CC BY
23
интеллектуальному уровню имамов существенно возрастут. Чтобы адекватно ответить на веления времени в будущем, нам уже сегодня нужно озаботиться внедрением программы подготовки «имам +», но не «имам + водитель» и не «имам + слесарь», а имам с дополнительной специализацией «издательское дело», «информационные технологии», «филология», «общественные коммуникации» и т.д. Сконцентрируемся на развитии нескольких медресе, предположим, десяти, до очень высокого уровня, каждое из которых будет иметь свою специализацию. В этом нам очень пригодится опыт государственной программы отбора и развития отдельных учебных заведений, о которой сказано выше.
«Проблемы становления и развития мусульманского образования на постсоветском пространстве»,
М., 2010 г., с. 11-22.
Р. Нуруллина,
историк (г. Набережные Челны) КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА В ТАТАРСТАНЕ
Конфессиональная модель Республики Татарстан (РТ), роль и место в ней ислама обусловлены особенностями ее исторического развития. Приволжский федеральный округ традиционно является регионом тесного взаимодействия тюрко-мусульманской и славяно-христианской культур. По переписи 2002 г. татары составляют 52,9%, русские - 39,5% населения республики. В связи со сложившейся ситуацией и в соответствии с Законом «О свободе вероисповеданий», принятом правительством: Российской Федерации (РФ) в 1990 г., конфессиональная политика осуществляется в рамках поддержания баланса интересов и равенства всех религий перед законом, при приоритете светских ценностей. Данный подход отвечает принципам религиозной толерантности, сформировавшимся в рамках европейской цивилизации.
Конфессиональная модель РТ признана как у нас в стране, так и в мировом сообществе. В свое время Патриарх Русской православной церкви Алексий II отмечал: «Благодаря усилиям и дальновидной политике М. Шаймиева в многонациональной РТ накоплен богатый опыт плодотворного сотрудничества между представителями двух традиционных религий - православия и ислама». В Саудовской Аравии первому президенту РТ М. Шай-
миеву была вручена международная премия имени короля Фейса-ла. При этом было отмечено, что президент Татарстана «укрепил высокие исламские ценности в душе своего народа, что сделало республику символом мирного социального сосуществования и веротерпимости». В октябре 2009 г. республику посетила госсекретарь США X. Клинтон, которая сформулировала цель своего визита в столицу Татарстана следующим образом: «Я хочу больше узнать об опыте Казани по укреплению толерантности и по реализации межрелигиозного диалога».
Вместе с тем реализация данной, весьма привлекательной в глазах международного сообщества, конфессиональной модели встречает на своем пути определенные трудности, что обусловлено объективными причинами: мультикультурное общество не является гармоничным по определению. В исламской традиции не существует понятия светского государства. Есть понятия «Дар аль Ислам» (область ислама, мусульманское государство, власть которого легитимна) и «Дар аль Харб» (область войны, страны под властью «неверных» и, следовательно, нелегитимных правителей). Возникает проблема легитимизации светского (и вообще неисламского) государства в рамках мусульманского сообщества.
Отношение мусульман к западным демократическим ценностям в целом также противоречиво, о чем свидетельствуют данные социологических исследований, в частности среди учащихся и преподавателей мусульманских учебных заведений Татарстана. С одной стороны, речь идет об их совместимости, так как и те и другие восходят к единой авраамической традиции. 62% опрошенных считают, что западные ценности (демократия, права человека, плюрализм и гражданское общество) совместимы с исламом и «вообще ислам не противоречит демократическим ценностям». С другой стороны, для 40% респондентов Запад - олицетворение аморального и безнравственного образа жизни, сопровождающегося упадком важнейшего для мусульман института семьи. Высказывается мнение о том, что «на Западе страшный кризис: социальный, моральный... Все это вытекает из их образа жизни... Европа сама бьет тревогу, потому что народ стареет, и рабочую силу они вынуждены искать в мире ислама...».
