Научная статья на тему 'Коннотативно-прагматическое содержание неологизма'

Коннотативно-прагматическое содержание неологизма Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1087
400
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РУССКИЙ ЯЗЫК / НЕОЛОГИЗМ / КОННОТАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НЕОЛОГИЗМА

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Касьянова Людмила Юрьевна

В статье рассматривается коннотативно-прагматическая сущность новых слов, появившихся в русском языке в конце ХХ начале ХХI века. Возникновение неологизмов воспринимается как антропоцентрически ориентированный механизм, который имеет особое предназначение: обслуживать и выражать коммуникативно-прагматические намерения носителей языка номинативные, экспрессивные, образно-оценочные.I

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

n the article connotative and pragmatic essence of the new words which appeared in the Russian language at the end of the 20th. the beginning of the 21st century is considered. Occurrence of neologisms is perceived as an anthropocentrically focused mechanism which has a special applicability: to serve and express connotative and pragmatic intentions of native speakers. nominative, expressive, figurative and estimating.

Текст научной работы на тему «Коннотативно-прагматическое содержание неологизма»

Л. Ю. Касьянова

КОННОТАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НЕОЛОГИЗМА

В статье рассматривается коннотативно-прагматическая сущность новых слов, появившихся в русском языке в конце XX — начале XXI века. Возникновение неологизмов воспринимается как антропоцентрически ориентированный механизм, который имеет особое предназначение: обслуживать и выражать коммуникативно-прагматические намерения носителей языка — номинативные, экспрессивные, образно-оценочные.

Неологизмы, занимая особое место в семиотическом пространстве социума, являются релевантными маркерами «языкового вкуса эпохи»1, поскольку служат не только средством номинации нового знания, но и выражают прагматические отношения к познаваемому миру. Прагматические стимулы порождения нового слова все еще остаются в изысканиях по неологии недостаточно исследованными, хотя праг-малингвистика появилась вместе со знаковой теорией языка2. Между тем появление неологизма, не говоря уже о его регенерации или реституции, изначально стимулируется когнитивно-речевой прагматикой. В составе каждого конструктивного узла возникновение нового слова воспринимается как антропоцентрически ориентированный механизм, имеющий свое особое предназначение: обслуживать и выражать коммуникативно-прагматические намерения коммуникантов — номинативные, экспрессивные и образно-оценочные.

Исходя из предназначения нового слова, к прагматическому содержанию относим то в означаемом нового знака, что выходит за рамки когнитивного значения неологизма. По своей масштабности и актуальности это может стать основой нового направления в современной неологии. Такое неологическое ответвление должно, на наш взгляд, включать, по крайней мере, два предмета изучения:

1) исследование средств выражения прагматических компонентов неологизма (субъективно-оценочных, эмотивных, эстетических);

2) исследование условий и целей, определяющих неосемиозис и моделирование коммуникативных структур, в состав которых вводится новое слово.

Особенно важным для неологической семасиологии представляется исследование природы и сущности прагматического компонента значения неологизмов. В качестве исходного для нас будет служить положение о том, что прагматический компонент значения неологизма содержит объективированные неологизмом субъективные оценки человека, которые он дает референту как изначальному объекту неологической номинации. В связи с этим представляется не безосновательным предположение, что рождение нового слова вызывается (наряду с другими стимулами) еще и потребностью объективировать значимые для той или иной эпохи доречевые когнитивно-прагматические смыслы. Рискнем даже предположить, что именно этой потребностью приводится в действие сам механизм неономинации. Причем в дискурсивной деятельности, как вытекает из когнитивно-семиологической теории слова, разрабатываемой Н. Ф. Алефиренко3, нередко появляются такие смыслы, которые системой языка не эксплицируются. Они порождаются когнитивными пропо-зициями4 в конкретном высказывании. Если предложение-высказывание — это модель факта, модель действительности, какой мы ее себе представляем, то его, по мнению Мауро де Т., можно назвать «проекцией возможной ситуации»5 в семантическом пространстве «возможных миров»

Так, на базе метафоризации сформировалась значительная часть лексики из сферы компьютерных технологий. Например: крыса (мышь советского производства, очень большая по сравнению с зарубежными стандартами), плитка (печатная плата), реаниматор (специалист по «оживлению» отключившейся вычислительной машины), мусор (помехи в терминальной или телефонной сети). В процессе метафоризации данные слова получают яркую экспрессию, что не может не отразиться на формировании определенной устойчивой оценочности в сознании носителей языка. Особое место среди компьютерной лексики занимают слова, не имеющие семантической мотивировки. Данные лексические образования отличает связь с общенародными словами и компьютерными терминами, вместо которых они используются в жаргонной системе. Связь эта строится на отношениях частичной омонимии: словам, не имеющим семантической мотивировки, свойственны отдельные морфо-фонетические совпадения с общеупотребительными словами и профессиональными терминами программистов, чаще всего заимствованными из английского языка. Например: вакса (операционная система VAX); бедный (испорченный диск, от англ. Bad); задуматься (увлечься популярной игрой «Doom»); запутаться (записать файл, от англ. Put); пентюх (компьютер Pentium и тот, кто за ним работает); шелуха (программа-оболочка, от англ. Shell). Данные новообразования эмоционально, экспрессивно и оценочно окрашены.

