CC BY
74
В. Авксентьев,
Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН Б. Аксюмов, В. Васильченко, Северо-Кавказский федеральный университет КОНФЛИКТ ВОКРУГ ХИДЖАБОВ: РЕЛИГИЯ ИЛИ ПОЛИТИКА?
Ключевые слова: светскость, религиозность, свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения, религиозная политика, Северный Кавказ.
Соотношение между светскими и религиозными нормами общественной жизни приобрело в России характер серьезной проблемы. Один из истоков этой проблемы коренится во взаимодействии религиозной и светской сторон жизни общества. В настоящей статье на основе анализа конкретного конфликта на Северном Кавказе, который с разной интенсивностью продолжается с октября 2012 г., выявляются новые тенденции во взаимоотношениях исламских деятелей и государств, провозгласивших светскость в качестве одного из ведущих принципов. Речь идет о конфликте в ногайском ауле Кара-Тюбе на Ставрополье. Этот конфликт имел столь большой общественный резонанс, что свою позицию озвучил президент России В.В. Путин.
1. Религиозная политика в России: Проблемы и противоречия
В настоящее время Россия сталкивается с новыми угрозами и рисками, связанными с урегулированием межконфессиональных отношений, наметилось усиление напряженности в государственно-конфессиональной сфере. В течение всего постсоветского периода религиозный фактор находился на периферии официальной политики. Сейчас религиозность превращается в обстоятельство, затрудняющее взаимодействие между государством и религиозными объединениями, прежде всего мусульманскими, и способствующее ослаблению государственного контроля в некоторых регионах. Нарастает угроза радикализации исламского духовенства, относящегося к «традиционному», или «народному», исламу, которое всегда рассматривалось властями различного уровня как
важный ресурс поддержания стабильности. Весьма негативно повлияло на ситуацию формирование террористического квазигосударства - ИГИЛ, запрещенного в Российской Федерации.
Ставропольский край оказался на передней линии проблем в государственно-конфессиональных отношениях в России. Имеющиеся проблемы в отношениях властей с мусульманской общиной, в частности по поводу строительства в крае соборной мечети, решаются очень медленно, что поддерживает высокую фоновую межконфессиональную напряженность. С одной стороны, меры, направленные на удовлетворение интересов мусульманской общины, все чаще вызывают беспокойство у русского населения, оппозиционные политики, в том числе представители националистических организаций, пытаются играть на этих страхах, указывают на опасность дерусификации края. С другой стороны, в мусульманской общине активно циркулируют мнения о якобы имеющихся случаях притеснения мусульман на Ставрополье.
Ставропольские власти овладели основными приемами антиконфликтогенного менеджмента в межэтнических, но не в межконфессиональных отношениях. Во многом это объясняется отсутствием концептуального документа, определяющего принципы и механизмы государственно-конфессиональных отношений по аналогии со Стратегией государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 г. До сих пор не ясны в концептуальном плане принцип светскости государства и роль органов власти различного уровня в его обеспечении; основания и механизмы поддержки традиционных конфессий; взаимодействие светских и религиозных деятелей; отношение к новым религиозным движениям.
Тревожные симптомы сигнализируют не только о новых вызовах, но и о застарелых дефектах религиозной политики: отсутствии системности, о недостаточно ясном понимании целей и задач религиозной политики субъектами, ответственными за государственно-конфессиональные отношения, наконец, самое главное, об отсутствии в общественном сознании сложившейся иерархии идеалов и ценностей, формирующих российскую идентичность. Ситуация достаточно противоречива. С одной стороны, государство не является монополистом на идеологическом рынке и провозглашается идеологический плюрализм. С другой стороны, светский характер государства не означает, что возможность демонстрации конфессиональной принадлежности, тем более религиозная пропаганда, не должна иметь каких-то ограничений.
Но где конкретно эти пределы? Какое место должна занимать религия в жизни страны? Многочисленные конфликты из-за ношения хиджаба, в частности конфликт, произошедший в школе аула Кара-Тюбе Ставропольского края, очень ярко высвечивают проблему.
2. События в Кара-Тюбе.
