CC BY
30
КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ СУБЪЕКТОВ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛЬНОГО КРИЗИСА: В ФОКУСЕ - СТРАНЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА
© Смирнов Е.Н.*
Государственный университет управления, г. Москва
Европейский союз (ЕС) своего развития трансформировался в глобальное экономическое и инновационное сообщество, ориентировано на перманентный экономический рост. Вместе с тем, опыт функционирования экономики ЕС убедительно свидетельствует, что даже зрелая экономика, с наличием сформированного инновационного пространства и соответствующего институционального оформления, не застрахована от рисков современной мировой экономики. Мировой финансово-экономический кризис внес существенные коррективы в экономическое развитие ЕС: произошло обострение его многих, накопленных годами, социально-экономических проблем.
Ключевые слова Европейский Союз, внешнеэкономические связи, экономическая система, модели социально-экономического развития, экономическая интеграция, интеграционное объединение.
В настоящее время источники экономического роста и конкурентоспособности субъектов мировой экономики переживают период трансформации, связанный с множеством объективных причин. Рост конкуренции в глобальном масштабе, обострение политических противоречий между странами, интенсивное развитие финансового (а не промышленного) капитала усиливают турбулентность международной экономической среды. Изначально о глобальном финансово-экономическом кризисе было принято говорить как о кризисе в банковском секторе, начавшемся со сбоев в банковской системе США. Это действительно так, но с тех пор для всех уже стало очевидно, что прежде всего этот кризис - кризис системы капитализма. Сегодняшние сторонники К. Маркса по-прежнему убеждены, что предотвращение этого кризиса возможно на основе установления равновесия между трудом и капиталом, то есть устранения противоречий между интересами наемных работников и предпринимателей. Последнее не является панацеей от всех проблем капитализма, поскольку речь идет о конфликте между общественной функцией государства и частнособственническим характером предпринимательства, который при капитализме, по существу, непреодолим. В настоящее время все государства делают реверанс в сторону глобализации; они уже почти не имеют возможностей исправлять последствия желаний транснациональных корпораций максимизировать прибыль.
* Доцент, кандидат экономических наук.
Таким образом, изменяется контекст международных экономических отношений, которые постепенно наполняются все новыми дестабилизирующими факторами. Так, например, уже сегодня оценку конкурентоспособности экономик отдельных стран необходимо проводить исходя из собственно долгового характера мировой экономики, сложившегося к настоящему времени. Так, по расчетам автора, доля совокупных долговых обязательств составляет (2013 г.) 161 % мирового ВВП, 220 % ВВП США, в евро-зоне - 175 %, в группе новых индустриальных стран - 108 %, и лишь по группе развивающихся стран - 39 % [14, с. 163]. Экономика отдельных стран и регионов в этой связи сталкивается с множеством макроэкономических проблем, связанных с поиском инструментов преодоления предельной долговой нагрузки.
Развитие экономики Европейского союза (ЕС) в послевоенные годы во главу угла при некоторых оговорках ставило в качестве основного критерия эффективного развития региональной экономической системы ее социальную ориентацию, а также построение единого социального пространства [5, с. 298]. Поэтому в период «золотой эры капитализма», которая пришлась на период 1945-1970-е гг., доля заработной платы в национальных доходах стран ЕС интенсивно возрастала (в 15 странах, его создавших, этот показатель достиг 73 %). Это в полной мере отвечало требования все большей социальной ориентации национальных экономик стран-членов. Однако в последние два десятилетия ЕС сталкивается с постепенным замедлением среднегодовых темпов роста оплаты труда. Снижение в ВВП доли оплаты труда привело к уменьшению спроса, что явилось одной из основных причин кризиса. Также, параллельно со снижением доходов от трудовой деятельности домохо-зяйств в ЕС нарастала их задолженность, вызванная введением евро: «германизация» (в данном контексте мы подразумеваем снижение) банковских ставок вызвала беспрецедентное снижение цены денег в таких странах, как, например, Испания. А с учетом тесной взаимосвязи американского и немецкого банковского секторов, последний был немедленно инфицирован зародившимся в США финансовым кризисом.
Для экономики ЕС в последние годы характерно нарастанием множества рисков для конкурентоспособности как его стран-членов, так и объединения в целом, некоторые из которых связаны с расширением ЕС на Восток [2, с. 87]. Разнонаправленность идей и практики хозяйственного развития отдельных стран ведет к множеству экономических проблем, которые приобретают уже панъевропейский характер. К числу таких проблем можно отнести, например, государственный долг стран еврозоны, растущий параллельно с угрозой дефляции (последняя, кстати, усилилась в результате антироссийских санкций). В настоящее время страны еврозоны существенно дифференцированы по размеру накопленного государственного долга по отношению к ВВП: от 23,6 % в Люксембурге до 174,9 % в Греции (рис. 1).
Справедливости ради следует отметить, что такая дифференциация наблюдается не только по размеру накопленного государственного долга, но также и по другим показателям, в частности, по показателям инновационной экономики [3, с. 115-122].
