CC BY
118
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
89
РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
УДК 2.27
КОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ РАСКОЛ КАК ИНСТРУМЕНТ ОТЧУЖДЕНИЯ В РОССИЙСКО-УКРАИНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
А.К. Дегтярев^, В.В. Черноус2)
Южный Федеральный Университет
Южно-Российского государственного политехнического университета (НИИ)
им. М.И. Платова 1)e-mail: rse1985@mail.ru 2)e-mail: kavkazdon@mail.ru
В данной статье рассматривается актуальная проблема раскола православия на Украине как механизма демонтажа российско-украинских отношений. Основываясь на привлечении широкого круга источников делается вывод о том, что политика раскола, реализуемая Киевским Патриархатом, при поддержке этнократических элит, имеет основания восходящие к XVII веку, к политике полонизации украинских земель и, в последствии украинизации православной церкви для конструирования антироссийско ориентированной украинской нации.
Ключевые слова: российско-украинские отношения, раскол в православии, украинская нация, украинский национализм, православная общность.
В российско-украинских отношениях прослеживается логика «тотального отчуждения», воздвижения барьеров не только в политической, экономической, социальной сферах, испытанию подвергается многовековой опыт культурного взаимовлияния, принадлежность к православной цивилизации. Речь идет не только о предложенной Украине модели европейской интеграции с нормами политкорректности и толерантности, противоречащей фундаментальным православным принципам, но и более глубоком влиянии конфессионального раскола, «освобождения» украинского общества от присутствия МП, духовных и канонических связей с РПЦ.
Современное украинское общество характеризуется изменениями, связанными с агрессивной политикой по отношению к священникам и пастве МП, нагнетанием русофобских настроений в контексте необъявленной войны в Донбассе. Характерно,
90
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
что политика по созданию украинской независимой церкви может восприниматься как «завершение» строительства украинской политической нации, как закрепление националистического реванша. Действительно, правящие элиты Украины за годы независимости не преуспели в развитии экономики, повышении качества жизни, поддержке науки и образования, но несомненным является идеал украинизации, национального государства, что вполне соответствует представлению о том, что украинской нации всегда мешали чужеродные элиты (поляки, турки, русские).
Конфессиональный раскол в православии восходит к XVI-XVII векам, когда в целях полонизации украинских земель был осуществлен первый раскол, связанный с учреждением греко-униатской церкви. Это возможно рассматривать и в контексте католической экспансии на восток, вдохновляемой папским престолом, но и политикой униатизации, проводимой польским государством. Как пишет историк Н.Василенко, Брестская уния 1596 года являлась следствием сговора церковной верхушки и короля Сигизмунда III для того, чтобы сохранить и укрепить целость государственного союза1. Православие воспринималось польским правящим классом как угроза, исходящая от ирредиентов (бунтовщиков, смутьянов), что объяснялось консолидирующим влиянием православия, объединением людей во имя защиты христианского начала, поскольку именно это было на тот момент единственным основанием, позволяющим различать «своих» и «чужих»1 2.
Но если для Руси православие стало фундаментом возвышения, а затем образования огромного государства3 4, в украинских землях православие имело «оборонительный» смысл, являлось признанием принадлежности к православному миру, сохраняло культурно-историческую преемственность и обозначало раздел между католическим, польским и православным, украинским миром. Не случайно, греко-униатство стало инструментом украинского этнонационализма, сформировало западно-украинскую общность, хотя и традиционалистскую, и «провинциальную» по отношению к Европе, но с претензиями на европейское будущее украинской нации в ее отрыве от православного мира. Трагичным последствием для православия стала измена высшего дворянства, лишившего православную церковь не только материальной поддержки, но и низведшей в статус «холопской» религии.
Таким образом, раскол в православии вносился верхушечными слоями при прямой поддержке польского престола и вместе с тем в том, что православие «сдалось» под натиском католического экспансионизма проявляется позиция компромиссов и уступок, того, что православие в украинских землях находилось под влиянием константинопольского патриархата, утратившего независимость и в рамках Флорентийской унии, и десуверенизации в Оттоманской империи. Практически в XVI веке константинопольский патриархат потерял значение Вселенской церкви. В северо-восточной Руси, где формировалось государство, происходила
«национализация» православия, не только ослабление греческого влияния, но и в символическом смысле преемственность с византийской государственной традицией.
