CC BY
113
КОНСТИТУЦИОННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПАРТИИ КАДЕТОВ:
ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ (апрель - июль 1906 г.)
9 января 1906 г. исполнился год начала русской революции. Такое знаменательное событие давало хороший повод подвести итоги случившемуся и, вместе с тем, наметить будущие задачи, исходя из опыта минувшего. В близкой к кадетам газете «Право» вышла статья, которая собственно так и называлась - «Из итогов». В частности, там говорилось: «Насущная задача заключается вовсе не в том, чтобы бороться с крайними партиями, которые сами захвачены стихией, а бороться с этой последней; борьба же со стихией возможна не противопоставлением ей плотин, которые, как показали многочисленные опыты, раньше или позже непременно будут смыты, - а, напротив, устранением тех препятствий, которые превращают величавое течение в бешеный поток, смывающий на своем пути без разбору все, что не встретится»1.
Примерно через год, 22 февраля 1907 г., вышла статья П.Н. Милюкова, в которой подводились итоги уже избирательной кампании во II Государственную думу: «Тот, кто хочет управлять жизнью, прежде всего, не должен ее бояться и во всяком случае не должен ей ставить преграды, иначе он будет сметен с дороги. Надо верить в то, что жизнь сама сумеет отстоять себя и найдет для своих страстей, для сталкивающихся интересов, для неразрешенных противоречий самый разумный исход, если ей дадут возможность самой искать, размышлять и сравнивать.
Вместо этого, всему этому житейскому морю хотят противопоставить преграду, и удивляются, что волны разбивают камни и что каждый день приходится сызнова, без всякой пользы и без надежды на успех, вновь начинать Сизифову работу»2.
В сущности, это и есть концепция революции, которую, по мнению некоторых исследователей, конституционным демократам как раз следовало опасаться3. Конечно, такая революция коренным образом отличалось от того, о чем спорили сторонники леворадикальных взглядов. С кадетской точки зрения, подлинные революции происходят не на улицах, а в головах людей. Это - поворот сознания, обусловленный новым пониманием законности4. Принимая эту точку зрения, требовалось принципиально по-новому осмыслить проблему права и легитимности власти, отказавшись от традиционного формального юридического подхода. «Для меня право - то, что находит всеобщее признание, и чему все готовы подчиняться. Конечно, что такое “всеобщее”, что такое “признание”, кто такие “все”? Здесь много проблем. Я уже раз пытался отчасти ответить на эти вопросы, дав самостоятельное объяснение volonffi generale Руссо», -писал Б.А. Кистяковский М.О. Гершензону 4 января 1909 г.5
В этом высказывании заключаются и задачи, и проблемы популярной в начале XX в. школы «возрождения естественного права»6. Не ставится лишь вопрос, ответ на которой должна была дать практика: как новое правосознание общества должно кристаллизоваться в новые юридические нормы. Собственно это и было целью конституционной революции. Существовало убеждение, что всеобщее неприятие действующего режима являлось надежным залогом победы оппозиции. По мнению кадетов, этим объяснялась немощь архаичной власти, не имевшей возможности оказать достойного сопротивления противоборствующим ей силам. А.С. Изгоев писал, что история «показывает, что победа революции всегда обуславливалась слабостью защиты, а не силой нападения. Старый порядок, чувствующий, как от него отворачиваются все живые силы страны, как негодование против него делается всеобщим, национальным, погружается в какой-то маразм, поражается параличом воли и сдается задолго до того, как истощит все силы для своей защиты»7. Однако среди кадетов (а ранее в «Союзе освобождения») не затихал спор о том, как доказать власти ее «беспомощность»: путем силового столкновения, мирного протеста, «организации общественного мнения» и т.д. 8 Не давая окончательного ответа, в партии рассчитывали, что сама жизнь расставит все точки над i.
При этом у кадетов было мало сомнений, что именно они должны выражать правосознание большинства населения. Эта «самоуверенность» объяснялась самим феноменом общественного мнения, которое, по мнению теоретиков неолиберализма, находится в состоянии вечного становления и представляет собой совокупность зачастую противоположных точек зрения, борющихся за право называться общественным мнением. С этой точки зрения, любая состоявшаяся партия имеет претензию выражать общественное мнение9. Кадеты не были исключением.
