CC BY
55
УДК 94(47).084.8
doi: 10.21685/2072-3024-2022-2-5
Компрометация маршала Георгия Константиновича Жукова
О. Б. Мозохин
Институт российской истории Российской академии наук, Москва, Россия
mozohin@bk.ru
Аннотация. Актуальность и цели. Актуальность исследования определяется потребностью всестороннего и объективного анализа взаимоотношений руководителей государства в борьбе за власть. Публикация ставит своей целью отразить деятельность органов государственной безопасности под руководством министра В. С. Абакумова по компрометации Г. К. Жукова. Материалы и методы. Реализация исследовательских задач была достигнута на основе использования документов Российского государственного архива новейшей истории, Российского государственного архива социально-политической истории, Архива Президента Российской Федерации и опубликованных ранее материалов по теме исследования. Методологический потенциал включает философские принципы диалектики, а именно объективность, научность, всесторонность, единство исторического, логического и др. Результаты. На основании документов рассмотрен механизм фальсификации показаний арестованных из близкого окружения маршала для его компрометации. Вместе с тем необходимо отметить, что факты мародерства Жукова в Германии, его моральный облик и факты своего возвеличивания действительно имели место. Выводы. Компрометация Г. К. Жукова проводилась по инициативе Г. М. Маленкова и Л. П. Берии и совершенно очевидно с согласия А. А. Жданова, которые благодаря своему влиянию на И. В. Сталина убирали конкурентов с политического олимпа, расчищая себе дорогу к власти. Исполнителем их воли был министр государственной безопасности В. С. Абакумов, который в своей работе ориентировался кроме Сталина на своего протеже - Берию. Ключевые слова: Г. К. Жуков, компрометация, мародерство, Министерство государственной безопасности СССР, И. В. Сталин, В. С. Абакумов, Л. П. Берия Для цитирования: Мозохин О. Б. Компрометация маршала Георгия Константиновича Жукова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2022. № 2. С. 57-77. doi:10.21685/2072-3024-2022-2-5
Compromising Marshal Georgy Konstantinovich Zhukov
O.B. Mozokhin
Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
mozohin@bk.ru
Abstract. Background. The relevance of the study is determined by the need for a comprehensive and objective analysis of the relationship between state leaders in the struggle for power. The purpose of the study is to reflect the activities of the state security agencies under the leadership of Minister V.S. Abakumov in compromising G.K. Zhukov. Materials and methods. The implementation of research tasks was achieved through the use of documents from the Russian State Archive of Contemporary History, the Russian State Archive of Socio-Political History, the Archive of the President of the Russian Federation and previously published materials on the research topic. The methodological potential includes
© Мозохин О. Б., 2022. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
the philosophical principles of dialectics, namely, objectivity, scientific character, comprehensiveness, unity of the historical, logical, etc. Results. Based on the documents, the mechanism of falsifying the testimony of those arrested from the marshal's close circle in order to compromise him is considered. At the same time, it should be noted that the facts of Zhukov's looting in Germany, his moral character and the facts of his exaltation really took place. Conclusions. The compromise of G.K. Zhukov was carried out on the initiative of G.M. Malenkov and L.P. Beria and quite obviously with the consent of A.A. Zhdanov, who, thanks to their influence on I.V. Stalin, removed competitors from the political Olympus, clearing their way to power. The executor of their will was the Minister of State Security V.S. Abakumov, who, in addition to Stalin, was guided in his work by his protégé, Beria.
Keywords: G.K. Zhukov, compromise, looting, Ministry of State Security of the USSR, I.V. Stalin, V.S. Abakumov, L.P. Beria
For citation: Mozokhin O.B. Compromising Marshal Georgy Konstantinovich Zhukov.
Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2022;(2):57-77. (In Russ.). doi:10.21685/ 2072-3024-2022-2-5
Георгий Константинович Жуков - одна из самых ярких личностей в истории России. Его имя как главного полководца Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне ставится в один ряд с именами А. В. Суворова и М. И. Кутузова. Поэтому биография маршала Победы остается актуальной темой в современной российской историографии.
Историография о маршале Г. К. Жукове многочисленна [1, 2]. В публикациях даются разнообразные оценки его деятельности от резко негативных до позитивных [3]. Необходимо отметить воспоминания и самого маршала, которые неоднократно переиздавались и остаются важным источником для исследователей его жизненного пути [4].
Источниковой базой статьи являются документы Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Архива Президента Российской Федерации, которые в основном впервые вводятся в широкий научный оборот. Также используются опубликованные источники. К сожалению, для исследователей жизни и деятельности Г. К. Жукова открыты еще не все архивные документы, работа над ними предстоит следующим поколениям историков.
После победы в Великой Отечественной войне Сталин приступил к перестановкам в руководстве спецслужб. В связи с тем, что его не удовлетворяла работа Л. П. Берии на посту наркома внутренних дел, он отвел его от кураторства силовым блоком и поручил сосредоточиться на атомном проекте. 29 декабря 1945 г. на должность наркома внутренних дел был назначен С. Н. Круглов. Руководителем наркомата государственной безопасности СССР оставался В. Н. Меркулов.
В марте 1946 г. все наркоматы по инициативе Сталина были преобразованы в министерства. 15 марта и Народный комиссариат государственной безопасности преобразовали в Министерство государственной безопасности (МГБ). 4 мая 1946 г. новым министром МГБ стал бывший начальник «Смерш» В. С. Абакумов, который был назначен на эту должность по рекомендации Л. П. Берия. Причем вопрос о его назначении решился в течение
суток. Еще 3 мая Меркулов планировал взять к себе Абакумова заместителем министра по общим вопросам, о чем направил свое предложение в ЦК. Однако на следующий день на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение об освобождении самого Меркулова с занимаемой должности [5, л. 80-81].
Предпринятые попытки Берия, работавшего в это время в Совмине, взять под свое кураторство работу МГБ, успехом не увенчались [6, л. 215]. Сталин это его желание не одобрил, куратором над органами государственной безопасности он назначил секретаря ЦК ВКП(б) - А. А. Кузнецова [7, л. 47].
Необходимо подчеркнуть, что Абакумов был полностью зависим от Берия, так как именно он продвигал его по карьерной лестнице с конца 1930-х гг. В связи с этим, по словам сослуживцев, Абакумов в своей работе ориентировался не только на Сталина, но и на своего протеже - Берию. Он нередко обращался к нему за советами и указаниями. Из его неизменной практики посылки всех документов в адрес Берия явствовало, что тот является фактическим руководителем МГБ или по крайней мере лично Абакумова [8, л. 16]. Таким образом, кураторство Берии над органами государственной безопасности неформально, но все же оставалось.
Сталин ждал от Абакумова такой же эффективной работы, какую он демонстрировал в годы войны, возглавляя «Смерш», однако в создавшейся ситуации министр Абакумов кроме исполнения планов вождя вынужден был еще считаться с планами своего протеже Берия и его «друга» Маленкова. В эти годы эта «двойка» сделала все возможное, чтобы «убрать» своих конкурентов в борьбе за власть. По воспоминаниям Василия Сталина, «Маленков был единым целым с Берия» [9, л. 2].
***
После окончания Великой Отечественной войны маршал Г. К. Жуков стал одной из влиятельных политических фигур в стране, он совершенно реально претендовал на должность министра вооруженных сил СССР. При этом он не считался ни с фаворитом Сталина - А. А. Ждановым, ни с Г. М. Маленковым и Л. П. Берия, вел себя по отношению к ним совершенно независимо. Укрепление позиций Жукова в окружении Сталина не устраивало вышеуказанных лиц. Чтобы избежать его возвышения, маршала начали компрометировать в глазах «хозяина».
