона об облигациях Германии (Gesetz über Schuldverschreibungen aus Gesamtemissionen). Статья L228-53 Коммерческого Кодекса Франции также предусматривает аналогичные положения - сообщество кредиторов может назначить представителя и определить пределы осуществления им полномочий (при этом прямо предусмотрено, что он осуществляет свои полномочия в общих интересах облигационеров). Согласно положениям статей 1157-1159 Швейцарского обязательственного закона, кредиторы могут избрать одного или нескольких общих представителей, при этом отдельные кредиторы не могут самостоятельно осуществлять свои права в той мере, в какой представитель уполномочен на их осуществление. По свидетельству М. И. Малиновского, в английском праве данные отношения регулируются обязательственным правом, а отдельные требования также могут устанавливаться на уровне правил листинга [6, c. 71-72].

Более того, мысль о существовании подобного представителя не является новой и для российского правопорядка. Так, еще статья 866 Проекта Гражданского Уложения [23] предусматривала, что общие собрания владельцев облигаций вправе выбрать из своего числа или из посторонних лиц уполномоченных лиц (не более трех) для «охранения интересов владельцев облигаций». Согласно статье 867 Проекта Гражданского Уложения, такие уполномоченные лица имели право присутствовать на об-

щих собраниях акционеров с совещательным голосом, получать необходимые сведения от правления, участвовать в ревизии отчетности и требовать от правления созыва собрания облигационеров. При этом авторы Проекта Гражданского Уложения ссылаются на аналогичные положения в бельгийском, люксембургском и германском проектах законов об облигациях. Также авторы Проекта Гражданского Уложения указывают, что в Санкт-Петербургском городском кредитном обществе для схожих целей уже был сформирован комитет владельцев облигаций из 4 (четырех) членов [23]. В начале ХХ века также существовала литература, посвящённая данному институту - в частности, примечательным является исследование Г. М. Колоножникова [3, с. 166-168].

Стоит отметить, что ввиду описанной ранее существенности ограничений, в том числе вытеснения возможности облигационеров самостоятельно осуществлять права, институт представителя владельцев облигаций подвергался критике. В частности, С. В. Моисеев отмечает, что назначение дееспособным владельцам облигаций представителя, лишающее их, по общему правилу, возможности самостоятельно защищать свои права в судебном порядке, противоречит природе судебного представительства и «сводит на нет общие правила о праве граждан вести свои дела в суде лично или через представителей и о том, что ведение дела лично не лишает гражданина права иметь представителей (ч. 1 ст. 48 ГПК РФ, ч. 1 ст. 59 АПК РФ), и наоборот» [7]. Также А. С. Сели-вановский и М. Е. Селивановская указывают, что институт представителя владельцев облигаций несет в себе гораздо больше минусов для инвесторов, чем преимуществ. В частности, по их мнению, ограничиваются их возможности в отстаивании своих прав кредитора, расширяются пути для вероятных злоупотреблений со стороны недобросовестного эмитента и связанных с ним лиц [24, с. 43-44].

Тем не менее, по нашему мнению, существование института представителя облигационеров имеет смысл и оправдывается целями, которые можно вполне ясно сформулировать и верифицировать. Так, пояснительная записка к проекту изменений в Закон о рынке ценных бумаг подчеркивает, что институт представителя облигационеров призван «обеспечить надле-

жащий контроль за исполнением эмитентом облигаций своих обязательств» [22].

М. И. Малиновский указывает, что группы функций исполнителя (представителя владельцев облигаций) могут быть направлены на обеспечение коллективных прав, защиты интересов большинства владельцев облигаций и защиту публичного интереса [6, с. 71-72]. Он высказывается в пользу целесообразности введения института в российское право и, в частности, отмечает, что в периоды экономических кризисов институт может позволить снизить нагрузку на судебную систему и способствует применению единого подхода по идентичным делам облигационеров одной серии [6, с. 75].

Определенные цели сформулированы также на уровне высших судебных инстанций. Так, в одном из дел в 2019 году КС РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы о конституционности рассматриваемых положений Закона о рынке ценных бумаг1 в связи с тем, что жалоба не соответствовала предъявляемым требованиям (данные положения не являлись непосредственным основанием для отказа в удовлетворении исковых требований заявителей). Несмотря на отказ в рассмотрении жалобы, КС РФ упомянул, что нормы Закона о рынке ценных бумаг направлены «на обеспечение коллективной защиты интересов владельцев облигаций посредством института представительства, в том числе защиты их интересов в судебном порядке законным представителем» [13].

Оценка степени успешности института представителя облигационеров в достижении обозначенных целей не входит в задачи настоящей статьи. В контексте настоящего исследования он примечателен именно с точки зрения целеполагания, а также прямой законодательной механики ограничения возможности самостоятельного осуществления прав управомо-ченными лицами.

1.2.1.2. Арбитражный управляющий

Вопрос о том, является ли арбитражный управляющий представителем кредиторов с точки зрения российского права, является дискуссионным. Отметим, что прежняя редакция (до 1 сентября 2013 года [9]) пункта 2 статьи

1 Заявители оспаривали конституционность положений пунктов 9, 10, 16 статьи 29.1, подпункта 5 пункта 4 статьи 29.2 и пунктов 1 и 3 статьи 29.4 Закона о рынке ценных бумаг - в том числе, в части невозможности самостоятельной судебной защиты своих прав облигационерами.

182 ГК РФ напрямую исключала арбитражного управляющего из числа представителей.

Не стремясь разрешить данный спор по существу, отметим лишь некоторые аргументы в пользу релевантности данного примера в контексте настоящей статьи. Так, в существенном количестве дел, связанных с осуществлением полномочий арбитражного управляющего в интересах должника/сообщества кредиторов суды указывают, что арбитражный управляющий по существу является законным представителем гражданско-правового сообщества кредиторов [18; 19; 20; 21]. Подобная аргументация встречается также в спорах, производство по которым прекращается на основании тождественности [12; 17].

В любом случае важным с точки зрения настоящей статьи является тот факт, что компетенция между конкурсным управляющим и конкурсными кредиторами разделена таким образом, чтобы конкурсный управляющий действовал консолидировано от имени сообщества кредиторов, то есть выражал в своих действиях их коллективный интерес.

1.2.1.3. Управляющий залогом

Вопрос об исполнимости положений тех или иных положений договора, содержащего положения о вытесняющих полномочиях, может быть неочевидным. Так, существует риск, что те или иные условия договора могут быть истолкованы как отказ лица от дееспособности - т. е. возможности осуществлять свои права и обязанности своими действиями (пункт 3 статьи 22 ГК РФ), либо могут подпасть под действие положения пункта 2 статьи 9 ГК РФ, согласно которому отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Однако в некоторых случаях подтверждение возможности существования вытесняющего полномочия может быть обнаружено в нормах российского законодательства.

Так, пункт 1 статьи 356 ГК РФ прямо предусматривает, что кредитор (кредиторы) не вправе осуществлять свои права и обязанности залогодержателей до момента прекращения договора управления залогом2.

2 При этом в силу пункта 6 статьи 356 ГК РФ к обязанностям управляющего по договору управления залогом, не являющегося залогодержателем, применяются правила о договоре поручения.

Можно заключить, что институт управляющего залогом преследует схожие с описанными выше цели по координации интересов коллектива управомоченных лиц.

На представительский характер таких отношений указывает то, что управляющий залогом действует от имени и в интересах всех кредиторов, заключивших договор. В рамках осуществления данных полномочий управляющий залогом обязуется заключить договор залога с залогодателем и (или) осуществлять все права и обязанности залогодержателя по договору залога (пункт 1 статьи 356 ГК РФ).

Важно отметить, что в описанных в настоящем пункте 1.2 случаях представитель получает вытесняющие полномочия для осуществления прав и координации интересов некоторого сообщества лиц. Рассматриваемые ограничения вводятся в ситуациях существования множества управомоченных лиц с целью поиска баланса между их интересами и формирования единого волеизъявления представляемых1, а также, в определенных случаях, повышения среднего уровня качества такого волеизъявления (например, с учетом законодательных требований к представителям облигационеров или арбитражным управляющим).

1.2.2. Законное представительство малолетних и недееспособных лиц

Совершенно иные цели преследуются в случае, когда закон предусматривает невозможность совершения тех или иных сделок малолетними или недееспособными лицами. В данном случае у управомоченного лица также отсутствует возможность выбора формы осуществления своих прав.

Цель данного регулирования - защита интересов малолетних и недееспособных и стремление обеспечить участие в обороте опытных, рассудительных людей, способных понимать значение своих действий (градация дееспособности граждан) [1, с. 123-127]. Так, по выражению А. И. Пергамента, опекун «во всех случаях не только управомочен представлять интересы своего подопечного, но и обязан это делать, так как защита личных и имущественных

1 По свидетельству М. И. Малиновского, отношения, регулируемые институтами общих собраний владельцев облигаций и представителей владельцев облигаций, называются в ряде зарубежных источников отношениями по осуществлению владельцами облигаций своих коллективных прав. См.: [6, с. 70].

прав и интересов подопечного является одной из неотъемлемых задач опеки» [15, с. 183.].

В связи с этим императивное регулирование играет гораздо большее значение в сфере законного представительства. Так, императивно урегулирован объем полномочий законного представителя несовершеннолетнего и недееспособного гражданина (см., в частности, статьи 28, 29, 31, 32, 35-39 ГК РФ).

1.2.3. Капитан морского судна

Согласно статье 71 КТМ РФ капитан судна в силу своего служебного положения признается представителем судовладельца и грузовладельца в отношении сделок, необходимых в связи с нуждами судна, груза или плавания, а также исков, касающихся вверенного капитану судна имущества, если на месте нет иных представителей судовладельца или грузовладельца. В таких случаях капитан действует от имени судо- и грузовладельцев в силу полномочий, предоставленных ему федеральным законом (каковым является Кодекс торгового мореплавания), не нуждается в доверенности и поэтому его следует рассматривать как законного представителя судо- и грузовладельцев [4].

Справедливости ради, следует отметить, что статус капитана судна отличается от приведенных выше примеров тем, что в сфере совершения гражданско-правовых сделок судовладельцы и грузовладельцы могут назначить своих представителей, которые будут совершать соответствующие действия2. Тем не менее, КТМ РФ наделяет капитана некоторыми полномочиями в силу закона, в осуществлении которых представляемые (судовладельцы и грузовладельцы) не могут его ограничить. Так, коносамент, подписанный капитаном судна,

2 Достаточно интересное полномочие в силу закона предусмотрено статьей 72 КТМ РФ - капитан судна в случае возникновения во время рейса неотложной надобности в деньгах для продолжения плавания вправе (если нет возможности для получения распоряжения судовладельца) продать часть вверенного капитану судна имущества, не являющуюся необходимой для продолжения плавания. В указанном случае прямо предусматривается, что судовладелец (представляемый) не может сам совершить сделку - при этом, несмотря на то, что в отличие от описанных выше случаев, такая невозможность является не юридической, а фактической (т.е. сделку может совершить и представитель судовладельца, если он доступен), наличие условий (неотложная надобность и невозможность получить распоряжение судовладельца) означает наличие у капитана таких полномочий, ограничение которых КТМ не предусматривает.

считается подписанным от имени перевозчика (пункт 1 статьи 144 КТМ РФ). Данное полномочие принадлежит капитану судна в силу закона, и КТМ РФ не содержит указаний на возможность его ограничения.

2. Характеристика целей и обращение к вопросу о природе ограничений

Что есть общего у всех перечисленных в части 1 примеров?

Во всех указанных случаях возможность обладателя субъективного права (либо носителя обязанности) по принципиальному решению вопроса о существовании представительства была ограничена для достижения определенных целей. В связи с этим можно отметить следующее.

2.1. Важно отметить, что приведенный выше анализ показывает, что подобные цели ориентированы на защиту, обеспечение интереса или иную поддержку управомоченного лица, которое должно или не должно стать представляемым. Так, в рамках анализа мы не обнаружили случаев, когда закон ограничивал бы свободу управомоченного лица (представляемого) в интересах представителей.

Для того, чтобы поставить данное утверждение под сомнение, предлагаем проанализировать ближайший из обнаруженных нами случаев, когда управомоченное лицо сталкивается с похожим на рассматриваемое в настоящей статье ограничением, но ориентированным на положение представителя.

Согласно пункту 1 статьи 1007 ГК РФ, агентским договором может быть предусмотрено обязательство принципала воздерживаться от осуществления на определенной в договоре территории самостоятельной деятельности, аналогичной деятельности, составляющей предмет агентского договора. В данном случае диспозитивная норма закона также указывает на допустимость включения сторонами подобных условий в договор. Судебная практика показывает, что суды применяют и понуждают стороны к исполнению подобных положений агентских договоров - в одном из дел суд запретил ответчику заключать аналогичные договоры на указанной территории в течение срока действия договора [16].

Несложно заметить, что подобное условие можно рассматривать и в контексте института вытесняющего полномочия, когда агент по условиям договора действует от имени принци-

пала, а принципал обязуется воздерживаться от самостоятельных действий.

Однако следует отметить, что для подобной характеристики приходится делать сразу несколько допущений или оговорок. Во-первых, это договорное обязательство, и с точки зрения закона принципал изначально не ограничен в том, чтобы отказаться от его принятия на себя. То есть говорить о полноценном изначальном ограничении свободы при решении вопроса о существовании представительства не приходится. Во-вторых, в случае, когда он такие обязательства на себя принял, принципал руководствуется совершенно иной каузой и коммерческими соображениями - созданием обязательства о неконкуренции, ориентированными на интересы агента, а не принципала. В-третьих, рассмотренные случаи касаются представительства лишь в некоторых случаях, когда агентский договор предусматривает релевантную договорную модель. При этом избрание той или иной формы агентского договора (действует агент от своего имени или имени принципала) не является принципиальным, а также не оказывает влияния на действие рассматриваемых ограничений.

Таким образом, даже ближайший пример ограничения свободы управомоченного лица, ориентированного на представителя (потенциального или реального) оказывается нерелевантным для характеристики объекта настоящего исследования.

2.2. Принципиальное общее положение, установленное в рамках настоящей статьи, заключается также в том, что в описанных случаях управомоченные лица не лишаются как таковых прав, обязанностей или дееспособности, но существенно ограничиваются в возможности их осуществлять, исполнять и (или) реализовывать. Так, облигационер продолжает быть кредитором по облигации, но осуществление некоторых его прав поставлено под те или иные условия и пределы. То есть ограничение свободы управомоченного лица лежит так или иначе в сфере осуществления прав или распорядительного правомочия, но не затрагивает материального содержания права.

Заключение

Как показано выше, ограничение свободы управомоченного лица в отношении решения о существовании представительства может

осуществляться в двух основных направлениях. С одной стороны, существуют гражданско-правовые сделки, которые могут совершаться исключительно лично, без привлечения представителей по доверенности. С другой - в ряде случаев закон предусматривает возможность осуществления управомоченным лицом своих прав исключительно через представителей. Анализ подобных ограничений, предпринятый в рамках настоящей статьи, позволяет сделать следующие выводы.

Во-первых, как показано выше, во всех указанных случаях была ограничена возможность обладателя субъективного права (либо носителя обязанности) по принципиальному решению вопроса о существовании представительства.

Во-вторых, в каждом из случаев ограничение предусматривалось для достижения тем или иным образом легитимизированных целей. Подчеркнем, что цели подобных ограничений могут быть разными.

Так, в случаях запрета на представительство (пункт 1.1 выше) это чаще всего обусловлено личным характером и необходимостью верифицировать формирование воли и волеизъявление управомоченного лица.

В части примеров, указанных в пункте 1.2 выше возможность лиц самостоятельного осуществления собственных прав ограничивается с целью поиска баланса между сторонами коллективного интереса, для формирования единого волеизъявления представляемых, защиты слабых сторон и прочих целей.

При этом, как показано в части 2 выше, цели ограничений, рассмотренных в настоящей работе, ориентированы на управомоченных лиц - т. е. представляемых или лиц, которые не могут стать таковыми в силу ограничений, но не на представителей (потенциальных или действительных).

В-третьих, как показано в части 2 выше, описанные в настоящей работе ограничения обнаруживаются в сфере распорядительного аспекта или осуществления прав (исполнения обязанностей).

В связи с этим настоящее исследование представляет собой материал для развития и дополнения доктринальных положений относительно осуществления субъективных прав с привлечением представителя.

Литература

1. Гражданское право [Текст] : учебник : в 4 т. / отв. ред. Е. А. Суханов. - 2-е изд. перераб. и доп. - Москва : Статут, 2019.

2. Егоров, А. В. Представительство: исследование судебной практики [Текст] / А. В. Егоров, Е. А. Папченкова, А. М. Ширвиндт - Москва : Статут, 2016.

3. Колоножников, Г. М. Облигации торгово-промышленных акционерных товариществ. Часть 1. Условия выпуска облигаций [Текст] / Г. М. Колоножников - Томск : Типо-литография Сибирского Т-ва Печатного Дела, 1912.

4. Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (одобрена решением Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству ГД ФС РФ от 08.12.2014 № 124(1)) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - URL: https://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_172071/ff3e7a1026aa9c96a9ab5 f776bd0718ea67d5c43

5. Леканова. Е. Е. Заключение несовершеннолетними брачного договора до вступления в брак [Текст] / Е. Е. Леканова // Российский юридический журнал. -2020. - № 1. - С. 138-143.

6. Малиновский. М. И. Собрание владельцев облигаций и их представитель [Текст] / М. И. Малиновский // Закон. - 2011. - № 6. - С. 69-85.

7. Моисеев, С. В. Размышления о законности ограничения права на судебную защиту владельцев облигаций [Текст] / С. В. Моисеев // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2018. - № 9. - С. 33-42.

8. Наследственное право: постатейный комментарий к статьям 1110-1185, 1224 Гражданского кодекса Российской Федерации / Р. С. Бевзенко, С. Л. Будылин, Е. В. Ко-жевина и др.; отв. ред. Е. Ю. Петров. Москва : М-Логос, 2018. 656 с. // СПС «КонсультантПлюс». Комментарий к статье 1118 ГК РФ (автор комментария - Петров Е. Ю.).

9. О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст] : федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ // Российская газета. -2013. - № 99. - 13 мая.

10. О рынке ценных бумаг [Текст] : федеральный закон от 22.04.1996 № 39-ФЗ (ред. от 20.10.2022, с изм. от 19.12.2022) [Электронный ресурс] // СПС «Консультант-Плюс». - URL: https://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_10148

11. О судебной практике по делам о наследовании. Постановление Пленума ВС РФ от 29.05.2012 № 9 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант-Плюс». - URL: https://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_130453

12. Определение ВС РФ от 20.05.2019 № 305-ЭС16-20779(37,43) по делу № А40-154909/2015 [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - URL: https://www. consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n= 582898#6tadOaTt8AldHWSB

13. Определение Конституционного Суда РФ от 26.03.2019 № 745-О [Электронный ресурс] // СПС «Кон-

сультантПлюс». - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=579078#cp2eÜaTU HEXtAI1x

14. Останина, Е. А. Может ли добровольное информированное согласие быть дано через представителя? [Текст] / Е. А. Останина // Закон. - 2020. - № 7. - С. 57-67.

15. Пергамент, А. И. Опекун как гражданско-правовой представитель [Текст] / А. И. Пергамент // Ученые записки ВИЮН. - 1968. - Вып. 14. - С. 174-197.

16. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 29.09.2016 № Ф09-8483/16 по делу № А50-23711/2015 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант-Плюс». - URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?req=doc&base=AUR&n=175291#M8egOaTPfI6mu5I4

17. Постановление АС Уральского округа от 22.09.2021 № Ф09-1292/19 по делу № А60-54470/2018 (определением ВС РФ от 24.01.2022 № 309-ЭС19-18491(9,11) отказано в передаче дела № А60-54470/2018 в СКЭС ВС РФ для кассационного пересмотра) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - URL: https://www.consultant.ru/ cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=AUR&n=244041#Y4av OaTGORoPWW4G1

18. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 07.10.2019 № 08АП-10991/2019 по делу № А75-2144/2017 (постановлением АС Западно-Сибирского округа от 12.02.2020 № Ф04-5998/2018 данное постановление оставлено без изменения) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - URL: https://www. consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS008 &n=116058#rP1w0aT8a8MZUaW92

19. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 19.01.2019 № 08АП-15707/2018 по делу № А75-959/2016 (постановлением АС Западно-Сибирского округа от 24.04.2019 № Ф04-5593/2018 данное постановление оставлено без изменения; Определением ВС РФ от 22.08.2019 № 304-ЭС19-13161 отказано в передаче дела № А75-959/2016 в СКЭС ВС РФ для кассационного пересмотра) [Электронный ресурс] // СПС «Консультант-Плюс». - URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cg i?req=doc&base=RAPS008&n=116139#pK0w0aToeut4Helk

20. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 20.02.2020 № 08АП-16873/2019 по делу № А75-14406/2015 (постановлением АС Западно-Сибирского округа от 07.07.2020 № Ф04-6295/2017 данное постановление оставлено без изменения; определением ВС РФ от 05.11.2020 № 304-ЭС20-16799 отказано в передаче дела № А75-14406/2015 в СКЭС ВС РФ для кассационного пересмотра) [Электронный ресурс] // СПС «Кон-сультантПлюс». - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS008&n=120644#ULiw0 aTQZjAzFEKw

21. Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 17.06.2021 № 01АП-2929/2017 по делу № А43-21316/2016 (постановлением АС Волго-Вятского округа от 05.10.2021 № Ф01-5155/2021 данное постановление оставлено без изменения) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». - URL: https://www.consultant. ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS001&n=112705 #DzL4PaTKKDuvMkZP2

22. Пояснительная записка к проекту Федерального закона № 217052-5 «О внесении изменений в Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» (в части создания механизмов, направленных на защиту прав владельцев облигаций)» [Электронный ресурс] // URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/217052-5?sortEventsByNum=num_down&sortEventsByDate=datend_ up (дата обращения: 28.02.2023).

