CC BY
33
УДК 330.161 DOI 10.12737/4168
Получено 03.02.2013 Одобрено 26.02.2013 Опубликовано 16.06.2014
Козырев А.Н.
д-р экон. наук, канд. физ.-мат. наук, заместитель директора ЦЭМИ РАН, заведующий кафедрой экономики интеллектуальной собственности МФТИ, профессор кафедры экономики знаний Государственного университета управления, г. Москва
e-mail: kozyrev@cemi.rssi.ru
Конфликт интересов как источник оппортунизма, инноваций и проблем теории управления
Аннотация
Статья посвящена исследованию роли конфликта интересов - наличия вторичного интереса наряду с основной обязанностью или первичным интересом у того же лица - в инновационном процессе, т.е. в процессе «превращения знаний в деньги». Вторичный интерес в этом контексте - это не только денежный и не только коррупционный интерес, но и стремление к самореализации в разных проявлениях и формах, а также любые другие предпочтения, не вытекающие из первичной обязанности лица, принимающего решения. Проанализированы некоторые реальные ситуации конфликтов интересов, в том числе при движении бюджетных средств от заказчика к исполнителю государственного заказа и при движении информации о полученных результатах от исполнителя к заказчику. Сформулированы рекомендации по минимизации негативных последствий конфликтов интересов и порождаемого ими оппортунистического поведения.
Ключевые слова:
конфликт интересов, инновационная деятельность, нематериальные активы, оппортунистическое поведение, патенты, порядок клевания, принцип win-win.
Kozyrev А.N.
Doctor in Economics, Ph.D. in Physics and Mathematics, Deputy Director of CEMI RAS, Head of Intellectual Property Economics Chair of MlPT, Professor of Knowledge Economy Chair of SUM, Moscow
e-mail: kozyrev@cemi.rssi.ru
Conflict of Interest as Source of Opportunism, Innovations and Problems of Management Theory
Abstract
This paper is devoted to investigation related to role of conflict of interest (i.e. when the same person has a secondary interest together with a main responsibility or first interest) in innovation process, i.e. in the "knowledge into money transformation" process. Secondary interest in this context is not only money and corruption interest, but also ambition for self-realization in different manifestations and forms as well as any other preferences not arising out of decision maker's primary responsibilities. Some actual situations of conflict of interest including these one's when budget funds are moving from a customer to an executor of a state order and when information on obtained results is moving from the contractor to the customer have been analyzed. Recommendations for minimizing of conflicts of interest's negative consequences, and opportunistic behavior generated by these conflicts have been formulated.
Keywords:
conflict of interest, innovation activity, intangible assets, opportunistic behavior, patents, pecking order, win-win principle
Конфликт интересов и просто конфликт в инновационной деятельности
Ситуации конфликта интересов — наличия вторичного интереса наряду с основной обязанностью или первичным интересом у того же лица — неотъемлемая часть инновационного процесса или, как теперь модно говорить, «превращения знаний в деньги». Вторичный интерес в данном контексте — не только денежный и не только коррупционный интерес, но и стремление к самореализации в разных проявлениях и формах, а также любые предпочтения, не вытекающие из первичной обязанности или первичного интереса лица, принимающего решения.
Столь широкая трактовка понятий «вторичный интерес» и «конфликт интересов» — один из частных результатов исследования, проводившегося под руководством автора настоящей работы в 2005—2007 гг., частично опубликованных в работе [43]. Она удобна именно для исследовательских целей без претензий на место в нормативных правовых документах по целому ряду причин. Самая очевидная из них — краткость определения ситуации конфликта интересов как наличия вторичного интереса наряду с первичной обязанностью или первичным интересом у того же лица (без уточнения функций лица и характера его вторичных интересов). Отсутствие оговорок о том, что речь идет о должностном
лице, исполняющем государственные функции, и о вторичном интересе, потенциально способном препятствовать должному исполнению этих функций, существенно расширяет сферу применения понятия «конфликт интересов», что можно рассматривать и как достоинство, и как недостаток в зависимости от контекста. Однако дело не только в этом. Сама по себе оговорка о том, что вторичный интерес — это такой интерес, который может стать препятствием для должного исполнения, хороша лишь в нормативном правовом документе, определяющем возможность занятия лицом определенной должности. Она становится совершенно неуместной и обременительной, когда речь идет об авторе служебного изобретения или иного результата интеллектуальной деятельности, полученного при выполнении служебных обязанностей. Ситуация изобретателя при исполнении служебных обязанностей радикально отличается от ситуации чиновника. Даже в том случае, если конфликт интересов подталкивает автора служебного изобретения к оппортунизму с очевидными негативными последствиями [56], — это не основание, чтобы запретить ему изобретать на рабочем месте или за его пределами. решение проблемы, если оно вообще есть, лежит в совершенно иной плоскости. Известно несколько форм оппортунистического поведения, в том числе неисполнение договоренностей и (или) служебных обязанностей, что ухудшает отбор, и т.д.
С методической точки зрения определение ситуации конфликта интересов как наличия вторичного интереса наряду с основной обязанностью или интересом у того же лица без каких-либо предварительных условий дает, как минимум, две интересные для исследователя возможности. С одной стороны, она позволяет моделировать ситуацию конфликта интересов как задачу многокритериальной оптимизации довольно общего вида, вводя в нее по мере необходимости элементы теории игр и теории равновесия. в данной статье эта тема не очень акцентируется, чтобы не перегружать текст математикой, но постоянно «звучит за кадром». многие ситуации рассматриваются как игровые. С другой стороны, при таком понимании конфликта интересов он может служить не только источником коррупции или, более широко, оппортунистического поведения (уклонение от исполнения договоров, служебных обязанностей и т.д.), но также источником творческого вдохновения и инноваций, поэтому его нельзя априори считать злом или благом. Слишком многое зависит от контекста, прежде всего полноты информации.
Инновации очень редко осуществляются строго в рамках исполнения служебных обязанностей, предполагают инициативу и, следовательно, наличие какого-то внутреннего мотива или, иными словами, вторичного интереса, если понимать его достаточно широко, как сформулировано выше. Конфликт интересов отличается от просто конфликта в том классическом понимании, характерном для теории игр, когда разные игроки преследуют разные цели. разумеется, такие ситуации, т.е. обычные конфликты (противоречия) между интересами разных лиц в инновационном процессе, тоже возникают. Однако ситуация «одно лицо — один интерес» — очень сильное упрощение. в реальных ситуациях у каждого лица несколько интересов, причем часть из них может быть скрыта, об их наличии далеко не все признаются даже себе. но в условиях неполноты информации они могут стать основными интересами. Поэтому настоящих прорывов в данном направлении следует ожидать от применения теории игр с ненулевой суммой и асимметрией информации.
Идея рассматривать инновационный процесс или его фрагменты как последовательность игр с ненулевой суммой не нова, причем не только в формальной теории игр, но и в литературе по управлению инновациями, однако не столь популярна, как можно было ожидать, учитывая потенциал теории игр. Обзор зарубежных публикаций по применению теории игр к моделированию инноваций, сделанный И.н. Дубиной [35], показывает, что в огромном массиве публикаций по инновационной экономике работы с использованием теории игр, несмотря на огромный потенциал этой теории, составляют доли процента. При этом основное внимание в моделях уделяется отношениям игроков на рынке, например лицензиара и лицензиата, а также влиянию различных институтов на инновационную активность и на рынок в целом. К этому можно добавить, что все цитируемые в обзоре авторы оперируют стилизованными фактами и представлениями о рынке в рамках моделей олигополии Курно или Бертрана. в их работах так или иначе представлены применения практически всех известных концепций решения для кооперативных и бескоалиционных игр, включая ядро, равновесия по нэшу и Штакельбергу, значения по Шепли и Шмайдлеру. рассматривается также проблема трансфера технологий в условиях асимметричной информации, когда обе стороны могут вести себя оппортунистически [59]. вместе с тем в зарубежной литературе с применением теории игр «почти совсем не пред-
ставлены теоретико-игровые исследования инновационной активности на внутрифирменном уровне» [35].
В работах отечественных авторов по применению теории игр, например в монографии «Модели и методы организационного управления инновационным развитием фирмы» [46], а также в ряде других работ [34, 36—38, 40] больше внимания уделяется внутрифирменным отношениям. в качестве основных игроков выступает менеджер проектов или администратор ресурсов и сотрудники фирмы — инициаторы и исполнители инновационных проектов. Их отношения строятся по схеме «агент — принципал». Такая схема популярна в исследовании коррупции, где оппортунистическое поведение агента — преследование своих интересов в ущерб принципалу. Например, агент ворует часть ресурсов. Принципал вынужден тратить ресурсы, чтобы контролировать агента [44]. Такая схема не очень подходит для моделирования инноваций, поскольку роли сторон в инновационном процессе определены не столь однозначно.
В работах Д.Б. Шульгина и В.С. Кортова, посвященных коммерциализации вузовских научных разработок [53—55], со ссылкой на теорию игр с ненулевой суммой и равновесие Нэша [62] продвигается идея политики win-win — «выигрывают оба» [61]. Идея настолько проста, что воспринимается даже российским бизнесом в качестве реальной альтернативы традиционной политике: «кто кого прогнет». В цитируемых работах речь идет о противоречивых интересах в отношениях между авторами служебных изобретений и вузовской администрацией, в отношениях с заказчиком исследований, с потребителями их результатов и т.д. В рассматриваемых случаях интересы сторон совпадают лишь частично, что позволяет авторам, с одной стороны, говорить о конфликте, с другой стороны, применять принцип win-win. Но это не конфликт интересов в смысле данного выше определения, хотя авторы используют именно этот термин. В данном случае они стремятся подчеркнуть, что конфликт существует на уровне интересов, но не обязательно перерастает в реальный конфликт с выяснением отношений, оргвыводами и судебными разбирательствами. Напротив, он разрешается в интересах обеих сторон.