Для украинского православия негативное значение имела предрасположенность к сделкам с католичеством, что особенно в условиях ренегатства элит привело, с одной стороны, к потере внутрицерковного единства, с другой - к тому, что проявлялось «вестернизация», если понимать под таковым изменения означающие уход православия от практик исихазма, внесения «стяжательства» и отказа от
1 Василенко Н. Очерки истории Западной Руси и Украины. М., 2015. С. 30.
2 Глинчикова А.Г. Индивидуализация личности в преддверии современности. М., 2012. С. 95.
3 Там же, с. 96.
4 Украинский сепаратизм в России М., 1998. С. 138.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
91
верности традиции. Можно согласиться с тем, что идейную почву раскола в русском православии подготовили выпускники Киевско-Могилянской академии, что при их активном содействии произошел процесс деавтономизации РПЦ при Петре I.
Рассматривая эти события, нельзя не обратить внимание на несовпадения процессов конфессиональной жизни в русских и украинских землях. Безусловная принадлежность к православной цивилизации подтверждалась символически, но не имела значения в секулярной сфере. Отмечая влияние «польского» фактора, можно говорить о том, что православие в украинских землях, став религией «низов» обрело характер анархического сопротивления экспансионизму, в то время как православие «верхов» представляло инструмент для сохранения собственных властных позиций. В таком контексте происходил откол от русского мира, хотя и сохранялись облик, быт и язык, но обеспечивалось «прозябание»5 6. Униатство показало последствия отказа от православия, пагубность компромисса по поводу собственной истории и культуры. Практически сформировавшаяся на основе униатства западно-украинская общность так и не смогла консолидировать украинский народ, осуществить миссию «сбора» украинских земель.
Несомненно, что украинская государственность возникла не из борьбы украинских «самостийников», а обрела реальность в союзе с Россией. Собственно, украинское государство существовало в рамках Советского Союза, в то время как западно-украинские земли до вхождения в состав Советского Союза были низведены до статуса «внутренней колонии» Польши. В идеологическом дискурсе современной Украины постулируется героизм бандеровского националистического подполья, якобы вдохновленного идеей строительства независимой Украины. Однако, униатство, как религиозная составляющая, отмечено в большей степени разжиганием этнической розни, индоктринацией недоверия и неприязни к «чужим», как к полякам, так и к православным украинцам. Вероятно учитывая этот момент, в период немецкой оккупации, немцы следуя указаниям А.Розенберга о поощрении антирусских настроений, поддерживали идею украинской автокефальной церкви, не только организационно, но и канонически чуждой РПЦ. Вместе с тем, они всячески
сдерживали распространение униатства со стороны приехавших из Польши
6
украинских националистов .
Можно предположить, что автокефальная церковь воспринималась оккупантами как антимосковская, антироссийская сила, униатство рассматривалось как локальный союзник, не имеющая перспектив стать доминирующим в настроениях украинского общества. Это важный момент, свидетельствующий о том, что конфессиональный раскол русского и украинского народа использовался, и в нынешних условиях используется для реализации «украинского проекта», фрагментизации православного общества. Несмотря на то, что уже в годы немецкой оккупации существовали соперничающие между собой православные церкви (автономная и автокефальная), если говорить о различиях, существенным является соперничество за доминирование в конфессиональной жизни, но явным политика освобождения от «московского влияния».
Это обретает определенную логику в том, что православие на Украине развивалось не столько в противодействии униатству, не менее важным являлась укорененность «анархизма», сопротивление вертикально интегрированным связям, неудовлетворенность тем, что в рамках МП предотвращались церковные распри, а
5 Украинский сепаратизм в России. М., 1998. С.159.
6 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке. М., 1995. С. 212.
92
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
церковь исходила из постулата сотрудничества с государством, заявляла о себе как патриотическая сила. Здесь следует принимать во внимание тот факт, что РПЦ, испытав горький опыт конфессиональной разобщенности, раскола XVII века исходила из понятия «церковного православия», из недопустимости внецерковности, как подрывающей устои православного мира.
