CC BY
198
Конфликтный потенциал Непала в эпоху глобализации: внутриполитический аспект
Глобализация является отличительной чертой нашего времени. Ее влияние охватывает все - от экономических и политических вопросов до распространения западной культуры, но одновременно ее последствия оказываются спорными, так как несут в себе как созидательные, так и разрушительные моменты. Воздействие глобализации на страны Азии — отдельный сложный вопрос. Как отмечает Катарина Киннвалл: «На азиатские общества было оказано действие различных сил глобализации. Однако это произошло неравномерно, а также эти общества не были абсолютно беспомощными жертвами процесса. Глобализацию нужно понимать в экономическом, политическом и социальном контекстах, и она должна быть концептуализирована как отношения между глобальным и локальным». [9, 4]
Глобализация принесла в Азию идею демократизации, открыла доступ к информации, показала альтернативы существующим режимам и подняла вопросы, которые без соприкосновения с другими странами и культурами не смогли бы проникнуть в сознание жителей Азии.
Глобализация включает в себя изменение отношений между государством и обществом, в результате которых происходит децентрализация государства, появляются новые идентичности. Все эти изменения приводят к появлению новых типов взаимоотношений как между государством и обществом, различными группами общества, так и отношения с другими странами. Также появляются новые виды конфликтов, а старые приобретают новые очертания, так как оказываются подверженными влияниям извне.
Азиатская адаптация глобализации была крайне выборочной. Новые нормы были приняты наравне с сохранением коренных культурных традиций, что частично защищало интересы политических и социальных элит. Результатом стал чисто азиатский гибрид смешанной экономической глобализации и политико-культурной исключительности. [5, 22]
Оценивая влияние глобализации на азиатские общества, в частности, на Непал, следует воспринимать этот процесс не только как материалистические аспекты жизни стран, но и их политико-культурные и политико-духовные элементы, то есть влияние культуры и особенностей мировоззрения в целом на новые формы политических процессов. [10]
В данной статье будут рассмотрены вызовы, поставленные глобализацией, и ставшие потенциальными причинами внутренних конфликтов в Непале, которые могут повлиять на стабильность не только в самой стране, но и во всем южно-азиатском регионе.
Трансформация и политическая нестабильность
Непал - небольшое государство в Южной Азии. До 1990 года он был абсолютной монархией. В 1996 году Коммунистическая партия Непала (маоистская), опираясь на маргинализированные слои сельского населения непальского общества, начала вооруженное восстание против правительства. Согласно манифесту маоистов и предъявленным правительству требованиям, их целью было свержение авторитарного монархического режима.
Подписание мирного соглашения между маоистами и основными политическими партиями в 2006 году положило конец войне. На выборах 2008 года маоисты одержали оглушительную победу, получив большинство мест в парламенте и придя в государственную политику. Прачанда — лидер маоистов был назначен премьер-министром, в том же году Непал был провозглашен республикой и начал работу по написанию новой конституции.
Но это не привело страну к стабильности. За свержением монархии последовал политический кризис: частая смена правительств, неудача с написанием конституции. Такое развитие событий неудивительно, так как трансформация происходит слишком быстро. За короткий срок страна переживает переход от индусской монархии к секулярному государству и многопартийной республике, сопровождаемый периодическими вспышками насилия. Но было достигнуто
немало успехов, среди которых включение маоистов в сферу государственной политики и проведение достаточно свободных и мирных выборов.
С 1990 года страна встала на путь демократических преобразований, но наиболее активный этап трансформации начался в 2006 году. Однако, она столкнулась с множеством трудностей, решение которых так и осталось без ответа. Это вызывает опасения, что Непал может «застрять» в «этом бесконечном периоде трансформации» [3, 64], что может привести к возобновлению вооруженного конфликта.
«Хроническая» политическая нестабильность является только одним из факторов уязвимости Непала.