Тем не менее конфликт интересов в рассматриваемых Д.Б. Шульгиным и В.С. Кортовым ситуациях присутствует. Например, в отношениях между автором служебного изобретения и администрацией вуза конфликт интересов возникает у обеих сторон. Отношения автора с администрацией (вузом)
относительно хорошо вписываются в рамки популярной у исследователей коррупции модели «агент — принципал». Однако роли легко меняются. На первый взгляд все очевидно: автор — агент, вуз — принципал. в соответствии с российским законодательством прямая обязанность автора — сообщить администрации о получении результата, способного к патентованию в качестве изобретения, и в течение 4-х месяцев ждать решения администрации. В то же время у него есть вторичный интерес или даже «пучок» вторичных интересов, среди которых желание заработать на изобретении и желание увидеть свое изобретение реализованным в продукте или технологии. Желание заработать на изобретении больше, чем можно получить от вуза, естественно считать мотивом автора для оппортунистического поведения. Однако у автора служебного изобретения нет гарантии, что администрация захочет и сумеет должным образом распорядиться имеющимися у нее правами на патентование, в том числе обеспечить реализацию изобретения и выплатить автору адекватное вознаграждение. И здесь уже уместно говорить о том, что автор — принципал, а администрация вуза или исследовательского института — агент, выполняющий свои обязанности перед автором.
Точно так же работодатель (в лице администрации вуза) оказывается в ситуации конфликта интересов, когда изобретение — результат работы, выполняемой по заказу, в том числе по государственному контракту, причем по условиям контракта права на патентование результатов принадлежат заказчику (юридическому лицу) или Российской Федерации в лице государственного заказчика. Исполнитель (в данном случае вуз) должен уведомить заказчика о получении патентоспособного результата, но далеко не всегда он в этом заинтересован, скорее наоборот. Для этого у него есть достаточно оснований — прежде всего, практически полная, основанная на многолетнем опыте уверенность в том, что закрепление исключительных прав за государством, как правило, бессмысленно, хотя даже из этого правила бывают исключения.
Государство в отношениях с администрацией вуза играет роль принципала, пока администрация действует в рамках своих служебных обязанностей и условий государственного контракта. Как только результаты исследований и права на них переданы государству, роли меняются, теперь государство — агент не только своих граждан как плательщиков налогов, но и вуза, с которым заключило контракт.
Как объект, для анализа конфликтов интересов и их последствий особенно интересен вариант, когда
исследование выполняется по государственному контракту, а в процессе участвуют в том числе государственные служащие. Здесь мы имеем широкий набор конфликтов интересов, начиная от классики, когда у государственного служащего есть коррупционный интерес, и заканчивая достаточно причудливыми ситуациями, когда к нарушению служебных обязанностей толкает желание реализовать свою идею.
Конфликты интересов при публичном
финансировании научно-
исследовательских и опытно-
конструкторских работ (НИОКР)
Поскольку результаты научных исследований во многом — публичные блага, а в данном случае речь идет еще и о публичном финансировании, вопрос о конфликтах интересов в высшей степени актуален. Наиболее ярко они проявляются при распределении прав на получаемые результаты, поэтому данной проблеме уделяется особое внимание. В частности, много внимания этой теме уделяет Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). По заданию этой организации в 2002 г. были проведены исследовательские работы в целом по ОЭСр и отдельно по ряду стран. Результаты этих исследований обсуждались на рабочем совещании в Гааге 17 октября 2002 г., а в 2003 г. они опубликованы в виде 307 страничного доклада [57].
Из всех стран, опыт которых изучался при подготовке этой статьи, самым многообразным, доступным и поучительным для россии, безусловно, остается опыт США, представленный в большом количестве отчетов GAO (Government Accounting Office — американский аналог Счетной палаты РФ) [16—23], нормативных актах [24] и методических материалах американских университетов [25—27]. Вопреки распространенному мнению о невозможности перенесения этого опыта на российскую почву в связи с принципиальным различием правовых систем, именно в данной области различия не столь принципиальны и почти не связаны с различием правовых систем. В странах общего права (США, Англии и странах Британского содружества наций) отношения в сфере интеллектуальной собственности и использования результатов НИОКР, в том числе полученных за счет бюджета, регулируются нормами в основном писаного (а не прецедентного) права. Более того, в США писаные законы в данной области не менее, а даже более детализированы, чем в Германии, Франции или России, которую принято относить к числу стран франко-германской пра-
вовой системы. Важнее другое — отличие США, но не от России, а от стран ЕС, а именно США — одна из немногих стран, где патентный закон предусматривает возможность закрепления всех прав на изобретение за государством, т.е. выдачу соответствующего патента. Поэтому не случайно именно США первыми испытали на себе практику закрепления за государством прав на изобретения, полученные при выполнении публично финансируемых R&D, первыми обнаружили отрицательные последствия такой практики и первыми от нее почти полностью отказались [28]. Этот негативный опыт давно и всесторонне изучен, в том числе российскими специалистами. Более того, он учтен российским законодателем при реформировании законодательства об интеллектуальной собственности, хотя и в очень урезанном виде.
Опыт США [63] и свой собственный показывает, что в интересах общества и государства целесообразно закреплять права на получаемые результаты за исполнителем [41]. Тем не менее в конце девяностых — начале нулевых в России установилась конфискационная, по сути, практика закрепления интеллектуальных прав за государством, введенная после двух указов Президента РФ [5, 7] и постановлений правительства [6, 8]. Попытки строить инновационную политику на этих принципах [9] не принесли успеха, после чего принято постановление правительства [10], частично смягчившее конфис-кационную направленность государственной политики, но и оно оказалось половинчатым и малоэффективным. Попытки поднять эффективность системы за счет повышения полноты учета результатов [11—13] также ничего не дали. Более радикальные перемены произошли с принятием постановления правительства от 30 мая 2013 г. [14], что в принципе можно считать победой здравого смысла. Однако говорить об этом рано, поскольку не все старые проблемы решены, а уже возникают новые.
Вопрос о конфликтах интересов, возникающих при публичном финансировании НИОКР, об их выполнении и о коммерциализации получаемых результатов — многослоен. Самый очевидный, можно сказать, «верхний» слой — конфликты интересов, возникающие при движении бюджетных средств от заказчика к непосредственным исполнителям работ (НИОКР). Следующий слой — конфликты интересов, возникающие при распределении имущественных прав на ожидаемые результаты интеллектуальной деятельности (РИД) в процессе заключения государственного контракта. Наконец, третий слой — конфликты интересов, возникающие при выпол-
нении работ и движении информации о полученных результатах от непосредственных исполнителей нИОКр к работодателю и далее — к заказчику.
Отсутствие культуры выхода из ситуаций конфликта интересов при движении денег из государственного бюджета к исполнителю исследований порождает коррупцию в различных формах. В целом она здесь мало отличается от коррупции в других сферах, где создаются публичные блага и распределяются бюджетные деньги. Отношения между сторонами строятся по схеме «агент — принципал» [32, с. 8—17]. Соответственно, в качестве мер для минимизации негативных последствий конфликтов интересов и борьбы с коррупцией применимы нормы, зафиксированные в законе и других официальных документах [1—3]. Конфликт интересов трактуется достаточно узко. Так, в ст. 19 Федерального закона о государственной гражданской службе [1] дано следующее определение: «Конфликт интересов — ситуация, при которой личная заинтересованность гражданского служащего влияет или может повлиять на объективное исполнение им должностных обязанностей и при которой возникает или может возникнуть противоречие между личной заинтересованностью гражданского служащего и законными интересами граждан, организаций, общества, субъекта Российской Федерации или Российской Федерации, способное привести к причинению вреда этим законным интересам граждан, организаций, общества, субъекта Российской Федерации или Российской Федерации». Оно практически полностью повторяет формулировку из руководства ОЭСР по разрешению конфликтов интересов на государственной службе [4].
Иной, в чем-то даже парадоксальный характер у конфликтов интересов, возникающих при распределении прав на получаемые результаты научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, выполняемых при частичном или полном бюджетном финансировании. Представляя интересы государства, т.е. будучи его агентом, чиновник вынужден постоянно доказывать, что отстаивает интересы своего работодателя (принципала), а не интересы другой стороны договора. При отсутствии иных возможностей таким доказательством может служить вписывание в государственный контракт условий, расширяющих права государства и сужающих права исполнителя. Самое простое и очевидное из них — закрепление исключительных прав на получаемые при выполнении работ по договору результаты интеллектуальной деятельности за российской Федерацией в лице государственного заказчика, если для этого есть хотя бы какая-то возможность, а она есть.
В гражданском законодательстве предусмотрена норма (ст. 1298, 1373 и 1471 ГК РФ), согласно которой исключительные права на получаемые результаты могут быть закреплены за государственным заказчиком только в том случае, если это прямо записано в государственном контракте. Теоретически такой вариант рассматривается как исключение из правил. По умолчанию права на патентование результатов, как и исключительные права, возникающие в силу факта создания (программы для ЭВМ или базы данных), остаются у исполнителя. но исключение становится правилом в силу наличия вторичных интересов у представителя государственного заказчика.