Абакумов с благословения Берии написал записку Сталину, в которой сообщалось, что Жуков восхваляет себя как выдающегося полководца Второй мировой войны, принижая роль вождя. К ней было приложено заявление арестованного бывшего главнокомандующего ВВС, главного маршала авиации А. А. Новикова, в котором кроме нанесенного большого вреда ВВС страны он «признался» в преступных связях с Жуковым. В заявлении он писал, что Жуков не столько в интересах государства, а больше в своих личных целях стремился чаще бывать в войсках, чтобы таким образом завоевать себе авторитет. Вместо того чтобы сплачивать командный состав вокруг Верховного главнокомандующего, он сплачивал людей вокруг себя, делал вид, что для них он является «добрым дядей». Жуков очень хитро, тонко и в осторожной
форме пытался умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандования и в то же время, не стесняясь, выпячивал свою роль в войне как великого полководца.
В феврале 1946 г., Жуков рассказал Новикову, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение, на что Жуков ответил, что хочет пойти главнокомандующим Сухопутными силами. Это желание он мотивировал тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом обороны [1, л. 176-183].
Естественно, эти показания Новикова, доложенные Сталину, не могли не задеть его, ведь он сам непосредственно разрабатывал и руководил операциями Великой Отечественной войны. Кроме того, Сталин дружески относился к Жукову и не ожидал от него такого отношения к себе.
1 июня 1946 г. материалы на Г. К. Жукова, поступившие из МГБ СССР, обсуждались на Высшем военном совете. В представленном документе сообщалось, что маршал бравирует своим положением, считая себя главным героем прошедшей войны. Члены Политбюро - А. А. Жданов, Л. П. Берия, Г. М. Маленков, Л. М. Каганович и другие - подтвердили эти недостатки.
На заседании было принято решение об освобождении Жукова от должности главнокомандующего Сухопутными войсками и об освобождении от обязанностей заместителя министра Вооруженных сил.
Булганин и Василевский направили проект приказа о маршале Жукове на подпись Сталину, на следующий день он был подписан.
Совет Министров Союза ССР постановлением от 3 июня утвердил предложение Высшего военного совета об освобождении Жукова от должности главнокомандующего Сухопутными войсками и освободил его от обязанностей заместителя министра Вооруженных сил СССР.
Высший военный совет установил, что маршал Жуков, несмотря на созданное ему высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства и враждебно отзывался о нем среди своих подчиненных. Он считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе разработку и проведение всех основных операций в Великой Отечественной войне, включая даже и те, к которым он не имел совершенно никакого отношения.
Жуков пытался группировать вокруг себя недовольных и отстраненных от работы начальников и брал их под свою защиту, противопоставляя себя правительству и верховному главнокомандованию.
Под конец обсуждения этого вопроса маршал Жуков заявил, что он действительно допустил серьезные ошибки, у него появилось зазнайство, что он не может оставаться на посту главкома Сухопутных войск и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы.
Высший военный совет, рассмотрев вопрос о поведении Жукова, единодушно признал его вредным и несовместимым с занимаемым им положением. Совет министров (СМ) СССР на основании изложенного принял решение об освобождении Жукова от занимаемых им постов и назначил его командующим войсками Одесского военного округа [10, л. 103-106].
4 июня 1946 г. в соответствии с Постановлением СМ СССР Жуков должность главнокомандующего Сухопутными войсками Вооруженных сил Союза ССР и обязанности заместителя министра Вооруженных сил Союза ССР сдал маршалу Советского Союза И. С. Коневу [11, л. 93].
После выхода Постановления деятельность Жукова стала находиться под пристальным наблюдением как со стороны командования, так и со стороны органов государственной безопасности. Обо всем, что касалось Жукова, информировался Верховный главнокомандующий.
Так, 23 августа 1946 г. Булганин сообщил Сталину, что в Ягодинской таможне (вблизи г. Ковеля) было задержано 7 вагонов с мебелью, принадлежавших Жукову, которые следовали из Германии. Эти вагоны были отправлены в Одессу, при этом таможне дано указание мебель маршалу не выдавать до получения специального указания [12, л. 1].
21 февраля 1947 г. Пленум ЦК ВКП(б) вывел Жукова из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б) [10, л. 206]. Это решение стало серьезным ударом по маршалу. У Абакумова появилась полная свобода действий против бывшего кандидата в члены ЦК ВКП(б).
Георгий Константинович это прекрасно понимал. В тот же день он пишет Сталину, что исключение его из кандидатов ЦК ВКП(б) убило его:
«Я не карьерист, и мне было легче перенести снятие меня с должности главкома Сухопутных войск. Я 9 месяцев упорно работал в должности командующего войсками округа, хотя заявление, послужившее основанием для снятия меня с должности, было клеветническим.
Я Вам лично дал слово в том, что все допущенные ошибки будут устранены.
За 9 месяцев я не получил ни одного замечания, мне говорили, что округ стоит на хорошем счету.
Я считал, что я сейчас работаю хорошо, но начатая клеветническая работа против меня продолжается до сих пор.
Я прошу Вас, т. Сталин, выслушать меня лично, и я уверен, что Вас обманывают недобросовестные люди, чтобы очернить меня» [10, л. 208].
По-видимому, Сталин не принял его. Понимая, что на этом дело может не закончится, 27 февраля 1947 г. Жуков вновь пишет Сталину, а в копии Жданову очередное письмо:
«Товарищ Сталин, я еще раз со всей чистосердечностью докладываю Вам о своих ошибках.
1. Во-первых, моя вина прежде всего заключается в том, что я во время войны переоценивал свою роль в операциях и потерял чувство большевистской скромности.
Во-вторых, моя вина заключается в том, что при докладах Вам и Ставке Верховного главнокомандования своих соображений я иногда проявлял нетактичность и в грубой форме отстаивал свое мнение.
В-третьих, я виноват в том, что в разговорах с Василевским, Новиковым и Вороновым делился с ними о том, какие мне делались замечания Вами по моим докладам. Все эти разговоры никогда не носили характера обид, точно также, как я, высказывались Василевский, Новиков и Воронов. Я сейчас со всей ответственностью понял, что такая обывательская болтовня безусловно является грубой ошибкой и ее я больше не допущу.
В-четвертых, я виноват в том, что проявлял мягкотелость и докладывал Вам просьбы о командирах, которые несли заслуженное наказание. Я ошибочно считал, что во время войны для пользы дела лучше их быстрее простить и восстановить в прежних правах. Я сейчас осознал, что мое мнение было ошибочным.
2. Одновременно, товарищ Сталин, я чистосердечно заверяю Вас в том, что заявление Новикова о моем враждебном настроении к Правительству является клеветой.
Вы, товарищ Сталин, знаете, что я, не щадя своей жизни, без колебаний лез в самую опасную обстановку и всегда старался как можно лучше выполнить Ваше указание.
Товарищ Сталин, я также заверяю Вас в том, что я никогда не приписывал себе операцию в Крыму. Если где-либо и шла речь, то это относилось к операции под станицей Крымской, которую я проводил по Вашему поручению.