Когда речь идет о практическом воплощении идей межконфессиональной толерантности, реальная ситуация также может не отвечать ожиданиям в полной мере. По мнению казанских исследователей Е.А. Ходжаевой и Е.А. Шумиловой, основанному на данных социологических опросов православных и мусульманских
священнослужителей Москвы и Казани, можно говорить лишь о среднем или низком уровне толерантности тех и других. Респондентами констатируется более значимый статус своей религии, и при этом обозначается либо готовность к взаимодействию и сотрудничеству с представителями других конфессий, либо нейтральное признание возможности мирного, бесконфликтного существования рядом. Авраамическая традиция не предусматривает равенства религий в духовном и мировоззренческом отношении, в лучшем случае - в отношении законодательства и значимости в обществе. Отделение религии от государства, согласно западной традиции, способствует превращению ее в составную часть гражданского общества. Однако с конца 1990-х годов в российской государственной политике проявляется заметная унитаристская тенденция, в результате чего как центральная, так и региональные власти все более активно включаются в регулирование религиозной жизни. Факт отделения духовных институтов мусульман от государства сегодня исследователями зачастую оценивается как декларация, поскольку «роль государственных органов в жизни мусульманских общин весьма значима».
Ислам в Татарстане играет важную роль в политической и культурной идентификации региона в рамках РФ. Исламское возрождение начала 90-х годов тесно переплеталось с этнокультурным ренессансом татар, активисты национальных движений рассматривали его как важную составляющую этнической идентификации и национального самосознания. Исследователи считают, что появление первых религиозных институтов в республике -результат деятельности этих организаций. Однако в условиях утраты большей части собственных религиозных традиций в исламском возрождении важную роль сыграла деятельность иностранных миссионеров, вследствие чего позиция мусульман Татарстана в национальном вопросе достаточно противоречива.
Для определенной части татар ислам - это, прежде всего, мировая религия, изначально не связанная с определенной национальной традицией, а если и связанная, то скорее с арабской, чем с татарской. «Татарской самобытной идентичности угрожают две элиминации: одна олицетворяет унитаристскую тенденцию государственной политики, а другая - надэтнический исламский вызов. Но обе они отрицают татарский язык и культуру, лишают их перспективы развития».
В литературе также широко обсуждается вопрос о роли, которую мусульмане РТ могут и должны играть в мировой ислам-
ской умме. В качестве уникального вклада татар в общеисламское дело в разное время рассматривались джадидизм и евроислам. Однако их модернистская направленность, по мнению ряда исследователей, может способствовать «размыванию» исламской традиции.
В последнее время богословы Татарстана активно продвигают традиционную для данного региона ханафитскую мусуль-манско-правовую школу, которой, по сравнению с другими школами, присуща высокая степень толерантности. Таким образом, исторически сложившееся положение РТ, принадлежащего, с одной стороны, к периферии европейской цивилизации, с другой -мусульманской, обусловило те проблемы, с которыми региональное руководство сталкивается при реализации своей конфессиональной политики. Республика представляет собой место столкновения и взаимодействия нескольких подходов: западного либерального, общероссийского государственнического, татарского этнонационального и исламского интернационального.
«Власть», М., № 9, 2010, с. 113-115.
Сергей Слуцкий,
политолог
СОСТАВ ДАГЕСТАНСКОГО ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО ПОДПОЛЬЯ (БОЕВИКИ, ПОСОБНИКИ И СОЧУВСТВУЮЩИЕ ИМ) И ЕГО ПЕРСПЕКТИВЫ НА БЛИЖАЙШЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ (2010-2020)
Организационное ядро дагестанского террористического подполья состоит из небольшого числа наиболее активных и влиятельных членов подполья. Даже не имея точной информации можно предположить, что речь идет о нескольких десятках человек. Существенно и то, что в отличие от чеченского экстремистского подполья в Дагестане отсутствуют максимально авторитетные фигуры (уровня Д. Умарова), положение которых позволяло бы им отчетливо доминировать, выстраивая под себя систему управления всем подпольем. Свое значение имеет и фактор многонациональ-ности - при известном «террористическом интернационализме» участников дагестанского подполья, этническое происхождение экстремистских лидеров в определенных ситуациях может ограничивать их властные притязания по консолидации всего движения под своим руководством.