Если экономически целесообразно передать права на патентование изобретений, полезных моделей и промышленных образцов исполнителю, чиновник, представляющий государственного заказчика, оказывается в сложной ситуации. Одним росчерком пера он может подарить частной структуре интеллектуальные права, стоимость которых, возможно, очень высока, хотя в момент заключения контракта определить ее практически невозможно (вопреки многим популярным мифам). Парадоксальность ситуации заключается в том, что у чиновника, представляющего интересы государства, возникает не совсем обычный, «зеркальный» вторичный интерес — стремление избежать подозрений в наличии обычного коррупционного интереса. Опасаясь обвинений в коррупции, государственные служащие всячески избегают решений, за которые они теоретически могли бы получить «вознаграждение» от другой (частной) стороны, так как ей эти решения выгодны. минимизировать отрицательные последствия такого конфликта интересов предположительно могут изменения в правилах осуществления государственными заказчиками управления правами Российской Федерации на результаты интеллектуальной деятельности гражданского, военного, специального и двойного назначения, утвержденные постановлением Правительства РФ от 30 мая 2013 г. № 458 [14].
наконец, третий слой — конфликты интересов, возникающих при движении информации о полученных результатах нИОКР (включая РИД) от непосредственных исполнителей к потенциальным потребителям, при их коммерциализации или каком-то ином использовании. Заметим, что этому вопросу не уделяют должного внимания не только в России, но и во многих других странах. Во всяком случае, публикаций и нормативных актов на эту тему несколько меньше, чем на тему коррупции или
распределения имущественных прав. Исключение составляют США и Канада, где вопрос о наличии конфликта интересов всегда в центре внимания, если речь идет о публичных благах или о публичном финансировании.
Исполнитель исследований, проводимых за счет бюджета, может быть заинтересован в сокрытии части информации. Это может быть информация негативного свойства, например, о побочных действиях новых препаратов, но может быть и информация о полученных ценных результатах. Частным компаниям бывает выгоднее сохранять результаты в виде ноу-хау, чем патентовать. Между тем для общества предпочтительно частичное раскрытие информации о результатах, которое происходит при публикации заявки на патент. Это позволяет избежать дублирования исследований, стимулирует поиски альтернативных решений и т.д. Поэтому в США бюджетное финансирование обычно обусловлено обязательством исполнителя либо публиковать, либо патентовать результаты, а не сохранять их как ноу-хау. Можно спорить о целесообразности аналогичного требования в россии, но важно видеть интересы сторон, понимать их весомость и возможные действия.
Проблема стимулирования инноваций
и конфликт интересов
все применяемые на практике способы стимулирования инноваций органически связаны с конфликтами интересов в широком смысле, так как всякий искусственно создаваемый стимул сам по себе — вторичный интерес (по определению, данному в начале этой статьи). Если смотреть на моделируемую ситуацию как на задачу многокритериальной оптимизации, то добавление вторичного интереса (стимула) — увеличение числа критериев на 1 в достаточно естественных условиях [30] влечет увеличение на 1 размерности границы Парето. Если вторичных интересов (включая неучтенные) много, то ее размерность совпадет с размерностью всего пространства решений, иными словами, оптимальным по Парето будет практически любое решение. на обычном языке это называется «незаинтересованность в переменах». Поэтому, создавая какие-то стимулы, надо отслеживать и учитывать, по возможности, все присутствующие вторичные интересы.
Примерно о том же с несколько иных позиций говорится в классической работе [60], а именно при поощрении работника за достижения по отдельным, как правило, наиболее легко измеримым критериям выполнения работы, почти неизбежно возника-
ют издержки, связанные с отвлечением внимания от плохо измеримых. в определенной мере это касается и стимулирования изобретательской деятельности.
Обычно стимулы создает принципал, им может быть физическое или юридическое лицо, собрание акционеров компании или общество в целом, устанавливающее правило игры на законодательном уровне. в рамках этой статьи интерес представляют, прежде всего, схемы стимулирования изобретательской и рационализаторской деятельности, применяемые в разных странах, компаниях и университетах. в частности, интересно взглянуть с точки зрения конфликтов интересов на отдельные аспекты модного сейчас направления, известного как открытые инновации [58]. В статье «Логика открытых инноваций: новый подход к управлению интеллектуальной собственностью» [52] приведены схемы выплат авторских вознаграждений за служебные изобретения в университете Стэнфорда, где изобретатель получает 1/3 от чистых поступлений в виде роялти, и в ряде американских компаний, где автору платят сначала за сам факт подачи заявки (500—1500 долл.), потом за факт выдачи патента (500—2000 долл.). При этом автор явно дает понять, что схема Стэнфорда более прогрессивна. Здесь он лукавит. виды деятельности организаций, способы использования ими изобретений и виды платежей столь различны, что сравнение не очень корректно. Еще важнее то, что в университетах и промышленных корпорациях различаются цели, ради которых применяются указанные стимулы.
Университет не использует запатентованные изобретения в производстве, не использует патенты для подавления конкурентов по бизнесу. При этом он продает лицензии и стимулирует получение патентов своими сотрудниками, чтобы тематика их научной деятельности не слишком отрывалась от потребностей промышленности и уровня используемых технологий. выплаты вознаграждения — хороший «приварок» к основной зарплате. Они жестко привязаны к конкретному изобретению, патенту на него и поступлением роялти, а потому нет проблем с источником выплат.
Фирмы используют служебные изобретения своих сотрудников прежде всего в собственном производстве. Им важно, чтобы сотрудник своевременно сообщал о решениях, которые он считает патентоспособными. Фирме необходимо получать и контролировать такую информацию, чтобы найденное и фактически используемое патентоспособное решение не запатентовал конкурент или патентный тролль.
Если забыть о конфликте интересов на уровне сотрудников и возможности их оппортунистического поведения, то поощрение здесь не требуется. В патентном законодательстве есть норма, согласно которой работник должен уведомить работодателя об изобретении, созданном в порядке выполнения служебных обязанностей или служебного задания. Беда лишь в том, что он, не имея стимула, может не заметить, что получил что-то достойное правовой охраны. Поэтому стимулы необходимы.
Изложенное выше объясняет выбор университетом и фирмами разных форм поощрения изобретателей. В том и другом случае выбор оптимален или близок к оптимуму, но оптимальность здесь разная. Более того, университеты и целые страны выбирают оптимальные для них схемы, исходя из конкретных обстоятельств. например, в Германии есть специальный закон о служебных изобретениях. В германском законе о служебных изобретениях помимо других полезных норм предусмотрены три разных режима патентования. Они различны для научных институтов и университетов, для служащих бундесвера и правительственных структур, для коммерческих организаций. При этом для научных сотрудников и преподавателей научных институтов и университетов до 2003 г. действовала так называемая профессорская привилегия, т.е. норма, согласно которой права на патентование изобретений, сделанных преподавателем или научным сотрудником при выполнении исследований за счет бюджета, принадлежало этому преподавателю или научному сотруднику. В 2003 г. такую привилегию отменили в Германии, но она сохранилась в Финляндии и еще ряде стран. Целесообразность отмены профессорской привилегии в Германии объясняется тем, что при университетах, а также при обществах макса Планка и Фраунхоффера были созданы центры передачи технологий, способные лучше распорядиться правами на патентование (чем авторы) и учесть интересы авторов.
Остается показать, что отказ фирм от выплаты авторам изобретений в течение жизни патента, имеет и другое объяснение: источник выплат при использовании изобретения в собственном производстве фирмы определить труднее, чем при продаже лицензий. Внешне это выглядит как технический, а потому относительно легко решаемый вопрос, но реально это не так. За «техническим» вопросом скрывается потенциальный конфликт. Большой объем работы по калькуляции выплат автор иногда рвется выполнить сам. Работник ходит по цехам и пытается выяснить — все ли ему заплатили, как
надо или где-то не досчитали. Он не работает сам и мешает другим, вызывая общее раздражение. При использовании схем с фиксированными выплатами, как это делают критикуемые Чесборо фирмы, такое в принципе невозможно.
В случаях продажи лицензий тоже возможны комбинированные схемы выплат с нелинейной шкалой отчислений. Пример — система вознаграждений за служебные изобретения в научных подразделениях силовых структур США. Они различаются в деталях у ВВС и ВмС, но схема выплат и граничные условия единообразны. Они определяются директивой министерства обороны США от 14 мая 1999 г. № 5535.8 [29]. В случае поступления лицензионных платежей каждому из авторов в год из первых поступлений выплачиваются 2000 долл., а также не менее 20% из последующих поступлений, но не более 150 тыс. долл. в год. Иными словами, процент выплат в среднем примерно соответствует установленному ст. 32 Закона об изобретательстве в СССР, но сглажены крайние точки, где могли возникать «выбросы». И это абсолютно правильно. Если сумма ожидаемых лицензионных платежей невелика, то ставка 20% может оказаться слишком маленькой, чтобы стать реальным стимулом для выявления решений, способных к правовой охране. Если эта сумма сопоставима с бюджетом организации, выплата автору фиксированного процента, а именно 20% без ограничения суммы, то вопрос о выплате этой суммы мог бы стать решающим для отказа от сделки.
Справедливости ради надо отметить, что нелинейная шкала выплат используется и на отдельных российских предприятиях, где руководители понимают, что надо создать реальные стимулы, с одной стороны, и избежать крайних ситуаций, с другой стороны. Переход к открытым инновациям по Чес-боро предполагает, что компании не только используют служебные изобретения своих работников в производстве, но и торгуют лицензиями. Поэтому возникают смешанные и многоступенчатые схемы выплат, когда разовые выплаты за подачу заявки и за получения патента дополняются отчислениями от получаемых роялти.