Внешняя сторона конфликта
Осенью 2012 г. в Ставропольском крае, в ауле Кара-Тюбе Нефтекумского района, который является частью ареала проживания ногайцев, разгорелся конфликт между родителями пяти школьниц-мусульманок и администрацией школы. Поводом послужил запрет руководства школы на то, чтобы девочки-мусульманки приходили на занятия в хиджабах. Родители усмотрели в этом нарушение конституционных прав детей и подали на директора школы в суд. Прокуратура и правительство Ставропольского края не сочли действия администрации школы противозаконными. В целях обеспечения светского характера образования правительство Ставропольского края 31 октября 2012 г. утвердило «Основные требования к школьной одежде и внешнему виду обучающихся в государственных общеобразовательных учреждениях Ставропольского края и муниципальных общеобразовательных учреждениях муниципальных образований Ставропольского края». Пункт 2 ст. 9 данного документа запрещает ношение в образовательных учреждениях религиозной одежды, одежды с религиозными атрибутами и (или) религиозной символикой. Около десяти школьниц, не согласных с новыми требованиями, исключающими возможность появляться в школе в хиджабе, перешли на альтернативные формы обучения [1].
События в ногайском ауле сразу привели к публичной полемике. Одни чиновники и общественные деятели выступили в поддержку решения ставропольских властей о запрещении ношения хиджабов в учебных заведениях, у других подобное решение вызвало недоумение или возмущение. Так, комментируя ситуацию, тогдашний полномочный представитель Президента РФ в СевероКавказском федеральном округе А. Г. Хлопонин полностью поддержал решение о запрете ношения хиджабов [2]. С этим не согласился сопредседатель Совета муфтиев России М. Бибарсов и заявил, что «в Конституции РФ гарантировано, что мусульманка может ходить в хиджабе, равно как и все остальные люди могут
ходить так, как они хотят. И никакие подзаконные акты или школьные уставы не могут отменить это право человека» [3].
Если сторонники ношения хиджабов акцентировали внимание на якобы имевшем место нарушении Конституции, прав человека и свободы религиозного исповедания, то их оппоненты выставляли на первый план тот факт, что Россия является светским государством, в котором религия не может претендовать на вмешательство в образовательный процесс. Характеризуя события в Ставропольском крае, президент РФ В.В. Путин отметил: «У нас многоконфессиональное государство, но есть определенные правила общесветского государства, у нас церковь отделена от государства», - сказал президент [4]. Позже, в ходе «прямой линии» с гражданами РФ в апреле 2013 г., президент подтвердил и пояснил свою позицию относительно хиджабов и других демонстративных религиозных символов. «Ничего хорошего в этом нет. Есть, конечно, национальные особенности в некоторых республиках. Но это не является национальной особенностью. Это демонстрация известного отношения к религии. В нашей стране, в мусульманских регионах никогда такой традиции не было, -заявил В.В. Путин. - Я считаю, что в нашей стране можно и нужно идти по пути возврата к школьной форме. Такая работа уже идет. Рассчитываю, что она в регионах не будет забыта, заброшена, а наоборот, будет активным образом внедряться», - добавил президент [5].
Аргументация обеих сторон имеет свою логику, тем более что единой практики урегулирования подобных противоречий в настоящее время не сложилось - в российском законодательстве нет однозначных указаний, которые бы запрещали либо разрешали ношение религиозной атрибутики в образовательных учреждениях. Ситуация стала предметом рассмотрения в судах, сначала краевом, который отклонил иск с требованием отменить установленный местными властями запрет на ношение хиджабов в школах, затем в Верховном суде РФ, который 10 июля 2013 г. признал законным постановление правительства Ставропольского края, утвердившего требования к школьной одежде. Однако этот вердикт точку в споре не поставил. По окончании судебного заседания адвокат истцов заявил о политизированности решения и ущемлении религиозных прав мусульман и возможности обращения в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), если спор не удастся решить в нужную истцам сторону на территории России [4].