3. Все допущенные ошибки я глубоко осознал, товарищ Сталин, и даю Вам твердое слово большевика, что ошибки у меня больше не повторятся. На заседании Высшего Военного Совета я дал Вам слово в кратчайший срок устранить допущенные мною ошибки, и я свое слово выполняю. Работаю в Округе много и с большим желанием. Прошу Вас, товарищ Сталин, оказать мне полное доверие, я Ваше доверие оправдаю» [10, л. 211-212].
В это время Абакумов усиленно начинает искать компрометирующие факты в отношении Жукова. С этой целью арестовывается его ближайшее окружение, из которого «выбивают» необходимые следствию показания.
9 января 1947 г. Сталину предоставляют сводку о первом допросе Ф. Т. Рыбальченко - бывшем начальнике штаба Приволжского военного округа. Он признал, что вместе с В. Н. Гордовым и Г. И. Куликом возводили клевету на Сталина, обвиняя его в том, что, устранившись от руководства армией, он отдал ее на откуп бездарным в военном отношении лицам, каким они считали Н. А. Булганина, А. М. Василевского и И. С. Конева. Они полагали, что Советская армия является отсталой и в предстоящей войне неминуемо потерпит поражение.
Рыбальченко, Гордов и Кулик являлись противниками политической работы в армии и всячески разжигали вражду между командным и политическим составом округа. Защитником этой линии они считали Жукова, который тоже ненавидел политический аппарат.
Немного позже Сталину был представлен протокол допроса В. Н. Гор-дова - бывшего командующего войсками Приволжского военного округа. Он показал, что после освобождения Жукова от должности главнокомандующего Сухопутными силами и перевода его на работу в Одесский военный округ многие сожалели об этом. Утверждая, что страна идет к гибели, Гордов неоднократно называл советское правительство «кучкой тиранов», которая разграбила страну и сделала ее нищей. Признал, что Рыбальченко и Кулику он заявлял о необходимости свержения советского правительства, с чем последние соглашались. Утверждал, что правительство стремится убить в народе всякую живую мысль, поэтому беспощадно расправляется со всеми, кто в той или иной мере проявляет недовольство условиями жизни в СССР. Показал, что в беседах с Рыбальченко и своей женой высказывал озлобление против правительства и главы Советского государства и допускал против Сталина оскорбительные выпады.
В свою очередь Г. И. Кулик - бывший заместитель командующего войсками Приволжского военного округа, признав себя виновным во враждебном отношении к советской власти, показал, что на почве общности антисоветских взглядов установил преступную связь с Гордовым и Рыбальченко,
с которыми систематически возводил клевету на советский строй, руководителей ВКП(б) и правительство. В разговорах они пришли к выводу, что советская власть привела город и деревню к нищете, что государственный аппарат оторвался от народа и перестал заботиться о нем. Кулик заявлял, что государство держится на НКВД и насажденной им системе шпионажа за советскими людьми, обвинял Политбюро в отсутствии демократии и проведении диктаторской политики.
10 февраля 1947 г. Сталину был направлен очередной протокол допроса Г. И. Кулика, в котором он признал, что давно двурушничал, скрывая свое враждебное отношение к мероприятиям партии и советского правительства. Его озлобление против советского правительства особенно усилилось после 1942 г., когда он был лишен звания маршала Советского Союза. По его словам, Жуков тоже проявлял недовольство положением в армии и призывал группироваться вокруг него всех недовольных советской властью.
После утверждения первым заместителем Наркома обороны СССР Бул-ганина Кулик был на приеме у Жукова. В процессе разговора Жуков дал понять, что он недоволен решением правительства об утверждении в должности первого заместителя наркома обороны Булганина, назвав его человеком двуличным и подхалимом. Маршал предположил, что решение по его делу было вынесено по настоянию Берии и Маленкова, которые давно питали к нему неприязнь.
17 февраля 1947 г. членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК ВКП(б) по поручению Сталина была направлена для сведения записка Абакумова и протокол допроса Ф. Т. Рыбальченко. Из показаний Рыбальченко следовало, что Гордов, высказывая Терентьеву измышления о голоде в стране и неуспехах Советского Союза на международной арене, говорил, что правительству плевать на нужды народа и на смерть миллионов, ибо оно себя всем обеспечило. Дополняя эти выпады, Кулик в одной из бесед заявил, что основное зло кроется в Берии и Маленкове, которые руководят всей политикой, а Сталин им доверяет.
В марте того же года Гордов на допросе заявил, что после снятия Жукова с должности главнокомандующего Сухопутными войсками, он не примирился, а наоборот, затаил еще большую злобу. При подходящих условиях он может открыто выступить против советского правительства.
После своего переезда в сентябре 1946 г. на жительство в Москву Гор-дов часто встречался с Кузнецовым - начальником 22 стройтреста Минавиа-пром. В происходивших между ними беседах жаловался на несправедливое отношение к нему в связи с увольнением из армии.
Кузнецов ответил, что Гордов напрасно возмущается, так как не только к нему, но и к другим ответственным работникам относятся бездушно. Жуков вон какая величина был, а и то убрали. Начав разговор о Жукове, Кузнецов всячески восхвалял его как выдающегося полководца. После освобождения маршала от должности главнокомандующего Сухопутными войсками не только генералитет армии сожалел об этом, но и даже Сталин. Он по секрету сообщил, что ему известно о том, что если бы Жуков написал Сталину покаянное письмо, он простил бы его. Однако Жуков властолюбив и преклоняться перед ним не будет. Не знал Кузнецов, что покаянные письма были написаны Жуковым, но они ему не помогли.
22 июля 1950 г. Абакумов направил Сталину на согласование список на арестованных изменников родины, шпионов и террористов, которых МГБ считало необходимым приговорить к высшей мере наказания (ВМН) - расстрелу без права обжалования, помилования и с приведением приговора в исполнение немедленно. В этот список были включены В. Н. Гордов, Г. И. Кулик и Ф. Т. Рыбальченко, которые, якобы, являлись активными врагами советского народа [13, л. 157]. 24 августа 1950 г. все они были приговорены к расстрелу1.
После высылки Жукова в Одессу Абакумов продолжает искать на него новые компроматы. МГБ арестовывает бывшего адъютанта Жукова -А. С. Семочкина, который вынужден был «вспомнить» все плохое о своем бывшем начальнике за несколько лет.
31 декабря 1947 г. по поручению Сталина членам и кандидатам в члены Политбюро был направлен для ознакомления протокол допроса Семочкина, где он показал, что за внешним уважением к Верховному главнокомандующему Жуков скрывал свое озлобление против Ставки, стремился умалить руководящую роль Сталина в войне и выпятить себя как спасителя России. Он вспомнил, что в 1946 г. в Берлине кем-то из журналистов была прислана на просмотр подготовленная к печати статья, где говорилось о роли Сталина в организации и укреплении советской армии. Жуков, просмотрев ее, внес свои коррективы, которые свелись к вычеркиванию из нее большей части текста, где говорилось о заслугах Сталина.
Недовольство Ставкой у Жукова прорывалось на всем протяжении войны. Причем в тех случаях, когда в ходе операции выявлялся провал, Жуков сваливал это на Верховное главнокомандование, а при успехе все заслуги относил на свой счет.
