CC BY
17
С.А. Окусова
Конфликт общих и приватных интересов должностного лица публично-государственных и правоохранительных структур как основа коррупциологии
Реальную опасность коррупционных угроз для современной России трудно преувеличить. Любое негативное явление общественно-политической и государственно-правовой жизни демонстрирует свою неразрывную связь с коррупцией. В кризисе политической власти, в росте терроризма, в межэтнических и национальных военных столкновениях, во всех громких и опасных экономических срывах обязательно обнаруживается «коррупционный след». Коррупция выступает не только самостоятельным тяжким преступлением против конституционных прав и свобод человека и гражданина, преступлением против государственной власти и т.д. Она характеризует собой способ жизни, построенной на обмане и мошенничестве.
Задачей статьи является описание внутреннего механизма самоподдержания коррупции, представленного конфликтом интересов должностного лица как представителя общественно-государственных структур и частного потребителя.
В Российской общественно-государственной службе исторически сложилось так, что в ранг неопровержимых аксиом общественной жизни возведено представление о государственной должности как о деле непрерывного служения, в сущности своей как о деле самопожертвования. Тот, кто избрал для себя государственную службу, - уже изначально патриот, «подвижник» и самоотверженная личность.
Такое утверждение, прежде всего, устраивает налогоплательщика, обычно озадаченного дороговизной государственной службы. Поэтому он приветствует и поощряет скромность жизненных потребностей своих «слуг», их бытовую неприхотливость и всесторонний ригоризм.
Такой имидж импонирует самому должностному лицу, уверенному в том, что, несмотря на свою чаще всего всестороннюю обеспеченность, он, по сравнению с другими, ведет себя не по чину нетребовательно, не по заслугам скромно и не по возможностям, предоставляемым властью, сдержанно.
Официально нищенское существование должностного лица выгодно для просителя государственной помощи возможностью недорого купить его услуги. Поскольку как государственный служащий, так и простой гражданин, интуитивно улавливают, что рамки закона ограничивают их приватные интересы, в то время как разрастающиеся потребности состоятельного взяткодателя ограничиваются только суммой закононарушающей взятки. То есть они практически безграничны. Поэтому сами граждане предпочитают продажную власть непреодолимо честной власти.
В свою очередь должностные лица поддерживают идею повышения официального вознаграждения их непростого и ответственного труда, посвященного интересам общества и каждого из его отдельных представителей. Но рамки такого вознаграждения должностного лица, так же как и прибыли предпринимателя, остаются неопределенными и в любом масштабе неустраивающими государственного служащего, предполагающего возможность всегда с большей выгодой применить свои менеджеральные способности в большом бизнесе. В результате должностные лица предпочитают ненормированную взятку самому высокому официальному вознагражданию за свой труд. Отсюда трудно разрешимое противоречие официального осуждения всеми взятки как преступления должностного лица, выражающегося продажей им своих полномочий и молчаливое признание ее как привычного и удобного способа решения жизненных проблем.
В современной России коррупция выживания тесно переплетается с комфортной коррупцией. Непреодолимый синтез той и другой есть особо специфическое явление, выступающее некими связными ремнями общественно-государственной жизни. Она развивается на основе сугубо наицональных приоритетов покладистости, бескорыстия, терпимости, «взаимоуважения» власти и подвластных. Это - системная коррупция, синтезированная общественно-государственным устройством и превратившая ее в одну из своих фундаментальных опор. Борьба с таким явлением неизбежно превращается в борьбу с собщественно-государственной системой и предельно опасна своими последствиями.