Следует также отметить, что подход, получивший название «открытые» инновации, не так уж нов. Аналогичный открытым инновациям подход в советское время использовали многие социалистические предприятия, где существовали и успешно функционировали бюро рационализаторов и изобретателей (БРИЗ). Начало было положено 26 октября 1930 г., когда ЦК ВКП(б) принял постано-
вление о массовом изобретательстве. В нем указывалось, что организация и использование массового изобретательства должны стать делом хозяйственных, профсоюзных, комсомольских и партийных организаций, намечались мероприятия, направленные на устранение недостатков и обеспечение дальнейшего развития массового изобретательства.
Советский опыт не уникален. Система рационализаторства особенно интенсивно начала распространяться в Японии с середины 70-х гг. XX в. Уже в течение первого десятилетия своего существования она дала результаты, превосходящие самые большие ожидания ее инициаторов. Данные Японской ассоциации рационализаторства по 500 крупнейшим компаниям, входящим в нее, свидетельствуют о том, что к 1983 г. степень охвата японских промышленных предприятий системой рационализаторства возросла до 60%. Общий доход от внедрения рационализаторских предложений только в 1983 г. составил 260 млрд иен. С учетом того что в качестве первоначальных вложений было затрачено лишь
12 млрд иен, доходы превышают расходы более чем в 20 раз. Данные по отдельным компаниям в тот же период еще более впечатляющие. Например, в компаниях «Хитачи» ежегодно на одного сотрудника приходилось в среднем более 100 рацпредложений, в компании «Фудзи электрик» эта цифра составляла 413. Рекордное число предложений поступило от сотрудника этой компании, который только в течение 1983 г. представил на рассмотрение более
13 тыс. рацпредложений.
Таким образом, открытая модель инноваций идейно близка к принципам организации изобретательской и рационализаторской деятельности, широко применявшимся в СССР начиная с 1930 г., или в Японии после второй мировой войны, особенно в начале 70-х гг. XX в. Помимо известных достижений, эта деятельность несла и определенные угрозы технологической безопасности, которые неизбежно воспроизводятся на новом уровне в открытой модели инноваций современного типа. Благодаря тому, что рационализаторство в СССр было возведено в систему, можно судить о нем на основании живого опыта и, опираясь на этот опыт, предвидеть не только достоинства, но и издержки современной модели открытых инноваций. Как показал советский опыт, рационализаторство может быть очень опасным в областях, где простой здравый смысл не работает в силу наличия плохо видимых невооруженному глазу эффектов. в качестве рационализаторов часто выступали рабочие и рядовые инженеры. Они видят, что можно что-то спрямить,
удешевить и т.д., чего «не заметили академики», тогда как за этим «не заметили» стояло четкое понимание недопустимости спрямления и удешевления. В лучшем случае такая рационализация затрудняла ремонт при выходе техники или сооружений из строя. Так бывает даже в относительно простых случаях. Например, труба, которую надо было менять, оказывалась под дорожным полотном или строением. Но это именно в лучшем случае. В худшем случае рационализация на основе недостаточного знания приводит к авариям и жертвам. В связи с этим возникает вопрос: откуда черпал свои рационализаторские идеи сотрудник компании «Фудзи электрик», представивший только в течение 1983 г. на рассмотрение более 13 тыс. рацпредложений? Здравый смысл подсказывает, что у этой аномалии должно быть иное объяснение, нежели выдающиеся способности сотрудника, помноженные на его стремление обеспечить процветание своего работодателя. В лучшем случае за этим может стоять работа коллектива, скрывающегося под именем одного работника, в худшем — психическая патология или воровство идей.
Инновации, «порядок клевания»
и принцип «win-win»
С конфликтами интересов при стимулировании инноваций тесно связана проблема совместимости моральных принципов науки и бизнеса. В науке более заметную роль играют отношения порядка, что отнюдь не случайно. Ученые и изобретатели производят знания в широком смысле, а знания наследуют фундаментальные свойства информации, одно из которых — идемпотентность сложения, т.е. a © a = a (символ © здесь использован вместо символа сложения, так как это не совсем обычное сложение). На бытовом уровне свойство идемпотентности сложения часто выражается фразой: «не надо изобретать велосипед». Его не надо изобретать, поскольку он уже изобретен. Но нельзя сказать, что уже не надо изготавливать велосипеды, поскольку они уже изготовлены. Появление более сильного научного результата обесценивает менее сильный еще до его появления, если он не успел появиться раньше и побыть вершиной науки в какой-то пусть узкой области. В некоторых публикациях этот эффект называют «каннибализмом». Иногда говорят о каннибализме инноваций [33]. По этой причине обычная для экономики материальных продуктов взаимозаменяемость в экономике знаний и инноваций приобретает иные формы, обычное сложение
в балансе знаний [45] заменяется операцией максимума.
Преобладание отношений порядка над обычным сложением распространяются не только на результаты интеллектуальной деятельности, но отчасти и на отношения между институтами, а также между людьми, работающими в этой сфере. Соответственно, отношения между учеными выстраиваются, скорее, по нормам рыцарской, чем буржуазной этики. Существенную роль здесь играет «порядок клевания» (pecking order) [48, с. 42], а не принцип взаимовыгодного обмена, действующий на рынке. При соприкосновении научной и рыночной сфер неизбежно возникают противоречия, конфликты интересов и просто конфликты. Ситуация усугубляется в соответствии с выводом аналитиков из ИНДЕМ: «Для бизнесмена коррупция — это способ экспорта рыночных отношений в те сферы, где им нет места, и одновременно — средство подавить конкуренцию там, где она нужна обществу, но очень не нужна этому бизнесмену» [50, с. 10]. Сказано применительно к отношениям бизнеса с властью, но вполне применимо для академической или университетской среды. Приход бизнеса в академическую среду неизбежно деформирует отношения внутри нее.
Проблемы начинаются сразу, как только кто-то в научном коллективе, занятом чистой наукой, начинает получать деньги от участия в реальных проектах. Разумеется, дело не только в деньгах, и даже не столько в деньгах, сколько в постоянном негласном соревновании (сравнении статусов). Участие в реальном проекте — это востребованность, с одной стороны, и сокращение времени, уделяемого непосредственно науке, с другой стороны. Налицо два разных интереса у одного лица. В зависимости от субъективных предпочтений кто-то из коллег находит здесь повод считать себя выше, поскольку чистая наука выше прикладной, а кто-то — повод для зависти, поскольку реальная востребованность и деньги нужны даже ученым.
В каких-то формах отношения с главным принципалом есть у всех настоящих ученых. Столкновение этого начала с бизнесом влечет проблемы. Участие в инновационном проекте автора технической идеи необходимо на ранней стадии и может быть вредно на поздних стадиях при расширении бизнеса и размывании первоначальных вкладов. Наступает момент, когда автор больше мешает, чем помогает, и логика бизнеса подсказывает решение — выбросить «лишнее» за борт. Это всегда легче, чем найти общий язык с теми, у кого главный принципал — Господь Бог, а остальное временно. Может
быть, именно в этом и состоит основная проблема управления. Как легко заметить, ее основа — конфликт интересов. Но какой!
С «порядком клевания» и принципом win-win связан очень деликатный вопрос о включении в число авторов научной работы или изобретения лиц, содействующих появлению или продвижению результата, в том числе руководителей работ и организаций, в которых выполняются эти работы, но не только. В последние годы широкое распространение приобрела практика, когда для продвижения научной статьи в престижный англоязычный журнал надо брать в соавторы известного англоязычного ученого, уже зарекомендовавшего себя в качестве постоянного автора. В таком сотрудничестве одна сторона делится с другой авторством научного результата, другая — своим научным статусом. Более известный ученый становится еще более известным, т.е. он дает работе свое имя, ничего не теряя, если не подписывает заведомо слабые работы.
Ситуация с менее известным ученым — реальным автором — не так однозначна и более интересна для анализа. Он выигрывает, во-первых, от самого факта публикации, которая иначе, возможно, не состоялась бы, во-вторых, от соседства со знаменитостью, без которого его статью могли бы просто не заметить даже в случае ее публикации. Здесь срабатывает характерный для современной экономики принцип: самый дефицитный ресурс — внимание целевой аудитории [49, с. 13], а также известная максима бизнеса — «отличайся или умри», переформулированная применительно к науке [47], — «публикуйся или умри».
К отношениям данного типа нельзя подходить с купеческой меркой или правилами бухгалтерского учета, где пассивы всегда равны активам. Налицо реализация принципа win-win, выигрывают обе стороны, не нанося видимого ущерба ни какой-то третьей стороне, ни обществу в целом. Отношения в таком альянсе, строго говоря, следует признать коррупционными, поскольку право на авторство неотчуждаемо (в рамках франко-германской правовой системы), т.е. фактически совершаемая сделка незаконна. Тем не менее такие альянсы не только практикуются, но и не осуждаются научным сообществом или, как минимум, сообщество относится к ним терпимо. Параллельно с этим в науке действует неформальное авторское право, т.е. жестко осуждается изложение чужих идей как своих, хотя форма изложения может быть сильно изменена, и формального нарушения авторского права при этом не происходит. В том и другом случае очень суще-
ственно то, что авторы, как правило, ничего не получают за публикацию, а иногда и платят. Например, в журнале RAND Journal of Economics автор должен оплачивать рецензирование своей работы без гарантии, что рецензия будет положительной, а статью опубликуют. Более того, появляются престижные научные журналы, существующие за счет авторов, но распространяемые бесплатно. Интерес автора не в деньгах, а в самой возможности опубликовать статью и повысить свой статус в системе, где действует «порядок клевания».