Дальнейшие события показали, что проблема ношения хид-жабов в учебных заведениях не снята с повестки дня. Конфликты по этому поводу возникают вновь и вновь. В частности, правительством Республики Мордовия в 2014 г. были утверждены требования к одежде и внешнему виду школьников, запрещающие школьникам ношение головных уборов. Ущемленными и в этом случае почувствовали себя мусульмане. Конфликт стал резонансным и дошел до Верховного суда, который подтвердил свою позицию - запрет на хиджабы в школах Мордовии был признан законным [6]. Представители мусульманских организаций заявили о своем желании обжаловать решение, в том числе, если понадобится, и в Европейском суде по правам человека [7].
Публичная полемика вокруг подобных инцидентов, в том числе и в стенах Государственной думы, Общественной палаты РФ и т.д., становится уже нормой. Тот факт, что острота вокруг такого, казалось бы, незначительного вопроса, как ношение платка студентками и школьницами, не спадает, свидетельствует о том, что хиджаб в массовом сознании воспринимается не как головной убор, а как политизированный символ радикального ислама.
3. Кара-Тюбинский конфликт
в контексте глобальных трендов
Вопрос о ношении хиджабов и другой религиозной атрибутики вызывает общественные и политические дискуссии во многих государствах. В большинстве стран Евросоюза нет законодательных решений о запрете ношения хиджабов, но нет и устойчивого общественного консенсуса по этому вопросу. Наиболее высока и бескомпромиссна степень запретов во Франции, которая уже более столетия позиционирует себя как государство по существу атеистическое. В целом же проблема хиджабов решается далеко не однозначно и регулярно провоцирует конфликты. Показателен случай в Бельгии. В 2009 г. директора около 700 школ провинции Фландрия запретили ученицам-мусульманкам приходить на занятия в исламских головных уборах. «Это решение порождает чувство единства и предотвращает групповое обособление и отделение части учащихся на основании внешних символов жизненной философии», - говорилось в коллективном заявлении школьных администраторов. Ранее аналогичный запрет вводили у себя две школы в Антверпене и Хобокене, однако он вызвал гневную реакцию школьниц-мусульманок и их родственников.
Одна из девочек даже подала иск в суд. Протестующие разрисовали стены школ лозунгами «Нет хиджабов - нет учениц» и «Все свободны, кроме нас». Директору одной из школ пригрозили убийством [8], так же как и работавшей на момент конфликта в ауле Кара-Тюбе директору школы М. Савченко [9]. К настоящему моменту ограничения на ношение хиджаба в Бельгии значительно смягчены.
Отметим, что в Европе, как и в России, сложилась тенденция рассматривать хиджаб не как элемент одежды мусульманской женщины, а как символ политических притязаний мусульманской общины. Весьма показателен в данном отношении следующий факт. В эфире программы «Репортаж из Берлина» немецкого телеканала ARD был продемонстрирован коллаж, изображающий Ангелу Меркель в хиджабе. Фоном для портрета канцлера служил берлинский пейзаж, дополненный минаретами [10].
Отсутствие единообразия в толковании норм свободы совести и вероисповедания применительно к образовательному процессу вынуждает обращаться к концептуальным основам проблемы. Право на свободу мысли, совести и религии закрепляется в ст. 18 Всеобщей декларации прав человека [11]. Дословно ее повторяет пункт 1 ст. 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод [12]. Эти предписания недвусмысленно закрепляют за человеком естественное право иметь любые убеждения.
В то же время права и свободы не должны восприниматься как абсолютные и неограниченные. Пункт 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека указывает, что при осуществлении своих прав и свобод человек может подвергаться установленным законом ограничениям с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе [11]. Пункт 2 ст. 9 Конвенции гласит: «Свобода исповедовать свою религию или свои убеждения подлежит лишь таким ограничениям, которые установлены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и нравственности или для защиты прав и свобод других лиц» [12]. Реализация любых прав имеет свои границы. С помощью подобных правовых барьеров и формируются устойчивые социальные структуры. Их упразднение свидетельствует о распаде публичного пространства, о деградации сферы общественного сознания. Специфика правового государства заключается не
в отсутствии ограничений (такие ограничения в обществе всегда неизбежны), а в том, что вводимые запреты являются результатом консенсуса между гражданами, результатом общественного договора, отражаемого в законе.