Они не сомневались, что сам исторический процесс докажет их правоту. Отстаиваемые ими идеи правового, политического и социального
прогресса не могут не быть признаны в обществе, а, следовательно, они должны возобладать и на практике. «Конституционно-демократическая партия верит в то, что установление в России той конституции, главные лозунги которой партия пишет на своем знамени, властно диктуется самой историей и потому должно рано или поздно осуществиться: ни больше, ни меньше, не может успокоить потрясенную страну», - писал Н.И. Кареев10.
Работа I Государственной думы, в которой кадеты занимали лидирующую позицию, казалось бы, станет поворотным моментом в истории страны. Незадолго до ее созыва вопрос о победителе в противостоянии правительства и оппозиции многим виделся уже предрешенным. Неизвестным оставалось лишь то, как и когда действующая власть сложит свои полномочия. В столичном обществе ходили разговоры, что подлинная революция только впереди и произойдет она в самом скором времени. Сенатор Н.А. Хвостов писал 26 марта 1906 г.: «Нам нечего закрывать глаза на совершающееся. Революция форменная и события очень напоминают Францию в конце XVIII в.: та же трусость и неспособность наверху, и какое-то озверение во всей стране»11. Наверно, это не совсем правильно сравнивать русскую и французскую революцию, - рассуждал английский журналист М. Бэринг. - Но все-таки именно с началом работы Думы и наступает в России 1789-й г.: события 1905 г. были лишь прологом к тому, что совершается ныне12. 21 апреля в газете «Речь» вышла статья Н.И.Ка-реева, в которой проводилась та же параллель: Россия 1906 г. и Франция 1789 г. Разница заключалась лишь в том, что во Франции тогда все-таки было доверие к действующей власти13. У М.М. Ковалевского, избранного в Думу от Харьковской губернии, возникали другие ассоциации, связанные уже с английской историей, но и они придавали ему уверенность в неизбежном торжестве парламентаризма в России14.
Конституционные демократы все же рассчитывали, что удастся избежать кровавых потрясений прошлого. Хотя бы во имя этого должна, наконец, произойти конституционная революция: то есть правовая система России должна прийти в соответствие с менявшимся правосознанием страны. Публикация новой редакции Основных государственных законов еще до созыва I Государственной думы не могла предотвратить неизбежного. В письме от 26 апреля 1906 г. депутат от Владимирской губернии кадет М.Г. Комиссаров призывал Н.М. Кишкина не обращать внимания на недавно изданные Основные законы: «Я лично этим законам не придаю значения. Как Манифест 17 октября, несмотря на торжественное обещание, не дал нам свободы, так и “основные законы” не удержат власть за бюрократией, если сила будет не на стороне бюрократии, а на стороне народного представительства»15.
Кадеты рассчитывали на значительные уступки правительства, которое, утрачивая «почву под ногами», было вынуждено сдавать одну позицию за другой. Одной из таких уступок собственно и стало учреждение
законодательной Думы, которая, пользуясь широкой общественной популярностью, должна была стать центром принятия всех ключевых политических решений. Этот явочный захват власти исключал мирное сосуществование министров и депутатов. На третьем заседании Думы, 30 апреля 1906 г., Г.Ф. Шершеневич заявил: «Мы конфликта не боимся, и Партия народной свободы сказала, что она не будет избегать конфликта. Но пусть этот конфликт произойдет тогда, когда мы с уверенностью можем сказать, что с нами, безусловно, весь народ, что народ нам не бросит упрека в том, что мы рано оставили работу»16.
Причем собравшиеся к 27 апреля 1906 г. в С.-Петербурге депутаты ожидали рокового столкновения в самом скоро времени. Представитель Воронежской губернии, член фракции кадетов А.Г. Хрущов в письме от 29 апреля 1906 г. сообщал жене, что Дума надеялась на объявление политической амнистии буквально до 1 мая. В противном случае кадеты отказывались сдерживать недовольство левых, в столице намечались массовые выступления и, соответственно, противостояние действовавшей власти и оппозиции должно было принять острые формы: «Впрочем, судя по приему Муромцева у государя, я верю в хороший исход, таково и общее обсуждение»17.