Следствием этого являлась формула централизации церковной жизни, что, однако, не уберегло от усилий «создать» украинскую церковь, игнорируя то обстоятельство, что православная церковь на Украине окрепла и сохранилась благодаря российскому государству, что именно в российском государстве появились выдающиеся иерархи церковно-государственной деятельности, как Феофан Прокопович, Варлаам Ясинский, Иоанн Максимович. Украинские националисты на соборе 1918 года, преследуя целью создание украинской независимой церкви, безапелляционно утверждали рассвет православия при гетмане Мазепе и полное захирение и омертвение во времена Синода.
Очевидно, что украинизация православия вписывается в политику конструирования украинской нации, в которой , и это нужно отметить, и русский язык, и православие переформатируются в рамках нового украинского проекта, связанного с украинской политической нацией, имеющей антироссийскую ментальность. Так как ясно, что галичанство потерпело поражение в силу локальной ограниченности и неприемлемости униатства, украинскому обществу предлагается объединение по принципу европейского выбора, европейской интеграции, в которой связи с русской культурой, с русским православием рассматриваются как наследие «имперского» прошлого.
На Украине не любят вспоминать, что период антисоветского движения Украинской Повстанческой Армии, националистическое подполье целенаправленно уничтожало и преследовало присланных восточных украинцев, видя в них предателей националистических ценностей . Чтобы интегрировать украинское общество на базисе ценностей, содержащих русофобию, с начала эпохи независимости использовались различные идеологические и псевдоисторические обоснования, но неизменным является разрушение духовного единства русского и украинского народов. В этом смысле нельзя говорить о идеологии национального возрождения, идеологический ренессанс на Украине включает как конструирование национальной мифологии, выдвигающей не выдерживающие критики гипотезы о происхождении и развитии украинской нации, так и внушение украинскому обществу чувств «жертвенности» и «величия».
Провозглашая цивилизационное лидерство украинской нации в государственном строительстве, в культуре, в религиозном просвещении, идеологи «украинства» постоянно утверждают мысль о том, что украинский народ, если и состоялся как государственный, то эта «запоздалость» связана с внешним враждебным окружением и России, русскому народу отводится роль безжалостной, агрессивной, высокомерной и, одновременно, «дикой», неспособной к духовному развитию силы. Православие рассматривается как «обретение» украинского народа, как акт вхождения в семью цивилизованных европейских народов. История конфессиональных отношений на Украине свидетельствует о нечто ином: православие умерщвлялось, преследовалось и со стороны польской элиты, и католических орденов (особенно следует выделить иезуитов), и, главное, стало 7 8
7 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке. М., 1995. С. 35.
8 Шевцов Ю. Новая идеология: Голодомор. М., 2009. С. 136.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
93
предметом циничного торга и обмена со стороны светских и религиозных элит украинского происхождения.
Униатство так и не вышло за пределы Западной Украины, но стало базой воинствующего украинского национализма. Когда стало ясно, что претензии галичанства на создание «новой» украинской нации провалились, актуализировался раскол православия на Украине. К сожалению, причины этого процесса не воспринимались объективно и той частью украинской интеллигенции, которая, несмотря на длительную и во многом, как выясняется сейчас, антироссийскую пропаганду, сохраняла идею культурной и духовной близости славянских народов. Академик П.П.Толочко писал, что в рамках суверенного украинского государства, независимая украинская церковь необходима, следует исходить из того, что дело чести МП помочь возродить УПЦ9. При этом П.П.Толочко был уверен, что существование УПЦ не исключает тесного канонического единства и согласия, что есть широкое поле деятельности для диалога на основе богатых гуманистических традиций.
С этим замечанием можно согласиться, если не принимать во внимание, что УПЦ в современной Украине воспринимается как антироссийский проект, как создание конфессиональной структуры, направленной на украинизацию православия, примирение с униатством и, в конечном счете, по европейскому «образцу» устранение влияния православия для внедрения ценностей политкорректности и толерантности, которые, по существу, носят антихристианскую направленность. Вместе с тем, с внесением раскола в православие связывается неукоснительная тенденция ликвидации и изгнания МП.