Все многообразие предложенных толкований и дефиниций коннотации сводится, однако, к двум изначально сформировавшимся позициям — собственно лингвистической и экстралингвистической.

С собственно лингвистической позиции среди главных свойств коннотации традиционно отмечаются следующие: дополнительность к денотативному аспекту значения, вторичность коннотации по отношению к

денотации, выражение эмоциональной, экспрессивной и оценочной информации. Однако, по мнению Н. Ф. Алефиренко, такие свойства «не могут служить достаточным основанием для уяснения лингвистического статуса коннотации, который предполагает прежде всего определение характера отношения коннотации к семантической структуре слова или фразеологизма. Но именно это и является наиболее уязвимым местом современной семантической теории»27, что, следовательно, вызывает острые дискуссии о сущности и структуре коннотации, ее языковой природе. Так, Э. С. Азнаурова, И. В. Арнольд, В. И. Говердовский, Н. А. Лукьянова, Е. Ф. Петрищева, И. А. Стернин, В. Н. Телия, В. И. Шаховский считают коннотацию составной частью семантического содержания номинативных единиц. Однако, по мнению Ю. Д. Апресяна, Н. Г. Комлева, Д. Н. Шмелева, коннотация не является составной частью языковой семантики. О. С. Ахманова рассматривает коннотацию в качестве элемента сигнификата, а В. Н. Телия — в качестве компонента импликационала, составляющей ассоциативно-образного рисунка слова и фразеологизма. Коннотация в понимании Э. С. Азнауровой — это окраска, семантические оттенки языковых единиц, по В. В. Виноградову — потенциальная ассоциативная энергия слова, по убеждению же И. В. Арнольд и А. В. Филиппова — это стилистическое значение.

Действительно, по сравнению с изначальным пониманием коннотации слова в трудах Дж. Милля, Л. Блумфилда содержание одноименного термина получило расширенное и неоднозначное толкование. Чаще всего оно связано с экспрессивной окраской единиц языка. Такое (традиционное) использование рассматриваемой категории в неологии обусловлено изучением коннотации на всех стадиях приобретения и накопления знаний о способах создания своеобразного «добавочного» значения новых слов и выражений, которое придает им экспрессивность, по-

дует считать узаконенную в данном языке оценку объекта действительности, именем которого данный неологизм является. Иными словами, природу и сущность коннотации неолексемы определяют не всегда существенные, но устойчивые признаки выражаемого ею концепта, которые представляют принятую в данном языковом коллективе прагматическую оценку номинируемого предмета. Однако в отличие от Ю. Д. Апресяна, утверждающего, что коннотации «не входят непосредственно в лексическое значение слова и не являются следствиями или выводами из него»31, проведенное нами исследование позволяет рассматривать коннотативные смыслы элементами семантической структуры нового слова. Анализ неологического материала показывает, что коннотациями нового слова являются устойчивые признаки выраженного в неологизме нового смыслового содержания, воплощающего новое видение данным языковым коллективом номинируемого объекта познания. Например: фальшивотаблетчики — 'изготовители фальшивых таблеток — контрафактных лекарственных препаратов'. Новое видение номинируемого объекта происходит за счет аналогии со словом фальшивомонетчик — 'человек, который занимается изготовлением фальшивых денег'. Коннотативное содержание нового слова проявляется в контекстах типа: В1997 году впервые в России факт подделки лекарства был зарегистрирован официально. Тогда жертвой «фальшивотаблетчиков» стал препарат риополиглюкин (Новые известия, 2004, 11 июня). Таким образом, коннотативные семы неологизма являются смысловыми элементами его лексического значения.

Результаты исследования неологического пласта современного русского языка позволяют выделить в качестве основных признаков коннотации нового слова следующие признаки:

1. Признак производности, согласно которому неологическая коннотация раз-

вивается на базе вторичного денотата (денотативного аспекта значения неологизма), а не первичного денотата, что связано с неологическим переосмыслением или новизной денотата. Ср.: семья — 'группа живущих вместе близких родственников' и семья — 'о ближайшем окружении Б. Н. Ельцина, сформировавшемся в высших властных структурах России в последние годы его президентского правления'; дополнительно к семам 'близость', 'родство', 'совместное проживание' в лексическом значении неологизма появляются семы 'окружение' (Б. Н. Ельцина), 'высшие властные структуры'. Приведем примеры, фиксирующие появление нового значения: Указом № 1763 исполняющий обязанности президента России Владимир Путин установил гарантии и привилегии для ушедшего в отставку президента России и членов его семьи (после чего слово «семья» получило официальные права в нашем политическом лексиконе) (Zavtra.ru, 2001, 4 декабря); Когда и каким образом Г. Селезнев заработал столь глубокое и полное доверие того, что у нас называется Семьей, — остается загадкой (Волга, 2000, 25 июля).