23. Проект Гражданского Уложения. Книга пятая. Обязательства. Том четвертый. Ст. 719-912 с объяснениями [Текст]. - Санкт-Петербург : Государственная типография, 1899. - С. 398.

24. Селивановский, А. С. Представитель владельцев облигаций: кому нужен этот институт [Текст] / А. С. Селивановский, М. Е. Селивановская // Хозяйство и право. - 2013. - № 11. - С. 43-53.

25. Семейное право [Текст] : учебник / Б. М. Гонга-ло, П. В. Крашенинников, Л. Ю. Михеева и др.; под ред. П. В. Крашенинникова. 4-е изд., перераб. и доп. -Москва : Статут, 2019. - 318 с.

References

1. Civil law [Text]: textbook : in 4 volumes / ed. by E. A. Sukhanov. - 2nd ed. revised and extended. - Moscow : Statut Publ., 2019 [in Russian].

2. Egorov, A. V. Representation: a study of court practice [Text] / A.V. Egorov, E. A. Papchenkova, A. M. Shirvindt. -Moscow : Statut Publ., 2016 [in Russian].

3. Kolonozhnikov, G. M. Bonds of commercial and industrial joint-stock companies. Part 1. Terms of bonds issue [Text] / G. M. Kolonozhnikov. - Tomsk : Siberian Printing House, 1912 [in Russian].

4. Concept of a unified Civil Procedure Code of the Russian Federation (approved by the decision of the Committee on Civil, Criminal, Arbitrazh and Procedural Legislation of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation of 08.12.2014 No. 124(1)) [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https:// www.consultant.ru/document/cons_do c_LAW_172071/ff3e 7a1026aa9c96a9ab5f776bd0718ea67d5c43 [in Russian].

5. Lekanova, E. E. Conclusion of marriage contract by minors before marriage [Text] / E. E. Lekanova // Russian legal journal. - 2020. - No. 1. - P. 138-143 [in Russian].

6. Malinovsky, M. I. Meeting of bondholders and their representative [Text] / M. I. Malinovsky // Statute. - 2011. -No. 6. - С. 69-85 [in Russian].

7. Moiseev, S. V. Reflections on the legality of limiting the right to judicial protection of bondholders [Text] / S. V. Moiseev // Laws of Russia: experience, analysis, practice. - 2018. - No. 9. - С. 33-42 [in Russian].

8. Inheritance Law: article-by-article commentary to articles 1110-1185, 1224 of the Civil Code of the Russian Federation / R. S. Bevzenko, S. L. Budylin, E. V. Kozhevina et al. - Moscow : M-Logos, 2018. 656 p. // Legal reference system "ConsultantPlus". Commentary to article 1118 of the Civil Code of the Russian Federation (author of commentary -Petrov E. Yu.) [in Russian].

9. On Amending subsections 4 and 5 of Section I of Part One and Article 1153 of Part Three of the Civil Code of the

Russian Federation [Text] : Federal Law dated 07.05.2013 No. 100-FZ // Rossiyskaya Gazeta. - 2013. - No. 99. - May 13 [in Russian].

10. About Securities Market [Text] : Federal Law dated 22.04.1996 No. 39-FZ (as amended on 20.10.2022, 19.12.2022) [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_10148 [in Russian]

11. On judicial practice in cases of inheritance. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the RF of 29.05.2012 No. 9 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_130453 [in Russian]

12. Ruling of the Supreme Court of the Russian Federation of 20.05.2019 No. 305-ES16-20779(37,43) on case No. A40-154909/2015 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=582898#6tadOaTt8 AldHWSB [in Russian]

13. Ruling of the Constitutional Court of the Russian Federation of 26.03.2019 No. 745-O [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https:// www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB &n=579078#cp2e0aTUHEXtAI1x [in Russian]

14. Ostanina, E. A. Can voluntary informed consent be given through a representative? [Text] / E. A. Ostanina // Statute. - 2020. - No. 7. - P. 57-67 [in Russian].

15. Pergament, A. I. Guardian as a civil legal representative [Text] / A. I. Pergament // Uchenye zapiski VIYUN. - 1968. -Issue. 14. - P. 174-197 [in Russian].

16. Resolution of the Arbitrazh Court of the Ural District of 29.09.2016 No. F09-8483/16 in case No. A50-23711/2015 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=AUR&n=175291#M8egOaTP fI6mu5I4 [in Russian].

17. Resolution of the Arbitrazh Court of the Ural District of 22.09.2021 No. F09-1292/19 in case No. A60-54470/2018 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=AUR&n=244041#Y4avOaTG ORoPWW4G1 [in Russian].

18. Resolution of the Eighth Arbitrazh Court of Appeal of 07.10.2019 No. 08AP-10991/2019 in case No. A75-2144/2017 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS008&n=116058#rP1wO aT8a8MZUaW92 [in Russian].

19. Ruling of the Eighth Arbitrazh Court of Appeal of 19.01.2019 No. 08AP-15707/2018 in case No. A75-959/2016 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". — URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS008&n=116139#pKOw OaToeut4Helk [in Russian].

20. Resolution of the Eighth Arbitrazh Court of Appeal of 20.02.2020 No. 08AP-16873/2019 in case No. A75-14406/2015 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/cons/ cgi/online.cgi?req=doc&base=RAPS008&n=120644#ULiwO aTQZjAzFEKw [in Russian].

21. Resolution of the First Arbitrazh Court of Appeal of 17.06.2021 No. 01AP-2929/2017 in case No. A43-21316/2016 [Electronic resource] // Legal reference system "ConsultantPlus". URL: https://www.consultant.ru/cons/cgi/ online.cgi?req=doc&base=RAPS001&n=112705#DzL4PaTK KDuvMkZP2 [in Russian].

22. Explanatory Note to draft Federal Law No. 217052-5 «On Amending the Federal Law 'On the Securities Market' (as related to the creation of mechanisms aimed at the protection of bondholders' rights)» [Electronic resource] // URL: https:// sozd.duma.gov.ru/bill/217052-5?sortEventsByNum=num_ down&sortEventsByDate=datend_up (date of application: 28.02.2023) [in Russian].

23. Draft Civil Code (Ulozhenie). Book Five. Obligations. Volume four. Art. 719-912 with explanations [Text]. -St. Petersburg : State Printing House, 1899 [in Russian].

24. Selivanovskiy, A. S. Bondholders' representative: who needs this institute [Text] / A. S. Selivanovskiy, M. E. Selivanovskaya // Khozyaistvo i pravo. - 2013. -No. 11. - P. 43-53 [in Russian].

25. Family Law [Text] : Textbook / B. M. Gongalo, P. V. Krasheninnikov, L. Yu. Mikheeva et al; ed. by P. V. Krasheninnikov. 4th edition, revised and extended -Moscow : Statut Publ., 2019. - 318 p. [in Russian].

Поступила в редакцию 01.03.2023 Received March 01, 2023

УДК 347.71

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-12

Храпунова Екатерина Александровна,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права, юридический факультет, Южный федеральный университет, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88, email: eahrapunova@sfedu.ru

Khrapunova, Ekaterina A.,

PhD in Law, Associate Professor at the Department of Civil Law, Law Faculty, Southern Federal University, 88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, email: eahrapunova@sfedu.ru

Майборода Алексей Вячеславович,

магистр кафедры гражданского права, юридический факультет, Южный федеральный университет; управляющий партнер, Юридическая компания «Консильери Дона» (ООО), 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88,

email: ceo@consiliere.ru

Maiboroda, Aleksei V.,

Master Degree Student, Department of Civil Law, Law Faculty, Southern Federal University; Managing Partner of the Legal Company "The Don Counsels" (LLC), 88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, email: ceo@consiliere.ru

ВНЕСУДЕБНАЯ ДИСКВАЛИФИКАЦИЯ

♦

EXTRAJUDICIAL DISQUALIFICATION

АННОТАЦИЯ. В статье рассмотрена скрытая в федеральном законе о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей мера неимущественной корпоративной ответственности руководителя и контролирующих юридическое лицо лиц. Для данной меры ответственности авторами предложено определение - «внесудебная дисквалификация». Исследование позволяет доказать, что указанная мера нарушает конституционные права как руководителя общества, так и юридического лица, которое не в состоянии внести изменения в Единый государственный реестр юридических лиц. Сделан вывод о том, что правоприменение спорной нормы закона представляет угрозу стабильности гражданского оборота и отечественной экономической системы.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: недобросовестность; раздельная имущественная ответственность; неимущественная корпоративная ответственность; дисквалификация; дифференцированность наказания.

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Храпунова, Е. А. Внесудебная дисквалификация / Е. А. Храпунова, А. В. Майборода // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, № 1. - С. 107-113. - Б01: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-12.

ABSTRACT. The article considers a measure of non-patrimonial corporate liability of the head and persons controlling the legal entity, hidden in the federal law on the state registration of legal entities and individual entrepreneurs. For this measure of responsibility, the author proposes a definition - 'the extrajudicial disqualification. The research allows proving that this measure violates the constitutional rights of both the head of the company and the legal entity, which is not able to make changes to the Unified State Register of Legal Entities. According to the author, the enforcement of the controversial norm of the law poses a threat to the stability of civil circulation and the domestic economic system.

KEYWORDS: dishonesty; separate patrimonial liability; non-patrimonial corporate liability; disqualification; differentiation of punishment.

FOR CITATION:

Khrapunova, E. A. Extrajudicial Disqualification [Text] / E. A. Khrapunova, A. V. Maiboroda. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. - P. 107-113 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-12.

© Е. А. Храпунова, А. В. Майборода, 2023

В Российской Федерации корпоративное право находится в состоянии активного развития. С того момента, как ст. 2 ГК РФ признано наличие корпоративных отношений, в цивилистической доктрине ведутся непрерывные споры о существовании корпоративной ответственности как отдельного подвида гражданско-правовой ответственности. Ряд ученых считает, что корпоративная ответственность есть разновидность деликтной ответственности, другие же полагают, что корпоративную ответственность можно причислить к договорной ответственности. Существует точка зрения, которую разделяет, к примеру, д.ю.н. О. В. Гутников, согласно которой корпоративная ответственность является особым видом ответственности, отличным как от де-ликтной, так и от договорной ответственности.

О. В. Гутников указывает, что «в настоящее время в корпоративном законодательстве неимущественные меры корпоративной ответственности практически полностью отсутствуют» [3]. Авторам настоящей статьи, в рамках изучения судебной практики и законодательства о государственной регистрации юридических лиц, удалось найти интересную неимущественную меру корпоративной ответственности, которая, по нашему мнению, существенно ущемляет права руководителей и участников юридических лиц.

30 марта 2015 года законодателем были внесены изменения [6] в пункт 1 статьи 23 Федерального закона от 08.08.2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» [7], а именно пункт был дополнен подпунктами Ф) и Х), которые определили дополнительные условия, допускающие вынесение решений об отказе в государственной регистрации налоговыми органами.

Следует обратить внимание, что «наличие условий, предусмотренных указанным подпунктом («ф». - Прим. авт.), не является безусловным основанием для отказа в государственной регистрации» (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 21.01.2019 № 307-ЭС18-14705).

Проще говоря в итоге руководители и участники, владеющие 50 и более процентами голосов общего количества голосов участников ООО, которые допустили принудительное исключение юридического лица налоговым ор-

ганом из ЕГРЮЛ, подпунктом «ф» пункта 1 статьи 23 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ выведены из корпоративных отношений на три года.

И санкция эта по сути есть дисквалификация, однако с особенностями. Далее для различия с законной дисквалификацией в административном порядке предлагается обсуждаемую дисквалификацию называть «внесудебная дисквалификация».

Видится, что исследуемая санкция дисквалифицирует контролирующих лиц за виновное деяние, при этом ответственность носит особый характер. Разберемся подробнее.

В Налоговом Кодексе Российской Федерации, в главе 16 которого перечислены все виды налоговых правонарушений и ответственность за их совершение [5], не содержится нормы о дисквалификации.

В целях обеспечения учета лиц, в отношении которых имеются вступившие в законную силу постановления о дисквалификации (в административном порядке), формируется реестр дисквалифицированных лиц. Ведение реестра дисквалифицированных лиц осуществляется уполномоченным Правительством Российской Федерации федеральным органом исполнительной власти (п. 3 ст. 32.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ).

В указанном реестре дисквалифицированных лиц (РДЛ) значатся только лица, дисквалифицированные по судебному решению, принятому согласно административному законодательству. Дисквалифицируемые лица с помощью «внесудебной дисквалификации» не отражаются в государственном РДЛ. Следовательно, ни само лицо, привлеченное к «внесудебной дисквалификации», ни третьи лица не имеют возможности узнать статус «внесудебной дисквалификации». Интересной особенностью является то, что подвергшееся «внесудебной дисквалификации» лицо вполне может продолжать занимать посты руководителя в иных юридических лицах или быть участником обществ, однако налоговые органы отказывают при регистрации изменений, когда указанное лицо назначают руководителем или пытаются ввести в состав участников. Данное положение лица, подвергшегося «внесудебной дисквалификации», видится весьма противоречивым.

Дисквалификация назначается судьей на срок от шести месяцев до трех лет (ч. 1, 2 ст. 3.11 КоАП РФ). Обращаем внимание, срок дисквалификации в судебном порядке варьируется от шести месяцев до трех лет, тогда как «внесудебная дисквалификация» всегда применяется на максимально возможный срок - три года.

Сама процедура «внесудебной дисквалификации» практически неминуема для руководства и мажоритарных участников ООО в случае принудительного исключения юридического лица из ЕГРЮЛ, потому что по самой процедуре исключения юридического лица налоговый орган обязан внести запись о недостоверности сведений в ЕГРЮЛ, и в то время пока продолжается процедура исключения юридического лица из ЕГРЮЛ, налоговый орган за какое-либо нарушение выставляет этому юридическому лицу штраф (это может быть даже небольшая сумма, которая впоследствии признается налоговым органом безнадежной к взысканию и списывается (п. п. 1 п. 1 ст. 59 НК РФ), при этом, однако, все формальные условия для «внесудебной дисквалификации» оказываются соблюдены.

Вместе с тем, если после принудительного исключения из ЕГРЮЛ привлеченное к «внесудебной дисквалификации» лицо запросит справку о состоянии расчетов с бюджетом, результатом будет ответ «задолженность отсутствует», потому что задолженность была списана как безнадежная.

В случае, когда руководитель является профессиональным управленцем, данная мера корпоративной ответственности лишает его возможности быть трудоустроенным в ином юридическом лице на должность руководителя в течение трех лет.

Абзацем четвертым подпункта «ф» п. 1 ст. 23 Закона № 129-ФЗ, по сути, введен временный запрет на участие в управлении юридическими лицами для тех граждан, которые прежде проявили недобросовестность, уклонившись от совершения необходимых действий по представлению достоверных сведений о контролируемых ими организациях.

Вместе с тем указанные положения закона должны применяться с соблюдением вытекающих из Конституции Российской Федерации принципов справедливости наказания, его индивидуализации и дифференцированности,

в том числе с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 10 декабря 2019 г. по делу № 307-ЭС19-13673).

По нашему мнению, «внесудебная дисквалификация» является мерой неимущественной корпоративной ответственности за нарушение управленческих субъективных корпоративных прав и заключается в лишении лица корпоративных прав управления юридическим лицом на срок три года, при этом вина контролирующего лица безосновательно презюмируется. Такая мера корпоративной ответственности несет угрозу стабильности гражданского оборота и препятствует осуществлению конституционного права гражданина (профессионального управленца) на труд [4].

Согласно правовым позициям Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированным в постановлениях от 25.01.2001 № 1-П, от 17.07.2002 № 13-П, от 18.05.2012 № 12-П, от 10.02.2017 № 2-П, от 26.10.2017 № 25-П, общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права является наличие вины - либо доказанной, либо презюмируемой, но опровержимой - как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. предусмотрено непосредственно в законе.

Правоприменение указанной нормы налоговыми органами нарушает права не только подвергшегося «внесудебной дисквалификации» лица, но и юридического лица, которое инициировало внесение изменений в ЕГРЮЛ (как правило, внесение информации о новом руководителе). Это приводит к блокированию деятельности юридического лица, поскольку прежний руководитель уволен, а сведения о новом руководителе не могут быть внесены в ЕГРЮЛ, что является препятствием к осуществлению экономической деятельности.

И хотя возникновение либо прекращение полномочий единоличного исполнительного органа с фактом внесения в единый государственный реестр юридических лиц таких сведений не связаны (Постановление Верховного Суда Российской Федерации от 12 апреля 2017 г.

№ 41-АД17-12), однако на практике, во-первых, лицо, добросовестно полагающееся на данные единого государственного реестра юридических лиц, вправе исходить из того, что они соответствуют действительным обстоятельствам (п. 2 ст. 51 ГК РФ), а, во-вторых, при взаимодействии с юридическим лицом обычные проверки полномочий органа юридического лица всё же сводятся к проверке данных в ЕГРЮЛ.

Без внесения сведений в ЕГРЮЛ вновь назначенный руководитель не имеет возможности взаимодействовать с банками, контрагентами, государственными органами и даже судебная защита становится труднодоступной.

В своей судебной практике мы участвуем в деле, в котором налоговый орган начал процедуру исключения юридического лица из ЕГРЮЛ, в ходе которой также было инициировано привлечение руководителя (заочно) к административной ответственности в соответствии с п. 5 ст. 14.25 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Интересным в данном деле было то, что мировым судьей руководителю ООО было назначено наказание в виде дисквалификации сроком на один год - с 26 февраля 2021 года по 25 февраля 2022 года (Решение мирового судьи Судебного участка № 245 Центрального внутригородского округа г. Краснодара Грековой Ю. И. от 15 февраля 2021 г. № 5-87/2021). Но процедура исключения ООО из ЕГРЮЛ шла своим чередом, и 16 апреля 2021 года ООО было исключено из ЕГРЮЛ, а дисквалифицированный судом на срок один год руководитель был повторно дисквалифицирован на три года, согласно подпункту о «внесудебной дисквалификации».

Не вызывает сомнений, что «внесудебная дисквалификация» согласно п. п. «ф» п. 1 ст. 23 ФЗ-129 одновременно с внесением записи об исключении ООО из ЕГРЮЛ - с 16.04.2021 сроком на три года представляет собой повторное привлечение к ответственности уже дисквалифицированного на тот момент (с 26.02.2021 -дата вступления в силу решения по делу № 5-87/2021) руководителя и единственного участника общества в судебном порядке. Более того, судом при вынесении решения о дисквалификации были учтены степень нарушения закона лицом, привлеченным к административной ответственности, и определена мера

ответственности в виде дисквалификации сроком на один год, тогда как спорный подпункт «ф» не имеет дифференцирования меры ответственности, налоговый орган прямо применяет закон о государственной регистрации - и «внесудебная дисквалификация» в любом случае, независимо от тяжести нарушений законодательства, назначается на срок в три года. Бесспорно, non bis in idem, дисквалифицированное судом лицо сроком на один год не может быть повторно дисквалифицированным за то же нарушение, да еще и на больший срок в три года, это нарушает конституционные права гражданина.

Судебная практика в данном вопросе единообразна и не защищает корпоративные права контролирующих лиц.

Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 13 марта 2018 года № 580-О, «одним из механизмов обеспечения достоверности сведений, содержащихся в едином государственном реестре юридических лиц, выступает установленный абзацем третьим подпункта "ф" пункта 1 статьи 23 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" временный запрет на создание новых юридических лиц и на участие в управлении существующими юридическими лицами для тех граждан, которые ранее проявили недобросовестность, уклонившись от совершения необходимых действий по прекращению юридического лица в предусмотренных законом процедурах ликвидации или банкротства, что может также означать уклонение от исполнения обязательств перед кредиторами юридического лица; предусмотренная указанной нормой дополнительная гарантия обеспечения достоверности сведений, содержащихся в едином государственном реестре юридических лиц, не может рассматриваться как чрезмерное, непропорциональное и несовместимое с конституционно значимыми ценностями ограничение конституционных прав граждан, закрепленных в статьях 34 и 35 Конституции Российской Федерации, поскольку затрагивает только лишь недобросовестных лиц, которые на момент исключения юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц как недействующего юридического лица имели право без доверенности действо-

вать от имени такого юридического лица, которое на момент его исключения из единого государственного реестра юридических лиц имело задолженность перед бюджетом или бюджетами бюджетной системы Российской Федерации либо в отношении которого указанная задолженность была признана безнадежной к взысканию в связи с наличием признаков недействующего юридического лица, и устанавливается на определенный срок». Аналогичная позиция была сформулирована и в Определениях Конституционного Суда Российской Федерации от 13 марта 2018 года № 581-О и № 582-О в отношении положения абзаца второго подпункта «ф» п. 1 ст. 23 Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей».