Победа над коррупцией в таких условиях означает преодоление общественно-государственной системности. В лучшем случае - это необходимость сознательно и целенаправленно менять важнейшие параметры общественно-государственной целостности. Если среди таких параметров находится менталитет, национальное самосознание, относительное равновесие общественных и частных интересов граждан и власти, то проблема становится неразрешимой. И причина ее нерешаемости условно может быть обозначена как необходимость поддерживать деловой конфликт общества и власти, который в конечном счете проявляется конфликтом универсального и приватного интереса
должностного лица. В последнее время он все чаще начинает служить критерием для квалификации взяточников и предстает основой делового конфликта представителей государственной власти, правоохранительных органов и граждан. Иерархия конфликтов предоставляет возможность оценить особую опасность верховой, комфортной коррупции. А научная литература, публицистика, СМИ, уделяя внимание коррупции выживания, предоставляют избыточную информацию о высокопоставленных должностных лицах, обвиняемых в тяжких коррупционных преступлениях [2; 10].
В Законе «О противодействия коррупции» данный конфликт интересов правомерно представлен как определяющий.
Исходной аксиомой, положенной в основу теории коррупции, выдвинутой в данном законе, является утверждение о том, что это конфликт интересов личности и общества. В процессе своего развития он конкретизируется противоречием интересов государства и общества, ведомства и государства и, наконец, противоречием интересов должностного лица как гражданина, представителя публично-государственных структур и как простого потребителя. Поэтому и теоретической основой проблемы коррупции должен быть не столько организационно-институциональный или организационно-нормативный, личностно-персональный и т.д., сколько производственно-распределительный механизм. Основным элементом данного механизма выступает ансамбль целей, задач, результатов, интересов, потребностей граждан, организаций, ведомств, государства и общества в целом. Диалектика их реального взаимодействия осуществляется под эгидой должностного лица, всегда декларирующего достижение их действительной соразмерности, но ограничивающего свои усилия даннной декларацией. Тем самым конфликт общегосударственных и пратикулярных интересов выступает категориальной основой теории коррупции.
Под конфликтом интересов на государственной или муниципальной службе в Федеральном законе «О противодействии коррупции» понимается ситуация, при которой личная заинтересованность государственного или муниципального служащего влияет или может повлиять на надлежащее исполнение им должностных (служебных) обязанностей. Данный конфликт развивается на основе внутреннего противоречия между личной (приватной) заинтересованностью государственного или муниципального служащего и правами и законными интересами граждан, организаций, общества или государства. Жесткое противопоставление данных интересов способно привести к причинению вреда правам и законным интересам граждан, организаций, общества или государства. Причем неизбежное столкновение данных интересов всегда происходит под приоритетным влиянием должностного лица, определяющего исход дела в пределах своей компетентности. Более того, если личный интерес должностного лица входит в жесткое противоречие с законными интересами граждан, организаций, ведомств, государства или общества в целом, то в подавляющем числе случаев должностное лицо предпримет все законные и противозаконные меры для реализации этого сугубо собственного интереса за счет причинения вреда всем остальным. То есть личная (а шире - приватная) заинтересованность должностного лица выступает непосредственным мотивом злоупотребления должностными полномочиями, превышения должностных полномочий и должностной преступности в целом.
Под личной заинтересованностью должностного лица в законе понимается сумма предпосылок, которые влияют или могут повлиять на надлежащее исполнение им своих обязанностей. Главной среди них обычно оказывается возможность получения при исполнении должностных обязанностей незаконных доходов в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера. Иначе говоря, реализация партикулярных интересов в ущерб общегосударственным выступает мотивационным основанием взятки.
А вот дальше в законе содержатся сомнительные рекомендации, обозначенные ст. 11 - «Порядок предотвращения и урегулирования конфликта интересов на государственной и муниципальной службе». Основные положения этой статьи заслуживают внимательного рассмотрения.
«1. Государственный или муниципальный служащий обязан принимать меры по недопущению любой возможности возникновения конфликта интересов».