В прикладной науке и изобретательской деятельности отношения строятся несколько по иной схеме, поскольку для реализации идеи, запатентованной или нет, нужны материальные ресурсы. Их может дать либо бизнес, либо лицо, распоряжающееся ресурсами в качестве наемного менеджера. Отношения типа «порядка клевания» здесь тоже имеют место, но они более тесно переплетаются с рыночными отношениями и обычной коррупцией. С появлением возможности получать большие авторские вознаграждения стали появляться причудливые конструкции типа «патента на МКАД». Патент на МКАД был выдан Роспатентом 31 августа 1999 г. и имеет номер 2135670. Авторами изобретения под названием «Транспортный комплекс мегаполиса и способ регулирования и разгрузки пассажирских и грузовых потоков транспортного комплекса мегаполиса» названы Юрий Лужков, его заместитель по инфраструктуре Борис Никольский, глава корпорации «Трансстрой» владимир Брежнев и работавший несколько лет назад в Роспатенте Николай Селиванов. возможны варианты, когда изначально у изобретения есть только один автор, но добавление в соавторы все более крупных начальников приводит к тому, что автор замыкает список из нарастающего числа фамилий. Наконец, он получает номер 13, а потом его вовсе вычеркивают.
Так бывает с настоящими изобретениями, их реальные авторы часто остаются безвестными. Поэтому автор служебного изобретения, уверенный в его исключительной ценности, далеко не всегда готов сообщать о нем начальству, не позаботившись предварительно о каких-то гарантиях. С точки зрения права он нарушитель трудового договора и закона, с точки зрения экономической теории контрактов он ведет себя оппортунистически. Но он знает, что, поступив по писаным правилам, легко может стать жертвой гораздо более серьезного нарушения и закона, и нравственных норм. Предельно яркий пример описан А. Солженицыным в романе «в круге первом», где изобретатель совершен-
ной шифровальной машины уничтожает чертежи и отказывается их восстанавливать до того, как о его разработке и его авторстве не узнает лично министр государственной безопасности. Иное поведение однозначно ведет к уничтожению автора и присвоению его результата кем-то из начальников.
разумеется, столь жесткие правила ушли в прошлое вместе с «шарашками» и режимом, который их породил. в «стертых» формах они продолжали жить во времена СССр и даже имели жаргонное название «игра в чик». Суть игры в том, что начальник, например директор института, ведущего долгосрочный проект, под надуманным предлогом увольняет сотрудников, внесших заметный вклад в продвижение проекта к цели, и тут же нанимает новых. Это дает ему возможность присвоить результаты нескольких наборов (поколений) сотрудников. Сотрудники, со своей стороны, тоже принимали меры безопасности, если понимали, что именно происходит. например, программисты часто делали так, что программы не работали в их отсутствие или работали крайне ненадежно, всячески затягивали разработку документации к программам и т.п. Сейчас эти традиции возрождаются в еще более уродливых формах, чем были в СССР. В эту игру включились принципиально новые игроки — консультанты по бизнесу и патентные поверенные.
Консультанты, зарабатывающие в инновационном бизнесе или около него, работают на тех, кто платит деньги. Иногда деньги могут быть у авторов изобретений, но чаще у тех, кто хочет стать автором изобретения и получать в этом качестве гораздо больше денег, чем заплатил за авторство, причем получать регулярно. невозможного здесь попросту нет. например, в качестве реального предложения одной из консультационных фирм называлась услуга «запатентовать весь газовый поток, как уже запатентовали мКАД». При кажущейся абсурдности предложения оно вполне реалистично, если соизмерять современный уровень техники патентования и требования к заявкам на выдачу патента. Разумеется, в профессионально написанной заявке не будет сказано, что «патентуется газовый поток», в ней будет формула изобретения, написанная в технических терминах и как-то увязанная с поставками газа. Однако при наличии желания это позволит отчислять «авторам» некоторый процент (авторское вознаграждение) от всего денежного потока, генерируемого газовым потоком. Разумеется, столь ярких примеров авторства по должности и извращения патентного права не так уж много. Но в них одна из ключевых проблем управления инновациями:
чем больше выплаты авторам, тем больше вероятность, что их получат ненастоящие авторы.
Конфликт интересов как проблема теории
управления и проблема понимания
Когда говорят о конфликте интересов как едва ли не основной проблеме теории управления, обычно имеют в виду все множество негативных последствий конфликтов интересов, прежде всего коррупцию в разных формах. Для этого, как показано выше и более полно в публикациях Фонда ИНДЕМ [31, 51], есть веские причины. Однако есть и не столь однозначные сложные явления, связанные с конфликтами интересов, на которые следует обратить внимание.
Одно из таких явлений — зеркальные конфликты интересов, оказывающие мощное дестимулирующее воздействие не только на чиновников, но и на любых наемных работников. Чиновник боится принимать ответственные решения, опасаясь обвинений в коррупции, и вместе с тем старается показать свою эффективность каким-то другим способом. Способы могут быть достаточно разнообразными. Например, вместо того, чтобы искать пути применения результатов интеллектуальной деятельности, права на которые закреплены за Российской Федерацией, провозглашается задача инвентаризации всех таких результатов и прав на них. Оказывается, что для этого необходима информация, которую можно получить только от исполнителей, те не отвечают на запросы или отвечают недостаточно полно. Возникает естественная пауза, возможность отложить решения. Потом ставится задача не просто учесть полученные результаты, а учесть стоимость прав на них на балансе (бюджетный учет). Далее возникает проблема определения стоимости этих прав и т.д. Все перечисленные операции трудны в исполнении и, строго говоря, не нужны. Но они помогают имитировать активную деятельность без риска быть обвиненным в причинении ущерба государству и (или) получении взятки от бенефициара принятого конструктивного решения. И наоборот, любое решение конструктивного характера, позволяющее кому-то создать новый бизнес или внедрить новую технологию в существующем бизнесе, может быть расценено как коррупционное. В каждом таком решении есть бенефициар — сторона, получившая выгоду. Уже это порождает вопрос о реальной сути отношений между бенефициаром и чиновником, принявшим решение. Ситуация усугубляется тем, что достаточно трудно определить выгоду, получаемую государством. Отсюда возможность обвинений
в недостаточно жестком отстаивании интересов государства и трактовке «упущенной выгоды» как ущерба, нанесенного государству. К сожалению, примеры есть, они множатся, закрепляя известное среди чиновников правило: «если можешь не разрешать, не разрешай».
Аналогичная, хотя и не столь драматичная ситуация возникает у представителей крупных фирм, например, когда они ведут переговоры с подрядчиком на выполнение НИОКР, разработку программного обеспечения и т.д. Представитель фирмы (обычно это юрист), не очень вникая в техническую сторону дела, старается закрепить за своим работодателем как можно больше прав, не оставляя подчас исполнителю возможности для нормальной работы. Юрист доказывает свою нужность и превращает поле изначально предполагаемого сотрудничества в поле скрытого противоборства, изощренного обмана и взаимных упреков, что негативно сказывается на результате.
Особую опасность зеркальные конфликты интересов представляют по той причине, что их негативный эффект усиливается при ужесточении мер по борьбе с коррупционерами. Наиболее эффективный путь борьбы с ними — обеспечение прозрачности процедур принятия решения, т.е. создание ситуации, описываемой как игра с полной информацией. Еще более радикальный путь — столь жесткая регламентация процедур принятия решений, что решение получается практически очевидным, у лица, принимающего решения, практически не остается возможности влиять на результат. Однако такая регламентация имеет очевидные недостатки. Более того, потенциальные потери можно оценить, используя теорию опционов. Каждая возможность выбора представляет собой встроенный опцион, как правило, имеющий ненулевую ценность. Устранение такой возможности — утрата опциона.
Недостатки процедур принятия решений, порождающих конфликты интересов, достаточно очевидны, а сами ситуации конфликта интересов просты для понимания, как минимум, на первый взгляд. Тем не менее решения о замене таких процедур обычно не обсуждаются сколько-нибудь откровенно. Причины этого, по всей видимости, также надо искать в наличии конфликта интересов, но на другом уровне. Чувство самосохранения подсказывает чиновнику, что обсуждать можно, а что обсуждать нельзя. Внешне это выглядит как парадокс, замеченный многими наблюдательными людьми и в 2005 г. озвученный публично академиком Л.И. Леонтьевым на международной конференции по ин-
новациям в Черноголовке. Суть парадокса в том, что крупные чиновники в последние дни, а иногда и месяцы перед отставкой всегда оказываются умными и достаточно милыми людьми, адекватно понимающими обсуждаемые проблемы, хотя до этого они те же проблемы не решали и отказывались обсуждать. А теперь они все понимают, но у них не остается времени на решение тех самых нерешенных проблем, о чем остается лишь жалеть.
Отмеченный академиком Л.И. Леонтьевым парадокс — наблюдаемый факт, в том числе не однажды замеченный автором данной статьи. вопрос лишь в том, как его можно объяснить. Здесь приходится выбирать из двух вариантов: либо чиновника снимают за то, что он стал много понимать; либо он заранее знает о своей скорой отставке и говорит о проблемах откровенно, поскольку терять уже нечего. Второй вариант выглядит более правдоподобно. Это значит, что чувство самосохранения чиновника не позволяет ему демонстрировать понимание, расходящееся с общей линией.