С]
Словен Португалия Австрия Нидерланды
Германия
Эстония
.Люксембург
2/9 Италия
Кипр
ландия
174,9 Греция
Испания
анция
Латвия
Рис. 1. Дифференциация стран еврозоны по размеру государственного долга (2013 г., % к ВВП)
Источник: график построен автором по данным: General government gross debt [Electronic resource]. - European Commission: Eurostat, 2014. - Mode of access: http://epp.euro-stat.ec.europa.eu/tgm/table.do?tab=table&init=1&language=en&pcode=tsdde410& plugin=1.
7
5 H 3 1 --1 $ -3 -5
Рис. 2. Динамика номинального ВВП в еврозоне, 2001-2016 гг.
Примечание: % к предыдущему году; 2014-2016 гг. - прогноз ОЭСР.
Источник: составлено по: Nominal GDP growth, forecast (EO96, November 2014) [Electronic resource]. - OECD Data, 2014. - Mode of access: http://www.oecd.org/statistics/; Перспективы развития мировой экономики: замедление роста, увеличение рисков. - Вашингтон: МВФ, сентябрь 2011. - С. 193; World Economic Outlook Update, January 24, 2012; World Economic Outlook: Legacies, Clouds, Uncertainties. - Wash.: IMF, October 2014. - P. 184.
Для стимулирования низкого спроса, ведущего к риску дефляции, в ЕС уже даже заявлялось о намерении по примеру США покупать облигации. В литературе можно встретить, что валютный союз все чаще называют союзом трансферным, а сам проект еврозоны - большой ловушкой, поскольку обещание покупать облигации лишь способно продлить агонию еврозоны [22]. Опять же, следует указать, что в результате санкций прогноз роста экономики еврозоны в 2014 г. снижен до 0,8 %. Одновременно следует отметить и серьезное отставание по темпам роста ВВП еврозоны от мирового ВВП (рис. 2).
Автором статьи на основании данных макроэкономической статистики был рассчитан коэффициент корреляции между динамикой ВВП и уровнем инфляции в ЕС в 2002-2013 гг. (он составил 0,368), что свидетельствует об умеренной взаимозависимости данных показателей.
Несмотря на то, что на 2015-2016 гг. ОЭСР дает положительный прогноз роста ВВП, становится все более очевидным, что стагнация в экономике ЕС может распространиться на весь мир, а прежде всего - на такие страны, как Китай и Япония. ЕС как никогда готов столкнуться с риском стагфляции, которой не испытывал уже свыше сорока лет. Низкие темпы экономического роста не способствуют снижению безработицы, а в условиях отсутствия роста цены также не имеют тенденцию к увеличению и сегодня инфляция в ЕС составляет порядка 0,1 %. Основной задачей развития экономики ЕС является увеличение спроса (внешнего или внутреннего), а не совокупного предложения. Даже в условиях низких процентных ставок внутренний спрос не растет, поскольку в настоящее время реализуется стабилизационная программа. Последняя была инициирована Германией и предусматривает снижение заработных плат и увольнение работников в государственном секторе, а также рост налогов. Несмотря на то, что программа была направлена на снижение долговой нагрузки, она способствовала снижению доходов домохозяйств и совокупного потребления.
Поэтому истоки кризиса еврозоны во многом кроются в экономической политике Германии, которая изначально пыталась реализовать идею снижения оплаты труда в экономике для поддержания конкурентоспособности экономики страны на мировом рынке. В свою очередь, это привело к утере конкурентоспособности стран Южной Европы. Хотя эта потеря отчасти и была компенсирована банковскими институтами Германии, Франции и стран Скандинавии, выдавшими займы южным странам, чтобы последние могли продолжать ввозить товары от своих северных соседей. Когда же выяснилось, что в экономиках Греции, Италии и Испании назревает дефолт, и правительства этих стран больше не в состоянии занимать деньги, то и крупнейшие банки северных стран ощутили на себе надвигающуюся угрозу разорения [31]. Более того, по мнению Дж. Сороса, проект еврозоны, который был разработан на основе немецкой национальной валюты, обладает одним существенным недостатком: создание единого центрального банка без об-
щего бюджета свидетельствует о том, что государственный долг каждой из стран деноминирован в валюту, не контролируемую ни одной из стран-участниц, что подвергает все страны риску дефолта [29]. Это нашло свое подтверждение в ходе кризиса 2008-2009 гг., когда многие страны оказались перегруженными долговыми обязательствами и с тех пор вся еврозона постоянно разделилась на дебиторов и кредиторов [4, с. 152-157].
К тому же, не стоит забывать, что модель евро отражает неолиберальные доктрины экономического развития, которые господствовали при введении единой валюты. Так, считалось, что низкий уровень инфляции (и его поддержание) есть необходимое и достаточное условие для экономического роста, что независимость центральных банков есть единственный способ обеспечения доверия к денежной и кредитной системе, что дефициты и низкий долг приведут к экономическому сближению стран-членов ЕС, что общий рынок является гарантом стабильности и эффективности. Эти доктрины не нашли своего подтверждения на практике. Менее независимые банки развивающихся стран более сосредоточенно работали над инфляцией. В Ирландии и Испании до кризиса наблюдался профицит бюджетов и низкие соотношения долга и ВВП, а кризис спровоцировал возникновение больших долгов и дефицитов, а общеевропейские фискальные ограничения не смогли поспособствовать быстрому послекризисному восстановлению. Наконец, «четыре свободы» ЕС, изначально наполненные смыслом (а именно: направление факторов производства в страны, где возможно получить наибольший доход), не полностью оправдали себя. Так, миграция из наиболее пострадавших в результате кризиса стран, привела к опустошению слабых экономик.