По нашему мнению, заявители жалоб в КС РФ аргументировали свои требования недостаточно убедительно, что и послужило для такого угнетающего справедливость развития судебной практики по аналогичным спорам Определения Верховного Суда РФ от 25.02.2022 № 310-ЭС21-29516 по делу № А09-10359/2020; Определения Верховного Суда РФ от 10.12.2021 № 302-ЭС21-22950 по делу № А19-20576/2020; Определения Верховного Суда РФ от 25.06.2021 № 302-ЭС21-9120 по делу № А19-15015/2020; Определения Верховного Суда РФ от 09.06.2021 № 309-ЭС21-8168 по делу № А60-18422/2020.

«Внесудебная дисквалификация» является привлечением директора к ответственности за убытки, которые понесло государство в связи с непоступлением в бюджет сумм обязательных платежей и штрафов, которые должно было уплатить юридического лицо. При этом мы согласимся с О. В. Гутниковым в том, что публично-правовые обязанности (и публично-правовые санкции за их нарушение), в принципе, не могут и не должны перекладываться на контролирующих лиц не только в силу принципа раздельной имущественной ответственности юридического лица и его участников, но и в силу принципиально иной правовой природы соответствующих платежей, размер и основания которых устанавливаются законодательством адресно именно в отношении юридических лиц с учетом сферы и масштабов их деятельности и не могут «автоматически» переноситься на физических лиц, контролирующих деятельность юридического лица [2].

Отчасти это было определено и Конституционным Судом Российской Федерации, который, признав принципиальную возможность взыскания с контролирующих лиц убытков (ст. 1064 ГК РФ), причиненных государству налоговыми преступлениями (в размере не поступивших в бюджет недоимки и пени), тем не менее ограничил эту возможность следующими правилами:

- должны быть установлены все элементы состава гражданского правонарушения (в том числе вина). Сам факт приговора не может расцениваться как безусловно подтверждающий виновность в причинении имущественного вреда;

- должна быть установлена невозможность исполнения публично-правовых обязанностей самой организацией-налогоплательщиком (кроме случаев, когда установлено, что организация является лишь «прикрытием» для действий контролирующего физического лица);

- размер ответственности физического лица может быть снижен с учетом его имущественного положения, степени вины, характера уголовного наказания для определения размера возмещения вреда.

Считаем, что неоправданная подмена публично-правовой ответственности юридического лица гражданско-правовой ответственностью руководителей и участников недопустима, противоречит принципу раздельной имущественной ответственности юридического лица и участников.

Как верно отмечает В. В. Болгова в своем научном исследовании, публично-правовая ответственность «проявляется в форме уголовной и административно-правовой ответственности» [1]. Юридическое лицо подвергается ответственности в виде принудительного исключения последнего из ЕГРЮЛ, что можно принять как форму административно-правовой ответственности. Ответственность же руководителя и участников в данном случае имеет противоречивый характер - имеет своей целью защиту публичных интересов, наступает без установления полного состава правонарушения.

Как было показано в настоящей статье, федеральный закон о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей скрывает в себе меру не-

имущественной корпоративной ответственности, которая несет прямую угрозу гражданскому обороту и экономической стабильности общества.

«Внесудебная дисквалификация» безапелляционно лишает руководителей корпоративных прав управления юридическим лицом на срок три года, при этом сведения о такой дисквалификации не содержатся в общедоступном реестре дисквалифицированных лиц (РДЛ); дисквалифицированное лицо не уведомляется о привлечении к указанной мере ответственности и не отстраняется от руководства/участия в иных юридических лицах, и судебная практика, на наш взгляд, формируется направленно против конституционных принципов справедливости наказания, его индивидуализации и дифференцированно-сти, в том числе с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств.

По нашему мнению, норма о «внесудебной дисквалификации» нуждается в дальнейшем исследовании правовой природы, с учетом выявленных в самом общем виде противоречий в настоящем анализе. Возможно, целесообразно ставить вопрос об исключении спорного инструмента «внесудебной дисквалификации» из федерального закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, поскольку административное законодательство уже содержит необходимые и достаточные санкции (ст. 14.25 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях), правоприменение которых в судебном порядке позволяет соблюсти баланс публичных общественных интересов и частных корпоративных интересов.

Литература

1. Болгова, В. В. Понятие и признаки публично-правовой ответственности в решениях Конституционного Суда Российской Федерации [Текст] / В. В. Болгова // European science. - 2015. - № 4.

2. Гутников, О. В. Основания разработки категории корпоративной ответственности в гражданском праве [Текст] / О. В. Гутников // Право. Журнал Высшей школы экономики. - 2019. - № 4.

3. Гутников, О. В. Особые меры гражданско-правовой ответственности в корпоративном праве как базисная характеристика корпоративной ответственности [Текст] / О. В. Гутников // Журнал российского права. -2019. - № 8.

4. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) [Электронный ресурс] // СПС «Консультант-Плюс». - URL: https://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_28399

5. Налоговый Кодекс Российской Федерации. Часть первая от 31.07.1998 № 146-ФЗ и Часть вторая от 05.08.2000 № 117-ФЗ [Электронный ресурс] // Кодексы и законы РФ. - URL: https://www.zakonrf.info/nk.

6. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части обеспечения достоверности сведений, представляемых при государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей: Федеральный закон от 30.03.2015 № 67-ФЗ (ред. от 29.06.2015) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс».

- URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_177213

7. О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей: Федеральный закон от 08.08.2001 № 129-ФЗ (ред. от 14.07.2022) [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс».

- URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_32881

References

1. Bolgova, V. V. The concept and signs of public legal responsibility in the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation [Text] / V. V. Bolgova // European science. - 2015. - No. 4 [in Russian].

2. Gutnikov, O. V. Grounds for the development of the category of corporate responsibility in civil law [Text] / O. V. Gutnikov // Pravo. Journal of the Higher School of Economics. - 2019. - № 4 [in Russian].

3. Gutnikov, O. V. Special measures of civil liability in corporate law as a basic characteristic of corporate responsibility [Text] / O. V. Gutnikov // Journal of Russian Law. - 2019. - № 8 [in Russian].

4. The Constitution of the Russian Federation (adopted by popular vote on 12.12.1993 with amendments approved during the all-Russian vote on 01.07.2020) [Electronic resource] // Legal Reference System "ConsultantPlus". -URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_28399 [in Russian]

5. The Tax Code of the Russian Federation. Part One of 31.07.1998 No. 146-FZ and Part Two of 05.08.2000 No. 117-FZ [Electronic resource] // Codes and laws of the Russian Federation. - URL: https://www.zakonrf.info/nk [in Russian].

6. On Amendments to Certain Legislative acts of the Russian Federation in terms of ensuring the reliability of information provided during the state registration of legal

entities and Individual entrepreneurs: Federal Law No. 67-FZ of 30.03.2015 (ed. of 29.06.2015) [Electronic resource] // Legal Reference System "ConsultantPlus". - URL: https:// www.consultant.ru/do cument/cons_do c_LAW_177213 [in Russian].

7. On State registration of legal Entities and individual entrepreneurs: Federal Law No. 129-FZ dated 08.08.2001 (ed. dated 14.07.2022) [Electronic resource] // Legal Reference System "ConsultantPlus". - URL: https://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_32881 [in Russian].

Поступила в редакцию 13.11.2022 Received November 13, 2022

УДК 347

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-13

Саркисян Вероника Вартановна,

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права, юридический факультет, Южный федеральный университет, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88, e-mail: veronika.sarkisian@yandex.ru

Sarkisyan, Veronika V.,

PhD in Law, Senior Lecturer

at the Department of Civil Law,

Law Faculty, Southern Federal University,

88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don,

344002, Russian Federation,

e-mail: veronika.sarkisian@yandex.ru

Федорова Инна Владимировна,

преподаватель кафедры гражданского права, юридический факультет, Южный федеральный университет, 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, д. 88, e-mail: fedorova.inna.vl@yandex.ru

Fedorova, Inna V.,

Lecturer at the Department of Civil Law, Law Faculty, Southern Federal University, 88 M. Gorky Str., Rostov-on-Don, 344002, Russian Federation, e-mail: fedorova.inna.vl@yandex.ru

К ВОПРОСУ О ПРАВОСУБЪЕКТНОСТИ

АВАТАРА В МЕТАВСЕЛЕННОЙ

♦

ON THE ISSUE OF THE LEGAL PERSONALITY OF THE AVATAR IN THE META-UNIVERSE

АННОТАЦИЯ. В статье рассмотрены актуальные проблемы определения места аватаров в системе гражданского права. Изменение парадигмы самоорганизации и субстантивности аватаров является причиной необходимости усовершенствования существующей нормативной правовой базы. Аватар, безусловно, представляет собой правовое явление, поскольку обеспечивает юридическую персонификацию его обладателя на платформах метавселенной. Исследуемая дефиниция не отражена в системе гражданского права среди субъектов гражданских правоотношений, закрепленных в подразделе 2 «Лица» ГК РФ, соответственно, открытым остается вопрос о правосубъектности аватара, наличия у него деликто-, сделко- и трансдееспособности. Исследованы два подхода к юридической квалификации прототипа человека в цифровом пространстве: 1) субъект (квазисубъект); 2) объект. Таким образом, в работе выделено два диаметрально противоположных подхода к разрешению проблемы: признание правосубъектности, с одной стороны, и ее лишение - с другой. Наиболее актуальным на сегодняшний день видится второй подход, при условии, что для аватара будет отведено отдельное место в перечне объектов гражданских прав и будет сформировано специальное правовое регулирование тех общественных отношений, которые образуются вокруг него.

ABSTRACT. The article deals with the vital problems of determining the place of avatars in the system of civil law. The change in the paradigm of self-organization and substantiality of avatars is the reason for the need to improve the existing normative legal framework. Avatar, of course, is a legal phenomenon, as it provides legal personification of its owner on the platforms of the meta-universe. The studied definition is not fixed in the system of civil law among the subjects of civil legal relations, enshrined in Subsection 2 'Persons' of the Civil Code of the Russian Federation, accordingly, the question of legal personality of an avatar, availability of delicto-, transacto- and transcapacities remains open. Two approaches to the legal qualification of the prototype person in the digital space were investigated: 1) subject (quasi-subject); 2) object. Thus, this paper identifies two diametrically opposite approaches to solving the problem: recognition of legal personality, on the one hand, and its deprivation, on the other. The second approach seems the most relevant for today, provided that a separate place will be given to avatars in the list of objects of civil rights and a special legal regulation of those social relations that are established around them will be formed.

© В. В. Саркисян, И. В. Федорова, 2023

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: правосубъектность; правоспособность; дееспособность; субъекты гражданских правоотношений; объекты гражданских прав; метавсе-ленная; аватар; учетная запись.

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Саркисян, В. В. К Вопросу о правосубъектности аватара в метавселенной / В. В. Саркисян, И. В. Федорова // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, № 1. -С. 114-119. - БОТ: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-13.

KEYWORDS: legal personality; legal capacity; capability; subjects of civil legal relations; objects of civil rights; meta-universe; avatar; account.

FOR CITATION:

Sarkisyan, V. V. On the Issue of the Legal Personality of the Avatar in the Meta-Universe [Text] / V. V. Sarkisyan, I. V. Fedorova. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. -2023. - Vol. 10, No. 1. - P. 114-119 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-13.

Современные социальные отношения в диджитал-пространстве многовек-торны. Действуя в иммерсионном он-лайн-мире, известном в широких кругах, как метавселенная, мы можем выйти за пределы существующей реальности посредством ее виртуального «достраивания». Интеграция вспомогательных инфраструктур на платформы киберметавселенной дает возможность перейти к цифровым альтернативам коммуникации, например, к общению в смешанной реальности через голопортацию, которая позволяет преодолеть пространственно-временную дистанцию для реализации участниками проекта совместной работы. Самопрезентация пользователя должна происходить посредством аватара (еще их называют «digital human» - «цифровой человек»). В общим виде он представляет собой особый вид учетной записи, позволяющий идентифицировать пользователя в сети виртуальных миров не только в рамках одной платформы, но в сторонних приложениях различных разработчиков. Данная «синтетическая» сущность призвана дублировать личность своего обладателя и воссоздавать как тождественный его облику электронный образ, так и иной желаемый внешний вид. Подобное цифровое альтер эго предоставляет возможность в полной мере обеспечить эффект присутствия и межличностного визуального, вербального и тактильного общения. Работая по принципу реалистичного включения, пользователи смогут проводить хирургические вмешательства с привлечением ведущих специалистов из любой точки мира, осуществлять транзакции посредством смарт-контрактов, заниматься творчеством, разрабатывать архитектурные, градостроительные и иные проекты в форме виртуальной совместной деятельности.

Развитие метавселенной предполагает прохождение трех эволюционных этапов становления аватара. В рамках первого этапа кибер-физический юнит не наделен способностью к самореферентности, саморегуляции и самоактуализации, соответственно, полностью подчинен воле разработчика, конечному пользователю передается исключительно узкий спектр социальных направленностей. На реализуемой в настоящее время второй стадии, предполагается относительная сепарация цифрового прототипа через предоставление более широкого круга действий пользователю, а также посредством наделения аватара возможностью совершать антропоморфные действия самостоятельно. По имеющимся прогнозам исследователей, наступление третьей фазы спроектирует отстраненное от разработчиков автономное виртуальное пространство, где управление будет осуществляться не только пользователем, но и обученным посредством концепции глубокого обучения (Deep learning) аватаром самостоятельно.

Таким образом, российскому правопорядку потребуются определенная гибкость и приспособленность к грядущим вызовам. Вместе с тем резкое изменение парадигмы нашего представления о перспективах самоорганизации и субстантивности аватаров станет причиной необходимости усовершенствования существующей нормативной правовой базы.

Не вызывает сомнений, что аватар представляет собой небезразличное для права явление, поскольку он представляет собой юридическую персонификацию его обладателя на платформах прото-вселенной. Однако следует подчеркнуть, что исследуемая дефиниция не находит должного места в системе гражданского права среди субъектов гражданских правоотношений, закрепленных в подразде-

ле 2 «Лица» ГК РФ. Соответственно, открытым остается вопрос о правосубъектности аватара, наличия у него деликто-, сделко- и трансдееспособности. Основываясь на доктринальных исследованиях, посвященных правовой природе искусственного интеллекта, можно предложить несколько подходов к возможности наделения прототипа человека в цифровом пространстве определенным объемом субъективных прав и обязанностей.

Концепции признания аватара самостоятельным субъектом базируются на самообучаемости подобных систем. Кроме того, при наличии непосредственного доступа к исходному коду функционирование аватаров не становится более транспарентным и не подлежит прогнозированию, что позволяет нам утверждать об обладании ими определенной автономией и способностью приобретать права и обязанности своими действиями.

Можно выделить теорию полной правосубъектности, согласно которой действия аватара с момента прохождения обучения и после приобретения способности самостоятельно принимать решения и выполнять определенный функционал без получения соответствующей команды обретают характер волевых и целенаправленных. При таких обстоятельствах в его деятельности синтезируются волевой и интеллектуальный аспекты, что согласно общей теории гражданского права является необходимой и достаточной предпосылкой для признания его правоспособности [3, с. 43]. В перспективе данная позиция может оказаться наиболее приемлемой для законодательства тех стран, которые поддерживают наделение правовым статусом животных, в частности Швейцария, Испания, Италия, Великобритания, США и проч. Данная концепция находит подтверждение и в учениях Г. Кельзена, где субъектом права признается именно искусственно создаваемая правовая конструкция, а не существующие в реальной действительности лица.

Полагаем, что отождествление человека и аватаров с наделением последних соответствующими правами может привести к существенному размыванию концепции прав человека. Стремительное развитие инновационных технологий не должно оказывать влияние и трансформировать общечеловеческие правовые ценности.

Кроме того, при таком подходе остаются открытыми вопросы имущественной ответственности аватара, установление момента приобретения и прекращения его правосубъектности и ее объемы, возможность выступать наследником по завещанию или наследственному договору, быть истцом и ответчиком в суде и так далее.

Далее рассмотрим теорию специальной правосубъектности, которая приобретается в момент государственной регистрации в специальном реестре [1, с. 53-57], при соблюдении требования о создании физическим лицом только одного аватара. Подтверждением данного научного подхода выступают взгляды Ф. К. Савиньи о правовой природе юридических лиц, отраженные в его теории фикции [2, с. 412], позволяющие наделить наше цифровое альтер эго аналогичным правовым регулированием. Отмечается, что правосубъектность - созданная человеком правовая категория, которая может быть применена к любым объектам и субъектам материального и виртуального мира [8, с. 699]. Вместе с тем подобное законодательное регулирование может иметь место в случае достаточности у ава-тара имущества, например, при установлении минимального размера резервного капитала, либо страхования его имущественной ответственности, либо путем использования иного метода защиты прав кредиторов (СРО, лицензирование деятельности и т. д.). Данный подход делает возможным применение в качестве способа обеспечения исполнения обязательств известную в правовой литературе концепцию «снятия корпоративной вуали», которая позволит точно установить регистратора аватара и привлечь его к субсидиарной ответственности в случае недостаточности имущества и при наличии вины и доказанности неразумности и недобросовестности его действий, что соответствует законодательной логике, установленной в статье 53.1 ГК РФ.

Таким образом, аватар является уникальным субъектом, отличным от юридических лиц и публично-правовых образований, в которых окончательные решения в любом случае принимают люди. Электронное лицо в перспективе может приобрести способность действовать полностью автономно, что потребует более серьезной проработки юридических стандар-

тов в единстве с этическими представлениями для целей установления границ и пределов правомерной деятельности юнита. К сожалению, следует признать, что исходный код не защищен от внесения правок непосредственно системой в ее базовые ориентиры. Так, практике известны случаи использования искусственным интеллектом оскорбительных и дискриминационных высказываний в нарушение предустановленных разработчиками команд, создание аварийных ситуаций беспилотными транспортными средствами путем игнорирования правил дорожного движения, опубликование диффамационных постов в социальных сетях без разрешения пользователя и так далее.

Переходя к исследованию вопроса о возможности отнесения аватара к объекту гражданских правоотношений, как инструмента в руках человека, следует отметить, что решение обозначенной проблемы подобным образом хотя и видится более уместным, но вместе с тем создает множество других вопросов. В связи с чем, представляем целесообразным рассмотреть следующую категоризацию цифрового прототипа человека как объекта гражданских прав по двум основаниям: 1) по правообладателю; 2) по правовому режиму.

В зависимости от непосредственного вклада в создание и функционирование аватара в качестве правообладателей можно рассмотреть следующих лиц: разработчика, оператора, проектировщика или пользователя.

Так, В. Н. Синельникова и О. В. Ревинский предлагают признать за разработчиками права на объекты, созданные программой для ЭВМ, поскольку каждый подобный результат стал возможен в силу деятельности указанных субъектов [6, с. 22-23; 26]. Согласимся с учеными, которые указывают как на творческий, так и технический вклад иных лиц в создание соответствующей технической системы [5, с. 201].

Заслуживает внимания позиция, согласно которой предлагается совместное правообла-дание различных физических лиц, участвующих в создании как самой интеллектуальной системы, так и непосредственно сгенерированного ею аватара. Согласно первому предложению сообладателями следует признавать разработчиков и пользователей. Вторая модель предлагает множественность сособственни-ков, а именно: программисты, тестировщики,

владельцы, операторы, инвестор и, собственно, конечный пользователь. При наличии соглашения между всеми участниками подобный вариант еще можно представить, однако в процессе распределения прибыли доход каждой из сторон будет минимален, что вряд ли соответствует интересам участников, кроме того, объем действительного вклада также игнорируется.

Некоторые исследователи в противовес обозначенной выше точке зрения утверждают о необходимости закрепления за правообладателем статуса конечного пользователя [7, с. 1082]. В обоснование своей позиции авторы указывают на вероятный несущественный вклад пользователя, формируемый рамками, заданными разработчиками. В связи с чем подобные действия лишены творческого начала и недостаточны для признания права авторства, кроме того, отсутствие материального вознаграждения разработчиков потенциально несет негативные последствия для всей 1Т-индустрии.

Полагаем, что наиболее обоснованной представляется точка зрения о признании прав на аватаров за пользователем, поскольку она отвечает целям и задачам создания электронного лица для идентификации конкретного человека в виртуальном метапространстве. Указанный подход не ограничивает право создателей на получение прибыли от иной деятельности: например, при установлении возмездной регистрации, приобретения дополнительных скинов и иной необходимой цифровой номенклатуры. Такой подход способен обеспечить баланс интересов участников метаплатформы путем ограничения ответственности разработчиков. Вместе с тем представляется целесообразным введения института, схожего с хорошо известной российскому правопорядку конструкцией гарантийных обязательств изготовителя (подрядчика и т. д.).