Тот же эффект можно наблюдать среди экспертов, как правило параллельно занимающихся консультированием как бизнесом. Пример странного непонимания «экспертами» довольно простых истин — миф о нематериальных активах, якобы составляющих более 50% всех активов в балансах европейских компаний и около 70% — в балансах компаний США. Этот миф многократно развенчан, в том числе публично со ссылками на годовые отчеты крупнейших американских компаний [42], на формы 10К, поставляемые ими в комиссию по ценным бумагам (SEC), на официальные данные статистики США. Тем не менее он повторяется в публикациях, выступлениях и даже находит отражение в официальных документах. Возникает вопрос: почему чиновники и приближенные к ним «эксперты» игнорируют факты ради мифа? Ведь для проверки достаточно выйти в Интернет, найти информацию для инвесторов в специальном сервисе Google или msn money и посмотреть реальные цифры по активам на балансах, доходам, рыночной капитализации и т.д. Трудно поверить в то, что такая операция слишком сложна для отнюдь не глупых и в основном достаточно продвинутых людей. Ответ лежит в другой плоскости. Это может навредить их карьере, если речь о чиновниках, или их бизнесу, если речь об «экспертах».
С мифом о нематериальных активах связан бизнес многих из тех, кто публично выступает в роли экспертов и продвигает свои услуги по оценке интеллектуальной собственности и постановки ее на
баланс в качестве нематериальных активов. В этой операции иногда, но достаточно редко присутствует смысл. Но услуга навязывается со ссылками, с одной стороны, на миф, с другой стороны, на требования проверяющих органов, прежде всего Счетной палаты РФ. Между тем аудиторы Счетной палаты сами введены в заблуждение и оказались самыми эффективными распространителями мифа. В качестве яркого примера можно привести повторяемую многими уважаемыми людьми сказку о том, что более 75% капитализации фирмы Boeing составляют нематериальные активы. Вместе с тем достаточно посмотреть консолидированный баланс данной компании за 2011 г. (год озвучивания сказки), чтобы убедиться в полной несостоятельности этой сказки. Все нематериальные активы, включая goodwill, составляют лишь 8 млрд долл., причем из них 3 млрд — приобретенные активы, а остальные 5 млрд — бухгалтерская фикция (goodwill), образующаяся при поглощении компаний по цене выше их балансовой стоимости. Иными словами, прав на собственные разработки в балансе компании вообще нет. Их появление там противоречило бы правилам бухгалтерского учета США и международным стандартам финансовой отчетности. Точно так же постановка на баланс прав на собственные разработки плохо согласуется с российскими правилами бухучета (ПБУ-14-2007). Однако консультанты предлагают схемы преодоления возникающих здесь противоречий, т.е. за деньги предлагают преодолеть одни трудности, чтобы потом получить другие, возможно, не преодолимые даже с помощью консультантов. Разоблачение мифа разрушает их бизнес. Проблема понимания — тоже следствие конфликта интересов.
Ключом к более полному и эффективному использованию получаемых результатов может быть минимизация самой возможности появления ситуаций конфликта интересов, а вовсе не тотальный учет получаемых результатов в духе постановления Правительства РФ от 4 мая 2005 г. № 284 и заменившего его приказа Роспатента от 10 декабря 2012 г. № 157 [15]. Тем более это не постановка интеллектуальных прав на баланс в качестве нематериальных активов.
Необходимо преодолеть табу, существующие в науках о человеке и обществе [39], и научиться идентифицировать интересы участников игры, именуемой инновационной деятельностью, не идеализируя их и не закрывая глаза на противоречия. Возможно, это будет менее болезненно, если использовать аппарат теории игр, прежде всего игр с ненулевой суммой и асимметричной информацией. Но даже
и без этого можно сформулировать несколько конкретных предложений.
Необходимо принять специальный закон о служебных изобретениях (как в Германии), где будут установлены разные режимы патентования служебных изобретений в коммерческих организациях, научных институтах и учебных заведениях, вооруженных силах и государственных органах. В том числе это могут быть разные принципы распределения прав на патентование получаемых результатов.
Не следует пытаться установить единые принципы расчета вознаграждения авторов служебных изобре-
тений и других результатов интеллектуальной деятельности для всех типов организаций и даже для всех организаций одного типа. В частности, нельзя устанавливать общие правила для промышленности и бизнеса в целом, с одной стороны, науки и образования, с другой стороны.
Следует применять регрессивные шкалы выплат и ограничивать размеры выплат за служебные изобретения, чтобы стимулировать выявление патентоспособных результатов, не создавать ситуации, когда у авторов отбирают все, и не провоцировать злоупотреблений.
Литература
1. Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации».
2. Указ Президента Российской Федерации от 3 марта 2007 г. № 269 «О комиссиях по соблюдению требований к служебному поведению государственных гражданских служащих Российской Федерации и урегулированию конфликтов интересов».
3. Положение о комиссиях по соблюдению требований к служебному поведению государственных гражданских служащих Российской Федерации и урегулированию конфликтов интересов (утверждено указом Президента РФ от 3 марта 2007 г. № 269).
4. Руководство ОЭСР по разрешению конфликтов интересов на государственной службе, 2003.
5. Указ Президента Российской Федерации от 14 мая 1998 г. № 556 «О правовой защите результатов научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ военного, специального и двойного назначения».
6. Постановление Правительства РФ от 29 сентября 1998 г. № 1132 «О первоочередных мерах по правовой защите интересов государства в процессе экономического и гражданско-правового оборота результатов научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ военного, специального и двойного назначения»
7. Указ Президента Российской Федерации от 22 июля
1998 г. № 863 «О государственной политике по вовлечению в хозяйственный оборот результатов научно-технической деятельности и объектов интеллектуальной собственности в сфере науки и технологий».
8. Постановление Правительства РФ от 2 сентября
1999 г. № 982 «Об использовании результатов научно-технической деятельности».
9. Основные направления реализации государственной политики по вовлечению в хозяйственный оборот результатов научно-технической деятельности (утверждены распоряжением Правительства Российской Федерации от 30 ноября 2001 г. № 1607-р).
10. Положение о закреплении и передаче хозяйствующим субъектам прав на результаты научно-технической деятельности, получаемые за счет средств федерального бюджета (утверждено постановлением
References
1. Federal Law of July 27, 2004 № 79 -FZ "On State Civil Service of the Russian Federation" (in Russian)
2. Presidential Decree of 3 March 2007 № 269 «On committees on compliance to the official conduct of civil servants of the Russian Federation and conflict of interest». (in Russian)
3. Regulations of the Commission to comply with the requirements of the official conduct of civil servants of the Russian Federation and managing conflicts of interest (approved by Presidential Decree of 3 March 2007 № 269). (in Russian)
4. Leadership of the Organization for Economic Cooperation and Development Conflict of Interest in the Public Service, 2003. (in Russian)
5. Presidential Decree «On legal protection of results of research, development and technological works military, special and dual-use» on May 14, 1998 № 556. (in Russian)
6. RF Government Resolution «On urgent measures to protect the legal interests of the state in economic and civil circulation results of research, development and technological works military, special and dual purpose» of 29 September 1998 № 1132. (in Russian)
7. Presidential Decree «On State Policy on commercializing the results of scientific and technological activities and intellectual property in the field of science and technology» from July 22, 1998, № 863. (in Russian)
8. RF Government Resolution «On the use of scientific and technical activities» September 2, 1999, № 982. (in Russian)
9. The main directions of the state policy on commercializing the results of scientific and technological activities, approved by the Federal Government on November 30, 2001 № 1607-r. (in Russian)
10. Position on assignment and transfer of the rights of economic entities on the results of scientific and technical activity obtained at the expense of the federal budget, approved by the Decree of the Government of the Russian Federation of November 17, 2005 № 685. (in Russian)
11. Government Decree of 12 April 2013 «On the uniform state accounting information system research, development and technological works civil». (in Russian)
12. Regulation on uniform state accounting information system research, development and technological works for civil use (approved by Government Decree of 12 April 2013). (in Russian)
13. Government Decree of 22.03.2012 № 233 «On Approval of Rules for government customers control the rights of the
Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2005 г. № 685).
11. Постановление Правительства РФ от 12 апреля 2013 г. «О единой государственной информационной системе учета научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ гражданского назначения».
12. Положение о единой государственной информационной системе учета научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ гражданского назначения (утверждено постановлением Правительства Российской Федерации от 12 апреля 2013 г.).
13. Постановление Правительства РФ от 22 марта 2012 г. № 233 «Об утверждении Правил осуществления государственными заказчиками управления правами Российской Федерации на результаты интеллектуальной деятельности гражданского, военного, специального и двойного назначения».
14. Постановление Правительства Российской Федерации от 30 мая 2013 г. № 458 «О внесении изменений в Правила осуществления государственными заказчиками управления правами Российской Федерации на результаты интеллектуальной деятельности гражданского, военного, специального и двойного назначения».
15. Приказ Роспатента от 10 декабря 2012 г. № 157 «Об утверждении Порядка взимания лицензионных платежей за предоставление права использования результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения, права на которые принадлежат Российской Федерации, их предельных размеров, сроков уплаты, а также оснований для освобождения от уплаты платежей, уменьшения их размеров или возврата» (зарегистрировано в Минюсте России 4 марта 2013 г. № 27450).