Сторонники режима жесткой экономии, установленного и реализуемого в странах еврозоны на протяжении последних четырех лет, полагают, что снижение государственных расходов будет стимулировать инвестиционную активность частного сектора. Однако такой режим показал свою несостоятельность и темпы роста ВВП не увеличиваются, а долговая нагрузка, напротив, растет. Саммерс Л., профессор Гарвардского университета, заявил в 2013 году, что экономики западных стран вступают в эпоху «длительной стагнации» (англ. - secular stagnation) [27]. Согласно его гипотезе, стагнация вызвана слабым потребительским спросом, однако основной долгосрочной тенденцией, способствующей понижению спроса, является неравенство в распределении доходов в обществе. У людей с высокими доходами выше склонность к сбережениям (вопреки традиционному представлению). Кроме того, замедление темпов роста населения во многих странах ЕС способствует снижению совокупного спроса в экономике.
Спор и острую критику в последние годы вызывают социально ориентированные модели экономического развития и роста, принятые во многих странах ЕС, в том числе и его крупнейших представителях - Германии и Франции. Опыт применения данных моделей доказывает все большую их
несостоятельность. В качестве примера можно привести принятие в 2014 г. во Франции «Пакта ответственности», предусматривающего увеличение налоговых льгот бизнесу (около 50 млрд. евро) за счет снижения социальных выплат. Известный французский исследователь Т. Пикетти справедливо задается вопросом: не исчерпан ли экономический рост во Франции в принципе? Он обращает внимание на это, объясняя замедление темпов экономического роста как универсальную закономерность, характерную для развитых стран и катализируемую старением населения, сокращением инноваций, переносом производства и капиталов в развивающиеся страны [25]. Иными словами, необходимо преодолеть иллюзию о том, что экономический прогресс может быть бесконечным и являться нормой. Скорее всего, замедление темпов экономического роста будет означать возрастание неравенства в обществе (как имущественного, так и классового), что опровергает концепцию с громким названием «общество всеобщего благосостояния» (англ. - welfare state).
Именно стремление к созданию такого общества в наиболее проблемных странах ЕС - Греции, Италии, Испании, Португалии - привело к их серьезной зависимости от общеевропейского механизма финансовой помощи, поскольку рост благополучия на протяжении последних лет во многом был обеспечен «пузырями» в сфере недвижимости, которые стимулировали развитие отрасли строительства и внутреннего потребления в стране, но, с другой стороны - вело к колоссальной задолженности частного сектора (так, Испания ежегодного занимала до 8 % своего ВВП). «Пузыри» на рынке недвижимости стимулировали рост, что позволяло правительствам стран наращивать долю государственных расходов. Однако постепенно рост был исчерпан, а серьезный дефицит бюджетов трансформировался в огромный структурный дефицит. Мы видим, что такая политика «процветания» за счет искусственного «раздувания» экономического подъема на практике доказала свою нежизнеспособность.
Почему невозможно использовать социально-экономическую модель Германии для конвергенции показателей развития других стран ЕС? На какой основе возникли серьезные проблемы с дефицитом бюджета и государственным долгом в проблемных странах? Общеизвестно, что для экономической модели Германии характерен меркантилизм и ориентация на экспорт и, очевидно, эта модель вполне подходит для страны со специализацией на промышленном производстве и с большим воздействием на рынки. Однако данная модель сама не может быть «экспортирована», поскольку на уровне ЕС не может быть много чистых экспортеров (особенно в ЕС, где свыше 60 % торговли имеет внутрирегиональный характер. Поэтому, парадоксально, но некоторые страны в «общеевропейской палитре» должны оставаться чистыми импортерами (и должниками), чтобы экономика ЕС с точки развития внутрирегиональной торговли и дальнейшей экономической интеграции оставалась эффективной.
Следует учитывать и то, что в последние годы для экономики Германии характерна вялая конъюнктура, связанная с нежеланием субъектов рынка (предприятий и населения) потреблять и инвестировать. Даже несмотря на ряд созданных условий для предприятий в виде очень низких процентных ставок, немецкие корпорации не являются инвестиционно активными, поскольку долгосрочный экономический рост в стране маловероятен. Аналогично не растет и потребительский спрос, даже в результате ряда мер социальной защиты, предпринятых в 2013 г. [15].
Низкая конкурентоспособность социально-ориентированных моделей экономического роста стран ЕС подтверждается и тем, что, например, темпы роста экономики стран Европы уже на протяжении нескольких десятков лет ниже аналогичного показателя в США. Причина - в излишнем вмешательстве государства в экономику, однако правительства стран еврозоны продолжают заниматься финансированием дефицита бюджета (расходы стран еврозоны составили в 2013 г. 49,8 % ВВП, увеличившись за семь лет на 3 % ВВП - это около 300 млрд. евро) [6]. Поэтому очевидно, что необходимо компенсировать государственные расходы за счет стимулирования роста частного сектора. В кейнсианстве есть понятие - «ловушка ликвидности» (англ. - liquidity trap), при которой бизнесмены не желают инвестировать, а потребители не тратят деньги. В данном же случае включается некая «институциональная ловушка», при которой правительство аккумулирует все инвестиции и прибыль частного сектора до того, как они доходят до экономики в целом.