Бедность
Непал — одна из беднейших стран мира с высоким уровнем безработицы, низкой продолжительностью жизни и низким уровнем грамотности. По данным Всемирного банка за 2012 год около 25% непальцев живут за чертой бедности на менее чем 1,25 доллар в день [1]. Два из трех жителей населяют сельские районы, где их выживание напрямую зависит от сельского хозяйства. При этом только 16,7% земли является пахотной, а сельское хозяйство составляет 1/3 ВВП.
Бедность может стать источником сразу нескольких проблем.
Первая проблема связана с доступом к природным ресурсам, в частности к водным. На настоящий момент ситуация не вызывает опасений, но может легко привести к вспышке недовольства в будущем.
В докладе Международного центра по комплексному освоению горных районов (регионального аналитического центра) говорилось, что конфликты на местном уровне, вызванные дефицитом и многофункциональным характером ресурсов, были неотъемлемой частью непальского общества. Существуют мнения, что последний вооруженный конфликт в Непале был вызван частично регрессивной политикой в отношении прав граждан на доступ к природным ресурсам. [6]
Особенно остро этот вопрос встал в ходе обсуждений федеративного устройства страны. При разделении страны на округа общины могут быть отрезаны от доступа к ресурсам, что сделает их нежизнеспособными или зависимыми от соседних округов и приведет к недовольству.
Как показывает история, бедность и неграмотность не могут оставаться сдерживающим социальным фактором в контексте глобализации. С развитием информационных технологий, доступом к образованию за пределами страны (многие представители непальской элиты обучались в Индии), а также маоистская пропаганда, обращенная к основным проблемам сельского населения, создали ситуацию, когда население (даже наиболее социально отсталые группы) стало обращать внимание на разницу между реальностью и политическими обещаниями со стороны правящих партий. «Неважно, что 90% населения страны проживает в сельской местности и неграмотны, неважно, что большинство из них очень бедны и связаны традициями. Когда появляются альтернативы, большинство людей способны сделать рациональный выбор. Такой выбор может быть между тем, что у них есть, и тем, что им пообещали. Если баланс представления смещается в сторону надежды, перемены обязательно произойдут. Какую форму примут изменения, зависит от природы политических агентов, готовых придать форму разногласиям» [4, 131]. В Непале альтернативой авторитарной панчаятской системе стала многопартийная демократия, а альтернативой индуистской монархии стала секулярная республика.
Политика идентичности
Народная война стала, с одной стороны, шагом назад на пути демократического развития, усилив нестабильность в стране, но, с другой стороны, она стала важным шагом на пути трансформации всего общества.
Как говорилось ранее, глобализация заставляет задуматься и усомниться в прежних ценностях, во взаимоотношениях с властью. В такой ситуации особенно остро встает вопрос о понимании собственной принадлежности к определенному сообществу. Так зарождается политика идентичности.
Общество не является статичным образованием. Оно находится в непрерывном процессе трансформации. Становление идентичности происходит на двух уровнях: индивидуальном и групповом. Говоря об идентичности, стоит обратиться к словам Гидденса [7]. Он утверждает, что идентичность подвержена изменениям при воздействии модернизации. Следовательно, общество пытается переосмыслить существующую идентичность, чтобы соответствовать модернизации. Модернизация является неотъемлемой частью глобализации. Из этого можно сделать вывод, что конфликт идентичности является естественным феноменом нашего времени.
Непал столкнулся с конфликтом не только на государственном уровне, но и на микро уровне из-за роста осознания этничности и культурных ценностей. Это было поддержано постепенным повышением уровня грамотности, развитием туризма, увеличением рынка труда, свободным доступом к СМИ, растущей осознанности гендера и образования.
Этничность
Этнические конфликты в Непале происходят не между этническими группами, а между этническими группами и государством. Этнические группы в поиске своей идентичности борются за признание и за достойное представительство в государственной системе. Это является очень важной характеристикой политической системы Непала. В процессе модернизации и демократизации экономически, политически и культурно были оспорены традиционное индусское доминирование и иерархическая социальная структура. Это дало возможность переосмысления роли и статуса индивида в обществе. Идея индусского государства, объединяющего множество этнических идентичностей и успешно функционирующая веками, была свергнута. А политика идентичности, с образовавшимися в ее рамках этническими движениями, вышла на передний план политической жизни страны, обретя голос и форму во время Народной войны и приведя к структурным изменениям всего государства — федерализму.