Безусловно, такой призыв имеет особый смысл, поскольку его практическое осуществление и явилось бы тем чудом, которое смогло бы автоматически ликвидировать не только разрушительные, но и сугубо жизненные противоречия общественной системы как саморазвивающейся целостности. В данном случае это значит, что должностное лицо смогло бы преодолеть свою уникальность, которая продуцирует не просто интерес как стандартную реакцию общественного индивида на внешние раздражители, но специфическую, присущую данной личности, реакцию. Избежать такой специфики живой человек не может. Следовательно, для «недопущения любой возможности возникновения конфликта интересов» необходимо заменить человека машиной. Ее «интерес» исчерпывается «интересом» выполняемой функции. Тогда убедительно звучат и утверждения знаменитых диктаторов, которые отказывали себе в праве на личный «интерес». Понятным становится и российское патриотическое служение, предполагающее превращение человека в функцию, вместо принятого,
например на Западе, понимания службы как грамотного профессионально-менеджерального выполнения им этой функции.
Тем самым призыв законодателя к должностному лицу о недопущении «любой возможности конфликта интересов» буквально воспроизводит требования «придирчивого» налогоплательщика к служащему по поводу его «самоотверженности». Но избежать конфликта интересов должностного лица и гражданина, организаций, ведомства, общества в принципе нельзя.
В то же время социальные конфликты как способ жизни социальных процессов с точки зрения современной конфликтологии можно и нужно регулировать [2]. Поэтому акцент законодателя на конфликте интересов и, тем самым, сосредоточение внимания на нем как первопричине взяточничества - верное положение, на основе которого можно формировать коррупциологию, т.к. социальный конфликт в виде делового конфликта интересов в настоящее время решается преимущественно посредством взятки. Именно она выступает переходным мостиком от нормального (законного) конфликта интересов к ненормальному (преступному) консенсусу интересов. Что касается призыва к служащему по поводу предупреждения такого конфликта, то это практически несостоятельно, а теоретически - утопично. Таким образом проявляется юридически ведомственная слепота поборников диалектики, подменяющих материально-жизненные противоречия их логически непротиворечивыми, но мертвыми - «кодифицированными» конструкциями. И если можно в принципе реализовать какие-то подвижки в деле противостояния коррупции, опираясь единственно на использование конфликта интересов, то это будет успех в локализации коррупции как средства удовлетворения потребительских интенций взяточника. И мало что даст в борьбе с коррупцией как реальным средством жизненного самоподдержания взяточника. В данном случае аргумент о «невыгодности» брать взятки должностному лицу, так часто в последнее время озвученный первыми лицами государства, является несостоятельным. Невыгодной взятку можно сделать, только заменив ее легальным стимулом материального и морального поощрения должностного лица, к чему Россия все еще не готова.
«2. Государственный или муниципальный служащий обязан в письменной форме уведомить своего непосредственного начальника о возникшем конфликте интересов или о возможности его возникновения, как только ему станет об этом известно».
С точки зрения современной конфликтологии, представленной различными школами, конфликт -неизбежное и всегда нормальное течение общественных процессов. Опасен не сам конфликт, а его возможные деструктивные последствия. Поэтому, например, «Левиафан» Т. Гоббса есть способ и средство не отмены конфликта, а его цивилизованного разрешения. Современная социология конфликта - это концепция позитивно-функционального конфликта Л. Козера и общая теория конфликта К. Боулдинга (США), конфликтная модель общества Р. Дарендорфа и школа конфликта социального дарвинизма Г. Ратценгофера (ФРГ), теория социальных коллизий Дж. Рекса (Англия) и достаточно развитая в работах Е.А. Амбарцумова, Ю.Г. Запрудского, В.А. Синькова, Л.А. Семеновой и др. отечественная социальная конфликтология и конфликтология трудовых коллективов.
Все эти относительно разные концепции конфликта сходятся в одном - в признании конфликта непреходящим, существенным элементом социальных процессов, источником саморазвития общества, перманентно сменяющим друг друга. Деловой конфликт правоохранительных органов с властными взяточниками, приводящий даже к их расстрелу, как это практикуется в Китае, нельзя считать контрпродуктивным.
«3. Представитель нанимателя, если ему стало известно о возникновении у государственного или муниципального служащего личной заинтересованности, которая приводит или может привести к конфликту интересов, обязан принять меры по предотвращению или урегулированию конфликта интересов».