Однако амнистия объявлена не была, а народного возмущения не последовало. Кадетам казалось, что если отказ в политической амнистии был встречен всеобщим равнодушием, то совсем иначе население страны должно было реагировать на обсуждение аграрного вопроса в стенах Таврического дворца. По словам депутата от Области войска Донского Ф. Д. Крюкова, это - «главная артиллерия» Думы. «Если по этому вопросу звездная палата [Государственный совет. - К.С.] окажет сопротивление, то, вероятно, представлено будет выступить на сцену самому русскому народу, коему видно будет уже, что Дума при всем желании поделать ничего не может»18. Причем, депутаты рассчитывали разрешить проблему крестьянского малоземелья в самом скором времени. Депутат Ф.И. Дубовик надеялся, что принятие соответствовавшего законопроекта потребует только лишь 3-4 недели19.
Думское большинство было уверено, что правительство будет вынуждено смириться с авторитетом, а, следовательно, и с могуществом нижней палаты. Это позволяло надеяться в ближайшей перспективе сформировать принципиально новую нормативно-правовую базу российского государства, что, в свою очередь, предполагало и демонтаж всей прежней. «Когда мы устанавливали новые начала, вытекавшие из общих требований правового государства, мы тотчас же обнаруживали, что эти начала клином врезываются в наши старые законы, построенные на совершенно иных началах, - писал П.И. Новгородцев. - Нам приходилось строить на почве, которая сплошь загромождена старыми и широко раскинувшими свои ростки корнями. Предназначая к отмене один ряд законов, мы тотчас
же находили, что должны подумать об отмене или изменении и многих других законов, с ним связанных. И в непреодолимом порыве мысли, увлекавшем нас вперед, мы вступали на этот путь многотрудной и огромной работы, завершить которую значило преобразовать весь русский правовой строй»20.
В итоге политическая система Российской империи должна была получить новые очертания, в сущности противоречащие Основным законам, что, впрочем, казалось естественным многим правоведам. По мнению теоретиков партии, политическая практика определяется не столько конституционной хартией, сколько совокупностью прецедентов, из которых постепенно складывается устойчивая традиция. «Писанная конституция, даже самая совершенная, есть только скелет, - писал П.Н. Милюков 17 мая 1906 г. - Этот скелет должен обрасти живым телом, чтобы все движения его совершались эластично и гладко»21.
Натиск I Государственной думы должен был завершиться установлением парламентаризма и, соответственно, формированием ответственного правительства. Вопреки мнению, сложившемуся в современной историографии, было немало оснований рассчитывать на реализацию этого сценария. В частности, об этом свидетельствовали не прекращавшиеся переговоры представителей высшей бюрократии с депутатами Думы и членами Государственного совета. В конце мая П.А. Гейден беседовал со своим родственником А.Ф. Гейденом, начальником канцелярии Императорской главной квартиры, и убеждал последнего, что верховная власть должна поспешить с уступками, благодаря которым удалось бы склонить кадетов в свою пользу22. А 1 июня П.А. Гейден встречался с министром иностранных дел А.П. Извольским. Они сошлись на том, что выходом из сложившего критического положения могло стать лишь кадетское правительство23. 17 июня П.А. Гейден провел переговоры с министром Императорского двора В.Б. Фредериксом, который не исключал возможности формирования кадетского правительства. Его страшила лишь политическая амнистия, на которой настаивало думское большинство24. Более того, 24 июня он просил П.А. Гейдена предоставить ему список возможных кандидатов в министры из членов партии кадетов25. В конце июня Н.Н. Львов пытался убедить А.П. Извольского в необходимости назначения С.А. Муромцева председателем Совета министров26, а также министрами -Д.Н. Шипова, В.Д. Кузьмина-Караваева, П.Н. Милюкова и других27. Примерно в это же время член Государственного совета А.С. Ермолов настаивал на встрече с императором, надеясь убедить последнего сформировать правительство думского большинства28. Одновременно Ермолов вел переговоры и с С.А. Муромцевым, выступая таким образом посредником между «высшими сферами» и думской оппозицией29. В конце мая -июне кн. Г.Е. Львов проводил консультации с П.А. Столыпиным относительно возможности формирования ответственного перед Думой прави-
тельства. Министр внутренних дел информировал Львова, что император некоторое время назад вполне одобрял эти переговоры. Однако в итоге его мнение изменилось. Николай II заявил Столыпину, что совесть не позволила ему пойти на столь решительный шаг и «отдать народ в руки Милюкова и К°». Собственно тогда и был решен вопрос о роспуске Думы30.