Со слов Семочкина, Жуков и Новиков поддерживали тесную связь. Жуков при поездках по заданиям Ставки на фронты обязательно старался взять с собой Новикова. После его ареста Жуков возложил на своего адъютанта заботы о его семье. Так, Семочкиным был организован перевод младшего сына Новикова из Военного института иностранных языков
1 Впоследствии после смерти Сталина Генеральный прокурор СССР Р. Руденко 28 марта 1956 г. сообщил в ЦК КПСС о том, что в суде Кулик признал свою вину только в том, что иногда в присутствии Гордова и Рыбальченко допускал отдельные нездоровые высказывания. Заявил, что его показания, данные на предварительном следствии, являются ложными и были получены от него незаконными методами следствия. Гордов свои показания в суде также изменил, заявив, что вину свою он признает только в том, что допускал отдельные высказывания, направленные против Сталина. Проверкой, произведенной Прокуратурой СССР, установлено, что Гордов, Кулик и Рыбальченко были осуждены необоснованно. По указанию Абакумова к арестованным применялись меры физического воздействия: их помещали в карцер, избивали, допускали к ним угрозы, в результате чего они вынуждены были признать себя виновными в преступлениях, которых не совершали. Арестованные Хейло, Ворожейкин и Басс, уличавшие Гордова, Кулика и Рыбальченко в совершении государственных преступлений, от своих показаний отказались, заявив, что дали их в результате применения к ним мер физического воздействия. Жена Гордова показала, что никаких антисоветских высказываний она не слышала, а показания дала в результате угроз и запугиваний со стороны следователя и Абакумова. Таким образом, проверкой были опровергнуты обвинения в организованной антисоветской деятельности, изменнических и террористических намерениях. Прокуратура СССР посчитала возможным внести в Верховный суд СССР предложение об отмене приговоров ВК ВС СССР и прекращении дел в отношении Гордова, Кулика и Рыбальченко [14, л. 103-105]. В 1956 г. все они были реабилитированы.
в гражданский институт. Когда он доложил Жукову, что его поручение выполнено, маршал выругался и заявил, что он напрасно беспокоился о его семье, так как сам Новиков оказался слабохарактерным человеком и, попав в тюрьму, сообщил о недовольстве Жуковым руководством партии и правительства.
После того как Жукова понизили, Семочкин заходил к нему. Он рассказал ему, что шоферу Чучелову, работающему у маршала Конева, в январе 1947 г. удалось подслушать разговор между Булганиным и Коневым, в котором они высказывались за то, что Жукова было бы целесообразно разжаловать до генерал-полковника.
К числу обиженных властью относился Кулик, которого Жуков вытягивал на командные должности, хотя его бездарность была общеизвестна. О характере их отношений, по словам Семочкина, можно судить по случаю, который произошел на его глазах в период Курской битвы.
В это время Семочкина за то, что он проштрафился перед женой маршала, временно направили в качестве наблюдателя в армию Чистякова. На месте ему объяснили, что создалась угроза прорыва фронта советских войск, так как между армией Чистякова и танковой армией Катукова имелся разрыв в 8 км. Он сразу сообщил об этом Жукову, но от него никаких указаний не последовало, и войска остались в прежнем положении. Немцы, использовав это, разбили один из крайних корпусов, остатки которого отступили к г. Краснокутску, а затем атаковали 27 армию, оказавшуюся вследствие этого в тяжелом положении. Создавшуюся обстановку можно было легко исправить быстрым вводом в действие стоявшей поблизости четвертой резервной армии, которой командовал Кулик.
Жуков направился к Кулику и приказал Семочкину приехать к нему. Когда тот прибыл в штаб армии, ему сообщили, что Жуков и Кулик выехали на наблюдательный пункт и указали его местонахождение. Он поехал за ними и застал обоих в одной из деревень, которую они для отвода глаз назвали наблюдательным пунктом. Там, не считаясь с тем, что 27-я армия несла большие потери, Жуков и Кулик два дня пьянствовали с машинисткой, которую Кулик специально привез для Жукова, и только по прошествии этих двух дней стали принимать меры к исправлению положения, причем ввод 4-й армии в сражении никакого успеха советским войскам не принес.
Жуков как человек исключительно властный любил почет и угодливость, в связи с этим в среде его приближенных находилось много генералов, преклонявшихся и подхалимствовавших перед ним. К такого сорта приближенным относились И. А. Серов, К. Ф. Телегин, П. А. Ротмистров и В. В. Крюков.
С Серовым Жуков поддерживал близкую связь с 1940 г., когда командовал войсками Киевского особого военного округа (КОВО). В это время Серов являлся наркомом внутренних дел Украины. Еще в то время Серов присылал Жукову в подарок вещи, отобранные у арестованных. Жукову связь с Серовыми нужна была для того, чтобы последний, хорошо видевший поведение Жукова и знавший о нем, никуда об этом не сообщал. Серов был постоянным спутником Жукова при выездах на охоту, где они проводили много времени. При отъезде Жуков, оставляя Семочкина или кого другого у телефонов, приказывал, в случае звонков из Ставки, говорить, что он якобы выехал в войска, а не на охоту.
Жуков сумел купить Серова представлением его к званию героя Советского Союза. Тот целиком находился в его руках, откровенно подхалимствовал и явно угождал маршалу, присылая ему различные подарки, а однажды дал Жукову 50 тыс. немецких марок, на которые он купил через Ротмистрова две автомашины.
Таким образом, следствие установило преступную связь Жукова с Серовым. Это было особенно важно для Абакумова, который предпринимал большие усилия и для компрометации Серова, которого Сталин в 1946 г. планировал назначить на пост министра МГБ. Конкурентов надо было «убирать» вовремя.
Далее Семочкин рассказал о том, как Жуков морально пал. Об этом свидетельствовала его особая страсть к золоту и всякого рода ценным вещам, которых он награбил за границей столько, что трудно себе представить. Он заставлял его объезжать армии и требовать, чтобы оттуда ему присылали подарки. Жуков строго наставлял брать для него только драгоценности. Подбирая драгоценности в г. Лодзь, Семочкин взломал сейф в ювелирном магазине, из которого до составления описи он забрал и привез Жукову две шкатулки с драгоценностями. Семочкин рассказал, что у маршала в спальне стоит эта шкатулка и чемодан, в которых находятся дорогостоящие золотые изделия, привезенные из Германии.
Данный протокол допроса Сталин направил для ознакомления Жукову. От того последовала незамедлительная реакция, он писал Сталину, что Се-мочкин дал на него показания, идентичные заявлению арестованного Новикова. Маршал глубоко осознал свою ошибку в том, что приказывал брать из брошенных особняков несколько десятков картин и несколько десятков ковров для оборудования дачи, данной в его пользование. Признал себя виновным в том, что приказал купить и перебросить в Москву до двух с половиной тысяч различного обойного материала. При этом категорически отвергал показание своего адъютанта о том, что заставлял его доставать для себя ценности. По словам Жукова, если бы он хотел их брать, он мог бы взять их сколько угодно. Категорически отвергал показания о своем плохом политическом поведении. Напомнил Сталину, что в своем письме, переданном ранее через Булганина, по поводу ошибок, допущенных им во время войны, дал слово, что больше не допустит этого, и свое слово он держит. Он готов за допущенные ошибки нести любое наказание и будет честно работать ради славы и величия Родины и партии. Просил не верить сомнительным элементам, а сделать объективные выводы по его делу и подтвердить все обвинения фактами: «Я, т. Сталин, на протяжении 30 лет, не щадя своей жизни, как верный сын нашей Родины и как честный большевик беззаветно служил делу партии и впредь буду таковым» [15, л. 133-134].