2. Вторичность коннотации по отношению к вновь возникшей денотации в процессе формирования лексического значения неологизма. По нашим наблюдениям, вторичность неологической коннотации, например, слово семья мотивируется коннотацией его первичного значения, коннотативным содержанием которого служат семы 'забота', 'защищенность', 'взаимопонимание', 'стремление членов семьи укреплять нравственные и экономические факторы ее благополучия'. На основе выделенных коннотативных сем первичного значения развивается коннотация вторичного значения слова семья (полит.), которая формируется как производная на базе первичной коннотации в структуре первичного значения слова семья; в качестве ядерной сохраняется сема 'укрепление и приумножение экономического благополучия'. Кроме того, развиваются такие не-

гативные коннотации, как клановость', 'коррупция', 'нажива'. Неологическое значение функционально ограничено, поскольку реализуется в пределах политической сферы. Например: Приход Дерипаски дал старт мощному наращиванию экономических «мускулов» Семьи, последовательно прибравшей к своим рукам алюминий, автомобили, затем уголь (Совершенно секретно, 2003, № 12); В последние дни в российском политбомонде стала усиленно распространяться молва о новом грандиозном плане Бориса Ельцина и его политической семьи (Версия, 2003, № 11).

3. Выражение эмоциональной, экспрессивной и оценочной информации в лексическом значении нового слова: словарная дефиниция семантического неологизма семья сопровождается пометой «неодобр.»; негативная оценочность анализируемого слова ярко отражается в политическом дискурсе. Например: Шагреневая кожа Семьи продолжает съеживаться (АиФ, 1999, 1 сентября). Изменение коллективной оценки обществом своих некогда незыблемых идеологических и политических установок расширило дискурсивное пространство анализируемого неологизма, поскольку наряду с положительными коннотативными семами не только возникают, но и преобладают негативные смыслы. Следует отметить, что смена действующей власти не привела к затуханию нового смысла концепта 'семья': Не теряет ли окончательно Семья свое значение, уступая место выходцам из «северной столицы», новой Семье? (Совершенно секретно, 2003, № 12). Новый концептуальный смысл стал обрастать ассоциативным рядом и оттенками смысла. В структуре лексического значения утрачена дифференциальная сема 'ближайшее окружение Б. Н. Ельцина', релевантным становится значение 'ближайшее окружение руководства в высших властных структурах государства'. Например: Судя по результатам голосования за измененный бюджет, напрасно Виктор

Андреевич [Ющенко] предлагал Юлии Владимировне [Тимошенко] дружить на парламентских выборах политическими семьями (Трибуна, 2005, 27 марта). В политическом дискурсе отмечается и несколько «усеченное» понимание этого слова — ближайшее окружение любой власти, не только высшей, например: Однако даже у «жириновцев» нельзя себе представить, чтобы 7 из 12 первых мест в списке заняли представители одной семьи (Труд, 2004, 4 ноября); Инициаторами нередко являются отнюдь не те, кто обладает реальной властью, а чаще всего прихлебатели и приживалы власти — перебежчики из других «политических семей» (Независимая газета, 2005, 13 декабря). В любом случае слово употребляется только с явно пейоративной коннотацией.

Особенно богатым спектром коннота-тивных значений обладают новые слова антропоцентрического характера, поскольку отражают явления действительности через призму человеческого сознания. Деятельностной природой человеческого сознания обусловлено появление в языке коннотативно окрашенных неологизмов, в частности аббревиатур. В последнее время в языке отмечается перенасыщение инициальными аббревиатурами, зачастую неудобными в произносительном плане, трудными для запоминания. Своеобразной реакцией на аббревиатурное перенасыщение в языке является лек-сикализация аббревиатур, сознательное приобщение их к обычным лексическим единицам, в результате чего в языке активно проявляет себя омоакронимия (или акронимическая омонимия), т. е. создание сокращенных единиц — омоакронимов (фонетических дублетов)32, которые полностью совпадают по своей фонетической структуре с узуальными словами. Ср.: аист (птица) — АИСТ (Ассоциация искателей слов и терминов), Марс (планета) — МАРС (Малая академия русской словесности), слон (животное) — СЛОН (Союз людей за образование и науку). Подобно-

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над речевой практикой масс-медиа. — М.: Педагогика-пресс, 1994.