В «высших сферах» его одобряли далеко не все. Например, министр иностранных дел А.П. Извольский был категорически против. По его мнению, в сложившихся обстоятельствах следовало прежде всего думать об изменении состава правительства31. Он доказывал, что законодательное собрание пользовалось колоссальным авторитетом как в России32, так и за рубежом33. Министрами должны были стать представители думского большинства, с точки зрения Извольского, склонного к конструктивному диалогу с «исторической властью». «Большинство [Думы. - К.С.] составляют сторонники мирных законодательных преобразований и противники революции, и только нынешнее ненормальное положение создает и среди умеренных элементов Думы возбуждение и толкает их по пути протеста и борьбы против правительства»34. Весьма критично к возможному роспуску Думы относились и министр финансов В.Н. Коковцов, и министр народного просвещения П.М. Кауфман35.
Схожие настроения были и в Государственном совете. Член его, бывший министр внутренних дел Н.П. Игнатьев в письме к жене от 30 апреля 1906 г. признавал, что большинство членов Государственного совета поддерживает скорее Думу, чем правительство. По его подсчетам, левое крыло Государственного совета приблизительно в три раза превышало по численности правое36. В частности, точка зрения о необходимости кардинальных перемен в составе правительства доминировала в группе центра Государственного совета37. Член Государственного совета Д.Н. Шипов, придерживавшийся весьма умеренных взглядов, был убежден, что верховная власть должна пойти на значительные уступки. «Ведь ясно, что единственный выход - это образование кадетского министерства. Только при этом условии могут появиться если не надлежащие, то все-таки сносные отношения между исполнительной властью и большинством Думы, только при этом условии может начаться законодательная работа и установится в стране какой-нибудь порядок». В противном случае Россию ждет «пугачевщина», то есть масштабное крестьянское волнение38. «Возможен ли роспуск Думы? Над этим вопросом даже страшно и думать... Я об этом и думать не хочу», - 15 июня в интервью «Новому времени» говорил бывший председатель, а на тот момент рядовой член Государственного совета Д.М. Сольский39. Другой его член, А.С.Ермолов, занимавший чуть более двух месяцев назад пост министра земледелия, так ответил на вопрос корреспондента все того же «Нового времени»: «...Если бы действительно разогнали Думу, страна была приведена к великой катастрофе, которую в данное время можно избегнуть путем соглашения с Думой и работой с
партиями центра и умеренных... Я уже сказал, что не верю в возможность разгона Думы»40.
И министры, и многие члены Государственного совета полагали, что угроза стихийного массового недовольства, мифического «Ахеронта», о котором периодически вспоминали кадеты, - отнюдь не пустой звук. 19 апреля 1906 г. И.Л. Горемыкин предупреждал императора, что попытка так или иначе ограничить права народного представительства или вовсе его упразднить будет иметь катастрофические последствия для монархии41. Горемыкин считал, что правительство должно идти на крайние меры в исключительном случае: «Ни бесплодные прения, даже весьма острого и возбужденного характера, ни беспорядочные и даже преступные выходки отдельных ее членов не должны быть причиной ее распущения. К этой мере придется прибегнуть лишь в том случае, если Дума узурпирует не принадлежащую ей власть и обратится в учредительное собрание». Горемыкин предпочитал ждать, когда Дума сама себя дискредитирует в общественном мнении и таким образом перестанет быть опасной для правительства42.
Вынося 13 мая 1906 г. «вотум недоверия» правительству, депутаты были убеждены, что наносят действующей власти сокрушительный удар. Именно поэтому хрестоматийные слова В.Д. Набокова звучали не «звонкой фразой», а грозным предостережением: «Мы полагаем, что выход из... положения может быть только один: раз нас призывают к борьбе, раз нам говорят, что правительство является не исполнителем требований народного представительства, а их критиком и отрицателем, то с точки зрения принципа народного представительства мы можем только сказать одно: “Исполнительная власть да покорится власти законодательной”»43.
В этих обстоятельствах решение о роспуске Думы было мучительным. Верховная власть колебалась до самого последнего момента, продолжая сомневаться даже тогда, когда Манифест о роспуске был подписан. Поздно вечером 8 июля после трудного дня, полного суеты и забот, аудиенции у императора и совещаний с министрами И.Л. Горемыкин вернулся домой и приказал ни в коем случае не будить его ни под каким предлогом, так как он очень устал. Может быть, он что-то знал или нечто предчувствовал, а, может быть, его действительно одолевал сон, но именно в эту ночь ему пришел пакет от императора с предписанием приостановить действия, направленные на роспуск Думы. Но Горемыкин спал, а в это время манифест о роспуске печатался, войска в С.-Петербурге концентрировались, а также вешались замки на двери Таврического дворца44.