Аватар прямо не указан в ст. 128 ГК РФ в числе объектов гражданских прав, вопросы его принадлежности и оборотоспособности не освещены ни в иных статьях ГК РФ, ни в других нормативно-правовых актах. Для гармоничного дополнения ГК РФ без кардинальных изменений законодательной логики следует обратить внимание на следующие два подхода, позволяющие эффективно ввести в имущественный оборот аватара, а именно признание его: 1) особым объектом интеллектуальной

собственности; 2) объектом цифровых прав; 3) самостоятельный объект гражданских прав.

Исследуя возможность внедрения первой конструкции в гражданское законодательство, предстоит изучить совокупность основополагающих вопросов об определении наличия творческого труда при создании аватара, о возможности признания в качестве персонажа как объекта авторских прав, о целесообразности установления сроков действия исключительных прав на соответствующих цифровой прототип, а также иные вопросы, вытекающие из общих начал права интеллектуальной собственности.

Между тем, дискуссионным представляется и альтернативный вариант отнесения виртуального прототипа либо к разновидности цифровых прав, либо к объектам sui generis исходя из уникальной природы данного явления. Современная нормативная конструкция объектов цифровых прав, сформированная по смыслу ст. 128 ГК РФ в закрытый перечень, не позволяет в настоящее время однозначно интегрировать аватары в систему цифровых прав.

На данном этапе правового развития представляется целесообразным отнесение аватара к объектам гражданских прав по ст. 128 ГК РФ. Дуализм его правовой природы устанавливается тем обстоятельством, что, с одной стороны, «цифровой двойник» является средством индивидуализации и инструментом реализации правосубъектности его владельца, а с другой -он может выступать в качестве объекта, на который направлены частные интересы субъекта.

Выделение в особую группу объектов позволит не наделять антропоморфные системы правосубъектностью [4, с. 65]. Однако недостаточно будет просто пополнить перечень объектов гражданских прав новым элементом, для него потребуется закрепить отдельное нормативное регулирование, заодно ответив на вопросы о правовой принадлежности, отличиях от результатов интеллектуальной деятельности, особых способах защиты и т. п.

Итак, благодаря проведенному анализу удалось выявить главные проблемы, которые ставит перед правовым сообществом появление аватаров, и наметившиеся пути их решения. Основной остающийся нерешенным вопрос заключается в возможности установления правосубъектности аватаров, в признании обще-

ством и государством их способности реали-зовывать права и нести ответственность. Нами выделено два диаметрально противоположных подхода к разрешению проблемы: признание правосубъектности, с одной стороны, и ее лишение - с другой, иными словами, отнесение аватара к субъектам прав либо к объектам. Наиболее актуальным на сегодняшний день видится второй подход, однако при условии, что для аватаров будет отведено отдельное место в перечне объектов гражданских прав и будет сформировано специальное правовое регулирование тех общественных отношений, которые образуются вокруг него.

Литература

1. Архипов, В.В. Искусственный интеллект и автономные устройства в контексте права: о разработке первого в России закона о робототехнике [Текст] / В. В. Архипов,

B. Б. Наумов // Труды Санкт-Петербургского института информатики и автоматизации РАН. - 2017. - Вып. 55. -

C. 46-62.

2. История политических и правовых учений [Текст] : учебник для вузов / под ред. В.С. Нерсесянца. - Москва : Норма, 2022. - 704 с.

3. Красавчиков, О. А. Юридические факты в советском гражданском праве [Текст] / О. А. Красавчиков : монография. - Москва : Государственное издательство юридической литературы, 1958. - 181 с.

4. Модели правового регулирования создания, использования и распространения роботов и систем с искусственным интеллектом [Текст] : монография / под общ. ред. к.ю.н. В. Б. Наумова - Санкт-Петербург : НП_ Принт, 2019. - 252 с.

5. Морхат, П. М. Правосубъектность искусственного интеллекта в сфере права интеллектуальной собственности: гражданско-правовые проблемы [Текст] : дис. ... д. ю. н.: 12.00.03 / Морхат Петр Мечиславович; [Место защиты: Рос. гос. акад. интеллектуал. собственности]. -Москва, 2018. - 420 с.

6. Синельникова, В. Н. Права на результаты искусственного интеллекта [Текст] / В. Н. Синельникова, О. В. Ревинский // Копирайт. - 2017. - № 4. - С. 17-27.

7. Abbott, R. I think, therefore I invent: creative computers and the future of patent law ^ext] / R. Abbott // Boston College Law Review. - 2016. - Vol. 57. - P. 10791126.

8. Cerka, P. Is it possible to grant legal personality to artificial intelligence software systems? ^ext] / P. Cerka, J. Grigiene, G. Sirbikyte // Computer law and security review. - London : Elsevier Ltd, 2017. - Vol. 33. - Iss. 5. -Р. 685-699.

References

1. Arkhipov, V V Artificial intelligence and autonomous devices in the context of law: on the development of the first law on robotics in Russia [Text] / V. V. Arkhipov, V. B. Naumov // Proceedings of the St. Petersburg Institute of Informatics and Automation of the Russian Academy of Sciences. - 2017. - Iss. 55. - P. 46-62 [in Russian].

2. History political and legal doctrines [Text] : textbook for universities / edited by V. S. Nersesyants. - Moscow : Norma Publ., 2022. - 704 p. [in Russian].

3. Krasavchikov, O. A. Legal facts in Soviet civil law [Text] / O. A. Krasavchikov : monograph. - Moscow : State Publishing House of Legal Literature, 1958. - 181 p. [in Russian].

4. Models of legal regulation of the creation, use and distribution of robots and systems with artificial intelligence [Text] : monograph / under the general editorship of PhD in Law V. B. Naumov. - St. Petersburg : NP_Print, 2019. -252 p. [in Russian].

5. Morkhat, P. M. The legal personality of artificial intelligence in the field of intellectual property law: civil law problems [Text] : dis. ... Doctor of Law: 12.00.03 / Morkhat Pyotr Mechislavovich; [Place of protection: Russian State Academy. an intellectual. property]. - Moscow, 2018. -420 p/ [in Russian].

6. Sinelnikova, V. N. Rights to the results of artificial intelligence [Text] / V. N. Sinelnikova, O. V. Revinsky // Copyright. - 2017. - No. 4. - P. 17-27 [in Russian].

7. Abbott, R. I think, therefore I invent: creative computers and the future of patent law [Text] / R. Abbott // Boston College Law Review. - 2016. - Vol. 57. - P. 1079-1126 [in Russian].

8. Cerka, P. Is it possible to grant legal personality to artificial intelligence software systems? [Text] / P. Cerka, J. Grigiene, G. Sirbikyte // Computer law and security review. - London : Elsevier Ltd, 2017. - Vol. 33. - Iss. 5. - P. 685-699 [in Russian].

Поступила в редакцию 09.03.2023 Received March 09, 2023

ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО

УДК 340

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-14

Высоцкая Людмила Петровна,

аспирант кафедры теории и истории государства и права, Кубанский государственный университет, 350063, г. Краснодар, ул. Рашпилевская, д. 43, email: ludmila.vysotskaya@mail.ru

Vysotskaya, Lyudmila P.,

Postgraduate Student, Department of Theory and History of State and Law, 43 Rashpilevskaya Str., Krasnodar, 350063, Russian Federation, email: ludmila.vysotskaya@mail.ru

ОБ ИССЛЕДОВАНИИ ПРИНЦИПОВ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА И МЕХАНИЗМОВ ИХ РЕАЛИЗАЦИИ

В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ

♦

ON THE STUDY OF THE PRINCIPLES OF THE RULE OF LAW AND THE MECHANISMS OF THEIR IMPLEMENTATION IN MODERN CONDITIONS

АННОТАЦИЯ. В статье рассмотрены вопросы, связанные с исследованием реализации принципов правового государства в условиях современной России. Автором отмечено, что такое исследование должно исходить из необходимости адаптации этих принципов к специфике развития современной России, к актуальным общественным потребностям. Указано, что важнейшее значение приобретает формирование механизмов реализации этих принципов как единого комплекса средств, процедур и соответствующих субъектов.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: правовое государство; принципы; механизмы.

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Высоцкая, Л. П. Об исследовании принципов правового государства и механизмов их реализации в современных условиях [Текст] / Л. П. Высоцкая // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 1 0, № 1. -С. 120-124. - БОТ: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-14.

ABSTRACT. The article focuses on the issues related to the study of the implementation of the principles of the rule of law in modern Russia. The author notes that such a study should proceed with the need to adapt these principles to the specifics of the development of modern Russia, to the actual public-social needs. In addition, it is indicated that the formation of mechanisms for the implementation of these principles as a single set of tools, procedures, and relevant entities is of crucial importance.

KEYWORDS: state of law; principles; mechanisms.

FOR CITATION:

Vysotskaya, L. P. On the Study of the Principles of the Rule of Law and the Mechanisms of their Implementation In Modern Conditions [Text] / L. P. Vysotskaya. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. -P. 120-124 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-61382023-10-1-14.

© Л. П. Высоцкая, 2023

Кардинальные изменения в современном мире, в том числе в общественном и государственном устройстве и правовых системах, диктуют необходимость переосмысления целого ряда теоретических идей и доктрин. И среди них - концепция правового государства, разработанная в свое время в принципиально иных исторических условиях и преследовавшая цели, актуальные прежде всего для принципиально иного и давно минувшего исторического периода.

Соответствие научных концепций и практики государственно-правового строительства имеет сегодня важнейшее значение для реализации не только теоретических постулатов, но и официально закрепленных основ конституционного строя России, базовых принципов права и деятельности государства и его органов. Правовое государство как совокупность характеристик и принципов, закрепленное в качестве основы конституционного строя и цели общественного развития, должно обладать в современных условиях необходимым динамизмом и гибкостью в плане приспособления к нынешним реалиям, к новым историческим вызовам.

В нынешних условиях сам набор, сама совокупность принципов правового государства, их средства реализации и основные содержательные характеристики должны быть подвергнуты определенному доктринальному пересмотру с учетом потребностей и особенностей современного этапа исторического развития и государственно-правовой специфики функционирования государств и правовых систем, в том числе и специфики современной России.

Сегодня важным в доктринальном плане также представляется четкое разграничение понятий «принципы правового государства», «признаки правового государства», «начала правового государства». Последний термин, как представляется, вообще является синонимом по отношению к термину «принципы правового государства», поэтому должен быть исключен из научного оборота как дублирующий. Что же касается признаков правового государства, то ими, вне всякого сомнения, должны именоваться сущностные характеристики, специфические черты, отличающие правовое государство от неправового. И в этом плане иногда в литературе имеет место необоснованное смешение

признаков правового государства с признаками государства вообще, и в качестве признаков правового государства называют законность, государственный суверенитет, то есть то, что характеризует любое государство, - как правовое, так и неправовое. Принципы же правового государства, в отличие от признаков, представляют собой именно исходные идеи, основные начала его функционирования.

Как известно, правовому государству, его характеристикам посвящено немало научных трудов, в том числе в современной отечественной доктрине. При этом на каждом отдельно взятом историческом этапе социальной, государственной и правовой эволюции каждое новое поколение политиков, философов и юристов «формирует свое собственное, предопределенное конкретными условиями их жизнедеятельности, представление об этом идеале» [9, с. 113]. В современной литературе развитие концепции правового государства, его сущности и специфики стало предметом анализа в работах О. К. Ганоева [2], Н. Е. Гридчиной [3], В. Д. Зорькина [6], И. В. Леонова [7], М. Н. Марченко [9], М. В. Огневой [10], О. В. Ралько [11], Ф. М. Раянова [12] и ряда других отечественных авторов. Однако в данных работах исследованию не подвергался комплекс средств, процедур, субъектов реализации принципов правового государства, которые в совокупности должны образовывать механизмы такой реализации. Такой пробел нуждается в своем устранении.

Справедливости ради следует сказать, что предметом специального изучения стал механизм (государственно-правовой) формирования и поддержки институтов гражданского общества[4]. Однако о дифференцированной системе механизмов реализации и о самих средствах, инструментах реализации принципов правового государства речь в отечественной науке до сих пор не шла. Аналогично, некоторому изучению подверглась проблематика гражданского общества, как в общетеоретическом ракурсе, так и с позиций аспектов взаимодействия гражданского общества и государства [1], но, вместе с тем, она исследовалась не в контексте конкретных форм участия гражданского общества и его институтов в формировании и функционировании механизмов реализации принципов правового государства.

В современной доктрине, если говорить о понятии тех или иных механизмов, то нужно упомянуть и о том, что некоторыми авторами также используется термин «механизм государственно-правового принуждения» [8; 9]. Механизм же реализации принципов правового государства в современной юридической литературе по сути не рассматривается, хотя и получил всё же в одной из работ дефиницию как «система правовых средств, с помощью которых осуществляется деятельность уполномоченных органов, общественных организаций и граждан по защите прав человека и контролю общества над государственной властью» [5, с. 5].

Сегодня необходим научный и практический анализ действия и последующее моделирование, оптимизация сформированных или только предполагаемых к формированию механизмов реализации принципов правового государства в современной России. При этом, как представляется, следует устранить возможную недооценку именно общественных механизмов и в связи с этим подвергнуть их более скрупулезному исследованию с последующей выработкой конкретных практических рекомендаций по их оптимизации. Именно общество и его институты должны стать не только подлинным творцом государственной политики, но и значимыми субъектами постоянного мониторинга и постоянной оценки государственной деятельности.

Итак, реализация базовых принципов правового государства должна осуществляться в рамках системы механизмов, включающих набор средств, процедур и соответствующих субъектов. И здесь важно предварительно определиться с самим понятием и характеристиками механизмов реализации принципов правового государства. Сами механизмы реализации принципов правового государства следует определить как комплекс средств, инструментов, мер, направленных на осуществление соответствующих принципов, а также субъектов - государственных органов и общественных объединений, непосредственно осуществляющих реализацию указанных принципов либо контроль за этой реализацией. При этом соответствующие субъекты - органы и общественные объединения - могут и не преследовать реализацию принципов правового

государства в качестве главной, основной цели своей деятельности.

Сегодня вполне очевидно, что сами принципы, теоретические конструкции, какими бы привлекательными они ни были, должны быть обязательно адаптированы под потребности общественного и государственно-правового развития, а не наоборот. Одни принципы правового государства в современных условиях приобретают особую актуальность, другие - содержательно трансформируются, третьи - теряют свою значимость для социального развития, что должно подвергаться доктри-нальному анализу.

Хотелось бы в этом плане в качестве примера чуть подробнее остановиться на таком известном принципе правового государства, как взаимная ответственность государства и личности. Очевидно, что для функционирования правового государства в современный период становится более важной такая его составляющая, как ответственность позитивная. Это и ответственное отношение личности к государственным требованиям, задачам и проблемам, и ответственность государства за эффективную самореализацию личности в обществе и его различных сферах, и совместная ответственность государства и личности за успешное решение общественных проблем, за обеспечение социального мира и устойчивого социального развития.

Другой пример принципа: самоограничение государственной власти правом. В отношении данного принципа хотелось бы обратить внимание на то, что в законодательстве должен быть детально прописан механизм такого самоограничения и определены его четкие критерии. Пока критериями (по сути лишь косвенными) ограничения государственной власти законодательно провозглашаются соблюдение законодательства государственными органами и государственными служащими (по сути это являет собой принцип законности) и уважение, соблюдение и защита государством и его органами прав и свобод человека и гражданина.

При этом самоограничение государства и его органов правом не должно быть самоцелью и осуществляться непродуманно, поскольку в современных условиях важнейшее значение приобретает эффективность государства в

решении тех или иных социальных проблем, эффективность государственной политики по различным направлениям. Самоограничение государственной власти не должно вести к ее социальной беспомощности, слабости и недейственности. Вот почему принцип самоограничения государственной власти должен сегодня иметь и собственные ограничители.

Сегодня простое декларирование, провозглашение тех или иных принципов правового государства представляется недостаточным для успешного государственно-правового развития, такое провозглашение должно находить свою последующую действенную реализацию в социально-правовой жизни и государственной политике. В противном случае это не только не принесет практической пользы, но и может дискредитировать саму идею правовой государственности. Доктрине и практике следует исходить из того, что реализация - это не только формальное закрепление соответствующих принципов и их аспектов в действующем законодательстве, но и точное определение и последующая реализация комплекса мер, средств и процедур, которые направлены на их осуществление, возможная последующая корректировка этого комплекса.

В этой связи все большую значимость приобретают вопросы осуществления взаимодействия и совместимости теоретических принципов, доктринальных идеалов правового государства и потребностей и целей современного социального и государственно-правового развития. Такое взаимодействие как раз и должно осуществляться в ходе формирования и все более эффективного функционирования продуманной системы государственных и общественных механизмов реализации принципов правового государства.

В качестве базовой функциональной основы формирования механизмов реализации принципов правового государства в современной России должна выступить политическая зависимость государства и его органов и должностных лиц от общества, подчиненность их социуму, его потребностям и интересам, ориентированность государственной деятельности на проблемы и задачи общества.

Важную теоретическую и практическую роль в плане обеспечения функционирования механизмов реализации принципов правового

государства должна играть их классификация. Представляется, что, помимо деления механизмов реализации по субъектам на государственные и общественные, по функциональной роли следует выделять такие механизмы, как информационный, организационный, ценностный (идеологический), воспитательный. При этом они должны функционировать в тесном взаимодействии друг с другом, дополняя и конкретизируя, а возможно - и ограничивая друг друга.

Механизмы реализации принципов правового государства, очевидно, должны иметь четкую социальную направленность, быть нацелены не на механическое, бездумное внедрение этих принципов в государственно-правовую практику, а на их максимальную социальную адаптацию, на достижение с их помощью поставленных социальных целей, на удовлетворение актуальных потребностей общественного развития. Это вытекает из того, что сама концепция правового государства с системой определенных его принципов существует и должна функционировать для общества, а не наоборот - общественное развитие должно подчиняться некоей отвлеченной, пусть даже и весьма привлекательной теоретической идее.

Можно в порядке постановки проблемы наметить и другие вопросы, связанные с изучением механизмов реализации принципов правового государства, в том числе в условиях современной России. Это, в частности: факторы, влияющие на действие указанных механизмов; вопросы обеспечения эффективности их функционирования; пути и методы совершенствования данных механизмов; поиск наиболее оптимальных средств и процедур в рамках действия того или иного механизма; совершенствования деятельности государственных органов в рамках функционирования указанных механизмов и т. д.

Итак, процесс трансформации Российского государства и его правовой системы и формирования подлинно правового государства сегодня должен обязательно сопровождаться адаптацией разработанных ранее «классических» доктринальных идей к новым социальным реалиям и задачам, формированием действенных механизмов реализации принципов правового государства. При этом и сами такие механизмы должны рассматриваться не как

застывшие и раз и навсегда данные наборы средств, а как гибкие, постоянно совершенствующиеся системы инструментов и процедур, учитывающие реалии и потребности общественного развития.

Литература

1. Гаврилов, А. В. Государство и гражданское общество: функциональный анализ взаимодействия [Текст] : автореф. дис. ... канд. юрид. наук / А. В. Гаврилов. -Н. Новгород, 2007.

2. Ганоев, О. К. Идея правового государства и проблемы государственно-правовой трансформации в современной России [Текст] : автореф. дис. . канд. юрид. наук / О. К Ганоев. - Москва, 2011.

3. Гридчина, Н. Е. Развитие теории правового государства в отечественной юридической науке 60-х гг. ХХ -начала XXI в. [Текст]: автореф. дис. канд. юрид. наук / Н. Е. Гридчина. - Москва, 2005.

4. Грудцына, Л. Ю. Государственно-правовой механизм формирования и поддержки институтов гражданского общества в России [Текст] : автореф. дис. ... докт. юрид. наук / Л. Ю. Грудцына. - Москва, 2009.

5. Довбуш, Т. Н. Принципы правового государства и механизм их реализации (теоретико-правовой аспект) [Текст] : автореф. дис. . канд. юрид. наук / Т. Н. Дов-буш. - Санкт-Петербург, 2005.

6. Зорькин, В. Д. Конституционно-правовое развитие России [Текст] / В. Д. Зорькин. - Москва, 2011.

7. Леонов, И. В. Правовое социальное государство: трудности становления [Текст] / И. В. Леонов // Право и управление: XXI век. - 2005. - № 2.

8. Магомедрасулов, М. М. Особенности принуждения в правовом государстве [Текст] : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Москва, 2010.

9. Марченко, М. Н. Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование) [Текст] / М. Н. Марченко. - Москва, 2014.

10. Огнева, М. В. Закономерности трансформации правового государства в теории и действительности [Текст] : автореф. дис. . канд. юрид. наук / М. В. Огнева. - Москва, 2012.

11. Ралько, О. В. Концепция правового государства и ее реализация в России: историко-теоретические аспекты [Текст] : автореф. дис. . канд. юрид. наук / О. В. Раль-ко. - Москва, 2011.

12. Раянов, Ф. М. Теория правового государства. Проблемы модернизации [Текст] / Ф. М. Раянов. - Уфа, 2010.