Во всем мире этничность часто называют источником нестабильности и конфликтов внутри страны, наиболее часто встречающимися из которых
являются столкновения между этническими группами внутри государства, между этническими меньшинствами и государством. Следовательно, институциональное решение о предоставление демократического участия для всего спектра этнических групп в жизни государства является необходимым методом по предотвращению насильственных конфликтов и дезинтеграции. И федерализм представляется наиболее рациональным решением этой проблемы. В случае Непала большинство предложений об этнической автономии подходит под определение этнической федеративной системы, где границы между региональными единицами должны соответствовать границам этнических и лингвистических сообществ.
Однако, форма этнического федерализма является весьма противоречивой. Одним из главных является вопрос об отделении регионов. Дело в том, что когда этнические группы имеют собственные регионы, это может привести к отчуждению от центра. Эта вероятность усиливается, если регион имеет полноценный доступ к ресурсам и собственную власть. Это способствует лояльности по отношению к своему региону, но не ко всей федерации. И, как было описано выше на примере доступа к воде, сам факт разделения на экономически жизнеспособные регионы по принципу этничности является весьма проблематичным, так как этническая гомогенность едва ли возможна в многоэтническом государстве из-за разнообразия и перемешанности людей в рамках этнических границ. Следовательно, могут возникнуть новые меньшинства, внутри регионов. [2]
Но есть и обратная сторона этнического вопроса в Непале. В процессе формирования идентичностей (в первую очередь этнических) возникло множество социальных движений и партий, представляющих интересы маргинализированных групп. Положительным аспектом этого является то, что эти новые участники политической жизни артикулируют и представляют требования большей части непальского общества, используя для этого легитимные демократические методы. Государство больше не может игнорировать их требования. Но, при условии соблюдения диалога между правительством и движениями идентичностей, все разногласия решаются и
будут решаться законными способами без применения насилия. К тому же, появление новых политических акторов не из традиционно находящихся у власти представителей элиты меняет саму структуру власти, делая ее представительной, то есть наиболее соответствующей традиционному понятию демократии. [8]
Мусульманское меньшинство
Возможность межрелигиозного конфликта в Непале невелика, однако мусульманская община и ее взаимоотношения с индусским большинством требуют отдельного внимания.
На протяжении всей истории государства существовали жесткие границы между религиями. В Непале мусульманская община неоднородна как по своему происхождению, так и по способу исповедования ислама. Как и во всем южно -азиатском регионе, мусульмане определяют себя по этнической и кастовой принадлежности (ашрафы и аджлафы). В долине Катманду существует деление на кашмирцев и мусульман-"хиндустани", а также на представителей высоких и низких каст.
В середине 20 столетия произошло смещение акцента в идентичности от преобладания кастового статуса (ашрафы/аджлафы) и изоляции мусульманского сообщества в целом к более широкой модели, в которой конфликтующие идентичности (мусульманин и непалец) стали противоположностями.
В Непале запрещено обращать людей в другую религию, следовательно, мусульмане не могут агитировать представителей других вероисповеданий принять ислам. Однако, подобные процессы происходят внутри самой мусульманской общины.