2 Leech G. N. Principles of pragmatics. — London, New York, 1983.

3 Алефиренко Н. Ф. Когнитивно-семиологическая теория слова // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. — Самара. — 2006. — № 5/1 (45). — С. 102—110.

4 В связи с многозначностью этого термина уточним, что нами он употребляется для обозначения особой оперативной структуры сознания, порождаемой восприятием событий и явлений в их взаимодействии. Пропозиция — «речемыслительное отражение "положения дел", представляющего предмет не в отвлечении от совершающихся в нем процессов, а изменяющийся объект, рассматриваемый в единстве с процессом» (Кацнельсон С. Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия. — М.: «Языки славянской культуры», 2001. — С. 459).

5 Мауро де Т. Введение в семантику / Пер. с итал. Б. П. Нарумова. — М.: «Дом интеллектуальной книги», 2000. — С. 75.

6 Лайонз Дж. Лингвистическая семантика: Введение. — М.: «Языки славянской культуры», 2003. - С. 157, 163

7 Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. — М., 1995; Прядильникова Н. В. О соотношении кон-нотативного и прагматического компонентов в структуре лексического значения // Языковая личность — текст — дискурс: теоретические и прикладные аспекты исследования: Материалы международной научной конференции: в 2-х ч. Ч. 2. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 2006. — С. 185—189.

8 Стернин И. А. Проблемы анализа структуры значения слова. — Воронеж, 1979. — С. 94—113.

9 Лукьянова Н. А. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. — Вып. 8. — Новосибирск, 1979. — С. 21.

10 Загоровская О. В. Образный компонент в значении слова // Лексические и грамматические компоненты в семантике языкового знака. — Воронеж, 1983. — С. 16.

11 Филиппов А. В. К проблеме лексической коннотации // Вопросы языкознания. — 1978. — № 1. — С. 60.

12 Шаховский В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. — Воронеж, 1987. — С. 68.

13 Шаховский В. И. Эмотивный компонент значения и методы его описания. — Волгоград, 1983. — С. 14.

14 Черникова Н. В. Метафора и метонимия в аспекте современной неологии // Филологические науки. — 2001. — № 1. — С. 84.

15 Солодуб Ю. П. Структура лексического значения // Филологические науки. — 1997. — № 2. — С. 58.

16 Сенько Е. В. Экспрессивность новизны как особый вид экспрессивной окрашенности слова // Проблемы экспрессивной стилистики. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1987. — С. 137.

17 Апресян Ю. Д. Избранные труды. — Т. 2. — М., 1995. — С. 157.

18 Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова. — М., 1969. — С. 108.

19 Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. — М., 1997. — С. 21.

20 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. Изд. 2-е, стереотипное. — М.: Едито-риал УРСС, 2004. — С. 305.

21 Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. Ярцева В. Н. — М.: Сов. энциклопедия, 2002. — С. 236.

22 Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М., 1986. — С. 5.

23 Клушина Н. И. Как некоторые слова ухудшают свои значения // Русская речь. — 1998. — № 3. — С. 54.

24 Костомаров В. Г. Указ соч. С. 177.

25 Алефиренко Н. Ф. Коннотация и прагматика «языка культуры» // Славянские языки в свете культуры: Сб. науч. статей / Институт русского языка им. В. В. Виноградова, Instytut Filologii

Siowiacskiej Universytetu Szczecicskiego (Polska), Ernst-Moritz-Arndt-Universitдt fbr Slawistik (Deutschland). - М.: «А Темп», 2006. - С. 8.

26 Быкова О. И. Этноконнотация как вид культурной коннотации. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2005. — С. 40.

27 Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. — М.: Гнозис, 2005. — С. 162—163.

28 Апресян Ю. Д. Указ. соч. С. 159.

29 Bartmicski J. Zaioi'enia teoretyczne siownika // Siownik ludowych stereotypyw jraykowych. Zeszyt prybny. — Wrociaw, 1980. — S. 6—17.

30 Апресян Ю. Д. Указ. соч. С. 169.

31 Там же. С. 157—159.

32 Липатов А. Т. Омоакронимия как важный индикатор лексикализации аббревиатур // Актуальные проблемы языка и литературы на рубеже веков. — Абакан, 2001. Вып. 1. — С. 38.

L. Kas'yanova

CONNOTATIVE AND PRAGMATIC SUBSTANCE OF A NEOLOGISM

In the article connotative and pragmatic essence of the new words which appeared in the Russian language at the end of the 20th — the beginning of the 21st century is considered. Occurrence of neologisms is perceived as an anthropocentrically focused mechanism which has a special applicability: to serve and express connotative and pragmatic intentions of native speakers — nominative, expressive, figurative and estimating.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.