Наличие таких пределов осуществления прав подтверждает практика применения норм Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Особенностью Конвенции по сравнению с иными международными документами в области прав человека заключается в наличии контрольного органа - Европейского суда по правам человека.
Анализ практики толкования ст. 9 показывает, что страс-бургские органы последовательно поддерживают ограничение прав на выражение религиозных убеждений применительно к ряду общественных сфер. Европейская комиссия по правам человека (учреждение, с 1955 по 1998 г. занимавшееся первоначальным рассмотрением жалоб частных лиц на нарушение норм Конвенции) сочла, что действия, имеющие отношение к свободе совести и убеждениям, не подпадают под защиту положений пункта 1 ст. 9 в том случае, когда в государстве существует нейтральный институт, требующий от индивида участвовать в той или иной деятельности, противоречащей его осознанным убеждениям. Например, она поддержала законы Великобритании об обязательном ношении шлема при езде на мотоциклах, которые противоречат религиозной обязанности сикхов носить чалму [13, с. 342-343].
Контрольные органы Конвенции не склонны рассматривать как вмешательство в право выражать религиозные убеждения в виде выполнения религиозных обрядов ту ситуацию, где лицо добровольно приняло род занятий или роль на государственной или частной службе, которые не обеспечивают такое осуществление на практике. В частности, Европейский суд не признал нарушающими нормы Конвенции правила компании «Британские авиалинии», согласно которым любой аксессуар или предмет одежды, требуемый от работника по религиозным причинам (в данном случае речь шла о ношении христианского креста), должен быть прикрыт форменной одеждой, и отклонил жалобу истца, христианина-копта [14]. Как видно из приведенных примеров, число которых можно было бы легко умножить, подобные запреты затрагивают интересы представителей самых разных конфессий, являются надидеологическими и имеют чисто юридическую природу.
Другой сферой, в которой права на свободу мысли, совести и религии могут быть ограничены, является образование. В 2005 г. Европейский суд по правам человека поддержал установленный властями Турции запрет на ношение хиджаба в высших учебных заведениях, поскольку это ограничение было предсказуемым для заинтересованных лиц, не было направлено против религиозных убеждений заявителя, а преследовало законные цели защиты прав и свобод других лиц и поддержания общественного порядка. Очевидной целью данного ограничения, по мнению суда, являлось сохранение светского характера образовательных учреждений [15]. В 2006 г. ЕСПЧ подтвердил свою позицию, отклонив жалобу заявителей из Турции на запрет ношения исламского платка в средней школе. Суд указал, что право на образование не является абсолютным и может подлежать ограничениям. Школьные требования к одежде - это общие правила, которые применяются ко всем ученикам независимо от их религиозных убеждений и преследуют, среди прочего, законную цель сохранения нейтрального характера среднего образования, что защищает впечатлительную психику подростков, еще не способных делать самостоятельный жизненный выбор [16].
Следует подчеркнуть, что борьба исламских деятелей по поводу допустимости присутствия тех или иных религиозных практик и символов в образовательном процессе обычно имеет ярко выраженный политический подтекст. Об этом свидетельствует жесткая конфронтация относительно способов ношения религиозной одежды в самих исламских государствах. Длительные дискуссии в Египте, касающиеся ношения никаба, показывают, что религиозные предписания могут быть использованы различными политическими группировками в качестве средства политического давления. Например, решение о запрете никабов в студенческих общежитиях, принятое в 1979 г. А. Садатом, предшественником Х. Мубарака на посту президента Египта, являлось реакцией на активные выступления исламистов после заключения Кэмп-Дэвидских соглашений с Израилем [17].