Сталин решил проверить факты, изложенные Семочкиным в протоколе допроса, которые были отвергнуты Жуковым, и сделать объективные выводы, о чем его просил и маршал.
В соответствии с указанием Сталина 5 января на квартире Жукова в Москве был произведен негласный обыск. Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями. В процессе обыска чемодан обнаружен не был, а шкатулка
находилась в сейфе, стоящем в спальной комнате. Она не была изъята, была только составлена опись ценностей, находившиеся в ней [12, л. 6].
В ночь с 8 на 9 января был произведен негласный обыск на даче Жукова в пос. Рублево, под Москвой. Было обнаружено, что две комнаты дачи превращены в склад, где хранилось огромное количество различного рода товаров и ценностей. Имущество лежало в 51 сундуке и чемодане, а также лежало навалом. Кроме того, во всех комнатах дачи, на окнах, этажерках, столиках и тумбочках были расставлены в большом количестве бронзовые и фарфоровые вазы и статуэтки художественной работы, а также всякого рода безделушки иностранного происхождения.
Дача Жукова представляла собой антикварный магазин или музей, обвешанный внутри различными дорогостоящими художественными картинами, причем их было так много, что четыре картины висели даже на кухне. Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах, была заграничная. На даче не было ни одной советской книги, но зато в книжных шкафах стояло большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением на немецком языке.
По окончании обыска были обнаружены меха, ткани, ковры, гобелены, кожи и другие вещи, сложенные еще в одной комнате, которая была закрыта на ключ и у двери которой стояла стража.
В Одессу также была направлена группа оперативных работников МГБ для производства негласного обыска в квартире Жукова и в этом городе. О результатах этой операции Абакумов обещал доложить Сталину дополнительно.
Что касается не обнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, то, как выяснилось, этот чемодан все время держала при себе жена Жукова и при поездках брала его с собой. Когда маршал вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, этот чемодан вновь появился у него в квартире.
Абакумов предложил потребовать у Жукова сдачи ценностей, находящихся в этом чемодане, государству [1, л. 189-191].
Жуков разочаровал Сталина, его слова о том, что он взял из брошенных особняков только несколько десятков картин и ковров в свое пользование, оказались ложью. Можно было предполагать, что и все остальное, что говорил Жуков, не соответствовало действительности. Доверие Сталина маршал потерял окончательно.
20 января 1948 г. было направлено Постановление ЦК ВКП(б) о маршале Советского союза Г. К. Жукове членам Высшего военного совета, Главнокомандующим групп войск, Главнокомандующему войсками на Дальнем Востоке, командующим родами войск Министерства вооруженных сил, командующим войсками военных округов, командующим флотов, секретарям ЦК ВКП(б) Жданову, Кузнецову, Попову, Суслову, секретарям обкомов, крайкомов ВКП(б), ЦК компартий союзных республик, Шкирятову. В нем говорилось, что ЦК ВКП(б), заслушав сообщение Комиссии в составе Жданова, Булганина, Кузнецова, Суслова и Шкирятова, выделенной для рассмотрения поступивших в ЦК материалов о недостойном поведении командующего Одесским военным округом Г. К. Жукова, установила следующее.
Жуков, являвшийся Главкомом группы советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира советской армии. Будучи полностью обеспеченным со стороны государства, Жуков встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества ценностей. В этих целях он использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т.д.
В итоге Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т.д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 60 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и других тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов и т.д.
Будучи вызван в Комиссию для дачи объяснений, Жуков вел себя неподобающим образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть факты своего антипартийного поведения. Указанные поступки и поведение Жукова на Комиссии характеризовали его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении.
Учитывая изложенное, ЦК ВКП(б) постановил следующее.
Признавая, что Г. К. Жуков за свои поступки заслуживает исключения из рядов партии и предания суду, сделать ему последнее предупреждение, предоставив в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания.
Освободить Жукова с поста командующего Одесским военным округом, назначив его командующим одним из меньших округов.
Обязать Жукова немедленно сдать в Госфонд все незаконно присвоенные им драгоценности и вещи.
3 февраля 1948 г. МГБ СССР сообщило Сталину, что взятое с базы госфондов имущество и хранившиеся в МГБ ценности, изъятые у Жукова, переданы по акту с подробными поштучными описям управляющему делами Совета министров СССР Чадаеву [12, л. 50]. Подробный перечень этих вещей ранее уже публиковался [1, л. 192-195].
Позже оперативной техникой, установленной на московской квартире Жукова, был зафиксирован его разговор с женой - Александрой Диевной. 15 сентября он говорил ей о Сталине: «Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь, что скажет, и он верит. Ну, х.. с ними, пусть теперь другие повоюют» [13, л. 60]. 16 сентября Жуков вылетел самолетом на новое место службы в Свердловск.
Абакумов не унимался, ему нужны были новые поводы для того, чтобы окончательно уничтожить Жукова. Он вновь готовит документ уже о политических преступлениях опального маршала. 19 сентября 1948 г. Молотову, Берия, Маленкову, Вознесенскому, Микояну, Кагановичу, Булганину и Косыгину по поручению Сталина был разослан этот материал с обязательством
возврата в ЦК после использования [13, л. 12]. В нем министр МГБ докладывал Сталину, что в процессе наблюдения за Жуковым и проведения следствия по делам ряда арестованных из числа его связей и близкого окружения все больше и больше вскрывалось вражеское лицо Жукова. Выяснилось, что он двурушник, ведет линию на противопоставление себя руководителям Советского государства и стремится к власти.
Проанализировав еще раз все имеющиеся материалы, МГБ пришло к выводу, что Жуков - замаскированный враг, ненавидит руководителей партии и всячески выставляет себя «спасителем отечества». Особое подозрение вызывала его тяга к иностранцам и его связь с американским реакционером Д. Эйзенхауэром.
По мнению Абакумова, Жуков, обладая типичными чертами человека эсеровского толка, не побрезгует ничем в своих стремлениях к верховенству, и теперь, притаившись, он выжидает удобный момент для осуществления своих намерений.
МГБ СССР, отбрасывая в сторону материалы о стяжательстве Жукова, его мародерстве и обогащении, в своей записке касалось только его политических преступлений. Имея в виду серьезность этих материалов, Абакумов предлагал потребовать от Жукова ответа на обвинения его в политических преступлениях с тем, чтобы вскрыть до конца все его намерения и выяснить, на кого он рассчитывал в своих замыслах [13, л. 14].
К докладной записке была приложена справка на Г. К. Жукова, в которой были отражены показания арестованных в 1947-1948 гг. за антисоветскую деятельность генералов и офицеров советской армии Гордова, Кулика, Рыбальченко, Терентьева, Минюк, Филатова, Соколова, Семочкина, Курганского, а также арестованного в 1946 г. бывшего главнокомандующего ВВС Новикова, являвшихся близкими людьми Жукову.
Арестованные в последнее время бывший член Военного совета группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, бывший заместитель главнокомандующего ВВС маршал авиации Г. А. Ворожейкин и бывший генерал-адъютант Жукова генерал-лейтенант И. С. Варенников также показали о вражеской работе и преступных замыслах Жукова.
По мнению МГБ, Жуков группировал вокруг себя преданных ему людей, которые, будучи обласканными Жуковым, создавали ему ореол славы и восхваляли его как талантливого полководца, называли «Георгием Победоносцем».