References

1. Gavrilov, A. V. The state and civil society: functional analysis of interaction [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / A. V. Gavrilov. - N. Novgorod, 2007 [in Russian].

2. Ganoev, O. K. The idea of the rule of law and the problems of state-legal transformation in modern Russia [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / O. K. Ganoev. - Moscow, 2011[in Russian].

3. Gridchina, N. E. Development of the theory of the rule of law in the domestic legal science of the 60s of the XX -early XXI century. [Text]: synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / N. E. Gridchina. - Moscow, 2005 [in Russian].

4. Grudtsyna, L. Yu. The state-legal mechanism of formation and support of civil society institutions in Russia [Text] : synopsis of a thesis for the degree of Doctor of Law / L. Yu. Grudtsyna. - Moscow, 2009 [in Russian].

5. Dovbush, T. N. Principles of the rule of law and the mechanism of their implementation (theoretical and legal aspect) [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / T. N. Dovbush. - St. Petersburg, 2005 [in Russian].

6. Zorkin, V. D. Constitutional and legal development of Russia [Text] / V. D. Zorkin. - Moscow, 2011 [in Russian].

7. Leonov, I. V. The legal social state: difficulties of formation [Text] / I. V. Leonov // Law and management: XXI century. - 2005. - № 2 [in Russian].

8. Magomedrasulov, M. M. Features of coercion in a legal state [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law. - Moscow, 2010 [in Russian].

9. Marchenko, M. N. The Rule of law and civil society (theoretical and legal research) [Text] / M. N. Marchenko. -Moscow, 2014 [in Russian].

10. Ogneva, M. V. Regularities of the transformation of the rule of law in theory and reality [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / M. V. Ogneva. - Moscow, 2012 [in Russian].

11. Ralko, O. V. The concept of the rule of law and its implementation in Russia: historical and theoretical aspects [Text] : synopsis of a thesis for the degree of PhD in Law / O. V. Ralko. - Moscow, 2011 [in Russian].

12. Rayanov, F. M. Theory of the rule of law. Problems of modernization [Text] / F. M. Rayanov. - Ufa, 2010 [in Russian].

Поступила в редакцию 20.10.2022 Received October 20, 2022

УДК 340.121

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-15

Третьякова Ксения Владимировна,

аспирант, кафедра теории и истории государства и права, ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный экономический университет», 191023, г. Санкт-Петербург, наб. канала Грибоедова, д. 30-32, литер А, email: biblioved@mail.ru

Tretiakova, Ksenia V.,

Postgraduate Student, Department

of Theory and History of Law,

St. Petersburg State University of Economics,

30-32A Griboyedov Canal

Embankment, Saint-Petersburg,

191023, Russian Federation,

email: biblioved@mail.ru

КОНЦЕПТ DIKAIOSYNE/ПРАВДЫ (СПРАВЕДЛИВОСТИ/ ПРАВЕДНОСТИ/ПРАВА) В ПРАВОСЛАВНОМ ПРАВОПОНИМАНИИ НА ПРИМЕРЕ ТОЛКОВАНИЙ

СВТ. ИОАННА ЗЛАТОУСТА НА НОВЫЙ ЗАВЕТ

♦

THE CONCEPT 'DIKAIOSYNE' (JUSTICE/ RIGHTEOUSNESS/LAW) IN THE ORTHODOX LEGAL UNDERSTANDING BASED ON THE EXAMPLE OF THE INTERPRETATIONS BY ST. JOHN CHRYSOSTOM

ON THE NEW TESTAMENT

АННОТАЦИЯ. В статье прослеживаются истоки возникновения концепта «правды» (греч. 6|.каюа^уг|, лат. л'изШта) в Древней Греции, его эволюция от правосудия/справедливости в мифологическом контексте до добродетели как качества души в философии Платона. Объясняется многообразие перевода ^каюзупе на русский язык (право, справедливость, праведность и др.) влиянием западноевропейской латинской линг-вокультуры, в то время как изначально использовался один термин для всех значений - правда. Обосновывается преемственность в православии античного понимания концепта «правды/права» как реализации/ восстановления установленного порядка, что проявляется во действиях вовне и внутренних установках (совокупность добродетелей). Отличным для православного правопонимания является восприятие «правды/права» как атрибута божественного порядка (Царствия Божия), реализуемого в исполнение Божи-их заповедей о любви к Богу и ближнему и в поступках с другими так, «как хотите, чтобы с вами поступали» (Мф. 7:12).

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: православное правопонима-ние; Иоанн Златоуст; правда; справедливость; праведность; право; дикайосюне; концепт; Византия.

ABSTRACT. The article describes the origins of the concept of justice (Greek: SiKaioavvn; Latin: justitia) in Ancient Greece, its evolution from justice/fairness in the mythological context to the virtue as a quality of the soul in Plato's philosophy. The variety of the translation of 'dikaiosyne' into Russian (law, justice, righteousness, etc.) is explained by the influence of European Latin linguistic culture, while in Russia one term ('pravda') was used originally for all the meanings due to the specificity of its translation into Russian. The article shows the continuity of the ancient comprehension of the concept of 'justice' in the Orthodoxy as the realization/ recovery of the established order, expressed in behaviour and internal attitudes (a set of virtues). In the Orthodox legal thinking, 'justice' is the execution of God's commandments about love for God and a neighbour, as well as do to others what you would have them do to you (Matthew 7:12).

KEYWORDS: Orthodox legal understanding; John Chrysostom; truth; justice; righteousness; law; dikaiosyne; concept; Byzantium.

© К. В. Третьякова, 2023

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ:

Третьякова, К. В. Концепт dikaiosyne/прaвды (справедливости/праведности/права) в православном право-понимании на примере толкований свт. Иоанна Златоуста на Новый Завет [Текст] / К. В. Третьякова // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, № 1. - С. 125-132. - Б01: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-15.

FOR CITATION:

Tretiakova, K. V. The Concept 'Dikaiosyne' (Justice/ Righteousness/Law) in the Orthodox Legal Understanding Based on the Example of the Interpretations by St. John Chrysostom on the New Testament [Text] / K. V. Tretiakova. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. - P. 125-132 (in Russian). - DOI: 10.18522/23136138-2023-10-1-15.

Актуальность настоящей статьи заключается в необходимости построения российским социумом и государством правовой системы, в основе которой лежала бы цивилизационная парадигма, отражающая традиционные для русской культуры духовно-нравственные ценности. Перспективным в этом смысле видится разработка концепций на основе православного правопонимания, о чем свидетельствует значительный интерес российских ученых к правовым взглядам православных мыслителей, например И. А. Ильина, Б. П. Вышеславцева, Л. А. Тихомирова, Н. О. Лосского. Правопонимание многих отечественных мыслителей строилось на основе православного вероучения, выработанного и сформулированного богословами Восточной Римской империи Ш-Х1У веков, однако правовые взгляды последних анализу в российской науке почти не подвергались. Это было связано с недостаточным уровнем развития юридической науки в XIX в. и материалистической политико-идеологической установкой советского государства в XX в. В настоящем сохраняется парадоксальная ситуация в истории правовых учений, когда правопонимание средневековых западных богословов (блж. Августина, Фомы Аквинского) изучено лучше, чем восточных, хотя именно последние оказали непосредственное влияние на формирование ценностной сферы русской культуры. Современные исследователи восполняют недостаток научных знаний в этой области (Ю. Я. Баскин, А. И. Овчинников, М. Д. Фоминская, Д. В. Алонцева, Б. И. Кецба, Г. В. Нефедовский, Е. Ю. Киселева, А. В. Исаев), однако основное внимание при этом уделяется либо государственно-церковным взаимоотношениям, либо концепциям власти, либо конкретным правовым вопросам, почти не затрагивая осмысление сущности права. Такой же интерес преимущественно к политико-власт-

ным вопросам наблюдается и в англоязычной литературе, посвященной исследованию восточных святых отцов (Stephens Justin Lee, Kenneth Alexo, Jr.). Поэтому настоящая работа ставит целью выявить смысл концепта «права» в первоначальный период формирования православного правопонимания (IV в.).

Для достижения указанной цели для анализа было избрано творчество святителя Иоанна Златоуста (347-407 гг.) как наиболее значимого и раннего православного богослова, вселенского учителя Церкви, архиепископа столичного Константинополя. Святитель оставил после себя огромное наследие, в том числе авторитетнейшие толкования Священного Писания, в которых нашли свое отражение многие социально-нравственные вопросы, актуальные и для современности. Проповеднический дар свт. Иоанна возрос на прекрасном античном классическом образовании, разнообразном жизненном опыте, а также глубоком знании Священного Писания и практики аскетической жизни. Соответственно на примере толкований свт. Иоанна Златоуста на Новый Завет осуществлена реконструкция концепта «права» в православном правопонимании.

Концепт права, по-гречески - óiKaiooúvn, передается в современном русском языке целым рядом слов: право, правда, справедливость, правосудие, праведность. В древнегреческом языке, являющемся оригинальным одновременно для древнегреческой философии и литературы, Нового Завета и произведений свт. Иоанна Златоуста, всё это многообразие передано одним словом: SiKaioovvy (dikaiosyne/ди-кайосюне). Это слово образовано с помощью суффикса -oúva- (обладающего значением качества) от прилагательного ÔÎKaioç - díkaios/ дикайос (субстантивированное прилагательное - ôiKatov) - справедливый, правый. Можно привести в пример два существительных:

ашфршу (благоразумие, здравый смысл) и аш-9poauvn (рассудительность, благоразумность). Прилагательное бикаю; образовано в свою очередь от слова öik^ (dike/дике). В латинском языке аналогом греческих слов выступает своя группа родственных слов: justitia, justus, jus.

Концепт 6iKn (правосудия/справедливости) и öiKaiooüvn (справедливости) в древнегреческом правопонимании. Термин StKat-oauvn не сразу возникает в древней Греции, первоначальным является öik^ (dike/дике), обозначавший как абстрактное явление правосудия (а также справедливости, наказания), так и соответствующую богиню правосудия - Дике. Ее порождают верховный бог Зевс (главный блюститель порядка, царь царей и податель всяческих благ) и титанида Фемида. Порядок (ведийское «rta») - ключевое понятие для древнего мировоззрения, по которому мир, космос представляет собой гармоничную структуру, функционирующую по определенным правилам (уставам), с которыми и ассоциируется богиня Фемида. Именно порядку «подчинены как устройство мира, движение светил, смена времен года и течение лет, так и отношения между богами и людьми и, наконец, сами человеческие отношения», как указывает Э. Бенвенист [1, с. 795]. Данный порядок установлен богами и противоположен хаосу как дисгармонии и неупорядоченности. (themis/тэмис) -

также не только богиня, но и во множественном числе вообще «законы, постановления» [3, с. 600]. Однако они являлись не столько законами, поясняет Д. В. Бугай, сколько «наказами, заветами, установлениями Зевса, которые передаются символическому представителю Зевса на земле...» [2, с. 60]. Так как земной порядок есть отражение небесного, то таким представителем чаще всего выступал земной царь, правитель полиса, умеющий следовать космическому порядку вещей в распределении благ, почестей, поддержании иерархии.

Для надзирания за сохранением установленного порядка супружеская пара Зевса и Фемиды порождает трех дочерей: Эвномию («благо-законие»), Дике («правосудие») и Ирину («мир»). Очевидно, что все три явления взаимосвязаны: когда царят благие законы и вершится справедливый суд, там имеет место мир. На богиню Дике при этом возложено восстановление су-

ществующего порядка. Именно в этом смысле под dike понимается справедливость. Позже именно ÔÎK^ и vo^oç станут ключевыми правовыми терминами, вытеснив 0é^tç, как полагает Д. В. Бугай, в силу ее индивидуального ситуативного характера, а также зависимости от божественного вдохновения царя.

Средством восстановления нарушенного порядка в древности являлась специальная процедура - суд, направленная более на примирение сторон, разрешение конфликта, чем на поиск и наказание виновного. Э. Бенвенист указывает на этимологическую связь dike и лат. dico - изрекаю, произношу, полагая, что первоначально судья - это тот, кто произносит юридическую формулу, устанавливает некое правило, решение для конфликтующих лиц, а *dix изначально определяется как «"указание посредством непререкаемого слова на то, что должно иметь место", то есть как правовой императив» [1, с. 809]. Суд как мирная процедура разрешения спора внутри полиса противопоставляется насилию и войне. В процессе суда происходит возмещение причиненного ущерба, которое происходит «...путем ôîk^, правосудия, связывает ее с идеей порядка, должного положения дел» [2, с. 109]. Таким образом dike можно охарактеризовать как восстановление порядка (справедливость) или способ реализации порядка (правосудие).

Со временем, указывает Д. В. Бугай, из-за падения веры в олимпийских богов и «ослабления традиционной морали начинает происходить "интериоризация" божественной справедливости, которая постепенно перестает быть внешним законом Зевса, но становится "нравственным понятием" справедливости, внутренним качеством, присущим душе. Платоновская концепция справедливости в полном мере продолжает этот ход развития, впервые в ясной форме выступающий в элегиях Феогнида» [2, с. 616]. Таким образом свое содержание концепт di-kaiosyne заимствует от dike, но с акцентом не на правосудии как процедуре, а на справедливости. У Платона ôtKatoaùvn/справедливость становится основной ценностью: она «приносит душе пользу и здоровье. есть нечто ценное само по себе, независимо от своих - хороших или плохих - последствий» [2, с. 618].

Важным при этом является выражение справедливости через греческое слово àperq

(arete/аретэ) - изначально «совершенство, превосходство, достоинство», [3, с. 105], доблесть некоего лица, человека или животного, например, arete собаки - ее нюх. В христианстве этот термин станет обозначать добродетель. «У Феогнида SiK^ впервые становится доблестью или добродетелью, превращается в dpst^. Он создает термин SiKaioauv^... и изменяет в связи с этим общегреческую теорию "доблестей" .. главной доблестью провозглашается справедливость», - пишет Д. В. Бугай [2, с. 147-148]. Таким образом к моменту появления христианства в древнегреческом понимании SiKaioau-v^/öiKaioiv (справедливость) - это важнейшее качество души, идеальная ценность, отражающее представление о надлежащем порядке, образе действий людей, их поведении.

Особенности русского перевода концепта

öiKaioauv^. Прежде цитирования православных текстов на русском языке, необходимо пару слов сказать о причине различного перевода слова öiKaioauv^ (право, правда, справедливость, правосудие, праведность). Такое многообразие появляется в Новое время и связано с необходимостью перевода на русский язык латинских терминов jus, iustitia - аналога древнегреческого öiKaiouv^. Тогда возникает и само слово «право»: первоначально, указывает Н. М. Золотухина, термин «не входил в словарный фонд всего русского Средневековья, его появление связано с распространением в России теории "естественного права"» [10, с. 103] Именно латинское выражение jus naturale (по-гречески öiKaiov 9uüikov) было переведено как естественное право, и с тех пор этот термин прочно вошел в юридическую науку. Однако изначально, в IX-XII веках, в период формирования русской книжной культуры, использовался только один термин для обозначения антично-христианского термина SiKiao-auv^/justitia - правда. Так, в церковнославянском переводе Священного Писания, который является точным подстрочником к греческому тексту, во всех случаях öiKaioauv^/justitia переводится либо как правда, либо прилагательным от него - «праведный», так, дословно «путь правды» (обф öiKaioauv^c;) переведено как «праведный путь» (Мф. 21:32).

Именно это слово правда распространяется на Руси в XII в. в связи с восприятием

греческой книжной культуры, означая «княжеские постановления и распоряжения» [9, с. 133]. Однако следует заметить, что для слова правда характерна изначально вся многозначность греческого термина, им обозначается и праведность (существительное образовано от прилагательного «праведный») в богословском тексте, и суд - в светском. Например, в историческом памятнике «Русская правда» встречается только слово правда, причем с вполне утилитарным значением правосудия. Так, предусмотрены запрет холопу участвовать в судебной тяжбе («холопу на правду не вылазити» [11, п. 81]) и возможность для закупа, пришедшего к судьям в связи с «обидами» на господина, «дати емоу правдоу» [11, п. 52], то есть рассудить. Затем, отмечают Н. М. Золотухина и И. А. Исаев, в XV-XVI веках под правдой начинает пониматься организация «всей жизни в государстве на законных и справедливых основаниях» [9, с. 135], то есть правопорядок, построенный на соблюдении требований справедливости и нравственности (что тоже входит в концепт dikaiosyne). И только в XVIII в. в работах мыслителя Я. П. Козельского «термин "правда" уже заменен термином "право", но их значение идентично» [9, с. 137]. Возможно поэтому так любимо слово правда в русской культуре, отражая всю многозначность концепта ôiKaiooùvn/justitia и вобравшего в себя все последующие термины («право», «справедливость», «праведность»).

С западным влиянием в Новое время связано, по всей видимости, осмысление dikaiosyne не столько как правды и праведности, сколько как справедливости. Так, в английском языке до сих пор удерживается близость справедливости и правосудия в слове «justice». Западная лингвокультура, имея латинские корни, сохраняет восприятие суда как средства восстановления справедливости. В то время как русская лингвокультура, являясь наследницей греческого философско-христианского понимания ôtKatoaùvn, воспринимает последнюю более в православном ключе как правду/праведность, не идентичную, а противоположную правосудию и не равнозначную справедливости. Так, С. Г. Воркачев пишет, что в «римской афори-стике и паремиологии... отражается вера гражданина в силу и справедливость закона, в единство морали и права», русская паремиология, наоборот, «противопоставляет правосудие и

суд совести, формальное право и правду-справедливость. "В суд пойдешь, правды не найдешь". .. "Что мне законы, коли судьи знакомы" и др.» [4, с. 52]. Каждый человек русской культуры понимает разницу между праведностью и справедливостью, не догадываясь о том, что для первоначального грекоязычного мышления это одно и тоже. В этом смысле проблема соотношения справедливого (правового) и нравственного (праведного) может разрешаться и нерасчлененностью духовно-нравственной сферы личности, сохранением ее целостности (по-гречески - целомудрие), когда совесть не отделена и не противоположна мышлению и разуму.

Концепт ôiKaiooûvn (права/правды) в православном понимании. Наполнение новыми оттенками слова ôtKatoaùvn в православии связано, по всей видимости, с привнесением своих смыслов иудейской лингвокультурой во вновь созданные христианские греческие тексты. Так, В. Д. Грицевич отмечает, что еврейское слово «^1р», переводимое как ôiKatoaùvn, не равнозначно ему, обозначая скорее праведность, верность как «выполнение требований отношений, будь то с людьми или с Богом» [5, с. 16], то есть соблюдение завета Богом и народом Израиля, впрочем, больше Богом - в силу Его милосердия. Поэтому еврейское слово «^1р» может также обозначать «спасительные деяния Бога по отношению к своему народу» [5, с. 19]. Именно поэтому в текстах Нового Завета, так и в их толкованиях свт. Иоанном Златоустом мы можем увидеть, с одной стороны, сохранение терминологии и частично смысла древнегреческого понимания dikaiosyne как добродетели души, а с другой стороны, наполнение концепта новым содержанием.

Через добродетель свт. Иоанн Златоуст определяет «дикайосюне» неоднократно. Так, при толковании фразы Спасителя: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:19,20), свт. Иоанн поясняет, что «. под словом: правда разумеет Он вообще добродетель. Да и во многих других местах можно видеть, что слово это употребляется для обозначения вообще добродетели» [6, с. 264] (в оригинале: «'Evtaûôa ôtKatoaùvnv t^v nâaav àpst^v Àxysi.» [12,

p. 540]). При этом под добродетелью у Златоуста, вслед за Св. Писанием, подразумевается нравственно чистое безукоризненное поведение, качества души, проявляемые во внутреннем укрощении страстей и во внешнем исполнении заповедей Бога. Так, относительно «царей правды», пророков Авраама, Ноя, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, ап. Павел подчеркивает их праведность, то есть наличие веры Богу, ставя между ними знак равенства. Именно верою эти пророки творили многочисленные подвиги и чудеса: «побеждали царства. заграждали уста львов. прогоняли полки чужих» (Евр. 11:33-34), в том числе «творили правду» («sipyàaavto ôiKaioovvyv»/«operati sunt iustitiam» - Евр. 11:33). Здесь проявляется новый оттенок смысла правды как верности Богу, который не близок античной справедливости. В данном контексте очевидно, что правда - это не справедливость и даже не праведность как исключительно внутреннее состояние, но реализация в делах, поступках воли Бога. «Хотя быть праведным - значит не присваивать себе чужого; но праведностью же называется и совокупность добродетелей. В этом-то особенном смысле Писание и употребляет слово: праведность, когда, например, говорит: человек праведен, истинен (см. Иов. 1,1), и еще: беста оба праведна (см. Лк. 1,6)», - пишет свт. Иоанн Златоуст [6, с. 58].