Показателен тот факт, что в Турции, Таджикистане, Киргиз-стане, Азербайджане и ряде других стран с тотальным преобладанием мусульманского населения ношение хиджабов либо запрещено, либо не считается обязательным. Например, Конституционный суд Кувейта разрешил двум женщинам - депутатам парламента не носить традиционный мусульманский головной убор (хиджаб). Он отверг запрос консервативно настроенного
депутата, пытавшегося заставить их покрывать голову платком в знак уважения шариата и исламских традиций [18]. Летом 2015 г. после длительных и острых дебатов, проходивших на уровне правительства, ношение хиджаба было запрещено в школах Киргиз-стана. Причем опасения властей вызывает не хиджаб сам по себе, а рост политического влияния радикального ислама [19]. Эти факты свидетельствуют, что проблема ношения хиджабов в России и Европе имеет скорее политический, нежели религиозный характер. Исламистские группировки посредством продвижения и отстаивания своих религиозных символов добиваются не реализации прав человека или свободы на религиозное самовыражение, а политического и культурного влияния в той социокультурной среде, в которой они не составляют большинства.
Сегодня уже очевидно, что интеграция мусульманских сообществ в европейское социокультурное пространство проходит со скрипом. Потомки первых иммигрантов зачастую оказываются более радикально настроенными, более фанатичными в вопросах веры, чем предшествующие поколения. Во многом это можно объяснить как следствие чрезмерно либеральной политики и гипертрофирования индивидуальных прав за счет интегративных процессов. Российскому государству необходимо избежать тех ошибок во взаимодействии с мусульманским сообществом, которые, по сути, способствуют культурно-цивилизационной изоляции мусульман в ряде европейских стран. Вопрос о ношении хиджабов в официальных учебных заведениях Российской Федерации приобретает в этом контексте принципиальное значение, это тот пробный камень, который испытывает на прочность не только незыблемость светского характера государства, но и стратегический курс на достижение национального единства, формирование надэтнических и надконфессиональных интегрирующих идентич-ностей.
4. Конфликт в Кара-Тюбе
в контексте северокавказских проблем
Обратимся еще раз к конфликтной ситуации в ставропольском ауле Кара-Тюбе. Ставропольский край по своему этнокон-фессиональному составу представляет собой Россию в миниатюре. Согласно переписи населения 2010 г., русские составляют немногим более 80% населения края (примерно такова статистика и по России в целом). За два столетия в крае сложилась традиция мир-
ного сосуществования народов и религий, образовался устойчивый баланс этноконфессиональных отношений. Две основные конфессиональные группы края - православные и мусульмане-сунниты -выстраивают свои взаимоотношения, как правило, на основе конструктивного диалога и согласия. В то же время после распада СССР на волне этнорелигиозного возрождения на Северном Кавказе вообще и в Ставропольском крае в частности стали возникать деструктивные явления, связанные с ростом этнического национализма и религиозного экстремизма. Сначала салафитское террористическое подполье Северного Кавказа, а сейчас и «Исламское государство» через своих агентов пытаются распространить радикальное религиозное мировоззрение по всему Югу России. При этом применяются самые различные тактические приемы - от совершения террористических актов до проведения «гуманитарных операций» с использованием вполне легальных механизмов решения поставленных задач.
В настоящее время значительное напряжение, сравнимое с противоречиями в сфере межэтнических отношений, фиксируется в сфере межконфессиональных и государственно-конфессиональных отношений. Середина лета и начало осени 2015 г. показали, что проблемы в этой сфере не находят разрешения, накапливаются, периодически выливаются в локальные конфликты. Эти обстоятельства могут привести к накоплению «критической массы» и вылиться в масштабный конфликт. Напряженность приводит к той же ситуации, характерной для межэтнических отношений, которая наблюдалась в течение двух с половиной десятилетий: конфликт, если в него были вовлечены люди разных национальностей, имел тенденцию эволюционировать как межэтнический независимо от причин возникновения и сферы развертывания.
Примером этому служит убийство заместителя имама аула Иргаклы (Степновский район) Замирбека Махмутова (во многих публикациях в СМИ - Махмудов). 20 августа 2015 г. тело убитого было обнаружено в уже известном по «конфликту с хиджабами» ауле Кара-Тюбе (соседний Нефтекумский район). В 2012-2013 гг. З. Махмутов активно включился в судебный процесс, отстаивая права на ношение хиджаба старшеклассницами. Хотя муфтий Ставропольского края И. Рахимов отметил, что убийство З. Мах-мутова не связано с его профессиональной деятельностью и угроз в адрес Махмутова не поступало, в общественном мнении, в комментариях экспертов и выступлениях политических лидеров это
событие было увязано именно с религиозной деятельностью З. Махмутова [20].