Роспуск Думы оказался неожиданным для депутатов. Большинство кадетов было убеждено, что такое решение взбудоражит русское общество. 10 июля 1906 г. А.А. Корнилов писал жене: «Я думаю, реакция долго не просуществует. Бюрократическое министерство, в котором нет и, конечно, не будет никаких “богатырей мысли”, не справится с положением и, в особенности, с финансами. Тут, пожалуй, и богатыри не помогли бы,
а разве кудесники... В городе [С.-Петербурге. - К.С.] спокойно - до того спокойно, что гадко ходить по улицам. Но деревня, конечно, отзовется иначе и, дай Бог, чтоб там дикая стихия не разгулялась чрезмерно»45. Скорые потрясения предсказывал и октябрист Д.Н. Шипов: «От роспуска Думы ничего хорошего в деревне ожидать нельзя; более вероятно, что вскоре начнутся там аграрные беспорядки. Даже наши московские депутаты-крестьяне, с которыми говорил вчера, уверены, что и в Московской губернии крестьяне не удержатся от погрома»46.
В ожидании скорых потрясений, депутаты подписали Выборгское воззвание. Как раз по дороге в Выборг П.Н. Милюков рассказывал депутату I Государственной думы А.Р. Ледницкому, что в Свеаборге уже готовится бунт, а на Волге скоро вспыхнет восстание. По мнению лидеров кадетов, неизбежное народное волнение следовало «ввести в русло планомерной борьбы»47. Н.А. Гредескул предсказывал скорое открытое противостояние, для которого думская работа была лишь преамбулой: «Наша тактика [В Думе. - К.С. ] была - исчерпать мирные средства и исчерпать хладнокровно, методически, без неистовств и ругательств. Это надо было сделать именно потому, что 99 шансов было за то, что впереди борьба. Это борьба, в которой примет участие весь народ... народ теперь покажет, кто виноват в происходящем.. ,»48
Шли дни, ожидания кадетов не находили подтверждения. И все же надежда оставалась, что окончательное поражение бюрократии не за горами. 18 июля 1906 г. А.А. Корнилов писал жене, делясь своими сомнениями и пророчествами: «У нас здесь совершенно неопределенное положение. Как будто победа Столыпина, но, разумеется, не надолго. Взять на себя осуществление программы Думы, особенно по аграрной части, они, конечно, не могут, а без этого страна с ними не помирится. Финансовый крах и анархия в деревне, которых не избежать, заставят их капитулировать через несколько недель, месяцев, но что стоит народу продолжение борьбы - ужасно и подумать»49. Пройдет неделя, и оценки того же Корнилова будут иными. 24 июля он писал: «У нас здесь, в Петербурге, настроение совсем не тревожное, а скорее какое-то вялое. Все устали, и многие [Члены ЦК. - К.С.] разъехались. Даже свеаборгские и кронштадтские события довольно слабо отозвались в Петербурге. Были попытки забастовки, но нестройные, даже булочники не забастовали»50.
Выборгское воззвание практически не имело отклика среди населе-ния51. Однако это не поколебало уверенности депутатов в собственной правоте. Уже в августе 1906 г. они предлагали оценивать этот акт в исторической ретроспективе. 8 августа 1906 г. И.И. Петрункевич писал В.И. Вернадскому: «Я продолжаю считать его [Выборгское воззвание. - К.С.] правильным даже в том случае, если страна сейчас не последовала нашему призыву; она поймет его значение потом; мы же как члены Думы не могли отвечать на государственный переворот иначе. Мы не могли ре-
агировать, может ли также энергично реагировать народ в данную минуту - это не в нашей власти. Это вопрос не практической политики, а акт нравственного порядка, поэтому мы не могли в такой трагический исторический момент являться перед стра-
к* 52
ной оппортунистами»52.
Кадетов не оставляла мысль, что «волна народного возмущения» в скором времени накроет действующую власть.