Арестованный К. Ф. Телегин заявил, что маршал стремился узурпировать в своих руках всю власть в стране подобно тому, как это в свое время сделал Наполеон во Франции. Он показал:
«По приезде в 1945 году из Москвы на фронт Жуков, рассказав о встрече со Сталиным, подчеркнул, что Сталин, по его мнению, сильно постарел и после окончания войны его придется разгрузить от обязанностей по военному министерству. Я, подготовленный всем предыдущим, что было между мной и Жуковым, лицемерно заявил Жукову, что в его Жукова лице имеется достойный приемник Сталина.
В другой раз, также приехав из Москвы, Жуков на мой вопрос о том, что нового в столице, рассказал, что Сталин подал заявление в ЦК ВКП(б)
о снятии с него обязанностей по Министерству Вооруженных сил. По радостному тону и по поведению Жукова было видно, что он уже чувствовал себя министром, поэтому я счел момент подходящим и сказал: "Скоро Вас,
Георгий Константинович, будут поздравлять как министра вооруженных
_ ??
сил .
Жуков самодовольно улыбнулся и стал важно расхаживать по кабинету» [13, л. 16].
Характеризуя поведение Жукова, арестованный В. Г. Терентьев - бывший генерал-адъютант Жукова - показал:
«Жуков очень опасный человек. Будучи властным по натуре, он в короткий срок может "прибрать к рукам" любого человека. Жуков явно претендует на то, чтобы занять в стране более высокое положение. Я располагаю фактами, которые прямо говорят о неуважении Жукова к Ставке Верховного Главнокомандующего и самому Верховному Главнокомандующему» [13, л. 17].
Таково же плана показания были получены и от бывшего главнокомандующего ВВС А. А. Новикова:
«В начале 1943 года я находился на Северо-Западном фронте, где в то время подготавливались операции по ликвидации так называемого "Демянского котла" и встречался там с Жуковым.
Жуков рассказал мне, что перед выездом из Москвы он якобы поссорился с Верховным Главнокомандующим из-за разработки какой-то операции и поэтому, как заявил Жуков, решил не звонить ему, несмотря на то, что обязан делать это. Если, говорил Жуков, Сталин позвонит ему сам, то тогда и он будет звонить ему.
Рассказывал этот факт мне Жуков в таком высокомерном тоне, что я сам был удивлен, как можно так говорить о Сталине.
В моем присутствии Жуков критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего и Советского правительства» [13, л. 19].
Арестованные отмечали преклонение Жукова перед иностранцами и его подозрительную связь с Эйзенхауэром. Варенников рассказал, что Эйзенхауэр даже обращался к Жукову с просьбой оказать помощь в работе американскому послу Смиту.
Упоминавшийся выше бывший адъютант Семочкин на допросе показал:
«О том, что Жуков в своих планах рассчитывал на большее, нежели на руководство вооруженными силами, видно не только из его недовольства руководителями партии и Советского правительства, а и из многих других его поступков и особенно из его стремления завоевать авторитет в войсках и сколотить вокруг себя генералитет армии.
.. .Мне приходилось присутствовать вместе с Жуковым на торжествах и банкетах, происходивших после окончания войны с Германией, и я не помню такого случая, когда Жуков, хотя бы раз, сказал доброе слово о Сталине, а наоборот, замалчивал его роль в руководстве армией и страной, самодовольно поощрял приписываемые ему, Жукову, титулы победителя Германии.
.. .В годовщину победы над Германией от имени Сталина Жукову был прислан радиоприемник, на котором танк, давящий фашистского орла, символически изображал победу Советского Союза над Германией.
В монограмме на приемнике говорилось о том, что он является подарком Сталину от рабочих Уральского завода в честь славной победы советского народа над немцами. Прочитав эту надпись, Жуков заявил: "Подарок попал не по адресу", и затем, имея в виду себя, продолжал: "Не знает народ, кому надо присылать такие подарки"» [13, л. 28-29].
Арестованный бывший преподаватель Высшей военной академии Ворошилова полковник Н. В. Соколов, находившийся в близких отношениях с Жуковым, показал, что он в целях популяризации Жукова намеревался написать книгу о нем как выдающемся полководце [13, л. 30].
Показаниями ряда арестованных и другими материалами Жуков изобличался как морально опустившийся человек, имевший неразборчивые связи со многими женщинами.
Бывший генерал-адъютант Жукова - Терентьев - показал: «Разнузданность и бестактность Жукова дошла до того, что сборища с пьянками и женщинами он бесцеремонно устраивал в Бабельсберге, близ Берлина, в домике, где во время Потсдамского совещания глав четырех государств жил и работал Сталин».
Подтверждая этот факт, арестованный Семочкин дополнительно показал:
«Жуков был развратным человеком, хотя и прикидывался святошей. Таких фактов очень много. Под видом медсестры при Жукове постоянно находилась некая Захарова, с которой он сожительствовал, а Семочкина заставлял следить, чтобы она не путалась с другими мужчинами, доставать для нее ценные вещи, организовывать производство незаконных абортов.
Приезжая в Москву, Жуков уединялся с Захаровой в доме Генштаба на Кировской, 37, где во время войны работал верховный главнокомандующий. Этот дом намечался к превращению в музей, но предварительно подлежал реставрации, так как Жуков увез оттуда всю обстановку.
В то время как Жуков запирался с Захаровой и развратничал, Семочкин сидел у телефонов, имея от него приказание отвечать на звонки сверху, что он якобы принимает процедуры. За то, что Захарова сожительствовала с Жуковым, он наградил ее орденами: Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, польским крестом и шестью медалями. Жуков продолжает сожительствовать с Захаровой по сей день, она находилась при нем в Одессе.
Другая сожительница Жукова Лочкова работала в гражданской администрации в Германии. С ней он запирался в кабинете, а Соколовский и Дратвин сидели в приемной и ожидали его по 2-3 часа.
В период боев в районе Гжатска Жуков сожительствовал с Кузнецовой, которая позже была арестована, из-за нее Жуков несколько раз откладывал выезды в воинские части.
По приказанию Жукова Семочкин привозил ему из Тулы медсестру, а затем он сожительствовал с двумя официантками из столовой Военного Совета Группы советских оккупационных войск» [13, л. 35].
Изложенные Семочкиным факты были подтверждены показаниями допрошенных Л. Т. Кузнецовой-Чередовой, М. И. Поляковой, записями из дневника Л. В. Захаровой и рапортом бывшего начальника охраны Жукова -Н. Х. Бедова, который помимо этого сообщил:
«Жуков являлся неустойчивым в моральном отношении человеком и при удобном случае не пропускал ни одной женщины.
Он сожительствовал не только с женщинами из числа лично его обслуживавшего персонала, но бывая в армиях.
Склонял к сожительству официанток, обслуживающих командующих этими армиями. Такие случаи были при выездах Жукова в армии генералов Захаркина, Кулика, Колпакчи и в кавкорпус генерала Константинова.
Кстати сказать, будучи у Константинова, Жуков использовал молодую девушку, работавшую официанткой столовой, которая после этого горько плакала.
Помимо этого, Жуков имел при себе узел связи, укомплектованный из числа молодых девушек, и со многими из них Жуков поочередно сожительствовал. Выезжая в армии, он брал кого-нибудь из них с собой под видом официантки и затем при следующих выездах чередовал их. Я знаю, что с Жуковым по несколько раз выезжали связистки Савченко Надя, Яцук Люба, Кузнецова и Галя, фамилию не помню» [13, л. 36-37].