Таким образом мы видим общность античного и православного понимания концепта «правды» (dikaiosyne) как главной добродетели души, ведущей к подлинному счастью, благу. В «Государстве» Платона, указывает Д. В. Бугай, «справедливая душа после смерти наслаждается, а несправедливая, особенно душа тирана, претерпевает самые тяжелые страдания» [2, с. 256]. Так и в православном понимании праведный человек, праведник (dikaios), в земном мире свидетельствует (^àptuç - свидетель, мученик) о правде Божией, претерпевая гонения и лишения, но получая награду от Бога (счастье, блаженство) в личных отношениях с Ним: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» («^axàptot oi ôsôtwy^évot ëvsKsv ôiKaioauvnç.» - Мф. 5:10). Полная интериоризация дикайосюне/правды, смещение ее преимущественно в область нравственности приводит к тому, что правда может быть формальной, внешней, и подлинной, ис-

тинной. Формальное выполнение правильных действий не приводит к реализации правды: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» («ôti éàv nspiaasúüfl û^wv ^ ôiKaioaùvn nXstov twv ypa^atéwv Kal Фaplaaíwv...», Мф. 5:20).

Основой общих моментов в античном и православном понимании концепта «правды/права», на наш взгляд, является то, что для обеих мировоззренческих систем dikaiosyne означает реализацию установленного порядка. Если в архаичной Греции это проявлялось как dike в судебной процедуре, в античной Греции - как правильное состояние/знание души, то в православии «óiKaioaúvn» (право/правда) - это тоже реализация порядка, только установленного уже не олимпийскими богами или порядка, функционирующего по естественным космическим законам, а реализация порядка и уставов нового Бога, любящего, всемогущего, всеведущего Творца всего и всех, промышляющего о своем творении и спасающего его от последствий искаженного грехопадением естества. Именно поэтому в православном понимании «правда/право» - это реализация заповедей, воли Божией.

В этом своем основном значении правда предстает как атрибут небесного царствия или жизни будущего века. Так, во втором послании ап. Петр пишет: «Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2Пет.3:13) («Kaivoùç ôè oùpavoùc; Kal y^v Kaiv^v...év oíc; SiKaioovvy KatoiK£l»/«Novos vero caelos et terram novam... in quibus iustitia habitat», курсив автора. - К. Т.). В данном случае говорится о вере в будущую жизнь человечества в радости непрестанного пребывания с Богом в водворяемом Им порядке: святости, благости, чистоте, вечной жизни и др. В таком же значении правды как атрибута порядка Бога говорится и в другом фрагменте о необходимости оставить излишние беспокойства о житейских делах и возложить на Бога упование: «Ищите же прежде Царствия Бо-жия и правды Его, и это все приложится вам»/ «...t^v PaatXsíav toû 0soû Kal t^v ôiKaioauvnv aùtoû...»/ «Quaerite.regnum Dei et iustitiam eius...» (Мф. 6:33).

То есть в античном и православном право-понимании концепт ôiKaioaùvn один как ука-

зание на один и тот же феномен (реализация порядка), но несколько различно его содержание (какой порядок и кем установлен). В православном учении происходит некоторое изменение представлений о хорошем и плохом, о том, что приближает человека к Богу или отвращает от Него, ведя к погибели. Многое из привычного и нормального для Античности и языческих народов (блуд, мужеложство, славолюбие и др.) становится неприемлемым для православного человека. Поэтому ап. Павел со святыми отцами призывают христиан уподобиться Богу, облечься в нового человека, одежду спасения и оправдания, «.чтобы нам сделаться подобными Богу, Который облекся в правду» [8, с. 117]. Эти одежды спасения обретаются христианами в Святом Крещении и поддерживаются добродетельным образом жизни, то есть «в своей жизни и делах, чтобы уже не жить им больше по влечению обольстительных похотей, но по заповедям Божьим» [8, с. 117]. Таким образом синонимом добродетельной жизни выступает жизнь по заповедям Бога.

Поэтому неудивительна мысль свт. Иоанна Златоуста о том, что под «правдой Он (Господь Иисус Христос - прим. автора, К. Т.) разумеет здесь исполнение всех заповедей» [6, с. 151] (курсив автора. - К. Т.) (в оригинале - о «Л1каюашг| £ГУШ п гкпА^ршак; т&у ^тоА.^» [12, р. 387]). Таким образом, мы видим единство в православном понимании правды как совокупности добродетелей и исполнении заповедей Божиих. Под последним свт. Иоанн Златоуст понимает исполнение двух главных заповедей о любви к Богу и ближнему, а также указание на то, что «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7:12). «В этих кратких словах Спаситель заключил все и показал, что добродетель и кратка, и удобна, и всем известна», резюмирует святитель [6, с. 404]. Добродетель, как и правда, по мнению святого отца, ясна и доступна всем, тогда как у Платона «...справедливость - предмет точного знания, доступного одному лишь знатоку или очень немногим знатокам» [2, с. 619], то есть философам. В православии же к жизни в правде, любомудрию (философии) и радости с Богом призваны все.

В итоге можно сделать вывод о том, что концепт ё1каю8упе (правды/права) в право-

славном правопонимании, с одной стороны, сохраняет античное значение как реализацию установленного порядка, проявляемого в действиях вовне и внутренних установках (совокупность добродетелей), а с другой стороны, несколько изменяет свое содержание, исходя из свойств Бога (святости, благости, вечности и др.) и представлениях о должном. Кратко можно определить правду/право в православном правопонимании как исполнение заповедей Бога о любви к Нему и ближнему, проявляемых в ведении добродетельной жизни, внешней (справедливость) и внутренней (праведность).

Литература

1. Бенвенист, Э. Словарь индоевропейских социальных терминов [Электронный ресурс] / Э. Бенвенист ; пер. Ю. С. Степанов. - Москва : Директ-Медиа, 2007. -1124 с. - Университетская библиотека онлайн. - URL: https://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=36056 (дата обращения: 28.09.2022).

2. Бугай, Д. В. Платоновская концепция справедливости и ее исторические предпосылки [Электронный ресурс] : дис. ...д-ра филос. наук : 09.00.03 / Бугай Дмитрий Владимирович, Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. - Москва : 2019. - 637 с. -ИАС «ИСТИНА» МГУ им. М. В. Ломоносова. - URL: https://istina.msu.ru/dissertations/240874790/ (дата обращения: 04.11.2022).

3. Вейсман, А. Д. Греческо-русский словарь [Текст] / Вейсман А. Д. - Репринт V-го издания 1899 г. - Москва : Издательство Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2006. - 694 с.

4. Воркачев, С. Г. Права человека в русской и латинской афористике и паремиологии: концепт «правосудие/ справедливость» [Электронный ресурс] / С. Г. Воркачев // Язык, сознание, коммуникация. - Москва, 2003. - С. 5053. - Кафедра славянской филологии МГУ им. М. В. Ломоносова. - URL: http://www.philol.msu.ru/~slavphil/books/ jsk_24.pdf (дата обращения: 09.09.2022).

5. Грицевич, В. Д. AiKaioauvr|: употребление и проблематика истолкования в богословии апостола Павла (в контексте Ветхого Завета) [Электронный ресурс] / В. Д. Грицевич // Нива Господня. Вестник Пензенской Духовной Семинарии. - 2022. - № 1(23). - С. 16-25. - Научно-электронная библиотека elibrary.ru. - URL: https:// www.elibrary.ru/item.asp?id=48418146 (дата обращения: 12.11.2022).

6. Златоуст Иоанн, святитель. Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. [Текст] / Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. -Москва : Сибирская Благозвонница, 2016. - Книга первая. - 734 с.

7. Златоуст Иоанн, святитель. Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах [Текст] / Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. -

Москва : Сибирская Благозвонница, 2016. - Книга вторая. - 647 с.

8. Златоуст, И. Творения Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского, в русском переводе. [Электронный ресурс] / И. Златоуст. - Санкт-Петербург : С-Пет. Дух. Акад., 1905. - Т. 11, кн. 1. - 470 с. - Электронно-библиотечная система znanium.com. - URL: https:// znanium.com/catalog/product/355329 (дата обращения: 03.11.2022).

9. Золотухина, Н. М. Закон, правда, истина и благодать в отечественной правовой культуре [Электронный ресурс] / Н. М. Золотухина, И. А. Исаев // Право и государство: теория и практика. - 2010. - № 9(69). - Научно-электронная библиотека elibrary.ru. - URL: https:// www.elibrary.ru/item.asp?id=15277812 (дата обращения: 01.10.2022).

10. Золотухина, Н. М. Средневековые мыслители России о правде, законе, справедливости, истине и благодати [Электронный ресурс] / Н.М. Золотухина // Труды Института государства и права РАН. - 2018. - Т. 13. - № 2. -С. 102-142. - Научно-электронная библиотека elibrary. ru. - URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=35212815 (дата обращения: 01.10.2022).

11. Пространная Русская правда (по Троицкому списку второй половины XIV в.). [Электронный ресурс] // Исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. -URL: https://www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/prp.htm (дата обращения: 18.10.2022).

12. Iwavvou Хриаоатоцои. Anavta та spya. [Электронный ресурс] Тоцо; 9 / Iwavvou Хриаоатоцои. - ©saaaXo-vi.Kr|: 'EXXr|V£; naTsps; тг|; EKKX^aia;, naTspiKai Екбоаа; «Грпуорю; o naXa^a;», 1978 // Православный портал «Азбука веры». - URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_ Zlatoust/sobranie-sochinenij-svt-ioanna-zlatousta-na-grecheskom-jazyke (дата обращения: 23.08.2022).

References

1. Benveniste, E. Dictionary of Indo-European Concepts and Society [Electronic resource]. - Moscow : Direkt-Media Publ., 2007. - 1124 p. - URL: https://biblioclub.ru/index. php?page=book&id=36056 [in Russian].

2. Bugaj, D. V. Plato's concept of justice and its historical background [Electronic resource] : a thesis for the degree of Doctor of Phylosophy : 09.00.03 / D. V. Bugaj. -Moscow, 2019. - 637 p. - URL: https://istina.msu.ru/ dissertations/240874790 [in Russian].

3. Vejsman, A. D. Greek-Russian dictionary. Reprinted of V Edition, 1899 [Text] / A. D. Veisman. - Moscow : Publishing house of the Greek-Latin cabinet of Yu. A. Shichalin, 2006. -694 p. [in Russian].

4. Vorkachev, S. G. Human rights in Russian and Latin aphoristics and paremiology: the concept of «justice» [Electronic resource] / S. G. Vorkachev // Language, consciousness, communication. - Moscow, 2003. - P. 5053. - URL: http://www.philol.msu.ru/~slavphil/books/ jsk_24.pdf [in Russian].

5. Gritsevich, V. D. Righteousness: Usage and Problems of Interpretation in St. Paul's Theology (in the Context of the

Old Testament) [Electronic resource] / V. D. Gritsevich // Niva Gospodnja / The field of the Lord. Bulletin of the Penza Theological Seminary. - 2022. - № 1(23). - P. 16-25. - URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=48418146 [in Russian].

5. Chrysostom John, Saint. Commentary on the Gospel of Matthew. In two books. Book 1 [Text] / Saint John Chrysostom. - Moscow: Sibirskaja BlagozvonnicaPubl., 2016. -734 p. [in Russian].

6. Chrysostom John, Saint. Commentary on the Gospel of Matthew. In two books. Book 2 [Text] / Saint John Chrysostom. - Moscow : Sibirskaja Blagozvonnica Publ., 2016. -647 p. [in Russian].

7. Chrysostom, I. Creations of John Chrysostom, Archbishop of Constantinople, in Russian translation. Vol. 11, Book. 1 [Electronic resource] / I. Chrysostom. - St. Petersburg : St. Petersburg Theological Academy, 1905. - 470 p. - URL: https:// znanium.com/catalog/product/355329 [in Russian].

8. Zolotukhina, N. M. Law, Truth, Verity and Grace in Russian Legal Culture [Electronic resource] / N. M. Zo-

lotukhina, I. A. Isaev // Law and State: Theory and Practice. - 2010. - № 9(69). - URL: https://www.elibrary.ru/item. asp?id=15277812 [in Russian].

9. Zolotukhina, N. M. Medieval Russian Thinkers on Truth, Law, Justice, Verity, and Grace [Electronic resource] / N. M. Zolotukhina // Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. - 2018. - Vol. 13(2). - P. 102-142. -URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=35212815 [in Russian].

10. Prostrannaja Russkaja pravda (po Troickomu spisku vtoroj poloviny XIV v.) [Russian Justice. Extensive Edition] [Electronic resource] // URL: https://www.hist.msu.ru/ER/ Etext/RP/prp.htm [in Russian].

11. Chrysostom John. Collection of works. Vol. 9 [Electronic resource] / John Chrysostom. - Thessaloniki: Greek Fathers of the Church, Patrikai Publications «Gregory the Palamas», 1978. - 755 p. - URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Ioann_Zlatoust/sobranie-sochinenij-svt-ioanna-zlatousta-na-grecheskom-jazyke [in Greek].

Поступила в редакцию 28.11.2022 Received November 28, 2022

ПЕРСОНАЛИИ

УДК 340

DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-16

Краковский Константин Петрович,

доктор юридических наук, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Высшей школы правоведения Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, 119571, г. Москва, пр. Вернадского, д. 84, email: kp.krakovskiy@igsu.ru

Krakovskiy, Konstantin P.,

Doctor of Law, Professor, Department of State-Legal Studies, Higher School of Law of the Institute of Public Administration and Management of the Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation, 84 Vernadsky Ave., Moscow, 119571, Russian Federation, email: kp.krakovskiy@igsu.ru

«РАСТИНЬЯК ИЗ РОСТОВА»1, ИЛИ «ГВАРДИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛ» БОВИН2

(А. Е. БОВИН И КОНСТИТУЦИЯ СССР)

♦

RASTIGNAC OF ROSTOV OR BOVIN, THE GUARDS INTELLECTUAL (^YE. BOVIN AND THE CONSTITUTION OF THE USSR)

АННОТАЦИЯ. В статье повествуется о жизненном пути А. Е. Бовина и, в частности, о его учебе на юридическом факультете Ростовского государственного университета, о его участии в работе над проектами «хрущевской Конституции» и Конституции СССР 1977 года.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: юридический факультет Ростовского государственного университета; проект Конституции 1964 года; Конституция СССР 1977 года.

ABSTRACT. The article tells about the life of A.Ye. Bovin and, in particular, about his studies at the Faculty of Law of Rostov State University and his participation in the work on the drafts of the 'Khrushchev Constitution' and the Constitution of the USSR of 1977.

KEYWORDS: Faculty of Law of Rostov State University; draft Constitution of 1964; Constitution of the USSR of 1977.

ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ: Краковский, К. П. «Растиньяк из Ростова», или «гвардии интеллектуал» Бовин [Текст] / К. П. Краковский // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета. - 2023. - Т. 10, №1. -С. 133-164. - БОТ: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-16.

FOR CITATION:

Krakovskiy, K. P. Rastignac of Rostov or Bovin, the Guards Intellectual (A. Ye. Bovin and the Constitution of the USSR) [Text] / K. P. Krakovskiy. Bulletin of the Law Faculty, SFEDU. - 2023. - Vol. 10, No. 1. - P. 133-164 (in Russian). - DOI: 10.18522/2313-6138-2023-10-1-16.

1 Эжен де Растиньяк - один из центральных героев романа «Отец Горио» (1834), а также некоторых других романов эпопеи «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака, юный провинциал, постепенно утрачивающий идеалистические иллюзии и превращающийся в парижского светского человека. В современном французском языке «Растиньяк» стало нарицательным именем, означающим удачливого выскочку. Так один из коллег-журналистов назвал А. Е. Бовина.

2 Выражение журналиста Николая Троицкого о Бовине.

© К. П. Краковский, 2023

ПРЕДИСЛОВИЕ. Холодный январь 2004 г. Я завершал сбор материалов для книги об истории юридического факультета РГУ и отправился в Москву для записи последних интервью с выдающимися выпускниками. М. В. Баглай, тогда недавний Председатель Конституционного Суда РФ, поделился воспоминаниями о своей учебе и. телефоном своего однокурсника и друга А. Е. Бовина. Договорились о встрече у него дома. Было видно, что Александр Евгеньевич чувствует себя неважно (застарелая болезнь брала свое), но нашел силы рассказать о своей учебе на родном юрфаке, о преподавателях. И, как всегда, в его рассказе проскальзывал замечательный бовинский юмор. К сожалению, Александр Евгеньевич не увидел книги «Нить времени» о его родном факультете. Он ушел из жизни всего через три месяца после нашей встречи.

ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ

Александр Евгеньевич Бовин родился 9 августа 1930 г. в Детском Селе (так в 1918-1937 гг. называлось Царское Село; с 1937 г. по настоящее время - город Пушкин) в семье военнослу-жащего1. Отца часто переводили из одного города в другой, и семья всюду следовала за ним, и в начале 1947 г. оказалась в г. Горький (ныне Нижний Новгород).

Школу А. Е. Бовин окончил с золотой медалью в 1948 г.; уже тогда он испытывал интерес к международным отношениям и решил поступать в Дипломатическую академию, однако туда, как выяснилось, принимали только с высшим образованием. Поступил на юридический факультет МГУ, пройдя, как медалист, лишь собеседование, но в связи с тем, что там не было общежития, переориентировался на Ростов-на-Дону, где в то время жили его родители: отец получил назначение в штаб Северо-Кавказского военного округа, который находился в Ростове-на-Дону. Александр поступил на открытый за год до этого юридический факультет Ростовского государственного университета.

1 Ф. Бурлацкий допустил ошибку, написав, что Александр Бовин родился в Ростове-на-Дону. Следуя этому ошибочному убеждению, он утверждал, что Бовин сохранил некоторые черты ростовского парня, напоминающего одессита - чуть-чуть больше, грубоватый, чем это принято между интеллигентными людьми.» [23, с. 253]. Бовин происходил не из «Ростова-Папы», а, напротив, из «интеллигентного Петербурга».

Как известно, в течение более 20 лет (с 1924 г.) в Ростове-на-Дону не было юридического вуза. Однако на основании постановления ЦК ВКП (б) от 5 октября 1946 г. «О расширении и улучшении юридического образования в стране»2 в 1947 г., в ряду других университетов, и Ростовский университет создал, точнее, возродил юридический факультет [36].

Годы обучения А. Е. Бовина в РГУ (19481953 гг.) были временем становления, «взросления» возрожденного факультета. Они были наполнены «свежестью новизны», сюда пришли работать как педагоги «старой школы» - профессора Г. М. Колоножников (выпускник Императорского Томского университета), А. М. Ладыженский (Императорский Московский университет), Д. М. Каушанский (имел степень доктора Гей-дельбергского университета), Н. Н. Паше-Озер-ский (Императорский университет Св. Владимира в Киеве), практик Л. Э. Ландсберг, так и молодые педагоги - первый декан факультета М. А. Тарасов (выпускник ФОН Донского университета, кстати, первый получивший степень кандидата юридических наук на Северном Кавказе), И. И. Малхазов, перешедший из прокуратуры, а также приехавший из Москвы К. М. Симис3.

2 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 25. Д. 419. Л. 52-63.

3 В интервью, данном мне по телефону для книги «Нить времени» (2003 г.), живший тогда в США К. М. Си-мис сказал, что запомнил двух самых блестящих студентов-юристов времен его преподавания в Ростове: Марата Баглая и Александра Бовина.

Главное здание РГУ, в котором с 1947 по 1968 г. размещался юридический факультет (фото 1947 г. из фонда ГАРО)

В начале 1950-х годов сразу четыре молодых тогда преподавателя из московских вузов -А. Б. Сахаров, М. П. Ринг, Н. А. Теплова и Н. В. Черноголовкин были откомандированы на делающий первые шаги юридический факультет РГУ для его «укрепления». Факультетские острословы назвали это «московским десантом». Все они впоследствии стали выдающимися советскими учеными-юристами.

Это был уникальный для всей истории возрожденного факультета сплав молодости и опыта, духа вольнодумства, вступавшего в противоборство с мрачной атмосферой в стране на излете сталинского правления. Именно эти первые годы жизни молодого факультета совпали с печально известными кампаниями по борьбе с «преклонением перед Западом», с «безродными космополитами», «вейсманизмом-морганизмом» и т. д.

Так, в 1948 и 1950 гг. были уволены первые профессора факультета, «старые специалисты» Д. М. Каушанский и Г. М. Колоножников (последнего не спасло даже то, что он получил в эти годы второе «университетское образование» -закончил университет марксизма-ленинизма), блестящие специалисты, хранители традиций российской дореволюционной правовой школы, энциклопедически образованные люди, имевшие за плечами подготовку в западноев-

ропейских университетах. В их лекциях были замечены методологические ошибки и преклонение перед «буржуазной растленной наукой»1.

Борьба с «безродным космополитизмом», «объективизмом» и преклонением перед «загнивающим Западом» обернулась для доцента К. М. Симиса и преподавателя В. В. Шапошникова увольнением в 1951 году в связи с тем, что в лекциях ими были «допущены ошибки принципиального характера (элементы объективизма и аполитичности)»2.

Еще один блестящий специалист Л. Э. Ланд-сберг, лекции которого студенты слушали, затаив дыхание, был в 1950 году уволен. Поводом послужили, как отмечалось в официальных бумагах, «грубые политические ошибки при изложении на лекции по семейному праву оснований издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 августа 1944 г.»3.