19 августа 1906 г Ф.И. Ро-дичев писал И.И. Пет-рункевичу: «Ясно, что молчание после Думы -это вовсе не покой, а, должно быть, поднимается нечто сложное и И.И. Петрункевич
страшное в массе. Теперь всюду свидетельствуют о каком-то взрыве темных страстей, бесцельных, бессмысленных - повальное взаимное насилие»53. Согласно впечатлениям И.И. Петрункевича, к концу августа 1906 г. более половины членов партии выступали за переход к более решительным средствам борьбы. «Перед нами возникает вопрос. В какой мере наша партия может сохранить конституционный характер? Отказываясь же от борьбы конституционной, можем ли мы усвоить новую, уже революционную тактику, или найти новые пути для продолжения конституционной борьбы?»54
Следуя привычной для себя линии поведения, кадетам приходилось адаптировать прежние тактические приемы к новым вызовам времени. Прежде всего, речь шла об утрате иллюзии, «что уже возможно в Думе и вокруг Думы приступить к организации общественного действия, - писал А.С. Изгоев в конце августа 1906 г. - Эти мечтания были ошибочными и в этом необходимо сознаться с полной откровенностью. Народная масса не созрела еще для отправления власти, и бюрократия удерживает в руках всю ее полноту»55.
Кадеты не раз будут возвращаться к июню 1906 г., мысленно проигрывая события того времени и задумываясь, когда и почему был упущен шанс «подняться на гребне исторической волны». Время работы I Государственной думы создавало широкий «коридор» исторических возможностей, одна
из которых как раз связана с концепцией конституционной революции. Вопреки традиционному фатализму историка, она казалась осуществимой политическим группам самык разных направлений. Собственно в этом и заключалась ее сила: она соответствовала страхам многих представителей действующей власти. Лишь мучительно преодолев их, правительство решилось на роспуск Думы и тем самыш перевернуло казавшуюся столь многообещающей страницу истории Конституционно-демократической партии.
Примечания
1 Из итогов // Право. 1906. № 1. C. 6.
Iz itogov // Pravo. 1906. No. 1. P. 6.
2 Милюков П.Н. Итоги избирательной кампании // Вестник народной свободы. 1907. № 8. Стб. 517.
Milyukov P.N. Itogi izbiratel’noy kampanii // Vestnik narodnoy svobody. 1907. No. 8. Col. 517.
3 Томпсинскии С.Г. Борьба партий и классов в первой Государственной Думе. Ростов н/Д., 1924. С.72, 75; Фурман И.Г. Первая Государственная Дума. М., 1950. С. 27; Люсев В.Н. Внепарламентская и парламентская тактика либералов в период деятельности первой Государственной Думы // Страницы истории Волго-Донья. Вып. 2. Пенза, 1997. C. 82.
Tompsinskiy S.G. Bor’ba partiy i klassov v pervoy Gosudarstvennoy Dume. Rostov na Donu, 1924. P. 72, 75; Furman I.G. Pervaya Gosudarstvennaya Duma. Moscow, 1950. P. 27; Lyusev V.N. Vneparlamentskaya i parlamentskaya taktika liberalov v period deyatel’nosti pervoy Gosudarstvennoy Dumy // Stranitsy istorii Volgo-Don’ya. No. 2. Penza, 1997. P. 82.
4 Соловьев K.A. «Тактическая философия» кадетов в эпоху Первой Думы // Известия высших учебных заведений: Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2009. № 4. С. 20-28.
Solovyov K.A. “Takticheskaya filosofiya” kadetov v epohu Pervoy Dumy // Izvestiya vysshih uchebnyh zavedeniy: Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki. 2009. No. 4. P. 20-28.
5 ОР РГБ. Ф. 746. К. 34. Д. 43. Л. 25-26.
Manusript Department of Russian State Library (OR RGB). F. 746. K. 34. D. 43. L.25-26.
6 Медушевскии A.H. История русской социологии. М., 1993. С. 66-72. Medushevskiy A.N. Istoriya russkoy sotsiologii. Moscow, 1993. P. 66-67.
7 Изгоев A.C. Большевистские дурачки и умники // Русская мысль. 1908. № 6.
С. 193.
Izgoev A.S. Bol’shevistskie durachki i umniki // Russkaja mysl’. 1908. No. 6. P. 193.
8 РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 85. Л. 33об.-34.
Russian State Archive of Social and Political History (RGASPI). F. 279. Op. 1. D. 85. L. 33v.-34.
9 Новгородцев П.И. Введение в философию права. СПб., 2000. С. 112-127. Novgorodtsev P.I. Vvedenie v filosofiyu prava. St. Petersburg, 2000. P. 112-127.
10 Кареев Н.И. К вопросу об учредительных функциях Государственной думы // Вестник Партии народной свободы. 1906. № 3. Стб. 148.