Реакции Сталина на этот документ не последовало.
Наблюдение за Жуковым со стороны МГБ продолжалось. Было установлено, что особые отношения у Жукова сложились во время войны с генералом В. В. Крюковым и его женой, народной артисткой Л. А. Руслановой, которую он вместе с другими артистами даже наградил боевым орденом. Этот факт был установлен через два года после окончания войны.
В связи с этим событием 21 июня 1947 г. ЦК ВКП(б) вынужден был рассмотреть этот вопрос на своем заседании. Было установлено, что Главнокомандующий группы Советских оккупационных войск в Германии Жуков и член Военного совета Телегин своим приказом о награждении артистов допустили нарушение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 мая 1943 г. «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР».
Выслушав личные объяснения Жукова и Телегина, ЦК ВКП(б) постановил: Г. К. Жукову объявить выговор, а К. Ф. Телегина перевести из членов ВКП(б) в кандидаты и уволить из Вооруженных сил СССР. Войти в ПВС СССР с предложением об отмене этого награждения [15, л. 18-19].
10 августа 1948 г. Абакумов сообщил Сталину, что Министерством государственной безопасности СССР установлено, что В. В. Крюков и его жена Л. А. Русланова, проявляя враждебные настроения, всячески превозносят Жукова как великого полководца и широко распространяют о нем славу победителя Германии, называя его Георгием Победоносцем.
Высказывая резкое недовольство по поводу снятия Жукова с поста главнокомандующего Сухопутными силами, они обвиняли советское правительство в несправедливом отношении к нему и заявляли о своей преданности маршалу, а Русланова высказывала готовность пойти за ним даже в Сибирь. Помимо этого, Русланова подарила жене Жукова бриллиантовую брошь, заявив при этом, что если советское правительство не награждает таких жен, то она сама наградит ее.
МГБ СССР считало необходимым Владимира Викторовича Крюкова арестовать, это могло дать возможность вскрыть до конца преступные связи Крюкова и Руслановой с Жуковым [13, л. 1-2].
По показаниям уже арестованных МГБ СССР В. А. Александрова -бывшего заведующего художественной мастерской Управления по обслуживанию дипломатического корпуса МИД СССР, А. А. Марьянова - бывшего заведующего постановочной частью Московского госцирка и В. К. Алавердова - бывшего художественного руководителя акробатического ансамбля Центрального дома культуры (ЦДК) было установлено, что сближение Крюкова с Руслановой произошло в тайном притоне разврата, существовавшем в 1942-1943 гг. в помещении Московского цирка, который Крюков и Русланова посещали.
Арестованный Марьянов показал:
«С появлением Крюкова "жизнь" притона приняла более разнузданную и массовую форму разврата.
Крюков появился со своей любовницей, некой Аллой Ивановной, и некоторыми сослуживцами и под видом "свадьбы" мы устроили пьяную оргию. После того, как все основательно перепились, начался сплошной разврат, длившийся в течение всей ночи.
...Эпопея Крюкова с Аллой Ивановной продолжалась недолго. Вскоре он избавился от нее, поскольку у него начался любовный роман с Руслановой, завершившийся их женитьбой» [13, л. 9].
Рассказывая о морально бытовом разложении Крюкова, арестованный Алавердов, который в период войны служил адъютантом у него, показал, что даже после женитьбы на Руслановой Крюков сожительствовал со многими, в том числе с девушками из полевого госпиталя, которых ему поставлял его начальник подполковник Снохчан. Многих из них, в том числе и Снохчана, Крюков наградил орденами и медалями.
Из показаний арестованных устанавливалось, что Крюков в период пребывания в Германии занимался мародерством, присвоил себе большое количество ценностей и вещей, которые переправлял в Москву и продавал по спекулятивным ценам. Во время нахождения Крюкова на территории Германии к нему приезжала Русланова, которую Алавердов несколько раз сопровождал в Берлин и Лейпциг, где она обменивала у местного немецкого населения на продукты питания дорогостоящие меха и заказывала для себя различные туалеты. Продукты питания Русланова получала со склада воинской части, которой командовал Крюков.
После женитьбы Крюков получил квартиру на ул. Воровского, которая была превращена в склад вещей, привезенных из Германии.
После окончания войны Русланова несколько раз в своей московской квартире устраивала банкеты, на которые приглашался и Жуков. Как говорила Русланова, целью этих банкетов являлось «создание карьеры» Крюкову [13, л. 9-10].
16 сентября 1948 г. Абакумов получил разрешение Сталина на арест генерал-лейтенанта В. В. Крюкова [13, л. 38-39].
18 октября Абакумов доложил Сталину, что арестовал В. В. Крюкова и его жену Л. А. Русланову, находившуюся на гастролях в г. Казани [9, л. 64].
Уже после смерти Сталина Крюков направил письма на имя Хрущева и Жукова с просьбой пересмотреть его дела. Хрущев 3 июня 1953 г. переправил это заявление членам Президиума ЦК КПСС. По его мнению, следовало проверить и пересмотреть дело [14, л. 32].
В письме своему бывшему другу, заместителю министра обороны маршалу Жукову Крюков описал, что ему пришлось пережить за это время.
Арестовали его 18 сентября в 4 часа утра. 15 минут дали на сборы, после чего он был направлен во внутреннюю тюрьму МГБ.
После соответствующей обработки в тюрьме он был вызван к заместителю начальника следственной части полковнику Лихачеву, который заявил, что Крюков уже не генерал, а арестант, и разговоры с ним будут коротки. А министр Абакумов прямо заявил: «Будешь упорствовать, будем бить и искалечим на всю жизнь».
На протяжении месяца Крюков проводил бессонные ночи в кабинете следователя1. Из бесед со следователем он понял, что его обвиняют в участии какого-то заговора, во главе которого якобы стоит маршал Жуков.
Прошел месяц, Крюкова перебросили в Лефортовскую тюрьму, в так называемый «бокс». Там его начали избивать2.
Затем следователь составил ряд протоколов, где сообщалось о том, что Крюков везде и всюду восхвалял Жукова и, наконец, что он укрывал какие-то преступления Жукова. Вначале он категорически отказывался их подписывать, но последовали новые репрессии, и он смалодушничал3.
Вторым обвинением, это было уже в конце следствия, стало присвоение трофейного имущества. Крюков признал себя виновным в присвоении трофейного имущества, но не в том количестве, как оно фигурировало в деле.
Три с лишним года шло следствие по его делу.
В октябре 1951 г. он был вызван следователем, который начал «подготавливать» его к беседе с прокурором. Предупредил, что если он начнет отказываться от показаний, то опять начнется следствие. Крюкову ничего не оставалось как последовать совету следователя и признать себя виновным по всем пунктам.
Оставалась надежда на суд, но перед судом он снова был вызван следователем, который опять дал совет, как себя там держать. Предупредил, если Крюков откажется от показаний и заявит суду об избиениях, то его сгноят в тюрьме. Крюков и на суде признал себя виновным [14, л. 36-45].
1 «Обычно вызывали на допрос часов в 10-12 дня и держали до 5-6 ч, вечера, затем в 10-11 ч вечера до 5-6 утра, а подъем в тюрьме в 6 ч утра. Я понимал, что это тоже один из методов следствия, чтобы заставить меня говорить то, что нужно следователю, и причем так, как это ему нравится» [14, л. 38].