16. TECHNOLOGY TRANSFER Administration of the Bayh-Dole Act by Research Universities — GAO/RCED-98-126, 83 p.
17. TECHNOLOGY TRANSFER Number and Characteristics of Inventions Licensed by Six Federal Agencies - GAO/ RECED-99-173 Federal Licensing Statistics, June 1999, 46 p.
18. FEDERAL RESERCH: NIH and EPA Need to improve Conflict of Interest Reviews for Research Arrangements with Private Sector Entities/ report GAO-05-191, February 2005.
19. UNIVERSITY RESEARCH: Most Federal Agencies Need to Better Protect against Financial Conflict of Interest/ report GAO-04-31, November 2003.
20. Biomedical Research: HHS Directions Needed to Address Financial Conflict of Interest / GAO-02-89, November 2001.
21. NIH Research: Improvements Needed in Monitoring Extramural Grants (GAO/HEHS/AIMD-00-139, May 31, 2000).
22. NIH Clinical Trials: Various Factors Affect Patient Participation (GAO/HEHS-99-182, Sept. 30, 1999).
23. Technology Transfer: Reporting Requirements for Federally Sponsored Inventions Need Revision (GAO/ RCED-99-242, Aug. 12, 1999).
24. Conflict of Interests Act / CODE OF VIRGINIA, TITLE 2.2 -ADMINISTRATION OF GOVERNMENT CHAPTER 31 - STATE AND LOCAL GOVERNMENT
25. Financial Conflict of Interest: Objectivity in Research/ National Institutes of Health (NIH) Office of Extramural
Russian Federation on the results of intellectual activity of civil, military, special and dual-use». (in Russian)
14. Resolution of the Government of the Russian Federation dated May 30, 2013 № 458 «On Amendments to the Rules of state customers RMS Russian Federation on the results of intellectual activities of civil, military, special and dual-use». (in Russian)
15. Order RosPatent from 10.12.2012 № 157 «On approval of charging royalties for the right to use the results of intellectual activities of the military, special and dual-use rights are owned by the Russian Federation, their size limits, terms of payment, as well as grounds for exemption from payments, reduction or reimbursement». (in Russian)
16. TECHNOLOGY TRANSFER Administration of the Bayh-Dole Act by Research Universities — GAO/RCED-
98-126, 83 p.
17. TECHNOLOGY TRANSFER Number and Characteristics of Inventions Licensed by Six Federal Agencies -GAO/RECED-99-173 Federal Licensing Statistics, June 1999, 46 p.
18. FEDERAL RESERCH: NIH and EPA Need to improve Conflict of Interest Reviews for Research Arrangements with Private Sector Entities/ report GAO-05-191, February 2005.
19. UNIVERSITY RESEARCH: Most Federal Agencies Need to Better Protect against Financial Conflict of Interest/ report GAO-04-31, November 2003.
20. Biomedical Research: HHS Directions Needed to Address Financial Conflict of Interest/ GAO-02-89, November 2001.
21. NIH Research: Improvements Needed in Monitoring Extramural Grants (GAO/HEHS/AIMD-00-139, May 31, 2000).
22. NIH Clinical Trials: Various Factors Affect Patient Participation (GAO/HEHS-99-182, September. 30, 1999).
23. Technology Transfer: Reporting Requirements for Federally Sponsored Inventions Need Revision (GAO/RCED-
99-242, August. 12, 1999).
24. Conflict of Interests Act. CODE OF VIRGINIA, TITLE 2.2 -ADMINISTRATION OF GOVERNMENT CHAPTER 31 - STATE AND LOCAL GOVERNMENT.
25. Financial Conflict of Interest: Objectivity in Research. National Institutes of Health (NIH) Office of Extramural Research, 18 July 2002. Available at: http://grants1.nih.gov/ grants/policy/coi/nih_review.htm
26. Report on Individual and Institutional Financial Conflict of Interest. Association of American Universities, Task Force on Research Accountability. October 2001.
27. Conflict of interest: Workshop Summary. Lister Hill Auditorium, National Institutes of Health, Bethesda, Maryland, 30 September 2002.
28. TRANSFER OF TECHNOLOGY FROM PUBLICLY FUNDING RESEARCH INSTITUTIONS TO THE PRIVATE SECTOR, a report prepared by congressional research service for the use of the Subcommittee on Overnight and Investigation of the Committee on Energy and Commerce U.S. House of Representatives, July of 1991, 95 p.
29. Department of Defense INSTRUCTION NUMBER 5535.8 May 14, 1999.
30. Vershik A.M., Chernyakov A.G. Polya vypuklykh mnogo-grannikov i optimum po Pareto-Smeylu [Fields of convex polyhedra and the Pareto-Smale optimum]. Optimizatsiya [Optimization], 1982, no 28(45), pp. 112-145.
31. Golovshchinskiy K.I. Diagnostika korruptsiogennosti zakonodatel'stva [Diagnostics for corruption legislation].
Research, July 18, 2002. [http://grants1.nih.gov/grants/ policy/coi/nih_review.htm].
26. Report on Individual and Institutional Financial Conflict of Interest/ Association of American Universities, Task Force on Research Accountability. October 2001.
27. Conflict of interest: Workshop Summary/ Lister Hill Auditorium, National Institutes of Health, Bethesda, Maryland, September 30, 2002.
28. TRANSFER OF TECHNOLOGY FROM PUBLICLY FUNDING RESEARCH INSTITUTIONS TO THE PRIVATE SECTOR, a report prepared by congressional research service for the use of the Subcommittee on Overnight and Investigation of the Committee on Energy and Commerce U.S. House of Representatives, July of 1991, 95 p.
29. Department of Defense INSTRUCTION NUMBER 5535.8 May 14, 1999.
30. Вершик А.М., Черняков А.Г, Поля выпуклых многогранников и оптимум по Парето-Смейлу // Оптимизация. 1982. № 28. С. 112-145.
31. Головщинский К.И. Диагностика коррупциогеннос-ти законодательства / Под ред. Г.А. Сатарова и М.А. Краснова. М.: Фонд ИНДЕМ, 2001.
32. Головощинский К.И., Сатаров Г.А. Стимулы, эффективность, коррупция: аналитический доклад. М.: Фонд ИНДЕМ, 2004.
33. Демкин И.В. Управление инновационным риском в промышленности: методология, организация, модели: Дис. ... д-ра экон. наук по специальности 08.00.05 — Экономика и управление народным хозяйством. М.: ГУ-ВША, 2010.
34. Дубина И.Н. Модели новаторской активности персонала и оптимального распределения ее результатов // Проблемы управления. 2009. № 3. С. 61—68.
35. Дубина И.Н. Зарубежные исследования в области теоретико-игрового анализа инноваций // Проблемы управления. 2010. № 4. С. 2—10.
36. Дубина И.Н. Теоретико-игровой анализ привлекательности инновационного проекта для его участников // Известия Алтайского государственного университета. 2011. № 1/2. С. 88—91.
37. Дубина И.Н., Оскорбин Н.М. Моделирование поведения субъектов инновационной деятельности при различных схемах стимулирования // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Социально-экономические науки. 2010. Т. 10. Вып. 4. С. 74—80.
38. Дубина И.Н., Оскорбин Н.М. Модели стимулирования инновационной предпринимательской активности // Известия Алтайского государственного университета. 2011. № 1/1. С. 86—93.
39. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. М.: Центрпо-лиграф, 2000.
40. Карпова Е.Г. Управление инновациями с применением теории игр // Регионология. 2011. № 3. С. 64—70.
41. Козырев А.Н. Политика государства в сфере охраны ИС и конфликты интересов // Интеллектуальная собственность (промышленная собственность). 2002. № 1. С. 11—14.
42. Козырев А.Н. Экономические аспекты оборота интеллектуальной собственности: мифы и реальность (Об инициативах Роспатента в области оценки и учета интеллектуальной собственности) // Инфофорум. 2007. Октябрь. С. 145—150.
43. Козырев А.Н. Конфликты интересов при использовании результатов научно-технической деятельности,
Moscow, Fond INDEM Publ., 2001.
32. Golovoshchinskiy K.I., Satarov G.A. Stimuly, effektivnost', korruptsiya [Incentives, effective, corruption]. Moscow, Fond INDEM Publ., 2004.
33. Demkin I.V. upravlenie innovatsionnym riskom v promysh-lennosti: metodologiya, organizatsiya, modeli. Dokt. Diss. [Managing risk in an innovative industry: methodology, organization model. Doct. Diss.]. Moscow, 2010.
34. Dubina I.N. Modeli novatorskoy aktivnosti personala i optimal'nogo raspredeleniya ee rezul'tatov [Models of innovative activity of the personnel and the optimal distribution of its results]. Problemy upravleniya [Management problems], 2009, no. 3, pp. 61-68).
35. Dubina I.N. Zarubezhnye issledovaniya v oblasti teo-retiko-igrovogo analiza innovatsiy [Foreign research in game-theoretic analysis of innovations]. Problemy upravleniya [Management problems], 2010, no. 4, pp. 2—10.
36. Dubina I.N. Teoretiko-igrovoy analiz privlekatel'nosti in-novatsionnogo proekta dlya ego uchastnikov [Game-theoretic analysis of the attractiveness of the innovative project for its participants]. Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University], 2011, no. 1/2, pp.88—91.
37. Dubina I.N., Oskorbin N.M. Oskorbin N.M. Mod-elirovanie povedeniya sub"ektov innovatsionnoy deyatel'nosti pri razlichnykh skhemakh stimulirovaniya [Modeling the behavior of subjects of innovative activity in various incentive schemes]. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Novosibirsk State University], 2010, Vol. 10, I. 4, pp. 74—80.