Содержание и направленность жизненных интересов абитуриента необходимо выяснить представителю нанимателя. Вопрос принципиально важный. Поэтому необходима система развитого психологического тестирования, моделирования профессиональных ситуаций с обязательным применением детектора лжи, большими сроками испытания, контроля и провоцирования на коррупцию. То есть статью в этом подпункте следовало бы скорректировать требованием обязательного получения знаний о жизненных целях и намерениях кандидата на государственную должность, поскольку она взяткоопасная, а не предписывать необходимость срочной реакции на случайное открытие его коррупциогенной предрасположенности.
«4. Предотвращение или урегулирование конфликта интересов может состоять в изменении должностного или служебного положения государственного или муниципального служащего... и (или) в отказе его от выгоды, явившейся причиной возникновения конфликта интересов».
Данное положение, опять-таки, построено на основе представления о конфликте как исключительной аномалии в сплошь «консенсусном», тихом и мирном государственно-правовом ведомстве. На самом деле это, прежде всего, правоохранительное ведомство, погрязшее во взяточничестве. Поэтому добровольный отказ от статуса «стороны конфликта» обозначает отказ от
коррупциогенной должности или от взятки, в то время как обычно это имитация делового конфликта под прикрытием его преступного разрешения средствами все той же взятки.
В целом данный закон - практически первое, диалектически ориентированное выступление российского законодателя, отражающее противоречивый процесс общественной жизни. Его освоение уже многие тысячелетия сопровождается развитием познавательной методологии. В результате одни понимают и принимают противоречивость реальности как непреодолимую данность [7; 8; 9], другие не понимают ее двусмысленности и всеми силами пытаются избавиться от нее [4; 5; 6].
В этой части вновь принятый закон выступает действительным, хотя и всего лишь формальным, прорывом в борьбе с коррупцией. И это несмотря на то, что отдельные критики его содержания протестуют именно против этих инноваций. Так, например, с точки зрения депутата Государственной Думы С.Н. Шишкарева, «не вполне понятно введение норм о конфликте интересов» и непонятно предложение о привлечении к государственной службе квалифицированных работников, а «негативная оценка государственных и муниципальных служащих вызывает недоумение» [6, с. 20].
Более того, законодатель не сумел использовать эвристические возможности, предоставленные теорией конфликта интересов, и перенести внимание с совершенствования законов (внешней нормативной стороны статики), на психологическую мотивацию должностного лица как стартовую пружину внутреннего противоречия коррупционной динамики.
Отражаясь в сознании каждого индивида, данное противоречие буквально разрывает его на две части - носителя партикулярных интересов и ответственного должностного лица. Своеобразие решения этого противоречия обозначает победу или поражение в «решающей битве» с коррупцией.
Литература
1. Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2008 г. № 273-Ф3 «О противодействии коррупции» // Российская газета. 2008. 30 декабря.
2. Гончаренко Г.С. Коррупционный подкуп в системе государственно-служебных отношений // Юристъ-Правоведъ. 2007. № 1.
3. Запрудский Ю.Г. Социальная конфликтология. Ростов н/Д, 1992.
4. Дугин А.Г. Геополитика коррупции // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
5. Мордовцев А.Ю. Коррупция в российском государственно-правовом пространстве: вызовы и ответы // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
6. Шишкарев С.Н. Федеральный закон от 25.12.2008 № 273-Ф3 «О противодействии коррупции» -новый этап формирования российской антикоррупционной политики // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
7. Контарев А.А. Государственная антикоррупционная идеология // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
8. Воронцов С.А. О некоторых направлениях противодействия коррупции в Российской Федерации // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
9. Денисенко В.В. Как относятся к коррупции в России // Российская антикоррупционная политика: Сборник докладов пленарного заседания Международной научно-практической конференции. (Ростов-на-Дону, 4-5 июня 2009 г.). Ростов н/Д, 2009.
10. Куликов В. Президент Медведев предложил программу противодействия коррупции // Российская газета. Неделя. 2008. 5 июня.