2 «Капитан Самарин охватил меня за плечи, ударил по ногам и повалил меня на пол. И началось зверское избиение резиновой палкой, причем били по очереди, один отдыхает, другой бьет, при этом сыпались различные оскорбления и сплошной мат. Я не знаю, сколько времени они избивали меня. В полусознательном состоянии меня унесли в "бокс". На следующий день часов в 11-12 меня снова повели к следователю. Когда ввели в кабинет, меня снова капитан Самарин и тот же самый майор начали избивать резиновой палкой. И так меня избивали в течение четырех дней и днем, и ночью. На пятый день меня вызвал заместитель начальника следственной части полковник Лихачев в присутствии следователя капитана Самарина. Первый вопрос, который задал мне Лихачев, был: "Ну и после этого ты будешь упорствовать?" Я заявил: "Я ложных показаний давать не буду". "Ну, что же, начнем опять избивать. Почему ты боишься давать показания? Всем известно, что Жуков предатель, ты должен давать показания, и этим самым ты облегчишь свою участь, ведь ты только "пешка" во всей этой игре. Подумай о своей участи и начинай давать показания"» [14, л. 40].
3 «Избитый, голодный, приниженный, бессонные ночи давали тоже себя знать. Я не выдержал и подписал. До сих пор я себе простить не могу. Но у меня теплилась надежда, что придет время и я смогу сказать правду, почему я подписал» [14, л. 42].
2 ноября 1951 г. В. В. Крюков Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР и Закону от 7 августа 1932 г. был приговорен к лишению свободы в исправительно-трудовом лагере сроком на 25 лет, с поражением прав на 5 лет и конфискацией всего имущества1.
Его жена - Л. А. Русланова - 28 сентября 1949 г. была приговорена Особым совещанием при МГБ СССР к 10 годам лишения свободы2.
Абакумов не унимался. 23 декабря 1948 г. он посчитал необходимым доложить Сталину, что Жуков, прибыв из своего округа в Москву, 22 декабря узнал от своей жены, что Эйзенхауэр издал в Америке книгу, в которой пишет и о нем. Маршал в связи с этим был обеспокоен и пытался узнать, что именно там написано.
Абакумовым был задержан американский журнал «Лайф», который, видимо, был направлен Жукову, в нем ему была посвящена глава: «Как Жукова заставили думать самостоятельно». Абакумов отправил Сталину этот журнал и перевод помещенных в нем отрывков. В книге ничего крамольного написано не было. Эйзенхауэр писал о своем визите в СССР в августе 1945 г., когда он, сопровождаемый маршалом Жуковым, приезжал в Москву по приглашению Сталина.
***
Подходы для устранения политических противников Берии и Маленкова министром МГБ Абакумовым были отработаны. На первом этапе шел процесс компрометации окружения неугодного лица, на втором - непосредственно и самих политических конкурентов. Затем следовал суд, который предопределял ВМН. Так в два этапа устранялись неугодные «двойке» лица.
По такой же схеме компрометировали и Жукова, только в данном случае Сталин не дал санкции на арест маршала, хотя факты мародерства, несомненно, были, его самовосхваление не вызывает сомнение, а моральный облик вызывает отвращение.
При Сталине Жуков уже не мог претендовать на руководящие должности в стране и до его смерти он оставался командующим войсками Уральского военного округа. Позже, по настоянию Н. С. Хрущева, он был назначен на должность первого заместителя министра обороны СССР.
Список литературы
1. Военные архивы России. М. : Пересвет, 1993. Вып. 1. 416 с.
2. Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы / науч. ред. В. Наумов ; сост.: В. Наумов, М. Прозуменщиков, Ю. Си-гачев [и др.]. М. : МФД, 2001. 820 с.
3. Лосик О. А. Историография и источниковедение. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Исследования жизни и деятельности // Новая и новейшая история. 2005. № 5. С. 151-155.
1 В июле 1953 г. определением Военной коллегии Верховного суда СССР реабилитирован. Постановлением Совета министров СССР от 10 августа 1953 г. восстановлен в воинском звании. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1953 г. восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на награды.
2 Согласно постановлению Особого совещания при МВД СССР от 31 июля 1953 г. решение Особого совещания при МГБ СССР от 28 сентября 1948 г. отменено с прекращением дела. Из-под стражи освобождена 4 августа 1953 г. с полной реабилитацией.
4. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. M. : АПН, 1971. 704 с.
5. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 3. Оп. 58.
Д. 28.
6. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 171. Д. 463.
7. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1066.
8. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 467.
9. РГАСПИ Ф. 558. Оп. 11. Д. 1560.
10. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 304.
11. Архив Президента Российской Федерации. Ф. 3. Оп. 50. Д. 11.
12. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 308.
13. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 306.
14. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 307.
15. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 305.
References
1. Voennye arkhivy Rossii = Military Archives of Russia. Moscow: Peresvet, 1993 ;(1):416. (In Russ.)
2. Naumov V. (ed.). Georgiy Zhukov. Stenogramma oktyabr'skogo (1957 g.) plenuma TsK KPSS i drugie dokumenty = Georgy Zhukov. Transcript of the October (1957) plenum of the Central Committee of the CPSU and other documents. Moscow: MFD, 2001:820. (In Russ.)
3. Losik O.A. Historiography and source study. Marshal of the Soviet Union G.K. Zhukov. Research of life and activity. Novaya i noveyshaya istoriya = Modern and contemporary history. 2005;(5):151-155. (In Russ.)
4. Zhukov G.K. Vospominaniya i razmyshleniya = Memories and reflections. Moscow: APN, 1971:704. (In Russ.)
5. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii (RGANI). F. 3. Op. 58. D. 28 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 28. (In Russ.)
6. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv sotsial'no-politicheskoy istorii (RGASPI). F. 17. Op. 171. D. 463 = Russian State Archive of Social and Political History. Fund 17. Item 171. File 463. (In Russ.)
7. RGASPI. F. 17. Op. 3. D. 1066 = Russian State Archive of Social and Political History. Fund 17. Item 3. File 1066. (In Russ.)
8. RGASPI. F. 17. Op. 171. D. 467 = Russian State Archive of Social and Political History. Fund 17. Item 171. File 467. (In Russ.)
9. RGASPI F. 558. Op. 11. D. 1560 = Russian State Archive of Social and Political History. Fund 558. Item 11. File 1560. (In Russ.)
10. RGANI. F. 3. Op. 58. D. 304 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 304. (In Russ.)
11. Arkhiv Prezidenta Rossiyskoy Federatsii. F. 3. Op. 50. D. 11 = Archive of the President of the Russian Federation. Fund 3. Item 50. File 11. (In Russ.)
12. RGANI. F. 3. Op. 58. D. 308 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 308. (In Russ.)
13. RGANI. F. 3. Op. 58. D. 306 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 306. (In Russ.)
14. RGANI. F. 3. Op. 58. D. 307 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 307. (In Russ.)
15. RGANI. F. 3. Op. 58. D. 305 = Russian State Archive of Contemporary History. Fund 3. Item 58. File 305. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Олег Борисович Мозохин
доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Институт российской истории Российской академии наук (Россия, г. Москва, ул. Дмитрия Ульянова, 19)
Oleg B. Mozokhin
Doctor of historical sciences, leading
researcher, Institute of Russian History
of the Russian Academy of Sciences
(19 Dmitriya Ulyanova street, Moscow,
Russia)
E-mail: mozohin@bk.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 09.02.2022
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 11.04.2022 Принята к публикации / Accepted 17.05.2022