Наиболее удачной разновидностью социально ориентированной экономики стран Европы является скандинавская модель, наиболее удачно комбинировавшая элементы как капиталистической, так и социалистической модели. По оценкам экспертов, в настоящее время эта модель - наиболее эффективная в мире [32], что подтверждается, например, весьма высокими позициями Швеции, Финляндии, Дании и Норвегии в рейтинге глобальной конкурентоспособности [30, с. 15]. Но необходимо принимать во внимание, что некоторые механизмы реализации данной модели являются либо достаточно специфическими (например, высокая совокупная налоговая нагрузка), либо на их внедрение необходимо длительное время (создание системы развитых социальных институтов в здравоохранении и пенсионном обеспечении, низкий уровень коррупции в экономике [33, с. 5]). Данная модель общественного благосостояния описана в литературе как «государственный индивидуализм».
Кроме того, показатели инновационного развития экономики скандинавских стран уже не такие убедительные, как ранее. Даже в казалось бы «комфортной» скандинавской модели начинают усматриваться предпосылки стагнации. Так, в Финляндии за 2008-2014 гг. государственный долг вырос с 54 до 94 млрд. евро [10], а темп роста ВВП в 2013-2014 гг. находится на нулевой отметке.
К числу наиболее проблемных с точки зрения экономической интеграции моделей социально-экономического развития стран ЕС автор относит модели транзитивных экономики стран Центральной и Восточной Европы. Несмотря на то, что указанной группе стран удалось решить множество проблем в экономике (как-то: преодоление чрезмерной индустриализации, обуздание инфляции и безработицы, стабилизация темпов экономического роста), им все трудней интегрироваться в инновационную экономику нынешнего ЕС. Эксперты отмечают, что надежды на то, что страны с переходной экономики станут похожи на страны Западной Европы, не оправдались, поскольку конвергенция в этих странах идет, но, прежде всего, непосредственно с такими же странами-соседями [26].
Ставим ли мы задачу признания в качестве наиболее эффективных социально ориентированные модели экономического развития? Очевидно, что нет. Пройдет не более двадцати лет, и социальные системы стран ЕС будут коренным образом отличатся от сегодняшних, поскольку существенно сократятся программы субсидий и льгот, а система социального страхования будет находиться в руках частных институтов.
Идеи стран по поводу оживления экономического роста в настоящее время разнятся: если во Франции и Италии основной целью считают ослабление «фискального пакта» еврозоны, то страны Скандинавии больше склоняются к необходимости структурного реформирования экономики. Объединяет все страны то, что частные и государственные долги стран достигли предельных значений, поскольку они выше, чем были в докризисный период. Наращивание заимствований для обеспечения долгосрочного экономического роста оправдано лишь при условии низких процентных ставок. Очевидно, что «кейнсианская» стратегия стимулирования не сможет решить проблему высокого долга. Кроме того, ситуация усугубляется тем, что по результатам последних исследований выяснилось, что должники ЕС не обязательны по отношению к погашению долгов. Как показывают недавние исследования, только порядка 75 % оплачиваются вовремя, что особенно характерно для юго-восточных стран ЕС [8].
Американская модель также прошла долгий путь своего развития. Специфической чертой, обеспечивающим конкурентоспособность национальной экономической модели США, является доминирование доллара в валютно-расчетных операциях по всему миру: так, по данным Банка международных расчетов (БМР) этот показатель составляет в настоящее время 87 % [34, с. 5]. Кроме этого, важной чертой модели является активное развитие мирохозяйственных связей: зарубежные активы американских ТНК составляют порядка 20,3 трлн. долл. США. В экономике США государственные расходы меньше, чем в ЕС: они составили в 2013 г. 36,5 % ВВП), и активнее и сам частный сектор, благодаря которому финансируется развитие многих современных технологий и высокотехнологичных производств. Поэтому залог
успеха американской модели социально-экономического развития - именно в активном частном секторе, который формирует национальное богатство и занимает лидирующие позиции в мире.
Вместе с тем, одной из ключевых экономических проблем США является колоссальный дефицит внешнеторгового баланса страны, достигший в 2006 г. своего пикового значения в 761,7 млрд. долл., хотя и снижавшийся в последние годы и по итогам 2013 г. составивший 476,3 млрд. долл. [19]. Другой значимой проблемой является сохраняющийся на протяжении последних нескольких лет низкий уровень сбережений, которого недостаточно для обеспечения потребностей экономики. Наконец, в стране накоплен огромный государственный долг, на конец декабря 2013 г. достигший 17,3 трлн. долл. США [7, с. 396]. Несмотря на это, основное бремя преодоления кризиса 2008-2009 гг. во многом было возложено экономикой США на плечи своих иностранных партнеров, на руках у которых сосредоточено свыше 50 % казначейский облигаций США (англ. - Treasury). При этом на Китай. и Японию приходится 42 % всех казначейских облигаций от общего их числа за рубежом (2,36 трлн. долл. США) [11, с. 18].