Таким образом, проявляется последовательность в украинизации православия, чтобы подчеркнуть, с одной стороны, принадлежность украинцев к семье цивилизованных народов, с другой - обосновать «европейский выбор» как следующий шаг на пути становления украинской политической нации. Православие в реализуемой схеме становится «удобным» для украинизации общества, внешне соблюдается свобода совести, в реальности - православной общественности навязывается вариант верноподданнической, склонной к отказу от канонической традиции, структуры, занимающей позицию интеграции с европейскими церквями и в отношении к слому моральных и семейных ценностей, к переходу на национальный язык, внесению корректив в православные праздники.
Это, в целом, вписывается в идею подчинения и цензуры православия со стороны правящих киевских элит, в которых доминируют униаты, протестанты, а православие выражается в обрядоверчестве или используется для политических акций «единства народа Украины» в отпоре «российской агрессии» и борьбе за европейское будущее. Поэтому излишне оптимистичными представляются слова о том, что общность восточнославянских народов и стран имеет тысячелетний генетический код, разрушить который невозможно.10 Извлекая опыт из сложившихся российскоукраинских отношений, можно сказать, что духовная общность народов должна закрепляться, укоренятся в поколениях на основе кропотливой, продуманной взаимодеятельности, взаимообогащаться и изменяться в контексте современных политических и социальных реальностей.
Другими словами, в нынешних условиях требуется поддержка православных МП на Украине, так как они испытывают невероятное политическое,
9 Толочко П.П. В1д Рус1 до Украши Юев 1997. С. 299.
10 Там же, с. 300.
94
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
административно-правовое, психологическое давление со стороны властей Украины, СМИ, клира и активистов Киевского Патриархата, украинских «автокефальников», и солидарных с ними униатов и протестантских течений. Внешне это проявляется в том, что священники и верующие МП подвергаются бойкоту, осуждению, а часто и травле по поводу занятия непатриотической или «пацифистской» позиции в конфликте на востоке Украины. Им предъявляются обвинения в тайной или явной поддержке российской политики, уклонении от нравственного долга.
Диффамационная политика содержит и другое назначение - через разрыв с МП создать условия для «поглощения» православия в консорциуме украинских церквей, лояльных к правящему режиму и исповедующих идеологию украинского национализма.
Интересно, что с приходом к власти в соседней Польше праворадикалов, испытывающих чувство исторического реванша, по отношению к Украине, не стесняющихся антиправославных взглядов, позиция украинских «национальных церквей» выглядит безучастной. Если вспомнить историю украинско-польских отношений, полезным является напоминание о том, что уступки польскому национальному чувству не приводят к примирению с Европой, а только усиливают вражду11. Данная фраза относится к периоду польского восстания 1863 года, но актуальна в том смысле, что для польского общества и православие, и православное духовенство всегда воспринималось негативно, что коренное улучшение положения православия на бывших польских землях стало очевидным только после вхождения в состав российского государства.
То, что воспринимается на Украине как этап расставания с историческими обидами, националистическими заблуждениями и предрассудками, с
конфессиональной конфликтностью в реальности означает реконструкцию польского мифа о превосходстве, в котором польское общество предстает для Украины как сторонник ее европейского выбора, как старший партнер по пути продвижения в Европу, как образец общества, не одержимого националистическими предрассудками, хотя как показывает отношение в польском обществе к нынешней миграционной проблеме в Европе, дело обстоит диаметрально противоположным образом. Отношение к Украине диктуется «великопольским» синдромом, оценкой украинского этноса как способного к цивилизации исключительно благодаря польской культуре, форпосту западной цивилизации на Востоке.
Если брать сравнение с российско-украинскими связями, то по мнению английского историка Дж. Хоскинга, хотя идея украинской государственности, строительства украинской нации происходило в контексте Первой мировой войны и последующих революционных событий и для Хоскинга неоспоримым является якобы противодействие независимости со стороны Советской России, он вынужден признать, что самым уязвимым местом украинских националистов было отсутствие полной поддержки со стороны украинского крестьянства, большинство которого прежде всего хотело земельной реформы . Другими словами, признается, что, несмотря на мифологему крестьянского национализма, признается оторванность националистических интеллектуалов от подавляющего большинства населения Украины. Также констатируется, что украинский национализм не имел поддержки православного населения, православие украинского крестьянства не испытывало 11 12
11 Польша против российской империи. Минск, 2012. С. 540.
12 Хоскинг Дж. Правители и жертвы. М., 2012. С. 28.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
95
влияния националистических идей, не являлось инструментом строительства украинской нации.