Kareev N.I. K voprosu ob uchreditel’nyh funktsiyah Gosudarstvennoy dumy // Vestnik Partii narodnoy svobody. 1906. No. 3. Col. 148.
11 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 64. Л. 15.
State Archive of Russian Federation (GA RF). F. 102. Op. 265. D. 64. L. 15.
12 Baring M. A year in Russia. L., 1907. P. 205.
13 Кареев Н.И. К вопросу о разгоне Думы // Речь. 1906. 21 апр. С. 1.
Kareev N.I. K voprosu o razgone Dumy // Rech’. 1906. Apr. 21. P. 1.
14 Ковалевский М.М. Моя жизнь // История СССР. 1969. № 4. С. 66. Kovalevskiy M.M. Moya zhizn’ // Istorija SSSR. 1969. No. 4. P. 66.
15 ГА РФ. Ф. 102. On. 265. Д. 140. Л. 4.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 140. L. 4.
16 Государственная дума: Стенографические отчеты. Созыв I. Сессия I. Т. 1. СПб., 1906. С. 35.
Gosudarstvennaya duma: Stenograficheskie otchety. Sozyv I. Sessiya I. V. 1. St. Petersburg, 1906. P. 35.
17 ГА РФ. Ф. 102. On. 265. Д. 140. Л. 15.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 140. L. 15.
18 Там же. Л. 26.
Ibidem. L. 26.
19 Там же. Л. 28.
Ibidem. L. 28.
20 Новгородцев П.И. Законодательная деятельность Государственной думы // Первая Государственная дума. Вып. 2. СПб., 1907. С. 11.
Novgorodcev P.I. Zakonodatel’naya deyatel’nost’ Gosudarstvennoy dumy // Pervaja Gosudarstvennaya duma. Vol. 2. St. Petersburg, 1907. P. 11.
21 Милюков П.Н. Год борьбы. СПб., 1907. С. 482.
Milyukov P.N. God bor’by. St. Petersburg., 1907. P. 482.
22 ГА РФ. Ф. 887. On. 1. Д. 103. Л. 24.
GA RF. F. 887. Op. 1. D. 103. L. 24.
23 Там же. Л. 29.
Ibidem. L. 29.
24 Там же. Л. 49об.
Ibidem. L. 49v.
25 Там же. Л. 57об.
Ibidem. L. 57v.
26 АВП РИ. Ф. 340. On. 835. Д. 56. Л. 2-6.
Archive of Foreign Policy of Russian Empire (AVP RI). F. 340. Op. 835. D. 56.
L. 2-6.
27 Там же. Л. 6-7.
Ibidem. L. 6-7.
28 ГА РФ. Ф. 887. On. 1. Д. 103. Л. 57об.
GA RF. F. 887. Op. 1. D. 103. L. 57v.
29 Там же. Л. 58об.
Ibidem. L. 58v.
30 ГА РФ. Ф. 102. On. 265. Д. 89. Л. 22.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 89. L. 22.
31 АВП РИ. Ф. 340. On. 835. Д. 49. Л. 9.
AVP RI. F. 340. Op. 835. D. 49. L. 9.
32 Там же. Л. 10об.
Ibidem. L. 10v.
33 Там же. Л. 13.
Ibidem. L. 13.
34 Там же. Л. 10.
Ibidem. L. 10.
35 Oсобые журналы Совета министров за 1906 год. Ч. 1. М., 1982. C. 34-40. Osobye zhurnaly Soveta ministrov za 1906 god. P. 1. Moscow, 1982. P. 34-40.
36 ГА РФ. Ф. 102. On. 265. Д. 140. Л. 19.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 140. L. 19.
37 ГА РФ. Ф. 1178. On. 1. Д. 40. Л. 19.
GA RF. Ф. 1178. Op. 1. D. 40. L. 19.
38 ГА РФ. Ф. 102. On. 265. Д. 88. Л. 8.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 88. L. 8.
39 Мнения // Новое время. 1906. 15 июня. С. 2.
Mneniya // Novoe vremya. 1906. June 15. P. 2.
40 Мнения // Новое время. 1906. 11 июня. С. 3; Курлов П.Г. Гибель императорской России. М., 1991. С. 70.
Mneniya // Novoe vremya. 1906. June 11. P. 3; Kurlov P.G. Gibel’ imperatorskoy Rossii. M., 1991. P. 70.
41 ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 520. Л. 22об.
GA RF. F. 543. Op. 1. D. 520. L. 22v.