На этапе своего становления и первичной реализации вызывала определенный интерес социально-экономическая модель Японии, ключевыми принципами которой являлись жесткое государственное регулирование экономики, ее экспортная ориентация и акцент на привлечении иностранного капитала, формирование крупных монополистических объединений для усиления конкурентной борьбы на мировых рынках. Основным же инструментом реализации данной модели являлась опора на психологические и социокультурные традиции населения [2, с. 121-122]. Основная же проблема экономики Японии - недостаток внутреннего спроса - не решена до сих пор. Тем не менее, среди прочих развитых стран Япония демонстрирует прогресс в экономическом развитии, хотя еще несколько лет ее называли «страной заходящего солнца», говоря о том, что такая зрелая экономика не имеет потенциала для дальнейшего роста. Большая часть заслуг по реформировании социально-экономической модели принадлежит правительству С. Абэ, которое реализовало пакет мер внутренней (реформа электроэнергетики, здравоохранения, пенсионная и налоговая реформы) и внешней (формирование новой концепции Транс-Тихоокеанского партнерства) экономической политики [1]. В результате такой политики японской экономики удалось выйти на стабильные темпы роста ВВП, которые, по крайней мере выше уровня переживающих рецессию стран еврозоны (соответственно, в 2012 и 2013 гг. 1,4 и 1,5 %) [16].
Модель социально-экономического развития Китая, среди прочих, вызывает, пожалуй, самый значительный интерес, поскольку обеспечивают стране как устойчиво высокие темпы экономического роста, а также доминирующее положение в мировой экономике. Тем не менее, сама модель наводит на ряд
размышлений. Первое из них - непонятно, насколько данная модель комплементарна общему тренду развития мировой экономики. Второе - зависимость модели от финансовых репрессий в секторе домохозяйств, которые осуществляются с целью ускоренного роста инвестиций и экспорта. В настоящее время доля сектора домохозяйств уже снизилась до 35 % и сбережений этого сектора (причем вынужденных) не хватает для финансирования текущего экономического роста. Это, в свою очередь, ведет к экспоненциальному росту применения разных форм заемного финансирования.
По существу, модель экономики Китая - это конструкция с политической окраской и убеждениями по поводу того, что производство и строительство есть основные движущие силы экономического развития. При этом следует учитывать, что реализация крупных инфраструктурных и производственных проектов в Китае связана с большими расходами. Кроме этого, в Китае наблюдается несоответствие между темпами роста ВВП (около 10 % в год) и темпами роста занятости (не более 2 % в год). Проблема заключается в том, что рост производительности труда в промышленности (более 10 % ежегодно на протяжении последних двадцати лет) снижает потребность к найму большого числа работников. Еще одним перекосом в социально-экономической модели Китая можно назвать уменьшение доходов населения в структуре ВВП с 70 до 60 % в 1990-2009 гг. (иными словами, домохозяйства почти ничего не получают от экономического роста). Подавление заработных плат, финансовые репрессии, занижение курса национальной валюты способствуют субсидированию производства и экспорта в ущерб интересам домохозяйств. Поэтому в Китае назрела необходимость реструктуризации экономики и смены парадигмы социально-экономического развития.
Конечно, оппоненты могут привести довод, что надежным источником экономического роста многих стран выступает активное развитие внешнеэкономических связей, а в числе наиболее эффективных экспортеров в сегодняшней мировой экономике - Китай и Германия, причем экспортеров не только товаров и услуг, но и капитала (так, доля этих двух стран в мировом экспорте капитала составила в 2013 г. 28 % [14, с. 155]). Однако Германия уже достигла порога насыщения внутреннего спроса, а Китай - еще нет. Тем не менее, проблема такой экономики, которая основана на экспорте, заключается в том, что «экспортеры становятся заложниками своих покупателей» [13]. Поэтому в случае, если «экономика покупателей» начинает сталкиваться с серьезными проблемами, риски экспортеров растут. И в Германии, и в Китае уже отмечается падение спроса на экспорт, следствием чего являются как экономический спад, так и ценовая конкуренция. В частности, в Китае это было связано с глобальный кризисом 2008-2009 гг., который буквально «смёл» дешевый экспорт этой страны (хотя при этом в последние годы отмечается интенсивный рост доли Китая в мировом экспорте промышленных товаров - с 4,7 % в 2000 г. до 16,8 % в 2012 г.) [20, с. 84]. Что
касается Германии, опять же, не стоит забывать о тех, кто формирует спрос на немецкий экспорт. Ответные санкции России способны подорвать и без того стагнирующую экономику ЕС и Германии - по итогам 2014 года уже ожидается снижение экспорта из Германии в Россию на 20 % (совокупные потери оцениваются в 7 млрд. евро) [23]. Поэтому роль экспорта в формировании национального богатства в современных условиях ограничивается различными институциональными и политическими факторами современных международных экономических отношений.