Убийство З. Махмутова - очередное событие в цепи покушений на исламских деятелей на Ставрополье. Отсутствие должной информации об этих событиях, недостаточная разъяснительная работа привели к тому, что информационный вакуум заполняется комментариями относительно ситуации с исламской уммой на Ставрополье, основанными на слухах, выводами о высоком уровне исламофобии в крае и антиисламской позиции краевой власти. Об этом нередко говорят и эксперты.
В связи с убийством З. Махмутова представители мусульманской общины полагают, что под угрозой находится и безопасность заместителя имама села Кара-Тюбе Р. Кайбалиева, который, как многие считают, является исламским правозащитником [21]. Любопытно, что одной из основных причин возникновения ситуации с ношением хиджабов стала именно деятельность Р. Кайба-лиева, получившего религиозное образование в Саудовской Аравии и являющегося отцом одной из девочек, надевших хиджаб. Во время скандала мало кто обратил внимание на этот важнейший факт. Как показывает анализ конкретной ситуации в ауле Кара-Тюбе, инициатива ряда мусульманских семей по поводу ношения их детьми хиджабов была вызвана вовсе не религиозным рвением, а стремлением спровоцировать масштабный конфликт в российском общественном мнении, нарушить сложившийся баланс межконфессиональных отношений на Ставрополье и в других регионах России. В среде родителей девочек, которым вдруг так необходим стал хиджаб за школьной партой, Р. Кайбалиев был безусловным лидером и авторитетом.
Кто же такой Равиль Кайбалиев? Приведем несколько интересных фактов. В 2007 г. Р. Кайбалиев был осужден по ст. 222 УК РФ (незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств) на три года лишения свободы. При обыске у Р. Кайбалиева было изъято большое количество религиозной литературы, в том числе экстремистского содержания. Правоохранительные органы располагают данными о его контактах с лицами, придерживающимися радикальных религиозных взглядов [22].
Видимо, в последнее время с Р. Кайбалиевым произошла большая перемена - он «вдруг» превратился в борца за права человека, ревностно отстаивающего демократические нормы
и принципы. «Важно понимать, - обращается он к президенту России в открытом письме, - что вопрос ношения хиджаба нельзя решить путем запрета! Это только загонит проблему вглубь. Заденет не только религиозные чувства миллионов последователей ислама, но и ограничит религиозные свободы, даст почувствовать себя ущемленными, лишенными гарантированных Конституцией прав. Это станет демонстрацией неготовности России стать по-настоящему свободной демократической страной, где в равной степени комфортно живется последователям всех традиционных конфессий» [23]. Заметим, что эти рассуждения полностью противоречат утверждению председателя Совета муфтиев России Рави-ля Гайнутдина о том, что «российским мусульманам предоставлена беспрецедентная в истории Российского государства широта возможностей» [24].
Что кроется за риторикой Р. Кайбалиева: искреннее стремление отстоять свои религиозные права или стремление расколоть российское общество вообще и мусульманскую умму России в частности? На наш взгляд, ответ очевиден, поскольку инициаторы ношения хиджабов достигли многого. Этноконфессиональная ситуация на Ставрополье накалилась, руководство российской мусульманской уммы также раскололось на сторонников и противников запрета на ношение хиджабов, по существу все российское общество оказалось втянутым в дискуссию. Но так ли уж актуален в данном случае сам вопрос ношения хиджабов как обязательного религиозного действа? По мнению первого замглавы Духовного управления мусульман европейской части России Дамира Мухет-динова, «хиджаб - это сокрытие, чтобы как можно меньше внимания обратили посторонние люди, поэтому если хиджаб приводит не к этому эффекту, а к обратному - хиджаб не достигает цели. Хиджаб надевают замужние женщины, тем самым подчеркивая свой статус, поэтому мы даже в мусульманских странах видим, что девочки в школу ходят без головных уборов» [25]. Муфтий Ставропольского края Мухаммад-Хаджи Рахимов призывал участников противостояния искать компромиссы. «Мы как духовное управление всячески должны защищать своих верующих. Но мы понимаем, что мы находимся в светском обществе, где в школах есть свои уставы», - заявил Рахимов [26]. В этой связи необходимо отметить, что ссылки Р. Кайбалиева и тех, кто его поддерживает, на религиозную необходимость ношения хиджабов не имеют под собой каких-либо реальных оснований. Следовательно, политиче-
ская и социокультурная детерминация действий инициаторов конфликта становится очевидной.