1 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 9396. Оп. 2. Д. 140. Л. 5, 52.

2 Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. Р-46. Оп. 10. Д. 395. Л. 7-8.

3 Там же. Л. 9. Этот указ, как известно, вернулся к принципу первого семейного кодекса РСФСР 1918 года, закрепившего признание только официально зарегистрированного в органах ЗАГС брака, запретил признание отцовства в судебном порядке, в связи с чем в течение нескольких десятилетий в свидетельствах о рождении детей «матерей-одиночек» ставился прочерк в графе «Сведения об отце». Этот порядок, кстати, весьма резко критиковал писатель К. Симонов.

Атмосферу, царившую в стране в целом и в ву- скую, подняли большевистскую бдительность,

зах (не только в РГУ) в частности, хорошо пере- способствовали решительному наступлению

дают строки из отчетов Ростовского университе- на все проявления буржуазной идеологии»2.

та. «Были отдельные случаи преклонения перед Выступившая на одном разоблачительном

буржуазной наукой (профессора Мордухай- партсобрании в то же время преподаватель

Болтовской, Каушанский), но эти неправильные юрфака Степанова с большевистской ненави-

выступления получили отпор со стороны кол- стью к классовым врагам заявила: «Я не читала

лектива научных работников», - отмечалось в диссертацию по философии Рутштейна, учени-

отчете РГУ за 1947/1948 учебный год1. ка Резникова, но читала автореферат; работа

А вот строки из другого отчета РГУ (за явно антисоветская, контрреволюционная. Его

1949/1950 учебный год): «Перестройка работы нужно сажать за нее в тюрьму по ст. 58-10 УК

на основе решений ЦК ВКП(б) и августовской РСФСР, а не представлять для защиты»3. сессии ВАСХНИЛ и повышение идейно-поли- Всё это не мог не увидеть, не узнать студент

тического уровня научных работников и сту- юридического факультета Александр Бовин,

дентов РГУ помогли выявить морганистско- заметив, впрочем, что пытливые студенты-

вейсманистские ошибки профессора Ралля, юристы всё же пытались за идеологической

доцента Лещенко, профессора Гершековича, оболочкой понять реальное содержание науч-

помогли разоблачить и изгнать из университета ных дискуссий. Впоследствии он достаточно

троцкистского диверсанта на идеологическом подробно описал годы учебы в своих воспоми-

фронте Резникова Л. и космополита Косаков- наниях [7, с. 31-41]4. Предоставим ему слово.

Н К умению говорить, читать и писать постепенно добавлялось умение думать. Думать самостоятельно, то есть сомневаться, не верить тому, что слышишь, даже тому, что видишь. Выяснялось, что кроме «Брызг шампанского», «Марша энтузиастов» и «Каким ты был...» есть еще и другая музыка, и что даже та опостылевшая литература, которую «проходили» в школе, на самом деле является совсем другой. И еще можно ходить в театр, не только в кино. В общем, как теперь понятно, был я серым провинциальным валенком. Спортсмен, комсомолец, отличник, но - валенок ...

Готовый продукт из полуфабриката выделывался в Университете. Когда-то, до 1914 года, это был Варшавский университет, из-за войны его эвакуировали в Ростов, и назад он не возвращался. К середине ХХ века от мятежного польского духа ничего не осталось. Нормальный советский университет. Да еще «им. В. М. Молотова». И всё же идеологическая монотонность не была абсолютной. Трава пробивается сквозь асфальт. Так и мы продирались сквозь могучие наслоения официальных установок. Во всяком случае, кто хотел, тот продирался.

Половину мужского наличия нашего курса составляли фронтовики. Был даже один Герой Советского Союза (Николай Щербаков. - К. К.). Фронтовики были старостами групп. Действовала курсовая партийная организация. Это создавало особую атмосферу. Дисциплина, внутренняя подтянутость, неприятие расхлябанности. Чувство ответственности за то, что делаешь (или - не делаешь). Не всем это нравилось. Но у меня не возникало протеста. Наверное, сказывалось отцовское воспитание, влияние армейской среды. Тем более что атмосфера первых послевоенных лет на факультете вполне сосуществовала с атмосферой обычной, классической студенческой жизни. Правда, не всегда мирно.

Уже на первом курсе сложилась компания: три фронтовика - Саша Гужин, Коля Сазонов, Жора Прозоровский и я в качестве объекта воспитания. Воспитание шло по разным линиям. После каждой стипендии мы отправлялись в заведение «Красный мак» («ка-

1 ГА РФ. Ф. 9396. Оп. 2. Д. 140. Л. 5.

2 Там же. Д. 335. Л. 1.

3 Центр документации современной истории Ростовской области (ЦДСИРО). Ф. 689. Оп. 1. Д. 18. Л. 64.

4 Также использовано интервью, данное А. Е. Бовиным автору этой статьи.

«Бовинский» курс на лекции (рубеж 1940-1950-х годов) (фото из фонда Научной библиотеки ЮФУ)

фешка» на Ворошиловском) и пили пиво. Как правило. Иногда допускались исключения, и пиво выступало только как «прицеп». На эту ритуальную линию накладывалась другая, содержательная, - разговоры «за жизнь». Они говорили, я слушал. За пять лет «жизнь» была пройдена вдоль и поперек. Горький опыт войны и несладкий опыт мира. Но обязательно - с надеждой!

Друзья мои были коммунисты. Иуже где-то со второго курса стали мне втолковывать, что пора подумать о вступлении в партию. И я думал. Не в рассуждении карьеры, - кто в 19 лет думает о карьере? А потому что среди людей, которые меня окружали, с которыми мне приходилось сталкиваться, коммунисты выделялись в лучшую сторону. Были, если угодно, примером. Не все, конечно. Но - многие. И потом нельзя, разумеется, не учитывать всю совокупность мифов советской эпохи, внутри которой я формировался.

Первый заход был неудачным. Отклонили. Оказалось, что у меня два выговора. От деканата (за курение в аудитории) и от ректората (за что, уже не помню). Когда канитель со снятием выговоров была кончена, пошел на второй заход. На третьем курсе приняли кандидатом в члены ВКП(б). Отметили (с исключением из правила) в том же «Красном маке»...

Тональность, которую я использую здесь, во всеоружии скепсиса и самоиронии, была бы неуместна пятьдесят лет назад. Тогда вступление в партию воспринималось как рубеж, как веха, обозначающая приобщение к могучему отряду тех, кто идет впереди, кто прокладывает и т. д. и т. п. Сегодня такие и аналогичные слова звучат почти как пародия. Но для моего поколения они, эти слова, сохраняли свой первоначальный смысл.

Весной 1952 года пришло время переходить из кандидатов в члены партии. Но тут плавное течение событий было прервано. Один из рекомендующих - Саша Гужин - предложил поговорить. Отправились на набережную Дона. Сели на лавку.

Я уверен, что ты будешь хорошим коммунистом. И я хочу тебе сказать, что наша партия серьезно больна, - так начался разговор. Вернее, продолжавшийся больше часа монолог Гужина. Если говорить привычными теперь словами, это было разоблачение культа личности Сталина. Сокращенный доклад Хрущева XX Съезду КПСС, только произнесенный за четыре года до съезда. Тут было всё: и фальсифицированные процессы «врагов народа», и выселение народов, и отступление до Волги, и отсутствие внутри-

Студенты-юристы на первомайской демонстрации. Слева направо: Нора Свердлова (будущая жена А. Е. Бовина), А. Бовин, И. Вишневская, В. Кульчихин. Фотография подарена автору проф. И. С. Вишневской. Публикуется впервые. (Ростов, 1952 г.)

партийной демократии, и нетерпимость к любым проявлениям духовной независимости, свободы. Всё, в общем... Можно сказать, что я обалдел, слушая Гужина. Можно. Однако «и жизнь, как тишина осенняя, подробна». Какие-то обрывки, фрагменты, детали того, о чем мне говорилось на берегу Дона, и раньше доходили до меня в разное время и в разных упаковках. Но мальчишеская голова, заполненная совершенно другими проблемами, отталкивала все эти тайные шепоты, не задумывалась над ними. Теперь мне шел уже 22-й год. Теперь я уже начал думать. И шепоты, сказанные громко, объединенные в систему, привели меня в состояние, близкое к обалдению. Я задал несколько вопросов, мы встали и пошли.

Гужин, конечно, рисковал. Но верил мне и не ошибся. Я несколько раз пытался вернуться к тому разговору. Саша делал это неохотно. Видимо, был порыв и иссяк. Как бы то ни было, мое политическое образование началось. Когда умер Сталин, я не плакал.

Александр Тихонович Гужин впоследствии стал деканом того факультета, на котором мы вместе учились. Редко, но мы встречались. Печально, что с каждым разом становилось всё труднее находить общие темы для разговора. А теперь и его нет.

Учебные дела шли нормально. Все экзамены сдавал на «отлично». Это был своего рода спорт. Шел отвечать всегда первым. Начиная со второго семестра, срабатывала примитивная схема. Знать надо было на твердую тройку. Еще один балл давало нахальство, уверенный вид. И один балл давал «имидж» отличника. В итоге - искомый результат.

Собственно правовые дисциплины мало интересовали. Зато с головой погружался в историю государства и права, историю народного хозяйства, в историю вообще. С увлечением занимался политической экономией и философией. Одним из любимых предметов была история КПСС.

Довольно часто приходится читать стенания бывших студентов: какой ужас эта история КПСС, какая скука... Сначала я тоже так думал. Потом пошел в городскую библиотеку и начал читать стенограммы съездов и пленумов. Как это ни странно, они находились в открытом доступе (до XVI съезда, кажется). Интереснее любых детективов. Или, например, примечания к 3-му изданию сочинений Ленина. Там и была настоящая (почти?) история КПСС.

Преподавали нам, в общем, вполне приличные, знающие свое дело люди. М. А. Тарасов (гражданское право), П. А. Соловьев (история государства и права СССР), Л. Э. Ланд-сберг (гражданский процесс) - по-моему, самый умный, интеллектуальный преподаватель факультета; И. И. Малхазов (уголовный процесс). Помню «проштрафившихся» и сосланных в Ростов москвичей: К. М. Симиса1 (он очень увлекательно преподавал международное право), А. Б. Сахарова, Н. В. Черноголовкина.

Из того, что я смог получить в Ростовском университете, 40 % я бы отнес на образование, а 60 % - на самообразование. Причем самообразование охватывало не только право с его гуманитарными окрестностями, но и области, весьма от них далекие.

Если мое политическое образование, политическая биография связаны с друзьями-фронтовиками, то мое самообразование, многие мои интересы и пристрастия по части науки и культуры определялись тесными контактами с «лицами еврейской национальности»..,

Говоря нынешним языком, там была большая еврейская община. Ее составляли не столько евреи местечкового типа, сколько своего рода еврейская аристократия. Образованные, интеллигентные люди, с развитым чувством собственного достоинства. С их детьми я и столкнулся на юрфаке. Если не считать умения выпить, сделать стойку или дать по зубам, то в остальном я не тянул на уровень «аристократов духа». Сейчас это понимаю. Тогда вряд ли согласился бы с формулой поражения. Но, общаясь с новыми знакомыми, смутно ощущал какое-то неудобство, скованность. И тянуло: было интересно разговаривать.

Постепенно параллельно с квартетом, где музыку заказывали фронтовики, сложилось трио, где первенствовали евреи. С Аликом Ханом и Борисом Френкелем мы тоже говорили «за жизнь». Но за другую: не столько бытие, сколько сознание. .Собираясь после лекций (как правило, у Хана - квартира была большая), мы, то есть трио, которое иногда раздвигалось до квинтета и даже октета, как бы вынося антисемитизм за скобки, пытались вникнуть в существо проблем, которые волею властей оказывались в центре внимания.

Первой такой проблемой стал «вейсманизм-морганизм». Юридический факультет, студенты 1-го курса... Какое им дело до биологии? Дела не было, был интерес. Мы распределили темы, обложились специальной литературой. Читал Вавилова. Месяц читали. Потом - бурные, шумные дебаты. Наверное, целую ночь кричали. Не зря - мушка-дрозофила была реабилитирована.

За пять лет вспоминается: мезомерия и резонанс в химии, оценка движения Шамиля, «социалистические нации», азиатский способ производства, теория относительности. Последней темой наших штудий было языкознание под разными соусами. В общем, развивались по всем азимутам. Значительно позже, вспоминая эти интеллектуальные пиршества, мы удивлялись двум вещам. Почему мы всегда выруливали на «неправильную» точку зрения? Почему не тронули нашу подпольную «академию»?

Студенческая жизнь за стенами учебных аудиторий если не била ключом, то все же была достаточно насыщенной. Помню стенгазету «Юрист» - выходила нечасто (1 раз в месяц), первые журналистские опусы опубликовал там и университетской газете «За советскую науку». Занимались спортом. Я, например, увлекался, в это трудно теперь поверить - гимнастикой, даже выступал в соревнованиях, впрочем, не очень успешно (в это поверить легче). Праздники (7 ноября, Новый год, Первомай) любили встречать в компаниях - на квартирах. Небольшими группами в теплое время выезжали на Левбер-дон (ростовчанам нет необходимости расшифровывать эту аббревиатуру). Купались, пили пиво, в общем, как бы теперь сказали, оттягивались.

5 марта объявили о смерти Сталина. Народ был в отчаянии. Скорбело прогрессивное человечество. Но тех, которые «в белых халатах», выпустили и реабилитировали.

1 Впоследствии А. Е. Бовин был дружен с сыном К. М. Симиса Дмитрием Саймсом, известным американским политологом.

Встреча выпускников юрфака РГУ1953 г. у главного корпуса РГУ. Второй слева А. Е. Бовин.

Фото из книги К. П. Краковского «Нить времени»

Все эти вихри и водовороты не отменяли выпускных экзаменов, защиты диплома и последующего распределения. С экзаменами проблем не предвиделось. С дипломом («О характере и особенностях международного публичного права») - тоже. Относительно распределения возникли сложности.

Еще в конце 1952 года меня пригласили в обком ВЛКСМ и предложили должность заведующего отделом студенческой молодежи. Я согласился. Однако позже мне застенчиво разъяснили, что среди моих близких знакомых слишком много «лиц». Да еще невеста... Видимо, сюда реабилитация не распространялась. По той же самой причине (не те знакомые) меня вычеркнули из списка выпускников, которых посылали в Москву для ускоренной подготовки кандидатских диссертаций. В конце концов, меня направили в распоряжение Управления Министерства юстиции по Краснодарскому краю...1

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ

После окончания университета А. Е. Бовин был избран народным судьей города Хадыженска Краснодарского края. Здесь на практике увидел, каковы были скрытые пружины судебного процесса, отстающего от общепризнанных стандартов, что такое обвинительный уклон. «Судебный процесс -это и прокурор, который само собой обвиняет, а адвокат, который защищает», - писал он. - «Прокурор - государственный чиновник на твердом окладе. Проводник государственной политики. Адвокат - член своеобразного адвокатского кооператива, заработок которого зависит от юридической

1 А. Е. Бовина очень любили на юридическом факультете РГУ. И он не забывал Alma Mater. Его курс был очень дружным, почти каждый год после окончания университета собирался на встречи в Ростове-на-Дону. Приезжал из Москвы, несмотря на занятость, и А. Е. Бовин. И каждый раз старался встретиться со студентами. Автор этой статьи, учившийся в 70-е годы на юридическом факультете РГУ, запомнил знаменитые «встречи с Бовиным», когда в 116 аудиторию набивался чуть ли не весь юрфак и несколько часов Александр Евгеньевич отвечал на любые вопросы студентов. Запомнились не только его мудрые, глубокие ответы, но и замечательное остроумие. Отвечая на вопрос о статусе английской королевы, он добавил: «Я хотел бы быть английской королевой». На вопрос о вероятности создания Пакистаном ядерной бомбы заметил: «Нет вопроса, на который не смогла бы ответить физика». Когда его однажды спросили о «зажигавших» на телевидении в то время экстрасенсах (уже в 1985 г.), он лукаво ответил, что поверил, поставил кастрюлю с борщом перед телевизором, чтобы зарядилась... Не помогло, борщ всё равно прокис.

Студенты юрфака РГУ нашли в пожелтевших подшивках газеты «За советскую науку» (за 1949 г.) небольшую заметку студента-юриста А. Бовина, т. е. первую публикацию будущего светила отечественной журналистики, скопировали, красиво оформили и подарили А. Е. во время его визита на факультет. Он в своих интервью и воспоминаниях впоследствии отметил этот факт, кокетливо заявляя, что ему «стыдно» за его первый журналистский опус.

грамотности, способности убедительно говорить, от умения вертеться в рамках установленных правил игры. Поэтому адвокаты были, как правило, умнее, образованнее, культурнее, чем прокуроры. Но прокуроры были "главнее". Традиционно советская юстиция отличалась суровостью наказаний. Оправдательные приговоры встречались крайне редко» [7, с. 45].

Уже будучи начинающим судьей, А. Е. Бовин заслужил славу либерального судьи, относившегося к адвокатам с «подчеркнутым вниманием»1.

Работая судьей, а затем недолго и сотрудником райкома партии и, встроившись в качестве элемента, частицы в районную «элиту», он увидел изнутри и работу партийного аппарата. Оценивая последствия для общества краха КПСС и всей системы партийных органов и партийного руководства, А. Е. Бовин считал, что место диктатуры партии заняла диктатура чиновников, от чего трудящимся стало хуже, они стали беззащитнее. Выход он видел в формировании гражданского общества [7, с. 45-46].

Будучи профессиональным юристом, он уже не «чутьем», а вполне рационально осознавал значение судебной власти, ее независимости для обеспечения прав и свобод граждан. И с этим постулатом Бовина автор в целом согласен.

В течение нескольких лет (1954-1956 гг.) А. Е. Бовин работал в районном партийном аппарате, даже руководил леспромхозом на Кубани и учился в Ленинградском заочном политехническом институте на радиотехническом факультете.

Потрясением для него стал ХХ Съезд партии, доклад Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». И хотя к чему-то, сообщенному там, он был внутренне готов (в частности, узнав многие факты от старших товарищей в университете), А. Е. Бовин был потрясен, по его словам, «бездной бесчеловечности, злодейства, цинизма и лицемерия» тоталитарного государства. Это, разумеется, также работало на

1 Интересно, что А. Е. Бовин, отметив в мемуарах, что

после Хадыженска он напрямую столкнулся с юстицией

почти через полвека, работая в Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ, признал, что, к сожалению, обвинительный уклон не преодолен. Прокурор по-прежнему «главнее» адвоката. Адвокатуру, которая в постсоветский период вздохнула свободнее, считал он, вновь хотят поставить под контроль чиновников. Иными словами, судебная реформа, проводимая с 90-х годов прошлого века, не достигла еще всех своих ожидаемых результатов. С этим соглашается и автор этой статьи.

формирование его демократических убеждений, неприятие тоталитарных государственно-правовых форм, длительное противостояние, «фронду» тогдашней политической системе, несмотря на то, что он попал на высокие ее этажи. Это не могло не отразиться на его участии в подготовке текста Конституции.

Понимая, что рамки сельского района для его широкой натуры и интеллекта слишком узки и ощущая в себе внутреннюю потребность осмысления проблем политической и философской науки, в октябре 1956 г. он поступил в аспирантуру философского факультета МГУ. Тема кандидатской диссертации по философии была сформулирована так: «Проблема бесконечности в математике, физике, космологии». Но эту диссертацию А. Е. Бовин так и не закончил (По его словам, «становился старше, убавлялось самоуверенности; не хватило мужества выйти на защиту, зная, что я так мало знаю и еще меньше понимаю».)

Т. И. Ойзерман, работавший в те годы на философском факультете МГУ, впоследствии вспоминал: «... На кафедре диалектического материализма, несмотря на созданную там атмосферу нетерпимости к любому от воззрений Белецкого (заведующего кафедрой. - К. К.) отличному убеждению, нашелся, правда, всего один, самостоятельно, критически мыслящий аспирант - А. Е. Бовин.» [50, с. 111].

Впоследствии, в 60-е годы, когда Александр Евгеньевич с головой ушел в политику, вновь вернулся к идее написания диссертации. Его кандидатское исследование, защищенное в 1967 г. [6], было посвящено вопросам идейно-политической борьбы в рабочем движении ХХ в.2

И в дальнейшем А. Е. Бовин не оставил мысли вернуться в науку3. Известный политолог

2 Ф. Бурлацкий ошибочно утверждал, что А. Е. Бовин защитил две кандидатские диссертации (по юридическим и философским наукам). Трудно согласиться и с его утверждением, что Бовин только «по лености не написал докторскую» [24, с. 203].

3 Он опубликовал значительное число работ, преимущественно в сфере международной политики, вполне заслуживающих присуждение ему докторской степени «по совокупности научных работ», см.: [5; 10- 20]. На закате жизни научные заслуги Александра Бовина получили формальную оценку: он был избран академиком Российской академии естественных наук и Международной академии информатизации, работал профессором, заведующим кафедрой журналистики Российского государственного гуманитарного университета.