Продолжая компаративистику моделей социально-экономического развития, отметим, что несколько десятилетий назад широкое распространение получили модели «догоняющего развития», объясняющие характер и интенсивную динамику экономического роста в новых индустриальных странах (НИС). Сегодня как-то не особо «модно» использовать эти модели. Мы наблюдаем, что экономики данных стран попали в так называемую «ловушку средних доходов» (англ. - middle-income trap) - явление, характеризующее замедления темпов экономического роста страны на этапе достижения средних доходов (поскольку, например, конкурентное преимущество в виде невысокой оплаты труда и, соответственно, низкой себестоимости, было утеряно). Исследования [35] подтверждают приведенный выше тезис: так, в Малайзии, Таиланде, Индонезии темпы роста ВВП не превышают 2-4 % в год, хотя указанные страны являются активными экспортерами на мировом рынке.
Не менее интересной представляется и модель стран с переходной экономикой, экономика которых, как считалось еще несколько лет назад, является гарантом стабильности конъюнктуры многих мировых рынков. Если рассматривать темпы роста в этой группе стран, то после кризиса они снижались и в 2013 г. в среднем по странам СНГ составили 2,2 %, а по странам Восточной Европы - 2,8 % [18, с. 184]. Долг к выплате стран с переходной экономикой только за 2014 г. оценивается на уровне 2,5 трлн. долл. В этих странах усилились системные риски, что уже проявилось в нестабильности их национальных фондовых рынков. Изначально предполагалось, что само название «переходные экономики» (англ. - transition economies) предполагает их переход в будущем в группу развитых стран, но, по всей видимости, произойдет это еще не скоро, поэтому ситуация в этой группе стран в зарубежной литературе именуется не иначе, как «эффект бомбы замедленного действия» [28].
Латиноамериканская модель социально-экономического развития, очевидно, не сможет способствовать серьезному рывку стран региона, поскольку во многом эта модель является конформистской, основанной на приспособлении к потребностям других стран (ранее - США, теперь - Китая). Для самой сильной экономики региона - Бразилии - характерен ряд дисбалансов. Программа макроэкономической стабилизации от 1994 г. (Plano Real) и последующие структурные реформы в экономике позволили обуздать ин-
фляцию в стране, а дешевая глобальная ликвидность и резко возросший спрос со стороны Китая на сырьевые товары позволили ускорить темпы экономического роста. Модель экономического роста Бразилии в настоящее время испытывает проверку стагфляцией, и надежды на серьезный экономический рост в ближайшее время, являются скорее эфемерными. Дефицит счета текущих операций платежного баланса достиг максимума за последние двенадцать лет (3,5 %), промышленное производство так и не вышло на докризисный уровень, доля промышленных товаров в экспорте в 2003-2013 гг.упала с 54 до 37 %. Все это свидетельствует о серьезной утере конкурентоспособности экономики. Аналитики считают, что стране необходима новая модель экономического роста, основанная на следующих принципах: свободная денежно-кредитная политика, жесткая фискальная политика, уменьшение роли государственных банков в кредитовании, меры по снижению огромных затрат на частное кредитование [12].
Вообще, в настоящее время развивающиеся экономики (прежде всего, стран Латинской Америки и Азии) находятся под влиянием двух ключевых факторов [9]: во-первых, это перебалансировка, наблюдаемая в экономике Китая и заключающаяся в отходе от инвестиций, что в дальнейшем будет наносить ущерб производителям-экспортерам страны; во-вторых, уменьшение глобальной ликвидности по причине свертывания США политики под названием «количественное смягчение» (англ. - quantitative easing - QE). Поэтому, чем больше будет ожиданий инвесторов по поводу роста доходности в США, тем активы развивающихся стран будут менее привлекательны.
Конъюнктура отдельных товарных рынков также способна оказать влияние на корректировку моделей социально-экономического развития. С точки зрения анализа конкурентоспособности субъектов мировой экономики особый интерес вызывает развитие мировой энергетики на современном этапе. Летом 2014 г. США впервые обошли (во многом благодаря активной разработке месторождений сланцев) Саудовскую Аравию и Россию по объемам добычи нефти, тем самым став ее крупнейшим в мире производителем. Однако, мировая экономика находится в слабом состоянии и не способна поддерживать высокий спрос на энергоносители, как и в докризисные годы. При этом, предложение нефти растет, что ведет к обвалу цен. Здесь уже под угрозой конкурентоспособность традиционных экспортеров нефти - стран Ближнего Востока и России. Угроза здесь заключается в том, что любой экспорт нефти из США может привести к дальнейшему нарастанию нестабильности мирового рынка нефти (арабское издание Al Hayat оценивает рост американского экспорта нефтепродуктов с 1 до 3,5 млн. баррелей в 2006-2014 гг.).
В итоге глубокий, системный экономический кризис, который разразился в центре капитализма - экономике США, - свидетельствует сегодня о крахе неолиберальной модели экономического развития. ЕС изначально пошел по пути вестернизации социально-экономического развития, поэтому
нынешняя неолиберальная политика региона не позволяет ему пока освободиться от нынешней модели развития, делающей упор на производство и потребление. Хуже всего - растущая зависимость ЕС от импорта энергоносителей, а в совокупности это уже является угрозой трех кризисов - экономического, энергетического и долгового. Альтернативная модель развития экономики ЕС не обязательно должна вбирать в себя элементы консюме-ризма по образцу США или роста производительности труда по образцу Китая. Положительный опыт стран, являющихся противниками неолиберальной модели (например, страны БРИКС), где экономический рост и сглаживание социального неравенства продолжаются, наглядно демонстрирует состоятельность альтернативных подходов к социально-экономическому развитию.