Данный тезис подтверждается также изучением общественного мнения в регионе конфликта. Выяснилось, что большинство населения Нефтекумского района Ставропольского края (среди которого мусульмане составляют более 40%) индифферентно относится к проблеме ношения хиджабов ученицами общеобразовательных школ. Проблема была раздута только родителями детей, которым администрация школ запрещает носить хиджаб. Наибольший выигрыш в конфликте получил Р. Кайбалиев, который формально решил воспользоваться институтами демократии для отстаивания исламских символов, а в реальности занялся «продвижением» на публичном поле своей личности, а также те, кто инициировал и поддерживает эту активность. Не случайно правительство Ставропольского края, проанализировав возможные последствия кара-тюбинских событий, пришло к выводу о том, что исламизация любой части светской жизни общества способна вызвать резкий рост межнациональной и межконфессиональной напряженности.
5. О свободе личности и пределах права
Общество вправе требовать от индивида признания коллективных ценностей, поскольку это позволяет сохранять национальную идентичность и обеспечивать социальную безопасность. Подобная трактовка сталкивается с проблемой определения того, где конкретно должна проходить граница между областью общественного интереса и областью интереса личного, где должны располагаться барьеры, отделяющие сферу частной жизни, в рамках которой индивид свободен, от публичной жизни, в пределах которой его действия ограничены законом. В правовом государстве решение таких вопросов должно быть прерогативой гражданского общества и отражать установившийся между гражданами консенсус по поводу основных политических, правовых, мировоззренческих параметров их совместного социального быта.
Таким образом, запрет на использование религиозной атрибутики в образовательных учреждениях не посягает на права человека. Цель его - устранить из публичного пространства символы, работающие на раскол общества, ликвидировать препятствующие социальной интеграции различия. Российское общество в настоящее время остро нуждается в консенсусе, который позволил бы
ему стабильно развиваться в условиях трансформационных процессов и обеспечил бы общественное спокойствие. Одна из основ такого консенсуса заключается в светском характере России как государства, в частности светском характере образования в государственных школах и высших учебных заведениях. Отделение религии от государства позволяет реализовывать право на образование всем гражданам независимо от их вероисповедания. Посягательства на данный принцип не имеют ничего общего с защитой прав человека. Они являются политически мотивированными и способствуют поддержанию межконфессиональной напряженности.
Литература
1. Решение о запрете ношения хиджабов в школу будет оспорено в Верховном суде РФ. 2013. ИА REGNUM. URL: http://www.regnum.ru/news/1651563.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
2. Продолжение скандала с хиджабами в классах на Ставрополье. 2012. Первый канал. URL: http://www.1tv.ru/news/social/217779 (Дата обращения: 28.11.2015.)
3. Сопредседатель СМР выступил в защиту хиджаба. 2012. Информационно-аналитический канал ANSAR. URL: http://www.ansar.ru/person/2012/10/18/ 34349 (Дата обращения: 28.11.2015.)
4. Верховный суд: Хиджабам в школе не место. Как и пирсингу. 2013. Информационно-аналитический проект «Однако». URL: http://www.odnako.org/blogs/ show_26750/ (Дата обращения: 28.11.2015.)
5. Прямая линия с Владимиром Путиным. 2013. Президент России. URL: http:// kremlin.ru/events/president/news/17976 (Дата обращения: 28.11.2015.)
6. Верховный суд РФ признал законным запрет на хиджабы в школах Мордовии. 2015. Портал-Credo.ru. URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id= 111947 (Дата обращения: 28.11.2015.)