Этот вывод подтверждается тем, что в условиях конструирования украинской нации в 90-е годы ХХ века, украинизация православия исходила не из «низов», не от сельского населения, а актуализировалась украинской этнократией. Можно также полагать, что приоритетом предшествующего двадцатилетия выступала украинизация во всех сферах общественной жизни. Независимая Украина не добилась значительных успехов ни в экономике, ни в образовании, были разрушены Вооруженные силы, но сейчас становится ясно неуклонная реализация идеи создания украинской нации. И в этом смысле раскол православия через поддержку и искусственное насаждение таких структур как Киевский Патриархат приобретает прогнозируемый, целенаправленный характер. Речь идет о том, что актуализировались две внешне разнонаправленные, но совпадающие по целям стратегии. Одна - была связана с вытеснением православия из западно-украинских земель, включение униатской церкви в формирование на этих землях оплота украинского национализма.
Другая - была связана с созданием «украинского» православия, независимой украинской церкви как лояльной и к униатству, и к правящему режиму. РПЦ в этих условиях «проглядело» одно существенное обстоятельство: действовала формула «самоуспокоенности», по которой раскол православия воспринимался как действия отдельных радикальных групп, но не связывался с политикой украинского руководства. Определенное влияние оказывала и чрезмерность «уважения суверенности»: практически замалчивались, не анализировались и не оценивались дискриминационные практики по отношению к прихожанам и священникам Московского Патриархата.
Особое значение обретал тот факт, что в рамках инициирования раскола в православии, украинские этнократы заявляли о необходимости преодоления имперского наследия, о искуплении угнетения украинской церкви путем политики постоянных уступок. Реально, это вело к неукоснительному падению авторитета МП, формирование чувства незащищенности и «покинутости» православными, сохранявшими верность Московскому Патриархату. Можно также говорить о том, что МП занял на Украине заведомо проигрышную «оборонительную» позицию, не воспользовался ресурсом влияния и права и для сохранения приходов РПЦ, и для того, чтобы проявлять большую жесткость к раскольникам из Киевского Патриархата.
Между тем, нынешняя ситуация воплощает последствия постепенной сдачи рубежей РПЦ на Украине. Можно ошибаться в оценке воздействия национал-шовинизма на массовые настроения в современном украинском обществе, но несомненно то, что не следует гипертрофировать принцип толерантности по отношению к тем, кто планомерно разрушает единство православной церкви, которая остается фактически единственной связующей нитью между русским и украинским народами. В этом контексте безусловно необходимо более действенная моральная поддержка РПЦ населения Донбасса. Главное, чтобы у людей, проживающих фактически в блокадных условиях, под угрозой постоянных обстрелов была уверенность, что вместе с ними Русский мир.
Отношение в российском обществе к расколу православия на Украине пока характеризуется безразличным, можно, конечно, надеяться, что будут
актуализированы стратегии правового противодействия дискриминации и ликвидации МП на Украине, но речь идет о более значимом, существенном моменте.
96
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
Если провести исторические аналогии, русофобия отсутствовала в западноукраинских землях, как массовое явление, до Первой мировой войны. Националистический русофобский сдвиг являлся результатом не только националистического воспитания, к чему приложили усилия и власти Австро-Венгрии, и Польши, но и «исчезновение» православия, маргинализации православной церкви, превратившейся в религию «немногих» на западной Украине.
Разумеется, униатство стало «альфой и омегой» украинского национализма, через конфессиональность был найден ключ к крестьянству. Православная церковь утратила в этих условиях роль носителя национальной памяти, перестала быть тем, что отличало жителей западной Украины от поляков, румын, венгров, словаков. Можно согласиться с тем, что в нынешних условиях усиление роли киевского патриархата в церковной жизни Украины приведет к тому, что проект независимой украинской церкви, представления ее как суверенного собрания украинского народа, означает реформирование через европеизацию. Очевидно, что униатство ограничено в возможностях влияния на украинское общество, оставаясь, по существу, патриархальной религией западно-украинского населения и выявляя в определенной степени несовпадения с антихристианским фундаментализмом объединенной Европы.