В России к настоящему времени определенной модели социально-экономического развития не сформировалось: слишком много структурных перекосов в экономике и социально-политических проблем. Развиваясь и по настоящее время в русле трендов транзитивности, российская экономика в настоящее время находится в стагнирующем состоянии. Рост российской экономики в 2013 г. составил 1,3 %, что явилось худшим за пятнадцать лет показателем (если не принимать во внимание 2008-2009 гг.). Зависимость экономики от экспорта сырья, на который приходится более половины поступлений национального бюджета, ведет к зарегулированности бизнеса, коррупции, стремлении жить за счет природной ренты. Темпы роста ВВП в последние годы сокращаются. Попытки привлечь в страну масштабные инвестиции, окончились неудачей, поскольку, по зарубежным оценкам, отток капитала возрос с 33,6 млрд. долл. в 2010 г. до 59,7 млрд. долл. в 2013 г. (за первое полугодие 2014 г. - 75 млрд. долл.) [17]. Потребление в российской экономике также переживает не лучшие времена, поскольку на протяжении последнего времени наблюдается девальвация рубля, негативно сказывающаяся на потреблении в основных группах импортных товаров - автомобилях и продовольствии. Поэтому оценки, что Россия закончит 2014 год, балансируя на грани нулевого экономического роста, не кажутся такими уж скептическими.
Что касается вопроса экономических санкций против России и реализуемой стратегии изоляции со стороны США, то автор считает, что Россия слишком велика, слишком разнонаправлены ее внешнеэкономические связи, чтобы можно ее было так просто изолировать. В свою очередь, частичная изоляция может привести к негативным последствиям, которые будут противоречить изначальным целям санкций со стороны США и Европы. В любом случае, Запад стимулирует уход России от США и ЕС в сторону развивающихся стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки, хотя, следует признать, этот уход будет реализовываться крайне осторожно. Тем не менее, есть вполне очевидные убеждения, что Россия продолжит формирование
нового полюса международного экономического сотрудничества в формате группировки БРИКС, к которой, по всей видимости, примкнет, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), ожидающая вступление таких крупных игроков развивающегося мира, как Индия и Пакистан [24].
Взгляды автора, критикующего классические модели социально-экономического развития, на первый взгляд могут показаться оппортунистскими. На самом деле это не так. Слишком много негативных последствий глобализации мировой экономики для национальных экономических систем, чтобы отказываться от подобной критики. С учетом того, что Россия в последнее время наносит весьма ощутимый удар по этой глобализации, можно заключить, что мир стоит на пороге трансформации парадигмы социально-экономического развития и переосмысления концепции самого мироустройства.
Нам представляется, что российская экономика стоит на пороге трансформации парадигмы экономического сотрудничества с ЕС под влиянием санкций (их видимые воздействия уже выразились в утечке капитала из страны и падении курса рубля). Вместе с тем, в данном контексте необходимо учитывать примитивную структуру российской экономики, именуемую некоторыми экспертами «экономикой таракана», которой «при недостатке изящества присуща возможность выживать в сложнейших условиях» [21]. Автор полагает, что примитивность структуры российской экономики является основным (и почти единственным) фактором, определяющим ее нестабильность в последнее время (в частности, на валютном рынке). Последнее наглядно подтверждается мировыми энергетическими кризисами последних трех десятилетий, когда в результате падения мировых цен на нефть российская экономика сталкивалась с серьезными проблемами. В этом контексте автор полагает, что ни присоединение Крыма к Российской Федерации, ни последовавшие в ответ на это присоединение экономические санкции ЕС по отношению к нашей стране, не оказывают существенного влияния на экономическую конъюнктуру и не являются факторами наметившейся рецессии в национальной экономике.
Список литературы:
1. Абэ С. Новый восход Японии [Электронный ресурс] // Project Syndicate, the world's opinion page. 23.01.2014. - Режим доступа: http://www.pro-ject-syndicate.org/commentary/shinzo-abe-links-economic-recovery-in-japan-to-improved-prospects-for-global-peace-and-prosperity/russian (на русском языке).
2. Мировая экономика и международные экономические отношения: учебник для бакалавров / под ред. Р.К. Щенина, В.В. Полякова. - М.: Изда-тельствоЮрайт, 2013.
3. Смирнов Е.Н. Особенности дифференциации уровней инновационного развития стран в современной мировой экономике // В сборнике: Современная российская наука глазами молодых исследователей. Материалы
III Международной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов. Научно-инновационный центр. - Красноярск, 2013.
4. Смирнов Е.Н. Посткризисное инновационное развитие экономики Европейского союза: поиск приоритетов // Вестник Университета (Государственный университет управления). - 2013. - № 22.
5. Экономика Европейского союза: учебник / под ред. Р.К. Щенина. -М.: Кнорус, 2012.