42 Там же. Л. 24-25.
Ibidem. L. 24-25.
43 Государственная дума: Стенографические отчеты. Созыв I. Сессия I. Т. 1. Стб. 326.
Gosudarstvennaya duma: Stenograficheskie otchety. Sozyv I. Sessiya I. V. 1. ^l. 326.
44 Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. Таллинн; М., 1994. С. 347; Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С. 571; Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 1. М.,1997. С. 176; Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Т. 1. М., 1992. С. 192; Курлов П.Г. Указ. соч. С. 71; Милюков П.Н. Воспоминания. Т. 1. М., 1990. С. 399; Падение царского режима. Т. 7. Л., 1927. С. 95; Рейн Г.Е. Из пережитого. Т. 2. Берлин, 1938.
C. 15.
Vitte S.Yu. Vospominaniya. Vol. 3. Tallinn; Moscow, 1994. P. 347; Gurko V.I. ^erty i siluety proshlogo. Moscow, 2000. P. 571; Dzhunkovskiy V.F. Vospominaniya. Vol. 1. Moscow, 1997. P. 176; Kokovtsov VN. Iz moego proshlogo. Vol. 1. Moscow, 1992.
P. 192; Kurlov P.G. Op. cit. P. 71; Milyukov P.N. Vospominanija. Vol. 1. Moscow, 1990.
P. 399; Padenie tsarskogo rezhima. Vol. 7. Leningrad, 1927. P. 95; Reyn G.E. Iz perezhitogo. Vol. 2. Berlin, 1938. P. 15.
45 ГА РФ. Ф. 5102. Оп. 1. Д. 1161. Л. 4об.-5.
GA RF. F. 5102. Op. 1. D. 1161. L. 4v.-5.
46 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 88. Л. 11.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 88. L. 11.
47 ОР РГБ. Ф. 566. К. 19. Д. 1. Л. 227.
OR RGB. F. 566. K. 19. D. 1. L. 227.
48 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 90. Л. 18.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 90. L. 18.
49 ГА РФ. Ф. 5102. Оп. 1. Д. 1161. Л. 7.
GA RF. F. 5102. Op. 1. D. 1161. L. 7.
50 Там же. Л. 8.
Ibidem. L. 8.
51 ГА РФ. Ф. 579. Оп. 1. Д. 982. Л. 2, 6, 10-11; Д. 984. Л. 7; Д. 986. Л. 4; Д. 987.
Л. 1; Д. 983 Л. 1; Д. 984. Л. 4; Д. 987. Л. 2; Д. 990. Л. 1; Д. 992. Л. 1, 6, 8; Д. 997. Л. 1;
Д. 998. Л. 1; Д. 1005. Л. 2; Д. 1021. Л. 2; Д. 1039. Л. 2; Д. 1042. Л. 1; Д. 1052. Л. 1;
Д. 1054. Л. 1; Д. 1055. Л. 1; Д. 1056. Л. 2; Д. 1057. Л. 1; Д. 1053. Л. 1; Д. 1058. Л. 1.
GA RF. F. 579. Op. 1. D. 982. L. 2, 6, 10-11; D. 984. L. 7; D. 986. L. 4; D. 987. L. 1; D. 983 L. 1; D. 984. L. 4; D. 987. L. 2; D. 990. L. 1; D. 992. L. 1, 6, 8; D. 997. L. 1;
D. 998. L. 1; D. 1005. L. 2; D. 1021. L. 2; D. 1039. L. 2; D. 1042. L. 1; D. 1052. L. 1;
D. 1054. L. 1; D. 1055. L. 1; D. 1056. L. 2; D. 1057. L. 1; D. 1053. L. 1; D. 1058. L. 1.
52 Архив РАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1260. Л. 6.
Archive of Russian Academy of Sciences (Archive of RAN). F. 518. Op. 3. D.
1260. L. 6.
53 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 140. Л. 118.
GA RF. F. 102. Op. 265. D. 140. L. 118.
54 Архив РАН. Ф. 518. Оп. 3. Д. 1260. Л. 1об.-2.
Archive of RAN. F. 518. Op. 3. D. 1260. L. 1v.-2.
55 Изгоев A.С. Из заметок о тактике // Вестник Партии народной свободы. 1906. № 25-26. Стб. 1400.
Izgoev A.S. Iz zametok o taktike // Vestnik Partii narodnoy svobody. 1906. No. 25-26. ^l. 1400.