В середине 1990-х годов наблюдается возрастание интереса к новой, более строгой интерпретации ислама. Предполагается, что это стало результатом того, что непальские мусульмане отправлялись учиться в страны Персидского залива, а по возвращению домой пропагандировали практику более аутентичной формы ислама. Это также может быть связано с финансированием саудовскими ваххабитами мечетей и религиозных учебных заведений по всей стране. Также 7
в Непал приглашались ненепальские клирики для пропаганды «правильной» веры. [11, 116]
На протяжении столетнего сосуществования с индусской общиной мусульмане Непала сильно ассимилировались и стали больше непальцами, чем мусульманами. Следовательно, пропаганда «правильной» веры отдаляет мусульман от других непальцев, что может быть губительным для их же интересов. Это может привести к отчуждению от доминирующей непальской культуры и общества, что не способствует укреплению стабильности в стране. [11, 116-117]
Существует заметная враждебность между теми, кто считает себя «правильными» мусульманами и культурно более ассимилированными мусульманами предгорий и Катманду. Основные претензии сторонников более традиционных взглядов направлены к либеральным кашмирцам, которые, будучи более образованными, традиционно были лидерами непальских мусульман. Более того, кашмирцы следуют суфийской традиции, которую неофундаменталисты считают неисламской. Особенно заметно сдвиг к более «правильному» восприятию ислама усиливается среди мусульман тераев, что подогревает и без того этнически неспокойную ситуацию в этой части страны.
[11, 117]
Появление в регионе других форм мирового ислама приводит к изменению равновесия в общине, что сказывается на ее внутренней стабильности, а также на степени ее сплоченности, что, несомненно, является важным условием для представления интересов общины на государственном уровне.
Существует сопротивление местных мусульман против влияния иностранных форм ислама. Однако, имея сильную финансовую поддержку и иностранные связи, клирики из Саудовской Аравии, вероятно, продолжат увеличивать свое влияние.
В целом индусское большинство не испытывает чувства неприятия или сильного отчуждения к исламу, вероятно, потому, что Непал никогда не был под властью мусульман и не переживал травму раздела по религиозному признаку
как большая часть субконтинента [11, 119]. Однако, с 1990 года в Непал стали проникать антиисламские настроения.
Преимущественно в стране всегда царила межобщинная гармония, которая была нарушена после 1992 года, что было связано с разрушением Бабри Масджид в Айодхъе в Индии. Вскоре после разрушения мечети антиисламские настроения были принесены индусскими экстремистами в города тераев, граничащих с Индией. Это увеличило число религиозных столкновений, а неспособность государства наказать лиц, причастных к насилию против мусульман, подорвало их доверие к государству.
Отмечались и другие случаи межобщинных столкновений, но все они носили локальный характер, не были массовыми и быстро подавлялись вмешательством полиции.
Исключение составляет событие, получившее название Кало Буддхвар (Черная среда), произошедшее в долине Катманду в августе 2004 года. Оно значительно отличалось от других случаев межрелигиозного насилия, так как было вызвано глобальным, а не региональным событием, и насилие было односторонним, со стороны мусульман не было агрессии, провокаций или возмездия. Причиной этого целенаправленного и хорошо организованного насилия послужило убийство 12 непальцев в Ираке мусульманской террористической группой [13, 104]. В результате погромов было убито от одного до семи человек, согласно разным источникам. Ущерб был нанесен огромный, и правительство не предложило защиту или вмешательство. Нападения на мусульман совершались исключительно по религиозному признаку. Мусульмане обвинялись в преступлении, совершенном другими мусульманами, с которыми они не имели ничего общего, кроме религии. [12, 55]
Этот инцидент затрагивает многие злободневные вопросы непальского общества: вопрос о неоднородности непальского населения, вопрос
идентичности общины меньшинства, неспособность государства адекватно реагировать на подобные вызовы, а также глобальность происшедшего (инцидент произошел за пределами Непала, но нашел отклик на его территории).
В контексте же обсуждения религиозной составляющей этого случая, стоит заметить, что за организацией погромов стояла националистическая индусская группировка Шив Сена. Насилие против всего мусульманского — погромы Кало Буддхвар — можно рассматривать как возможность политического действия, направленного на восстановление индусского государства. Насилие против всего мусульманского или даже просто имеющего отношение к исламу указывает на непальскую хрупкость перед ситуацией увеличения отъезда рабочей силы в страны Ближнего Востока, а проецируется это как вина за нечистоту индусского государства — в лице мусульман [12, 59]. В показательном насилии Кало Буддхвар мусульмане и ислам стали «символами» как региональной, так и глобальной нестабильности Непала.