6. Brian Wesbury: Behind the Global Growth Slowdown // The Wall Street Journal. - 16.10.2014.
7. Economic Report of the President 2014. Together with the Annual Report of the Council of Economic Advisers. - US Government Printing Office, Wash. March 2014.
8. Europa ist ein Kontinent von säumigen Schuldnern // Die Welt. -04.08.2014.
9. Exotic waves for the world economy // The Financial Times. - 31.01.2014.
10. Finnland in der Krise. Europas nächstes Problem kommt aus dem Norden // WirtschaftsWoche. - 28 Juli 2014.
11. Foreign Portfolio Holdings of U.S. Securities as of June 30, 2013. - Department of the Treasury Federal Reserve Bank of New York Board of Governors of the Federal Reserve System, April 2014.
12. Frieda G Belly-Up Brazil? [Electronic resource] // Project Syndicate, the world's opinion page. - 25.08.2014. - Mode of access: http://www.project-syndi-cate.org/commentary/gene-frieda-is-worried-that-the-country-could-end-up-like-venezuela--mired-in-stagflation.
13. Friedman G The Similarities Between Germany and China [Electronic Resource] // US: Stratfor Global Intelligence. Geopolitical weekly. - Oct. 21, 2014. - Mode of access: http://www.stratfor.com/weekly/similarities-between-germany-and-china#axzz3H4YCpvpJ.
14. Global Financial Stability Report. Risk Taking, Liquidity, and Shadow Banking Curbing Excess while Promoting Growth // IMF: World Economic and Financial Surveys. - October 2014.
15. Gros D. Europe's German Ball and Chain [Electronic Resource] // Project Syndicate. - Nov. 24, 2014. - Mode of access: http://www.project-syndicate.org/ commentary/weak-german-growth-hurting-eurozone-by-daniel-gros-2014-11
16. Gross domestic product (GDP) [Electronic resource] // OECD, 2014. -Mode of access: http://data.oecd.org/gdp/real-gdp-forecast.htm.
17. Igor Yurgens. The West vs. Russia: The Unintended Consequences of Targeted Sanctions [Electronic resource]. - The National Interes. October 8, 2014. - Mode of access: http://nationalinterest.org/feature/the-west-vs-russia-the-unintended-consequences-targeted-11427.
18. IMF World Economic Outlook. - 2014. - P. 184.
19. International Economic Accounts [Electronic Resource] // U.S. Department of Commerce: Bureau of Economic Analysis, 2014. - Mode of access: http://www.bea.gov/international/index.htm#bop.
20. International Trade Statistics 2013. - WTO, 2013.
21. Les sanctions et la théorie du cafard // Le Monde. - 11.10.2014.
22. Markus C. Kerber. Das Euro-Projekt ist eine Falle // WirtschaftsWoche Heute. - 14.10.2014.
23. Milliarden-Verluste durch die Russland-Krise // Handelsblatt. - 10. September 2014.
24. Perspective: Sanctions beef up Russia's BRICS ties [Electronic resource]. -Eurasian Development Bank. September 22, 2014. - Mode of access: http://www.bne.eu/content/story/perspective-sanctions-beef-russias-brics-ties.
25. Piketty T. Capital in the Twenty-First Century / translated by A. Goldhammer. - Harward University Press, April 2014.
26. Schleifer A., Treisman D. Normal Countries: The East 25 Years After Communism [Electronic Resource] // Foreign Affairs. - Nov./Dec. 2014. - V 93, N6. - Mode of access: http://www.foreignaffairs.com/articles/142200/andrei-shleifer-and-daniel-treisman/normal-countries.
27. Schui F. The good consumer [Electronic resource] // Aeon Magazine (UK). - 21 July 2014. - Mode of access: http://aeon.co/magazine/society/higher-consumption-is-the-key-to-a-fair-society/.
28. Schwellenländer sind eine tickende Zeitbombe // Die Welt. - 22.10.2014.
29. Soros G. The World Economy's Shifting Challenges [Electronic resource] // Project Syndicate, the world's opinion page. - 02.01.2014. - Mode of access: http://www.project-syndicate.org/commentary/george-soros-maps-the-terrain-of-a-global-economy-that-is-increasingly-shaped-by-china.
30. The Global Competitiveness Report 2013-2014. - WEF, 2014.
31. The Guardian view on Europe's economic troubles [Electronic resource] // The Guardian. - 17 Oct. 2014. - Mode of access: http://www.theguardian.com/ commentisfree/2014/oct/17/guardian-view-on-europe-economic-troubles.
32. The secret of their success. The Nordic countries are probably the best-governed in the world // The Economist. - Feb. 2nd 2013.
33. Transparency International Corruption Perceptions Index 2013.
34. Trennial Central Bank Survey: Foreign exchange turnover in April 2013: preliminary global results. - BIS: Monetary and Economic Department, September 2013.
35. Yasuyuki Todo: Exclusive ties keep Asia's growth stuck in middle-income trap [Electronic resource] // Nikkey Asian Review. - September 17, 2014. -Mode of access: http://asia.nikkei.com/Viewpoints/Economeister/Yasuyuki-Todo-Exclusive-ties-keep-Asia-s-growth-stuck-in-middle-income-trap.