38. Dubina I.N., Oskorbin N.M. Modeli stimulirovaniya innovatsionnoy predprinimatel'skoy aktivnost [Stimulate innovative model of entrepreneurial activity]. Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University], 2011, no. 1/1, pp. 86—93.
39. Zinov'ev A.A. Zinov'ev A.A. Na puti k sverkhobshchestvu [Towards supersociety]. Moscow, Tsentrpoligraf Publ., 2000.
40. Karpova E.G. Upravlenie innovatsiyami s primeneniem teorii igr [Innovation Management using game theory]. Regionologiya [Regionology], 2011, no. 3, pp.64—70.
41. Kozyrev A.N. Politika gosudarstva v sfere okhrany IS i kon-flikty interesov [State policy in the field of IP and conflicts of interest]. Intellektual'naya sobstvennost' (promyshlennaya sobstvennost') [Intellectual property (industrial property)], 2002, no. 1, pp.11—14.
42. Kozyrev A.N. Ekonomicheskie aspekty oborota intellektual'noy sobstvennosti: mify i real'nost' [Economic aspects of intellectual property turnover: Myths and Realities]. Infoforum [Infoforum], 2007, October, pp.145—150.
43. Kozyrev A.N. Konflikty interesov pri ispol'zovanii rezul'tatov nauchno-tekhnicheskoy deyatel'nosti, po-luchennykh za schet sredstv federal'nogo byudzheta» [Conflicts of interest in the use of scientific and technical activity obtained at the expense of the federal budget]. Pravo intellektual'noy sobstvennosti [Intellectual property rights], 2008, no. 1.
44. Levin M.I. Korruptsiya kak ob»ekt matematicheskogo mod-elirovaniya [Corruption as an object of mathematical modeling]. Moscow, Fond INDEM Publ., 2001.
45. Makarov V.L. Balans nauchnykh razrabotok i algoritm ego resheniya [Balance of scientific research and its solution algorithm]. Optimizatsiya [Optimization], 1973, I. 11(28), pp. 37—45.
46. Novikov D.A., Ivashchenko A.A. Modeli i metody orga-nizatsionnogo upravleniya innovatsionnym razvitiem firmy
полученных за счет средств федерального бюджета» // Право интеллектуальной собственности. 2008. № 1.
44. Левин М.И. Коррупция как объект математического моделирования. М.: Фонд ИНДЕМ, 2001.
45. Макаров В.Л. Баланс научных разработок и алгоритм его решения // Оптимизация. Новосибирск. 1973. Вып. 11(28). С. 37-45.
46. Новиков Д.А., Иващенко А.А. Модели и методы организационного управления инновационным развитиемi фирмы. М.: КомКнига, 2006. 332 с.
47. Огье М, Тис Д. Дж. Научные исследования, публикации и образование в области менеджмента // Российский журнал менеджмента. 2004. № 4. С. 3-18.
48. Осовская М. Рыцарь и буржуа: исследования по истории морали: Пер. с польск. М.: Прогресс, 1987. 528 с.
49. Саймон Г.А. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS. Вып. 3. 1993. С. 30. (Оригинал: Simon H.A. Rationality as Process and as Product of Thought. Richard T. Ely Lecture // American Economic Review. Vol. 68. № 2. May 1978. P. 1-16.)
50. Сатаров Г.А. и др. Диагностика российской коррупции: социологический анализ., М.: Фонд ИНДЕМ, 2001.
51. Сатаров Г., Пархоменко С. Разнообразие стран и разнообразие коррупции: анализ сравнительных исследований: Аналитический доклад. М.: Фонд ИНДЕМ, 2001.
52. Чесборо Г.У. Логика открытых инноваций: новый подход к управлению интеллектуальной собственностью // Российский журнал менеджмента. 2004. № 4. С. 67-96.
53. Шульгин Д.Б. Управление конфликтами интересов при коммерциализации университетских технологий / Д.Б. Шульгин, В.С. Кортов // Университетское управление: практика и анализ. 2004. № 4. С. 38-43.
54. Шульгин Д.Б., Кортов В.С. Обуза или стратегический ресурс // Инновации. 2000. № 1-2. С. 63-65.
55. Шульгин Д.Б., Кортов В.С. Модель системы управления интеллектуальной собственностью в вузе // Университетское управление: практика и анализ. 2002. № 1. С. 36-43.
56. Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирма, рынки, отношения контрактации:пер. с англ. СПб.: Лениздат; CEV Press, 1996. 702 с.
57. Callan B.& Cervantes M. Turning Science into Business: Patenting and Licensing at Public Research Organizations, OECD, 2003.
58. Chesbrough H. Open Innovation: The New Imperative for Creating and Profiting from Technology, Harvard Business School Press, 2003. 336 p.
59. Gallini N.T., Wright B.D. Technology transfer under asymmetric information // The RAND Journal of Econom -ics. Vol. 21. No. 1 (Spring, 1990), рp. 147-160.
60. Holmstrom B., Milgrom P. Multitask Principal-Agent Analyses: Incentive Contracts, Asset Ownership, and Job Design // Journal of Law, Economics, & Organization. Vol. 7. Special Issue: [Papers from the Conference on the New Science of Organization, January 1991], pp. 24-52.
61. Latker N. A Win-Win Philosophy for Technology Management // Jour. Assoc. univ. Technol. Managers. 1989. Vol. 1. № 1. P. 1-21.
62. Nash, J. Equilibrium points in n-person games. Proceedings of the National Academy of Sciences 36(1):48-49.
63. Shacht W.H. Patent Ownership and Federal research and Development (R&D): A Discussion on the Bayh-Dole Act and the Stevenson-Wydler Act, Updated December 11, 2000 by 11p.
[Models and methods of organizational management of innovative development firm]. Moscow, KomKniga Publ., 2006, 332 p.
47. Og'e M., Tis D. Dzh. Nauchnye issledovaniya, publikatsii i obrazovanie v oblasti menedzhmenta [Research, publications and education in the field of management]. Rossiyskiy zhurnal menedzhmenta [Russian Management Journal], 2004, no. 4, pp. 3-18.
48. Osovskaya M. Rytsar' i burzhua: issledovaniya po istorii morali [night and the bourgeoisie: research on the history of morals], Moscow, Progress, 1987, 528 p.
49. Simon H.A. Rationality as Process and as Product of Thought. Richard T. Ely Lecture. American Economic Review. Vol. 68, no. 2, May 1978. pp. 1-16.
50. Satarov G.A. Diagnostika rossiyskoy korruptsii: Sotsio-logicheskiy anali. [Diagnostics of Russian Corruption: Sociological Analysis]. Moscow, Fond INDEM Publ., 2001.
51. Satarov G., Parkhomenko S. Raznoobrazie stran i raznoo-brazie korruptsii: analiz sravnitel'nykh issledovaniy [Variety of countries and a variety of corruption: an analysis of comparative studies]. Moscow, Fond INDEM Publ., 2001.
52. Chesbrough H. Logika otkrytykh innovatsiy: novyy podkhod k upravleniyu intellektual'noy sobstvennost'yu [The logic of open innovation: a new approach to the management of intellectual property]. Rossiyskiy zhurnal menedzhmenta [Russian Management Journal], 2004, no. 4, pp. 67-96.
53. Shul'gin D.B., Kortov V.S. Upravlenie konfliktami in-teresov pri kommertsializatsii universitetskikh tekhnologiy [Managing conflicts of interest in the commercialization of university technologies]. universitetskoe upravlenie: praktika i analiz [University Management: Practice and Analysis], 2004, no. 4(32), pp. 38-43.
54. Shul'gin D.B., Kortov V.S. Obuza ili strategicheskiy resurs [Burden or a strategic resource]. Innovatsii [Innovations], 2000, no. 1-2, pp. 63-65.
55. Shul'gin D.B., Kortov V.S. Model' sistemy upravleniya intellektual'noy sobstvennost'yu v vuze [Model intellectual property management system in high school]. universitetskoe upravlenie: praktika i analiz [University Management: Practice and Analysis], 2002, no. 1, pp. 36-43.
56. Williamson O.E. The Economic Institutions of Capitalism. Firms, Markets, Relational Contracting. New York: The Free Press, 1985. (in Russian)
57. Callan B.& Cervantes M. Turning Science into Business: Patenting and Licensing at Public Research Organizations, OECD, 2003.
58. Chesbrough H. Open Innovation: The New Imperative for Creating and Profiting from Technology, Harvard Business School Press, 2003. 336 p.
59. Gallini N.T., Wright B.D. Technology transfer under asymmetric information. The RAND Journal of Econom-ics.Vol. 21, no. 1 (Spring, 1990), pp. 147-160.
60. Holmstrom B., Milgrom P. Multitask Principal-Agent Analyses: Incentive Contracts, Asset Ownership, and Job Design. Journal of Law, Economics, & Organization. Vol. 7, Special Issue: [Papers from the Conference on the New Science of Organization, January 1991], pp. 24-52.
61. Latker N. A Win-Win Philosophy for Technology Management. Jour. Assoc. Univ. Technol. Managers. 1989, vol. 1, no.1. pp. 1-21.
62. Nash, J. Equilibrium points in n-person games. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1950, no. 36(1), pp. 48-49.
63. Shacht W.H. Patent Ownership and Federal research and Development (R&D): A Discussion on the Bayh-Dole Act and the Stevenson-Wydler Act, Updated December 11, 2000,11 p.