Валентин Фалин вспоминал: «Бовин примеривался к научной карьере. Как-то, по присуждении мне докторской степени в Институте США и Канады, он достал и книжного шкафа две увесистые папки, приговаривая: "Вот и моя диссертация". И не выпуская из рук, даже не развязывая тесемок, закинул папки обратно на верхнюю полку: "Пусть труд отлежится. Иначе проку не будет". На мои слова, что даже не всякому вину выдержка на пользу и неплохо было бы поспешить с введением в оборот свежих познаний, Саша хитро подмигнул - мол, понимаю, но в сомнениях остаюсь. Что конкретно таилось на сотнях страниц, мне не ведомо. Тема была выбрана социально-философская, это он не скрывал. Поскольку к подражательству и тал-дычению автор склонности не имел, то можно полагать, в тексте высекались мелодии, не созвучные официальным партитурам. Даже появление во власти Ю. В. Андропова не подвигло диссертанта на откровение» [26, с. 89].

Известный журналист и международник А. А. Берков свидетельствовал о широте амплитуды научных интересов А. Е. Бовина, несколько прояснил ситуацию с проблематикой его предполагаемой докторской диссертации: «Был у Бовина, замысел - аналитическое исследование "Анатомия политики". Работая, а некоторое время и живя по-соседству, я наблюдал, как трудится этот человек - быстро и талантливо. Когда он три месяца не выходил из дома (сломал ногу), он "от скуки" почти завершил докторскую диссертацию. К счастью для автора и несчастью для науки нога срослась быстро - докторская осталась незавершенной. Запомнился один из разделов - он назывался "Реабилитация Аристотеля". На вопрос, чем бы он занялся, если бы случилось повторить жизнь, Бовин безапелляционно заявил: "Математикой - это моя первая любовь"» [4]1.

После учебы в аспирантуре в 1959-1963 гг. Александр Бовин был научным консультантом отдела философии редакции журнала «Коммунист», по его определению, «журнала без журналистов». Именно здесь он отточил перо «по-

1 Это подтверждает и Ф. Бурлацкий: «К несчастью, жизнь Бовина оборвалась до того, как он сумел осуществить мечту, о которой он говорил мне десятки лет назад: написать книгу, которая называлась бы просто "Политика", в подражание Аристотелю, а возможно, с надеждой развить его идеи применительно к нашему времени» [26, с. 34].

литического аналитика» (по его собственному признанию, здесь «оттачивался, делался более лаконичным язык; приводились в порядок мысли; расширялся кругозор» [7, с. 89] - именно эти качества сыграют свою роль в его работе над проектом Конституции СССР), его публикации привлекли внимание высокого партийного начальства и стали, в известной степени, трамплином для прыжка на орбиту, где двигались «планеты» высших партийных боссов2.

Во время работы в журнале А. Е. Бовин оказался вовлеченным в острую дискуссию по принципиальному правовому, вполне конституционному по значению, вопросу о презумпции невиновности. Дело в том, что после ХХ Съезда КПСС началась трудная, встречающая сопротивление бюрократии и части ученых-юристов и практиков, стоявших на позициях, утвердившихся в эпоху сталинского правления, работа по демократизации советской юриспруденции и, в первую очередь, уголовного процесса [7, с. 99-103].

Преподаватель МГИМО В. П. Радьков защитил докторскую диссертацию, опубликовал монографию, ряд статей с критикой презумпции невиновности как «буржуазного» принципа уголовного процесса [55]. Журнал «Коммунист» выступил с резкой критикой работы Радькова3. После этого в редакцию этого журнала поступило много писем от ученых-юристов и практиков, поддерживавших критику названной работы. В. П. Радьков не согласился с критикой и, ощущая поддержку чиновничьей юридической «элиты», направил письмо в «Коммунист», продолжая отстаивать свои ошибки, без какой бы то ни было аргументации.

2 Когда Бовин работал в журнале «Коммунист», будучи однажды выпускающим редактором, самолично, на свой страх и риск вставил в передовую статью о науке абзац о прохиндеях в ней, с прямым несомненным намеком на Лысенко, но без упоминания его имени. Лысенко сразу узнал себя и бросился к Хрущеву с криком: «Моя партия меня предала!» Главный редактор тут же испытал на себе гнев вспыльчивого генсека. Бовина спасло лишь случайное вмешательство в инцидент лауреата Нобелевской премии академика Н. Н. Семенова, в тот же день по телефону поздравившего Н. С. Хрущева с тем, что наконец-то партийный журнал намекнул на фантастическую глупость теории Лысенко. Главный редактор «Коммуниста» уже приговорил Бовина к закланию, когда ему позвонил Хрущев, спросив: «Кто это у тебя такой умный? Ладно, оставь его, не ссорь меня с наукой». См.: [48, с. 262].

3 Коммунист. 1960. № 15.

Журнал опубликовал заметку, где вновь подверг критике названного ученого-юриста1. Были, однако, и письма в поддержку позиции Радькова и среди адресатов были «крупные имена».

Среди тех, кто не просто поддерживал необходимость включения в уголовно-процессуальное законодательство и закрепление его на конституционном уровне, но был активным проводником этой идеи в своих публикациях и лекционном курсе, являлся доцент юридического факультета Ростовского госуниверситета И. И. Малхазов2. Его обращение в журнал «Коммунист» с поддержкой названной идеи попало в руки А. Е. Бовина, который прислал ему развернутый ответ, а в своих мемуарах впоследствии отметил: «Иван Иванович Мал-хазов учил меня в университете. Хорошо учил. Поэтому мой ответ вышел за рамки служебной дисциплины» [7, с. 88].

Сам А. Е. Бовин включился в полемику, опубликовав в газете «Известия» статью «Истина в правосудии»3, в которой доказывал, что приговор не может основываться на «приблизительной достоверности», на вероятности, даже максимальной. Суд обязан добираться до точно установленных фактов, до правды, истины, иначе приговор не может быть справедливым, законным. Вопреки распространенному среди юристов-практиков мнению, что процессуальные гарантии мешают борьбе с преступностью, автор настаивал на их строжайшем выполнении, ибо они как раз и гарантируют демокра-

1 Так ли надо относиться к критике? // Коммунист. 1961. № 4.

2 Нам представляется, что заслуга ростовской школы уголовного процесса в утверждении демократических принципов советского уголовного процесса осталась недооцененной. Славная плеяда ученых-юристов, среди которых следует назвать, наряду с И. И. Малхазо-вым, профессоров В. П. Нажимова, В. А. Стремовского, М. В. Багрия-Шахматова, много сделала для утверждения и обоснования новых уголовно-процессуальных стандартов, обозначивших отход от основ уголовного процесса «сталинского периода». Современное поколение ученых-процессуалистов юридического факультета ЮФУ (бывшего РГУ) - доктора наук, профессора Ю. А. Ляхов, Н. Н. Апостолова, С. С. Цыганенко продолжают славные научные традиции факультета, немало сделали для возрождения в ходе начавшейся в 90-е годы прошлого века судебной реформы «прежних» судебных форм (мировая юстиция, суд присяжных), работают над осмыслением перспектив развития уголовного процесса в современной России.

3 Бовин А. Е. Истина в правосудии // Известия. 1962. 8 февраля. Также см. его обзор откликов на эту статью: «Еще раз об истине в правосудии» // Известия. 1962, 24 мая.

тизм, законность, справедливость правосудия, то есть в конечном счете его эффективность.

Вследствие такого серьезного интереса, противоречивых мнений по важному вопросу, касающемуся существа уголовного процесса, по указанию ЦК КПСС была создана комиссия из пяти человек на министерском уровне, итогом работы был внутренне противоречивый документ, в котором, с одной стороны, осуждалась позиция противников презумпции невиновности, а, с другой, говорилось, что она не будет понятна народу, ибо как же так получается (спросит народ), людей арестовывают, сажают в тюрьму и в то же время не считают их виновными... [7, с. 88]. Спустя годы в проекте Конституции СССР 1977 г., написанном А. Е. Бовиным и его коллегами, появится статья 160, в которой впервые на конституционном уровне будет закреплена презумпция невиновности4.

В те же годы А. Е. Бовин оказался в составе комиссии (в нее входили представители прокуратуры, Верховного Суда СССР, Минюста СССР, научных юридических институтов), задачей которой было «научное обоснование» идеи Н. С. Хрущева о необходимости введения смертной казни в СССР. Позднее он напишет: «Большинство полагает, что введение смертной казни ничего не даст. И всё-таки почтенные мэтры юриспруденции подписали бумагу с "научным" обоснованием этого самого введения. Моя подпись не стояла. Очень было неуютно, однако одержал маленькую победу над чиновничьим страхом.» [7, с. 103].

Впоследствии А. Е. Бовин неоднократно выступал против факта придания закону обратной силы (валютчики Я. Рокотов и В. Фай-бишенко, в 1960 г. осужденные к лишению свободы, были казнены в 1961 г. на основании указа, который был принят после совершения ими преступления (1 июля 1961 г.)). Иными словами, уже тогда А. Е. Бовин показал себя принципиальным сторонником законности и демократических (общепризнанных) принципов судебного процесса и уголовного права, независимости судебной власти, не боясь заявить о своем несогласии с официальной точкой зрения. «Фронда» становится его стилем.

4 Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом (ст. 160 Конституции СССР 1977 г.).

В период с 1963 по 1972 год А. Е. Бовин работал в группе консультантов отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Участники этой группы были теневыми спичрайтерами высшего руководства страны. Ему пришлось активно сотрудничать с руководителем международного отдела Ю. В. Адроповым.

И. С. Кон, друживший с А. Е. Бовиным, вспоминал, как тот пересказал ему их разговор с Андроповым. Бовин: «Если у нас произойдет революция, нас с Вами, несмотря на разницу в статусе, повесят на одном дереве!». «Очень рад, что вы это понимаете», - сказал Андропов. «Но я не хочу быть повешенным из-за ваших ошибок», - парировал Бовин [32, с. 105-106].

Именно в этот период он впервые прикоснулся к проблеме, непосредственно связанной с разработкой проекта Конституции.

У ИСТОКОВ КОНСТИТУЦИИ СССР

Как известно, история советских Конституций имела «двойное дно»: официальная история, которая начиналась с обсуждения проекта в партийных и высших советских органах, а затем «всем советским народом», достаточно широко освещалась в современной этим процессам прессе; что касается предшествующего этому этапа, связанного с подготовкой проекта, то он традиционно оставался в тени (лишь после крушения социализма в нашей стране освещение процесса подготовки проектов, борьбы мнений вокруг них, альтернативы и пр. стали предметом широкой гласности1).

Если о Конституции СССР 1977 г., в том числе об «официальной» истории ее разработки, написано достаточно много, то о проекте несостоявшейся т. н. «хрущевской» Конституции и его разработке (1962-1964 гг.) в советское время практически не упоминалось вообще. Лишь в постсоветский период появились работы, содержащие информацию об этом несостоявшемся конституционном проекте [1; 27; 28; 29; 33; 37; 45; 46, с. 543-546; 47; 63; 53]. Более того, можно сказать, что, благодаря усилиям исследователей, а также непосредственным участникам (А. И. Лукьянов), можно сказать,

1 О борьбе мнений вокруг проектов Конституции начала 90-х годов см. в работах С. М. Шахрая (между прочим, выпускник юрфака РГУ 1978 г.) [66; 67, с. 909-910].

восстановлена историческая справедливость: установлена прямая органическая связь между проектом «хрущевской Конституции» и Конституции СССР 1977 г. Разработка проекта последней была, по сути, продолжением работы, начатой еще в 1962 г., продолженной, пусть и «вяло», после отставки Н. С. Хрущева, оживившейся с конца 60 - начала 70-х (велась преимущественно в направлении внесения изменений в действующую Конституцию СССР 1936 г.) и завершенной в 1977 г. [43]. При подготовке проекта Конституции 1977 г. использовались наработки предшественников2.

В значительной степени была права Е. А. Лукьянова, дочь одного из разработчиков проекта, настаивавшая на мысли, что Конституция СССР 1977 г. была вовсе не «брежневской», а «хрущевской». Внутрипартийный переворот в октябре 1964 г. перечеркнул почти всю подготовительную работу, проделанную при Хрущеве. Надо сказать, что полтора десятилетия спокойной работы над проектом не прошли даром. Именно они дали высокий результат качества [45, с. 65-66]. Однако идея разрыва со многими правовыми традициями сталинских времен сохранилась [41]. Конституция 1977 г. в контексте всей правовой инфраструктуры закладывала многие гуманитарные и демократические начала, которые, пусть трудно и не сразу, но неодолимо развертывались и в застойные времена [49; 59; 61].

Это позволяет рассматривать проект-1964 и Конституцию-1977 как пусть и разные, но связанные логикой построения и содержанием документы двух эпох ... Следует сразу сказать, что А. Е. Бовин был, пусть и косвенно, прича-стен к первому и непосредственно участвовал в рождении второго.

2 В ГАРФе в фонде Верховного Совета СССР (Ф. Р-7523, опись 131) нами обнаружено 399 дел, связанных с подготовкой Конституции 1977 г., в том числе 19 томов (дд. 4-22) материалов, касающихся разработки проекта Конституции в 1962-1964 гг.; 7 томов (дд. 2935), относящиеся к работе Конституционной комиссии в 1964-1968 гг.; 6 томов (дд. 36-41) - к периоду 19731977 гг. Представляют интерес документы о работе группы по обобщению материалов за весь период подготовки конституционных проектов (1962-1977 гг.)

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ «ХРУЩЕВСКАЯ» КОНСТИТУЦИЯ

Итак, вслед за системным обновлением советского законодательства в конце 50-х годов, в ходе которого не только были изъяты наиболее одиозные нормативно-правовые установления «периода культа личности», прежде всего в сфере карательной деятельности государства, но и приняты новые важные акты в этой сфе-ре1, наступил черед изменений, подлежащих внесению в «сталинскую» Конституцию. Политико-теоретическим основанием для такого шага стало принятие на XXII Съезде КПСС новой Программы КПСС, а также новые взгляды партийной элиты на развитие советского социалистического государства, в частности, его вступление в новую фазу развития - переход от государства диктатуры пролетариата к общенародному государству [29].

10 января 1962 г. была создана «рабочая группа по подготовке материалов к разработке проекта новой Конституции СССР». В нее вошли 22 человека, в том числе такие известные ученые-юристы, как П. С. Ромашкин - член-корреспондент АН СССР, директор Института государства и права АН СССР, профессора С. Н. Братусь, А. И. Денисов, С. С. Кравчук (зав. кафедрой конституционного права МГУ), А. И. Лепешкин (редактор журнала «Советское государство и право»), Н. П. Фарберов, кандидаты наук: Ф. И. Калинычев, В. Ф. Коток, Б. П. Кравцов, А. А. Лазарев, Н. Г. Старовойтов. Из числа «неюристов» в группе работали академики А. А. Арзуманян, Г. П. Францов, главный редактор журнала «Коммунист» В. П. Степанов, профессор МГУ Д. И. Чесноков2.

Участвовавший в работе этой группы Г. Л. Смирнов, которому были не только поручены вопросы организационно-технического обеспечения группы, но и предполагалось участие в творческом процессе, отмечал: «Профессио-

1 Речь идет, прежде всего, о ряде важных законов, принятых на сессии Верховного Совета СССР 25 декабря 1958 г.: Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик; Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, Закон об уголовной ответственности за государственные преступления, Закон об уголовной ответственности за воинские преступления.

2 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 30. Д. 384. Л. 1-2.

нальный и творческий уровень этих людей был весьма высок. Что касается настроений и намерений, то в составе группы были разные люди: и резко радикального толка, и консерваторы. Но в целом преобладало понимание необходимости решительного движения вперед от сталинской конституции, поиска новых подходов. Недавно принятая Программа партии давала ориентировку на развитие демократических норм и гуманистических ценностей [58, с. 94].

К работе были привлечены научные учреждения: Институт государства и права, Институт законодательных предположений, Институт по изучению причин преступности, юридический факультет МГУ. Журналы повели обсуждение ряда сложных вопросов, но работа группы носила закрытый характер, ибо речь шла о сугубо предварительном варианте проекта.

Г. Л. Смирнов вспоминал: «Позднее в группе появился по приглашению руководства Ф. М. Бурлацкий, принесший новые, преимущественно либеральные идеи. Привлекались и другие специалисты» [58, с. 95]. К числу последних принадлежал и А. Е. Бовин, принятый осенью 1963 г. в качестве консультанта в отдел ЦК КПСС.

Известный и авторитетный политический деятель Г. А. Арбатов в своих воспоминаниях несколько раз упоминает Бовина, с которым у него сложились очень доверительные отношения и, в частности делает интересное замечание о группе консультантов из ЦК КПСС (начало 1960-х) Бурлацком, Бовине, Иноземцеве и др.: «Тогда эти люди не были столь маститыми и известными, но зато были молодыми, смелыми, а также, конечно, честолюбивыми (не считаю это недостатком) - и вместе с тем способными, могли, забыв обо всем, самозабвенно работать (если понимали, что это важно) и при всех спорах оставаться в главных вопросах единомышленниками. Все они без колебаний приняли ХХ съезд КПСС и стояли на этой платформе (выделено мной. - К. К.)» [2, с. 126]. Именно это и проявилось в косвенном участии А. Е. Бовина в подготовке документов, связанных с разработкой проекта «хрущевской» Конституции.

В воспоминаниях Ф. М. Бурлацкого мы нашли упоминание о важном эпизоде, который иллюстрирует вышеприведенную характеристику Г. А. Арбатова: «Бовин входил в руководимую мной совместно с Г. Смирновым - из Отдела

пропаганды ЦК, - группу по подготовке запи- мого момента его освобождения от работы "по

ски о новой Конституции. Мы включили в за- собственному желанию"» [26, с. 19-20]. писку предложение - о всенародном избрании Несмотря на поиски в фондах ГАРФ и РГАСПИ,

президента и советского парламента, заседаю- автору этой статьи не удалось пока найти саму эту

щего постоянно, суда присяжных и другие "но- записку, однако о ней достаточно подробно напи-

винки" западного образца. Ю. В. (Андропов. - сал в своих мемуарах Г. Л. Смирнов, хотя приво-

К. К.) рассказал, как реагировал Н. Хрущев при димые им положения из этой записки не во всем

обсуждении этой записки на Президиуме ЦК: совпадают с изложенными Ф. М. Бурлацким (па-

"Здесь какие-то мальчишки хотят переместить мять, возможно, подвела кого-то из этих авторов).

меня с поста предсовмина и назначить предсе- Учитывая, что эта записка, по словам того же

дателем Президиума ВС СССР". Однако в целом Г. Л. Смирнова, никогда не увидела свет, приведем

записку одобрил. Мы ее так и доделывали до са- ее изложение в редакции последнего:

Ц Наряду с проектом Конституции (1964 г.), в группе готовилась... записка, содержащая основные мотивы подготовки новой Конституции, характеристику важнейших новаций проекта... Центральная идея проста, идущая, между прочим, от самого Хрущева, - создать прочные гарантии от злоупотребления властью, закрепить нормы, препятствующие проявлению культа личности, нарушению демократических принципов и законов. В частности, имелось в виду конституционно ограничить сроки пребывания на должностях руководителей высокого ранга. Как показали дальнейшие события, этого оказалось недостаточно.

Целая система мер предлагалась по демократизации органов власти на местах. Предусматривались выборы совнархозов на сессиях Советов и отчеты их перед Советами народных депутатов. Ставился вопрос о выборах директоров заводов, фабрик, совхозов, а также коллегиальных правлений этих предприятий. И что особенно важно подчеркнуть - предусматривалось расширение прав предприятий в оперативном руководстве, планировании, организации производства, распоряжении материальными фондами. Как видно, уже тогда экономическая самостоятельность предприятий, их активность осознавались как назревшая необходимость. Потребовалось более двадцати лет, чтобы эти идеи получили практическое рассмотрение, да и то под углом разрушения, а не укрепления социалистической системы управления!

В Записке предполагалось распространить принцип выборности, подотчетности и сменяемости руководителей на научно-исследовательские институты, университеты и другие учебные заведения, а также - издательства, библиотеки, театры. Предусматривалось конкурсное замещение целой категории должностей. Предлагалось узаконение общесоюзных, республиканских, местных референдумов.

Но кто говорит последним - тот пишет историю. Сейчас гласность принято целиком связывать с именем Горбачева. Слов нет, он сыграл в этом свою роль. Но идеи гласности принадлежали еще Ленину, а в 1962 году мы записали в своих предложениях - обеспечить полную гласность в работе Советов; публиковать отчеты не только о работе сессий, но и президиумов, постоянных комиссий, органов управления. Был записан пункт о правах органов печати на получение информации от государственных органов и должностных лиц, об обязанностях этих лиц отвечать на письма трудящихся в печати с соответствующими разъяснениями.

Большие усилия были предприняты в разработке прав и свобод граждан. Содержание раздела вышло за рамки прав и обязанностей, ибо надо было сформулировать общие положения о гражданстве и равноправии граждан. В Записке и проекте Конституции имелось в виду расширить права личности правами на жилье (хотя это очень оспаривалось из-за материальных сложностей), а также правами на участие в управлении делами общества, предприятия, на свободу критики действий должностных лиц, на судебное обжалование незаконных действий органов государственного управления и должностных лиц.