В процессе развития политики идентичности в Непале мусульмане также, как и другие меньшинства и ущемленные группы осознали потребность в объединении. В 90-е годы исламская разрозненная община стала создавать организации, готовые отстаивать требования всех мусульман страны (примеры таких организаций: Национальный мусульманский форум и Ислами Сангх). Мусульмане прошли путь от изолированной группы религиозного меньшинства к группе, способной вести общественный диалог на политической и религиозной арене страны. Сравнительно недавнее включение в публичную сферу непальской политики идентичности мусульман, ориентированных на реформирование и возрождение исламских ценностей, отражает развитие политически изолированных непальских этнических групп, которые заявили о своих правах на культурную автономию и политическое признание [12, 47].
Как политически и культурно «другие» в государстве с индусским большинством мусульманам сейчас в открытой общественной сфере демократии требуется отстаивать свои интересы в общегосударственной культурной и политической системе. [12, 133]
Заключение
Сложный комплекс противоречивых и трудноразрешимых проблем является политической реальностью современного Непала.
Многообразие населения и неоднородность географии создали множество вызовов стабильности и безопасности как самой страны, так и всего региона Южной Азии. Правительство, зачастую, оказывается недостаточно компетентным для решения этих проблем. Стремительно возрастающее участие групп, ранее не представленных в политике, в политических решениях, выводит страну на качественно новый уровень демократического развития в глобальном мире, делая этот процесс представительным в истинном смысле этого слова. Однако, даже участие народа не гарантирует скорое и успешное преодоление транзитного этапа трансформации, способное привести к мирному и сбалансированному сосуществованию всех категорий непальского общества.
Список используемой литературы
1. Сайт Всемирного банка: http://data.worldbank.org/country/nepal.
2. Aalen, L., Hatlebakk, M. Ethnic and Fiscal Federalism in Nepal. - 2008. www.cmi.no/publications/file/3082-ethnic-and-fiscal-federalism-in-nepal.pdf.
3. Campbell, I., Wheeler, T., Attree, L., Butler, D.M., Mariani, B. China and conflict-affected countries. Between principle and pragmatism. - 2012.
4. Chadda, M. Building Democracy in South Asia: India, Nepal, Pakistan. - 2000.
5. Dittmer, L. Globalization and the Twilight of Asian Exceptionalism / Kinnvall, C., Johnson, K. // Globalization and Democratization in Asia. The Construction of Identity. - 2002.
6. Dunham, M. Potential for Conflict: Sharing the Natural Resources in a Federal Nepal. www.mikeldunham.blogs.com/mikeldunham/2012/07/potential-for-conflict-sharing-the-natural-resourses-in-a-federal-nepal.html. 19.07.2012.
7. Giddens, A. Modernity and Self-Identity. Self and Society in the Late Modern Age. - 1991.
8. Hangen, S. The Rise of Ethnic Politics in Nepal: Democracy in the Margins, 2009.
9. Kinnvall, C., Johnson, K. Globalization and Democratization in Asia. The Construction of Identity. - 2002.
10. Pettman, R. Anti-globalisation discourses in Asia // Critical Theories, International Relations and “the Anti-Globalisation Movement”. The Politics of Global Resistance. Ed by Eschle, C.,Maiguascha, B. - 2005.
11. Sharma, S. Lived Islam in Nepal // Lived Islam in South Asia. Adaptation, Accommodation and Conflict. Ed by Ahmad, I., Redfield, H. - 2004.
12. Sijapati, M.A. Islamic Revival in Nepal: Religion and a New Nation. - 2011.
13. Sijapati, M.A. The National Muslim Forum of Nepal: experiences of conflict, formations of identity. // Nationalism and Ethnic Conflict in Nepal. Identities and Mobilization after 1990. Ed by Lawoti M., Hansen, S. - 2013.