Киевский Патриархат, под эгидой Константинополя, мыслится как
реформированное православное сообщество, вероятно, по образцу румынской православной церкви, осуществляющей последовательный унионизм по отношению к православным в Молдавии и, одновременно, внося канонические изменения по «европейскому формату». В этих условиях становится очевидным, что раскол православия на Украине имеет далеко идущие политические последствия для российско-украинских отношений. Можно говорить о том, что православная общность Украины фактически подвергается насильственной «европеизации», тем самым достигая цели создания антироссийской украинской нации. Эта мысль обосновывается и в контексте откровенной экспансии «независимого» православия, и в практике насильственной интеграции православных МП в лоно Киевского Патриархата.
Можно говорить о том, что украинская пропаганда с явным удовольствием эксплуатирует образ РПЦ как инструмента российского империализма. И едва ли сильным утешением можно считать, что основная масса верующих Украины является православными. В свете происходящих событий истинная цель раскола православия на Украине видится в том, что главной организующей силой этого процесса становится «низовой» приход, насаждение антироссийских настроений как свидетельства украинского патриотизма. В связи с этим претензии вызывает нежелание диагностировать такую ситуацию как угрозу единству славянских народов.
К тому же, резкая антироссийская риторика иерархов Киевского Патриархата, неприязнь к священникам МП, является визитной карточкой «украинского» православия. Иными словами, создается впечатление о демонстрации национальной исключительности при нарастании низменного чувства «исторического отмщения». Причем эта волна нарастает в контексте провальности так называемого европейского проекта по отношению к Украине. Тем не менее, сохраняется позитивная неопределенность, которая выражается в том, что православная община Донбасса может стать очагом сопротивления раскольникам. Вместе с тем, необходимо учитывать, что в условиях экономической, политической и информационной блокады
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 1 (9) 2016
97
со стороны киевских властей, созидательный потенциал поддержки единства православия сужается.
Следовательно, речь идет о том, чтобы вывести анализируемую проблему в дискурс православных церквей, сделать достоянием не только Поместного Собора РПЦ, включить механизмы влияния на европейские христианские конфессии с целью формирования негативного образа раскольников, показать то, что реализуемые ими цели расходятся с логикой межконфессионального диалога, являются инструментом этнократических элит Украины и, в конечном счете, могут усугубить кризисную ситуацию в европейском христианстве. Киевский Патриархат занял примирительную позицию к поправкам в украинской правовой системе, связанные с реализацией прав «меньшинств», что свидетельствует о подрыве потенциала европейского традиционализма, выступающего против трансформации народов Европы в обезличенную антихристианскую массу.
Что же касается перспектив российско-украинских отношений, ясным становится, что наносится сокрушительный удар по историческому доверию двух народов. Подобно тому, как во время Второй мировой войны проводилась автономизация УПЦ, так и события на Украине показывают, что под видам внимания к национальным чувствам украинцев реально продолжается политика изживания исторического тяготения к восстановлению соборности православной церкви.
Список литературы
1. Василенко Н. Очерки истории Западной Руси и Украины. М., 2015.
2. Глинчикова А.Г. Индивидуализация личности в преддверии современности. М., 2012.
3. Польша против российской империи. Минск, 2012.
4. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в ХХ веке. М., 1995.
5. Украинский сепаратизм в России. М., 1998.
6. Шевцов Ю. Новая идеология: Голодомор. М., 2009.
7. Хоскинг Дж. Правители и жертвы. М., 2012.
CONFESSIONAL DIVISION AS AN INSTRUMENT OF ALIENATION IN RUSSIAN-UKRAINIAN RELATIONS
A.K. Degtyarev1), V.V. Chernous2)
Southern federal university South-Russian state Polytechnic University (NPI) them. M. I. Platov 1)e-mail: rse1985@mail.ru 2)e-mail: kavkazdon@mail.ru
In this article represent the actual problem of split Orthodoxy in Ukraine as a mechanism for the dismantling of the Russian-Ukrainian relations. Based on the involvement of a wide range of sources, it is concluded that the policy division, realized by the Kiev Patriarchate, with the support ethnocratic elites has grounds dating back to the XVII century, the policy polonization Ukrainian lands and, later Ukrainization off Orthodox Church for the construction of an anti-Russian oriented Ukrainian nation.
Keywords: Russian-Ukrainian relations, the split in the Orthodox Church, the Ukrainian nation, Ukrainian nationalism, the Orthodox community.