7. Дело о хиджабе: Антиконституционный экстремизм Верховного суда. 2015. Голос Ислама. RU. URL: http://golosislama.com/news.php?id=26910 (Дата обращения: 28.11.2015.)
8. Запрет на школьные хиджабы дошел до Бельгии. 2009. Информационное агентство «Инфо-ислам». URL: http://www.info-islam.ru/publ/novosti/mir/ zapret_na_shkolnye_khidzhaby_doshel_do_belgii/3-1-0-11616 (Дата обращения: 28.11.2015.)
9. Директору школы, где детям запретили носить хиджабы, поступают угрозы. 2012. Комсомольская правда. URL: http://www.stav.kp.ru/daily/25969.4/290 6383/ (Дата обращения: 28.11.2015.)
10. Немецкое ТВ показало Меркель в хиджабе. 2015. ООО«Лента.Ру». URL: http://lenta.ru/news/2015/10/07/merkelindacloack/ (Дата обращения: 28.11.2015.)
11. The Universal Declaration of Human Rights. United Nations. URL: http://www. un.org/en/documents/udhr/ (Дата обращения: 28.11.2015.)
12. Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms. The European Court of Human Rights. URL: http://conventions.coe.int/treaty/en/Trea-ties/Html/005.htm (Дата обращения: 28.11.2015.)
13. Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. 1998. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: Право и практика. - М.: Изд-во МНИМП, 600 с.
14. Case of Eweida and Others v. the United Kingdom. The European Court of Human Rights. URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001-115881# {«itemid»:[«001-115881»]} (Дата обращения: 28.11.2015.)
15. Case of Leyla §hin v. Turkey. The European Court of Human Rights. URL: http:// hudoc.echr.coe.int/sites/eng/pages/search.aspx?i=001-70956#{«itemid»: [«00170956»]} (Дата обращения: 28.11.2015.)
16. Köe and 93 Others v. Turkey. The European Court of Human Rights. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-90405 (Дата обращения: 28.11.2015.)
17. Протест в медицинской маске. Спор о никабах длится более 30 лет. 2012. Российская газета. URL: http://www.rg.ru/2012/11/08/egipet.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
18. В Кувейте депутатам парламента разрешено не носить хиджаб. 2009. Институт религии и политики. URL: http://i-r-p.ru/page/stream-event/index-24702.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
19. В Киргизстане запретили ношение хиджаба в школах. 2015. Sputnik. URL: http://ru.sputnik.az/news/20150811/401519068.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
20. Прихожане заявили о недоверии следствию по делу об убийстве Махмутова. 2015. Кавказский Узел. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/267632/ (Дата обращения: 28.11.201.)
21. Полицейские провели обыск в доме заместителя имама села Кара-Тюбе на Ставрополье. 2015. Кавказский Узел. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/ articles/270652/ (Дата обращения: 28.11.2015.)
22. «Вести недели»: Кто подрывает Юг России. 2012. Интересная политика. URL: http://rublogers.ru/2012/12/12/vesti-nedeli-kto-podryvaet-yug-rossii.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
23. Интервью председателя Совета муфтиев России, муфтия шейха Равиля Гай-нутдина. 2013. «РИА Новости». URL: http://ria.ru/interview/20130320/9279 67479.html (Дата обращения: 28.11.2015.)
24. О хиджабах, косынках, исламе и школах. 2012. «Агентство Политических Новостей». URL: http://www.apn.ru/publications/article27376.htm (Дата обращения: 28.11.2015.)
25. Прокуратура в Ставропольском крае разбирается с запретом на ношение хиджаба в школе. 2012. Голос Ислама. RU. URL: http://golosislama.ru/news. php?id = 12172 (Дата обращения: 28.11.2015.)
26. Когда есть доверие, платок не страшен. 2012. Голос Ислама. RU. URL: http:// golosislama.ru/news.php?id=12383 (Дата обращения: 28.11.2015.)
«Наука Юга России (Вестник Южного научного центра)», Ростов-на-Дону, 2016 г., т. 12, № 1, с. 65-74.
